CC BY
70
ИСТОРИЧЕСКИЕ НАУКИ
УДК 94 (470.57)
DOI: 10.24411/1728-5283-2020-10205
ОСОБЕННОСТИ ПРИСОЕДИНЕНИЯ ЗАУРАЛЬСКИХ БАШКИР К РУССКОМУ ГОСУДАРСТВУ*
© Б.А. Азнабаев,
доктор исторических наук,
заведующий кафедрой,
Башкирский государственный
университет,
ул. Заки Валиди, 32,
450076, г. Уфа, Российская
Федерация
эл. почта: [email protected]
В статье «Спорные вопросы истории вхождения тюрков Зауралья в состав Российского государства» челябинский историк Г.Х. Самигулов ставит под сомнение утверждение историков Башкортостана о принудительном характере присоединения части зауральских башкир к России. В качестве главного аргумента Самигулов указывает на наличие у зауральских башкир вотчинных прав на землю. Вместе с тем, автор проигнорировал факт того, что у одной башкирской родоплеменной организации могло быть несколько волостей, которые располагались на разных дорогах. Однако главная ошибка Г.Х. Самигулова заключается в непонимании принципа административного разграничения между Уфимским и сибирскими уездами в XVII в. Эта граница проходила не по основному хребту Урала, а по истокам рек, текущих из Уральских гор. Соответственно, бассейны рек Тоболо-Иртышской системы (Исеть, Тобол, Уй, Ток) относились к сибирским уездам, а реки Каспийского бассейна (Яик, Белая, Уфа) входили в компетенцию уфимских властей. В отличие от Уфимского уезда, вся территория сибирских уездов считалась государственной. Эта форма собственности была обусловлена военным характером присоединения Сибири. Местное башкирское население вотчинными правами не обладало. Тем не менее, в 1695 г. правительство вывело эти земли из подчинения Тобольского уезда и передало уфимским властям, что привело к последующему оформлению вотчинных прав на землю за местными башкирскими родами. Таким образом, для того, чтобы утвердить земельные права башкирам Тоболо-Иртышского бассейна, российским властям пришлось перенести границу Сибири на восток. Это решение властей символизировало фундаментальное изменение политики российского правительства в отношении башкир. В управлении населением Уфимского уезда российские власти перестают руководствоваться традиционными методами, заложенными в ходе соглашения с башкирами в середине XVI в. Распространение земельных прав уфимских башкир на их сибирских сородичей стало первым шагом правительства Петра I по утверждению нового прагматичного принципа, позволяющего унифицировать обязанности башкир перед государством и требовать от них выполнения военной службы, независимо от характера принятия российского подданства.
Ключевые слова: Уфимский уезд XVII в., административное деление, Приказ Казанского дворца, вотчинные права, добровольное подданство, ясачные повинности, уфимские башкиры, сибирские башкиры, унификация обязанностей перед государством
Статья выполнена при содействии гранта РФФИ 20-09-42053 Петровская эпоха
© B.A. AZNABAEV
FEATURES OF JOINING THE TRANS-URAL BASHKIRS TO THE RUSSIAN STATE
Bashkir State University In the article entitled "Controversial Issues of the History of
32, ulitsa Zaki Validi the Entry of the Trans-Ural Turks into the Russian State", Chely-
450076, Ufa Russian Federation abinsk historian G.Kh. Samigulov called into question the assertion
e-mail: [email protected] of the historians of Bashkortostan about the compulsory nature of
the accession of part of the Trans-Ural Bashkirs to Russia. As a main argument confirming the voluntariness of the citizenship of the Trans-Ural Bashkirs, Samigulov points out to the presence of volost organizations and patrimonial rights to land. At the same time the author has ignored the fact that one Bashkir tribal organization could have several volosts located in different administrative units (dorogas). However, the main mistake made by Samigulov lies in a misunderstanding of the principle of administrative distinction between Ufa and Siberian counties in the 17th century. This border did not pass along the main ridge of the Urals, but along the sources of rivers flowing from the Ural Mountains. Accordingly, the river basins of the Tobol-Irtysh system (Iset, Tobol, Uy, Tok) belonged to the Siberian counties whereas the rivers of the Caspian basin (Yaik, Belaya, Ufa) were within the jurisdiction of the Ufa authorities. As opposed to the Ufa district, Siberian counties as a whole were considered to belong to the state. This type of ownership was determined by the military nature of the annexation of Siberia. The local Bashkir population did not possess any patrimonial rights. Nevertheless, in 1695 the government removed these lands from the subordination of the Tobolsk district and transferred them to the Ufa authorities that led to the subsequent registration of patrimonial rights to land for the local Bashkir clans. Thus, in order to approve the rights to land of the Bashkirs living in the To-bol-Irtysh basin, the Russian authorities had to move the Siberian border to the east. This decision of the authorities symbolized a radical change in the policy of the Russian government regarding the Bashkirs. In the management of the population of the Ufa district, the Russian authorities were no longer guided by the traditional methods laid down in the course of the agreement with the Bashkirs in the mid-16th century. The extension of the land rights of the Ufa Bashkirs to their Siberian relatives was the first step of the government of Peter the Great to establish a new pragmatic principle that would unify the duties of the Bashkirs to the state and require them to perform military service, regardless of the nature of the acceptance of Russian citizenship.
Key words: Ufa district of the 17th century, administrative division, Department of the Kazan Palace, patrimonial rights, voluntary citizenship, yasak-tax duties, Ufa Bashkirs, Siberian Bashkirs, unification of obligations to the state
Рано или поздно прочно устоявшиеся в историографии концепции вызывают вполне объяснимое стремление подвергнуть их пересмотру. В большинстве случаев эти попытки играют положительную роль, углуб-
ляя наши представления об объекте, уточняя исторические факты и способствуя расширению источниковой базы. К числу исследований, ставящих под сомнение одно из незыблемых положений истории башкирского на-
рода, следует отнести и статью Г.Х. Самигу-лова «Спорные вопросы истории вхождения тюрков Зауралья в состав Российского государства» [1, с. 5-13]. Автор утверждает, что вхождение в состав Российского государства зауральских башкир имело добровольный характер. Таким образом, он считает аргументы А.Н. Усманова [2, с. 27-35], А.З. Ас-фандиярова [3, с. 24-25], И.Г. Акманова [4, с. 56-57], Б.А. Азнабаева [5, с. 262-263] малоубедительными.
Г.Х. Самигулов считает, что поскольку у башкирских родоплеменных групп Зауралья имелись вотчинные права, подтвержденные документами ХУП-ХУШ вв., то нельзя согласиться с концепцией принудительного подчинения зауральских башкир российской власти.
интересно, что впервые вопрос о вотчинных правах зауральских башкир и характере присоединения к России Зауралья был поставлен не учеными-историками, а администрацией зауральских острогов Тобольского уезда. В 1694 г. беломестные казаки и крестьяне Катайского и Колчеданского острогов, Окуневской, Арамильской, Миасской, Белоярской, Чумляцкой, Камышевской, Бага-рякской и Новопесчанной слобод выступили против предоставления башкирам вотчинных прав на земли в Зауралье на том основании, что эта территория является государственной собственностью, образовавшейся в результате разгрома Сибирского ханства [6, с. 84-88]. Этот спор был инспирирован башкирами Каратабынской волости.
Дело в том, что четырьмя годами ранее, в 1690 г. башкиры-каратабынцы попытались утвердить за собой вотчинные права на земли по рекам Миасс и Чумляк. В коллективной челобитной они жаловались на русских людей, добывавших слюду и охотившихся на бобров в их владениях. Поскольку документов на вотчину у каратабынцев не было, они
попросили от российских властей оберега-тельную грамоту [7, л. 2-7]. Однако произведенный воеводский розыск не привел к положительному для башкир итогу. Каратабынцы оберегательной грамоты на земли по Миассу и Чумляку не получили.
К 1690 г. спорная территория была основательно освоена тобольскими крестьянами и казаками. На реках Чумляк и Миасс было построено пять слобод [6, с. 95].
Через два года в 1692 г. тархан Карата-бынской волости Акинча Таникеев заявил о нарушении вотчинных прав родовой вотчины Каратабынской волости, обозначив ее границы реками Миасс, Тобол, Уй и Ток [6, с. 80].
Наконец, в следующем 1693 г. произошло вооруженное столкновение между башкирами Каратабынской волости и слободскими крестьянами, намеревавшимися построить на Миассе острог. и хотя дело обошлось без большой крови, каратабынцы, прибывшие с уфимской стороны Урала, уничтожили все начатые крепостные постройки, включая и «крест животворящий» [6, с. 81].
Г.Х. Самигулов полагает, что сам факт существования в конце XVI в. в Уфимском уезде Каратабынской волости является неоспоримым доказательством того, что карата-бынцы входили в состав России добровольно.
Начнем с того, что башкиры-карата-бынцы в ХУ1-ХУП в. не составляли одной волости и не входили в границы одной административной единицы. До вхождения в состав России мы обнаруживаем каратабын-ских башкир в Казанском ханстве, Ногайской орде и Сибирском ханстве. Так, в составе западных башкирских волостей в источниках отмечено племя Иректэ, основу которого составили каратабынцы. история западного рода Каратабын, записанная гали Сокороем, повествует об их происхождении от Майкы-
' 2020, том 35, № 2(98) 1111II111111II11111II1111111111111Б5
бия, который во время Чингисхана обитал на реке Миасс. Его внук Ахмедшейх под давлением завистливых братьев отца был вынужден переселиться на запад (к границам Казанского ханства - А.Б.), потому что там «сыновья» Чингиза основали свое ханство [8, с. 21].
В 30-е гг. XVIII в. камерир Уфимской провинции Федор Жилин отмечает существование двух Каратабынских волостей, соответственно, на Ногайской и Сибирской дорогах. Несмотря на то, что они располагались в одних и тех же урочищах - Бельских, Яицких и Уйских вершинах, относились они к разным дорогам [6, с. 136]. Согласно исследованию Ф.А. Шакуровой, в середине XVIII в. имелись уже три каратабынские волости. Первая находилась в Исетской провинции и насчитывала 366 дворов. Ею управляли представители тарханского рода Таймасовых. Две другие волости были расположены в Уфимской провинции: на Ногайской и Сибирской дорогах. Каратабынская волость Ногайской дороги возглавлялась Кедрясем Муллакае-вым, позднее получившим звание старшины. В ней было 211 дворов. Примечательно, что эта волость располагалась внутри Канлинс-кой волости, т.е. была образована на землях, принадлежавших канлинским башкирам. Третья Каратабынская волость насчитывала 164 двора. Она располагалась на Сибирской дороге. В 70-х годах XVIII в. во главе этой волости находился старшина Кулый Балта-сев [9, с. 45].
Можно ли считать, что все эти волости входили в состав Российского государства по одному сценарию?
К примеру, самые западные каратабын-цы (Иректэ) приняли российское подданство добровольно вместе с другими башкирскими родами Казанского ханства. Добровольно признали российскую власть и каратабынцы, кочевавшие в центре Башкирии, в верховьях
461
рек Белой и Яика, подчинявшиеся главе Башкирского наместничества Ногайской орды. Известно, что в 1601 г. ногаи собирали ясак с башкир, проживавших «до устья Белой, до уфинские и до аиские вершины» [10, с. 149].
Что же касается каратабынцев, обитавших по Миассу, Тоболу, Уилу, то эти земли находились под властью сибирских ханов. В начале XVII в. местные башкиры не подчинялись уфимским властям, потому что население долины рек Миасса и Тобола было подведомственно тобольской администрации вплоть до 1695 г.
До середины 90-х гг. XVII в. граница между Уфимским и Тобольским уездами проходила не по главному хребту, а по истокам рек, текущих с Уральских гор. В деле 1695 г. это объяснялось так: «Межа земли посередь того Камени, ис которых мест в Сибирь потекли реки, также и з другой стороны Каме-ни потекли воды в Уфинской уезд в руские реки» [6, с. 97]. В такой системе административных разграничений истоки рек Уфы и Яика, расположенные на восточных склонах Уральских гор, тем не менее, находятся на Уфимской, а не на Сибирской стороне. П.И. Рычков писал, что «Яик вершину имеет за Уральскими горами на Сибирской дороге» [11, с. 60]. Таким образом, географически исток Яика находился за Уральскими горами, но административно он считался территорией Уфимского уезда. истоки Белой, Яика и Уфы относились к уфимской стороне Уральских гор, поскольку указанные реки относились к Каспийскому, а не к Тоболо-иртышс-кому бассейну.
иная ситуация складывается у башкирского населения, жившего по притокам Иртыша - Исети, Тобола, Карабалки, Течи, Уя, Миасса, Синары и др. Они подчинялись тобольским воеводам, т.е. сибирским властям, которые даже не именовали их «башкирами». Все они считались бывшими улусными
ВЕСТНИК АКАДЕМИИ НАУК РБ /
/
людьми сибирского хана Кучума. В 1695 г. для выяснения принадлежности земель по рекам Миасс, Чумляк, Синара, Караболка был устроен повальный обыск среди местных беломестных казаков, слободских крестьян и уфимских башкир. В ходе следствия казаки и крестьяне (1336 человек) показали, что «.. .на которых землях и угодьях те выше-писанные остроги и слободы построены, и те земли и угодья были сибирского царя Кучю-ма улусных людей, а как Кучюма царя с улусными людьми Ермак Тимофеев с товарищи побил и Сибирь взял и многих татар подвел в государской ясашной платеж вечно, и после Ермакова взятья Сибирь распространилась, и на те земли в угодья приезжали тобольские и тюменские служилые и ясашные татара для промыслов и владели теми землями по заимкам, кто, где занял, потому в те годы в сибирских городех русских людей было малолюдство. Башкирцы в то время жили за Каменем в Уфинском уезде, по Белой и по Аю, и по Уфе рекам и в ыных тамошних мес-тех; и как оне башкирцы великим государем изменили, не хотя ясаку платить на Уфу, по Каме реке многие руские деревни войною разорили, и от того воровства бежали с уфин-ской стороны Каменю на сибирскую сторону и на угодных местех почали жить, а тобольским и тюменским татаром давали наем, а по их татарскому званию калым, и, живучи на тех землях, их башкирцев умножилось» [6, с. 88].
Согласно показанию местных жителей, башкиры переселились на «государские земли. на сибирской стороне Камени, где ныне башкирцы живут, все земли и всякие угодья, реки и озера государские, Тобольского розря-ду сибирские, а не башкирские вотчины». В ходе следствия слободская администрация указала на границу, отделяющую Уфимскую сторону с вотчинными землями башкир от Сибирской стороны, где существовали только владения казны.
Распространялось ли на территорию Тобольского уезда башкирское вотчинное право?
Г.Х. Самигулов не сомневается в этом, указывая на наличие у местных башкир жалованных грамот XVII в.
Анализ вотчинных актов показывает, что все жалованные грамоты башкирам на земли по рекам Тоболо-иртышского бассейна датируются второй половиной 90-х гг. XVII в. Дело в том, что царским указом от 20 декабря 1695 г. земли Катайского острога, слободы Камышевской, Колчедан, Чумляковой, Белозерской, исетской, деревни Богоряк и Алабуги были изъяты из ведомства тобольских воевод и переданы в управление Приказа Казанского дворца, т.е. уфимских воевод [12, с. 45-51].
Обратим внимание на аргументацию этого административно-территориального преобразования: «Потому что тот острог, слободы и деревни в близости Уфы и смежны с Уфимским уездом и с башкирскими вотчинами и от Тобольску в дальнем расстоянии и для того, чтобы ссор не было с башкирцы». Правительство не могло утвердить вотчинные права башкир на земли Сибирского ведомства, поскольку все земли Тобольского уезда считались государственными. Как отмечено в розыске 1695 г., башкиры за Уралом поселились на сибирских «государс-ких землях» [6, с. 88]. Только после изменения административной границы Уфимского уезда в 1695 г. башкирам Тоболо-Иртышско-го бассейна были выданы акты на владение вотчинными землями.
Почему правительство, пожаловав башкирам вотчинные земли по рекам Тоболо-Иртышского бассейна, было вынуждено изменить административную границу между Уфимским и Тобольским уездами? В отличие от сибирских народов, башкиры Уфимского уезда владели не казенными, а собственными
' 2020, том 35, № 2(98) 1111II111111II11111II1111111111111 ЕЯ
землями. В российском законодательстве довольно ясно указывалось, что сибирские инородцы считались пользователями казенных земель [13, с. 206]. Башкирские вотчины законодательно к казенным землям никогда не причислялись [14, л. 5]. Поэтому для того, чтобы наделить башкир вотчинными правами на земли Тоболо-Иртышского бассейна, потребовалось перенести границу Сибири дальше на восток.
Признавали ли сами башкиры факт отсутствия у них вотчинного права на земли Сибирского ведомства? В ходе процесса 1695 г. представители башкир заявили: «... прежные де их вотчинные места и жилища на Уфинской стороне Камени, в Уфинском уезде, по Белой, и по Аю, и по Уфе рекам, и в ыных тамошних местех и поныне есть, а на Сибирской стороне Камени живут оне башкирцы своевольно, на те земли и угодья у иных башкирцев государских жаловальных грамот и уфинских никаких даных паметей нет» [6, с. 97].
Тем не менее, источники говорят, что башкиры целого ряда волостей вели активный промысел по Исети, Тоболу и Ую еще в первой половине XVII в. В 1649 г. «ездили они на зверовье разных волостей башкирцы человек с 20 и наехали на них сибирской дороги за Уралом горой по сю сторону Тоболу на речке Тогузаке калмыки» [15, л. 51]. В том же году башкир Таныпской волости Беккул Янбахтин «ездил он Беккулко на зверовье сам шесть в вотчины свои и наехали на него за Уралом горой на речке Уй калмацкие люд человек с 100 и они увидев их побежали и в той де погоне убили у них одного человека Шемшединской волости Кюрайка Кюзюмба-кова» [15, л. 54].
Как видно из этих фрагментов, даже владение сибирскими вотчинами «наездом» становится проблематичным для башкир вследствие калмыцкого вторжения. К началу
20-х гг. XVII в. калмыки контролировали все пространство Тобольского бассейна: «.а большие де их тайши Байбагиша с товарищи прикочевали со всеми улусами по Тоболу реке меж Тюменью и Уфой за два днища до Уфинской волости, где кочевал наперед сего Кучум царь» [16, л. 71]. С этого времени начинается массовая миграция башкир на запад. Часть салжаутов ушла на земли минцев [5, с. 117]. Часть каратабынцев поселилась на землях канлинцев [17, с. 227]. В 1635 г. уфимские власти получили указание эвакуировать башкирское население на Уфимскую сторону Уральских гор [18, с. 214]. В 1640 г. в отписке верхотурского воеводы Воина Кар-сакова отмечено: «Верхотурские де ясаш-ные люди двух Уфинских волостей сказали, Ишимовы де дети и калмыцкие люди кочю-ют около их волостей в близости, и во 148-м году летом 9 приходов их было войною на них» [6, с. 72]. В 1652 г. тюменский воевода Иван Веригин сообщал в Сибирский приказ, что «вотчинные места и угодья по Ишиму, и по Тоболу, и по Исете, и по иным рекам улусом, и по Пышме, и по Ницы, и по Кирги; и на те де их места и угодья по вся годы калмыцкие люди и Кучюмовы внучата приходят со 135 (1627) году войною и на их де угодьях кочюют, а ныне де от того в ясаку и в поминках чинитца беспромыслица» [6, с. 92]. В начале 60-х гг. XVII в. в Уфу была послана «великого государя грамота, в которой писано Юрматинской волости башкирцов и иных башкирцов, которые живут по сю сторону Уралу, за Урал де пускать не велено, которые платят окладной ясак» [19, л. 4].
Однако к 80-м гг. XVII в. ситуация в Зауралье кардинально меняется. Основная масса калмыков уходит на Волгу, а потомки Кучума после столетнего сопротивления российским властям покидают край. Последний сибирский чингизид - Кучук, кочевавший в Западной Сибири, был убит башкирами в
1679 г. [6, с. 409]. С этого времени прежде беспокойный регион вновь становится привлекательным для промысловой охоты, добычи соли и земледелия. В новой ситуации башкиры решили заявить свои права на земли Тоболо-Иртышского бассейна, что нашло свое отражение в деле о спорных землях 1694-1695 гг.
Какой башкирский род выступил в качестве главного претендента на зауральские земли? Судя по делу 1694-1695 гг., это были сал-жауты [12, с. 45-51]. В отличие от башкир родов Каратабын, Сынрян и Терсяк, у салжаутов была безупречная история взаимоотношений с российской администрацией. Они никогда не блокировались с кучумовичами, но сами часто являлись жертвами нападений сибирских царевичей. Это позволило салжаутам, несмотря на их сравнительную малочисленность, выдвинуть наиболее масштабные претензии на земли прежнего Тобольского уезда [20, л. 67]. В Спорном деле начала XIX в. приводятся обстоятельства пожалования салжаутам вотчинных земель в 1694 и 1695 гг. «по реке Ревде и по речке Сысояде, и по реке Исети, да по речке Решеле, да по озеру Сенару, да по реке Сенаре же, да по речке Багаряку, да по озеру Савнину, да по речке Торя, да по озеру Сохояку, да по озеру Али-да, да озеру Ивдель, да по реке Мияссу, да по речке Караболке» [20, л. 71]. Тогда салжауты потребовали разослать всех живущих на их земле «по своим жилищам кроме сынрянцев и тою нашей землей не владеть, а приняли мы в общее владение улукатайцев и балды-катайцев из одного подобострастия кантон-ного начальника Абеселима Маратова». Интересно, что в 1834 г. сынряне по-прежнему числились припущенниками салжаутов [3, с. 34]. Как и каратабынцы, сынряне имели свою волость далеко на западе - на границе с Казанским уездом по речкам Самаре, Бузулуку, Сырт-Мышу, Нарату, в бассейне реки Ика. За
эти угодья сынряне платили оброк в Казань по 6 руб. 10 алт. 4 деньги на год» [21, с. 112].
Таким образом, приоритетом во владении зауральскими землями пользовались салжауты. В своей челобитной 1694 г. сал-жауты во главе с Амагузей Аккузиным в качестве главного доказательства прав на владение своими родовыми землями приводили заслуги своего деда - князя Шугурдавлета Коккузова. Этот башкир жил под Уфой и служил в уфимских вожах еще в конце XVI в. Судя по челобитной, Шугурдавлет Кокузов не только участвовал в строительстве Уфы, но и способствовал переходу «под высокую державную руку блаженныя памяти великого государя и великого князя Михаила Фе-одоровича всея России касимовского царя Араслана Алексеевича», за что был пожалован княжеским именем. Кроме того, в 1694 г. салжауты отметили, что именно они в 1662 г. пленили сына Аблая - султана Кансуяра с женой и детьми и отправили их в Уфу [12, с. 46].
Почему башкирский род салжаутов выступил в качестве главного претендента на зауральские земли? А.-З. Валиди отмечает, что салжауты являлись главным туменом Тайбуги [22, с. 52]. Таким образом, до прихода в Сибирь Кучума салжауты претендовали на роль главенствующего клана Сибирского княжества. Убийство Кучумом последнего тайбугида - князя Едигера, добровольно принявшего подданство России, закономерно привело салжаутов в стан русских.
Вслед за салжаутами получили вотчинные права другие зауральские башкиры. В этом отношении весьма показательна история движения в Зауралье вотчинного землевладения рода Сызги. Еще в 1655 г. Бекбу-лат и Бекбай Бекчурины просили наградить их «за неизменную и верную службу» пус-толежащей землей, «имевшей вверх по Уфе реке, по обе стороны...» [23, л. 4]. Однако
ВЕСТНИК АКАДЕМИИ НАУК РБ / __
' 2020, том 35, № 2(98) 1111111111111111111111111111111111Б9
только спустя два года после 1695 г. «Сибирские дороги Сызгинские волости башкирец Алекейка Бекбаев с товарищи» попросили расширить их вотчинные владения дальше на восток по рекам, впадающим в реку Си-нару [24, л. 2-8]. В 1700 г. о своих правах на зауральские вотчины заявили башкиры Мя-котинской волости: «.. .Терегулка Утешев да Седычка Чюрупаев с товарищи жили де они в Уфимском уезде на Ногайской дороге в чужих вотчинах, а платили в вашу великого государей казну ясак лисицами с пуста и отцы их померли в давних летах, а они остались после отцов своих в малых летах и с той Ногайской дороги отошли жить на старинные вотчины, где жили отцы и деды их на Сибирской дороге в Мякотинскую волость и ныне живут они в Сибирской дороге в Мякотинс-кой волости и вам великим государям в казну подати ясак платят с той своей вотчины по Сибирской дороги с Мякотинской волости на Уфе по 10 куниц по вся годы без доимку». В апреле 1700 г. по государевой грамоте за Мякотинской волостью были утверждены земли «.за башкирскими уральскими горами в урочищах по речке Чимгее до устья речки Кагоши до по речке что течет в озеро Сенару по правую сторону с Тюбук-Карагая да по той же речке на низ по Суходолу до самого Карагая по правой стороне до межи Карагая что подле речки Карабулака до межи старого моста что подле озера Кузюна на суходол что словет Барсук до речки Текше до перевозу и по суходолу что словет Барсук до Кайниту межи озера Кизилташ да по речку Куюк в правую сторону вершины болот Чебак по правую сторону речки Кыштыма вверх по правой стороне а пришла та речка по болоту Карагул под Уралом и с того болота по правую сторону Урала до речки Кучут а в вышеписанных урочищах в речке Сена-ра речке ловли владельцы а в речки Текше с их сторону выше речки Кыштыму рыбные ловли» [25, л. 119]. Обратим внимание на
указание челобитчиков о том, что той землей «владели прадеды и деды и отцы их до Тобольского уезду».
Немаловажным является и оценка самими зауральскими башкирами характера своего вхождения в состав Российского государства. К примеру, если западные каратабынцы (Иректэ) приняли подданство России в ходе казанской войны середины XVI в., то восточные каратабынцы стали считать себя подданными русского царя при тархане Аккунчуке [26, с. 215].
Напомним, что Акинча Таникеев заявил о правах каратабынцев на вотчинные земли в Зауралье только в 80-90 гг. XVII в. [6, с.76-78 ].
Таким образом, земли Тоболо-Иртышс-кого бассейна признаются правительством в качестве башкирских вотчин только с включением этой территории в состав Уфимского уезда в 1695 г. До этого времени башкирское Зауралье подчинялось Сибирскому приказу, который рассматривал подведомственные ему земли как завоеванные, т.е. казенные. Этот статус они приобрели после экспедиции Ермака и последующих походов российских войск. Башкирское население этой территории считалось улусными людьми сибирских ханов, вследствие чего называлось «татарами». Это не означает, что все зауральские роды активно поддерживали антироссийские действия Кучума и его потомков. Часть сибирских башкир мигрировала на запад и образовала волости на землях уфимских башкир. Это видно из вышеприведенных документов, касающихся каратабынцев, мяко-тинцев, сынрян и салжаутов.
По утверждению Г.Х. Самигулова, с зауральскими башкирами связано еще одно недоразумение, которое касается размеров ясака и характера его взимания. Автор категорически не согласен с тезисом Б.А. Азна-баева о том, что ясак в Зауралье был больше, чем в Уфимском уезде. Кроме того, он нашел
противоречие и в утверждении Азнабаева относительно единицы обложения: «В Приура-лье ясак платили коллективно, в Зауралье -каждый человек» [1, с. 8].
Сравнивать следует величину ясачного оклада башкир двух ведомств - Приказа Казанского дворца и Сибирского приказа. Для иллюстрации приведем выдержку из отписки верхотурского воеводы 1658 г.: «.которые татара в прошлые годы из Верхотурского уезда отошли в Уфинской уезд, а на Верхотурье платили государеву ясаку человека по рублю 19 алтын по полу-пяти денег а на Уфе платеж всего по кунице» [27, л. 66]. В ведомстве Сибирского приказа ясак величиной более 1 рубля в год с человека являлся нормой. Относительно тюменских ясачных людей «в пометном списке 145-м году на тюменских ясашных людех ясаку и поминков со 136-го году по 146-й год написано: донять 1098 руб. 31 алт. 1 д.; да на тюменских же изменниках, уфинских приход-цах, ясаку и поминков донять со 124 человек 1227 руб. 8 алт. 3 д.» [6, с. 91].
С другой стороны, согласно докладу комиссара Уфимской провинции Ф. Люткина 1720 г., башкиры Уфимской провинции «токмо платили с 8 ясаков по одной кунице, которой цена 8 гривен и обойдется ясака токмо по гривне в год, а с двора по 4 деньги» [28, л. 102]. В 1745 г. И.И. Неплюев доносил в сенат, что с 1631 по 1720 г. «со всей Башкирии, то есть с башкирцев собиралось по 1508 рублей по 86 копеек» [29, л. 370].
Таким образом, ясачные оклады башкир, подведомственных Приказу Казанского дворца и Сибирскому приказу, различались почти на порядок.
Что касается замечания об объекте ясачного обложения, то мы должны поблагодарить Г.Х. Самигулова за возможность внести четкие разъяснения. Уфимские власти до середины XVIII в. не пытались переписать башкирское ясачное население поголовно.
В ясачных книгах были записаны имена только ответственных плательщиков ясака, выступавших представителями коллективов от семей до родоплеменных групп. Как отмечалось в многочисленных справках Уфимской приказной избы: «.а имена тех башкирцов в том окладном ясаку не написано, потому что оных волостей на башкирцах окладные ясаки писаны на старосте и на лучших людях, а не на всех по именам» [30, л. 12]. Таковых по разрядным спискам 1629 г. числилось 888 ясачных дворов, в 1635 г. их было уже 2217 [31, с. 98]. Сибирское ведомство еще до ревизской переписи 1720 г. имело списки всех плательщиков ясака по именам. Как отмечает А.Ю. Конев, учет ясакоплательщиков велся на местах воеводами и их агентами в форме «зборных» или окладных ясачных книг, куда заносились, чаще всего со слов волостных «князцов», шуленг и старшин, имена способных к промыслу зверя мужчин, а также указывалось количество и качество взятого ясака [32, с. 130]. В ряде случаев сибирские власти располагали не только именами ясачных людей, но и описанием внешности. В 1658 г. власти разыскивали бежавшего ясачного татарина Бачкурской волости Бек-мурзу Нурмаметева, задолжавшего казне ясак за 2 года, «а приметы он Бекмурза ростом низменна, а на правой щеке рубец, на лбу знамена, борода остра черна» [28, л. 39].
Таким образом, в сибирских уездах единицей податного обложения выступал мужчина в возрасте 18-50 лет, способный добывать ясак [33, с. 24]. В Уфимском уезде ясак платился с вотчинной земли, но при условии, что она населена. В доношении И.И. Неплюева от 1745 г. специально отмечено: «А по ясачным книгам в вышеписанном ясачном платеже значит людей по прежнем книгам до 1734 году башкирцов с земли платят по волостям и по урочищам» [29, л. 370]. В Сибири бегство, измена и даже пленение сибирских ясачных людей не приводило
к сложению с них ясака. Сибирские власти исправно фиксировали рост недоимки за каждый год: «.да на ясашных же людех, которые бежали в Уфинской уезд, изменили и в полон взяты, ясаку и поминков донять со 135-го по 166 год 5067 руб. 15 алт. сполуде[ньгою]» [6, с. 98]. Для ясачных башкир Уфимского уезда даже многолетняя откочевка к калмыкам не влекла за собой рост задолженности ясака за брошенные вотчинные угодья. В 1671 г. от калмыков с Яика вернулись в свои вотчины по реке Белой башкиры Елдяцкой волости. С них не потребовали ясак за время пребывания в «измене», не изъяли вотчинные угодья как брошенные или «бунтовщичьи». Более того, уфимская администрация, идя навстречу просьбе разоренных беженцев, пожаловала им рыбные ловли, находившиеся за пределами родовой вотчины [34, л. 1-21]. Таким образом, фискальные повинности ясачного населения, подведомственного уфимским и сибирским властям, различались как по объекту обложения, так и по их размеру и принципам взимания.
В таком случае возникает вопрос, почему правительство в середине 90-х XVII в. изменило земельную политику в отношении зауральских башкир, уравняв их с уфимскими башкирами в праве владения родовыми вотчинами?
Ответ следует искать в пересмотре отношения российского правительства к нерусским народам Волго-Уральского региона в конце XVII - начале XVIII вв. До середины 90-х гг. XVII в. власти признавали в качестве фактора, влияющего на статус народа, характер его присоединения к Русскому государству. К примеру, народы, добровольно подчинившиеся царю, имели право рассчитывать на преимущества в размере и характере взимания податей, свободе от преследований по религиозному признаку и некоторые льготы в вопросах самоуправления. Именно этим
обуславливается различие в положении башкир прежней Ногайской орды и Сибирского ханства. Однако с конца XVII в. этот аргумент отходит на второй план. Правительство молодого царя Петра начинает руководствоваться прагматическими соображениями, нередко нарушающими устоявшиеся веками традиционные методы управления. Подготовка к столкновению с Османской империей и Крымом показала, что калмыки и башкиры способны эффективно бороться с крымскотатарской конницей. Судя по коллективным челобитным XVII в., башкиры воспринимали военную службу России в качестве правового основания владения вотчинными землями. За редким исключением коренное население Уфимского уезда с готовностью откликалось на призывы властей принять участие в военных действиях за пределами региона. Российские власти понимали, что увеличив число башкир-вотчинников, они тем самым умножают и количество башкирских тарханов, способных быстро собрать отряды ополчения для участия в крупномасштабных военных действиях.
Вместе с тем башкир начинают последовательно лишать привилегий, которые не были непосредственно связаны с их военной службой государству. В 1692 г. башкиры в последний раз отправили свое посольство в Москву. Как отмечает Н.Ф. Демидова, на протяжении всего XVII в. башкирские делегации периодически встречались с российскими властями. Эти посольства, по словам Н.Ф. Демидовой, как бы гарантировали незыблемость сложившихся отношений, их известное равновесие [35, с. 176-184]. Однако с началом 90-х гг. эти традиционные контакты сходят на нет. И когда в 1705 г. 8 башкирских старшин во главе с Дюмеем Ишкеевым направились в Москву для подачи челобитной царю, Петр I приказал арестовать башкирских послов и выдать челобитчиков казанским властям.
Л И Т Е Р А Т У Р А
1. Самигулов Г.Х. Спорные вопросы истории вхождения тюрков Зауралья в состав Российского государства // Вестник Пермского университета. История. 2019. № 2 (45). С. 5-13.
2. Усманов А.Н. Присоединение Башкирии к Русскому государству. Уфа: Башкирское книжное издательство, 1960. 19б с.
3. Асфандияров А.З. Башкирия после вхожде-
ния в состав России (вторая половина XVI — первая половина XIX в.). Уфа: Китап, 2006. 504 с.
4. История башкирского народа: в 7 т. Под ред. М.М. Кульшарипова. Уфа: Гилем, 2011. Т. 3. 467 с.
5. Азнабаев Б.А. Башкирское общество в XVII — первой трети XVIII в. Уфа: РИЦ БашГУ, 2016. 370 с.
6. Материалы по истории Башкирской АССР. Башкирские восстания в 17 и первой половине 18 вв. М.-Л.: АН СССР, 1936. Ч. 1. 631 с.
7. Уфимская приказная изба. Российский государственный архив древних актов (РГАДА) // Ф. 1173. Оп. 1. Д. 973.
8. Булгаков Р.М., Надергулов МХ Башкирские родословные. Уфа: Китап, 2002. 480 с.
9. Шакурова Ф.А. Башкирская волость в середине XVIII — первой половине XIX в. Уфа: БНЦ УрО РАН, 1992. 137 с.
10. Миллер Г.Ф. История Сибири. М.: Восточная литература, РАН, 1999. Т. II. 630 с.
11. Рычков П.И. Топография Оренбургская. Уфа: Китап, 1999. 220 с.
12. Шишонко В.Н. Пермская летопись с 1263 — 1881 г. Пятый период. Ч. 2. С 1695 — 1701 г. Пермь: типография Сибирской земской управы, 1887. 667 с.
13. Леонтьев А.А. Крестьянское право: Систематическое изложение особенностей законодательства о крестьянах. СПб.: Юрид. кн. маг. И.И. Зубкова, 1914. 372 с.
14. Материалы Департамента государственных имуществ Министерства финансов // Российский государственный исторический архив (РГИА). Ф. 383. Оп. 30. Д. 787.
15. Калмыцкие дела Посольского приказа // РГАДА. Ф. 119. Оп. 2. Д. 1645.
16. Калмыцкие дела Посольского приказа // РГАДА. Ф. 119. Оп. 2. Д. 1623.
17. Материалы по истории Башкирской АССР. Экономические и социальные отношения в Башкирии. Управление Оренбургским краем в 50—70-е гг. XVIII в. М.: Издательство Академии наук СССР, Т. IV. Ч. II. 667 с.
18. Новиков В.А. Сборник материалов для истории Уфимского дворянства. Уфа: Печатня Н. Блохина, 1879. 269 с.
19. Уфимская приказная изба // РГАДА. Ф. 1173. Оп. 1. Д. 86.
20. Спорные дела Генерального межевания по Пермской губернии // РГАДА. Ф. 1327. Оп. 2. Д. 3518.
21. Рахматуллин У.Х. Население Башкирии в
XVII —XVIII вв.: Вопросы формирования небашкирского населения. М.: Наука, 1988. 188 с.
22. Валиди А.-З. История башкир. Уфа: Китап, 2010. 352 с.
23. Документы, выделенные из дел Сената и Министерства юстиции с пометами о «высочайших повелениях» // РГИА. Ф. 1329. Оп. 4. Д. 59.
24. Уфимская приказная изба // РГАДА. Ф. 1173. Оп. 1. Д. 1237.
25. Спорные дела Генерального межевания по Пермской губернии // РГАДА Ф. 1327. Оп. 2. Д. 4333.
26. Кузеев Р.Г. Башкирские шежере. Уфа: Башкирское книжное издательство, 1960. 304 с.
27. Верхотурская приказная изба // РГАДА. Ф. 1111. Оп. 2. Ч. 1. Д. 32.
28. Дела Сената по Оренбургской губернии // РГАДА. Ф. 248. Оп. 3. Д. 115.
29. Дела Сената по Коллегии иностранных дел // РГАДА. Ф. 248. Оп. 29. Д. 2851.
30. Уфимская приказная изба // РГАДА. Ф. 1173. Оп. 1. Д. 1152.
31. Дмитриев А.И. К истории Зауральской торговли. Пермская старина. Пермь: Тип. Ф.Б. Сачкова, 1900. Вып. VIII. 347 с.
32. Конев А.Ю. Переписи ясачного населения Сибири в первой половине XVIII в. (Новые материалы) // Вестник РУДН, История России. 2009. № 4. С. 122-131.
33. Дамешек Л.М. Ясачная политика царизма в Сибири в XIX — начале XX века. Иркутск: Изд-во Иркутского университета, 1983. 136 с.
34. Уфимская приказная изба // РГАДА. Ф. 1173. Оп. 1. Д. 641.
35. Демидова Н.Ф. Башкирские посольства в Москву в XVII в. // От Древней Руси к России Нового времени. М.: Наука, 2003. С. 176—184.
R E F E R E N C E S
1. Samigulov G.Kh. Spornye voprosy istorii vkhozhdeniya tyurkov Zauralya v sostav Rossiyskogo gosudarstva [Controversial issues on the history of the entry of the Trans-Ural Turks into the Russian state]. Vestnik Permskogo universiteta. Istoriya — Bulletin of the Perm University. History, 2019, no. 2 (45), pp. 5—13. (In Russian).
2. Usmanov A.N. Prisoedinenie Bashkirii k Russkomu gosudarstvu [Accession of Bashkiria to the Russian state]. Ufa, Bashkirskoe knizhnoe izdatelstvo, 1960. 196 p. (In Russian).
3. Asfandiyarov A.Z. Bashkiriya posle vkhozhdeniya v sostav Rossii (vtoraya polovina XVI — pervaya polovina XIX v.) [Bashkiria after becoming part of Russia (second half of the 16th — first half of the 19th century)]. Ufa, Kitap, 2006. 504 p. (In Russian).
4. Istoriya bashkirskogo naroda [History of the Bashkir people]. In 7 vol. M.M. Kulsharipov (ed.). Vol. 3. Ufa, Gilem, 2011. 467 p. (In Russian).
5. Aznabaev B.A. Bashkirskoe obshchestvo v XVII
— pervoy treti XVIII v. [Bashkir society in the 17th - first third of the 18th century]. Ufa, RITs BashGU, 2016. 370 p. (In Russian).
6. Materialy po istorii Bashkirskoy ASSR. Bashkirskie vosstaniya v 17 i pervoy polovine 18 vv. [Materials on the history of the Bashkir Autonomous Soviet Socialist Republic. Bashkir uprisings in the 17th and first half of the 18th centuries]. Part 1. Moscow, Leningrad, AN SSSR, 1936. 631 p. (In Russian).
7. Russian State Archive of Ancient Acts. Ufimskaya prikaznaya izba. Fond 1173, opis 1, delo 973. (In Russian).
8. Bulgakov R.M., Nadergulov M.Kh. Bashkirskie rodoslovnye [Bashkir pedigrees]. Ufa, Kitap, 2002. 480 p. (In Russian).
9. Shakurova F.A. Bashkirskaya volost v seredine XVIII — pervoy polovine XIX v. [Bashkir volost in the mid-18th — first half of the 19th century]. Ufa, BNTs UrO RAN, 1992. 137 p. (In Russian).
10. Miller G.F. Istoriya Sibiri [History of Siberia]. Vol. 2. Moscow, Vostochnaya literatura, RAN, 1999. 630 p. (In Russian).
11. Rychkov P.I. Topografiya Orenburgskaya [Orenburg topography]. Ufa, Kitap, 1999. 220 p. (In Russian).
12. Shishonko V.N. Permskaya letopis s 1263 — 1881 g. [Perm chronicle from 1263 to 1881]. The fifth period. Part 2. 1695—1701. Perm, tipografiya Sibirskoy zemskoy upravy, 1887. 667 p. (In Russian).
13. Leontyev A.A. Krestyanskoe pravo: Sistematicheskoe izlozhenie osobennostey zakonodatelstva o krestyanakh [Peasant law: A systematic presentation of the peculiar features of peasant legislation]. St. Petersburg, Yuridicheskiy knizhnyy magazin I.I. Zubkova, 1914. 372 p. (In Russian).
14. Russian State Historical Archive. Materialy Departamenta gosudarstvennykh imushchestv Ministerstva finansov. Fond 383, opis 30, delo 787. (In Russian).
15. Russian State Archive of Ancient Acts. Kalmytskie dela Posolskogo prikaza. Fond 116, opis 1, delo 1645. (In Russian).
16. Russian State Archive of Ancient Acts. Kalmytskie dela Posolskogo prikaza. Fond 116, opis 1, delo 1623. (In Russian).
17. Materialy po istorii Bashkirskoy ASSR. Ekonomicheskie i sotsialnye otnosheniya v Bashkirii. Upravlenie Orenburgskim kraem v 5070-e gg. XVIII v. [Materials on the history of the Bashkir Autonomous Soviet Socialist Republic. Economic and social relations in Bashkiria. Management of the Orenburg region in the 1750s — 1770s]. Vol. 4, part 2. Moscow, RAN. 667 p. (In Russian).
18. Novikov V.A. Sbornik materialov dlya istorii Ufimskogo dvoryanstva [Collection of materials for the history of the Ufa nobility]. Ufa, pechatnya Blokhina, 1879. 269 p. (In Russian).
19. Russian State Archive of Ancient Acts. Ufimskaya prikaznaya izba. Fond 1173, opis 1, delo 86. (In Russian).
20. Russian State Archive of Ancient Acts. Spornye
dela Generalnogo mezhevaniya po Permskoy gubernii. Fond 1327, opis 2, delo 3518. (In Russian).
21. Rakhmatullin U.Kh. Naselenie Bashkirii v XVII— XVIII vv.: Voprosy formirovaniya nebashkirskogo naseleniya [The population of Bashkiria in the 17th and 18th centuries: Issues of the formation of the non-Bashkir population]. Moscow, Nauka, 1988. 188 p. (In Russian).
22. Validi A.-Z. Istoriya bashkir [History of the Bashkirs]. Ufa, Kitap, 2010. 352 p. (In Russian).
23. Russian State Historical Archive. Dokumenty, vydelennye iz del Senata i Ministerstva yustitsii s pometami o «vysochayshikh poveleniyakh». Fond 1329, opis 4, delo 59. (In Russian).
24. Russian State Archive of Ancient Acts. Ufimskaya prikaznaya izba. Fond 1173, opis 1, delo 1237. (In Russian).
25. Russian State Archive of Ancient Acts. Spornye dela Generalnogo mezhevaniya po Permskoy gubernii. Fond 1327, opis 2, delo 4333. (In Russian).
26. Kuzeev R.G. Bashkirskie shezhere [Bashkir shezhere-pedigrees]. Ufa, Bashkirskoe knizhnoe izdatelstvo, 1960. 304 p. (In Russian).
27. Russian State Archive of Ancient Acts. Verkhoturskaya prikaznaya izba. Fond 1111, opis 2, chast 1, delo 32. (In Russian).
28. Russian State Archive of Ancient Acts. Dela Senata po Orenburgskoy gubernii. Fond 248, opis 3, delo 115. (In Russian).
29. Russian State Archive of Ancient Acts. Dela Senata po Kollegii inostrannykh del. Fond 248, opis 29, delo 2851. (In Russian).
30. Russian State Archive of Ancient Acts. Ufimskaya prikaznaya izba. Fond 1173, opis 1, delo 1152. (In Russian).
31. Dmitriev A.I. K istorii Zauralskoy torgovli. Permskaya starina [On the history of the Trans-Ural trade. Perm olden times]. Issue 8. Perm, tipografiya F.B. Sachkova, 1900. 347 p. (In Russian).
32. Konev A.Yu. Perepisi yasachnogo naseleniya Sibiri v pervoy polovine XVIII v. (Novye materialy) [Censuses of the yasak population of Siberia in the first half of the 18th century (New materials)]. Vestnik Rossiyskogo universiteta druzhby narodov. Istoriya Rossii — Bulletin of the Peoples' Friendship University of Russia. History of Russia, 2009, no. 4, pp. 122—131. (In Russian).
33. Dameshek L.M. Yasachnaya politika tsarizma v Sibiri v XIX — nachale XX veka [Yasak-tax policy of tsarism in Siberia in the 19th — early 20th centuries]. Irkutsk, Irkutsk University, 1983. 136 p. (In Russian).
34. Russian State Archive of Ancient Acts. Ufimskaya prikaznaya izba. Fond 1173, opis 1, delo 641. (In Russian).
35. Demidova N.F. Bashkirskie posolstva v Moskvu v XVII v. [Bashkir embassies to Moscow in the 17th century]. Ot drevney Rusi k Rossii Novogo vremeni [From ancient Rus to Russia of New time]. Moscow, Nauka, 2003, pp. 176—184. (In Russian).
ВЕСТНИК АКАДЕМИИ НАУК РБ /
' 2020, том 35, № 2(98) lllllllllllllllllllllllllllllllllll
