CC BY
34Мельников А.А.
старший преподаватель, Удмуртский государственный университет, филиал в городе Воткинске
ОСОБЕННОСТИ МЕГАТЕНДЕНЦИЙ СОВРЕМЕННОГО МИРОВОГО РАЗВИТИЯ
Ключевые слова: мировой кризис, постиндустриальный переход, инновации, NBICS-конвергенция, NIBEP, сетецентрическая война, нетократия, психоинжиниринг.
В настоящее время мировая экономика сталкивается со сложными системными и структурными вызовами в процессе затяжного кризиса. Всё больше аналитиков, экспертов и учёных называют этот кризис не финансово-экономическим, а системным, мировоззренческим, онтологическим и даже цивилизационным. По сути, это системный кризис капитализма (монетаризма, общества потребления, индустриального общества). Серьёзные попытки его осмыслить предпринимались ведущими направлениями российской научной мысли: научной школой Юрия Яковца и Сергея Глазьева.
Всё более активно обсуждается на различных научных, экспертных и аналитических площадках главная проблема - «Каким будет посткризисный Мир?». Осмысление данной проблемы позволит не только понять, как будут меняться глобальные правила игры, но и разработать адаптационные механизмы. Становится всё более очевидным, что не только мировая экономика, но и человечество находится в состоянии глубочайшего кризиса и перехода в качественно новое состояние, когда в результате антропологического перехода меняются все параметры общества и личности. Трансформируется не только облик и характер человечества, но и то, как оно себя рефлексирует. Происходит компьютерная революция, информатизация общества, постиндустриальный переход к экономике, основанной на знаниях. В основе данных изменений лежит смена технологических укладов. Индустриальные технологии сменяются постиндустриальными, прежде всего информационными, а также биотехнологическими и нанотехнологическими. Появляются новые формы капитала - человеческий капитал, знаниевый капитал, капитал времени, капитал доверия, социальный капитал, символический капитал, репутационный капитал, культурный капитал, когнитивный капитал. Помимо высоких технологий (Hi-tech) появляются и высокие гуманитарные технологии (Hi-Hume), которым по праву принадлежит XXI век и именно они составят фундамент VII технологического уклада, который можно условно назвать социогуманитарным, методологическим и когнитивным. Высокие гуманитарные технологии направлены на изменение человека, но они способны изменить и общество. В этом смысле их можно назвать высокими социогумани-тарными технологиями. Рассмотрим влияние Hi-Hume на мир более подробно. Их широкое применение в мире мы увидели в 2000-х годах и начале 2010-х годов. Целая волна «цветных революций» в странах СНГ, «арабская весна», военное вторжению в Ливию, гражданская война и внешнее вмешательство в Сирию, Евромайдан и последующий за ним государственный переворот на Украине, появление Новороссии, возникновение Исламского государства Ирака и Леванта (ИГИЛ) - всё это, так или иначе, оказывает дестабилизирующее воздействие на мировую экономику и политику. По сути, уже можно говорить об уничтожении международного права как основы международных отношений, невозможность гарантировать суверенность государства и защиту от внешнего вмешательства и даже международного вторжения в любую страну мира.
Методологической основой всех данных процессов являются новейшие разработки С. Манна, Дж. Шарпа, Дж. Ная в области теории «психоисторической информации», «управляемого хаоса» и «мягкой силы». Отныне дестабилизация любой страны в мире зависит не от политической или социально-экономической ситуации в стране, а от проведения специальных операций информационно-психологическо-экономической войны, позволяющей провести смену власти путём государственного переворота особого рода. Здесь используется широкий арсенал организационных, финансовых, технических и информационных средств, позволяющих организовать «цветную революцию» и сменить режим. Речь идет об эффективном использовании информационного (массмедиа), организационного (социальные сети) и когнитивного (образование и наука) оружия. Кроме того, широко используется стратегия «непрямых действий» и «безлидерного сопротивления». Всё это позволяет влиять на матрицу ценностей, переформатировать культурные, ментальные и психические коды и целенаправленно изменять поведение граждан. Таким образом, технологии «мягкой силы» работают с ценностями и идеалами, с образом мышления и тонко манипулируют общественным сознанием, что позволяет обрушивать моральный климат, дискредитировать государственной строй и приводить к распаду и гражданской войне целые страны. Это видно на примере стран, в которых была «арабская весна». Кроме того, все эти процессы прямым образом оказывают дестабилизирующее воздействие на инновационные и интеграционные процессы внутри стран ШОС.
Общепризнано, что в Сирии против Башара Асада воюют наиболее радикальные силы мусульманского мира, которые в дальнейшем могут распространить свои действия на страны ШОС. Данные радикальные террористические и исламистские группы представляют особую угрозу в Центральной Азии, где они способны создать свою террори-
стическую сеть, а также возможно их слияние с местными преступными сообществами, обладающими необходимыми ресурсами для дальнейшей экспансии в страны ШОС. В частности, значительную угрозу представляют они для России, где значительный неконтролируемый миграционный поток из Центральной Азии способен резко обострить межнациональные и межрегиональные отношения, особенно на Кавказе и в Поволжье. Данная проблема резко обострится после ухода военного контингента США из Афганистана.
Особое значение имеет обеспечение информационной и информационно-психологической безопасности стран ШОС. Если в первом случае речь идёт об обеспечение безопасности информационной инфраструктуры страны, то обеспечение информационно-психологической безопасности до последнего времени не уделялось достаточного внимания. А ведь именно воздействие особого контента на массовое сознание и появление значительного числа сайтов радикальной направленности в сети Интернет позволило экстремистам пропагандировать свои взгляды и подготовить «арабскую весну» и последующую цепочку военных конфликтов. Можно обоснованно сказать, что речь идёт не только об информационной войне, но и об информационном терроризме.
Среди стран-участниц ШОС, которые входят в Центральную Азию, имеются значительные противоречия и неразрешённые проблемы. Учитывая, что в данном регионе значительно увеличивается доля молодёжи, в связи с естественной сменой поколений, то у радикалов возникают большие надежды на молодое поколение. Концентрация эмиссаров, которые несут экстремистские исламские ценности, велика, а авторитет местного духовенства не очень высок, и даёт фору иностранным проповедникам радикального ислама. Всё это может привести к дестабилизации данного региона и стран ШОС. Надо признать, что в идеологической области так и не удалось сформулировать новую систему ценностей, которая имела бы существенный интеграционный потенциал, и подготовить общий проект развития. В некоторых странах ШОС наблюдается значительная социальная дифференциация, падение нравственности и морали, переписывание истории - всё это резко снижает воспитательное значение образования, культуры, искусства как главных факторов формирования социальных и духовных ценностей. В странах ШОС прививаются зачастую западные ценности, которые противоречат национальной идентичности, активно провоцируется межконфессиональная и межэтническая вражда.
Надо признать, что страны ШОС должны быть на шаг впереди в информационном противостоянии, но этого не происходит, так как уже поздно проводить в СМИ свою политику, если «цветная революция» уже началась. Надо системно и методично противодействовать информационно-психологической войне. Учитывая, что СМИ способны создать новую «синтетическую реальность», внедрить психовирусы, изменить массовое сознание и после этого разрушить страну, необходимо действовать на упреждение и готовить ассиметричный ответ.
Высокие социогуманитарные технологии способны оказывать не только негативный, разрушительный результат, но и прямо противоположный. Модель воспитания молодёжи должна строиться на основе патриотизма, традиций и уважения к другим народам, учитывать достижения отечественной и мировой культуры. А целью стран ШОС также должна стать подготовка социогуманитарных условий для развития творческой и гармоничной личности. Используя высокие социогуманитарные технологии можно на базе ШОС подготовить Стратегию образования, воспитания и развития нового поколения стран-участниц ШОС и сформулировать идеологию на основе Проекта развития и Общего Дела. Идеологический вакуум можно преодолеть на основе социогуманитарного обеспечения Проекта развития и на основе положительного опыта совместного проживания и исторического развития. Особое внимание целесообразно уделить разработке организационных и правовых механизмов защиты информационного пространства стран ШОС и концептуальной системы, ориентированной на противодействие идеологии внешнего вмешательства и перехвата управления.
Используя высокие социогуманитарные технологии, можно разработать систему организационных, технических и коммуникационных комплексов, позволяющих организовать сетевые экспертные площадки на междисциплинарной и трансдисциплинарной основе по обсуждению текущей ситуации, проявлений террористической или экстремистской деятельности, направленной на перехват управления, постоянно вести мониторинг пропаганды экстремистских и террористических идей в сети Интернет, строить достоверные прогнозы предкризисной ситуации и принимать меры адекватного противодействия «цветным революциям».
Можно уверенно говорить о том, что разработка высоких социогуманитарных технологий в России уже начата. В настоящее время в науке происходит переход к постнеклассическому этапу развития, меняются философские основания науки, а также парадигмы управления. Происходящий при этом процесс становления постнеклассической научной рациональности был осмыслен научным руководителем Института философии РАН академиком В. С. Стёпиным1. Методологические и прикладные аспекты данной проблемы изучались профессором В.Е. Лепским. Их научные исследования позволили создать принципиально новые модели управления, основанные на трандисциплинарном и субъектно-ориентированном подходе, рефлексивном управлении в полисубъектных средах, а также на гармонизации иерархических, сетевых и средовых подходов. По сути, речь идёт о прорывных научных направлениях, связанных с высокими социогуманитарными технологиями, которые определят облик XXI века. Применение их позволит обеспечить безопасность и динамичное развитие инновационных инфраструктур. Одним из перспективных подходов к организации социогуманитарного обеспечения проектирования инновационных инфраструктур является гуманистический вариант философского конструктивизма. Он придаёт особое значение коммуникативным процессам и установлению равноправных партнёрских отношений. Его использование особенно эффективно было в США, где были спроектированы открытые, гибкие и децентрализованные сети общения учёных, предпринимателей и венчурных финансистов. В них осуществлялась как экспертиза, так и менторская поддержка опытных инновационных предпринимателей и
1 См.: Стёпин В.С. Теоретическое знание. - М., 2000.
новичков венчурного бизнеса, оказывалась финансовая поддержка. Рождались механизмы краудсорсинга и краудфан-динга. Все это позволило переосмыслить управление в новой парадигме.
Другим из перспективных подходов к организации социогуманитарного обеспечения проектирования инновационных инфраструктур является субъектно-ориентированный и средовой подход. Его разработал доктор психологических наук, профессор В.Е. Лепский1. Данный подход позволяет оперировать человекоразмерными саморазвивающимися системами, что позволяет эффективно работать с проектированием инновационных инфраструктур, их запуском, поддержкой, стимулирование, модерированием и др.
Всё перечисленное выше позволяют утверждать, что высокие гуманитарные технологии представляют собой мировой тренд и являются основой для построения нового VII социогуманитарного уклада, приступить к построению которого в России есть уже все объективные предпосылки. Если наша страна будет одновременно строить VI и VII технологический уклад, осуществляя при этом «революцию ценностей», то возможен транзит от потребительской цивилизации даже не к новому человечеству, а к «Новому Бытию» в рамках альтернативной модели глобализации. В этом случае, Россия вполне может стать духовным и мировоззренческим лидером мира. Определённый оптимизм в данной модели задают новейшие геофизические исследования, которые показывают, что в случае мировой геоклиматической катастрофы, Россия становится одним из «ковчегов», где есть все необходимые ресурсы для посткризисного развития. Часть российских аналитиков и экспертов об этом уже открыто заявила. Можно особо отметить интересные публичные выступления по тематике геоклиматической катастрофы зав. отделом ИНИОН РАН, члена Изборского клуба Андрея Фурсова, доктора юридических наук и вице-президента Российской криминологической ассоциации Игоря Сундиева, профессора МГУ им. М.В. Ломоносова Владимира Буданова и др.
Одним из главных трендов в настоящее время является процесс постиндустриального перехода.
Известный российский аналитик, футуролог и руководитель группы «Конструирование будущего» Сергей Пе-реслегин в своей книге2 отмечает, что в настоящее время человечество столкнулось с кризисом индустриальной фазы в процессе постиндустриального перехода. Рассмотрим подробнее, как данный кризис проявляется в разных областях.
В экономической области кризис индустриальной фазы проявляется как:
• постоянное снижение производительности капитала;
• перманентный кризис «старых» отраслей экономики и соответствующих им территорий;
• неустойчивый характер развития «новых» (знаниевых) секторов развития экономики;
• постоянное повышение нормы эксплуатации;
• кризис мировой валюты - доллара США, сопровождающийся неуправляемым обесценением этой валюты;
• кризис иных валют и валютных механизмов, порождающий кризис ликвидности денег вообще;
• кризис глобализации
• рост «инновационного сопротивления».
В области управления кризис индустриальной фазы проявляется в:
• резком увеличении числа акторов принятия решений как на международном уровне, так и внутри национальных государств;
• росте совокупных общественных затрат на функционирование механизмов управления;
• росте всех типов сопротивления принятым управленческим решениям;
• повышении характерного времени принятия решений во всех социосистемных институтах;
• кризисе международных политических и экономических организаций;
• кризисе выборной демократии как формы правления, имманентной индустриальной фазе развития;
• росте противоречий между государствами и негосударственными структурами, в частности ТНК;
• росте терроризма и невозможности справиться с ним в рамках существующих управленческих структур.
В области образования и науки кризис индустриальной фазы проявляется в:
• «девальвации» образования, т.к. современный бакалавриат в лучшем случае эквивалентен школе 1960-х годов и гимназии 1910-х годов;
• снижении ценности и социальной значимости образования;
• снижении социального и экономического статуса учителя школы и преподавателя вуза;
• отсутствии у граждан связной и целостной картины мира;
• распространении функциональной неграмотности;
• снижении статуса научной деятельности;
• резком падении связности науки, что проявляется во всё более и более узкой специализации;
• отсутствии действенных механизмов междисциплинарного взаимодействия;
• отсутствии рефлексии оснований науки и научного метода исследования;
• отсутствии осмысленного управления исследованиями;
• господстве грантовой системы финансирования, что придаёт науке сервисный статус;
• потере связности научного, вненаучного и трансцедентного познания.
Сергей Переслегин в своих исследованиях показывает, что индустриальный «фазовый кризис» проявляется также в потере связности между 4 базовыми социосистемными процессами и в нарастающим демографическом кризисе, который в развитых странах принимает форму демографической имплозии с образованием антропопустынь, а в странах со смешанной фазой развития порождает интенсивные антропотоки.
1 См.: Лепский В.Е. Рефлексивно-активные среды инновационного развития. - М., 2010.
2
См.: Переслегин С.Б. «Дикие карты» будущего. Форс-мажор для человечества. - М., 2015.
Многие эксперты отмечают в качестве мирового тренда - процесс глобального старения населения, который с разной интенсивностью идёт везде, в том числе и в Китае, Исключение составляют отдельные арабские страны и некоторые страны Африки.
Отдельно можно обозначить в качестве мирового тренда проблемы размывания «среднего класса», его переформатирование, появление «новых бедных» и «новых богатых» и в целом уменьшение доли среднего класса.
Отметим следующий мировой тренд - переход от политики глобализации к глокализации и новой регионализации. В частности, происходит регионализация рынка энергоносителей и регионализация производства. Идут некоторые процессы по созданию новой экономической системы, и контуры её архитектуры видны уже сейчас. Основной тренд при этом - локализация рынков, попытки создания валютных зон с независимыми эмиссионными центрами, и выстраивание региональных финансовых систем на их основе. Можно смело говорить о появлении макрорегиональ-ных валютных союзов в АТР. Идущие при этом процессы регионализации внутри глобальной экономики проводят к формированию достаточно крупных глобальных центров силы, которые удерживают у себя ключевые процессы (производство, технологии и энергетику).
Значимый мировой тренд - «шторм нововведений», т.е. увеличение финансирования нового, зарождающегося VI технологического уклада, который в перспективе должен стать основой экономического роста для развитых стран. Это попытка «оседлать» новую длинную волну Кондратьевского цикла и заложить NBICS-конвергенцию в основу своего хозяйствования. Стратегию инновационного развития России, которая базируется на VI технологическом укладе предложил советник Президента РФ, академик РАН Сергей Глазьев1. В своих выступлениях Глазьев также особо подчёркивает, что VI технологический уклад должен уделять много внимания образованию, науке и культуре. Западный подход основывается больше на технологических тенденциях, таких как нанотехнологии, биотехнологии, информационные технологии и когнитивные технологии. Совокупность этих технологий, несущих значительный синерге-тический эффект на Западе назвали NBIC-конвергенцией. Огромное значение придаётся развитию следующих систем: интерфейс «мозг-компьютер», аплоудинг мозга, «мозг-нервная система-компьютер-сеть». В последнее время научная платформа NBIC интегрировала в себя высокие социогуманитарные технологии и стала называться NBICS. Кроме того, в данную платформу вошли принципиальное новые и сверхперспективные технологии, такие как психотехнологии, управление бессознательными процессами, психоинжиниринг, диалектико-интуитивное управление распределением потока вероятностей, социофизика, социальная кибернетика, социокомпьютеры, психоистория. Отставание в разработке и развитии данных направлений может привести к резкому снижению уровня национальной безопасности и обороноспособности, потере конкурентоспособности на мировой арене, утрате стратегичности принятия государственных управленческих решений, перехвате управления и переходу страны в статус криптоколонии тех стран, в которых есть понимание, как работать с этими специальными технологиями.
Интересно, что в 2014 году был выпущен доклад «Технологическое развитие 2025», в котором Европейский центр оценки технологий совместно с Токийским университетом и ведущей фабрикой мысли США - RAND при участии MTI предложили заменить известную аббревиатуру NBIC на NIBEP (neyroscience, information technology, biotechnology, energy revolution, production. В этом докладе показана не только роль новой технологической революции, основанной на SD-печати, робототехнике, композитных материалах, но показано существование 24 критических технологий. Обладание всеми этими технологиями позволяет создать новую экономику в результате технологической революции.
Важно отметить, что в мировых технологических тенденциях происходит диффузия передовых технологий из развитых в развивающиеся страны и формирование в некоторых из них (Китай) инновационных систем «полного цикла».
Значимая тенденция в мировой экономике - постепенный переход к постиндустриальным форматам и инструментам хозяйствования. Это появление новых форм финансирования, таких как краудфандинг и фандрайзинг, значительное увеличение доли автоматизированных производств и гибких производственных систем в промышленности, рост доли дигитального продукта и информации на рынке, выстраивание локальных и мобильных (как в пространстве, так и во времени) кластерных производств под конкретные волны спроса и пр. Широкое распространение получат LTE и оптоволоконные сети, облачные технологии и централизация обработки информации, наноэлектроники, беспроводные системы сенсоров. Быстрое развитие «безлюдных» производственных (3D Printing, адаптивные робототех-нические технологии) и интеллектуальных (конвергентные IT и креативные технологии) технологий приводит к снижению потребности в рабочей силе, занятой в современной экономике.
Кроме того, ряд известных российских аналитиков и военных (Е. Гильбо, А. Денисов, А. Девятов, И. Козырев) в качестве мирового тренда отмечают не только мировой переход к сетевым экономическим и политическим структурам, но и появление нового мирового актора - Нетократии, власть, которой базируется на формировании и управлении всеми сетевыми структурами в мире.
При анализе мировых тенденций невозможно обойти проблему рисков, которые угрожают мировой экономике и политике. Они рассчитываются различными аналитическими и экспертными структурами государства и корпораций. Особый интерес представляют выводы международной экспертной группы Давосского экономического форума. Этой группой называются следующие значимые риски, которые могут представлять значительную угрозу мировой экономике и политике:
• Хронический дефицит бюджетов стран;
• Высокая диспропорциональность доходов;
1 См.: Глазьев С.Ю. Стратегия опережающего развития России в условиях глобального кризиса. - М., 2010.
110
• Крах мировой финансовой системы;
• Большие колебания цен на энергоресурсы;
• Кризис текущей ликвидности;
• Неуправляемая инфляция;
• Хронический дисбаланс на рынке труда;
• Трудности переходной экономики;
• Нехватка водных ресурсов и скорые войны за чистую воду;
• Кризис продовольствия;
• Дестабилизирующий рост населения;
• Неконтролируемая миграция;
• Изменение климата;
• Бесконтрольная урбанизация;
• Непоправимые загрязнения окружающей среды;
• Непропорциональное старение населения;
• Рост религиозного фанатизма;
• Рост числа хронических заболеваний и ухудшение человеческого капитала.
Все вышеперечисленные тенденции, вызовы, риски и угрозы Россия должна учитывать в полной мере. В нашей стране формирование эффективной национальной стратегии невозможно без учёта всего этого. Также в данную стратегию должны войти технологии проектирования будущего и управления сложностью в условиях сверхкритической неопределённости и риска. России крайне необходима глобальная миропроектная идентификация, что позволит ей создать свой геополитический, геоэкономический и геокультурный Проект, на основе которого можно создать Субъект развития и воплотить в жизнь «Русский прорыв», осуществив альтернативную глобализацию, став мировым духовным и мировоззренческим лидером.
