CC BY
32
известия вгпу. филологические науки
але английского языка): дис. ... д-ра филол. наук. М., 1988.
12. Firbas J. Some aspects of the Czechoslovak approach to problems of functional sentence perspective // Papers on functional sentence perspective. Prague, 1974. P. 11-38.
13. Morin E. Introduction à la pensée complexe. Paris, 2005.
* * *
1. Boldyrev N.N. Dominantnyj princip organiza-cii yazykovogo soznaniya // Kognitivnye issledova-niya yazyka. 2019. № 37. S. 37-44.
2. Bolotov V.I. Modal'nost' v yazyk/rechi, rechi i rechevoj deyatel'nosti. Krasnodar: Ekoinvest, 2014.
3. Izard K. Psihologiya emocij. SPb., 2008.
4. Ionova S.V. Lingvistika emocij - nauka budu-shchego // Izv. Volgogr. gos. ped un-ta. 2019. № 1(134). S. 124-131.
5. Knyazeva E.N. Kognitivnaya slozhnost' // Filo-sofiya nauki. 2013. № 1. S. 81-94.
6. Krylova O.A. Kommunikativnyj sintaksis rus-skogo yazyka. 4-e izd., stereotip. M., 2018.
7. Leont'ev A.A. Yazyk, rech', rechevaya deya-tel'nost'. M., 1969.
8. Maturana U., Varela F. Drevo poznaniya. M., 2001.
9. Uhtomskij A.A. Dominanta. SPb., 2002.
10. Shahovskij V.I. Diskursivnost' emocij v che-lovecheskoj kommunikacii // Izv. Volgogr. gos. ped. un-ta. 2011. Ser. Filologicheskie nauki. № 8(62). S. 115-120.
11. Shahovskij V.I. Kategorizaciya emocij v lek-siko-semanticheskoj sisteme yazyka (na materiale anglijskogo yazyka): dis. ... d-ra filol. nauk. M., 1988.
Cognitive complexity
of the language categorization
of the mixed emotions
The article deals with the cognitive complexity of the language categorization of the emotional sufferings at the example of the mixed emotions. There is shown that the explication of the mixed emotions conforms to the paradigm of the complexity, the key elements of which are integrity, discrepancy and nonlinearity.
Key words: cognitive complexity, mixed emotions, actual sentence division, dominant, enactivation, "blindthinking", theme, rema.
(Статья поступила в редакцию 17.08.2020)
о.С. шуруповА (липецк)
особенности интерпретации концепта «жизнь» в повести а.и. солженицына «раковый корпус»
Анализируются особенности репрезентации и интерпретации концепта «жизнь» в повести А.И. Солженицына «Раковый корпус». О смысле жизни говорят почти все персонажи текста. Концепт не только реализует традиционные признаки, но и получает особую интерпретацию, связанную с жизнью как «вещью», с одной стороны, и как «жертвой» и «любовью к ближнему» - с другой. Благодаря этому создается смысловое наполнение повести как философского произведения.
Ключевые слова: «Раковый корпус», концепт, интерпретация, признак концепта, жизнь.
Одной из задач современной науки о языке является исследование особого культурологического пространства текста, которое создается благодаря функционированию в нем языковых единиц, совместно порождающих «продукт, культурологический смысл которого не сводим к каждой из его наполняющих языковых единиц» [6, с. 187]. Анализ «материального содержания знаков» дает возможность выявить основные особенности концептосфе-ры данного текста. Необходимо обращение к ключевым художественным концептам текста, которые, выражая индивидуально-авторское восприятие каждого явления, в то же время отличаются особой диалогичностью, т. е. каждый вариант их восприятия адресатом текста представляет собой вариант их нового порождения. Художественный концепт обогащается национальным, профессиональным и личным опытом как носителя языка, создающего текст, так и каждого человека, который этот текст воспринимает. Можно говорить и об особенной «образности» художественных концептов, причем, как отмечал А.С. Аскольдов, «иногда цепь этих образов направлена совсем не туда, куда влек бы их обыкновенный смысл слов и их синтаксическая связь» [1, с. 279].
Цель данной статьи - анализ одного из ключевых концептов повести А.И. Солженицына «Раковый корпус». Нередко попытки исследования этого текста сводятся к поиску об-
О Шурупова О.С., 2020
язы1кознание
разов и мотивов, связанных исключительно с осуждением социальной несправедливости. Например, в книге «Бодался теленок с дубом» приводится мнение В. Кожевникова: «"Раковый корпус" вызывает отвращение от обилия натурализма, от нагнетения всевозможных ужасов, но все-таки главный план его - не медицинский, а социальный» [11, с. 609]. Современный исследователь Е.А. Масолова справедливо отмечает, что «название повести - большая метафора: тоталитарное государство превратилось в раковый корпус, в котором многие, став воинствующими атеистами, заболели нравственно и физически» [7, с. 174]. Тем не менее анализ концептосферы повести показывает, что ключевым для данного текста, казалось бы, посвященного раку и смерти, можно, напротив, признать концепт «жизнь», который получает репрезентацию в словах жизнь, жив, жить, живой.
По мнению В.И. Карасика, данный концепт относится к «категориальным», которые «специфичны в силу своей высокой абстрактности, их образно-перцептивный компонент весьма размыт и менее значим, чем понятийный» [5, с, 95]. Его ядро связано с наиболее актуальными для русской лингвокультуры признаками, однако он не имеет четких границ и обнаруживает тенденцию к развитию разнообразных признаков и обогащению.
В структуре языкового концепта «жизнь» можно, опираясь на словарные толкования языковых единиц, объективирующих данный концепт, обнаружить семантические компоненты «физиологическое состояние», «продолжение земной жизни от рождения до смерти», «полнота проявления телесных и душевных сил», «деятельность», «достаток, имущество», «движение», «развитие» [2, с. 541; 9, с. 484]. Все эти признаки художественный концепт реализует и в повести А.И. Солженицына, однако в пределах художественного текста в нем «порождается смысл, превосходящий смысл каждого компонента, взятого по отдельности» [4, с. 14]. Содержание художественного концепта «жизнь» в повести «Раковый корпус», таким образом, становится значительно богаче и сложнее.
Почти все пациенты ракового корпуса дают свои ответы на вопрос: «Чем люди живы?» - и постепенно выясняется, что многие из них думают главным образом о материальной стороне жизни. Их мнения можно разделить на несколько групп, но тем не менее в речи большинства пациентов концепт «жизнь»
реализует признак «физиологическое состояние», поскольку человек жив «довольствием, продуктовым и вещевым», «воздухом, водой и едой», «спиртом», т. е. жизнь для них - физиологический процесс. Впрочем, подобное понимание жизни демонстрируют не только малограмотные пациенты, но и высокообразованные врачи. Например, Людмила Афанасьевна ощущает себя «поставленной спасать жизнь, именно жизнь» и уверена, что «всякий ущерб оправдан, если спасается жизнь» (с. 72)*. Споря с Костоглотовым, не желающим подчиняться предписаниям врачей, она заявляет: «Рентген сделал вас живым человеком из мертвеца» (с. 64). Для хорошего медика жизнь - биологический процесс, который начинается с рождения и неминуемо кончается смертью, и этот процесс необходимо во что бы то ни стало продлить, даже путем лечения, которое калечит больного. Так, расставаясь с пациентами, Людмила Афанасьевна записывает имя каждого из них в колонку «Еще живы», а впоследствии переносит в колонку «Уже умерли».
Казалось бы, никак нельзя сравнить этого врача, преданного своему делу и ежедневно жертвующего собой, со спекулянтом чалым. Однако этот персонаж рассуждает о жизни похожим образом: «Кому нравится - пусть дохнет, а мы с тобой будем жить!» (с. 248). Жизнь для него - физиологический процесс, и немаловажную роль в обеспечении этого процесса играют хорошее питание и выпивка. В разговоре с Русановым чалый несколько презрительно отзывается о врачах: «Они лечат - они и в могилу мечут. А нам надо жить -хвост морковкой!» (с. 248). Однако его «хвост морковкой» относится именно к биологическому процессу, который надо удлинить любой ценой.
В раковом корпусе много больных, которые мучительно доживают последние дни, но «даже и за эту убогую жизнь, где ничего не содержалось, кроме лечебных процедур, свары санитарок, казенной еды да игры в домино, - даже за эту жизнь... светились благодарностью... изболелые глаза» (с. 348). Репрезентант концепта «жизнь» здесь сочетается с прилагательным убогая, и это отражает отношение автора к такому пониманию жизни.
С подобным пониманием переплетается и восприятие жизни как полноты проявления телесных и душевных сил. Наиболее точно подоб-
* Примеры из повести А.И. Солженицына «Раковый корпус» здесь и далее приводятся по изданию [10] с указанием страниц в круглых скобках.
ный взгляд выражает медсестра Зоя, прекрасно знающая, что ее имя означает «жизнь» и заявляющая об этом «четко, как лозунг» (с. 137). Эта героиня повести олицетворяет собой именно физическую сторону жизни и не отрицает своей близости к «зоо-предкам» (с. 137). Зоя с удовольствием противопоставляет себя, здоровую и цветущую, раковым больным. Она «вслушивалась в себя, как сама она была чиста и здорова до последнего ноготочка и кожной клеточки» (с. 130). Впрочем, в повести упоминаются и другие девушки, уверенные, что здоровому человеку «от жизни надо спешить брать, и как можно раньше, и как можно полней» (с. 124). И концепт «жизнь» вновь получает сходную интерпретацию в словах чалого, который делает парадоксальное заявление: «Вот с августа разрешили аборты делать - оч-чень упростило жизнь! Зачем женщине жить одинокой?» (с. 247). Смерть нерожденного младенца, по его мысли, должна облегчать женщине жизнь, давая ей возможность наслаждаться «проявлением телесных сил». Ведь жизнь - исключительно физиологический процесс, да еще и обреченный рано или поздно закончиться, и надо успеть насладиться этим процессом, даже ценой жизни другого человека.
Подобное восприятие жизни получает отражение в притче, которую Ефим Поддуев рассказывает соседу по койке. Аллах раздает жизнь всем зверям, а для человека остается всего двадцать пять лет. И только это время он может «жить как человек», тогда как дальнейшие годы каждому суждено провести, «работая как лошадь», «гавкая как собака» и подвергаясь насмешкам, как обезьяна. Этому вторит и еще одна героиня повести, Ася, которая заявляет: «Лучше умереть, чем без ноги жить, что ты? Какая жизнь у калеки, что ты! Жизнь дана для счастья!» (с. 106). Но счастливым может быть, по ее мысли, только здоровый человек, и, когда Ася заболевает раком, из ее опыта выходит: «незачем теперь жить» (с. 308). Крайне постыдным представляется ей, что после операции она не сможет появиться на пляже, покрасоваться в купальнике. Девушка твердо уверена: став калекой, она никому не будет нужна, не сможет выйти замуж, никогда не будет любима, ибо «.Какой там дурак любит за характер?» (с. 308). А человек живет исключительно для любви, которая возможна лишь для очень молодого и здорового человека: «В нашем возрасте вся и сладость, а когда ж еще?.. Это - наше всегда, и это - сегодня! А кто что
языками мелет - этого не наслушаешься, то ли будет, то ли нет» (с. 107). Асю можно счесть глупенькой, развращенной девочкой, но ведь и умный, взрослый Костоглотов «в коротком возврате жизни и уже на скате ее» (с. 186) спешит «вбирать в себя женщин» и, узнав, что обречен на одиночество, тоже с горечью рассуждает о том, что существование без физической любви бессмысленно: «Ведь если и так уже потеряна вся жизнь... Да еще сознательно искусственно убить во мне и эту возможность - зачем такую жизнь спасать? Для чего?» (с. 260). Однако тут же концепт получает и иную интерпретацию - Вега восклицает: «Должен кто-то думать и иначе!.. А если только так - то среди кого ж тогда жить? Зачем?.. И можно ли!..» (с. 261). И сам Олег, вспоминая книги некоего доктора о физиологии, вспоминает: после этого опустошающего душу чтения «ощущение было. что не хочется даже жить» (с. 262). Рассуждая о жизни как «полноте телесных сил», герои повести по очереди задают один и тот же вопрос: «Зачем жить?». Однако если для одних немыслима жизнь без физической любви, то для других невозможна жизнь, посвященная исключительно ей. Слово «жизнь» сопровождается определительным местоимением весь, вся и в речи Костоглото-ва, и в искренних, утомленных словах врача Льва Леонидовича: «Да неужели в бабах весь цвет жизни?.. Ведь это все ужасно приедается. Только мешает выполнить что-нибудь серьезное» (с. 299).
Таким образом, физиология - не вся жизнь, человек должен уделить время и «чему-нибудь серьезному». Однако эта «серьезная» сторона концепта раскрывается по-разному в речах нескольких персонажей повести. Как отмечает М. Дунаев, разговор героев о смысле жизни демонстрирует: некоторые разумеют «одну физиологию». Другие «колеблются к душевному пониманию. А что есть еще и духовный смысл - даже не догадываются» [3, с. 369]. Как рассуждает Ефим Поддуев, «от человека требуется или хорошая специальность, или хорошая хватка в жизни» (с. 81).
Когда Русанов восклицает, что человек «жив идейностью и общественным благом», он ощущает лживость этих уверений, ибо и для Павла Николаевича серьезным является исключительно накопление благ материальных. Такие, как он, не довольствуются лишь дыханием и питанием и с гордостью противопоставляют себя простоватому Демке. Концепт «жизнь» в данном случае получает ин-
языкознание
терпретацию «деятельность», а также «достаток, имущество». В мыслях Русанова концепт «жизнь» реализует и дополнительный признак «предмет, который надо брать». Так, Авиета, дочь Русанова, по его мнению, очень правильно «берет жизнь» (с. 145), в отличие от его простоватого сына Юры, лишенного жизненной хватки. Слово жизнь особенно часто звучит во внутренней речи, сочетаясь со словами «сориентироваться (в жизни)», «налаженная», «требования (жизни)». Так, имена своим детям Русанов давал исходя исключительно из «требований жизни». Подобные признаки реализует концепт и в речи Чалого, получая репрезентацию в энергичном глаголе «жить»: «Ты жить хочешь - и я жить хочу» (с. 249). Жизнь, по его мысли, побеждает, когда спекулянту удается с помощью взятки добиться своего. Интересно, что когда в речи, казалось бы, разных людей - Русанова и чалого - со словом жизнь сочетаются традиционно положительно оцениваемые слова побеждать, истинный, они обретают не свойственные им негативные значения. Победа здесь связана с удачным вручением взятки, за которым следует взаимное обогащение двух «понимающих жизнь», а «истинные процессы жизни» (с. 153) в конечном счете заключают в себе возможность для двух-трех посвященных решать все вопросы по телефону и пользоваться разнообразными благами жизни. Когда-то эти люди, здоровые и крепкие, «с утра до вечера бегали и думали о каких-то удачах и неудачах, казавшихся им очень значительными» (с. 63). Но даже в раковом корпусе, перед лицом смерти, деятельные персонажи не оставляют хлопот о материальном, напоминая белку в колесе. Так, для Русанова, оторванного недугом от всегдашней деятельности, утешением становится рассуждение об устройстве его квартиры и чтение газет, из которых он черпает сведения, как осуществляется привычная и дорогая ему деятельность за пределами больницы: «Да! Очень энергично развивается экономическая жизнь и предстоят, конечно, крупные преобразования разных государственных и хозяйственных организаций» (с. 17).
однако эта суета не может быть признана настоящей жизнью, и вызовом такому ее восприятию звучат слова Костоглотова: «"Люблю тебя, жизнь". "Жизнь дана для счастья!" Что за глубина! Но это может и без нас сказать любое животное - курица, кошка, собака» (с. 112). Впрочем, для целого ряда людей концепт «жизнь» реализует скорее признак
«общественно полезная деятельность». Для Льва Леонидовича, Федерау, Вадима Зацырко жизнь сосредоточена на работе. Они живут, в отличие от большинства других персонажей, не для того, чтобы «добывать пищу и растить детенышей». На вопрос «Чем люди живы?» Вадим уверенно отвечает: «Творчеством». По его мнению, «не тот живет больше, кто живет дольше... Нужно же что-то успеть сделать на земле!» (с. 159). В данном случае концепт жизнь реализует признак «движение». Так, Вадим объясняет Демке: «.Моей жизни весь смысл - только в движении, пешком и на коне» (с. 158). За этим беспрестанным движением он не успевает даже вовремя позаботиться о больной ноге.
В постоянном движении находится и доктор Донцова, рабочий день которой, расписанный по минутам, разворачивается в главе «Право лечить». Ей не хватает времени даже на обед, и весь день она посвящает уходу за больными. Казалось бы, этим героям можно посочувствовать. Но мы убеждаемся, что перед раком ошибочным оказывается и такое толкование жизни. Заболев раком, доктор Донцова чувствует: «все постоянные жизненные связи, такие прочные, такие вечные - рвались и лопались не в дни даже, а в часы. Такая единственная в диспансере и дома - вот она уже и заменялась» (с. 346). И Вадим ощущает, что «нога в капкане - и вся жизнь вместе с ней!» (с. 296). Лихорадочная деятельность, непрестанное движение оказываются капканом, и символом человека, посвящающего всего себя работе, пусть даже любимой и благородной, становится все та же увиденная Олегом белка в колесе.
Итак, в повести получают реализацию все признаки, обычно свойственные концепту «жизнь», но постепенно становится ясным, что его содержание не исчерпывается ими. Жизнь - нечто более ценное и значимое, чем деятельность, движение и тем более физиологический процесс. Помимо телесной и душевной сторон, существует и духовная. В человеке - «осколочек Мирового Духа», живая, бессмертная душа, и о ней нужно думать каждому из героев. Концепт «жизнь» получает еще одну интепретацию: Олегу Костоглотову даруется кусочек «добавочной другоданной жизни» (с. 376). Олег переживает не просто телесное, физиологическое, но духовное возрождение - «мир сотворялся снова для одного того, чтобы вернуться Олегу: иди! живи!» (с. 373). Цветущий урюк символизирует ту жизнь ду-
ха, к которой, по мысли А.И. Солженицына, должен стремиться человек.
А.С. Немзер отмечает, что пациенты ракового корпуса, «инфицированные злом», не понимают рассказ Толстого, посвященный тому, «чем люди живы» [8, с. 236]. В палате робко звучат слова Ефима, который замечает, что из рассказа следует - человек жив любовью. Его сразу спешит опровергнуть Русанов, который, «механически используя "правильные" слова, не помнит их изначального смысла и - одновременно - его ненавидит. Поэтому и не узнает в своем "общественном благе" той "любви" друг к другу, которой живы люди» (с. 236). Когда униженная, отправленная в ссылку Елена Александровна Кадмина говорит, радуясь тому, что после разлуки вновь делит свое скромное, полунищее жилье с любимым мужем: «.Если не считать детства - это самый счастливый период всей моей жизни» (с. 212) -она живет той любовью, о которой говорили Толстой и Солженицын. Когда Олег принимает решение не ехать к Веге, он делает это из любви к ней - и, значит, он духовно жив и здоров. Он пишет ей: «Вы полжизни своей закололи, как ягненка» (с. 409). В данном случае концепт «жизнь» реализует признак «жертва». Ягнят закалывали на жертвеннике, и поступки Веги, которая сначала отказалась от семейного счастья, желая сохранить верность погибшему, а затем распахнула дверь своего дома искалеченному Костоглотову, воспринимаются им как жертвы. Но в такой жертве во имя любви к ближнему и заключается духовная сторона жизни. Наиболее точно о жизни рассуждает доктор Орещенков, который понимает, что ее подлинный смысл «в том, насколько удавалось. сохранить неомутненным, не-продрогнувшим, неискаженным - изображение вечности, зароненное каждому» (с. 330), а сохранить это изображение можно лишь отторгая зло. Смерть и рак не властны над такой жизнью.
Если подвергнуть анализу названия глав повести, то концепт «жизнь» получает языковое воплощение в нескольких. Первое из них звучит так: «чем люди живы» (в этой главе пациенты ракового корпуса ищут ответы на этот философский вопрос). Названием еще одной главы становится неоконченная цитата «И пусть у гробового входа.», которую читатель может мысленно продолжить: «младая будет жизнь играть». Глава посвящена отношениям Олега и Зои, в ней получает воплощение понимание жизни как физического процесса, и не-
случайно в ней появляется образ умирающего, который «был жив еще - но не было вокруг него живых» (с. 193), ибо то, чем охвачены Олег и Зоя и что мешает им обратить внимание на смертника с кислородной подушкой, еще не является подлинной жизнью. В главе «Зачем жить плохо?» получают выражение взгляды Русанова и чалого. Наконец, последние главы носят названия «Первый день творения», «И последний день» и представляют собой описание одного дня Олега Костоглотова, который в этот день поднимается до истинного понимания жизни.
Таким образом, концепт «жизнь» реализует в пределах данного текста не только все традиционно свойственные ему признаки, но и ряд дополнительных признаков, актуальных для организации смыслового пространства повести, которая является не только произведением, обличающим социальную несправедливость, но и философским «воззванием к нашему божественному началу» [8, с. 258].
Список литературы
1. Аскольдов С.А. Концепт и слово // Русская словесность: От теории словесности к структуре текста: Антология / ред. В.П. Нерознак. М., 1997. С. 267-279.
2. Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка: в 4 т. М.: Терра, 1995. Т. 1.
3. Дунаев М.М. Православие и русская литература. М., 2004. Ч. VI. Кн. 1.
4. Зусман В.Г. Концепт в системе гуманитарного знания // Вопр. литературы. 2003. № 2. С. 3-29.
5. Карасик В.И. Языковые ключи. М.: Гнозис, 2009.
6. Комарова Л.И. Культурологическая маркированность лексических единиц в тексте // Вестн. Тамб. гос. ун-та. 2010. Вып. 1(81). С. 181-187.
7. Масолова Е.А. Повесть А.И. Солженицына «Раковый корпус»: рецепция идей философов и художников в тоталитарном государстве и система персонажей // Л.Н. Толстой и А.И. Солженицын: диалоги в непрошедшем времени: материалы Всерос. науч. конф. (9-11 окт. 2018 г., Липецк). Липецк, 2018. С. 173-180.
8. Немзер А.С. Проза Александра Солженицына. Опыт прочтения. М., 2019.
9. Словарь русского языка: в 4 т. / АН СССР, Ин-т рус. яз.; под ред. А.П. Евгеньевой. М., 1985. Т. 1.
10. Солженицын А. И. Раковый корпус // Малое собрание сочинений. М.: ИНКОМ НВ, 1991. Т. 4.
11. Солженицын А.И. Бодался теленок с дубом: очерки литературной жизни. 2-е изд., испр. и доп. М., 1996.
язы1кознание
* * *
1. Askol'dov S.A. Koncept i slovo // Russkaya slovesnost': Ot teorii slovesnosti k strukture teksta: Antologiya / red. V.P. Neroznak. M., 1997. S. 267-279.
2. Dal' V.I. Tolkovyj slovar' zhivogo velikorus-skogo yazyka: v 4 t. M.: Terra, 1995. T. 1.
3. Dunaev M.M. Pravoslavie i russkaya literatura. M., 2004. Ch. VI. Kn. 1.
4. Zusman V.G. Koncept v sisteme gumanitarno-go znaniya // Vopr. literatury. 2003. № 2. S. 3-29.
5. Karasik V.I. Yazykovye klyuchi. M.: Gnozis, 2009.
6. Komarova L.I. Kul'turologicheskaya marki-rovannost' leksicheskih edinic v tekste // Vestn. Tamb. gos. un-ta. 2010. Vyp. 1(81). S. 181-187.
7. Masolova E.A. Povest' A.I. Solzhenicyna «Ra-kovyj korpus»: recepciya idej filosofov i hudozhni-kov v totalitarnom gosudarstve i sistema personazhej // L.N. Tolstoj i A.I. Solzhenicyn: dialogi v neproshed-shem vremeni: materialy Vseros. nauch. konf. (911 okt. 2018 g., Lipeck). Lipeck, 2018. S. 173-180.
8. Nemzer A.S. Proza Aleksandra Solzhenicyna. Opyt prochteniya. M., 2019.
9. Slovar' russkogo yazyka: v 4 t. / AN SSSR, In-t rus. yaz.; pod red. A.P. Evgen'evoj. M., 1985. T. 1.
10. Solzhenicyn A. I. Rakovyj korpus // Maloe sobranie sochinenij. M.: INKOM NV, 1991. T. 4.
11. Solzhenicyn A.I. Bodalsya telenok s dubom: ocherki literaturnoj zhizni. 2-e izd., ispr. i dop. M., 1996.
Peculiarities of the interpretation of the concept "life" in the story "Cancer ward" by A.I. Solzhenitsyn
The article deals with the analysis of the peculiarities of the representation and interpretation of the concept "life" in the story "Cancer ward" by A.I. Solzhenitsyn. Most of the characters of the text speak about the meaning of life. The concept not only implements the traditional characteristics but also receives the special interpretation associated with the life as a "thing", on the one hand, and as a "sacrifice" and "love for one's neighbour", on the other hand.
Key words: "Cancer ward", concept, interpretation, conceptual characteristics, life.
(Статья поступила в редакцию 04.09.2020)
© Баймухаметова К.И., Киреева И.А., 2020
к.и. БАЙМУХАМЕТОВА, И.А. КИРЕЕВА (Москва)
частотность употребления и особенности функционирования антропонимов в немецкоязычных фольклорных текстах
На материале немецкоязычных литературных источников выявлены и установлены количество и частота употребления антропонимов, зависящие от специфики фольклора. Представлены результаты количественного анализа частотности употребления антропонимов и особенности их функционирования.
Ключевые слова: частотность употребления, особенности функционирования, антропонимы, немецкоязычные фольклорные тексты, перевод, стилистический метод.
Актуальность работы заключается в изучении частотности употребления и особенностей функционирования антропонимов при переводе немецкоязычных фольклорных текстов с практической точки зрения, а также в возросшем интересе к анализу языкового материала с позиции лингвокультурологии как одного из сравнительно молодых направлений лингвистических исследований.
Антропонимам с давних пор уделяли внимание многие отечественные и зарубежные ученые. В нашей статье антропоним рассматривается как единичное имя собственное или совокупность имен собственных, идентифицирующих человека.
Источниками сбора исследования являются немецкоязычные фольклорные тексты (средневековая германская эпическая поэма «Песнь о Нибелунгах» неизвестного автора, немецкие народные песни из сборника «Волшебный рог мальчика», подготовленного в Гей-дельберге двумя поэтами из гейдельбергского кружка романтиков - Ахимом фон Арнимом и Клеменсом Брентано). Данные произведения были выбраны в качестве примеров, поскольку в них наиболее полно отражаются частотность употребления и лингвокультурологиче-ские особенности функционирования антропонимов при переводе немецкоязычных фольклорных текстов.
