CC BY
22
Теория и практика общественного развития. 2021. № 12. С. 62-70. Theory and Practice of Social Development. 2021. No. 12. P. 62-70.
Научная статья УДК 316.4.062
https://doi.org/10.24158/tipor.2021.12.8
Особенности коллективных досуговых практик современной учащейся молодежи (по материалам эмпирического исследования, проведенного в Краснодарском крае)
Натэлла Тенгизовна Русия
Кубанский государственный университет, Краснодар, Россия, Natarus2412@mail.ru, http://orcid.org/0000-0001-5852-3574
Аннотация. Цель статьи - анализ структуры и содержания сложившихся досуговых практик молодежи. Объект эмпирического исследования - студенты Краснодарского края. В четырех городах Краснодарского края, различных по социально-демографическим показателям (численность, плотность населения, процент молодежи от общей численности, доля учащихся), было проведено 8 фокус-групповых интервью в учебных организациях среднего профессионального и высшего образования. Представленные результаты исследования позволяют рассмотреть особенности коллективных досуговых практик современной российской молодежи (описаны принципы и методы, которыми руководствуются молодые люди при выборе способа времяпрепровождения) и институционально-кадровое обеспечение досуговой сферы (определены акторы, которые эти процессы обеспечивают). К причинам неудовлетворенности условиями организации своего свободного времени молодежь относит: высокую стоимость отдельных услуг, формализм деятельности субъектов, реализующих досуговые практики на местах, дефицит ресурсов на поддержку молодежных инициатив, слабую информированность о возможных способах времяпрепровождения на разных уровнях.
Ключевые слова: досуговые практики молодежи, государственная молодежная политика, молодежные субкультуры, досуговая активность
Для цитирования: Русия Н.Т. Особенности коллективных досуговых практик современной учащейся молодежи (по материалам эмпирического исследования, проведенного в Краснодарском крае) // Теория и практика общественного развития. 2021. № 12. С. 62-70. https://doi.org/10.24158/tipor.2021.12.8.
Финансирование: исследование выполнено при финансовой поддержке Кубанского научного фонда в рамках научного проекта № КНФ ФНИ-ГО-20.1/32 «Молодежь полиэтничного региона в нелинейном гло-болокальном социуме: идентичность и ценности, жизненные стратегии, риски взросления».
Original article
Features and structure of leisure practices of modern youth (empirical research based in Krasnodar Territory)
Natella T. Rusiya
Kuban State University, Krasnodar, Russia, Natarus2412@mail.ru, http://orcid.org/0000-0001-5852-3574
Abstract. The purpose of the article is to analyze the structure and content of established leisure practices of young people. The object of empirical research is students of Krasnodar Territory. In four cities of Krasnodar Territory, different in socio-demographic indicators (number, population density, percentage of youth from total number, percentage of students), 8 focus group interviews were conducted in educational institutions of secondary vocational and higher education. The presented research results allow us to consider the features of collective leisure practices of modern Russian youth (principles and methods that guide young people when choosing a way of spending time are described) and the institutional and personnel support of leisure sphere (the actors that provide these processes are identified). The reasons for dissatisfaction with the conditions of organizing their free time include: the high cost of individual services, the formalism of the activities of subjects implementing leisure practices in the field, the lack of resources to support youth initiatives, poor awareness of possible ways of spending time at different levels. Keywords: leisure practices of youth, state youth policy, youth subcultures, leisure activities For citation: Rusiya, N.T. (2021) Features and structure of leisure practices of modern youth (empirical research based in Krasnodar Territory). Theory and Practice of Social Development. (12), 62-70. Available from: doi: 10.24158/tipor.2021.12.8 (In Russian).
Funding: the research was carried out with the financial support of Kuban Scientific Foundation within the framework of the scientific project No. KNF FNI-GO-20.1/32 "Youth of a multiethnic region in a nonlinear globolocal society: identity and values, life strategies, risks of growing up".
© Русия Н.Т., 2021
Введение. В последние десятилетия исследования, связанные с осмыслением содержания проблем молодежи, становятся все более актуальными в отечественной и зарубежной науке. Современное общество заинтересовано в эффективном использовании молодежью досуга как значимой сферы жизнедеятельности в целях социально-экономического и культурного развития социума. В результате увеличения социальной поляризации, появления разнообразных моделей индивидуальных жизненных стратегий, расширения практик консьюмеризма у молодежи трансформируется представление о структуре и содержании своего досуга.
Нас интересовал вопрос, как сама молодежь описывает значимые для нее досуговые практики, какие проблемы их осуществления выделяет и какие видит варианты решения описанных проблем.
Досуговые практики молодежи: теоретические контуры. Отечественные исследователи выделяют три временных периода развития молодежных культурных сообществ, которые характеризуются разным теоретическим осмыслением и эмпирическим анализом молодежных пространств (Молодежь в городе: культуры, сцены и солидарности ..., 2020).
Первый период (с середины 80-х годов прошлого века до начала 2000-х) сопровождался отсутствием государственного регулирования молодежной политики, развалом советской инфраструктуры внешкольного образования, развитием неформальных объединений. В это время наблюдался рост числа исследований молодежных субкультур. Так, их изучением занимались С.Я. Матвеева (1987), Э.А. Орлова (1987), С.И. Рылева (1987) и др. К концу XX - началу XXI в. возникает термин «молодежная солидарность», который применялся для рассмотрения молодежных формирований разных социально-психологических измерений: гендерных, стилевых, субкультурных, а также предполагал возможность репрезентации практик онлайн и офлайн (Омельченко, 2000). В этот период происходит серьезное переформатирование молодежных объединений, которые уже тяжело описывать в рамках существующих объяснительных моделей.
Во втором (первое десятилетие XXI в., включая также 2011-2012 гг.) периоде развития молодежных культурных сообществ происходит появление новых потребительских ниш, что влияет на рост коммерческих субкультурных рынков. На фоне экономического кризиса, эпизодов молодежных выступлений, попыток партийного строительства возникают новые формы публичного активизма молодых людей, некоторые из которых радикализируются (Омельченко, Пилкингтон, 2021).
В третий период (с 2012 г. по настоящее время) происходит все более широкая вовлеченность молодежи в социальные сети, которые оказывают влияние на потребительские, досуговые и репрезентативные практики этой социальной группы. Трансформируется дискурсивный ландшафт в молодежной среде: появляются новые акторы (в первую очередь в онлайн-пространстве) - бло-геры, инфлюенсеры, лидеры мнений, представители альтернативных СМИ. Отмечается серьезное внимание к процессам подростковой криминализации и проникновения деструктивных паттернов поведения в повседневные практики молодежи (Антонян, Борисов, 2017; «АУЕ»: основные формы и причины подростковой неокриминализации в современной России ..., 2021).
Ставшая традиционной типология досуговых форм Н. Давыдовой, включающая простую (самая доступная, не требующая дополнительных затрат, например, просмотр развлекательных передач), традиционную (более ресурсозатратная - чтение, прогулки, встречи с друзьями и др.) и активную (самая насыщенная форма, которая может иметь розничную направленность - культурную, спортивную, общественно-политическую) формы досуга, легла в основу разработки эмпирического инструментария (Давыдова, 2004). Отмечается, что именно активная форма досуга у молодого и старшего поколения имеет самые большие различия (Горшков, 2010).
Методы и методология исследования. Досуговые практики как форма активности молодежи в большей степени обусловлены деятельностными характеристиками индивидов. Методология субъектно-деятельностного подхода позволяет выявить отличительные черты мотива-ционной сферы субъектов досуговой деятельности и определить особенности досугового поведения молодых людей.
Молодежь представляет собой социальную группу, наиболее восприимчивую к реализации досуговых практик в объединениях с различным набором ценностных характеристик, структурой и формами коммуникации. Досуговые практики являются маркером молодежных субкультур, а досу-говая функция представляется наиболее значимой для ее носителей, поэтому методология исследования выстроена вокруг субкультурных теорий. Для молодежи досуг, как правило, выполняет коммуникативную, рекреативную, а в некоторых субкультурах - познавательную, креативную и эвристическую функции. Общеметодологические основы изучения субкультур разработаны в классических трудах таких ученых, как М. Брейк (Brake, 1985), Н. Смелзер (1998), Б. Филипс (Phillips, 1979). Дальнейшее развитие субкультурный подход в контексте изучения молодежных объединений получил в работах С. Торнтон (Thornton, 1996), П. Ходкинсона (Hodkinson, 2002), Д. Хесмон-дхала (Hesmondhalgh, 2005) и др. Представители постсубкультурного подхода предлагают вместо
термина «субкультура» как несостоятельного в качестве аналитического инструмента использовать альтернативные обозначения - «неоплемена» (М. Мафессоли (Maffesoli, 1996), Э. Беннет (Bennet, 1999), Магглтон, Вайецирл (Muggleton, Wienzierl, 2003)) или «сцены» (Э. Беннет, Р. Петер-сон (Music Scenes: Local, Translocal and Virtual ..., 2004), Х. Беккер (Becker, 2004)).
Сформулированная в работах Е.Л. Омельченко (2000, 2012) инновационная концепция молодежной солидарности может служить основой для системы координат при описании ключевых характеристик и структуры досуговых практик молодежи в различных социально-психологических измерениях.
Полевое исследование в рамках данного проекта позволило охарактеризовать содержание организации досуговых практик учащейся молодежи. В качестве эмпирических объектов выступили четыре города Краснодарского края: Армавир, Тимашевск, Славянск-на-Кубани, Краснодар.
С помощью метода фокус-групп были выявлены модели, по которым формируется мнение и оценки участников, а также аккумулируется субъективная информация о содержании жизненного мира респондентов. В ходе исследования нам удалось проанализировать коллективные представления студентов о проблемах организации досуга молодежи и возможных институциональных способах их решения. Нас интересовали вопросы о том, чем увлекается современная молодежь, с кем общаются молодые люди, к чьему мнению прислушиваются, с какими субкультурными группами себя идентифицируют. Кроме того, исследование было призвано определить, что можно сделать для того, чтобы разнообразить досуговые практики молодежи. Сбор эмпирического материала осуществлялся с марта по июль 2021 года, всего в городах Кубани было проведено 8 фокус-групповых интервью в различных учебных организациях: Армавирском государственном педагогическом университете, Армавирском юридическом техникуме, Пашковском сельскохозяйственном колледже, Краснодарском монтажном техникуме, Краснодарском техническом колледже, Тимашевском техникуме кадровых ресурсов, Славянском сельскохозяйственном техникуме, Филиале Кубанского государственного университета в г. Славянск-на-Кубани. В фокус-группах принимали участие следующие категории респондентов: 1) активисты молодежных самоуправлений (члены парламентов, органов самоуправления города, учебной организации); 2) члены волонтерских объединений; 3) молодежь, совмещающая работу (по специальности) и учебу; 4) молодежь, совмещающая работу (не по специальности) и учебу; 5) молодежь, представляющая различные культурные сцены и практики (современные танцы, рисование, музыкальная группа, языковой разговорный клуб и др.). В каждой фокус-группе принимало участие от 8 до 15 человек, всего в дискуссиях проявили себя 98 респондентов. Студенты высших и сред-неспециальных образовательных организаций демонстрируют интеграцию в профессиональную деятельность, при этом включаясь в различные культурные и досуговые практики. Именно это обстоятельство стало причиной выбора указанных категорий молодежи в качестве объекта исследования. Эмпирические данные (транскрипты), полученные в результате фокус-групповых дискуссий, были проанализированы и интерпретированы с помощью метода поиска кодировоч-ных категорий и группировки данных.
Досуговая активность молодежи: разнообразие возможностей. Молодежная активность и вовлеченность в различные сообщества характеризуется довольно широким горизонтом, что объясняется большим количеством субъектов, реализующих досуговые практики. Можно констатировать, что основными субъектами, реализующими карьерные и досуговые стратегии молодежи, являются:
- органы государственной молодежной политики («Я состою в "молодежке" отдельно от вуза. У нас в "молодежке" мало места для людей, все не помещаются. Хотелось бы расширения. Мы посещаем мероприятия с главой, проводим заседания, акции, обсуждаем. Мне нравится там, вполне» (19 лет, Славянск-на-Кубани);
- учебные организации («Я сейчас говорю про свою станицу, где жила, в станице есть наш директор, который с очень ответственностью подходит к этому делу и проводит все мероприятия, все мероприятия!» (17 лет, Краснодар);
- молодежные объединения («Ну вот мы с коллегой очень вот еще активно участвуем в молодежном движении "кубсомол", там уже нас знают и открываются перспективы как минимум уже на лето - может появиться работа, а потом и дальше может быть, и плюс знакомимся с весьма, такими, большими людьми» (17 лет, Краснодар), «Для меня сейчас основная цель, чем я живу, просыпаюсь с этой мыслью, наверное, волонтерство... но все-таки нет, именно поэтому я волонтер, потому что я хочу, чтобы во мне нуждались люди, я знаю, что во мне нуждаются люди и я хочу быть им нужной, я хочу им помогать» (18 лет, Армавир).
Особенно отметим включенность молодежи в работу волонтерских центров, которые восполняют потребность молодых людей в признании, дают чувство удовлетворения, предоставляют
возможность приобрести ценные навыки и умения, а также получить личные выгоды - преимущества при поступлении в вуз или формальные благодарности от государственных и общественных деятелей («Для меня первое, почему я все-таки захотела быть волонтером... Я вообще не осознавала изначально, что такое волонтерство и что оно существует. Мне просто хотелось помогать людям, потому что в свое время не было помощи ни от кого именно для меня, я нуждалась в помощи, и я решала сама свои проблемы. Я видела таких же ребят, которые нуждались в такой же помощи. Я думаю: "Черт, я это прошла, и я могу дать им то же самое, дать им поддержку и помощь". И думаю, так я и узнала, что это основная цель волонтерства, именно поэтому я здесь, я волонтер и горжусь этим» (17 лет, Армавир), «Я хочу сказать, что меня, допустим, сподвигло на волонтерскую деятельность, сподвигли сами волонтеры, их пример, когда не очень приятная ситуация случилась в моем городе - наводнение было в Крымске, и мы потеряли, по сути, все просто, даже там, не знаю, последние футболки. Приезжали волонтеры, действительно, и я смотрела на них, как не знаю на кого, на спасителей, наверно, просто на людей, которые вообще, наверно, ну, опять же, спасли. И я тогда зареклась, что я вот, будет возможность, обязательно стану волонтером и так же буду помогать людям, потому что, в принципе, я сама вроде придумала этот девиз, он мне так нравится: «Кто будет помогать людям, если не сами люди». Поэтому вот, и школа, когда наша после наводнения начала работать, я пошла сразу в волонтеры. В школьные волонтеры, в волонтеры города, там несильная такая работа была, ну, активная, вот. Но я рада, что в вузе волонтерская деятельность действительно так хорошо развита, что прям... Прям классно. И действительно, вот прям бывает, нет лишней минутки, и это очень круто» (19 лет, Армавир), «И когда я пришла сюда, я поняла, что, когда ты идешь в волонтеры, ну, лично я, ты преследуешь несколько целей, таких как: самореализация, во-первых, во-вторых, это, как сказать, красиво, ты как наркоман, ну, лично я. Зависимость получаешь от эмоций. Когда ты помогаешь людям, ты получаешь отдачу, для меня самое важное получить эту эмоциональную отдачу, что человек... Ты даришь счастье, не знаю, эмоции, и ты, просто видя это, заряжаешься настолько, что тебе хочется еще, еще, еще и каждый раз больше и больше и даже порой после мероприятий приходишь, то есть в каких-то мероприятиях участвуешь, и ты можешь быть очень занят, но ты не замечаешь, как ты устал, но когда ты приходишь, садишься и такой: "Фух, я не чувствую ног". Но до этого, пока ты был на мероприятии, ты этого не понимал, ты крутишься-вертишься, эти эмоции они дают мне столько... Такой посыл, что, наверное, ничего в моей жизни не давало таких эмоций, как волонтерство» (18 лет, Армавир).
Несмотря на то, что в каждом городе отражается и репрезентируется локальная специфика, действуют собственные пространства активности (например, в Краснодаре кофейни являются не только точками сбора молодежи, но и потенциальными местами работы и реализации карьерных стратегий: «Вообще у меня мечта - выступить на РЧБ, Российском чемпионате бариста, и поработать с лучшими бариста в России. Я знакома с пятью чемпионами, и знакома с чемпионом России по латте-арту и по этому чемпионату бариста. Получается, они сейчас, получается по латте-арту летит в Мельбурн, а по Российскому чемпионату бариста представляют Россию в Греции. И, т.е. параллельно с ними общаясь, беру пример как стимул... Я не тренируюсь, я просто в кофейню приходила, вообще в "Сгущенку", там... Там получается владелец, там два владельца, один из них как раз-таки двукратный чемпион России по латте-арту. В первый раз он выступал в Бразилии, занял тринадцатое место. Сейчас скоро будет чемпионат, буду следить» (19 лет, Краснодар)),
Отметим активную включенность молодежи в работу студенческих самоуправлений («Да, мы гуляем, в студенческом совете занимаемся очень много... ну сейчас вот у нас проходит каждый день репетиция ко Дню России, концерт будет у нас, организация мероприятия, там встречи проводим» (17 лет, Краснодар)). Молодые люди рассматривают это как опыт, возможность приобрести социальные связи, многих мотивируют повышенные стипендии, которые выплачиваются активистам. Зачастую участие в работе молодежных самоуправлений является трамплином для начала осуществления других видов общественной деятельности («Вот до поступления в вуз я не занималась волонтерской деятельностью, но когда я пришла в него, я увидела, как все вокруг крутятся-вертятся, очень все активно, и я поняла, что мне нужно чем-то заниматься. Я состояла в МСО, занималась много чем, и вот когда я пришла в волонтерский центр, вот эти все классные ребята, которые заряжают позитивом, мотивируют. Они меня тоже заставили двигаться в этом направлении, ну, вот определенно я всегда имела цель помогать другим людям, но в волонтерском центре это все было настолько классно, что хочется делать больше. И когда у нас с девчонками образовалось социальное ядро, вот буквально вчера у меня, у нас было мероприятие, вот девочки тоже помогали. Вот просто я вчера пришла, и мы помогали, прово-
дили мероприятие. Я вчера пришла, не знаю, что происходило в голове, столько разных мыслей - это настолько прекрасно, вот, то чем мы занимаемся. Поэтому я считаю, что это нужно продвигать, развивать и это супер» (18 лет, Армавир)).
Несмотря на то, что в формате проведения досуговых практик традиционно прослеживается гедонистический компонент, стоит отметить, что у молодежи формируется более прагматичный подход к организации своего свободного времени: первостепенными задачами здесь выступают: удовлетворение социальных потребностей, самореализация, приобретение знаний и навыков, отличных от тех, которые студенты получают в процессе обучения в образовательных учреждениях. При этом следует учитывать высокую степень гетерогенности молодежи как социальной группы. Отметим, что направленность проведения досуга носит гибридный характер: многие респонденты отмечают совмещение различных функций досуга.
Очевидно, что у молодых людей есть осознание возможности выбора и многообразия предоставляемых возможностей («Да, потому что реально есть развитие. Вот ты молодой, палкой крапиву бил по дворам, а вот мог пойти и для себя что-то сделать в 15 лет какой-нибудь грант получить, дело свое открыть» (17 лет, Краснодар), «Мне кажется, они предоставляют много возможностей и, наверное, даже больше, чем хотелось бы, поэтому всего там в достатке. Различные мероприятия, участия в конкурсах, поездки» (17 лет, Славянск-на-Кубани)).
Так, представители учащийся молодежи отмечали, что в последнее время досуг превращается в возможность получить дополнительные знания и навыки («Ну вот недавно, например, "кубсомол" приглашал к себе одного радиоведущего DFM. Он давал советы о том, как общаться с людьми, как говорить, как не бояться говорить, как уметь говорить, в общем, мы перенимали его опыт, который он нарабатывал не один год» (17 лет, Краснодар), «Мы опираемся на стабильность. Даже на то же хобби, которое будет нам что-то приносить уже, будет для нас чем-то полезным, не только деньги, но и само удовольствие от этого» (18 лет, Краснодар)).
При этом респонденты с сожалением отмечали, что у старшего поколения сформировано искаженное представление о досуге современной молодежи («Кроме того, немного раздражает, что зачастую тебя не понимают. Сейчас говорят, что нынешнее поколение потерянное, все в телефонах сидит и так далее. Но обратите внимание, как активно развивается волонтерство и не только, какие-то другие секторы активной деятельности и в основном участвует молодежь как бы. Я могу судить только по моему окружению, но все же все говорят: «Вот, все в телефонах сидите, в телефонах». Да, в телефонах, но все умеют более или менее абстрагироваться от этого, я считаю все-таки, как бы независимы. Зависимость от сетей - есть такое, но все же мы умеем разделять, я считаю. Нужно уделять время и одному, и второму, и третьему. И немного грустно, что считают, что поколение потерянное, что нет никакой самореализации. Люди очень активные, молодежь очень ищет себя, участвует в каких-то проектах, но это не замечают» (19 лет, Армавир), «Я хочу добавить и согласиться, что сейчас недооценивают наше поколение. Сейчас стало намного больше возможностей. Даже если взять, к примеру, мой 11, 10 класс, что было 3 года назад, то сейчас гораздо больше возможностей. Тут можно попробовать, здесь можно попробовать. Молодежь, она более инициативная стала. Они готовы ко всему абсолютно, они задумываются о будущем, большинство. Раньше как будет, так будет, так думали. А сейчас уже многие бизнесы свои имеют, пытаются как-то тут заработать, тут. Нынешняя молодежь в рамках саморазвития, карьеры. Мне кажется, это для них сейчас большое значение имеет, нежели лет десять, пять назад» (20 лет, Армавир)).
Демонстрируется «размывание» границ субкультур, ключевые ценности и образцы которых репрезентуются более широкими аудиториями. Молодые люди ищут возможности совмещать конвенционально приемлемые виды досуга (например, чтение классической литературы) и другие, присущие молодежным субкультурным группам или мейнстримным трендам («Я хотел сказать, что все поколения должны ценить классиков - того же Пушкина, Гоголя, Лермонтова. Но при этом не надо зацикливаться на этих классиках и считать, что они вот истина, и кроме них ничего не существует. Та же манга, тоже аниме - это современные писатели, это их взгляды на современные проблемы. Новые поэты, новые музыканты, они хоть и высказываются как-то по-дурацки, но для наших родителей, даже для нас они, может, как-то по-дурацки высказываются, но все равно они приносят что-то новое, что-то свое» (17 лет, Краснодар)).
Уровень ответственности за будущую карьеру высок, соответственно большинство респондентов учебе и работе посвящают большую часть своего времени:
«Я - студентка третьего курса Краснодарского монтажного техникума по строительной специальности. В принципе, веду активной образ жизни, стараюсь везде участвовать, в целом, стараюсь изучать именно свою специальность досконально, и мне она очень нравится, помимо этого занимаюсь спортом» (18 лет, Краснодар);
«Я учусь в группе 19Б2, второй курс, правоведы, планирую поступать в КубГАУ и продолжать осваивать юридическую профессию, учиться на нее, но при этом задумываюсь, наверно, работать в техникуме преподавателем, очень хочу сюда прийти и вести русский и литературу, ну и, соответственно, поступать на филфак тоже, но, в общем, пока еще думаю, но юриспруденцию я не брошу точно, мне тоже очень нравится. Активная, везде хожу, в общем вот так вот» (17 лет, Краснодар);
«Я являюсь лидером студсовета ТТКР. В свободное время я работаю, учусь также на парикмахера. Свободное время, если оно вообще появляется, посвящаю техникам» (18 лет, Тимашевск);
«Я не хотела работать педагогом, мне казалось, что я не справлюсь, я не смогу, но в процессе учебы я поняла, что это довольно интересно и ты можешь, к примеру, не просто прийти на урок и рассказать тему и уйти, ты можешь шире взять, возможно, какие-то отдельные, я не знаю, темы какие-то раскрыть, то есть это дальше человек может найти себя в этом направлении» (18 лет, Армавир);
«Идите работать, есть цель - не вижу преград. Хочешь чего-то - иди добивайся, хочешь чего-то - иди работай» (17 лет, Тимашевск).
Такая ориентированность на развитие карьеры актуализирует интерес молодежи к участию во внеучебной деятельности, связанной с будущей профессией, например, актуальны в этом отношении встречи с референтными для них специалистами из профессиональной области: «Ну, хотелось бы, чтобы в техникум и какие-то высшие учебные заведения приходили люди, у которых есть своя какая-то строительная организация и которые имеют большой опыт и багаж знаний, и они могут прийти на круглый стол, где студенты могут позадавать ему какие-то вопросы, и он может передать им свой опыт. Например, сказать, что ты можешь поступить как-то так или что у тебя кругозор большой. Например, у юристов может прийти какой-то крутой депутат и сказать, что вам следует сделать то-то то, чтобы у студентов была возможность поговорить с людьми, которые занимаются с этим, не с преподавателями, которые просто преподают свой предмет, а с людьми, которые уже знают свое дело и знают, как чего-то добиться, и не имея при этом даже каких-то связей» (20 лет, Краснодар).
Респонденты демонстрировали интерес к участию в мероприятиях, инициируемых политическими и административными субъектами на разных уровнях власти, однако молодые люди даже из городов отмечали проблему слабого информирования об этих мероприятиях и ограниченности ресурсного обеспечения («Вот сейчас в России очень много конкурсов для детей, для подростков, для студентов и на самом деле о них где-то из-под палки рассказывают, где-то не рассказывают, а по итогу там развитие дикое, там поездки, там знакомства, там встречи, институты, и призовые фонды, и в этом надо участвовать, и я хотел бы, чтобы побольше дети об этом знали, пробовали, потому что там, в принципе, все легко», «также проблема того, что, например, очень сейчас много конкурсов и всяких разных мероприятий, которые проводятся в других городах, но, например, ребенок очень творческий и очень хочет участвовать, он там бы занял какое-то место, и его отправляют на заочный этап, но, например, оплачивать никто ничего не будет, перелет там и проживание, но у этого ребенка нет возможности себе это оплатить, то есть это тоже проблема. Проблема того, что вас зовут, но...» (30 лет, Краснодар), «Нет, мне кажется, мы их исключительно не посещаем, потому что мало рекламы... ту же самую рекламу в соц. сети если запустить» (16 лет, Краснодар)).
Проблемой остается формальный подход образовательных учреждений и органов государственной молодежной политики к проведению мероприятий:
«Мне кажется, многие бы хотели видеть всякие вещи в плане дискотек там, развлечения для молодежи, потому что сейчас с пандемией это все убрали, даже есть такое, что в документе прописано, что это проведено, хотя этого не проведено, но такие мероприятия, которые связаны с молодежью, они скучные... Вот на бумажке было написано, что мероприятие было проведено, а на сам деле не проведено, так кто-то кого-то послал, просто отрепетировали и все, а дети хотят это все видеть, они хотят, чтобы это все было» (18 лет, Краснодар);
«Ты ничего не сможешь, ты никуда не поступишь, ты ничего не умеешь и т. п., а пытаться как-то поддержать, потому что учитель - это наставник на протяжении долгого времени, и каким бы он не был, он, наоборот, должен помогать своему ученику, а не говорить о том, что он ничего не может, что ничего не значит в этой жизни, как некоторые учителя очень любят говорить» (16 лет, Тимашевск).
Во многом это связано с тем, что сотрудники образовательных учреждений, педагоги, которые вынуждено занимаются работой с молодежью, и специалисты в области государственной молодежной политики реализуют программные мероприятия исключительно для отчетов, однако это имеет и обратную силу, и респонденты упоминали практики, когда специалисты-энтузиасты
инициируют собственные проекты и мероприятия, которые вызывают позитивный отклик у молодежи («Я сейчас говорю про свою станицу, то есть в станице нашей есть директор, который с ответственностью подходит к этому делу и проводит все мероприятия, все мероприятия! Даже составляет какие-то новые. Она такой генератор!» (17 лет, Краснодар).
Также респонденты отмечали слабую доступность и коммерциализацию некоторых секций, в частности, спортивных: «Вот сейчас очень мало бесплатных кружков на саморазвитие, на спорт, на различные действия, взаимодействие между детьми, и дальше они вырастают немножко замкнутыми. Вот у нас резко снизилось количество бесплатных секций. Я хожу на спорт, и мне приходится платить, а дети есть, которые не общаются, и они замыкаются в себе - это большая проблема» (18 лет, Краснодар).
Несмотря на то, что в составе фокус-групп присутствовали активисты, члены молодежных самоуправлений, волонтерских движений и других молодежных объединений, у большинства молодых людей был отмечен низкий уровень интереса к активной общественной деятельности, развитию молодежных инициатив и движений. Многие виды гражданского участия игнорируются учащейся молодежью, например, политическая деятельность, тогда как творческие и спортивные направления более востребованы. В первую очередь это объясняется занятостью молодых людей, обусловленной интенсивностью образовательного процесса, наблюдаются также последствия пандемии коронавируса COVID-19, например, учащаяся молодежь отмечала усталость от вынужденного перехода на дистанционное обучение («Может это из-за недостатка воздуха и не хватает немного времени отвлечься от учебы. Потому что местами, например, сейчас к концу года, когда уже просто морально устал и просто хочется моральной разгрузки. Физически ты там ходишь на тренировку, питаешься вовремя, соблюдаешь режим, вот, но моральная усталость присутствует, и последние месяцы она вообще не уходит» (18 лет, Краснодар)).
Заключение. Отметим, что для большинства учащейся молодежи характерен образ жизни, предполагающий включение в разнообразную активную деятельность. В ходе групповых дискуссий нам удалось сформировать представление о досуговых практиках молодежи, которые перестали быть исключительно простым, гедонистическим способом провести свободное время. Современная молодежь к досугу подходит прагматично: для нее это поле для самореализации и строительства будущего, возможность удовлетворить социальные потребности, приобрести практические знания и навыки. Различия в досуговых предпочтениях зависят в первую очередь от социально-экономических и демографических факторов. Неравенство выбора, связанное с местом жительства, нам удалось проследить в разнообразии ответов респондентов в крупном городе (Краснодар), большом городе (Армавир) и на уровне средних городов (Тимашевск, Сла-вянск-на-Кубани). С одной стороны, такая дифференциация структуры досуга связана с богатыми культурно-образовательными ресурсами крупных городов, с другой - обусловлена различием агентов и компонентов социализации. Несмотря на полную включенность в цифровые коммуникации, молодые люди предпочитают проводить свободное время в компании сверстников офлайн, особенно данная потребность актуализировалась после затянувшегося локдауна и действия ограничений, связанных с профилактикой заболеваемости коронавирусной инфекцией. Существует запрос на разнообразные активные формы досуга с просветительско-образователь-ным компонентом, получением новых компетенций, которые могут помочь в профессиональном росте и развитии. Молодые люди осознают возможность выбора направленности досуговых практик, им также известно об основных субъектах, которые предоставляют такие возможности для молодежи: отдельные структуры образовательных учреждений, органы государственной молодежной политики, молодежные организации и объединения, социальные НКО, коммерческие структуры. К основным причинам неудовлетворенности условиями проведения досуга учащейся молодежи можно отнести высокую стоимость отдельных услуг, формализм деятельности субъектов, реализующих досуговые практики на местах, дефицит ресурсов на поддержку молодежных инициатив, слабую информированность на разных уровнях. Совокупность проблем, связанных с молодежными досуговыми практиками, во многом определяется отсутствием системности и высокой степенью автономности различных акторов (например, образовательных организаций и коммерческих структур), устаревшими формами проведения досуговой деятельности, отсутствием форм обратной связи от самой молодежи. Как показало исследование, назрела острая необходимость организационно-методической модернизации системы досуговой сферы молодежи, векторы реформирования данного направления требуют дополнительного теоретического и эмпирического анализа.
Список источников:
Антонян Е.А., Борисов Е.А. К вопросу о популяризации криминальной субкультуры среди молодежи // Lex Russica (Русский Закон). 2017. № 12 (133). С. 180-186. https://doi.org/10.17803/1729-5920.2017.133.12.180-186.
«АУЕ»: основные формы и причины подростковой неокриминализации в современной России / Т.А. Хагуров [и др.]. Краснодар, 2021. 212 с.
Горшков М.К. Молодежь России: социологический портрет. М., 2010. 592 с.
Давыдова Н.М. Досуговые предпочтения населения в пореформенной России // Изменяющаяся Россия в зеркале социологии. М., 2004. С. 145-159.
Матвеева С.Я. Субкультуры в динамике культуры // Субкультурные объединения молодежи: критический анализ. М., 1987. С. 16-23.
Молодежь в городе: культуры, сцены и солидарности / сост. и науч. ред. Е.Л. Омельченко. М., 2020. 502 с.
Омельченко Е., Пилкингтон Х. С чего начинается Родина: молодежь в лабиринтах патриотизма. Ульяновск, 2012. 310 с.
Омельченко Е.Л. Молодежные культуры и субкультуры. М., 2000. 264 с.
Орлова Э.А. Субкультуры в структуре современного общества // Субкультурные объединения молодежи: критический анализ. М., 1987. С. 8-15.
Рылева С.И. Ограниченность социолого-культурологических интерпретаций молодежных субкультур // Субкультурные объединения молодежи: критический анализ. М., 1987. С. 31-39.
Смелзер Н. Социология. М., 1998. 687 с.
Becker H. Jazz Places // Music Scenes: Local, Translocal and Virtual / eds.: A. Bennett, R.A. Peterson. Nashville, 2004. P. 17-27. https://doi.org/10.2307/j.ctv17vf74v.6
Bennet A. Subcultures or Neo-Tribes? Rethinking the Relationship between Youth, Style and Musical Taste // Sociology. 1999. № 3 (33). P. 599-617. https://doi.org/10.1177/S0038038599000371.
Brake М. Comparative Youth Culture: The Sociology of Youth Cultures and Youth Subcultures in America, Britain and Canada. L. ; N. Y., 1985. 288 p.
Hesmondhalgh D. Subcultures, Scenes or Tribes? None of the Above // Journal of Youth Studies. 2005. Vol. 8, № 1. P. 21-40. https://doi.org/10.1080/13676260500063652.
Hodkinson P. Goth: Identity, Style and Subculture (Dress, Body, Culture). Oxford ; N.Y., 2002. 219 p. https://doi.org/10.2752/9781847888747.
Maffesoli M. The Time of the Tribes: The Decline of Individualism in Mass Society. Sage, 1996. 176 p. https://doi.org/10.4135/9781446222133.
Muggleton D., Wienzierl R. The Post-Subcultures Reader. Berg, 2003. 324 p.
Music Scenes: Local, Translocal and Virtual / eds.: A. Bennett, R.A. Peterson. Nashville, 2004. 272 p. https://doi.org/10.2307/j.ctv17vf74v.
Phillips В. Sociology: From Concepts to Practice. N.Y., 1979. 524 p.
Thornton S. Club Cultures: Music, Media and Subcultural Capital. Wesleyan, 1996. 201 p.
References:
Antonyan, E. A. & Borisov E. A. (2017) The Question of Popularization of Criminal Subculture Among the Youth. Lex Russica (RusskiiZakon). (12 (133)), 180-186. Available from: https://doi.org/10.17803/1729-5920.2017.133.12.180-186 (in Russian).
Becker, H. (2004) Jazz Places. In: Bennett A. & Peterson R. A. (eds.) Music Scenes: Local, Translocal and Virtual. Nashville, рp. 17-27. Available from: https://doi.org/10.2307/j.ctv17vf74v.6
Bennet, A. (1999) Subcultures or Neo-Tribes? Rethinking the Relationship between Youth, Style and Musical Taste. Sociology. (3 (33), 599-617. Available from: https://doi.org/10.1177/S0038038599000371.
Bennett A. & Peterson R. A. (eds.) (2004) Music Scenes: Local, Translocal and Virtual. Nashville. 272 p. Available from: https://doi.org/10.2307/j.ctv17vf74v.
Brake, М. (1985) Comparative Youth Culture: The Sociology of Youth Cultures and Youth Subcultures in America, Britain and Canada. London ; New York. 288 p.
Davydova, N. M. (2004) Dosugovye predpochteniya naseleniya v poreformennoi Rossii [Leisure Preferences of Population in Post-Reform Russia]. In: Izmenyayushchayasya Rossiya v zerkale sotsiologii. Moscow, рр. 145-159 (in Russian).
Gorshkov, M. K. (2010) Molodezh' Rossii: sotsiologicheskii portret [Youth of Russia: Sociological Portrait]. Moscow. 592 s. (in Russian).
Hesmondhalgh, D. (2005) Subcultures, Scenes or Tribes? None of the Above. Journal of Youth Studies. 8 (1), 21-40. Available from: https://doi.org/10.1080/13676260500063652.
Hodkinson, P. (2002) Goth: Identity, Style and Subculture (Dress, Body, Culture). Oxford ; New York. 219 p. Available from: https://doi.org/10.2752/9781847888747.
Khagurov, T. A., Chepeleva, L. M., Ostapenko, A. A., Rusiya, N. T., Ivanova, M. S., Kryshkina, A. S...., et al. (2021) «AUE»: osnovnye formy i prichiny podrostkovoi neokriminalizatsii v sovremennoi Rossii [«AUE»: Main Forms and Causes of Adolescent Neocriminalization in Modern Russia]. Krasnodar. 212 р. (in Russian).
Maffesoli, M. (1996) The Time of the Tribes: The Decline of Individualism in Mass Society. Sage. 176 p. Available from: https://doi.org/10.4135/9781446222133.
Matveeva, S. Ya. (1987) Subkul'tury v dinamike kul'tury [Subcultures in the Dynamics of Culture]. In: Subkul'turnye ob"edi-neniya molodezhi: kriticheskii analiz. Moscow, рр. 16-23 (in Russian).
Muggleton, D. & Wienzierl, R. (2003) The Post-Subcultures Reader. Berg. 324 p.
Omel'chenko, E. & Pilkington, Kh. (2012) S chego nachinaetsya Rodina: molodezh' v labirintakh patriotizma [Where the Motherland Begins: Youth in the Labyrinths of Patriotism]. Ulyanovsk. 310 р. (in Russian).
Omel'chenko, E. L. (2000) Molodezhnye kul'tury i subkul'tury [Youth Cultures and Subcultures]. Moscow. 264 р. (in Russian).
Omel'chenko, E. L. (ed.) (2020) Molodezh' v gorode: kul'tury, stseny i solidarnosti [Youth in the City: Culture, Scenes and Solidarity]. Moscow. 502 р. (in Russian).
Orlova, E. A. (1987) Subkul'tury v strukture sovremennogo obshchestva [Subcultures in the Structure of Modern Society]. In: Subkul'turnye ob"edineniya molodezhi: kriticheskii analiz. Moscow, рр. 8-15 (in Russian).
Phillips, В. (1979) Sociology: From Concepts to Practice. New York. 524 p.
Ryleva, S. I. (1987) Ogranichennost' sotsiologo-kul'turologicheskikh interpretatsii molodezhnykh subkul'tur [Limitations of Socio-Cultural Interpretations of Youth Subcultures]. In: Subkul'turnye ob"edineniya molodezhi: kriticheskii analiz. Moscow, рр. 31-39 (in Russian).
Smelzer, N. (1998) Sotsiologiya [Sociology]. Moscow. 687 р. (in Russian).
Thornton, S. (1996) Club Cultures: Music, Media and Subcultural Capital. Wesleyan. 201 p.
Информация об авторе Н.Т. Русия - преподаватель кафедры государственной политики и государственного управления Кубанского государственного университета, Краснодар, Россия. https://elibrary.ru/author_items.asp?authorid=864885.
Information about the author N.T. Rusiya - Lecturer, Department of Public Policy and Public Administration of Kuban State University, Krasnodar, Russia.
https://elibrary.ru/author_items.asp?authorid=864885.
Статья поступила в редакцию / The article was submitted 12.11.2021; Одобрена после рецензирования / Approved after reviewing 25.11.2021 Принята к публикации / Accepted for publication 02.12.2021.
