CC BY
57
HISTORICAL AND LEGAL PRINCIPLES OF TESTAMENTARY PRACTICE IN EARLY MEDIEVAL ENGLAND
I.I. Boldyreva
The paper considers specific features of English early medieval will. The analysis of records and Libellus^thelwoldiepiscopi chronicles makes it possible to emphasize the importance of public ceremony and reciprocal exchange particulars in Anglo-Saxon testamentary practice. English early medieval wall was oral. The documents that reached us provided a means for preserving a will in collective memory. Male and female testamentary practices were not identical. This turns the author's attention to the necessity of research study of specific legal and cultural features of Anglo-Saxon female wills.
Key words: Early Middle Ages, wills, Anglo-Saxon documents, medieval law, Anglo-Saxon community
© 2014
К. А. Демичев
ОСОБЕННОСТИ МИЛИТАРИЗАЦИИ СИКХСКОЙ ОБЩИНЫ ПРИ ПЕРВЫХ ДЕВЯТИ ГУРУ В XVI-XVII вв.*
В статье рассматривается проблема милитаризации сикхской общины во времена первых девяти гуру с середины XVI до второй половины XVII в. Анализируются этапы и особенности милитаризации, особое внимание уделяется религиозно-политическому обоснованию этого процесса со стороны гуру. Делаются выводы о закономерности милитаризации сикхской общины, осуществлявшейся как сверху, так и снизу.
Ключевые слова: Панджаб, сикхизм, сикхская община, милитаризация, гуру
Первоначально сикхизм возник как сугубо мирное религиозное течение, для которого было характерно практически полное отсутствие какого-либо воинственного начала. Зародившись в недрах Могольского султаната, сикхизм со временем вступил в неизбежное противоречие с идеологией и политикой мусульманских правителей Дели. Долгие годы ожесточённого противостояния способствовали тому, что мирная по своей природе община сикхов превратилась в крайне милитаризованное бескастовое воинское братство. В его рамках была выкована уникальная военная организация, обеспечившая торжество сикхской общины далеко за пределами собственно Пятиречья. Так что же обусловило метаморфозу, когда, несколько перефразируя меткое сравнение десятого гуру Гобинда Сингах, «воробьи» превратились в «ястребов»?
Демичев Кирилл Андреевич - кандидат исторических наук, заведующий кафедрой государственно-правовых дисциплин Университета Российской академии образования (Нижегородский филиал). E-mail: kadem@mail.ru
* Исследование выполнено при финансовой поддержке РГНФ в проекте проведения научных исследований «Полвека воинской славы: сикхская армия в 1799-1849 гг.», проект № 13-31-01262.
Учение первого сикхского гуру Нанака Дэва (1469-1539) было направлено на то, чтобы объединить индусов и мусульман посредством любви и терпения в их почитании Единого Бога. Однако для нас гораздо большее значение имеет та часть учения Нанака, где он объявляет человеческую жизнь священной, так как источником её является Всевышний. По этой причине гуру решительно осуждает убийства, войны и распри, которые наряду с жестокостью и нетерпимостью являются самыми отвратительными грехами1. Он призывает своих сторонников: «Боритесь с доблестью, но никаким другим оружием, кроме, как словом Божьим»2.
После смерти Нанака в 1539 г. власть в сикхской общине перешла к его преемнику — второму гуру Ангаду Дэву (1539-1552), затем к третьему — Амару Дасу (1552-1574). При пятом гуру Арджуне Дэве (1581-1606) характер самого сикхского учения, казалось бы, принципиально не изменился, однако именно в этот период в общине начинают складываться социально-экономические и прежде всего политические предпосылки будущей милитаризации, чему во многом способствовала трагическая судьба самого гуру.
Гуру Арджуна сыграл выдающуюся роль в жизни сикхской общины, дав ей священное писание Ади Грантх, воплотившее живое слово гуру (гурбани), а также начав строительство Хари Мандира — Золотого храма в Амритсаре, впоследствии превратившегося в одну из главных святынь всех сикхов. Другой несомненной заслугой этого гуру было то, что именно при нём сикхи окончательно приобрели свою уникальную самоидентичность. В одном из своих стихов Арджуна провозглашает своеобразный манифест новой идентичности: «Я порвал и с индуистами и с мусульманами, я не буду совершать обряды как индуист и не пойду в Мекку как мусульманин, я буду служить Ему, и никому другому. Я не буду молиться идолам и не стану читать мусульманские молитвы. Я сложу своё сердце к стопам Одного Бога, потому что мы не индуисты и не мусульмане»3.
Манифестация пятого гуру имела не только духовный, но и не менее важный мирской аспект. В сикхскую общину стали активно вступать новые члены, и прежде всего представители такой крупнейшей этно-кастовой общности северо-западной Индии, как джаты.
Джаты являлись земледельцами и землевладельцами, которые имели давнюю традицию ношения оружия и были связаны общностью происхождения с раджпутами и гуджарами, восходя к восточноиранским шака, появившимся в Индии не позднее V в.н.э.4 Основной причиной, по которой джаты стали принимать сикхизм, было стремление повысить собственный социальный статус, который в традиционном брахманском определении соответствовал статусу шудр. При этом следует помнить, что сами сикхские гуру принадлежали к касте кхатри, которая относилась к числу каст низшего слоя кшатрийского уровня. Являясь деревенскими счетоводами и учётниками, кхатри занимали высокое место в кастовой иерархии Панджаба.
Сложно говорить, насколько во времена гуру Арджуна джаты реально претендовали на кшатрийский статус, однако присоединение к сикхской общине спо-
1 McGregor 1846, 46.
2 Malcolm 1812, 165.
3 Успенская, Котин 2007, 63.
4 Успенская 2010, 376.
собствовало их несомненному социальному возвышению, особенно учитывая то уважение, с каким гуру относились к труду, в том числе труду земледельцев. С другой стороны, значительный приток людей, имеющих традицию ношения оружия и определённый опыт в обращении с ним, создавал дополнительные предпосылки для дальнейшей милитаризации.
Рост численности представителей сикхской общины вёл к развитию мирского компонента власти гуру. Это проявилось прежде всего в том, что произошло усиление контроля со стороны гуру над обязательными сборами на нужды общины. Ещё при втором гуру Ангаде сикхская община была разделена на территориальные округа — манджи, во главе которых были поставлены доверенные представители гуру — масанды.
Пятый сикхский гуру Арджуна усилил контроль над сборами десятины ежегодных доходов — дасвандх, которые теперь производились только один раз в году в Амритсаре и стали обязательными5. Пополнялась казна и за счёт привлечения новых источников дохода. К их числу можно отнести прежде всего таможенные сборы и налоги на городскую недвижимость6. Кроме того, гуру активно поощрял своих последователей в занятии торговлей, а также лично участвовал в торговле лошадьми с Афганистаном и Туркестаном7. В данном факте не было ничего удивительного, так как, во-первых, в этом занятии сикхи не видели ничего порочащего или предосудительного8, а во-вторых, доставка лошадей в Индию приносила казне огромные доходы и способствовала росту благосостояния членов общины. Кроме того, торговля лошадьми вела к увеличению доступности лошадей для рядовых сикхов, а следовательно, и развитию у них навыков верховой езды, что в перспективе будет трудно переоценить, учитывая, что основу индийских армий того времени составляли именно кавалерийские подразделения.
Численное увеличение представителей сикхской общины и укрепление её материального благополучия по праву связывалось сикхами с деятельностью и личностью своего гуру, который начинает восприниматься ими не только как духовный лидер, но и как светский правитель. Такое изменение нашло своё отражение в титулатуре Арджуна, который первый из сикхских гуру стал называться Сача Падишах, то есть «истинный падишах» или «истинный государь».
При гуру Арджуне начинает складываться и своеобразная придворная культура, отражающая высокий статус лидера сикхов. Не случайно, что ставка гуру всё чаще именуется дарбаром, что в переводе с персидского означало «царский двор». Власть гуру начинает приобретать статусные атрибуты. Он использует слонов и лошадей, закупленных в Туркестане, одевается в дорогие одежды, то есть мало чем отличается с виду от любого другого правителя Индии. При этом для нас важно отметить, что покой Арджуна начинает охранять многочисленная вооружённая стража из числа сторонников гуру9. Само наличие этой стражи свидетельствует о том, как постепенно меняется отношение сикхов к оружию и возможности его использования, что, по всей видимости, было связано с притоком уже упомянутых джатов в ряды сикхской общины.
5 Gordon 1904, 30.
6 Macauliffe 1909/II, 2.
7 Cunningham 1849, 54-5.
8 Ibbetson 1916, 247-8.
9 Gordon 1904, 29.
Несколько трансформируется и сама модель поведения гуру. Он начинает совершать акты, которые ярко маркируют его поступки именно как действия светского правителя. Так, например, масандов, которые ежегодно привозили десвандх в ставку гуру, Арджун одаривал хилатами, то есть комплектами почётной одежды, состоявшими из определённого количества предметов. Для Индии, да и не только, дарение хилата было традиционным актом выражения милости правителя по отношению к подданному.
Своему сыну Харгобинду пятый гуру дал очень необычное образование. Руководил процессом обучения признанный и старейший авторитет сикхской общины Бхаи Буддха, который отвечал прежде всего за религиозное воспитание мальчика, в том числе знание священных текстов, также Харгобинда учили языкам, химии, астрономии, медицине, земледелию, управлению и другим полезным наукам. Однако помимо этого наследника Арджуна обучали плаванию, верховой езде, а также владению наступательным и защитным оружием10. Таким образом, будущий шестой гуру сикхов получил образования не только как духовный лидер религиозной общины, но и как светский правитель, для которого наличие воинских навыков и знание военного дела были строго обязательны.
Все перечисленные выше факты свидетельствуют о том, что процесс милитаризации сикхской общины начался именно при гуру Арджуне. Причём началась она как снизу, за счёт массового вступления в сикхизм джатов, традиционно владеющих оружием, так и сверху, посредством мероприятий самого гуру.
Несомненно, что Арджуна, ставший политическим лидером общины, которая хорошо осознавала свою обособленность11, не мог не задумываться о её безопасности и, в конечном счёте, выживаемости в условиях иноконфессионального окружения. Подтверждением этого является тот факт, что под конец своей жизни Арджуна, обеспокоенный ожидаемой кончиной терпимого к сикхам могольского падишаха Акбара, а следовательно, и изменением политики Дели, начал военное обучение членов общины.
Несомненно, что среди последователей гуру были профессиональные воины. Сикхская традиция содержит сведения о том, как они обращались к Арджуне за помощью и советом. Предание сохранило историю, как один из воинов получил от гуру подробное наставление в воинской доблести, обратившись за духовной поддержкой. Гуру учит своего последователя: «Тот, кто обладает храбростью, должен быть бесстрашным на поле боя. Тот, кто решил победить или умереть с оружием, и кто, умирая, хранит Истинное Имя в своём сердце, тот отбросит грехи многих рождений и получит освобождение. Ни один из непомнящих Бога не получит места на небесах героев. Тот, кто бесстрашно бросит вызов противнику и падёт под грохот оружия, ощутит экстаз, которого жаждут йоги, и достигнет вечного блаженства. Многие наслаждения ожидают его, поскольку пребудет он в царстве храбрых. Величайшая заслуга воина состоит в том, чтобы не показывать врагу свою спину. Герой обретёт для себя блаженство и в этой и в другой жизни посредством мощи своего оружия. Если он победит, то добьётся свободы на этой земле, если же он погибнет, то получит свою долю небесного счастья. Борьба за
10 МасаиЖе 1909/Ш, 50.
11 ОоМоп 1904, 29.
него, вот соль которую вы едите. Отдайте жизнь за своего правителя, и ваша слава будет велика в обоих мирах»12.
Это поучение, которое во многом пересекается с положениями Бхагавадгиты, свидетельствует о существенном изменении в подходе пятого сикхского гуру к проблеме допустимости вооружённой борьбы и воинского служения. Воинский путь не только допускается, но и однозначно поощряется Арджуном, конечно, при условии, что воин несёт в своём сердце веру и любовь к Единому Богу. Храбрость высокого оценивается гуру, он подтверждает, что одной из главных заслуг воина на поле боя является бесстрашие перед лицом противника, которому просто недопустимо показать спину. Кроме того, обращает на себя внимание цель, ради которой воин может проявлять свою доблесть, — это защита и даже гибель за своего правителя. Данное положение трудно недооценить, учитывая, что сам Арджуна стал первым среди сикхских гуру, который соединил в своих руках не только духовную, но и элементы светской власти. По всей видимости, мысли о том, что кто-то может и должен отдать свою жизнь за своего духовного учителя и торжество сикхского вероучения, не кажутся гуру недопустимыми.
Конец жизненного пути пятого сикхского гуру был трагичен. После смерти императора Акбара в 1605 г., который, лично зная Арджуна, относился к сикхам очень терпимо, трон в Дели унаследовал Джахангир, бывший строгим поборником ислама. В своей автобиографии Тузук-и-Джахангири падишах пишет о том, что сикхскому движению необходимо положить конец, а его лидера следует обратить в ислам. Свою позицию Джахагир обосновывает тем, что гуру делает сторонниками своей веры не только «... многих простодушных индусов, но и невежественных и глупых последователей ислама», что является просто недопустимым13.
Непосредственным поводом для начала преследования гуру Арджуна стали события, связанные с восстанием сына Джахангира принца Хусрау. Гуру принял беглого внука Акбара, который пришёл к нему поклониться, и даже собственноручно благословил, нанеся ему на лоб шафрановый тилак, что вызвало особое раздражение Джахангира14. Впрочем, визит Хусрау к гуру был вызван не только потребностью в моральной поддержке и ободрении перед дальней дорогой. Принц попросил у Арджуна оплатить его расходы, связанные с переходом в Кабул, и в конечном итоге получил 5000 рупий, что было весьма существенной по тому времени суммой15. Правда, воспользоваться в полной мере полученными деньгами Хусрау не успел. При переправе через Джелам он был пойман и в цепях доставлен к своему отцу. После этого начались преследования сторонников мятежного принца, которые не обошли стороной и сикхского гуру.
Арджуна был вызван на суд императора в Лахор, где был обвинен в поддержке Хусрау и составлении книги Ади Грантх, направленной против индусов и мусульман. Кроме того, обвинители гуру указывали Джахангиру на то, что, во-первых, Арджуна стремиться к обретению независимой власти, а во-вторых, если бы Хусрау не был пойман, то сикхи оказали бы ему военную помощь16.
12 Macauliffe 1909/Ш, 68-9.
13 The Tuzuk-i-Jahangiri 1909, 72.
14 The Tuzuk-i-Jahangiri 1909, 72-3.
15 Macauliffe 1909/Ш, 85.
16 Macauliffe 1909/Ш, 88-9.
Все возражения гуру падишах во внимание не принял и вынес решение, по которому Арджуна должен был уплатить штраф в размере 2 лакхов рупий и убрать из Ади Грантх все гимны, которые были расценены как потенциально враждебные к исламу. Последнее требование гуру выполнить категорически отказался, так же как и предложение принять ислам. После этого он был заключён в тюрьму, где был подвергнут жестоким пыткам17.
30 мая 1606 г. пятый сикхский гуру должен был быть казнён самой изощрённой казнью — зашиванием в коровью шкуру. Однако казнь не состоялась. Гуру попросил разрешения очиститься в водах Рави перед смертью, где во время омовения он был унесён сильным течением реки18. Не изменив своей вере и приняв смерть от моголов, гуру Арджуна стал первым, но далеко не последним мучеником за сикхскую веру.
Шестым сикхским гуру стал сын Арджуна — Харгобинд, которого отец готовил в качестве своего преемника с самого детства. 24 июня 1606 г. одиннадцатилетний Харгобинд прошёл церемонию принятия гурта, которая отличалась несколькими очень важными особенностями. Прежде всего юный гуру отказался надеть простой тюрбан, потребовав увенчать его тюрбаном с особым плюмажем — калгхи из перьев чёрной цапли, традиционно являвшимся одним из символов власти правителя19. Также отказался он надеть на шею или же повязать вокруг своей головы особый шерстяной шнур, который при прежних гуру символизировал их статус в качестве духовных лидеров сикхской общины. Проводившего обряд Бхаи Буддху он попросил передать шнур в казну на хранение, а затем опоясать его перевязью с двумя саблями. Две сабли должны были символизировать духовную власть — пири и светскую, военную власть — мири, являясь одновременно проявлением любви — бхакти и силы — шакти20. Таким образом, шестой сикхский гуру окончательно закрепил за собой как высшую духовную, так и высшую светскую власть, которая не мыслилась без своего военного компонента.
Решение об опоясывании двумя саблями не было для гуру спонтанным. Он совершил акт институциализации той властной практики, которая сложилась ещё при его отце. Кроме того, он реализовывал своё предназначение в соответствии с широко известным пророчеством, которое сделал безусловный духовный авторитет сикхской общины Бхаи Буддха ещё до его рождения21.
Став гуру, Харгобинд принялся последовательно укреплять свою власть, поскольку одного только титула Сача Падишах, который он носил вслед своему отцу22, и символов монаршей власти, таких как флаг, зонт, плюмаж — калгхи и боевой барабан23, было недостаточно, чтобы её сохранить в условиях враждебного могольского окружения.
Шестой гуру сформировал постоянный отряд телохранителей, состоящий из 52 сикхов, а затем начал вербовку тех, кто изъявлял готовность умереть за него на службе. В короткий срок таких набралось более 500 человек. Всем им гуру предо-
17 Singh 1933, 14.
18 The Adi Granth 1877, LXXXIII.
19 Macauliffe 1909/IV, 2.
20 Cunningham 1849, 59.
21 Macauliffe 1909/III, 32.
22 Cunningham 1849, 69.
23 Macauliffe 1909/IV, 2, 105.
ставил коней и оружие. Эти воины, составившие будущее ядро сикхской армии, были разделены на 5 отрядов по 100 человек в каждом. Во главе каждого отряда были поставлены тщательно отобранные командиры, утверждённые лично гуру24.
Следует отметить, что армия гуру увеличивалась не только за счёт сикхов. Имеются сведения, что патаны деревни Вадамир, находящейся неподалёку от Киртанпура у хребта Шивалика, сами пришли к гуру со своим оружием с просьбой принять их на военную службу. Там же к гуру нанялся и Паинда Хан, который, судя по всему, был патаном из племени Гильзаев. Паинда Хан, получивший 10 рупий в день вербовки, стал офицером сикхской армии с ежедневной платой в 5 рупий и правом получения пищи от стола гуру25.
Содержание пусть пока и небольшой, но постоянной армии требовало значительных средств и вложений. В письмах, которые гуру рассылал к своим масан-дам, он призывал их ежегодно приносить оружие и приводить лошадей вместо отправки денег26. Несомненно, что и значительная часть иных доходов гуру шла именно на военные цели. Для защиты Амритсара от врагов вокруг города была возведена крепостная стена, а в непосредственной близости от этого духовного центра сикхов Харгобинд построил крепость Лохгарх, что в переводе означало «Железная крепость». Ещё ранее, в июне 1606 г., напротив Хари Мандира он заложил Акал Тахт — «Престол Вечного», здание которое стало главным центром сосредоточения светской власти гуру.
В Акал Тахте, большая часть которого была построена к 1609 г., Харгобинд восседал на троне, разбирал текущие дела, принимал посетителей и подношения, творил правосудие, то есть в полной мере реализовывал мирской аспект своей власти как самостоятельный правитель. По свидетельству информаторов Джехан-гира, «его (Хар Гобинда — К. Д. ) слава в два или даже в четыре раза больше, чем у всех предыдущих гуру. Его предшественники сидели на скамьях, а он восседает на троне. Он носит оружие, именует себя истинным государем, принимает дары как император, содержит армию из тысяч храбрых юношей и никого не признаёт»27.
Последнее свидетельство для нас интересно не только тем, что в нём отражён общий процесс усиления власти сикхского гуру, но и упоминанием об армии, состоящей из тысяч воинов. Вероятно, что в этом доносе, который был призван всячески очернить шестого гуру, численность сикхской армии была сильно преувеличена. В начале десятых годов XVII в. строительство армии ещё только начиналось, и в этот период она едва могла намного превышать тысячу человек. Хотя несомненно, что её численность продолжала последовательно увеличиваться. Так, например, имеется информация о том, что количество телохранителей Харгобинда существенно выросло и составило 300 всадников, в распоряжении которых было до 800 коней, и 60 мушкетёров28.
Усиление сикхского гуру не обошло стороной внимания подозрительного Джахангира, который призвал его к своему двору не позже 1612 г.29 По распоряжению императора Харгобинд был выслан из Панджаба и даже на несколько
24 Macauliffe 1909/IV, 4.
25 Macauliffe 1909/IV, 52.
26 Macauliffe 1909/IV, 3.
27 Macauliffe 1909/IV, 10.
28 Cunningham 1849, 59.
29 Рейснер 1966, 209.
месяцев заточён в крепости Гвалиора в Центральной Индии в период между 1617 и 1619 гг. Правда, после гвалиорского заточения гуру падишах сменил гнев на милость и даже приблизил к себе Харгобинда, взяв его на службу30. Здесь Харгобинд сумел отличиться. Будучи великолепным охотником, он постоянно сопровождал Джахангира во время его роскошных охотничьих выездов. Во время одного из них на императора набросился тигр, которого не смогли остановить ни загонщики, ни многочисленные стрелки, чьи выстрелы прошли мимо разъяренного зверя. Только гуру, вооружённый лишь щитом и саблей, встал на пути тигра и сумел зарубить опасного хищника31.
Независимо от того, имел ли место этот сюжет, известный нам из сикхской традиции, в действительности, несомненно, что падишах в определённой степени благоволил Харгобинду в последнее десятилетие своего правления. Подтверждением этому служит тот факт, что гуру был произведён в джагирдары империи, то есть ему было передано право сбора поземельного налога с определённой территории в обмен на военные услуги. Размер джагира, полученного гуру, определял, что по приказу Великого Могола он должен был явиться на службу в соответствии со своим рангом с отрядом численностью в 700 всадников с 5 артиллерийскими расчётами32.
После возвращения на родину гуру много времени стал посвящать основанию новых поселений, строительству, не забывая при этом военные упражнения и охоту. При этом сюжет охоты заслуживает особого рассмотрения. Харгобинд отправлялся на охоту в сопровождении большой свиты и множества загонщиков, при этом охотился он, используя ручных леопардов, гончих собак и охотничьих соколов и ястребов33. Таким образом, перед нами предстает выезд, который по своим масштабам мало чем уступал охоте самого могольского императора. Кроме того, весьма показательным является и тот факт, что поводом к первому военному столкновению между сикхами и новым могольским падишахом Шах Джаханом, вступившим на престол в начале 1628 г. после смерти своего отца, стала именно охота.
В самом начале своего правления Шах Джахан отправился на соколиную охоту по пути от Лахора к Амритсару. Любимый белый ястреб падишаха, подаренный ему правителем Персии, далеко улетел от ловчих во время преследования утки и был пойман сокольничими Харгобинда, который охотился в это время как раз в окрестностях Амритсара. На жёсткое и оскорбительное требование моголь-ских охотников, посланных на розыски птицы, вернуть ястреба, сикхи ответили отказом, что привело к стычке, в ходе которой несколько слуг Шах Джахана были убиты34. В итоге разгневанный падишах направил против сикхов семитысячное войско во главе со своим лахорским наместником.
О выступлении могольских войск гуру был предупреждён заранее, поэтому он начал сбор своих людей в крепости Лохгарх в непосредственной близости от Амритсара. В ожидании предстоящей осады гарнизон крепости обратился к Хар-гобинду с просьбой предоставить им артиллерию. Однако у гуру не было такой
30 Scott 1930, 23.
31 Macauliffe 1909/IV, 18.
32 Успенская, Котин 2007, 67-8.
33 Macauliffe 1909/IV, 10, 45, 70, 79.
34 Macauliffe 1909/IV, 79-81.
возможности, поэтому он предложил им самим построить пушки из дерева. И действительно, такая пушка, стреляющая каменными ядрами, была сделана из полого ствола и использовалась для защиты Лохгарха35.
Своевременно собрав войска, гуру обратился к своим последователям с призывом выйти против врага, не дожидаясь осады и разорения окрестностей Амритсара. В итоге пятитысячная сикхская армия сошлась в битве с семитысячным могольским войском в четырёх милых к югу от Амритсара36. Тот факт, что за короткий срок гуру сумел собрать столь внушительную армию, свидетельствует о принципиальном изменении в сознании сикхов. Очевидно, что большая часть этого войска не была профессиональными воинами, однако для защиты своего гуру и веры они были готовы пожертвовать собой и с оружием в руках отстоять свободу сикхской общины. При этом огромное значение имело то, что сам гуру, в полном вооружении, принял непосредственное участие в битве, вдохновляя своих последователей на борьбу, сражая многих врагов из своего лука.
Сражение с переменным успехом продолжалось в течение нескольких дней в начале апреля 1634 г. В ходе битвы могольский военачальник Мухлис-хан обратился к своим лучшим воинам с упрёком в том, что они потеряли смелость и не могут справиться с противником, тем более что у гуру, по его мнению, нет ни солдат, ни армии, поскольку его сикхи это обычные люди. На это замечание один из его воинов по имени Сайид Али ответил таким образом: «О мой господин, ты говоришь справедливо, но стрелы гуру подобны чёрным змеям. Если одна из них ударяет человека, то ему уже ничего более не нужно. Ты говоришь, что гуру и его армия ничего не стоят, однако открой свои глаза и взгляни. Мы привели против него семь тысяч человек, но сколько теперь из них осталось? Гуру — это светильник, вокруг которого, подобно мотылькам, порхают его враги и сгорают дотла»37. В справедливости подобного сравнения Мухлис-хан скоро убедился лично.
Битва возобновилась, но отряды моголов были разбиты сикхами один за другим. В горячке боя спешенный Мухлис-хан столкнулся с гуру. Он попробовал решить судьбу сражения поединком и потребовал, чтобы гуру слез с коня и отложил лук, так как сам могольский военачальник остался лишь с щитом и саблей. Харгобинд принял вызов и спешился. Он дважды позволил своему противнику нанести удар, первый раз уйдя от него, а второй раз — парировав. После этого настал черёд гуру, который одним мощным ударом разрубил голову своего врага на две части38. Этот удар окончательно решил судьбу сражения. После гибели военачальника большая часть моголов бежала с поля боя, а те, кто продолжал удерживать свои позиции, были уничтожены.
Первое сражение с моголами окончилось победой сикхского оружия и знаменовало собой начало ожесточённой борьбы с империей Великих Моголов, которая растянулась почти на 200 лет.
После победы под Амритсаром гуру не терял времени зря. Похоронив павших сикхов, Харгобинд приступил к активному обучению своих воинов, в том числе стрельбе из лука и использованию огнестрельного оружия39. Продолжает
35 Macauliffe 1909/IV, 82.
36 McGregor 1846, 59.
37 Macauliffe 1909/IV, 90.
38 Macauliffe 1909/IV, 92.
39 Macauliffe 1909/IV, 98.
он накапливать боеприпасы и оружие, коней и деньги, без которых продолжение войны было бы невозможным. Приготовления гуру не были напрасны.
Могольское войско численностью до 10 тысяч человек подошло к строящемуся на берегах Беаса городу Шри Хардгобиндпуру, где и состоялось второе сражение. На этот раз шестой гуру сумел вывести в поле 3 700 воинов. При этом он показал себя талантливым военачальником и отличным тактиком. Сикхская армия была разделена на восемь отрядов. Первый отряд под командованием опытного соратника гуру и великолепного стрелка Бхаи Джата насчитывал 2 000 всадников, второй — 500, третий и четвёртый по 400 воинов каждый. Оставшиеся четыре тактических единицы, игравшие вспомогательную роль, имели сотенный состав40. К сожалению, нам ничего не известно о том, как именно расставил Хар-гобинд свои войска на поле боя. Имеется лишь информация, что пятисотенный отряд под руководством Бхаи Пирага должен был вступить в бой с моголами как передовой отряд сикхской армии.
Битва с моголами под Шри Харгобиндпуром носила ожесточённый характер, но благодаря таланту гуру и мужеству сикхских воинов окончилась их полной победой. Могольские войска, потеряв в битве всех своих военачальников, вновь в беспорядке отступили.
Третье сражение с моголами произошло спустя всего лишь семь месяцев после первого, в декабре 1634 г. у местечка Лахра. Формальной причиной нового столкновение стало то, что сикх по имени Бидхи Чанд вернул гуру двух породистых коней, которые ранее были конфискованы наместником Лахора. Учитывая, что первоначально эти кони были посланы представителями сикхской общины Кабула в дар своему гуру, Бидхи Чанд лишь восстановил нарушенную справедливость. Однако эта акция вызвала вполне предсказуемый гнев падишаха, который направили против сикхов третью военную экспедицию41.
Сначала Харгобинд не принял бой и отступил в лесистую местность, изматывая постоянными стычками врага, который и без того страдал от нехватки питьевой воды. В конечном итоге гуру дал сражение превосходящим силам противника и вновь сумел одержать решительную победу. Хотя сикхи потеряли ранеными и убитыми 1 200 человек, потери моголов были в несколько раз больше и включали практически всех военных руководителей похода42. В знак новой победы сикхского оружия гуру повелел выкопать на месте битвы священный водоём Гурусар.
В конце апреля 1635 г. под Картарпуром войска сикхов и моголов встретились в четвёртый раз. В этом бою сикхи вновь одержали блистательную победу, причём в этом бою Харгобинд лично зарубил Паинда Хана43. Надо сказать, что гуру не собирался убивать своего бывшего сподвижника и даже готов был простить его, но тот сам искал встречи на поле боя, а когда она состоялась, то приложил все силы, чтобы сразиться с гуру и в конечном итоге пасть под его саблей.
После своей последней победы сикхи получили несколько десятилетий относительно мирной жизни. Шестой гуру, хотя более не выходил на поле боя, продолжал уделять много времени своей армии. Именно при Харгобинде сикхи
40 Macauliffe 1909/IV, 107-8.
41 McGregor 1846, 59-60.
42 Macauliffe 1909/IV, 186.
43 McGregor 1846, 60.
получили бесценный опыт ведения боевых действий и получили то, что военные справедливо называют «привычкой к победе». Практический опыт, сопровождающийся постоянным обучением под руководством самого гуру, глубоко воспринимался членами сикхской общины, которая приобретала свои собственные воинские традиции. Эти традиции, базировавшиеся на авторитете гуру, были закреплены кровью мучеников, павших на поле боя. Милитаризация общины стала носить не только централизованный, но и необратимый характер, поскольку в условиях ожесточённого столкновения с моголами большей части сикхов стало очевидно, что сохранение их веры и даже жизни будет зависеть от того, насколько эффективно они смогут соперничать с противником на поле боя.
Костяк военной организации сикхов составляла постоянная армия, выросшая к 1635 г. до 1 800 человек44. Большую же часть сикхского войска составляло многочисленное ополчение. Причём ополченцы, отправляясь по домам, возвращались уже как воины, готовые в случае необходимости вновь выступить в поход по приказу своего гуру. Тот факт, что сикхи сражались именно против моголов, то есть мусульман, обуславливал активный приток в их ряды всех тех индусов, кто так или иначе пострадал от религиозных или экономических притеснений Великого Могола. Успех же сикхов на поле боя привлекал к ним воинственных джатов, которые, имея традицию ношения оружия, претендовали на повышение собственного социального статуса45. Эта причина обуславливала привлекательность сикхизма и для представителей других каст, которые вполне закономерно считали ношение и владение оружием занятием, присущим кастам кшатрийского уровня.
В целом милитаризация стала объективным процессом, происходящим в сикхской общине. Прорастая как сверху, так и снизу, она охватывала всё большое количество людей. Авторитет и личный контроль со стороны шестого гуру, который сам был воином, обуславливали своего рода сакрализацию процесса утверждения религиозной общины нового типа.
В конце жизненного пути перед Харгобиндом встал вопрос выбора преемника. Старший и самый любимый сын гуру — Гурдита к этому времени уже умер, а остальным он не счёл возможным передать гурту. Даже Тег Бахадур, которому сам Харгобинд когда-то предсказал, что тот в своё время станет гуру, не годился в этот период на роль лидера сикхской общины, поскольку вёл уединённый образ жизни и не высказывал желания возглавить единоверцев46. В итоге перед самой смертью в марте 1644 г. Харгобинд назначил новым — седьмым — гуру своего внука Хар Раи, который был сыном Гурдиты.
Хар Раи описывается в сикхской традиции как образец любви, сострадания и милосердия. Однако это вовсе не означало, что он перестал быть продолжателем дел своего великого деда.
При Хар Раи милитаризация сикхской общины не остановилась. Показательно, что если при Харгобинде численность постоянного войска составляла 1 800 всадников, то при его внуке она увеличилась и достигла 2 200 человек47.
44 Macauliffe 1909/IV, 202.
45 The Adi Granth 1877, LXXXIV
46 McGregor 1846, 61.
47 Macauliffe 1909/IV, 277.
В 1661 г. Хар Раи умер, передав гурту своему младшему сыну Хар Кришану, которому в этот момент было всего пять лет. Однако этот выбор спустя некоторое время попытался оспорить старший сын гуру — Рам Раи, проведший несколько лет при дворе императора как заложник. Аурангзеб не оставил жалобы Рам Раи без внимания, поскольку он и сам был заинтересован, чтобы сикхским гуру стал человек лояльный по отношении к нему и империи. В итоге юный гуру был вызван ко двору Аурангзеба вместе со своей матерью Кришной и несколькими ма-сандами48.
По прибытии в Дели Хар Кришан был принят падишахом 25 марта 1664 г. и, по всей видимости, сумел произвести на него самое благоприятное впечатление, поскольку тот не стал торопиться с решением в пользу его брата. Все испытания, предложенные Аурангзебом, восьмой гуру прошёл блестяще, и неизвестно, какие политические последствия имело бы дальнейшее пребывания Хар Кришана в Дели, если бы мальчик-гуру не заболел оспой. Через пять дней после первого приёма Хар Кришан умер, успев лишь дать указание, что нового сикхского гуру следует искать в деревне Бакала на берегу Беаса49. Это указание было для сикхов достаточно очевидным — именно в Бакале проживал сын Харгобинда — Тег Бахадур.
11 августа 1664 г. девятым гуру стал Тег Бахадур, который приложил много сил для консолидации сикхской общины. Сгладив многие противоречия внутри общины, новый гуру приступил к активной проповеднической деятельности и строительству новых поселений. При нём в 1665 г. был построен город Анандпур, ставший один из важнейших центров сикхизма. Во второй половине 60-х гг. XVII в. Тег Бахадур совершил путешествие по Центральной и Восточной Индии. Здесь в Патне у него родился единственный сын — Гобинд Дас, которому было суждено стать последним гуру сикхов50.
В 1672 г. Тег Бахадур вернулся в Панджаб и поселился в Анандпуре. Это возвращение происходило в условиях активного роста антиимперских настроений по всей Индии, на которые Аурангзеб отвечал карательными походами. Военные мероприятия сопровождались политикой усиленной исламизации, в которой падишах видел одно из средств профилактики регионального сепаратизма. В конечном итоге именно исламизация привела к очередному столкновению сикхов с Могольской империей.
Непосредственным поводом к этому столкновению стало обращение делегации кашмирских брахманов к Тег Бахадуру в поисках защиты от принудительного обращения в ислам, которое практиковал назим Кашмира Ифтихар Хан, и оскорбления индуистских святынь51. Девятый гуру оказал поддержку брахманам, тем более что те самим фактом обращения к нему подтверждали его высший духовный авторитет среди немусульманского населения северо-западной Индии. Тем, кто прибегнул к его, защите он, по преданию, наказал дать такой ответ делийскому падишаху: «Гуру Тег Бахадур, девятый гуру сикхов, сидящий на престоле великого гуру Нанака, является защитником веры и религии. Сначала обратите
48 The Adi Granth 1877, LXXXVI.
49 Field 1914, 21-2.
50 Singh 1975, 158.
51 Singh 1975, 158.
его в ислам, и тогда все люди, в том числе и мы сами, по своей собственной воле примем вашу веру»52.
После такого демарша Аурангзеб потребовал, чтобы гуру явился к нему для дачи пояснений, а когда тот стал медлить с выездом из Панджаба, приказал арестовать его. 11 июля 1675 г. Тег Бахадур вместе с тремя сподвижниками был захвачен могольскими властями во время одного из выездов. Надо сказать, что гуру отлично понимал, какие политические последствия повлечёт за собой оказание покровительства кашмирским брахманам. Существует легенда о том, что когда пандиты изложили свои беды и попросили защиты, гуру пришёл в состояние глубокой задумчивости, из которой его вывел лишь вопрос сына, поинтересовавшегося причинами такого состояния отца. Тег Бахадур ответил: «Вопрос, по которому пришли кашмирцы, жизненно важен. Весь мир страдает от гнёта турок. Однако не найти сейчас храброго человека. Только тот, кто готов пожертвовать своей жизнью, освободит землю от бремени мусульман». В ответ на это мальчик сказал: «Кто более чем ты, кто одновременно и храбр и благороден, достоит такой цели?»53. Эти слова положили конец всем сомнениям гуру. Однако нисколько не заблуждаясь относительно своей будущей участи, Тег Бахадур назначил сына своим наследником, передав ему знаки гуру 8 июля 1675 г.
После ареста гуру и его сподвижников несколько месяцев держали в тюрьме в Сирхинде, затем они были доставлены в Дели, где допрашивать гуру взялся лично падишах. Аурангзеб припомнил гуру и то, что его величают Сача Падишах, и то, что у него имеется несколько тысяч вооружённых приверженцев54. Выдвигались и религиозные обвинения. Однако на суде Тег Бахадур отказался переменить веру и отстаивал право индуистов исповедовать собственную религию, подчеркивая при этом, что как сикх он не разделяет их убеждений. За свою стойкую позицию Тег Бахадур стал пользоваться глубочайшим уважением как сикхов, так и индусов и получил прозвище Дхарма-ди-Чадар — «Защитник дхармы» (дословно «Покрывало дхармы»)55. Однако гуру и его трём сподвижником предстояло пройти путь мученичества до конца.
Для устрашения гуру сначала были казнены его соратники. Бхаи Мати Даса привязали к двум столбам и распили двуручной пилой, Даял Даса бросили в котёл с кипящим маслом, а Сати Даса сожгли заживо на костре из хлопковой ваты. Затем настал черёд и самого гуру. 11 ноября 1675 девятый гуру сикхов Тег Бахадур был обезглавлен на центральной рыночной площади в Дели, а его тело было выставлено на всеобщее обозрение. Несмотря на то, что останки гуру охранялись, сикхи сумели выкрасть и тело, которое кремировали в деревне неподалёку от Дели, и голову, которую с риском для жизни доставили в Киратпур, где её кремировал, Гобинд Дас, ставший десятым сикхским гуру56.
Казнь Тег Бахадура, который стал вторым мучеником-гуру, принявшим смерть от моголов, была поворотным пунктом сикхской истории. В память об отце и для защиты веры Гобинд Дас преобразовал религиозную общину сикхов, имеющую
52 Macauliffe 1909/IV, 370.
53 Macauliffe 1909/IV, 371-2.
54 Cunningham 1849, 69.
55 Успенская, Котин 2007, 90.
56 McGregor 1846, 70.
своё войска, в братство воинов, само ставшее единым войском, сплочённым вокруг знамени гуру.
ЛИТЕРАТУРА
Рейснер И. М. 1961: Народные движения в Индии в XVII-XVIII вв. М.
Успенская Е. Н. 2010: Антропология индийской касты. СПб.
Успенская Е.Н., Котин И. Ю. 2007: Сикхизм. СПб.
Cunningham J. D. 1849: A History of the Sikhs. From the Origin of the Nation to the Battles of the Sutlej. London.
Field D. 1914: The Religion of the Sikhs. New York.
Gordon J.J. 1904: The Sikhs. Edinburgh; London.
Ibbetson D. 1916: Punjab castes. Lahore.
Macauliffe M. A. 1909: The Sikhs Religion. Its Gurus, Sacred Writing and Authors: in VI vols. Oxford.
Malcolm J. 1812: Sketch of the Sikhs; & Singular Ration, who inhabit the Provinces of the Penjab, situated between the Rivers Jamna and Indus. London.
McGregor W. L. 1846: The History of the Sikhs; Containing Lives of the Gooroos; The History of the independent Sirdars, or Missuls, the Live of the Great Founder of the Sikh Monarchy, Maharajah Runjeet Singh: in II vols. Vol. I. London.
Rogers А. (transl.) 1909: The Tuzuk-i-Jahangiri; or, Memoirs of Jahangir. London.
Scott G. B. 1930: Religion and Short History of the Sikhs. 1469 to 1930. London.
Singh Sher. 1933: Sri Guru Aijan Dev Ji (1563-1606). What He did for India and mankind at large. Tar Taran.
Trumpp E. (transl.) 1877: The Adi Granth, the Holy Scriptures of the Sikhs. London.
MILITARIZED SIKH COMMUNITY UNDER THE FIRST NINE GURUS IN THE 16th — 17th CENTURIES
K. A. Demichev
The paper deals with the issues of Sikh community militarization under the first nine guru from mid-16th century till the second half of the 17th century. It also analyzes specific features and stages of militarization, with emphasis on religious and political substantiation of the process by gurus. It is therefore concluded that Sikh community militarization was effected both from higher-ups and from the grass roots.
Key words: Punjab, Sikhism, Sikh community, militarization, guru
