CC BY
64
УДК 94
ОСОБЕННОСТИ ПРОВЕДЕНИЯ ПРОДРАЗВЕРСТКИ В ПРИАНГАРЬЕ © В.В. Иванов1
Иркутский государственный технический университет, 664075, Россия, г. Иркутск, ул. Лермонтова, 83.
Показано, как в 1920 году в селах Приангарья большевики начали осуществлять продовольственную разверстку, которая являлась одним из инструментов коммунистического эксперимента на селе. Подтверждено, что политика насильственного выкачивания ресурсов у крестьян нанесла очень большой ущерб сельскому хозяйству Прианга-рья.
Библиогр. 6 назв.
Ключевые слова: большевики; Иркутская губерния; крестьянство; продразверстка; сельское хозяйство.
FEATURES OF SURPLUS APPROPRIATION SYSTEM IN THE ANGARA REGION V.V. Ivanov
Irkutsk State Technical University, 83 Lermontov St., Irkutsk, 664074, Russia.
The paper describes how in 1920 the Bolsheviks began to perform surplus appropriation in the villages of the Angara region. Food requisitioning was one of the tools of the communist experiment in rural areas. It is proved that the policy of forced "milking" of peasants caused a very great damage to Angara region agriculture. 6 sources.
Keywords: Bolsheviks; Irkutsk Province; peasantry; surplus appropriation system (requisitioning); agriculture.
Аграрную политику большевиков целесообразно рассматривать в увязке с другими мероприятиями, особенно в отношении управления промышленностью, регламентацией внутренней и внешней торговли, что позволит в динамике реконструировать соотношение различных тенденций в хозяйстве региона.
Сельское хозяйство Иркутской губернии накануне революции можно охарактеризовать как экстенсивное, с очень низкой производительностью труда. По подсчетам иркутского экономиста Х. Галузина, на 1917 г. посевная площадь всех зерновых культур Иркутской губернии равнялась 36513 десятинам. Обеспеченность скотом на душу населения составляла по 2,5 единиц, из них: крупного конского - 0,5; рабочего скота
- 0,38; крупного рогатого скота - 0,42. Уровень технической обеспеченности крестьянских хозяйств губернии измерялся соотношением количества плугов к количеству сох как 1:3 [3]. Таким образом, по площади посевов, обеспеченности скотом и техническим способам обработки земли Иркутская губерния занимала одно из последних мест в Сибири.
Основными зерновыми культурами, возделываемыми в Иркутской губернии, являлись рожь, овес и пшеница. Средняя урожайность, в пудах с десятины, составляла: ржи озимой - 42, ржи яровой - 41, пшеницы - 47, гречихи - 33, проса - 63, ячменя - 58, овса
- 57. Как видим, урожайность зерновых была невысока и отставала от урожайности западных сибирских губерний, она сильно колебалась в зависимости от природно-климатических условий того или иного года, например, если в 1916 г. было собрано 18172 тыс. пудов, то в 1917 г. - 8732 тыс. пудов.
Уездами сравнительно развитого сельского хозяй-
ства, где сельхозпродукция имела значение в смысле ее товарности (производящие районы) являлись: Ба-лаганский, Нижнеудинский, Черемховский и частично Верхоленский. В остальных уездах население занималось сельским хозяйством в пределах, не превышающих собственных потребностей (потребляющие районы). В этих уездах товарность сельского хозяйства была весьма незначительна, и для населения большое значение приобретали побочные промыслы. Норма потребления хлеба в губернии была небольшая и на одного старожила составляла 25 пудов (для сравнения, норма потребления Томской губернии -34,8, Забайкалья - 17,5 пудов).
Несмотря на сравнительно низкую потребляемость при общем количестве населения губернии 843 тыс. человек, хлебов, производимых внутри губернии, было недостаточно, поэтому из Маньчжурии и Западной Сибири ежегодно ввозилось недостающее количество зерна; средний годовой ввоз хлебов с 1909 по 1915 гг. равнялся 4078,9 пуда. В число ввозимых продуктов входили рожь, пшеница, ячмень, овес, преимущественно в обработанном виде [3, л. 3].
Несмотря на то что активные боевые действия на территории губернии длились довольно небольшой период времени (май-июль 1918 г, январь-февраль 1920 г.), Гражданская война оказала негативное влияние на сельское хозяйство региона. Всего же на территории Иркутской губернии пострадало около 700 селений и 10338 крестьянских хозяйств, что составило 53,68% всех хозяйств. Сократилась посевная площадь: если в 1917 г. на одно хозяйство приходилось 4,3 десятины, то в 1920 г. это число сократилось до 3,3 десятины. Снизилось и поголовье скота: если в
1 Иванов Вячеслав Владимирович, аспирант, тел.: 89641146860, e-mail: vyachivan@mail.ru Ivanov Vyacheslav, Postgraduate, tel.: 89641146860, e-mail: vyachivan@mail.ru
1917 г. на одно хозяйство приходилось 1,96 рабочих лошадей, 1,86 коров, то в 1920 г. это число уменьшилось до 1,80 рабочих лошадей и 1,67 коров [6, с. 1920].
Таким образом, на основании представленных данных можно сделать вывод о том, что в ходе Гражданской войны сельское хозяйство Иркутской губернии серьезно пострадало.
Кроме того, за время Гражданской войны промышленность Иркутской губернии резко сократила объем выпускаемой продукции. Заметно деградировали кустарные промыслы, серьезно пострадала от боевых действий Транссибирская магистраль (взорваны мосты, водокачки, разморожены паровозы и т.д.). Промышленность региона откатилась далеко назад от показателей, достигнутых работой над заказами русской армии во время Первой мировой войны. Повторная национализация в 1920-1921 гг. и некомпетентность управления усугубили производственный хаос, ускорили ежегодное сокращение производства. Разрушение производственных связей, нехватка угля и дров, перебои с продовольствием, военные миграции управленческих и рабочих кадров, отъезд военнопленных и беженцев привели к полной остановке в 1920 г. до 10% предприятий. Также закрылось много небольших кустарных мастерских. Практически прекратили работу кожевенные заводы. Учитывая аграрный характер Сибири, особенно негативную роль имело практически полное прекращение производства и импорта сельскохозяйственных машин.
Сразу после восстановления своей власти в При-ангарье в начале 1920 г. большевики приступили к осуществлению своей продовольственной политики на селе. Продразверстка была одним из инструментов в осуществлении коммунистического эксперимента, то есть создания бесклассового общества и установления прямого товарообмена между городом и деревней. Ее главная цель провозглашалась лозунгом: «Ограбь кулака, не обидь середняка, дай бедняку» [4, с. 2]. Это была основа, на которой строилась продовольственная политика большевистской власти.
В Приангарье политика продразверстки имела свои особенности. Дело в том, что Иркутская губерния в этот период находилась недалеко от линии фронта Гражданской войны. Весной 1920 г. наступление большевиков в Забайкалье остановилось. Опасаясь контрнаступления белых, Иркутский Губревком старался не провоцировать выступления крестьян, поэтому первое время продразверстка носила более мягкий характер, чем в губерниях Западной Сибири.
Первый этап проведения разверстки (февраль-сентябрь 1920 г.) характеризуется как этап начальных, в значительной степени разрозненных, диктуемых срочными потребностями губернии мероприятиями местных и еще неокрепших органов Советской власти. В этот период хлебные заготовки сначала осуществлялись хаотично, самотеком. Вследствие продолжающихся боевых действий Иркутская губерния оказалась отрезанной от Западной Сибири и Маньчжурии, откуда поставлялся недостающий для губернии хлеб.
Это заставило местные губернские органы Советской власти немедленно приступить к организации заготовок в губернии.
В феврале 1920 г. был сформирован Иркутский губернский продовольственный комитет (Губпродком), который приступил к выполнению этой задачи. Не имея своих аппаратов на местах, Губпродком прибегнул к помощи кооперации: по губернии было открыто 22 ссыпных пункта, оборудование и обслуживание последних было передано местным кооперативным организациям Ирсоюз, Ленсоюз и Кредитсоюз. На хлеб были установлены твердые цены, по которым население сдавать его отказывалось, предпочитая индивидуальный товарообмен, к чему представители заготорганов относились лояльно. Следствием этого явились низкие результаты заготовок.
В связи с аннулированием колчаковских денег крестьяне вообще отказывались сдавать хлеб за деньги, требуя все большее и большее количество товара, но товарные запасы Губпродкома были невелики [3, л. 5].
В первые недели проведения продразверстки Иркутскому Губпродкому пришлось столкнуться с сопротивлением Особой продовольственной комиссии (Опродком) 5-й армии, которая приступила к самостоятельным заготовкам и нередко забирала себе хлеб, собранный кооперацией. Комдивы Опродкома 5-й армии совершенно не считались с гражданами, жестко выполняли свои задачи по обеспечению армии продовольствием: ограничивали или совершенно прекращали работу кооперативов и агентов Губпродкома, забирая хлеб и пресекая индивидуальный товарообмен, который был уже запрещен по декрету Советской власти от 5 августа 1919 г. [1, л. 45 об.]. К 15 марта 1920 г. было заготовлено до 80 тыс. пудов зерна, в том числе: 4 тыс. пудов овса, 4,5 тыс. пудов ячменя и 1 тыс. пудов пшеницы.
С 15 марта 1920 г. характер заготовок изменился. Был сформирован устойчивый продовольственный аппарат, налажена техническая работа. Между Губпродкомом и Опродкомом 5-й армии было достигнуто соглашение о слиянии заготовительных аппаратов на следующих условиях: прием продуктов и расчет за них с крестьянством ведут органы Губпродкома, а Опродком 5-й армии оставляет за собой общее руководство заготовительной работой. Собранный хлеб поступал в общую массу, из которой Опродком 5-й армии получал довольствие в первую очередь.
В районах развитого сельского хозяйства, таких как Верхоленский, Нижнеудинский и Черемховский, имевших фуражные излишки, помимо хлебной была объявлена и фуражная разверстка. По системе разверсток население уже было обязано сдать учтенные хлебофуражные излишки по твердым ценам, при этом индивидуальный товарообмен был запрещен, вместо него был введен коллективный (от жителей всего села), обусловленный планом разверсток.
Первый этап проведения продразверстки можно определить как период психологического давления, поскольку серьезных мер по «выколачиванию» хлеба
у крестьян продорганами не предпринималось. Для воздействия на население в смысле понуждения выполнять разверстку в этот период широко практиковался созыв волостных и сельских собраний. На собраниях продработники вели агитацию за необходимость выполнения разверсток, добиваясь выполнения соответствующих постановлений. Обычным ответом населения, судя по докладам Райпродкомов, была резолюция «выполнять по мере возможности». Однако планом разверстки эти «возможности» далеко не исчерпывались. С февраля по сентябрь 1920 г. аппаратами Опродкома 5-й армии в губернии было заготовлено 223734 пуда хлеба. Всего же в ходе проведения различных разверсток и обложений у населения было изъято 503585 пудов хлеба [3, л. 5, 6].
С сентября 1920 г. начался второй этап проведения продразверстки. В отличие от первого он носил откровенно насильственный, принудительный характер. Его начало было положено изданием 20 июля 1920 г. ленинского декрета «Об изъятии хлебных излишков в Сибири», обязывающего крестьян приступить к немедленной сдаче свободных излишков хлеба урожая прошлых лет. Согласно декрету «виновных в уклонении от обмолота и от сдачи излишков» было предписано «карать конфискацией имущества и заключением в концентрационные лагери как изменников делу рабоче-крестьянской революции» [5].
По распоряжениям Наркомпрода в августе прие-мо-заготовительный аппарат был передан целиком в ведение Губпродкома, а все кооперативные организации от участия в заготовительной работе были отстранены. Аппараты Опродкома 5-й армии на местах также прекратили заготработу. С этого времени вся заготовительная работа концентрируется в руках Губпродкома. Губерния разделяется на 9 районов (по признаку экономического тяготения населения), в районах организуются ссыпные пункты для населения (по принципу удобства путей сообщения), при ссыпных пунктах создаются сушилки и дома крестьянина. Всего в губернии было создано 34 ссыпных пункта.
Для содействия продагентуре из частей ВОХР создавались специальные продовольственные отряды, а также заградительные, для недопущения крестьян в город для торговли хлебом.
Помимо хлебной население было обязано выполнить масляничную, картофельную, мясную, сенную и др. разверстки. При вычислении размера хлебной разверстки основаниями служили количество населения, посевная площадь, средняя урожайность, норма высева на десятину (семенной запас). По данным профессора К.Н. Миротворцева, для сельского населения были определены следующие нормы потребления: 12 пудов хлеба, 1 пуд крупы и для прокорма скота 6 пудов на 1 едока [3, л. 7]. Вычисление этих норм носило сугубо искусственный и приблизительный характер. Власти не могли в точности определить действительное количество урожая и норм потребления хлеба. Позднее многие продработники признавали, что вся эта «статистика» составлялась из рук вон плохо, кроме того, она не учитывала того факта, что кре-
стьянские хозяйства пострадали во время Гражданской войны.
Проведение продразверстки сопровождалось массовыми беззакониями и злоупотреблениями со стороны власти. Так, продагент Соловьев прибыл в деревню Арсеньево и на вопрос крестьян, где и откуда взять корм для скота, ответил: «Убивайте скотину и снимайте кожу, тогда сена для скота не понадобится». Крестьяне этим были возмущены, слышны были их разговоры - «убивать таких работников» [2, л. 1]. Кроме того, в ходе разверстки не соблюдался классовый принцип, согласно которому излишки хлеба должны были изыматься в первую очередь у зажиточных крестьян. На деле же пострадали и зажиточные, и бедняки.
В октябре 1920 г. продразверстка вызвала массовые крестьянские восстания в Балаганском, Верхо-ленском и Черемховском уездах. В связи с этим поступления по разверстке были чрезвычайно малыми. Лишь в ноябре поступление по разверстке увеличилось. Таким образом, из-за повстанчества вся продовольственная кампания была поставлена на грань провала. Чтобы выполнить разверстку, Иркутский Губпродком объявил с 5 декабря 1920 г. боевой продовольственный трехнедельник [4]. В ударные районы - Черемховский, Тулунский и Балаганский - были откомандированы особоуполномоченные по проведению трехнедельника и дополнительно 87 человек продра-ботников. Благодаря трехнедельнику большевикам удалось в кратчайшие сроки выкачать из деревни необходимый им хлеб.
В марте 1921 г. продразверстка официально была отменена, однако по Иркутской губернии она продолжалась до мая 1921 г. В мае месяце с наступлением посевной кампании выполнение разверсток прекращается [3, л. 9]. Согласно заданию Сибпродкома продразверстка была выполнена на 102% - было собрано более 3 млн пудов хлеба.
Тем не менее продразверстка нанесла серьезный ущерб крестьянскому хозяйству. По подсчетам Х. Га-лузина, посевная площадь губернии в 1921 г. сократилась на 10% по сравнению с 1919 г. Наибольшее сокращение прошло в Черемховском (12%), Балаганском (8%) и Нижнеудинском (6%) уездах. Убыль скота выразилась в следующих цифрах: быков - на 20%, коров - на 10,9%, овец - на 10,7%, свиней - на 27,5% [3, л. 11, 12].
После отмены продразверстки налоговая и продовольственная политика большевиков смягчилась, однако повышенные ставки продналога для крестьян по-прежнему оставались разорительными. Продразверстки и продналог были губительными для сельского хозяйства Иркутской губернии и в итоге привели в 1922 г. к голоду на территории Нижнеудинского, Ки-ренского, Верхоленского уездов Иркутской губернии. И лишь в 1923 г., когда произошел переход к единому сельскохозяйственному налогу, крестьянское хозяйство Приангарья начало постепенно восстанавливаться.
Статья поступила 02.12.2014 г.
Библиографический список
1. Государственный архив Иркутской области (ГАИО). Ф. Р- РСФСР от 20.07.1920 г. // Библиотека сибирского краеведе-14. О. 1. Д. 120. ния [Электронный ресурс]. URL:
2. ГАИО. Ф. Р-14. О. 1. Д. 985. http://bsk.nios.ru/content/dekret-snk-rsfsr-ot-20071920-goda-ob-
3. Государственный архив новейшей истории Иркутской izyatii-hlebnyh-izlishkov-v-sibiri
области (ГАНИИО). Ф. 300. О. 1. Д. 553. 6. Очерки истории Иркутской организации КПСС. Ч. II. Кн. 1
4. Набат. 1920. 6 декабря. № 218. (1920-1945 гг.). Иркутск: Вост.-Сиб. кн. изд-во, 1976.
5. Об изъятии хлебных излишков в Сибири: декрет СНК
УДК 343.51: 93 (571.5)
ПРЕСЛЕДОВАНИЕ ФАЛЬШИВОМОНЕТЧИКОВ НА ТЕРРИТОРИИ ВОСТОЧНОЙ СИБИРИ В XIX - НАЧАЛЕ XX в.
и _ о
© Д.Б. Кавецкий1, А.А. Сысоев2
Восточно-Сибирский институт МВД России, 664074, Россия, г. Иркутск, ул. Лермонтова, 110.
Пенитенциарная политика царского правительства заключалась в массовой высылке для отбытия наказания в Сибирь уголовных преступников с европейской части территории Российской империи, где многие из них продолжали заниматься преступной деятельностью, в частности фальшивомонетничеством. В статье отражены вопросы деятельности фальшивомонетчиков по изготовлению и сбыту фальшивых монет и ассигнаций, отношение местного населения к данному виду преступной деятельности и влияние на него уголовных преступников, прибывших в Сибирь для отбытия наказания, а также специфика противодействия правоохранительных органов подделке и сбыту поддельных денежных знаков. Библиогр. 31 назв.
Ключевые слова: Восточная Сибирь; уголовная ссылка; фальшивомонетничество; полиция.
PROSECUTION OF COUNTERFEITERS IN EASTERN SIBERIA IN XIX - EARLY XX CENTURIES D.B. Kavetsky, A.A. Sysoev
East Siberian Institute of the Ministry of Internal Affairs of Russia, 110 Lermontov St., Irkutsk, 664074, Russia.
Penal policy of the tsarist government involved mass deportation of criminals from the European part of the Russian Empire to Siberia to serve punishment, where many of them continued their criminal activities, for example kept up counterfeiting. The article describes the activities of counterfeiters on adulteration and sale of coinage and counterfeit banknotes, the attitude of local population to this kind of criminal activity and the influence of criminals brought to Siberia to serve their punishment on counterfeiting. Specifics of the law enforcement agencies combating counterfeiting and distribution of counterfeit notes and coins is discussed as well. 31 sources.
Keywords: Eastern Siberia; penal exile; counterfeiting; police.
Всеохватывающее воздействие на сибирскую действительность XIX - начала XX в. оказала массовая высылка к восточным окраинам Российской империи осужденных преступников. Ссылка, используемая самодержавием как способ колонизации обширного и богатого края, в особенности ссылка уголовная, по образному выражению очевидца тех событий В. Се-рошевского, «проделала в Сибири громадный карательно-исправительный опыт, стоящий миллионы денег, реки слез и море крови» [1].
Оценивая масштабы ссылки в течение XIX столетия, отечественные исследователи приводят данные о 783351 -864549 жителях Российской империи, высланных в Сибирь за те или иные противоправные
деяния [2, с. 133; 3]. Только на территории Иркутской губернии в XIX в. доля ссыльных среди всего мужского населения достигала в разные годы от 43,78 до 46,08% [4, с. 148; 5]. Неудивительно, что, по мнению ряда общественных деятелей XIX в., в сибирском обществе получили «большое развитие пьянство и огрубелость нравов <...> Эгоизм, жадность к наживе, бессердечие, скрытность и отсутствие любви к правде сделались отличительными чертами сибиряков» [6, с. 164].
Ссылка и каторга становились неотъемлемой частью сибирской реальности. Они вторгались в жизнь местного населения, оставляя в ней свой неповтори-
1 Кавецкий Дмитрий Борисович, преподаватель кафедры тактико-специальной и огневой подготовки, тел.: 89149152493, e-mail: kadmi68@mail.ru
Kavetsky Dmitry, Lecturer of the Department of Fire, Tactical and Special Training, tel.: 89149152493, e-mail: kadmi68@mail.ru
2Сысоев Алексей Александрович, доцент кафедры тактико-специальной и огневой подготовки, тел.: 89643510965, e-mail: daosss@pochta
Sysoev Aleksei, Associate Professor of the Department of Fire, Tactical and Special Training, tel.: 89643510965, e-mail: daosss@pochta
