CC BY
124
УДК Q91(571.17)
ОСОБЕННОСТИ ПЛАНИРОВАНИЯ И ЗАСТРОЙКИ ГОРОДСКИХ ПОСЕЛЕНИЙ ЗАПАДНОЙ СИБИРИ В 1930-е - ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЕ 1940-х гг.
© Светлана Владимировна Зяблицева
Кемеровский государственный сельскохозяйственный институт, кандидат исторических наук, доцент кафедры истории и педагогики, e-mail: ziabl2@rambler.ru
В статье на основе опубликованных и впервые вводимых в научный оборот материалов исследуются процессы градостроительства в Западно-Сибирском регионе на первых этапах его индустриализации, пришедшихся на годы довоенных пятилеток и Великой Отечественной войны. Особое внимание уделено проблеме реализации архитектурных замыслов в условиях примата промышленного строительства над гражданским, а также характеристике застройки сибирских городов в 1930-1945 гг.
Ключевые слова: градостроительство; генеральный план; жилищное строительство; Западная Сибирь.
Довоенный процесс проектирования и застройки основных промышленных центров Западной Сибири, проходивший в обстановке ускоренной индустриализации, был сложным и противоречивым. Отсутствие общих методических основ и единых рекомендаций по разработке таких новых для того времени образований, как комплексно-промышленные районы, порождали различный, нередко диаметрально противоположный подход к разработке планировочных схем и проектов.
По этой причине для Кемерова в 19311939 гг. было составлено пять проектов городской и два проекта районной планировки. Их последовательно разрабатывали: проектно-технические бюро Запсибкрайкома, проектное бюро Цекобанка, Промстройпроект, Новосибирское отделение Горстройпроекта, Московское отделение Горстройпроекта. При этом существенно изменялись проектные установки, в ряде случаев отвергавшие рекомендации, содержавшиеся в предыдущих разработках. Численность населения города в этих проектах последовательно определялась в 120, 165, 500, 450, 230, 400 и снова в 500 тыс. чел. Аналогичная ситуация, за исключением Новосибирска, наблюдалась в процессе разработки генпланов и других городов Западной Сибири. Сталинск поначалу был запроектирован как небольшой поселок, а затем, уже в период строительства КМК и превращения города в центр угольнометаллургической базы Сибири, - как поселение на 83-200 тыс. жителей [1]. Идеологической основой проектно-планировочных работ и разработки генеральных планов городов являлись принятые в мае 1930 г., а за-
тем в июне 1931 г. программные постановления ЦК ВКП(б) по вопросам перестройки быта и развития городского жилищно-коммунального хозяйства, за которыми последовали имевшие законодательный характер методические указания по планировке и застройке поселений, предусматривавшие очередность реализации генеральных планов, а также комплексную увязку всех вопросов производства, энергоснабжения, транспорта, благоустройства, быта, гигиены и культуры [2, 3]. С учетом этих рекомендаций, а также положений, содержавшихся в постановлении ЦК ВКП(б) и Совнаркома СССР «О генеральном плане реконструкции Москвы» (июнь 1935 г.), были составлены, рассмотрены, частично или полностью утверждены генеральные планы Новосибирска, Томска, Омска, Барнаула, Кемерова, Сталинска [1, с. 73, 80; 4]. В них, как правило, сочетались традиционные подходы к городской застройке, характерные для сибирской архитектуры дореволюционных лет, с представлениями о поселении нового, социалистического типа. В первом случае делались попытки осовременить облик старых сибирских городов, сохранив при этом исторически сложившуюся застройку и архитектурно-пространственную композицию, издавна присущую сибирским поселениям. Примером новых подходов могут служить проект планировки левобережной части Новосибирска, предусматривавший укрупненную квадратно-диагональную сеть магистралей, и план застройки города-сада в Омске, выполненный в форме пятиконечной звезды.
Проблема, однако, заключалась в том, что градостроительные замыслы архитекторов зачастую не доходили не только до этапа их практической реализации, но даже до стадии составления рабочей документации. Основным тормозящим фактором в данном случае являлся примат промышленного строительства над гражданским, официально провозглашенный в майском (1930 г.) постановлении ЦК ВКП(б) «О перестройке быта», указывавшем на «необходимость в данный момент сосредоточить максимум ресурсов на быстрейшей индустриализации страны» [5]. Нехватка средств стала причиной вынужденной корректировки проектов реконструкции центральной части Томска, Барнаула, Омска, Бийска. Показательна в этом смысле судьба одного из проектов генерального плана Омска. Подготовленный Новосибирским филиалом «Горстройпроекта», он предусматривал строительство моста через Иртыш, оформление набережных, расширение до 70-100 м центральных улиц, возведение Дома Советов. С учетом того, что средняя этажность в городе составляла 1,07, план предусматривал снос части одноэтажных деревянных домов и возведение на их месте 5-6-этажных зданий. Проект был отклонен как «нереальный». Ширину улиц сократили до 40 м, мост соорудили деревянный, вместо нескольких каменных «высоток» построили одну пятиэтажку [6]. Более благополучно складывалась судьба первого генерального плана Новосибирска, авторы которого изначально исходили из перспектив города как регионального центра Сибири. Разработанный на рубеже 1920-1930-х гг., он позволил сформировать градостроительную основу центра Новосибирска, состоящую из двух площадей - им. Ленина и им. Калинина, соединенных частью Красного проспекта и прилегающих к ним магистралей. Возведенные в 1930-х гг. здания Госбанка, центральной гостиницы, облисполкома, стоквартирного дома, железнодорожного вокзала, театра оперы и балета по сей день остаются его архитектурно-композиционной доминантой.
В большинстве случаев реализации генеральных планов активно мешал диктат руководителей предприятий и ведомств, которые, располагая огромными финансовыми и материальными ресурсами, а порой и большим влиянием, чем местная власть, не учитывали
интересы территорий, возводили производственные объекты в непосредственной близости от жилых зон, а кое-где и на их площадях. При этом открыто игнорировались вопросы безопасности - установленное ГОСТом расстояние от предприятий до жилых массивов, равное 2 км, сокращалось до 500 м [7]. «Экономическая целесообразность» зачастую являлась не только единственным, но и решающим аргументом при определении местоположения того или иного предприятия. Так, площадка для строительства цинкового завода в Белове была выбрана исключительно в силу «благоприятных условий в отношении примыкания к железной дороге, водоснабжению, близости угольных залежей, благоприятных транспортных условий для перевозки концентратов, флюсов, огнеупорных и строительных материалов» [8]. Мнение санитарного врача, обеспокоенного тем, что «принятое решение ставит металлпло-щадку завода в центр поселения, из-за чего «вредные газы завода будут сильно загрязнять воздух окружающей территории», во внимание принято не было [9]. В обстановке, когда населенные пункты рассматривались лишь как место проживания «рабочей силы», повлиять на мнение ведомств не мог не только санитарный врач из сибирской провинции, но и такой корифей от архитектуры, как академик И.В. Жолтовский. Будучи одним из разработчиков первого генерального плана Прокопьевска, он предложил расположить основной жилой район города вдали от промышленных предприятий, на «безугольном» и продуваемом ветрами Тыргане. За что и был обвинен во вредительстве [10]. Замысел маститого зодчего все же был реализован, но значительно позже. В настоящее время Тыр-ган является самым большим и густонаселенным районом Прокопьевска, его основной градостроительной площадкой.
Успехи градостроительства в этих условиях рассматривались преимущественно через призму индустриализации и связанных с ней процессов. Подобный подход легко усматривается в материалах Западно-Сибирской партконференции, проходившей в 1937 г. и посвященной культурным преобразованиям в крае. «В корне изменился облик старых сибирских городов, - отмечалось в отчете крайкома ВКП(б). - Возьмем для примера Кемерово - бывший Щегловск. В прошлом
этот город славился только тараканами да голосистыми сверчками... Сталинские пятилетки в корне изменили облик этого города. Население достигло 140 тыс. человек. Количество служащих увеличилось более чем в 5 раз.». Далее речь шла о росте валовой продукции и капиталовложениях [11] (выделено автором. - С. З.).
Под влиянием перечисленных выше факторов к концу 1930-х гг. в Западной Сибири сложилось 2 типа городских поселений, облик которых являлся синтезированным отражением исторически сложившейся застройки, строительно-жилищной вольницы, вызванной ускоренной индустриализацией региона, и наплывом в города массы новых жителей, а также компромисса между новаторскими замыслами архитекторов и ограниченными возможностями их реализации. В Кузбассе к этому добавлялся природный фактор, связанный с особенностями залегания угольных пластов.
К первому типу, отличавшемуся четко выраженным центром городской территории, линейностью улиц, с преимущественно малоэтажными деревянными зданиями, принадлежали такие, еще дореволюционной известности, города, как Новосибирск, Томск, Омск, Барнаул, Кузнецк. Разрастаясь преимущественно посредством стихийного и беспорядочного домостроения, а также за счет многочисленных «особых участков», «новых», «нижних» и «верхних» колоний -каркасно-засыпных спутников первоначального периода урбанизации региона, они в своей центральной части по-прежнему сохраняли купеческо-мещанский облик. Мало что меняла попытка осовременить давно сложившуюся городскую среду путем внедрения в нее некоего количества многоэтажных зданий и частичного обустройства улиц и площадей. Срабатывал закон, сформулированный И.В. Жолтовским: «Даже самые прекрасные сооружения мертвы, если они не связаны идеей единого города как живого архитектурного организма». К поселениям второго типа относились новые города, «дети первых пятилеток», преимущественно 19311938 гг. рождения, такие как Прокопьевск, Белово, Анжеро-Судженск и другие промышленные центры Кузбасса (в общей сложности 11), вобравшие в себя старые де-
ревни, села, шорские улусы или рабочие поселки с дореволюционным прошлым.
Большинство старых и новых городов, попавших в орбиту индустриализации, отличала застройка, состоявшая из одной или нескольких групп домов деревянного типа с огородами и надворными постройками, большей частью принадлежавших коренному населению; самовольных поселений - «шан-хаев» и «нахаловок», с преобладанием шалашей, землянок и «засыпух», возводившихся не только маргиналами, но и «пролетарским элементом»; барачных поселков, лепившихся вокруг шахт и заводов, и «соцго-родов» («городов-садов»). Последние, будучи призванными стать олицетворением идеи о принципиально новом типе городского поселения, как правило, состояли из нескольких относительно благоустроенных домов в 3-4 этажа, порой отстоявших от остальных городских районов на несколько километров, как это наблюдалось в Сталинске, новые районы которого далеко отодвинулись от многовекового Кузнецка, или в Новосибирске, где соцгород был отделен от самого города пространством Оби и пустырем левобережного плато [4, с. 93]. Иногда это были микрорайоны компактной застройки с хорошей архитектурой зданий и прилегающих территорий, как, например, состоявший из шести многоэтажных домов со скульптурами и фонтаном Притомский участок в Кемерове. Иногда такого типа, каким в 1935 г. был центр Сталинска в описании журналиста «Советской Сибири»: «60 корпусов стоят в затылок, словно солдаты в строю. Совершенно однотипные коробки зданий, абсолютно без каких-либо архитектурных украшений, построены гуськом, создавая полное впечатление казарменного города» [12]. Но чаще всего «соцгорода» представляли собой небольшие поселки с домами «коробочного» типа, раскритикованные Г.К. Орджоникидзе во время его посещения Кузбасса в 1933 г. и М.И. Калининым во время такой же поездки в 1934 г. [13]. Пример градостроительной конструкции по типу «соцгород и все остальное» и одновременно «поселок - предприятие» являли собой Осинники в описании краеведа Г.И. Лебедева. «Вытянувшись по мере строительства новых шахт на многие километры по многочисленным оврагам и склонам, - пишет он, - город включал в себя
ряд шахтерских поселков, состоявших из бараков, землянок и частных домов, и Соцго-род, сформированный из 9 кирпичных коро-бок-трехэжтажек, зданий школы и техникума и одноэтажного кирпичного роддома» [14]. Подобная практика расселения более всего была характерна для Кузбасса, где возникновение и расположение новых шахт и заводов, а затем поселков и городов (именно в такой последовательности), было обусловлено не только желанием до минимума сократить расстояние между предприятиями и наспех строившимся жильем, но и расположением угольных пластов.
Практически все шахтерские города Кемеровской области десятилетиями представляли собой совокупность разрозненных пришахтных поселков. 15 из них составляли Киселевск, 35 - Прокопьевск, 17 - Кемерово [1, с. 39]. Эти мелкие поселения, размещаясь чересполосно с промышленными территориями, вблизи терриконов шахт, разделялись пустырями, подъездными железнодорожными ветками и складскими территориями. При этом лишь малая часть из них имела законченный архитектурно-планировочный облик. Дорогим украшением на этом фоне смотрелись масштабные и архитектурно оформленные здания, такие как упоминавшиеся новосибирские, или Дворец и Театр металлургов, ТЮЗ, кинотеатр «Коммунар», здание заводоуправления КМК в Сталинске.
В годы Великой Отечественной войны характер застройки сибирских городов в решающей мере был обусловлен необходимостью в кратчайшие сроки разместить на их территории десятки промышленных предприятий, изыскав для них как временные, так и постоянные площади. Только в Омске в военные годы для эвакуированных заводов были сооружены или переоборудованы здания общей площадью 600 тыс. м2 [6]. Как правило, вблизи новых предприятий появлялись и новые жилые районы. Принцип «завод - поселок» в этот период подкреплялся не только экономическим фактором, но и стремлением эвакуированных селиться рядом с земляками и сослуживцами. Еще одним следствием размещения в городах региона эвакуированных предприятий явились серьезные нарушения их архитектурного облика. Менялась архитектура зданий, приспосабливавшихся под новые цели, сооружались
всякого рода пристройки, платформы, складские помещения, искажавшие не только внешний вид самих сооружений, но и прилегающих территорий.
Одновременно сотнями и тысячами строились жилища простейшего типа - бараки, землянки и полуземлянки. Только Наркомат боеприпасов для эвакуированных в Новосибирск работников и членов их семей наметил построить 275 бараков и 540 землянок и полуземлянок [15]. В самых различных местах возникали или расширялись «нахаловки», наподобие «Копай-города» в Барнауле. В то же время единичными были случаи возведения каменных зданий. В Новосибирске за время войны был построен лишь один двухэтажный кирпичный дом (это при том, что общий объем жилой площади, сооруженной в городе за военные годы, составил 200 тыс. м2) [16; 17]. В большинстве поселений практически не велось строительство административных и общественных зданий, обычно являющихся градообразующими центрами городов или их районов. На протяжении всех военных лет после образования Кемеровской области (январь 1943 г.) областной комитет партии располагался в здании средней школы, а облисполком - в помещении коксохимического техникума. Исключением в данном случае являлся Новосибирск. В 1944 г. здесь была закончена реконструкция Дома Ленина, в котором располагался Театр юного зрителя. Четвертый этаж Дома, напоминавший своими очертаниями мавзолей, был полностью перестроен, за счет чего здание перестало походить на памятник и приобрело «ампирный» вид, более соответствующий назначению театра. В 1944 г. началось сооружение центрального корпуса Западно-Сибирского филиала АН СССР. Благодаря обращению к принципам русского классицизма, типовая средняя школа приобрела черты лучших архитектурных образцов Москвы и Петербурга [18]. В самый разгар войны, осенью 1942 г., было возобновлено строительство Новосибирского театра оперы и балета, в основном завершившееся в начале 1944 г. Новосибирцы получили здание, являвшее собой пример строгого архитектурного вкуса и ставшее одной из главных достопримечательностей регионального центра.
В годы войны востребованность в архитектурной мысли приобрела исключительно утилитарный характер, что наглядно проявилось в теме Урало-Сибирского совещания, организованного в сентябре 1942 г. Союзом советских архитекторов: «Массовое жилищное строительство Урала и Сибири для эвакуированных предприятий». Исходя из реального положения дел, участники совещания были вынуждены пойти на изменение норм проектирования, уменьшение сроков планировочных и строительных работ, облегчение и упрощение конструкций, экономию строительных материалов за счет более примитивных, зато имеющихся на местах. В резолюции совещания содержалось положение о том, что в условиях, когда нарушены основные градообразующие факторы, положенные в основу довоенных генеральных планов городов - зонирование, этажность и капитальность застройки, - следует, не дожидаясь окончания войны, приступить к их пересмотру и корректировке с учетом сложившихся реалий [16, с. 122].
Уже в 1942 г. Гипрогор начал работы по изменению генерального плана Новосибирска. Поскольку над его корректировкой трудились и другие коллективы, то в марте 1944 г. состоялась выставка проектов застройки города, организованная Новосибирским отделением Союза архитекторов СССР, а в сентябре того же года объявлен конкурс на лучшее обустройство городского центра. [18, с. 85;19]. На основании принятого в начале 1945 г. постановления Совнаркома СССР «Об упорядочении жилищно-коммунального хозяйства и планировки городов Кузбасса» активизировалась работа Гипрогора по составлению проектов Кемерова и других промышленных центров Кемеровской области [1, с. 73]. В сложившейся к этому времени ситуации речь уже не шла о пересмотре и коррекции генеральных планов 1930-х гг., как то рекомендовали участники Урало-Сибирского совещания архитекторов, а о разработке новых, исходящих из реального положения дел: снижения плотности и структуры городской застройки, чрезмерно увеличившейся доли одноэтажных домов, почти стихийно сложившегося размещения промышленных предприятий. Ведь на момент окончания войны промышленные города региона вышли далеко за пределы предусмотренных
прежними планами территориальных границ, расширяясь преимущественно за счет строительства некомфортного одноэтажного жилья, которое, вкупе с сооружениями подобного типа, возведенными еще в дореволюционный период и в годы предвоенных пятилеток, в городах Западной Сибири первых послевоенных лет составляли от 60 до 80 % их жилого фонда [4, с. 128].
В этих условиях актуальным и логичным было принятие постановлений СНК РСФСР «Об образовании управления по делам архитектуры при Совнаркоме РСФСР», в соответствии с которым архитектурно-планировочные работы должны были вестись под руководством главных архитекторов областей (краев, республик), городов и районов, а архитектурно-строительные - под надзором вновь созданных органов архитектурностроительного контроля. Для рассмотрения и утверждения проектов планировки населенных пунктов городского типа, строительства жилых и гражданских зданий и сооружений, а также других вопросов архитектурной и строительной практики при краевых и областных отделах по делам архитектуры в самом конце войны стали создаваться особые архитектурные комиссии: в Барнауле, к примеру, подобная комиссия была сформирована в январе 1945 г. [20]. Повсеместная организация архитектурно-строительных и архитектурно-контрольных структур со временем помогла упорядочить работу по развитию городских поселений, остановить стихийный процесс в градостроительстве, приведший практически к полному забвению тех замыслов, которые лежали в основе генеральных планов промышленных центров Западной Сибири, исходивших из принципа их многоэтажной и комплексной застройки.
1. Глотов Г.А., Перцик Е.Н. Будущее городов Кузбасса. Проблемы градостроительства и районной планировки. Кемерово, 1972. С. 71, 80, 83.
2. КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК. М., 1970. Т. 4. С. 544-558.
3. Там же. М. 1984. Т. 5. С. 380-381.
4. Оглы Б.И. Строительство городов Сибири. Л., 1980. С. 88.
5. Исаев В.И. Социальные проблемы формирования Урало-Кузнецкого комплекса // Урал и Сибирь в сталинской политике. Новосибирск,
2002. С. 120.
6. Архив Департамента архитектуры и градостроительства Омской области. иКЬ:
www.omsk.ru. (дата обращения: 05.01. 2010).
7. Головань Н.С. Государственная жилищная политика в городах Кемеровской области (1943 - конец 1950-х гг.): автореф. дис. ... канд. ист. наук. Томск, 2006. С. 12.
8. ГАКО (Гос. арх. Кемеровской области). Ф. Р- 22. Оп. 2. Ед. хр. 110. Л. 113.
9. ГАКО. Ф. Р-22. Оп. 1. Ед. хр. 198. Л. 167.
10. Головань Н.С. Градостроительная политика в производственно-отраслевом контексте (на примере городов Кузбасса в 1953-1964 гг.) // Российская урбанизация: горожанин или житель города? Материалы международного научного семинара. Прокопьевск, 2003. С. 70.
11. ГАКО. Ф. П-3. Оп. 18. Ед. хр. 63. Л. 33.
12. Советская Сибирь. 1935. 18 мая.
13. Каймашникова Е.Б. Основные тенденции и этапы формирования угольно -металлурги -
ческих городов Кузбасса в 1920-е - середине 1980-гг. XX века: автореф. дис. ... канд. ист. наук. Кемерово, 2004. С. 17.
14. ЛебедевГ.И. Осинники. Кемерово, 1979. С. 13.
15. Новосибирск: энциклопедия. Новосибирск,
2003. С. 988.
16. Баландин С.Н. Новосибирск. История градостроительства (1893-1945 гг.). Новосибирск, 1978. С. 124.
17. Из истории ОАО «Алтайгражцанпроект». "ШЬ: www.agp22.ru. (дата обращения: 05.01.2010).
18. Долголюк А.А., Ефимкин М.М., Ламин В.А. Трансформационные процессы в социальноиндустриальной структуре Новосибирской области в XX столетии. Новосибирск, 2005. С. 82.
19. Новосибирск 100 лет. События. Люди: 18931993. Новосибирск, 1993. С. 217, 220.
20. ГААК (Гос. арх. Красноярского края). Ф. Р-834. Оп. 1. Ед. хр. 220. Л. 212.
Поступила в редакцию 1.03.2010 г.
UDC 091(571.17)
PECULIARITIES OF THE PLANNING AND CONSTRUCTION OF URBAN SETTLEMENTS OF WESTERN SIBERIA IN 1930 - THE FIRST HALF OF THE 1940S
Svetlana Vladimirovna Ziablitseva, Kemerovo State Agricultural Institute, Candidate of Historical Sciences, Professor of History and Pedagogy, e-mail: ziabl2@rambler.ru
The article focuses on the processes of urban construction in Western Siberia on early stages of its industrialization during the pre-war five-year plans and the Great Patriotic war based on the published and for the first time introduced materials. Special attention is paid to the issue of the realization of the architectural plans in the primacy of the industrial construction over the civil construction and also the features of the construction of the Siberian towns in 1930-1945 is concerned.
Key words: urban planning; master plan; housing construction; Western Siberia.
