CC BY
116стоятельности, сформированное™ ценностных ориентаций, степени развития волевых качеств личности. Полученные в ходе опытно-экспериментальной работы данные позволяют сделать следующее заключение:
- в основе процесса становления индивидуальности школьников в поликультурной среде должна находиться учебная работа, четко регулирующая степень осваиваемых учащимися знаний и возможность их творческого применения;
- необходимо создавать условия, позволяющие позиционировать себя как индивидуальность в общественных группировках, правильно воспринимать окружающий мир и свое место в нем, вести конструктивный диалог с другими индивидами, толерантно относиться к проявлениям их индивидуального «я»;
- используемый художественно-дидактический и музыкальный материал должен отличаться
вариативностью, проблемностью, поэтапным усложнением, личной значимостью и эмоциональной привлекательностью для учащихся;
- надлежит применять методы работы, соответствующие склонностям и интересам учащихся группы.
Литература
1. Стефаненко Т. Г. Этнопсихология. М., 1999.
2. Философский энциклопедический словарь / ред. кол. С. С. Аверинцев, Э. А. Араб-Оглы, Л. Ф. Ильичев и др. М., 1989.
3. Segall M., Campbell D., Негsокоvits M. J. The Influence оf Culture on Visual Perception. Indianapolis, 1966. C. 84.
4. Дмитриева Л. Г. Детское музыкальное творчество как методика воспитания // Музыкальное воспитание в школе. Вып. 11. М., 1976. С. 94-115.
YE. YE. RYBALKO. THE FORMATION OF PUPIL'S INDIVIDUALITY UNDER CONDITIONS OF POLYCULTURAL EDUCATIONAL SPHERE OF REGION
The article is dedicated to study of the role of musical creative work of pupils as development of their individuality taking into consideration polycultural educational sphere.
Key words: individuality, culture, polycultural educational sphere.
М. г. ШАЦИЛ0
ОСОБЕННОСТИ МИРОВОСПРИЯТИЯ ВОСТОКА СКВОЗЬ ПРИЗМУ ЗАПАДНОЙ КУЛЬТУРЫ
В статье рассматривается один из актуальных вопросов современной науки - восточная культура глазами человека Запада. Автор предпринимает попытку выявить некоторые отличительные особенности восточного мировосприятия.
Ключевые слова: Восток, Запад, традиция, фатализм, религия, природа, гармония, рефлексия.
Как известно, до великих географических открытий отношение к Востоку всегда строилось по модели мифа или сказки. Затем он приобретает статус географической и культурной реальности, тем самым становясь чуть более близким, но все еще чудесным, экзотическим и диковинным, а интерес к восточным странам стал носить характер модного увлечения. Фарфор и ткани, ширмы и веера, наряды и лаковые кабинеты, китайские дворцы и сады - все это служило воплощением фантастичного театрализованного восточного мира, олицетворявшего особую роскошь.
Однако скоро влечение к миру таинственного и причудливого, к его внешним формам, атрибутам и аксессуарам без каких-либо попыток близкого с ним соприкосновения сменяется интересом иного свойства. Россия и Европа обретают в лице Востока не просто объект, подлежащий перестройке и цивилизации на европейский лад, а своего рода антипод, яркую противоположность. В XVIII веке в Европу начинают проникать разного
рода восточные идеи (религиозные, философские, художественные). Так был сделан первый шаг на пути к разрушению великого мифа о европоцен-тричности старого мира. Европейская культура перестала осознавать себя центром, осью, вокруг которой вращаются все другие миры. Происходит своего рода условное разделение культур на западную и восточную, указывающее не только на их географическое расположение, но и на различную ментальность народов, населяющих эти территории. Иными словами, происходит осознание различия в характеристике способов и методов познания мира, научных, религиозных, художественных, эстетических и духовных ценностей, основных мировоззрений, общественно-экономических политических структур. Однако принимать восточный (инородный) мир как равноправный и равноценный научились не сразу, и способствовал этому целый ряд причин.
Восток, являясь во многом противоположностью Западу, воплощает в себе спокойствие и не-
противление. Боясь разрушить хрупкую гармонию вселенной, человек культуры Востока предпочитает не вмешиваться в развитие мира, он находится в позиции созерцателя неторопливого течения жизни и бытия. Восток принято считать неким воплощением женского начала, которое никогда не отступает от существующих в духовном мире определенных заповедей, часто ущемляя существование плоти, но при этом всегда стремясь к гармонии и равновесию в мире. На Востоке новое, как известно, не стремится разрушить и опровергнуть устоявшееся старое, нажитое веками, а органично вписывается, дополняя его. В отличие от западной, направленной вовне, восточная культура стремится погрузиться во внутренний мир человека. Большинство восточных мыслителей и философов были убеждены, что усовершенствовать мир можно лишь обретя цельность и гармонию, прежде всего, в самом себе.
Для восточной культуры характерно стремление к гармонии с природой, естественному развитию. Восток провозглашает принцип познания или постижения мира через отождествление и слияние с ним: «Раствориться в окружающем, в Бытии, в мгновение оказаться Всем и одновременно мельчайшей частицей Всего» [1]. Ключевыми понятиями в этом процессе являются «Пустота» («шуньята», санскр.) или «Недеяние» («увей», кит.). Эти термины во многом характеризуют восточную культуру, но они отнюдь не означают полное отрицание мира и вообще отрицание чего-либо, скорее, напротив: говорят о за-предельности, сверхреальности, единственной и неразрывно слитой с реальностью обыденной, являющейся ее истоком и устьем [2].
Для западной культуры самой важной частью религии представляется структура, присущая только ей и устанавливающая, является ли человек католиком или протестантом, соглашается или не соглашается с догматами веры. Для восточного типа сознания это несущественно, так как оно инстинктивно стремится «отбросить все внешние различия, чтобы вновь обнаружить всех там, где все сходится в одной центральной точке» [3].
Восток отличается от Запада обращенностью рефлексии не к предметности опыта, а скорее, к самому факту присутствия бытия, к «таковос-ти» вещей, к чистой бытийности сознания [4]. Подобная ориентация мысли равнозначна стремлению постичь сами пределы сознаваемого. Если в античной философии основополагающая метафора сознания - это восковая дощечка для письма (а в философии Нового времени сознание мыслилось подобным контейнеру, обладающему определенным содержанием), то для восточной мысли оно предстает как бы опрокидываемым сосудом, изливающим вовне свое содержимое. Сознание здесь оказывается слитым с непроизвольным проистечением самой жизни, совершенно открытым и, следовательно, порожним, невесомым, светоносным. Его главное качество - зеркальная непрозрачность.
Человек Востока в противоположность западному не ограничивает себя, не ищет себе определений, а высвобождает себя, «дает себе быть» [5]. Через собственную безмерность он обретает полноту существования, которая есть Встреча не обособленных сущностей, а «самоопустошаю-щихся», «превратившихся» тел. Реальность для восточной мысли - это вездесущая среда и усред-ненность вселенского потока, музыка мировых соответствий, хаос бесконечного богатства жизненных качеств, в котором нет первоначала или принципа, управляющего единичными явлениями. «Это мир пустоты, которая сама себя опустошает и оборачивается предельной полнотой бытия; мир неуклонного уклонения от всех норм и всякой данности» [6].
Восточная традиция, как известно, утверждает величие человека именно в его умалении: ничтожность человека перед неизбывностью самоиз-менчивой Пустоты есть не что иное, как его величие в причастности к «Единому превращению мира», вселенскому танцу вещей. Но это величие человека - всегда сокровенное, символическое, отсутствующее. Вершина восточной мудрости
- постижение мира как зеркала внутренней глубины сознания, которое обращает бытие человека в чистое присутствие, столь же вездесущее, сколь и сокровенное [7]. Мудрость Востока - это самая естественная тайна, таинство света, не замечаемого именно потому, что он дан нам с предельной очевидностью. И мудрость эта ценна не своим содержанием, а эффективностью самого сообщения, самим фактом сообщительности, несводимой к идее или понятию, вполне беспредметной и притом свершающейся даже помимо субъективной воли и понимания [8]. Так мать и младенец способны понимать друг друга без слов и даже без самого «понимания». Прообразом же реальности на Востоке выступают отблеск, тень, след, предел существования - все то, что пребывает «вне предмета», являет собой преображенную форму вещи. Действительно, можно устранить вещь, но невозможно убрать тень. Может исчезнуть Земля, может погибнуть вся вселенная, но сам принцип «теневого» существования останется. В этом смысле культура как миметический принцип человеческой практики в восточной традиции реальнее физического мира и, кроме того, первична по отношению к нему.
На Востоке сосуществовало множество религий, и даже ислам, непримиримый в отношении западного христианства, довольно спокойно уживался с традиционными восточными верованиями. Следовательно, какие бы потрясения ни происходили, основы цивилизации оставались незыблемыми. Таким образом, первой особенностью Востока выступала устойчивость и незыблемость.
Второй важной особенностью Востока было то, что общество здесь не утратило связи с природой, средой обитания. Свои помыслы человек направил не на создание механизмов, возмещающих его недостатки, а на то, чтобы усовершенс-
твовать свои душу и тело. Мир воспринимался им как единое целое, в котором человек не господин, а лишь одна из составных его частей. Поэтому цель человека - не вражда, а стремление слиться с природой: познав ее основные законы, постараться не противоречить им. Философы Востока считали, что народы и государства должны развиваться естественным (природным) образом, беря пример с растений и животных, в жизни которых нет ничего лишнего и случайного. Как известно, даже стили различных боевых искусств Востока сложились в результате наблюдений человека за движениями животных (тигра, медведя, обезьяны и т. д.). Изучив окружающую среду, человек Востока знал, как она воздействует на его организм. Например, эффективность ударов (в боевых искусствах) в различные точки тела рассчитывалась в зависимости от времени дня и т. п.
Люди Востока были убеждены, что человек может совершенствовать мир лишь тогда, когда обретет гармонию и цельность в себе самом, потому что только в этом случае ему полностью чужды зло и стремление разрушать.
Третьей особенностью Востока является приверженность традиции. Определенное место ей отведено и в Европе, однако в цивилизациях Востока она возведена в ранг святости в далеком прошлом, в мифическом «золотом» веке. Все новое получает оправдание только тогда, когда можно подыскать что-нибудь подобное ему в древности. Все здесь непрестанно повторяется, несколько видоизменяясь, но при этом обязательно сохраняя черты сходства.
Человеку европейского Средневековья в голову не могло прийти писать в стиле Гомера. А на Востоке на протяжении 3000 лет можно встретить в стихах одни и те же размеры, мелодии и т. д. Любое неоправданное нарушение традиций (даже самое незначительное) воспринималось как нонсенс. Конфуций создал целую теорию (до сих пор имеющую на Востоке огромное влияние) о том, что общество должно жить по раз и навсегда установленным правилам поведения. Без ритуала, по его мнению, обесценивается все: «Почтительность без ритуала приводит к суете. Осмотрительность без ритуала превращается в боязнь. Смелость без ритуала выглядит грубостью» [9]. Ритуал властвует не только в человеческом обществе, но и в природе. Ему подчинены смена времен года, расцвет и увядание. Свою теорию Конфуций также считал не чем-то новым, а лишь возрождением древних учений прежних веков: «Излагаю, но не создаю. С любовью и верой отношусь к древности» [10].
Отношение к религии является одним из важнейших показателей в характеристике цивилизации. На Востоке оно весьма отличается от западного, да и сами религии здесь разнообразны и не похожи на христианство. К примеру, конфуцианство, называемое здесь религией, представляет собой набор правил и норм, определяющих жизнь человека в обществе. Главными в конфуцианстве выступают вопросы этики, морали и управления государством. Основным принципом
конфуцианской этики является понятие «жэнь» (гуманность) как высший закон взаимоотношений людей в обществе и семье. «Жэнь» достигается путем нравственного самоусовершенствования на основе соблюдения «ли» (этикета) - норм поведения, базирующихся на почтительности и уважении к старшим по возрасту и положению, почитании родителей, преданности государю, вежливости и т. д. [11].
Буддизм, возникший на Востоке, также стал впоследствии мировой религией. Его основатель Будда одновременно является и неким космическим разумом, с которым стремятся слиться его последователи путем освобождения от суетных желаний и страстей, привязывающих людей к земле, заставляющих рождаться вновь и вновь в разных обликах. Достигнув нирваны (просветления), человек переходит в новое качество - неземное. Все религии Востока - это, прежде всего, особые духовные пути самосовершенствования человека, а через них и совершенствования окружающего мира.
Существенную часть восточного мировоззрения составляла вера в бесконечную цепь смертей и возрождений каждого человека в разных обликах, причем будущий человеческий облик надо было заслужить праведной жизнью. Подобная теория породила представление о вечном движении всего живого в едином замкнутом цикле (все когда-то уже было и когда-нибудь повторится вновь). Отсюда берет начало знаменитый фатализм Востока (составляющий его четвертую особенность) - вера в невозможность и ненужность изменения предназначенной судьбы.
Полностью отсутствует на Востоке столь ценимое западной цивилизацией понятие свободы, так же, как и демократический образ правления. Восточный человек не свободен, а всегда обязан. Причем обязанностью этой он не тяготится, а признает ее вполне естественной. Он должен соблюдать традиции, ритуалы, системы подчинения (родители - дети, муж - жена, вышестоящий - нижестоящий). Долгом этим связаны все - от государя до самого последнего из его подданных. Человек обязан жить строго определенным образом, в противном случае лучше ему умереть. В этом плане показателен пример японских самураев - военного сословия. При любом нарушении самураем «кодекса чести» он обязан был покончить жизнь самоубийством, сделав себе харакири.
Внимание ученых - философов, культурологов, социологов, психологов - и по сей день привлекают известные слова великого английского писателя Редьярда Киплинга: «Запад есть Запад. Восток есть Восток, и с места они не сойдут, / Пока не предстанет Небо с Землей на Страшный Господень суд» [12]. Многие из них соглашаются с Киплингом, говоря, что Востоку и Западу действительно не понять друг друга никогда. Другие утверждают, что Восток постепенно европеизируется, а Запад проявляет все больший интерес к восточным традициям (философии, религии, культуре, искусству, музыке, медицине, кухне и т. п.). По мнению британского филосо-
фа Розалинды Марш, Запад не представляет себе Восток так, как его себе представляют восточные люди, и наоборот. Поэтому, продолжает Марш, возникает потребность во «взгляде со стороны», что, в свою очередь, может помочь по-новому увидеть свою культуру ее же носителям [13]. В этом и заключается одно из существенных значений современного диалога культур.
Литература
1. Каган М. С., Хильтухина Е. Г. Проблема «Запад и Восток» в культурологии. М., 1994. С. 128.
2. Кравцова М. Культура Древнего Китая. М., 1995. С. 84.
3. Каган М. С., Хильтухина Е. Г. Проблема «Запад и Восток» ... С. 106.
4. Там же. С. 107.
5. Малахова И. Н. Трансформация представлений о Востоке в западной культуре: автореф. дис. ... канд. филос. наук. Ростов н/Д, 2005. С. 25.
6. Каган М. С., Хильтухина Е. Г. Проблема «Запад и Восток» ... С. 136.
7. Кравцова М. Культура Древнего Китая ... С. 93.
8. Леонтьев К. Восток, Россия и Славянство. М.,
2007. С. 276.
9. Каган М. С., Хильтухина Е. Г. Проблема «Запад и Восток» . С. 91.
10. Там же. С. 92
11. Там же. С. 103.
12. Киплинг Р. Баллада о Востоке и Западе. СПб.,
2008. С. 5.
13. Марш Р. Россия и Запад в исторической перспективе // Россия и Запад в начале нового времени / сб. ст. под ред. А. Ю. Большаковой. М., 2007. С. 33.
М. G. SHATSILO. PECULIARITIES OF EAST PERCEPTION IN THE LIGHT OF WESTERN CULTURE
The article deals with one of the actual questions of modern science - understanding of oriental culture by western people. The author is making an attempt to reveal some distinguishing features of oriental world perception.
Key words: East, West, tradition, fatalism, religion, the nature, harmony, reflection.
Э. А. БЕЕВА
ЗАЧИН В АДЫГСКИХ МИФАХ
Статья посвящена исследованию особенностей адыгского мифа, его поэтической системы, выявлению и изучению функции зачина как компонента вступительной части произведений. Данный компонент органично связан с основной сюжетной линией, но не является обязательным элементом.
Ключевые слова: адыгский миф, зачин, экспозиция, завязка, препозиция.
Вступление, являясь важным компонентом произведения, традиционно включает в себя такие элементы повествования, как зачин, экспозиция и завязка. В задачу нашего исследования входило установить, есть ли зачин в мифах и какую роль играет этот компонент в архаических произведениях.
«Краткий словарь литературоведческих терминов» определяет зачин как «устойчивую формулу, с которой начинаются сказки, заговоры, былины и другие произведения фольклора. Зачин содержит указания на время и место действия, называет персонажей» [1]. Однако такая трактовка не совсем приемлема для зачина адыгского мифа, так как ни в одном из рассмотренных нами произведений мы не обнаружили устойчивых формул. Нет также пространственной и временной локализации во вводной части. Однако это не говорит о том, что в адыгских мифах нет зачина. В нашем случае необходимо исходить из функционального значения данного элемента произведения. И в этом смысле наиболее продуктивно опираться на формулировку, приводимую в «Поэтическом словаре», несмотря на то, что в нем не отмечается принципиальное отличие зачина от запева: «Запев, зачин - краткая вступительная часть уст-
ного народного произведения, подготовляющая слушателя к дальнейшему повествованию» [2].
До определенного времени такая важнейшая часть вступления, как зачин, основная задача которого состоит в привлечении внимания слушателей, не входила в круг исследовательских интересов. М. И. Мальцев отрицал наличие зачина в эпосе адыгов: «Нартские героические сказания не имеют тех установившихся традиционных форм в своем строении, которыми, например, характеризуется русский былинный эпос. Как правило <.. .> отсутствует традиционный запев, зачин, исход» [3]. Ученый полагал, что ранее вводная часть была обязательным элементом произведения, но под влиянием ислама повествования перестали быть публичными, в результате чего традиционные формулы, замедлявшие рассказ, стали лишними.
Зачин в произведениях фольклора не обнаружила и А. И. Алиева. «Нартские сказания вообще и адыгские в частности отличаются от эпических произведений, имеющих устойчивую композиционную структуру. Число повторяющихся композиционных элементов в них весьма ограничено. В адыгских сказаниях о нартах нет, например, постоянных устойчивых зачинов и концовок, характерных для русских былин, эпических сказаний
