CC BY
91
УДК 82
Ерофеева Марина Александровна
Тверской государственный университет mchs.pressa@mail.ru
ОСОБЕННОСТИ ИСПОЛЬЗОВАНИЯ МЕТАФОРЫ В РОМАНЕ А. ПРОХАНОВА «ПОСЛЕДНИЙ СОЛДАТ ИМПЕРИИ»
Писатель Александр Проханов — яркое и в то же время противоречивое явление отечественной литературы. Однако есть принципиальная черта, в признании которой сходятся как сторонники и почитатели творчества прозаика, так и самые яростные противники, — это особая метафоричность его произведений. Ключевые слова: метафора, система заговоров, особенности поэтики, мистические силы, таксономии.
В романе Александра Проханова «Последний солдат империи» описаны события, происходящие в России во время августовского путча 1991 года. Писатель тяжело переживал трагедию страны, не мог понять, как могла так стремительно рухнуть «огромная державная машина». Первый вариант этого произведения был опубликован на страницах журнала «Наш современник» в 1993 году. В нем Александр Проханов написал историю ГКЧП, которую поддержал 19 августа 1991 года. Уход «красной империи», по словам писателя, является настолько радикальной темой в жизни страны, что ее нельзя оставлять без внимания. И спустя 10 лет прозаик переиздал роман «Последний солдат Империи», наполнив его несколько иным содержанием.
В «реконструированном» новоимперском произведении Александр Проханов переосмыслил события тех дней. «Это уже не политический роман, как первый, а метафорический. Автор сам именует его романом-метафорой с глубоким политологическим смыслом», - пишет в статье «Метаоткровение Проханова» Владимир Бондаренко [3].
Основу сюжета данного произведения составляет видимая борьба двух систем заговоров: прозападного, антинационального, и патриотического, являющегося элементом операции «Ливанский кедр». Ее разработчик (персонаж по прозвищу Чекист, чей коварный план приходится помимо своей воли воплощать в жизнь главному герою генералу в отставке Белосельцеву) предает своих соратников-государственников, разрушает остатки красной империи, направляя ход истории. Но и он является лишь исполнителем разработанного некогда Андроповым плана. Истинный смысл происходящего, скрытый от Чекиста и других героев романа, доступен только хозяину мистического Болта Мира - Мутанту, который его и открывает: поворачивая Болт, он меняет ход истории, об-
рекает красную империю на гибель, а Россию на крестный путь очистительного страдания.
В этой игре мистических сил Белосельцев оказывается лишь исполнителем. У него есть своя воля, собственное мировоззрение, есть идеалы, желание служить отечеству. Но все это не имеет значения, так как каждое действие героя предопределено. Даже последний парад одинокого солдата красной империи на Красной площади был рассчитан Чекистом. Так же послушно исполняет чужую волю и знакомая Белосельцева Маша. Она идет на демократическую демонстрацию, приносит своего еще не родившегося ребенка в жертву Истукану.
Одним из ключевых эпизодов плана «Ливанский кедр» является праздник механических марионеток, когда известные актеры, политики, правозащитники становятся механическими роботами и из каждого выпадает какая-либо деталь: «Мимо пронеслась, не касаясь земли, русалка с распущенными зелеными волосами, с розовыми губами, жадно ищущими поцелуя... Белосель-цев узнал в ней ту, что боролась с привилегиями кремлевских вождей. вдруг из нее со стуком выпал тяжелый коленчатый вал, вылилась грязная маслянистая жижа» [1, с.108].
На примере текста романа «Последний солдат империи» удобно проследить некоторые особенности поэтики Александра Проханова, в частности, использование метафоры в его творчестве.
Известно, что метафора - это способ на долю секунды отвергнуть принадлежность объекта к тому классу, в который он на самом деле входит, и включить его в другой класс объектов, в который он не может быть отнесен на рациональном основании. Обычно объект попадает в не свойственный ему класс только виртуально: когда Гоголь пишет, что Собакевич - медведь, он не стремится создать новую картину мира, где помещиком может быть дикий зверь. Его вызов приро-
© Ерофеева М.А., 2010
Вестник КГУ им. Н.А. Некрасова ♦ № 3, 2010|
129
де - фиктивный, он сознательно ошибается. Александр Проханов же своими метафорами предлагает новое распределение предметов по категориям, новую таксономию мира. В «галлюцинаторных» романах он пользуется метафорой не здесь и сейчас, а надолго, навсегда. «Он расширяет одни классы предметов и существ за счет сокращения других. Метафора - прохановский вызов природе, его способ подрыва устоявшихся классификаций и преобразования мира», -отмечает Л. Данилкин. [4, с. 455].
Для наглядности рассмотрим две, на первый взгляд, похожие метафоры. Одна принадлежит критику Алле Латыниной: «Проханов - соловей Генштаба». Вторую возьмем из данного романа: «Алла Латынина - гарпия». В произведении есть целая сцена в ЦДЛ, в которой описывается, как гарпии обгаживают патриотических литераторов. Называя Проханова соловьем, Латынина приписывает ему такие свойства, как заливистый голос, способность услаждать слух трелями, невзрачная внешность, связь с фольклорной традицией. Чтобы продемонстрировать эти признаки более наглядно, Латынина вырывает Проханова из класса людей, но всего лишь на мгновение. Она не сомневается, что Александр Проханов - человек, а не комок перьев.
Проханов же, когда говорит, что «Алла Латынина - гарпия», не только утверждает, что Латынина похожа на монструозных птиц из греческой мифологии, но и , судя по сцене в ЦДЛ, действительно уверен, что теперь класс женщин-крити-кесс сузился, а класс гарпий - расширился, и все за счет изъятия из одного и появления в другом все той же Аллы Латыниной.
Точно так же когда Проханов утверждает, что Андропов - белка, то подчеркивает: «Ее умная, сосредоточенная мордочка, чуткие ушки, тонкие цепкие лапки, в которых та держала еловую шишку, не оставляли сомнения - это и был сам Юрий Владимирович Андропов, у которого враги отключили искусственную почку, но который успел передать свой план в руки верных приемников и, в обличии лесного зверька, продолжал курировать осуществление замысла» [1, с. 204].
Мир нарушенных таксономий, где Андропов на самом деле принадлежит к классу белок, а Латынина - к гарпиям, мы и называем галлюцинозом.
«Обычный художественный галлюциноз, например “Мифогенная любовь каст” или “Страх
и ненависть в Лас-Вегасе”, - это всего лишь индивидуальное или коллективное бессознательное, проявившееся в тексте. Автор транслирует галлюциноз, чтобы косвенным образом сообщить о внутренних психических противоречиях визионеров. Прохановский галлюциноз не дает информации о диагнозе визионера - главного героя, он направлен не на него, а на реальность», - пишет Л. Данилкин. [4, с. 455]. Этот галлюциноз имеет целью преобразовать реальность за счет разрушения обычных, рациональных таксономий и введения новых. Герой - живой духовидческий аппарат, излучающий галлюциноз направленного действия, техническое устройство, которым можно управлять и с помощью которого - преобразовывать реальность. Вот как описывается в «Последнем солдате империи» одна из советских военных машин:
«Упрятанная в военный камуфляж, облаченная в уродливые формы, она была готова к чуду преображения, к дивной красоте, божественному промыслу.»; или: «Мегамашина чавкала огромными стальными зубами, изжевывала границы, надкусывала страны, прогрызала в континентах коридоры и дыры, запуская в них огненного змея войны. Она владела миром, смещала его утомленные оси, сшибала армии, сталкивала небесные армады, наполняла лазареты тысячами истерзанных и обгорелых людей» [1, с. 306, 493].
«Реалист в военной прозе, в “постперестро-ечных” своих романах Александр Проханов остается постмодернистом» [2]. Характерен в этом отношении эпизод, когда на демонстрацию в защиту Советского Союза вместе с людьми идут памятники: скульптуры матросов и красногвардейцев, гипсовые девушки с веслами, рабочий и колхозница, жалующаяся на сползающий носок, памятник Ленину: «Белосельцев посторонился, боясь попасть под огромные ленинские башмаки. Краем уха уловил разговор двух памятников:
- Простите, товарищ, вы не будете сегодня на заседании ВЦИК? Не могли бы вы передать Надежде Константиновне, что я хочу ее видеть?
- Да, товарищ, разумеется, я буду на заседании ВЦИК. Но Надежда Константиновна поедет со мной в Горки» [1, с. 504].
Им под стать и другие демонстранты: три танкиста читают наизусть трофейный кодекс чести самурая, участники вьетнамской войны катят велосипед с седлом, сделанным из кожи американского летчика, советские разведчики доверитель-
130
Вестник КГУ им. Н.А. Некрасова ♦ № 3, 2010
но шепчут друг другу лозунги: «Враг будет разбит, победа будет за нами», «Кадры решают все».
Воображение Проханова создает картины, схожие с полотнами Босха:
«Мутант смотрел на вечернее озеро, все больше приобретавшее цвет перламутровой раковины. У него на руках нежно извивался, шаловливо шевелил пупырчатыми щупальцами маленький осьминог с головой Карла Маркса. <.. .> На ладонь Мутанта села большая изумрудная стрекоза с лицом Михаила Ивановича Калинина. Шелестела слюдяными крыльями, перебирала чуткими лапками. На клинышке бороды висела крохотная капля сладковатого цветочного сока. <.> На голову Мутанта села сорока с великолепным темно-зеленым хвостом, нежно-белой грудью и двумя головами, одна из которых принадлежала фельдмаршалу Паулюсу, а другая - генералу Власову Обе головы в фуражках вермахта ссорились, стрекотали, требовали вмешательства Мутанта. Тот бережно снял с головы сороку, держа ее за тон-
кие лапки. Фельдмаршалу Паулюсу сказал по-немецки: “Арбайтен унд нихт ферцвайфельн”, -а генералу Власову по-русски: “Слава России!” Оба тотчас успокоились» [1, с. 405].
Итак, проанализировав роман писателя, можно сделать вывод, что метафора является в нем основной событийной единицей, преодолевающей объективную реальность, нарушающей одни таксономии за счет других, мгновенно преобразовывающей мир.
Библиографический список
1. Проханов А. Последний солдат империи: Роман // Наш современник. - М.: «Ad Marginem». - 2003. - 508 с.
2. Беляков С. Проханиана // Урал. - 2003. -№12.
3. Бондаренко В. Метаоткровение Проханова // Наш современник. - 2003.
4. Данилкин Л. Человек с яйцом. - М.: «Ad Marginem». - 2007. - 663 с.
УДК 82
Кашина Наталия Константиновна
кандидат филологических наук Костромской государственный университет им. Н.А. Некрасова
ksu@ksu.edu.ru
МЕТАФОРА ЖАНРА В ТЕКСТАХ В. РОЗАНОВА
Литературные произведения В. Розанова рассматриваются в их жанровой природе. Сам жанр выступает как метафора, которая нуждается в пристальном исследовании. По мнению автора статьи, розановские произведения тяготеют к уникальной жанровой форме — эпифании, глубоко осмысленной Джойсом, и именно этот жанр является ключом к пониманию творчества В. Розанова.
Ключевые слова: стиль, жанр, метафора, поток сознания, сфера сознания, эпифания, метафорическая конструкция.
Ж1нр - одна из актуальных проблем в литературоведении. Неоднозначность трактовки самого термина предполагает необходимость обозначения его понимания в каждом исследовании. В данной статье понятие «жанр» может быть рассмотрено через определение стиля. Из довольно объёмного определения этой дефиниции В. Бычковым выделим главное для нас: «это некая относительно ясно ощущаемая тенденция к целостному художественному формообразованию, выражающему глубинные духовно-пластические интуиции (коллективное художественно-бессознательное, пластические архетипы, праформы, соборные переживания и т.п.) конкретной эпохи, исторического периода, направления, творческой личнос-
ти, поднявшейся до ощущения духа своего времени; это, образно говоря, эстетический почерк эпохи; оптимальная для данной эпохи (направления, школы, личности) эстетическая модель отображения (система характерных принципов организации художественных средств и приёмов выражения), внутренне одухотворённая жизненно важными невербализуемыми принципами, идеалами, идеями, творческими импульсами из высших уровней реальности» [1, с. 258]. Из определения стиля как «тенденции», «эстетического почерка эпохи», «эстетической модели» следует понимание жанра как формальное выражение их; он позволяет рассматривать каждое художественное явление в типологическом и генетическом аспекте, через сопоставление с существующими ху-
© Кашина, Н.К., 2010
Вестник КГУ им. Н.А. Некрасова ♦ № 3, 2010І
