CC BY
40
ких организаций - «противоречивая». Она заключается в видимом стремлении соблюдать некоторую часть норм партнерских отношений. Но существование значительных институциональных разрывов препятствует легитимизации последних. Представляется, что такая ситуация складывается по ряду причин. Во-первых, установление новых норм не сопровождается интериоризацией соответствующих ценностей. Во-вторых, нормы устанавливаются «сверху» в одностороннем порядке. В-третьих, не принимается во внимание или недооценивается влияние ранее сложившихся норм, культурных традиций и ценностей (в тех случаях, когда институциональное строительство начинается не с «нуля»). Описанные модели институционализации социально-трудовых отношений партнерского типа в целом отражают незавершенный и противоречивый характер всех ее аспектов.
Литература
1. Кирдина С.Г. Институциональные матрицы и развитие России. М., 2000.
Ростовский государственный университет_
2. Кирдина С.Г. Позволяют ли новые институциональные теории понять и объяснить процессы преобразований в современной России? / http://www.Kirdina.ru.
3. Кирдина С.Г. Институциональная структура современной России: эволюционная модернизация // Там же.
4. Лукашонок И.В. Институционализация новых социальных отношений в современной России: Автореф. дис.... д-ра. социол.наук. Ростов н/Д, 2005.
5. Кузьминов Я., Радаев В., Яковлев А., Ясин Е. Институты: от заимствования к выращиванию //Вопросы экономики. 2005. № 5. С.5-27.
6. Клеман К. Формальные и неформальные правила: каков оптимум? // Становление трудовых отношений в постсоветской России: (социологический анализ пяти случаев российского менеджмента в сравнении с практикой Канады и Германии). М., 2004. С. 135-192.
7. Климова С. Российский опыт: индивидуализация или солидарность наемных работников // Там же. С. 223-269.
8. Климова С., Ядов В. Основные выводы // Там же. С. 293-299.
6 декабря 2006 г.
© 2006 г. С.В. Бондаренко
ОСОБЕННОСТИ КУЛЬТУРЫ ТЕКСТОВОЙ МОБИЛЬНОЙ КОММУНИКАЦИИ
Сервисы коротких текстовых сообщений (англ. -Short Message Service, SMS), а также мультимедийных сообщений (англ. - Multimedia Messaging Services, MMS) впервые появились на европейском континенте и за непродолжительное время покорили весь мир. Текстовая мобильная коммуникация (в англоязычных странах для обозначения мобильной текстовой коммуникации употребляется не имеющее аналогов в русском языке слово texting. В Японии аналогичный сервис называют shooto meeru от англ. short - сообщение) - феномен новой субкультуры, во многом опирающейся на общекультурную традицию эпистолярного творчества. Как отмечал лауреат Нобелевской премии по литературе 1969 г. С. Беккет, само по себе слово самоценно и самодостаточно, следовательно, именно оно может быть основным элементом коммуникативной системы [1].
На наш взгляд, текстовая коммуникация должна рассматриваться, в первую очередь, как составная часть семиотической культуры, а уже во вторую - с позиции антропологических исследовательских подходов. Говоря иными словами, процессы развития письменной культуры мобильной коммуникации тесно увязаны с «медиальностью», то есть поиском языка, посредством которого личность могла бы выразить себя в новой среде, приняв участие в формировании и трансляции соответствующих культурных кодов.
При этом текстовая мобильная коммуникация содержит материальные следы устной культуры межличностных взаимодействий. Основанием для указанного дискурса может служить то, что сообщения SMS сочетают непринужденность устной речи с рефлексивностью эпистолярного жанра. Такой стиль взаимо-
действий может нравиться или отторгаться, но выбор коммуникативного канала и паттернов осуществления интеракций всегда остаются за индивидом, косвенным образом подчеркивая его идентичность и культурную компетентность.
В данном случае мы имеем пример того, как форма публикации текстов обеспечивает инкультурацию новых средств коммуникации в социальную среду, способствуя возникновению потребности в освоении соответствующих навыков, позволяющих обеспечить понимание, интерпретацию и оценку постсовременных культурных кодов. Как будет показано ниже, для осуществления деконструкции текстовых посланий наиболее оптимально использование постмодернистского метода, поскольку интеракции характеризуются множеством смыслов и контекстов осуществления мобильных взаимодействий. Особо подчеркнем, интерпретация сообщений связана с процессами социально-ролевой дифференциации участников социальных сетей мобильной коммуникации.
В виртуальных социальных сетях умение быстро набирать SMS стало одним из элементов культурной компетентности личности, и это не удивительно, поскольку в наши дни функция передачи коротких текстовых сообщений очень популярна в мире мобильных взаимодействий. В некоторых странах, к примеру, на Филиппинах, за несколько лет процесс осуществления текстовой мобильной коммуникации даже превратился в национальное времяпрепровождение.
Предшественником текстовой телефонной коммуникации была телеграфная коммуникация, а впоследствии - технологии, основанные на использовании
пейджеров. Именно с момента появления пейджеров необходимо отсчитывать современную историю семиотических кодов мобильных взаимодействий.
Сегодня можно вести речь об институционализации в общественном сознании текстовой мобильной коммуникации. Примеров тому множество. Так, в некоторых странах закон разрешает осуществить развод между супругами с помощью SMS, в Германии священник может отослать таким же способом прихожанам нужную цитату из проповеди, а на Филиппинах в 2001 г. посредством SMS повстанцы координировали антиправительственные действия своих сторонников и т.д..
Текстовая коммуникация может быть либо асинхронной (SMS-коммуникация), либо синхронной - мобильный чат. В дальнейшем при рассмотрении коммуникативных систем текстовой и мультимедийной коммуникации основной акцент сделаем на асинхронной коммуникации как наиболее распространенной. SMS-коммуникация может осуществляться непосредственно по линии отправитель-получатель, и опосредованно, через электронные масс-медиа: отправитель - телестанция - экран телевизора - получатель. Кроме взаимодействий по принципу «каждый с каждым», широко распространена коммуникативная модель «один ко всем», примером которой являются тематические SMS-рассылки.
Текстовая мобильная коммуникация обладает рядом преимуществ по сравнению с голосовой связью, на изучении которых остановимся более подробно, поскольку именно преимущества являются определяющими при выборе пользователем того или иного коммуникативного канала [2]. При этом технические детерминанты коммуникативной системы, как уже подчеркивалось ранее, оказывают воздействие на формирование культуры осуществления коммуникации.
Во-первых, полученные асинхронные сообщения могут сколь угодно долго находиться в памяти артефакта. С одной стороны, в данном случае мы имеем дело с инженерным решением, а с другой - с одной из разновидностей ментального протезирования, позволяющего человеку расширить данные ему природой возможности. Функция сохранения в памяти мобильного телефона полученных и отправленных сообщений может рассматриваться как элемент внешней памяти человека. Поскольку в электронных посланиях содержится информация о тех или иных мгновениях жизни индивида, можно вести речь и об эмоциональном ресурсе личности, часть которого сохраняется в памяти мобильного артефакта [3]. Так, УДж. Оун рассматривает процесс письменного творчества (к которому, заметим, относится и текстовая мобильная коммуникация), как часть процесса интериоризации. Именно по этой причине некоторыми исследователями данный вид человеческой деятельности не расценивается как технология [4].
Во-вторых, взаимодействие может осуществляться в публичных местах без опасения утраты конфиденциальности и нарушения приватности окружающих.
В-третьих, появляется возможность обдумывания и редактирования сообщений, до того как они будут отосланы. При этом каждое сообщение самодоста-
точно и целостно (что, впрочем, при осуществлении деконструкции транслируемых в процессе коммуникативных взаимодействий смыслов не отрицает необходимости установления логических и эмоциональных связей между коммуникативными посланиями).
Именно динамическое многообразие смыслов, организованных на началах субъективности, отличает текстовую коммуникацию от иных коммуникативных практик мобильных и стационарных телефонных взаимодействий. В данном случае зачастую используемый в процессе осуществления коммуникации сленг может рассматриваться как один из социальных ресурсов участников виртуального сетевого сообщества, развитие которого определяется как внешней социальной средой, так и когнитивными практиками выявления в минимизированном тексте посланий сокрытого смыс-
В-четвертых, существуют множество тем, на которые люди по тем или иным причинам не могут беседовать вслух или же религиозные нормы запрещают межличностную коммуникацию «лицом к лицу» с представителями противоположного пола. В обществе есть и иные ограничения (пример, телефонная связь с находящимися в тюрьме преступниками) и т.д.
В-пятых, одно из неоспоримых преимуществ текстовой коммуникации состоит в том, что собеседника никогда не перебивают, не дослушав высказываемую мысль. Эта коммуникативная норма является следствием технических особенностей передачи контента и, по мнению участников виртуального общения, способствует повышению качества коммуникационных процессов.
В-шестых, в рамках виртуальных сетевых сообществ обмен текстовыми посланиями выступает в качестве формы совместной деятельности, укрепляющей групповую идентичность. Некоторые исследователи широко используют метафору, в соответствии с которой обмен SMS-сообщениями рассматривается в качестве «социального клея», позволяющего индивидам поддерживать долговременные социальные связи [5]. В рамках социальных сетей сообщения служат объединению участников группы посредством общезначимых историй (нарративов) [6].
Основанные на технологиях текстовой мобильной коммуникации виртуальные социальные сети могут быть как официальными, так и неофициальными. В первых распространяется контент, не содержащий отчетливо выраженной субъективной интерпретации распространяемых сведений, а во вторых он превалирует. Соответственно и осуществляемые участниками социальных сетей интеракции формальны или неформальны. Формальные предусматривают использование устоявшихся и при этом основанных на нормах литературного языка лексических конструкций, метафор, специальных терминов и т.д. Неформальные вместо вышеназванного подразумевают примат эмоциональной компоненты, социальных практик неформальных взаимодействий, всего того, что американский исследователь Питер Зенге (Piter Senge) назвал «общедоступными ментальными моделями» (англ. - shared mental models) [7].
В-седьмых, по сравнению с взаимодействиями «лицом к лицу» текстовая SMS коммуникация носит более афористичный характер. Кроме того, используя их, люди могут выразить чувства, которые затрудняются передать при личном контакте.
Другой составляющей рассматриваемой коммуникативной системы являются средства коммуникации, под которыми понимаются знаки и символы. Именно благодаря им можно вести речь о функционировании культуры мобильной коммуникации как знаковой системы.
С появлением текстовой мобильной коммуникации возникла новая семантика повседневных интеракций. В ее основе лежит рационалистический подход примитивной символизации, зачастую выражающейся в практически полном отсутствии пунктуации и иных проявлениях минимизации текста.
На самом деле сокращение слов и фраз, а также использование акронимов в процессе текстовой коммуникации способствуют увеличению скорости коммуникативного обмена, а значит, сокращению смысловых пауз. При осуществлении процессов синхронной коммуникации пользователь должен быстро набирать на клавиатуре ответы, иначе его корреспондент может счесть, что к нему относятся без должного уважения или даже оскорбительно. Экономия усилий по набору сообщений и ускорение этого процесса - основной мотив опытных пользователей, уменьшающих линг-
Северо-Кавказская академия государственной службы
вистическую сложность процессов осуществления интеракций.
Литература
1. См.: Begam R. Samuel Beckett and the End of Modernity. Stanford:, 1996; Grossman E. L'Esthétique de Beckett. P., 1998.
2. См. Koskinen I. Mobile Asynchronous Communication: Exploring the Potential for Converged Applications // Personal Technologies. 2000. № 4. Р. 45-53.
3. См. Berg S., Taylor A., Harper R. Mobile Phones for the Next Generation: Device Designs for Teenagers // Proceedings of CHI 2003. Florida, 2003; Taylor A., Harper R. Age-old practices in the «New World»: A study of gift-giving between teenage mobile phone users // CHI 2002. Minneapolis, 2002.
4. Ong W.J. Orality and Literacy: The Technologizing of the Word. L., 1982. Р. 82.
5. См.: KasesniemiE., RautiainenP. Life in 160 characters. The text message culture of Finnish teenagers // AakhusM., Katz J. (eds.). Perpetual contact: Mobile communication, private talk, and public performance. Cambridge, 2002. Р. 170-192.
6. См.: Ling R., Yttri B. Hyper-coordination via mobile phones in Norway // Katz J.E., Aakus M. (eds.). Perpetual Contact: Mobile Communication, Private Talk, Public Performance. Cambridge, 2002.
7. См.: Senge P. The Fifth Discipline: The Art and Practice of the Learning Organization. N.Y., 1990.
_6 декабря 2006 г.
© 2006 г. К.Г. Дубровский
ПОЛИТИЧЕСКИЕ ОСОБЕННОСТИ ГРУППОВЫХ ПРОЯВЛЕНИЙ СОЦИАЛЬНЫХ ПРОТЕСТОВ В СОВРЕМЕННОЙ РОССИИ
В настоящей статье будут рассмотрены политические особенности групповых проявлений протестной активности. В 90-х гг. ХХ в. большое влияние оказали на формирование общественных настроений и дискурс политических акторов, к примеру, протестные акции шахтеров (голодовки, забастовки, пикеты) [1]. Для понимания политической составляющей проявлений социальной напряженности, важное значение имеет изучение процессов формирования и развития групповой солидарности, имеющей прямое отношение к солидарности органической, о которой еще в XIX в. писал Э. Дюркгейм. Рассматривая феномен органической солидарности, он отмечал: «Этот социальный тип основан на принципах, настолько отличных от предшествующих, что он может развертываться только в той мере, в какой эти последние отходят на второй план. В самом деле, люди группируются не в соответствии с отношениями родства, а по особенностям общественной деятельности, которой они себя посвящают. Их естественной и необходимой средой становится теперь не среда, в которой они родились, а профессиональное окружение. Теперь уже не кровное родство, действительное или вымышленное, определяет место каждого, а функция, которую он выполняет» [2].
М. Олсон, один из авторов теории коллективного действия, ввел в научный оборот термин «латентная группа» для обозначения тех сообществ с общими интересами в коллективном благе, которые не построили организационную структуру для решения коммуникативных и координационных задач [3]. Именно такие группы, материализуясь в форме квазигрупп, образуют центры объединения протестующих. Наряду с первичными требованиями экономического, социального и иного характера, они формулируют и политические требования, связанные с принятием или пересмотром тех или иных законов, нормативных актов, с отстранением от должности должностных лиц, нарушающих права протестующих и т.д.
Теоретический концепт квазигрупп был обоснован С.С. Фроловым, полагавшим, что указанные социальные образования имеют следующие отличительные черты: своеобразность образования; неустойчивость взаимосвязей; отсутствие разнообразия во взаимодействиях (это либо только прием или передача информации, либо только выражения протеста или восторга и т.д.); кратковременность совместных действий.
Квазигруппы чаще всего существуют непродолжительное время, после чего либо окончательно распада-
