CC BY
33
УДК [811.512.111:811.161.1]'37 DOI 10.26293/chgpu.2019.103.3.010
В. Ю. Кириллова, А. М. Иванова, Г. Н. Семенова
ОСОБЕННОСТИ КЛАССИФИКАЦИИ И ФУНКЦИОНИРОВАНИЯ РЕДУПЛИКАЦИЙ В РАЗНОСИСТЕМНЫХ ЯЗЫКАХ
Чувашский государственный университет имени И. Н. Ульянова, г. Чебоксары, Россия
Аннотация. В статье рассматривается такое распространенное средство экспрессивного синтаксиса, как редупликация или повтор. Подчеркивается, что повторы как языковые средства необходимы для логического построения высказывания, осуществления внутренней организации текста и его дополнительной актуализации. Редупликация представлена как оригинальная форма выражения различных лексико-грамматических значений. Наиболее очевидным и распространенным средством синтаксической экспрессивности являются также многокомпонентные перечислительные ряды, которые регулярно взаимодействуют с повторами.
Ключевые слова: лексическая редупликация, семантическая редупликация, синтаксическая редупликация, усилительно-выделительная функция, перечислительные ряды, индивидуально-авторский стиль.
V. Yu. Kirillova, А. М. Ivanova, G. N. Semenova
FEATURES OF THE CLASSIFICATION AND FUNCTIONING OF REDUPLICATIONS IN DIFFERENT SYSTEM LANGUAGES
I. Ulyanov Chuvash State University, Cheboksary, Russia
Abstract. The article discusses the common means of expressive syntax which is reduplication or doubling. The authors emphasize that reduplications being language means are necessary for the logical construction of the utterance, for the implementation of the internal organization of the text and the additional actualization of the utterance. Reduplications are presented as the original form of expression of various lexical and grammatical meanings. The most obvious and widespread means of syntactic expressiveness are also multicomponent enumeration series that regularly interact with reduplication.
Keywords: lexical reduplication, semantic reduplication, syntactic reduplication, emphasizing function, enumeration series, individual author's style.
Актуальность исследуемой проблемы. В современной лингвистике наблюдается повышенное внимание к изучению текста. В этом аспекте особенно актуальна проблема связности с целью осуществления внутренней организации текста, в частности художественного. Редупликация (повтор, удвоение) как языковой прием для придания экспрессивности, эмоциональности речи, как способ создания новых лексических единиц и словоформ привлекает многих исследователей [5], [9]. Обращение к вопросу повторных образований также представляет живой интерес для ученых иных областей - психолингвистики, журналистики, риторики, когнитивной лингвистики, литературоведения.
Материал и методика исследований. Материалом для исследования послужили произведения чувашской художественной литературы, устного народного творчества, многоязычные словари и специальные работы, посвященные изучению повторов.
В статье под редупликацией мы понимаем «полное или частичное повторение корня, основы или целого слова без изменения звукового состава или с частичным измене-
нием его» [8, с. 153-154]. В языкознании этот термин (и «повтор») используется широко. Одни лингвисты пользуются ими без дифференциации значений и функций, другие считают необходимым их отграничить. Нами эти понятия рассматриваются как синонимы.
Условиями, при которых происходит процесс повторения языковых единиц, являются повторные употребления звуков, морфем, лексических единиц, словосочетаний, конкретной языковой единицы в тексте или его фрагменте. Таким образом, особенности редупликации могут быть изучены на уровне и отдельных звуков (как гласных, так и согласных), и морфем (строевых единиц языка, являющихся носителями грамматического или словообразовательного значения), и лексем (разных частей речи), и словосочетаний, и предложений.
Результаты исследований и их обсуждение. Повтор рассматривается учеными не только как способ словообразования [6], [10], но и как экспрессивно-стилистическое средство. Он фиксирует внимание, подчеркивает мысли и упорядоченность построения высказывания, усиливает роль воздействия текста на читателя.
На выделительно-усилительную функцию наслаивается и нередко приобретает первостепенное значение экспрессивно-грамматическая, то есть связующая, функция. На всех перечисленных выше уровнях повтор прежде всего выступает как конструкт, синтаксическое средство связи.
В данной статье нами представлены следующие виды редупликаций: звуковой, лексический, грамматический (морфологический и синтаксический) и семантический.
1. Звуковой повтор - повторение одного и того же звука (его удлинение) в слове делает его важным составным элементом высказывания - информационным ядром, настойчиво привлекая к нему внимание слушателя или читателя. При этом редупликация встречается и в тематической, и в рематической части предложения:
Ху-у-урлахлан юрласа ларатъ, тет, карчак (фольк.) «Говорят, сидит старушка, пе-ча-а-ально распевая»; Сиксе тйчё те ка-айрё вйрмана дёмёрттерсе (фольк.) «Вскочил и побе-е-ежал во весь дух к лесу».
В тюркологии к редупликативным образованиям относят также парные слова, их нередко называют повторами рифмованными (имеет место изменение начальных согласных) и деформированными (с чередованием гласных в корне). Их второй компонент в силу изменения своего фонетического облика является своеобразной рифмой к первому, или «словом-эхом». Приведем примеры из чувашского языка: парне-сарне «подарки и тому подобное», хёссе-пёссе «скупо», йшши-пйшши «жар-пар», алчй-малчй «как попало», тйнкйр-танкйр «негладкий, бугристый», хйлтйр-халтйр «покосившийся, в аварийном состоянии», капар-капар «тут же, в сию минуту». К данной категории редупликатив-ных образований относятся также трансформированные повторы (с изменением и гласных, и согласных): харак-марак «высушенный», апар-тапар «всякий хлам», куршё-арша «соседи», анкй-минкё «глупый, тупой, бестолковый».
Парно-повторные образования шухар-мухар «как попало, какая-нибудь ерунда», тити-мити «деньжонки» являются заимствованиями из русского языка (ср.: рус. шухры-мухры/ хухры-мухры «как попало, кое-как»), В свою очередь единицы хала-бала, кишмиш, шурум-бурум проникли в русский из тюркских языков, многие из них имеют отрицательный оттенок значения.
Крайне интересна этимологическая природа повторов. Например, в чувашском парном слове тимёр-тамар «железо и тому прочее» первый компонент со значением «железо» употребляется самостоятельно, а второй, тамар, носителями этого языка в качестве знаменательного слова не воспринимается, хотя с тем же значением оно бытует в других тюркских и монгольских языках, ср.: уйг. томур, монг. томор, бурят, томор, тумур.
Чувашское парно-повторное образование асар-писер означает «демоническая, нечистая сила», «существо, внушающее страх» и «сильный, ужасный, разрушительный»,
в то же время оба его компонента по отдельности имеют затемненные значения. Между тем слово встречается и в мордовском, и в удмуртском языках: эрз. азор «хозяин», азарсь «бешеный, сумасшедший»; мокш. азыр «властитель, господин»; удм. узыр «господин», «бог». В тюркские языки оно, возможно, проникло из персидского, ср. др.-тюрк, асура «демон»; кирг. азар-безер «обеспокоенный»; азерб. азар-безар «всякие недуги»; туркм., кирг., к.-калп. азар «мучение, страдание, обида, притеснение»; туркм. азар «болезнь»; тур., узб. азар «обида, оскорбление, огорчение, упрек, порицание»; азерб. азар «болезнь, беспокойство»; тур. бизар «чувствующий отвращение, надоевший», перс, бизар «питающий отвращение» [3, с. 34].
2. Лексический повтор - повторение слов (отдельных частей речи) с характерной для них грамматической трансформацией. Фактический материал языка показывает, что повторяться могут все знаменательные части речи, но с различной степенью продуктивности. Особенно активны существительные, прилагательные, глаголы и глагольные формы.
Усилительная функция лексического повтора хорошо прослеживается на примерах из художественной литературы: С^ынсем каладма чарйннй хушйра худа часрах шйртланса дитнё самантсенче дед вал сймахсене ним пйхмасйр перет, перет (X. Уяр) «Он безудержно говорит, говорит лишь в тот момент, когда наступает затишье и хозяин входит в особый раж»; Вал каялла даврйнчё те утре, утре хир варрипе (X. Уяр) «Он обернулся назад и пошел, пошел серединой поля»; Каялла-каялла чакса, пушар сарайё хыднелле ытканчё (В. Алентей) «Пятясь-пятясь, бросился за пожарный сарай». Важной чертой акцентного выделения является и то, что опорные точки (здесь это слова с повтором) могут располагаться в начале, середине и конце предложения.
Следует отметить те случаи, когда повторяемое слово совпадает графически: Пёл-сен те калап, пёлмесен те калап (загадка); Едленё чух ку тумтир чух. В данных примерах представлен синтаксический параллелизм, усиленный омонимичным употреблением.
История развития редупликаций уходит в глубокую древность. Это явление встречается во всех известных науке языках мира. Оно было присуще даже тем, которые ныне считаются «мертвыми». В частности, исследователь К. Б. Кепинг отмечает, что в тангут-ском языке (Тангутское государство существовало с X по XIII вв. на территории современных китайских провинций) новые слова образовываются путем сложения знаменательных морфем (полный повтор), иногда словообразование происходит с помощью частичной редупликации [7, с. 31].
3. Грамматический повтор - в данном случае повторяется значение, которое реализуется в тождественном построении словосочетания и предложения. Исследуя повторные образования в рамках словосочетания, М. 3. Закиев рассматривает татарские вагон-вагон кеше «целые вагоны людей», чилек-чилек килек «ягоды ведрами», кипчык-кипчык корт «мешками топленый творог» и делает вывод, что «если в таких сочетаниях не повторялось бы подчиненное слово, то не было бы и связи между словами и не образовалось бы словосочетание» [4, с. 94]. Аналогичные примеры удвоенных образований в чувашском языке исследованы профессором И. А. Андреевым. Обращаясь к ййранё-ййранё купйста «грядками-грядками капуста», тёрки-тёрки cap пурдан «рулонами-рулонами золотистый шелк», он подчеркивает, что «действительно, и в речи, и на письме недопустимы образования типа ..йаранс купаста", „тёрки cap пурдан". Они предполагают обязательное удвоенное употребление, поскольку здесь имена, не имеющие никакого смыслового отношения между собой, также подчиняются друг другу при помощи того, что зависимое имя удваивается, повторяется. Поэтому повторение, как и сочетание имени с другим словом, может считаться в некоторой степени средством связи» [2, с. 182].
Посредством редупликации происходит усиление экспрессивно-эмоциональной информации, повышение компонентного веса передающейся мысли. В татарском языке примеры пуранан пуранад «доел, жизнь, которой живут», тёлленнё тёлёк «доел, сон, ко-
торый снился», ёмётленнё ёмёт «доел, мечта, о которой мечтали» и т. д. называются «синтаксическими моделями, которые строятся с сознательной установкой на усилен-ность» [1]. Широко употребляются они и в русском языке: волна волной, доска доской, сливки сливок, вопрос вопросов, пугало пугалом, святая святых, тайная тайных, разные разности.
Сказанное выше распространяется и на чувашские глагольные сочетания: чарана-чарана вулатъ «читает с перерывами, доел, останавливаясь-останавливаясь читает», ёсёкле-ёсёкле йёрет «плачет со всхлипываниями, доел, всхлипывая-всхлипывая плачет», такана-такана чупатъ «доел, падая-падая бежит». Удвоенное употребление деепричастных форм в приведенных примерах становится единственной формой существования данных словосочетаний, поскольку невозможны чарана вулатъ, ёсёкле йёрет, такана чупатъ.
Обстоятельно изучены и систематизированы в чувашском языке такие средства связи частей сложного предложения, как аффиксы, послелоги, союзы, союзные слова; порядок слов. Части сложноподчиненного предложения могут соединяться посредством удвоения сказуемого придаточного предложения, форма сказуемого в данном случае представляет собой причастие прошедшего времени, выступающее одновременно и в положительной, и в отрицательной формах. Здесь налицо временное значение - быстрая смена одного действия другим: Тул дутйлна-дупгйлман кил умне палламан тарантас дитсе чаранчё (С. Хумма) «Как только рассвело, к дому подъехал незнакомый тарантас»; Ентё пёр килнё-килнё - думласа та хйварас (М. Илпек) «Раз уж пришел, так и быть, выполню»; Килнё-килнё - ларам-ха пёреххут (разг.) «Раз уж пришел, так и быть: посижу» (ср.: рус. «Искал-искал - не нашел»; «Как ни искал, все равно не нашел»). Таким образом, в этих примерах контактный лексический повтор служит средством связи предикативных частей в главном предложении.
Повтор может быть и дистантным: Ийшаддё дав карчйксем. Ийшаддё (X. Агивер) «Да, слабеют наши старушки, слабеют»; Пулнй-дке эсир ман пурнадра, пулнй! (X. Агивер) «Жили вы во мне когда-то, жили!»; ('ав вйхйтрах ун чёрине хёрхену туйймё те - кирлё мар туййм, йша хай тёллён кёрсе ларнй туййм - чёрмелерё (А. Талвир) «В то же время ему не давало покоя чувство жалости, совсем ненужное чувство, неподвластное ему».
Части предложения, в которых появляется дистантный повтор, оказываются связанными между собой. Исследователь Г. Я. Солганик называет связь такого рода «цепной связью посредством лексического повтора». Она достигается контактным расположением предложений, в которых рема предыдущего предложения часто становится темой для последующего. Ученый иллюстрирует это следующим примером из русского языка: Оратор говорит долго, утомительно. Монотонное говорение усыпляет слушателя [11]. Тема в противоположность реме несет наименьшую информативную нагрузку, именно этот элемент выполняет функцию связи с предшествующим отрывком и является важным композиционным средством оформления текста. Этот тип связи широко распространен во всех стилях речи: беллетристике, публицистике, языке науки и техники, официальных документах. Он находит применение везде, где развитие мысли носит последовательный, «цепной» характер. Проиллюстрируем это на примерах из художественной литературы: ...хёдлё дын еннелле хйра-хйра пйхаддё, пйхса илсенех дурт хыднелле пытанаддё, унтан ыттисем паха-паха иледдё (М. Илпек) «...бросают боязливые взгляды в сторону человека с саблей, взглянув, тут же прячутся за дом, и другие опасливо озираются»; Апат хатёрлемелли пулёмре тйватй хёр юрласа ёдледдё: пёри машинйпа дёрулми дуса таса-татъ, тепри дёрулмине машинйпа дйреа нимёрлет, ыттисем дав нимёре тёрлё апатпа пйтратса хутйштараддё (А. Артемьев) «Кто-то на машине картошку обмывает, другой на машине картошку разминает, остальные размятый картофель обрабатывают, смешивая его с разного рода концентратами».
4. Семантический повтор - повторение лексического значения слова (или словосочетания) или одного и того же семантического компонента. Обратимся к примерам из романа известного чувашского писателя X. Уяра «Близ Акрамова» («Шурча таврашсн-че»): Хёрё ку, Саетепи, дитменнине, хитре дед те мар, ытарма дук чипер, селём, капйр, ёлккен, пёрре чар! пйхса илнипе такам кймйлне те хускатмалла «Девушка эта, Савтепи, не только красивая, а необыкновенно красивая, роскошная, нарядная, обаятельная, один только ее взгляд чего стоит!»; Пуладдё те иккен дут тёнчере тёлёнмелле кудсем, сехре хапартмаш кудсем, вуташ кудёсем! «Бывают же на самом деле на свете удивительные глаза, обвораживающие глаза, обжигающие глаза!». В приведенных предложениях мы имеем дело с семантическим повтором: в первом красота девушки по имени Савтепи передается при помощи отдельных слов со значением «очень красивая»; во втором необыкновенная красота ее глаз передана также при помощи семантических повторов, а троекратное повторение лексемы кудсем «глаза» усиливает экспрессию.
В последние годы все больший круг языковедов исследует более сложное, чем одно предложение, построение. Возникла новая область лингвистических исследований - лингвистика текста. В ряде работ делается попытка описать способы соединения предложений в сложные синтаксические единства, из которых состоит текст. Встречаются примеры, когда однотипные лексико-грамматические единицы выстраиваются в нем в многокомпонентные перечислительные ряды. Это синтаксико-семантический прием, при помощи которого письменное высказывание приобретает экспрессивную окраску: эмоциональность, образность, динамизм, напряжение. Использование этого языкового приема в сочетании с другими (например, с повтором или инверсией) усиливает эффект восприятия текста.
Обратимся к яркому примеру с глагольными и именными перечислительными рядами из произведения X. Уяра: Пасар хулан анат урамёнче, лаеккасемпе дырма хушшин-чи анлй лаптйкра, ййшйлтататъ-дйрйлатъ, кйшкйратъ, юрлатъ, кёденет, макйратъ, ёнерлет, ейрдатъ, чёнет, хйеалатъ, кулатъ, кйтиклет, какалатъ... Тусанё кунта, шйр-ши-марши, шана-паванё; ала дупса хаклашни-килёшнисем; тёрлё чёлхепе каладни; вырасла ятладни; чапта куписем, хймла, дйпата, саейт-сапа, апат-димёд, ёд хатёрёсем; бурлакё, грузчикё, манахё, пупё, чиноеникё; хёрё-арймё, ачи-пйчи, выльахё-чёрлёхё, сута-канёпе илекенё, катартаканёпе кураканё... «Базар, расположившийся в просторной низине между магазинами и оврагами, копошится-роется, горланит, поет, ржет, плачет, мурлычет, ругается, зовет, подстегивает, смеется, кудахчет, гогочет... И пыли здесь полно, разные запахи, разная мошкара; продавцы и покупатели; многоголосье на разных языках; русская брань; горы рогожи, хмеля, лаптей, посуды, продуктов, орудий труда; бурлаки, грузчики, монахи, попы, чиновники; женщины и мужчины, стар и млад, живность, продающие и покупающие, показывающие и зрители...».
В приведенном тексте нарисована живая картина базара в час пик и выражены чувства автора-писателя, вызванные созерцанием многоликости всего происходящего. Стилистическую фигуру перечисления составляют четыре группы: однородные глагольные сказуемые настоящего времени единственного числа третьего лица (их более десятка), имена существительные единственного числа в притяжательной форме с аффиксами -ё, -и (в их составе имеются парные слова), в единственном и множественном числе, в притяжательной и причастной формах (их более десяти). С увеличением количества однородных членов растет и степень экспрессивности такой конструкции. Нанизывание однотипных синтаксических единиц создает градацию, то есть каждое последующее слово или словосочетание усиливает значение предыдущего. Таким образом формируется экспрессивно-личностное поле художественного текста.
Резюме. Редупликация не только является способом словообразования или средством связи частей в словосочетаниях или сложных предложениях, но и служит для выражения авторской экспрессии. Повтор лингвистических единиц разного уровня усилива-
ет эффект восприятия текста, фиксирует внимание читателя и слушателя. Более того, он является одним из факторов гармонического построения художественного текста.
Повторение фонетических, лексических и синтаксических единиц позволяет выделить те или иные фрагменты текста, семантически и грамматически согласовать их между собой и организовать единую смысловую структуру высказывания. Включение особых синтаксических конструкций, так называемых перечислительных рядов, помогающих автору произведения воздействовать на восприятие читательской аудитории, отражает особенности современного синтаксиса. Каждый писатель имеет свой индивидуальный, неповторимый стиль, который реализуется в его творчестве через манеру языкового выражения и организации мыслей, передающих его мироощущение.
ЛИТЕРАТУРА
1. АгишевX. Г. Русча-татарча сузтезмэлэр сузлеге: ике томда. - Казань : Лиана, 1996. - 512 с.
2. АндреевИ. А. Хальхи чаваш чёлхи. Синтаксис. - Шупашкар : Чаваш кён. изд-ви, 2005. - 334 с.
3. Егоров В. Г. Этимологический словарь чувашского языка. - Чебоксары : Чуваш, кн. изд-во, 1964. -
355 с.
4. ЗакиевМ. 3. Синтаксический строй татарского языка. - Казань : Изд-во Казан, ун-та, 1965. - 464 с.
5. Иванова А. М. Агнонимичные парные слова в чувашском языке // Ашмаринские чтения : сборник материалов IX Международной научно-практической конференции. - Чебоксары, 2014. - С. 67-74.
6. Иванова А. М, Семенова Г. И. Словообразование в чувашском языке - I // Вестник Чувашского университета. - 2012. - № 4. - С. 237-242.
7. Кепинг К. Б. Тангутский язык. Морфология. - М. : Наука, 1985. - 367 с.
8. Реформатский А. А. Введение в языковедение / под ред. В. А. Виноградова. - М. : Аспект Пресс, 1996.-536 с.
9. Семенова Г. И. К вопросу об идентификации сложного слова в чувашском языке // Вестник Чувашского государственного педагогического университета им. И. Я. Яковлева. - 2015. - № 3(87). - С. 65-71.
10. Семенова Г. И., Иванова А. М. Словообразование в чувашском языке - II // Вестник Чувашского университета. -2013.-№ 1.-С. 167-170.
11. Солганик Г. Я. Синтаксическая семантика (сложное синтаксическое целое). - М. : Высшая школа, 2003.-214 с.
Статья поступила в редакцию 15.06.2019
УСЛОВНЫЕ СОКРАЩЕНИЯ
азерб. - азербайджанский, бурят. - бурятский, др.-тюрк. - древнетюркский, к.-калп. - каракалпакский, кирг. - киргизский, мокш. - мокшанский, монг. - монгольский, перс. - персидский, рус. - русский, тат. - татарский, тур. - турецкий, туркм. - туркменский, узб. - узбекский, уйг. - уйгурский, чув. - чувашский, эрз. -эрзянский.
REFERENCES
1. Agishev И. G. Ruscha-tatarcha syztezimtar syzlege: ike tomda. - Kazan' : Liana, 1996. -512 s.
2. Andreevl. A. Hal'hi chavash chélhi. Sintaksis. - Shupashkar : Chavash кёп. izd-vi, 2005. - 334 s.
3. Egorov V. G. Etimologicheskij slovar' chuvashskogo yazyka. - Cheboksary : Chuvash, kn. izd-vo, 1964. - 355 s.
4. ZakievM. Z. Sintaksicheskij stroj tatarskogo yazyka. - Kazan' : Izd-vo Kazan, un-ta, 1965. - 464 s.
5. Ivanova A. M. Agnonimichnye parnye slova v chuvashskom yazyke // Ashmarinskie chteniya : sbornik ma-terialov IX Mezhdunarodnoj nauchno-prakticheskoj konferencii. - Cheboksary, 2014. - S. 67-74.
6. Ivanova A. M, Semenova G. N. Slovoobrazovanie v chuvashskom yazyke - III Vestnik Chuvashskogo universiteta. - 2012. - № 4. - S. 237-242.
7. KepingK. B. Tangutskij yazyk. Morfologiya. -M. : Nauka, 1985. - 367 s.
8. Reformatskij A. A. Vvedenie v yazykovedenie / pod red. V. A. Vinogradova. - M. : Aspekt Press, 1996. -
536 s.
9. Semenova G. N. К voprosu ob identifikacii slozhnogo slova v chuvashskom yazyke // Vestnik Chuvashskogo gosudarstvennogo pedagogicheskogo universiteta im. I. Ya. Yakovleva. - 2015. - № 3(87). - S. 65-71.
10. Semenova G. N., Ivanovo A. M. Slovoobrazovanie v chuvashskom yazyke - II // Vestnik Chuvashskogo universiteta. -2013. -№ 1. - S. 167-170.
11. Solganik G. Ya. Sintaksicheskaya semantika (slozhnoe sintaksicheskoe celoe). - M. : Vysshaya shkola, 2003.-214 s.
The article was contributed on June 15, 2019
Сведения об авторах
Кириллова Валентина Юрьевна - аспирант кафедры русского языка и литературы Чувашского государственного университета имени И. Н. Ульянова, г. Чебоксары, Россия; e-mail: [email protected]
Иванова Алена Михайловна - доктор филологических наук, декан факультета русской и чувашской филологии и журналистики Чувашского государственного университета имени И. Н. Ульянова, г. Чебоксары, Россия; e-mail: [email protected]
Семенова Галина Николаевна - доктор филологических наук, профессор кафедры чувашской филологии и культуры Чувашского государственного университета имени И. Н. Ульянова, г. Чебоксары, Россия; e-mail: [email protected]
Author information
Kirillova, Valentina Yuryevna - Post-graduate Student, Department of Russian Language and Literature, I. Ulyanov Chuvash State University, Cheboksary, Russia; e-mail: [email protected] Ivanova, Alena Mikhaylovna - Doctor of Philology, Dean of the Faculty of Russian and Chuvash Philology and Journalism, I. Ulyanov Chuvash State University, Cheboksary, Russia; e-mail: [email protected]
Semenova, Galina Nikolaevna - Doctor of Philology, Professor of the Department of Chuvash Philology and Culture, I. Ulyanov Chuvash State University, Cheboksary, Russia; e-mail: [email protected]
