CC BY
44
УДК.341 .237
ОСОБЕННОСТИ ПРАВОПРИМЕНЕНИЯ В ДЕЛАХ
С ИНОСТРАННЫМ УЧАСТИЕМ
(НА ОСНОВЕ СУДЕБНЫХ УСТАВОВ 1864 Г.)
© Синиченко В. В., 2014
Восточно-Сибирский институт МВД России, г. Иркутск
В статье дается анализ судебных решений по делам с иностранным участием в Иркутской судебной палате в 1897—1917 гг. На основе изучения материалов суда делается вывод, что характер политики в сфере уголовного судопроизводства был различен в Восточной Сибири и на Дальнем Востоке. Если Владивостокский окружной суд старался применить наиболее жесткие санкции в отношении иностранных (в своей массе китайских) правонарушителей, то Иркутский окружной суд был более либерален. Многие уголовные дела заканчивались оправданием подсудимых, в других случаях срок наказания существенно снижался.
Ключевые слова: Иркутская судебная палата; китайцы; корейцы; японцы; уголовные дела; жандармерия; полиция; окружной суд; убийства; кражи; КВЖД; арестантское отделение.
Благодаря судебной реформе 1864 г. в России была создана система судебных органов с четкой компетенцией. На основании судебных уставов в империи действовали различные группы судов: мировые судьи, окружные суды, судебные палаты и кассационные департаменты Правительствующего сената. Окружные суды рассматривали по первой инстанции гражданские и уголовные дела, неподсудные мировым судьям. Судебные палаты являлись апелляционной инстанцией для дел, рассмотренных окружными судами без участия присяжных (присяжные заседатели рассматривали уголовные дела, по которым в законе было предусмотрено наказание, связанное с лишением или ограничением прав состояния). Кроме того, судебные палаты рассматривали по первой инстанции дела о государственных и должностных преступлениях. Правительствующий Сенат являлся высшим судебным органом страны и действовал как кассационная инстанция для всех судов империи, обеспечивая единство судебной практики [1].
Отметим, что судебные палаты появились в судебных округах. Первыми судебные палаты и окружные суды стали действовать в «столичных» Петербурге и Москве в 1866 г. Затем стали открываться другие судебные палаты, в первую очередь в Европейской России. Однако к 1894 г. дореформенный суд еще сохранялся в 23
губерниях и областях на севере, востоке и юго-востоке страны, в том числе и в Сибири [2].
Только в 1897 г. в Сибири, с опозданием в три десятилетия, были введены Судебные уставы 1864 г. и создан Иркутский судебный округ. В него вошли следующие окружные суды: Иркутский, Томский, Красноярский, Якутский, Читинский, Благовещенский и Владивостокский. Пространство Иркутского судебного округа к моменту образования составило 8 967 681,8 кв. верст, на территории проживало 2 359 514 человек.
Некоторое время в ведении Иркутской судебной палаты действовал окружной суд Порт-Артура, в 1906 г. в состав округа Иркутской палаты вошел Пограничный окружной суд, а в 1912 г. — Петропавловский.
Иркутская судебная палата состояла из гражданского и уголовного департаментов, окружные суды — из гражданского и уголовного отделений, в них рассматривались соответствующие дела. Мировые судьи рассматривали по первой инстанции мелкие гражданские и уголовные дела, окружные суды — дела, неподсудные мировым судьям и не отнесенные законом к ведению палат. Кроме того, окружные суды проверяли акты, принятые мировыми судьями, в апелляционном и кассационном порядке. Иркутская палата проверяла по апелляции и в кассации дела, рассмотренные окружными судами, и рассматри-
вала по первой инстанции дела о государственных и должностных преступлениях. Данная судебная система функционировала в Сибири до 5 января 1918 г., когда во исполнение декрета СНК РСФСР о суде Иркутская судебная палата и суды ее округа и были упразднены [3].
Если анализировать процессуальную деятельность Иркутской судебной палаты в отношении дел с иностранным участием, то территорию, поднадзорную Иркутской судебной палате на рубеже Х1Х—ХХ вв., условно можно разделить на две части.
На Дальнем Востоке России китайцы, японцы и корейцы составляли 10—15 % населения региона (около 100—150 тыс. человек), а в северо-восточном Китае (Маньчжурии) их было более миллиона (через территорию Маньчжурии была протянута Китайско-Восточная железная дорога (КВЖД), где в полосе отчуждения проживало более 45 тыс. россиян). В силу своей многочисленности китайцы часто совершали в этих местностях преступления, которые фиксировались правоохранительной системой Российской империи. В то же время в Восточной Сибири (Енисейская, Иркутская губернии, Забайкальский край) постоянных жителей из числа китайцев, корейцев и японцев почти не встречалось, пребывали только временные обитатели: купцы, разносчики, слуги, приезжающие на короткий срок из Китая, Кореи и Японии. Так, согласно официальным «Сведениям о движении иностранцев в округах Иркутском и Омском», на 1 июня 1914 г. на всей территории Сибири (включая Забайкалье) находилось 10 197 китайцев. Эта цифра является приблизительной и не отражает реальной картины китайского присутствия, так как еще в 1910 г. только в Забайкалье фиксировалось гораздо больше китайцев. Присутствие китайцев в 1914 г. фиксировалось практически на территории всех административных единиц, но большинство из них находились на территориях горных округов (Шилкинско-Аргуньский — 3 299, Баргу-зинский — 942, Витимский — 344); в городах (Иркутск - 1 077, Чита - 683, Омск - 385, Красноярск — 100) и некоторых уездах Забайкалья (Нерчинский — 1 016, Верхне-удинский - 859, Читинский - 389) [4].
Вследствие того что численность китайцев по отношению к россиянам в Восточной Сибири не превышала 2-3 %, количество преступлений, совершаемых ими в округе
Иркутского окружного суда, как мы понимаем, было незначительным.
Возвращаясь к Дальнему Востоку, отметим, что округ Владивостокского окружного суда занимал обширную территорию. Производство уголовных дел в связи с этим чаще всего представляло собой длительный процесс. Поэтому судебные власти всячески стремились ускорить производство в этом регионе.
На Дальнем Востоке в указанный период преступления иностранцев зафиксированы как в городах (как преимущественно в Восточной Сибири), так и в сельской местности. Преступления в сельской округе были самыми латентными, так как либо сами иностранцы-потерпевшие не обращались в правоохранительные органы России, либо полиция спускала дела «на тормозах», так как самих преступников было сложно разыскивать.
В этих условиях российские власти стремились уделить особое внимание тем делам о правонарушении иностранцев, которые совершались в отдаленных местностях России.
Так, в ноябре 1900 г. выяснилось, что в результате драки кореец Ихе, проживавший в поселке Богуславском, оторвал у корейца Чин Пан Хе шишку на голове. Пострадавший обратился с просьбой к начальнику китайской пограничной заставы КВЖД, который отправил к Чин Пан Хе шесть китайских солдат, вооруженных винтовками.
Солдаты вместе с переводчиком отправились в поселок, избили Ихе и его брата, ограбили их и повезли первого в Китай. По дороге китайские солдаты были остановлены поселковыми властями и казаками и арестованы.
3 марта 1900 г. прокурор Владивостокского окружного суда известил прокурора Иркутской судебной палаты о том, что генерал-губернатор края остался доволен решением суда по делу о китайских солдатах, приговоренных за разбой к каторжным работам, и даже был «в восторге от него» [5].
В рапорте прокурора Иркутской судебной палаты министру юстиции от 16 сентября 1900 г. сообщалось о нападении банды хунхузов на деревню Цу Дятень. В деревню направился начальник Бицзывозского участка Квантунской области в сопровождении нескольких конных стражников и казаков, где на постоялом дворе застал 20
китайцев. При обыске фанзы были найдены спрятанные под циновками на каннах два револьвера и мешок с патронами. Китайцев связали за косы и оставили в фанзе под надзором нескольких стражников.
Пока начальник участка опрашивал хозяев и жителей деревни относительно задержанных, один из них незаметно овладел обоими револьверами и начал стрелять. Стражник Солодянкин обнажил шашку и ударом ее выбил револьвер из рук китайца. Китаец попытался убежать через окно, захватив с собой второй револьвер. Однако прибежавший на шум другой стражник выстрелом из винтовки убил его наповал [6].
Остальные арестованные, воспользовавшись суматохой, развязались и тоже затевали борьбу со стражниками. В результате двое китайцев были убиты на месте, трое: Ян Тинтюй, Не Цеохунь и Чун Баусань схвачены, а остальные скрылись.
Прокурором Порт-Артурского окружного суда был предложен обвинительный акт по данному делу согласно ст. 271 Уложения
0 наказаниях. Окружной суд признал в действиях задержанных признаки вооруженного сопротивления чинам полиции, что являлось делом, подсудным военному суду. Дело было передано исполняющему обязанности военного прокурора в Квантунской области. Военный суд приговорил китайцев к расстрелу [7].
13 мая 1910 г. вооруженные хунхузы в количестве 10 человек вновь напали (по-видимому, из мести) на старосту Као Юнбу. Спасаясь от преследования, староста попытался скрыться в ближайшей деревне. Однако разбойники подожгли и тут его фанзу. Выбежавший из нее Као Юнбу был убит залпами из ружей, труп облит керосином и сожжен.
Разбойники прибыли в деревню на шаланде с моря и скрылись тем же путем. Никто из них не задержан, и имена их были неизвестны.
По распоряжению прокурора Порт-Артурского окружного суда началось следствие по данному делу. Вскоре китайцы — подозреваемые в совершении преступления — были задержаны, осуждены на 12 лет [8].
Однако на жестокость российского законодательства действующие на Дальнем Востоке китайцы-правонарушители отвечали своей жестокостью и безжалостностью.
С 1907 по 1909 г. хунхузы совершили
1 823 преступления в Приамурье. Вопросы
о борьбе с китайским бандитизмом и неспособности местной власти и правоохранительных органов обеспечить безопасность российских подданных дважды выносились на обсуждение Государственной думы [9].
Рост бандитизма в приграничной зоне заставил российские и китайские власти пойти навстречу друг другу. Консулом России в Харбине и даотаем Юйем в 1909 г. было подписано соглашение, согласно которому китайские воинские команды имели право расстреливать русских разбойников, российские — китайских [10].
Тем не менее преследование хунхузов после совершения преступления было зачастую безрезультатным. Принимались меры к предотвращению этих преступлений. Устанавливался жандармский обход с патрулем пассажирских и товарно-пассажирских поездов при участии дежурного по станции или главного кондуктора поезда для задержания подозрительных лиц. Нанимались агенты-сыщики из китайцев для пресечения действий хунхузов и организовывались отряды китайской полиции на средства китайского населения в городах Приморья. Однако такие мероприятия осложнялись негативными последствиями, так как агенты из китайцев отличались весьма низкими нравственными качествами и вместо оказания помощи производили поборы с жителей, пользуясь своим положением. Такие сыщики были для населения чуть ли не большим несчастьем, чем сами хунхузы [11].
Многие китайцы, знающие русский язык, работали не на полицию, а в качестве адвокатов на китайский преступный мир. Так, по сведениям от 27 января 1904 г., из 7 китайских полицейских десятников один был арестован за уголовное преступление, один убит хунхузами, два уволены за низкую нравственность, трое стояли при приставе в качестве переводчиков [12].
В большинстве случаев потерпевшими от преступных действий китайцев оказывались их земляки. Однако постепенно объектом преступлений со стороны китайских подданных стали оказываться и русские [13].
В Амурской области в 1906 г. был всего один случай, где потерпевшим от хунхузов был русский, в 1907 г. таких случаев было два, в 1908 г. - 8, в 1909 г. - 10. В Приморской области в 1906 г. подобных случаев зарегистрировано 18, в 1907 г. — 15, в 1908 г. — 21, а в 1909 г. — 25 [14].
В донесении прокурору Иркутской судебной палаты 29 января 1910 г. от Департамента полиции говорилось о росте числа преступлений, совершаемых китайцами на Дальнем Востоке. Предлагалось судить китайцев на русском Дальнем Востоке по законам о чрезвычайном положении, которое и было введено генерал-губернатором в 1910 г. Копия донесения была направлена министру юстиции [15].
В то же время добиться подсудности китайских бандитов на территории северовосточного Китая - в районе отчуждения КВЖД — российским властям не удалось. Так, российским императорским генеральным консулом в Харбине Люба из Департамента МИД была получена телеграмма, разъясняющая, что китайское население и иные иностранцы, в том числе японцы, пользуются экстерриториальными правами. А потому военный министр предложил командиру сводного корпуса генералу Дембовскому воздерживаться от административно-судебных мер в отношении иностранных подданных. Китайские бандиты часто пользовались этим и, совершив преступление во Владивостоке, скрывались в Китае [16].
К чему это привело, видно по делам, которые рассматривались Иркутской судебной палатой накануне и в годы Первой мировой войны.
Так, ночью 16 июня 1913 г. полицейский наряд, сменявший постовых в будках на шоссе возле г. Харбина обнаружил постового полицейского Петра Сулевского, рядового 7-й роты 5-го пехотного Заамурского полка, лежащим на шоссе без сознания. С ранением головы, нанесенным тупым предметом, его доставили в больницу. Находящийся при нем револьвер был похищен. Из показаний допроса Сулевского мировому судье Пограничного окружного суда стало известно, что напали на него и ранили двое китайцев, судя по приемам и повадкам, из числа хунхузов. Воспользовавшись тем, что полицейский заснул на посту, они избили его и похитили оружие. Вскоре от полученных ран рядовой Петр Сулевский скончался. Факт нападения китайских бандитов был установлен, и по распоряжению прокурора дело было передано императорскому российскому консулу в Харбине для обращения в смешанный суд, который приговорил подозреваемых только к 3 годам тюрьмы [17].
В ночь на 8 октября 1916 г. на проживающих на заимке доктора Горнака корейцев напали 17 вооруженных ружьями хунхузов. Открыто похитив деньги в сумме 171 руб., разбойники скрылись по направлению к железнодорожному карьеру.
При проверке приставом Раздолинского стана совместно с чинами железнодорожной полиции служащих карьера выявилось, что 35 корейцев и 87 китайцев оказались с просроченными и поддельными паспортами или вовсе без них.
Все задержанные китайцы и корейцы были предъявлены на опознание потерпевшим, однако виновных обнаружить не удалось. Согласно ст. 1629 и 1632 Уложения о наказаниях, по указанию прокурорского надзора мировой судья 4-го участка приступил к предварительному следствию в деле о наложении административного штрафа на правонарушителей [18].
Около 11 часов ночи 26 сентября 1916 г. фанерный завод Скидельского, находящийся вблизи Владивостока, окружили около 20 китайцев, вооруженных револьверами и ножами. Они разыскивали подрядчика Ли Хан Сына, который был в отъезде.
Хунхузы приказали рабочим лечь на нары и накрыться одеялами. На чердаке барака бандиты из сундука китайца Ли Чжао Дяна украли деньги в сумме 45 руб., отобрали у Жи Кима пальто, тужурку, одеяло, похитили из кухни металлические часы, четыре мешка муки, четыре мешка «пампушек» (китайского хлеба). Захватив с собой китайцев Сан Ди, Чжан Фу Мая, Ли Чжао Лана и Ви Хи Хая с целью получения за них выкупа, они скрылись. Рабочие барака не смогли рассмотреть лиц бандитов, так как они были вымазаны сажей.
По распоряжению прокурора Владивостокского окружного суда на место преступления был командирован мировой судья 4-го участка, который возбудил дело по данному преступлению, предусмотренному ст. 1621 и 1622 Уложения о наказаниях.
К розыску злоумышленников были приняты энергичные меры. По распоряжению командующего войсками Приамурского военного округа были командированы воинские части, которые, окружив прилегающую к заводу Скидельского тайгу, произвели поиски бандитов. Подозреваемые были задержаны и получили 8 лет тюрьмы на основании решения Владивостокского окружного суда [19].
Итак, мы можем отметить, что на Дальнем Востоке против китайцев-преступников судебная система принимала жесткие решения, не стесняясь переквалификации преступлений на более суровые статьи. Исключением была территория Маньчжурии, где в отношении китайских преступников, совершивших правонарушения в России, действовал смешанный суд, который, как правило, был более лоялен к подданным богдыхана, а с 1911 г. Китайской республики.
Однако более оригинально действовал иркутский суд. Анализ материалов судебных дел свидетельствует о вариативности наказаний китайцев за совершение ими как тяжких преступлений против личности, так и преступлений против собственности.
Так, 5 апреля 1903 г. китайцем Уан Дэ совершена кража броши и кольца у ювелира Варнава. За данное преступление приговором мирового судьи 3-го участка Уан Дэ осужден всего к трем месяцам тюрьмы.
28 июня 1906 г. в Иркутске китайцем Ван Люн Сяю Чином был убит его соотечественник китаец Тын Сунн Чен. Приговором суда от 22 августа 1907 г. преступник был осужден на три года в арестантское отделение.
28 февраля 1907 г. китайцем Ко Чан Чунем у поручика Бахтимурова было похищено 800 руб. 20 сентября 1907 г. суд осудил похитителя на один год, однако в декабре приговором Иркутской судебной палаты китаец был оправдан.
17 марта 1908 г. убит японский доктор Иванов. В убийстве обвинялись китайцы Лян Тань и Чен Цы Це. Первый из них был осужден в арестантское отделение на полтора года (!!!), второй оправдан.
Прокуратурой возбуждались дела за особо тяжкие преступления также по всей Иркутской губернии. Так, 17 февраля 1904 г. китаец Ся Дин Чо в запальчивости и раздражении нанес тяжелые увечья китайцу Ли Шуну, от которых тот скончался 25 февраля того же года. По приговору суда Ся Дин Чо отбыл один год в арестантском отделении.
28 февраля 1904 г. в поселке Мурино был убит топором китаец Куй Цы. Из трех китайцев, привлеченных к следствию по обвинению в убийстве, двое — Ма Ли и Ю Тей Хо скрылись и объявлены в розыск, а Хан Ю оправдан судом.
19 марта 1909 г. на станции Усолье китаец Тян Чжи Юй топором нанес раны дворянину Новицкому, чиновнику Смирнову и
сторожу Горчакову. Сам он выстрелом из ружья был убит сторожем Гореловым.
В Нижнеудинске китайцами Ло Дей Куем и Ли Ван Цаем 27 февраля 1908 г. было совершено разбойное нападение на китайца Чан Цзы. Похищены 6 руб. и серебряные часы. Обвиняемые приговорены к четырем годам в арестантском отделении.
Кореец Сим Ком Доро обвинялся в открытом похищении у Константина Ускова оброненных им 7 руб. Однако приговором окружного суда от 19 декабря 1908 г. обвиняемый оправдан.
В Бодайбо китайские подданные У Чин Линь и Ко Лю Фо обвинялись в убийстве с целью ограбления китайца Тай Цзы в начале января 1909 г. Обвиняемый Ко Лю Фо скрылся и объявлен в розыск, а У Чин Линь приговором Иркутского окружного суда от 6 февраля 1910 г. осужден на восемь лет каторги.
Таким образом, преступления, совершаемые китайцами в Иркутске и Иркутской губернии, имели характерные особенности. Почти все они совершались с целью покушения на жизнь и были направлены против личной неприкосновенности. Жертвами преступлений в основном становились китайцы и только в исключительных случаях представители европейских наций [20].
Таким образом, разница в правоприменении норм российского законодательства по отношению к иностранцам — подданным азиатских стран на Дальнем Востоке в отличие от Восточной Сибири была вызвана интенсивностью китайского бандитизма. Именно в Дальневосточном регионе на рубеже Х1Х—ХХ вв. отмечается резкий рост правонарушений со стороны китайцев как в отношении собственно подданных Цинской империи (а с 1912 г. Китайской республики), так и россиян. Поэтому уголовных преступников китайцев часто наказывали в Приамурье на основании решений военного суда. В то же время на территории Восточной Сибири судебные органы были более либеральны к китайским преступникам. За кражи они осуждались на срок от трех месяцев до одного года, часто оправдывались из-за отсутствия улик. За тяжелые преступления против личности китайцев также ждали незначительные сроки заключения. Возможно, это объясняется тем, что здесь объектом преступного посягательства китайцев, как правило, были собственно китайские подданные. ^
1. Курас Т. Л. Вопросы деятельности судебных палат в Российской империи [Электронный ресурс] / / Сибирь и ссылка = Siberia and the Exilehttp. URL: / / www.penpolit.ru / papers/ detail2.php?ELEMENT_ID=965.
2. Там же.
3. История пенитенциарной политики Российского государства и Сибирь XVIII—XXI веков [Электронный ресурс]. URL: http://irkipedia.ru/content/-irkutskaya_sudebnaya_palata.
4. Государственный архив Иркутской области (далее ГАИО). Ф. 91. Оп. 2. Д. 1941. Л. 6.
5. ГАИО Ф. 245. Оп. 1. Д. 1776. Л. 13.
6. ГАИО Ф. 245. Оп. 1. Д. 139. Л. 121.
7. Там же.
8. ГАИО Ф. 245. Оп. 1. Д. 254. Л. 34.
9. Соловьев В. Ф. Китайские отходники на Дальнем Востоке. М., 1989. С. 88.
10. Решетнев И. А. Деятельность органов государственной власти Российской Империи по борьбе с правонарушениями подданных азиатских стран в Дальневосточном регионе 1858—1917 гг. Иркутск, 2009. С. 80.
11. Граве В. В. Китайцы, корейцы и японцы в Приамурье. СПб., 1912. С. 100.
12. ГАИО. Ф. 600. Оп. 1. Д. 879. Л. 9.
13. ГАИО. Ф. 245. Оп. 1. Д. 919. Л. 5, 6.
14. Граве В. В. Указ. соч. С. 238.
15. ГАИО. Ф. 245. Оп. 1. Д. 435. Л. 172.
16. Там же. Л. 27, 34.
17. ГАИО. Ф. 245. Оп. 1. Д. 919. Л. 6, 7.
18. ГАИО. Ф. 245. Оп. 1. Д. 1985. Л. 82.
19. Там же. Л. 74.
20. ГАИО. Ф. 245. Оп. 1. Д. 2029. Л. 14, 15.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
Государственный архив Иркутской области. Ф. 245 (прокурора Иркутской судебной палаты). Ф. 600 (Иркутское губернское жандармское управление).
Граве В. В. Китайцы, корейцы и японцы в Приамурье : отчет уполномоченного МИДа В. В. Граве / В. В. Граве. - СПб. : Тип. В. Ф. Киршбаума, 1912. -Вып. 11. — 489 с. — (Труды Амурской экспедиции).
История пенитенциарной политики Российского государства и Сибирь XVIII—XXI веков [Электрон-
ный ресурс]. — URL: http://irkipedia.ru/content/-irkutskaya_sudebnaya_palata.
Курас Л. В. История Иркутской судебной палаты (1897 — февраль 1917 гг.) / Л. В. Курас, Т. Л. Курас, Н. Н. Щербаков. — Улан-Удэ : Изд.-полигр. комплекс ВСГАКИ, 2003. — 254 с.
Курас Т. Л. Вопросы деятельности судебных палат в Российской империи [Электронный ресурс] // Сибирь и ссылка = Siberia and the Exilehttp. — URL://www.penpolit.ru/papers/ detail2.php? ELE-MENT_ID=965.
Решетнев И. А. Деятельность органов государственной власти Российской Империи по борьбе с правонарушениями подданных азиатских стран в Дальневосточном регионе 1858—1917 гг. / И. А. Решетнев. — Иркутск : ВСИ МВД России, 2009. — 127 с.
Соловьев Ф. В. Китайское отходничество на Дальнем Востоке России в эпоху капитализма (1861—1917 гг.) / Ф. В. Соловьев. — М. : Наука, 1989. — 126 с.
Peculiarities of Law Enforcement in Dealing with Foreign Participation (Based on the Legal Statutes of 1864)
© Sinichenko V., 2014
In article the analysis of judgments on affairs with foreign participation in Irkutsk trial chamber of 1897-1917 is given. On the basis of studying of materials of court, the conclusion is drawn that character of policy in the sphere of criminal legal proceedings was various in Eastern Siberia and in the Far East. If the Vladivostok district court tried to apply the most rigid sanctions concerning foreign (in the weight Chinese) offenders, the Irkutsk district court was more liberal. Many criminal cases came to an end with a justification of defendants, in other cases punishment term significantly decreased.
Key words: Irkutsk trial chamber; Chinese; Koreans; Japanese; criminal cases; gendarmerie; police; district court; murders; thefts; KVZhD; arestansky office.
