CC BY
28
Федченко Владимир Владимирович
Особенности квалификации «мнимого» посредничества во взяточничестве
Рассматриваются вопросы квалификации «мнимого» посредничества во взяточничестве, т.е. действий «мнимого» посредника, направленных на завладение предметом взятки и обращение его в свою пользу. В связи с введением новых рекомендаций Верховного Суда РФ относительно посредничества во взяточничестве анализируются возможные формулы квалификации таких действий, предлагаются некоторые рекомендации по совершенствованию правоприменительной практики по данной категории дел.
Ключевые слова: коррупция, предмет взятки, посредничество во взяточничестве, «мнимое» посредничество во взяточничестве, мошенничество, присвоение, формула квалификации.
Specifics of the qualification of "sham" mediation in bribery
This article examines the issues of qualification of "sham" mediation in bribery, that is the actions of an "sham" mediator aimed at taking possession of the subject of a bribe and turning it in his favor. In connection with the introduction of new recommendations of the Supreme Court of the Russian Federation regarding mediation in bribery, possible formulas for the qualification of such actions were considered, some recommendations were made to improve law enforcement practice in this category of cases.
Keywords: corruption, subject of bribery, mediation in bribery, "sham" mediation in bribery, fraud, misappropriation, qualification formula.
В современном мире понятию «коррупция» все чаще придается криминологическое значение, поскольку в него входит совокупность деяний, которые совершают должностные лица, нарушая при этом права и законные интересы физических или юридических лиц. Коррупция - понятие широкое, оно не ограничивается конкретными составами преступлений, предусмотренных действующим Уголовным кодексом РФ, или административных правонарушений, предусмотренных Кодексом РФ об административных правонарушениях.
Как известно, коррупционные проявления наносят серьезный ущерб нормальному функционированию различных государственных институтов в российском обществе, что не может не вызвать у населения тревогу и недоверие к органам власти, поскольку защита прав и свобод, законных интересов граждан входит в полномочия должностных лиц перечисленных выше органов.
Кроме того, проявления коррупции оставляют свой отпечаток на имидже Российской Федерации на международной арене. Именно поэтому вполне обоснованно коррупция выступает основным источником угрозы национальной безопасности в сфере государственной и общественной безопасности [1].
Можно утверждать, что коррупция, а также взяточничество как одна из опаснейших форм ее проявления получили широкое распростра-
нение при осуществлении международных деловых операций, в связи с чем возникают серьезные моральные и политические проблемы, происходит искажение условий международной конкуренции.
Об актуальности темы исследования также свидетельствуют статистические данные о состоянии преступности в 2019 г. Так, за январь -декабрь 2019 г., по данным официальной статистики МВД России, было выявлено 30991 преступление коррупционной направленности, что по сравнению с результатами 2018 г. на 1,6% больше. При этом преступлений, связанных с взяточничеством, выявлено 13867 (на 10,7% больше в сравнении с 2018 г.), из них 3998 - получение взятки (на 14% больше), 3174 - дача взятки (на 21,5% больше), 1297 - посредничество во взяточничестве (на 32,5% больше) [2].
Динамика количества выявленных коррупционных преступлений на территории Российской Федерации может свидетельствовать, во-первых, об увеличении количества коррупционных преступлений, что еще раз подтверждает наличие глобальной проблемы в Российской Федерации и необходимости ее решения путем совершенствования уголовно-правовой политики, а во-вторых, о снижении процента латентности рассматриваемых преступлений, что является результатом эффективной работы правоохранительных органов.
51
Так, в феврале 2020 г. министр внутренних дел РФ генерал полиции РФ В.А. Колокольцев огласил результаты выполнения поставленных перед органами внутренних дел задач, отметив при этом, что правоохранительные органы продолжают выявлять и пресекать преступления коррупционной направленности. За 2019 г. к уголовной ответственности за совершение рассматриваемых преступлений было привлечено «более девяти тысяч лиц, в том числе занимающих высокое должностное положение» [3]. Не умаляя достигнутых результатов, отметим, что требуется дальнейшее развитие антикоррупционного законодательства, а также совершенствование правоприменительной практики.
Реализуя Национальный план противодействия коррупции [4], в связи с изменением законодательства и изменениями, возникающими в судебной практике, 24 декабря 2019 г. Пленум Верховного Суда РФ закрепил в своем постановлении рекомендации по квалификации действий «мнимого»1 посредника, направленных на завладение предметом взятки, тем самым прекратив споры правоведов по этому поводу.
Отныне действия посредника, направленные на завладение предметом взятки, необходимо квалифицировать как мошенничество при условии, что умысел на завладение возник у посредника до момента получения им предмета взятки. При этом дополнительной квалификации по статье Особенной части УК РФ, предусматривающей ответственность за посредничество во взяточничестве, не требуется [5].
По нашему мнению, в связи с введением нового положения ряд правоведов попытается опровергнуть закрепленную формулу квалификации преступления, признать ее несостоятельной.
Ситуация, в которой посредник в совершении преступления совершает иное преступление, характеризуется тем, что, во-первых, преступник, т.е. взяткодатель, становится потерпевшим, во-вторых, имущество, которое выступало предметом взятки, в свою очередь, становится предметом преступления против собственности. В таком случае выходит ли он из-под уголовно-правовой охраны от посягательств, которые предусмотрены гл. 21 УК РФ, ввиду того, что при передаче посреднику имущества, являющегося предметом взятки, взяткодатель лишается права собственности?
1 Понятие «мнимое» посредничество, или «лжепосредничество», применяется в целях обозначения действий посредника во взяточничестве, который получает материальные ценности от взяткополучателя в качестве предмета взятки, чтобы передать их взяткополучателю, однако не выполняет обещанное и обращает их в свою пользу или в пользу третьих лиц.
Полагаем, что при передаче имущества взяткодатель фактически отчуждает его, т.е. имущество выбывает из его владения. Собственник перестает им владеть, пользоваться и распоряжаться. Однако в соответствии с нормами гражданского права противоправная и незаконная сделка является ничтожной [6]. Следовательно, такая сделка никаких юридических последствий не несет, а значит, передача взяткодателем имущества посреднику не влечет прекращения права собственности, таким образом, предмет взятки является объектом уголовно-правовой охраны от преступлений против собственности.
Не стоит забывать о том, что действия «мнимого» посредника следует квалифицировать как хищение путем обмана или злоупотребления доверием только при установлении всех признаков мошенничества, в том числе обязательному установлению подлежит момент возникновения умысла у «мнимого» посредника на хищение предмета взятки. Получив от взяткодателя предмет взятки под предлогом передачи его взяткополучателю, «мнимый» посредник должен осознавать, что принимаемое имущество в качестве предмета взятки будет обращено в его пользу.
Однако Верховный Суд РФ не дает рекомендаций относительно квалификации действий посредника, умысел которого на завладение предметом взятки возник после его передачи взяткодателем.
Изначально следует констатировать, что действия посредника не являются «мнимым посредничеством». Налицо оконченный состав преступления, предусмотренный ст. 291.1 УК РФ, т.е. посредничество во взяточничестве. По конструкции состав является усеченным, поскольку передача предмета взятки посредником взяткополучателю не влияет на квалификацию содеянного, следовательно, преступление считается оконченным с момента получения посредником предмета взятки от взяткодателя.
Особого внимания заслуживает вопрос о квалификации обращения посредником предмета взятки в свою пользу или в пользу других лиц.
Нами в рамках исследования был проведен социологический опрос среди сотрудников следственных подразделений ОВД и Следственного комитета РФ, расположенных на территории г. Краснодара.
Результаты опроса выглядят следующим образом: всего опрошено 144 сотрудника, большинство респондентов - 96 (66,5%) - считают, что действия «мнимого» посредника, направ-
52
ленные на завладение предметом взятки, умысел на которое возник после получения предмета взятки, следует квалифицировать не как хищение, а как причинение имущественного ущерба, 27 (19%) опрошенных обнаруживают состав присвоения, 13 (9%) сотрудников затруднились ответить на вопрос, 8 (5,5%) респондентов квалифицируют действия посредника по ст. 159 УК РФ, т.е. как мошенничество.
Кроме того, опрошенные сотрудники следственных подразделений отметили, что количество зарегистрированных случаев «мнимого» посредничества во взяточничестве невелико, поскольку мы имеем дело с высокой латентностью указанных видов преступлений. Не каждый взяткодатель решится обратиться в полицию, чтобы сообщить о том, что его обманул посредник в передаче взятки, поскольку в таком случае его самого привлекут к уголовной ответственности за покушение на дачу взятки.
Ряд авторов, как и 27 респондентов, полагает, что действия посредника следует квалифицировать как хищение чужого имущества, вверенного виновному, т.е. как присвоение, предусмотренное ст. 160 УК РФ [7].
Согласно уголовно-правовым нормам хищение чужого имущества квалифицируется как присвоение или растрата только в том случае, если присвоенное имущество находилось у виновного на законных основаниях [8].
Принятие посредником предмета взятки от взяткодателя не является законной сделкой, следовательно, действия «мнимого» посредника нельзя квалифицировать как присвоение.
Мы полагаем, что к уголовной ответственности посредника следует привлекать не за хищение чужого имущества, а за причинение имущественного ущерба. Такого же мнения придерживается большинство респондентов, а также А.М. Егиян [9] и М.И. Моисеенко [10]. Способом совершения преступления в таком случае, как и при мошенничестве, является обман или злоупотребление доверием.
Виновный вместо передачи предмета взятки взяткополучателю неправомерно удерживает предмет взятки, тем самым причиняет имущественный ущерб взяткодателю, который в данном случае будет выступать потерпевшим. Следовательно, действия «мнимого» посредника во взяточничестве, направленные на обращение предмета взятки в свою пользу, умысел на которое возник до момента получения предмета взятки, являются причинением имущественного ущерба путем обмана или злоупотребления доверием. Однако в зависимости от размера взятки виновного следует привлекать
либо к уголовной ответственности по ст. 165 УК РФ (не менее 250 тыс. рублей), либо к административной ответственности по ст. 7.27.1 КоАП РФ (менее 250 тыс. рублей).
Таким образом, действия «мнимого» посредника во взяточничестве, у которого после получения предмета взятки возник умысел на его обращение в свою пользу, следует квалифицировать по совокупности преступлений, предусмотренных ст. 291.1 УК РФ и ст. 165 УК РФ (ст. 7.27.1 КоАП РФ). Считаем целесообразным закрепление данной формулы квалификации в постановлении Пленума Верховного Суда РФ.
Также может возникнуть ситуация, в которой посредник передаст лишь часть предмета взятки, а часть обратит в свою пользу. В таком случае, полагаем, следует размер предмета взятки, переданного взяткополучателю, учитывать при квалификации посредничества во взяточничестве, а размер предмета взятки, обращенного в пользу посредника, - при квалификации мошенничества либо причинения имущественного ущерба в зависимости от того, когда возник умысел на завладение.
Стоит ли оценивать действия «мнимого» посредника с точки зрения полезности? Некоторые правоведы полагают, что, обратив предмет взятки в свою пользу, посредник оказывает услугу обществу, не дав тем самым окончить начатые дачу и получение взятки (действия неудавшихся взяткодателя и взяткополучателя квалифицируются как неоконченное преступление - покушение).
На наш взгляд, полезность действий такого посредника весьма сомнительна, поскольку, во-первых, это лицо обогатилось за счет других лиц, во-вторых, своими действиями посредник не пресекает преступление в целом, а лишь не позволяет довести его до конца. Несомненно, мы можем говорить о пользе действий посредника только в том случае, когда он вовсе отказывается быть посредником во взяточничестве и получить предмет взятки для его последующей передачи взяткополучателю.
Завершая рассмотрение вопроса «мнимого» посредничества, стоит отметить, что оно характеризуется множественностью квалификации, что объективно затрудняет привлечение лица, совершившего преступление, к уголовной ответственности. Полагаем, что предложения по совершенствованию законодательства, изложенные в настоящей статье, способны упорядочить правоприменительную практику, что в целом положительно скажется на результатах уголовно-правовой политики в сфере коррупционных проявлений.
53
1. О Стратегии национальной безопасности Российской Федерации: указ Президента РФ от 31 дек. 2015 г. № 683 [Электронный ресурс]. URL: http://www.consultant.ru (дата обращения: 20.05.2020).
2. Краткая характеристика состояния преступности в Российской Федерации за январь - декабрь 2019 года [Электронный ресурс]. URL: httpJ/мвд.рф (дата обращения: 20.05.2020).
3. Выступление В. А. Колокольцева на ежегодном расширенном заседании коллегии Министерства внутренних дел Российской Федерации 2020 г. [Электронный ресурс]. URL: http:// http://kremlin.ru/ (дата обращения: 20.05.2020).
4. О Национальном плане противодействия коррупции на 2018-2020 годы: указ Президента РФ от 29 июня 2018 г. № 378 // Собр. законодательства РФ. 2018. № 27. Ст. 4038.
5. О судебной практике по делам о взяточничестве и об иных коррупционных преступлениях: постановление Пленума Верховного Суда РФ от 9 июля 2013 г. № 24 (в ред. от 24 дек. 2019 г. № 59) // Рос. газ. 2013. № 154. Ст. 6130.
6. Гражданский кодекс РФ от 30 нояб. 1994 г. №51-ФЗ (в ред. от 16 дек. 2019 г. № 430-ФЗ) // Собр. законодательства. 1994. № 32. Ст. 3301.
7. Егиян А.М. Проблемы квалификации объективной стороны посредничества во взяточничестве // Балтийский гуманитарный журнал. 2016. № 1(14). С. 176-179.
8. О судебной практике по делам о мошенничестве, присвоении и растрате: постановление Пленума Верховного Суда РФ от 30 нояб. 2017 г. № 48 // Рос. газ. 2017. № 280. Ст. 7446.
9. Егиян А.М. Разграничение посредничества во взяточничестве от смежных составов преступлений // European science. 2016. № 3(13). С. 70-75.
10. Моисеенко М.И. Посредничество во взяточничестве: уголовно-правовая характеристика и вопросы квалификации: дис. ... канд. юрид. наук. Тюмень, 2014.
1. On the National Security Strategy of the Russian Federation: decree of the President of the Russian Federation d.d. Dec. 31, 2015 No. 683 [Electronic resource]. URL: http://www.consultant. ru (date of access: 20.05.2020).
2. Brief description of the state of crime in the Russian Federation for January - December of
2019 [Electronic resource]. URL: http://mvd.ru (date of access: 20.05.2020).
3. Speech by V.A. Kolokoltsev at the annual expanded meeting of the collegium of the Ministry of Internal Affairs of the Russian Federation in
2020 [Electronic resource]. URL: http: // http:// kremlin.ru/ (date of access: 20.05.2020).
4. On the National Anti-Corruption Plan for 2018-2020: decree of the President of the Russian Federation d.d. June 29, 2018 No. 378 // Coll. of the legislation of the Russian Federation. 2018. No. 27. Art. 4038.
5. On judicial practice in cases of bribery and other corruption crimes: resolution of the Plenum of the Supreme Court of the Russian Federation d.d. July 9, 2013 No. 24 (as amended on Dec. 24, 2019 No. 59) // Russian newsp. 2013. No. 154. Art. 6130.
6. The Civil Code of the Russian Federation d.d. Nov. 30, 1994 No. 51-FL (as amended on Dec. 16, 2019 No. 430-FL) // Coll. of the legislation of the Russian Federation. 1994. No. 32. Art. 3301.
7. Egiyan A.M. Problems of qualification of the objective side of mediation in bribery // Baltic Humanitarian Journal. 2016. No. 1(14). P. 176-179.
8. On judicial practice in cases of fraud, misappropriation and embezzlement: resolution of the Plenum of the Supreme Court of the Russian Federation d.d. Nov. 30, 2017 No. 48 // Russian newsp. 2017. No. 280. Art. 7446.
9. Egiyan A.M. Differentiation of mediation in bribery from related offenses // European science. 2016. No. 3(13). P. 70-75.
10. Moiseenko M.I. Bribery mediation: criminal-legal characteristics and qualification issues: diss.... Candidate of Law. Tyumen, 2014.
СВЕДЕНИЯ ОБ АВТОРЕ
Федченко Владимир Владимирович, кандидат юридических наук, старший преподаватель кафедры уголовного права и криминологии Краснодарского университета МВД России; e-mail: fedchenkovv.79@mail.ru
INFORMATION ABOUT AUTHOR
V.V. Fedchenko, Candidate of Law, Senior Lecturer of the Department of Criminal Law and Criminology of the Krasnodar University of the Ministry of the Interior of Russia; e-mail: fedchenkovv.79@mail.ru
54
