CC BY
51Филологические науки
УДК: 801
Лебединская В.Г.
доцент Филиала Ставропольского государственного педагогического института в г. Железноводске
ОСОБЕННОСТИ НАРОДНОЙ МЕТРОЛОГИЧЕСКОЙ ТЕРМИНОЛОГИИ
В ИСТОРИИ РУССКОГО ЯЗЫКА
Вопрос терминологичности (или ее отсутствия) народных метрологических наименований до сих пор не обозначался в науке как проблема, однако его решение поможет, раскрыть особенности их функционирования в диахронии.
Ключевые слова: метрологическая лексика, терминология, термин в диахронии.
Интерес лингвистов к наименованиям мер в истории русского языка проявлялся на фоне возрастающего внимания к истории русской лексики и складывания исторического терминоведения как раздела русистики. В трудах В.В. Виноградова, О.Н. Трубачева, Ф.П. Филина и других ученых, впервые были обозначены ключевые проблемы взаимодействия языка и его подсистем, сходства и различия общеупотребительных слов и терминов. Первые попытки определить сущность термина в истории русского языка находим в работах С.С. Волкова, А.С. Герда, В.Н. Кострова, Ф.П. Сороколетова, Е.Н. Толикиной, Н.А. Щегловой и других ученых.
В середине ХХ в. лингвисты отмечали, что системные отношения в пределах ремесленной, промысловой, сельскохозяйственной и других формирующихся терминологий в истории русского языка были иными по сравнению с современными научными и научно-техническими терминологиями. В связи с этим народная терминология понималась в лингвистике как «совокупность», «соединение слов», образующих разнообразные группы [14, с.8]. Историки и лингвисты не раз в своих работах писали о тех трудностях, которые встречает исследователь в ходе изучения народной метрологии. Г.Я. Романова считает, что характерным для наименований, обозначающих народные меры длины, является «отсутствие взаимосвязи между ними. Обычно они входят как составная часть в ту или иную производственную или ремесленную терминологию и друг с другом не соотносятся» [8, с.9].
В процессе описания какого-либо термина в истории русского языка ученые обращали особое внимание на то, что термин по своей сути является понятием историческим. Е.Н. Толикина писала, что содержание термина неодинаково на разных ступенях развития человеческого общества, назначение термина заключается не только в номинативной функции, но и в отражении своим содержанием объективных связей называемого понятия с другими понятиями системы [13, с.9]. В связи с этим древнерусский термин исследователь рассматривала не как одиночный факт языка, а как исторически сложившуюся единицу какой-либо терминосистемы.
Таким образом, термин в диахронии обладает следующими характеристиками:
- это исторически формировавшаяся единица терминосистемы,
- выражается словом или словосочетанием и служит общению людей, связанных единством той или иной деятельности,
- относится к словарному составу языка и подчиняется его законам,
- в зависимости от изменений в содержании его развития получает те или иные языковые особенности, выделяющие его из массы других слов.
Е.Н. Толикина считает, что, слова, называющие какие-либо специальные понятия, например, лексика прядения и ткачества, не обладали всеми свойствами современных терминов, но это были «слова, связанные с определенным составом производства и
отражавшие его систему, и потому — термины» [13, с.21]. И.А. Курдюмова полагает, такие слова являются терминами только условно: единственным критерием для их отграничения от слов общенародного языка можно считать соотнесенность со специальным понятием [4, с.7].
Заметим, что применительно к прошедшим эпохам слово «термин» действительно имеет иное содержание (в сравнении с современной эпохой). Н.А. Щеглова, изучавшая лексику железоделательного производства XVII в. справедливо указывала, что в XVII в. технические знания носили еще эмпирический характер и, необобщенные, не могли оформляться в виде устоявшихся определений, понятий, поэтому термин того времени выполнял роль названия предмета или производственного процесса и не являлся средством логического определения [14, с.8]. Исследователи разных областей знания пишут, что со временем увеличивается роль науки в создании технологий, адекватных уровню общественного знания [2, 6, 9, 15, с. 283].
Понятие древнерусского термина было уточнено Ф.П. Сороколетовым: термин — это «слово в особой функции (Г.О. Винокур) наименования специального понятия, названия специального предмета или явления» [12, с.29].
Г.П. Снетова считает неправомерным противопоставление понятий «термин — нетермин» в истории языка и призывает разграничивать понятие «термин» в современной лексической системе и в начальный период создания терминологических систем, так как слово «термин» имеет разную понятийную наполняемость в диахронии и синхронии, и отмечает отсутствие сформированных терминосистем в древнерусском языке [11, с.119]. Г.П. Снетова полагает, что формирование и функционирование терминологических систем, начавшееся в древнерусский период, наиболее широкое отражение находит в деловой письменности XIV — начала XVII вв. Исследователь предлагает следующее определение термина: «языковая единица, обозначающая специальное понятие», — и выделяет следующие характерные признаки слова-термина в старорусском языке:
- термин является языковой единицей, обозначающей специальное понятие с четко ограниченными понятийно-смысловыми границами, органическим лексическим компонентом определенной специальной группы словаря,
- в отличие от общенародного слова термин имеет специальную функциональную направленность,
- термин — лексическая единица, системно организованная и занимающая определенное классификационное место в соответствующей специальной лексической системе,
- термин зависим от контекста,
- терминология старорусского языка — это общеупотребительная лексика в особом специализированном употреблении [11, с.120-121]. С.В. Гринев подчеркивает, что многие базовые термины старых терминологий когда-то были прототерминами [3, с. 191].
В. Борхвальдт предлагает деление специальной лексики русского языка XI — начала XX вв. на стратификационные разряды: термины, прототермины, терминоиды, предтермины, номены, терминонимы, профессионализмы, профессиональные жарготизмы, профессиональные арготизмы [1, с.41].
В истории становления метрологической системы О.И. Новоселова понятие «единица измерения» не считает абстрактным, оно «не было четко отдифференцировано от других понятий, например, от понятия «средство измерения». Именно поэтому часто бывает трудно однозначно определить, следует ли выделить у лексемы самостоятельное метрологическое значение или объединить в одном значении различные употребления лексемы» [7, с.28]. Для описания и анализа народных мер, считает исследователь, необходимо искать пути их систематизации, отличные от тех, которые применимы к официальной терминологии наименований мер.
Сделаем некоторые выводы. На наш взгляд, официальная русская метрологическая система находилась в стадии становления вплоть до XVIII в., а народная метрология — на
всем протяжении функционирования. Об этом свидетельствуют как разнообразие мер и их фактических величин, так и наличие синонимов для их наименования и возникавшая в связи с этим путаница в народной метрологии. Так, в документах XVI в. при описании границ и площади земельных участков все еще часто упоминались не меры как таковые, а скорее «ориентиры» — река, деревья, болото, ямы, перегороды, деревни, углы и др.: Межа тЪмъ деревнямъ, Дыляйцеву да Орефину, рЪка Вологда отъ Усовскихъ деревень, а ДудомЪхову межа съ Илемцовымъ на ель, на елЪ три рубежи, да на березу, а на березЪ шесть рубежевъ, да на иву, да на березу жъ прямо подлЪ зелень до вымла до осЪчного, да осЪкомъ подле лугъ да перегороды, да отъ перегороды въ другомъ полЪ по край угла яма, да съ ямы на двЪ елки, да съ елокъ на ропочагъ, да на елочки на малые, да на четыре березки на одном корени (Тарханная грамота Кирилло-Белозерскому монастырю. 1556 г. АИ I, 312).
Как видно из источников XVI в., официальные, «казенные» наименования мер употреблялись параллельно с названиями, имевшими территориальное распространение. Подтверждение этому факту находим даже в царской грамоте (десятина, четверть — названия общепринятых в государстве мер площади, выть — наименование севернорусской меры площади): ЛЪсу пашенного три десятины, впустЪ полвыти и полчети выти; пустошъ, что была деревня Столыпина, пашни перелогомъ восмь четвертей въ полЪ (Царская тарханная грамота Горицкому Воскресенскому девичьему монастырю. 1586 г. АИ I, 411).
Заметим, что в исторической метрологии всегда наблюдалось разнообразие и в величинах мер. Это одна из древних специфических особенностей метрологической практики. Именно поэтому фиксация той или иной единицы измерения в письменном памятнике часто не позволяет судить о фактическом содержании меры.
Вследствие этого в изучении истории мер и их наименований большую роль способны сыграть гипотетические высказывания исследователей, основанные на анализе фактического материала письменных памятников. Мы имеем в виду такие методы работы с источниками, как сравнение и сопоставление данных из памятников, произведение необходимых математических расчетов относительно фактической величины меры, столь важной для историка и лингвиста. Бесспорно, мы далеки от преувеличения значения математических расчетов в лингвистическом исследовании, однако считаем: если позволяет материал письменных памятников, такие сведения имеют несомненную важность в исследовании по истории языка, так как позволяют с большей точностью проследить эволюцию слова.
Итак, укажем основные встретившиеся нам в источниках особенности народной метрологической терминологии:
- на всем протяжении развития метрологической лексики прослеживается богатая синонимия среди обозначений народных мер (например, горсть — горстка — жменя — попушка, ладонь — емья — корх (корг) — кулак — пясть);
- в номинации многих наименований метрологических единиц отмечается экспрессивно-стилистическая окраска: одним из способов образования народных метрологических наименований выступает суффиксация (лукно — лукъньице — лукошько, гарцъ — гарецъ — гарнецъ — гарчикъ). Суффиксация использовалась также для образования вариантов наименований официальных мер в народной практике. Варианты названий, образованные от официальных наименований, безусловно, не входили в официальную номенклатуру мер (так, название официальной общерусской меры кадь в практике измерения имело многочисленные варианты: кадка, кадочка, кадушка, кадушечка, кадца, кадуля и др.);
- в народной метрологии часто не обнаруживаются четкие границы между наименованиями мер и существительными со значением меры, использовавшимися в качестве мер лишь в некоторых контекстах (так называемыми «ситуативными» мерами в источниках выступает различная посуда);
- в народной метрологической практике наблюдалось смешение метрологических единиц по функциональности: меры сыпучих тел использовались для измерения жидкостей и наоборот и др. По нашему мнению, данный факт объясняется элементарным удобством в использовании определенных мер;
- в народной метрологии в отличие от официальных единиц измерения часто нет точной метрологической величины меры (например, вятская мера сыпучих тел XVII в. куница вмещала приблизительно 2,5-3 московских четверти, то есть точного метрологического значения нет). В народной метрологии особенно заметна тенденция к приблизительности количественных оценок. Для установления метрологического содержания народной единицы измерения необходим обязательный учет места и времени фиксации метрологического наименования в источнике, так как метрологическое содержание мер иногда даже в пределах одной территории или региона могло меняться с течением времени.
Итак, термин в диахронии — это исторически складывавшаяся единица в различные периоды функционирования языка, обозначавшая понятие в разных сферах человеческой деятельности. По отношению к современным терминологиям такую лексику в истории русского языка можно отнести к терминам только условно. В этом состоит одна из главных особенностей народной метрологической терминологии в истории русского языка.
Литература
1. Борхвальдт О. В. Историческое терминоведение русского языка. — Красноярск: РИО КГПУ, 2000. — 200 с.
2. Верниенко Л. В. Акмеологические факторы развития педагогических способностей учителя начальных классов.: дис. канд. психол. наук. — М., 2009. — 292 с.
3. Гринев С. В. Введение в терминоведение. — М.: Московский лицей, 1993. — 309 с.
4. Курдюмова И. А. Формирование терминосистемы горного дела в языке русской науки XVIII
— первой половины XIX вв.: дис. ... канд. филол. наук. — Киев, 1977. — 224 с.
5. Лебединская В. Г. История русской метрологической терминологии: дис. д-ра филол. наук.
— М., 2014. — 476 с.
6. Лебединская Н. Г. Образование взрослых в России и Швеции: сравнительно-сопоставительный анализ: дис. канд. пед. наук. — Пятигорск, 2014. — 197 с.
7. Новоселова О. И. Метрологическая лексика Русского Севера XVI-XVII вв. (по материалам деловой письменности Подвинья): дис. канд. филол. наук. — М., 1988.
8. Романова Г. Я. История наименований мер длины в русском языке: дис. канд. филол. наук. — М., 1972. — 245 с.
9. Ситак Л. А. Формирование экологической культуры студентов педагогического колледжа во внеклассной работе: дис. канд. пед. наук.- М., 2004. — 182 с.
10. Смолина К. П. История лексики имущественной сферы в русском языке: дис. д-ра филол. наук. — М., 1989. — 431 с.
11. Снетова Г. П. Термин в старорусском языке: статус, типология, структура // Слово в синхронии и диахронии: лексико-семантический аспект: сборник научных трудов. — Тверь: Издательство Тверского государственного университета, 1993. — С. 119-127.
12. Сороколетов Ф. П. История военной лексики в русском языке. — Л.: Наука, 1970. — 384 с.
13. Толикина Е. Н. Русская ремесленно-промысловая терминология первой половины XIX в. и ее отражение в лексикографии того времени: автореф. канд. филол. наук.— Л., 1954.— 18 с.
14. Щеглова Н. А. Терминологическая лексика оружейно-железоделательного производства XVII-XVШ вв. (по материалам памятников письменности Тульского края): автореф. канд. филол. наук. — М., 1964. — 27 с.
15. Ярлыкова О. В. Формирование потребности в здоровом образе жизни в рамках учебно-воспитательной работы: обобщение результатов прикладного исследования// Крымский научный вестник. — №4 — 2015 г., Том 2. «Педагогические науки», с. 281-289. [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http://krvestnik.ru/pub/2015/09/YarlykovaOV1.pdf
