CC BY
15
Прибыль (убыток) от финансово-хозяйственной деятельности представляет собой сумму прибыли (убытка) от продажи товаров, продуктов, работ и услуг, процентов к получению (к оплате), доходов от участия в других организациях, прочих операционных доходов и расходов.
Результатом продажи продуктов (работ, услуг) является разница между выручкой от реализации (без учета налога на добавленную стоимость, акцизов и налога с продаж) и затрат на производство и продажу продукции (работ, услуг).
Источники:
1. Адаменко А. А. Вхождение России в экономический кризис: тенденции 2015 года, пути выхода / А. А. Адаменко, Т. Е. Хорольская, Е. В. Мостовая // В сборнике: Информационное обеспечение эффективного управления деятельностью экономических субъектов. Материалы IV международной научной конференции. - Краснодар: Изд-во «Магарин О. Г.», 2016. - С. 644-648.
2. Адаменко А.А. Определение доходов и расходов в отчете о финансовых результатах / А.А. Адаменко, Т.Е. Хорольская, Т.Ш. Анаников // В сборнике: Экономика России: реалии и перспективы развития. Материалы Международной научной конференции молодых ученых и преподавателей вузов. Составители: Ю.И. Сигидов, Н.С. Власова, Г.Н. Ясменко, В.В. Башкатов. - 2018. - С. 118-127.
3. Адаменко А.А. Роль отчета о финансовых результатах в планировании прибыли и рентабельности организации / А.А. Адаменко, Т.А. Анаников // В сборнике: Экономическая наука в XXI веке: проблемы, перспективы, информационное обеспечение. Материалы международной научой конференции. - 2017. - С. 153-158.
4. Азиева З.И. Перспективный управленческий анализ в системе формирования финансовых результатов организации / З.И. Азиева, А.А. Адаменко, А.Э. Мкртычан // Экономика и предпринимательство. - № 1-1 (66-1). - 2016. - С.774-777.
5. Полонская О.П. Формирование и использование прибыли в коммерческой организации / О.П. Полонская, Е.Г. Злобова, В.Н. Юник // В сборнике: Экономика и общества в условиях модернизации. Материалы международной научно-практической конференции. - 2017. - С. 43-52.
6. Попова Д.Р. Особенности признания и оценка доходов организации в соответствии с МСФО / Д.Р. Попова, О.П. Полонская // В сборнике: Новые реалии в инновационном развитии экономической мысли. Сборник научных статей по итогам V Международной научно-практической конференции. - 2017. - С. 90-93.
7. Хорольская Т.Е. Применение системы показателей эффективности деятельности экономического субъекта по данным бухгалтерской отчетности / Т.Е. Хорольская, А.А. Адаменко, Т.Ш. Анаников // Вестник Академии знаний. - 2018. -№ 6 (29). - С. 10-14.
Sources:
1. Adamenko A. A. Russia's entry into the economic crisis: trends in 2015, ways out / A. A. Adamenko, T. E. Khorolskaya, E. V. Mostovaya // In the collection: Information support for the effective management of economic entities. Proceedings of the IV International Scientific Conference. - Krasnodar: Magarin OG publishing house, 2016. - p. 644-648.
2. Adamenko A.A. Determination of income and expenses in the statement of financial performance / А.А. Adamenko, T.E. Khorolskaya, T.Sh. Ananikov // In the collection: The Russian economy: realities and development prospects. Materials of the International Scientific Conference of Young Scientists and University Teachers. Compiled by: Yu.I. Sigidov, N.S. Vlasova, G.N. Yasmenko, V.V. Bashkatov. - 2018. - p. 118-127.
3. Adamenko A.A. The role of the report on financial results in planning profit and profitability of the organization / А.А. Adamenko, T.A. Ananikov // In the collection: Economic science in the XXI century: problems, prospects, information support. Proceedings of the international scientific conference. - 2017. - p. 153-158.
4. Azieva Z.I. Perspective management analysis in the system of formation of financial results of the organization / Z.I. Azieva, A.A. Adamenko, A.E. Mkrtychan // Economy and Entrepreneurship. - № 1-1 (66-1). - 2016. - p.774-777.
5. Polonskaya O.P. The formation and use of profit in a commercial organization / OP Polonskaya, E.G. Zlobova, V.N. Junik // In collection: Economics and Societies in the Conditions of Modernization. Materials of the international scientific-practical conference. - 2017. - p. 43-52.
6. Popova D.R. Features of recognition and assessment of the income of the organization in accordance with IFRS / D.R. Popova, O.P. Polonskaya // In the collection: New realities in the innovative development of economic thought. Collection of scientific articles on the results of the V International Scientific Practical Conference. - 2017. - p. 90-93.
7. Khorolskaya T.E. The use of a system of indicators of the effectiveness of the economic entity according to the financial statements / T.E. Khorolskaya, A.A. Adamenko, T.Sh. Ananikov // Bulletin of the Academy of Knowledge. - 2018. - № 6 (29). - S. 10-14.
Я.В. Бабаян - преподаватель кафедры МиМП, Южный институт менеджмента ([email protected], 89183588232);
Y. V. Babayan - lecturer Mimp Southern Institute of management.
ОСОБЕННОСТИ ИНСТИТУЦИОНАЛЬНОЙ СТРУКТУРЫ ОКАЗАНИЯ ГОСУДАРСТВЕННЫХ УСЛУГ THE PECULIARITIES OF THE INSTITUTIONAL STRUCTURE OF PROVISION PUBLIC SERVICE
Аннотация. В статье предпринята попытка методологического подхода к функциям субъектов, задействованных в системе оказания государственных услуг, данный вид базируется на тенденции субсидиарное™. В этом случае государство играет роль координатора или модератора совместного диалога, чем организатора и
производителя общественных услуг. Соответственно изменяются и задачи субъектов, взаимодействующих при оказании государственных услуг. Если в бюрократической структуре потребители фактически не участвуют в процесс оказания услуг, отданных на откуп законодательной и исполнительной власти, то даже по сравнению с менеджеристской структуре роль субъектов меняется. Если в менеджеризме значительно расширялись функции частного сектора, то в координационной структуре сами потребители определяют объемы и список государственных услуг. Если рассматривать экономическую сторону этой концепции, то решение всех проблем будет брать на себя та сторона, которая более результативно с точки зрения общественных издержек и эффективности может это делать. В этой концепции государство меняет свою природу от государства бюрократической модели к «государству координирующему». В этой ситуации формируемая инфраструктура будет носить характер коллективного блага для остальных.
Annotation. The article attempts to methodological approach to function-pits actors involved in the system of public services, this type is based on the subsidiarity trends. In this case, the state plays the role of coordinate-nator or moderator of a joint dialogue than the organizer and producer obschest-governmental services. Accordingly, changes and challenges of subjects interacting in the provision of public services. If the bureaucratic structure of consumers Fact cally do not participate in the process of providing services farmed out to the legislative and executive power IC, even in comparison with the structure of the role of the subjects menedzheristskoy changes. If managerialism significantly expanded private-sector function, the coordination structure of the consumers themselves define the scope and the list of state services. If we consider the economic aspect of this concept, the solution to all problems is to take on the side that more effectively in terms of social costs and efficiency can do it. In this conception, the state changes its nature from state bureaucratic model to a "coordinating state." In this situation, formed the infrastructure will be in the nature of the collective good of others.
Ключевые слова: совокупность институтов, классическая бюрократия, концепции, инфраструктура, государство.
Keywords: a set of institutions, bureaucracy classic, concepts, infrastructure, of the state.
Эффективность оказания государственных услуг определяется степенью развития институциональной структуры оказания.
Понятие «институциональная структура» достаточно редкое. Чаще авторы оперируют понятием «институциональная среда», в которую включают основные социальные, политические и правовые нормы, формирующие главные условия восоказания материальных благ и услуг.
Если институциональная среда формирует условия для устойчивого процесса восоказания, то под институциональной структурой следует понимать сконструированную совокупность институтов, обеспечивающих непрерывное взаимодействие субъектов в процессе оказания, распределения, обмена и потребления материальных благ. В сфере государственных услуг можно выделить следующие виды институциональных структур: бюрократический, менеджеристский и вид социальной координации[2].
В теоретических исследованиях авторы выделяют следующие компоненты институциональной структуры государственных услуг:
1. Базовые функции субъектов, взаимодействующих в процессе оказания государственных
услуг.
2. Модель поведения людей в процессе оказания государственных услуг.
3. Механизм формализации и централизации принятия решений при производстве услуг на различных уровнях.
4. Совокупность институтов, характеризующих содержание институциональной структуры государственных услуг.
Бюрократический вид институциональной структуры представляет, с точки зрения процесса принятия решений, теорию социального интереса и идеальной модели политико-экономического кругооборота, предполагающей открытость и совершенство информации при взаимодействии субъектов в сфере государственных услуг. Известно, что в отличие от частных благ, государственные услуги, являются общественными благами, финансируемыми из государственного бюджета, они выступаю источником общественного потребления. В этой связи их потребители либо выступают как пассивные участники взаимодействия, если не могут определять перечень данных услуг, а также влиять на их качество, либо обладают инструментами воздействия на качество и количество производимых услуг. Последнее обусловлено тем, что потребители одновременно являются налогоплательщиками, финансирующими производство общественных благ, и избирателями, выбирающими своих представителей, которым делегируется право принятия решений об объеме и структуре оказания государственных услуг. Это является основанием для функционирования механизмов воздействия на процесс оказания государственных услуг.
Классическая бюрократия формируется на основе формализованных иерархических структур управления и правил, в которых конкретно отдаваемые и реализуемые команды исполняются в соответствии с инструкциями в пределах компетенции. Условием для осуществления бюрократических систем - это господство формальных правил, не позволяющих произвольного их толкования.
В этой связи бюрократические структуры и процессы их организации имеют всеобщее значение. С точки
зрения эффективности такие организации отличаются ясными и однозначными целями и задачами, разделением труда и ответственности. Руководители учреждений несут ответственность за формальную и содержательную исполнительность. Благодаря действию формальных структур, процессов и правил осуществляется реализация поставленных целей.
Менеджеристский вид оказания государственных услуг имеют противоположный характер по указанным ранее четырем параметрам. Здесь, речь идет об ином содержании функций субъектов взаимодействия. В первую очередь усиливается роль потребителей государственных услуг и в части контроля за соблюдением соглашений о финансировании их оказания. В условиях менеджеристской организации существенно большая роль придается не процессу, а общественно значимому эффекту в деятельности исполнительных структур власти. Это изменяет сущность как модели управления, который сопровождается сокращением объема трансакций в общественной системе, так и модели мотивации исполнителей. Характерной чертой менеджеристской организаци становится отказ от бюрократизма в оказании госуслуг (с которым ассоциируется формализм, некомпетентность, бездушие, раздутые штаты, т.е. то, что составляет оборотную сторону «идеальной бюрократической модели»). Более того, происходит трансформация институтов, основанных на доверии к чиновникам, к институтам, позволяющим придать прозрачность и подотчетность их деятельности и, как следствие, роста эффективности использования общественных ресурсов. При этом контролировать деятельность могут как отдельные потребители, так и предпринимательские ассоциации и политические партии. В отличии от бюрократической организации, институциональной структуры в менеджеристской модели выступают активным субъектом в системе взаимодей-ствия[1].
По иному выглядит и поведенческая модель исполнителей, лежащая в основе менеджеристского вида оказания государственных услуг. В отличие от бюрократической модели, последний вид формируется на поведенческой модели рационального служащего, преследующего собственную выгоду, а не следующего интересам потербителя. При этом он функционирует в условиях несовершенной информации, и может при оказании госуслуг, исполняя обязанности агента, вести себя оппортунистически по отношению к непосредственному потребителю, следуя личному интересу. В этой связи значимым является решение проблемы оптимального договора, минимизирующего затраты общественных ресурсов и фиксирующем конкретный результат работы чиновников. Это делает актуальным такую проблему, как выявление сущности понятий «затраты» и «результат» применительно к потребителям[3].
Способом решения данной проблемы с точки зрения снижения затрат при менеджеристской организации государственных услуг является сокращение формализации в процессах и децентрализация выбора решений. Сокращение формализации означает предоставление большей автономии менеджерам среднего и высшего звена общественного сектора для повышения оперативности и гибкости в работе управляемых ими организаций и структур, прежде всего в сфере управления финансами. Объем которых существенно уменьшается. Государство при этом из постоянно наращивающего свои расходы, становиться «государством компактным», оптимально использующим ограниченные ресурсы.
Необходимым условием такой трансформации является передача полномочий на оперативный уровень и изменение системы контроля. Важно перейти от контроля процессов к контролю конечных результатов. При данном типе не имеет принципиального значения, как достигается общественно значимый результат. При этом механизмом снижения издержек становится конкуренция исполнителей за бюджетные средства. Тем самым управление теряет свою специфику, присущую для бюрократического типа, и возможно применение частного инструментария в работе структур государственного сектора.
Что же касается еще одной институциональной структуры в сфере оказания государственных услуг - социальной координации, то она хотя и по многим характеристикам близка к менеджеристскому виду, имеет ряд элементов, позволяющих рассматривать ее как альтернативную. Это, прежде всего, относится к двум составляющим: особенностей механизма взаимодействия субъектов в данной системе и модели принятия решений.
С точки зрения методологического подхода к функциям субъектов, задействованных в системе оказания государственных услуг, данный вид базируется на тенденции субсидиарности. В этом случае государство играет роль координатора или модератора совместного диалога, чем организатора и производителя общественных услуг. Соответственно изменяются и задачи субъектов, взаимодействующих при оказании государственных услуг. Если в бюрократической структуре потребители фактически не участвуют в процесс оказания услуг, отданных на откуп законодательной и исполнительной власти, то даже по сравнению с менеджеристской структуре роль субъектов меняется. Если в менеджеризме значительно расширялись функции частного сектора, то в координационной структуре сами потребители определяют объемы и список государственных услуг. Если рассматривать экономическую сторону этой концепции, то решение всех проблем будет брать на себя та сторона, которая более результативно с точки зрения общественных издержек и эффективности может это делать. В этой концепции государство меняет свою природу от государства бюрократической модели к «государству координирующему». Ключевая его функция, это обеспечение не только фундаментальных правил взаимоотношений, но и решение инфраструктурных задач, что проявляется наглядно в системе государственно частного партнерства. В этой ситуации формируемая инфраструктура будет носить характер коллективного блага для остальных. В такой системе усиливается степень децентрализации общественных функций, возрастает роль местных сообществ, меняется структура оказания услуг в общественном секторе, поскольку снижается доля государственного влияния
и возрастает присутствие добровольной работы. Соответственно меняется и договорная концепция сторон. Если в бюрократической структуре государство является патерналистским, доминирующим субъектом, то в данной модели оно является равноправным среди других участников. В этой связи еще более возрастает его сущность как организатора системы услуг, действующего по рыночным принципам, а не стоящего в монопольном положении. В данной модели еще более усиливается степень разграничения функций в процессе оказания государственных услуг. Оказание, финансирование и контроль государственных услуг может осуществляться различными субъектами, хотя в конечном счете ответственность ложиться на государство.
Также меняется и модель принятия решений в сфере оказания государственных услуг. Она уже не навязанная, не закреплена жесткими формальными нормами, является более открытой, с широким публичным обсуждением многих сторон в сфере получения общественных благ (в том числе с использованием прямой демократии). Типичной чертой в системе данной концепции являются методы преодоления проблем и конфликтов, при которых между участниками осуществляются многосторонние отношения за счет совместных договоренностей и кооперации[5].
В современных условиях, в результате реформ в ряде экономически развитых стран произошла трансформация институциональной структуры бюрократического вида в систему менеджеристского вида с последующим переходом к координационному типу оказания государственных услуг.
Сравнение указанных институциональных структур представлены в таблице 1. Как отмечалось в координационной структуре сами потребители определяют объемы и список государственных услуг, что проявляется наглядно в системе государственно частного партнерства. В этой ситуации формируемая инфраструктура будет носить характер коллективного блага для остальных. Рассмотрим это подробней.
Таблица 1- Основные элементы трансформации институциональной структуры оказания государственных услуг
Элементы институциональной трансформации Бюрократический вид государственных услуг Менеджеристский вид государственных услуг Координационный вид государственных услуг
Внутриорганизационный механизм мотивации чиновников Мотивация служения обществу, доверие, социальный статус и социальные гарантии в условиях конвейерного принципа продвижения Квази рыночный механизм, вознаграждение и продвижение за выполнение показателей достижения результатов Рост прозрачности в деятельности, по сути смешанный между двумя предыдущими (использование синтезирующего характера мотивации).
Принцип финансирования Сметное финансирование (затраты) Программно-целевое (результаты) Переговорный (результаты)
Объект контроля Процессы и затраты Результаты Конечные наблюдаемые
Характер оценки Ex post (проверка правильности исполнения инструкций) Ex ante (оценка проектов на стадии финансирования), ex post (оценка результатов) Ex ante (оценка проектов на стадии обсуждения), ex post (обсуждение результатов )
Критерии результативности Достижение результатов в рамках отведенного бюджета Достижение запланированных показателей результативности Рост общественной ценности (Public Values)
Принцип оценки результатов Юридический: Законность действий и правильность исполнения инструкций Экономический: Эффективность (соотношение затрат и результатов) и результативность (достижение результатов при оптимальных затратах) Экономический и Политологический (достижение целей социума)
В современных условиях экономический рост и устойчивые темпы развития регионов, достижение стратегических целей государства невозможны без прочного сотрудничества федеральных, региональных и муниципальных органов власти с представителями частного предпринимательства^]. Государство по-прежнему оставляет за собой ведущую роль в обеспечении условий для развития, но в этот раз, чтобы добиться успеха, ему необходимы контрактные отношения с бизнесом и гражданскими институтами. Признанной во всем мире формой таких отношений выступает государственно-частное партнерство(ГЧП).
По данным федеральной статистической службы, в России действует около 350 проектов по развитию ГЧП. Это очень небольшая цифра по масштабам России. По оценкам Ассоциации менеджеров РФ возможности российского рынка ГЧП составляют 6 трлн. руб. что дает возможность увеличить количество проектов до 1600 при средней стоимости проекта в 15 млрд. руб. По мнению специалистов, причина небольшого числа проектов в России - это ограниченность действующего российского законодательства ГЧП.
Зарубежные исследователи ГЧП выделяют несколько концептуальных подходов. Они в первую очередь обратили внимание на роль и место ГЧП в рыночной экономике[3]:
- ГЧП в их понимании, это различные формы сотрудничества бизнеса и государства, включая корпоративную социальную ответственность, благотворительность, и т.д.
- ГЧП как институциональная структура и средство нового государственного управления. В рамках этого концептуального подхода ГЧП выступает как инструмент государственного управления и альтернатива приватизации важных, с точки зрения стратегического развития объектов государственной собственности. В этих исследованиях акцент делается формирование эффективных организационных схем и способов финансирования проектов ГЧП.
- ГЧП как инструмент национального, международного, регионального, городского и муниципального экономического и социального развития, и преодоления экономического кризиса.
Институт ГЧП - структурный элемент современной рыночной экономики. Он представляет совокупность норм права (законодательство о ГЧП всех уровней), определяющие приоритетные направления, формы и модели функционирования ГЧП, регулирующие поведение государства, бизнеса и других участников соглашений, практику применения законов, неформальные процедуры и правила, которые формируют цели у взаимодействующих сторон, устраняют риски, помогают реализовать права и защитить в ходе реализации контрактов. В основе институтов ГЧП лежит эффективное законодательство.
В специальной литературе в основном используют понятие «институциональный потенциал ГЧП». Это делается для того, чтобы обозначить наиболее существенные элементы институтов ГЧП, определяющие их эффективность. Он формируется из следующих элементов: рамки институтов ГЧП, включающие в себя, круг участников и распределение между ними прав и рисков; его организационно-правовую форму; перечень допустимых правил взаимодействия бизнеса и власти в рамках ГЧП, механизмы реализации проектов и заключения концессий; способы устранения конфликтов и защиты прав основных партнеров. Обычно считается, что институциональный потенциал тем значительней, чем качественнее проработаны в законодательстве данные элементы.
В России нет специального законодательства комплексно регулирующего отношения между субъектами в рамках ГЧП. Среди форм ГЧП законодательством РФ определена только концессия. Уже действует закон от 21 июля 2005 года №115-ФЗ «О концессионных соглашениях». В настоящее время идет подготовка федерального закона о ГЧП.
По мнению экспертов отсутствие федерального законодательства о ГЧП определяется несколькими причинами:
- нацеленность на минимизацию сферы вмешательства государства в экономическое развитие в ходе рыночных реформ;
- наличием неравномерности развития социально-экономических, институциональных и культурных систем между регионами;
- желание обеспечить развитие институтов ГЧП максимально отвечающих потребностям и пожеланиям региональных властей и бизнеса.
В действительности обусловленность региональных отличий в формировании институтов ГЧП носит объективный характер. Дифференциация территорий РФ по разнообразию ресурсов, уровню экономического состояния и развития институтов (включая специфику правящих элит и традиции), по общественным характеристикам и культурным укладам жизни очень велика. На территории страны находятся мегаполисы, слаборазвитые локалитеты и «аграрные регионы» ревностно охраняющие методы авторитарного управления экономикой. Это объективно порождает различия в содержании ГЧП и уровне циклических колебаний институтов, несовпадение во взглядах на роли и функции ГЧП в пространственной экономике, в степени восприятия соглашений ГЧП и различий в процессе реализации ГЧП проектов.
Пробел в федеральном законодательстве, относительно регулирования отношений между участниками ГЧП, вызывает вопросы: Как может быть учтена неравномерность регионального развития в законодательстве о ГЧП? Допустимо ли разночтение в понимании институтов ГЧП в местных законах? Способны ли субъекты сами
определять область применения ГЧП? Кто уполномочен принимать решение о финансировании ГЧП, и по каким каналам должны распределяться финансовые ресурсы и т.д[6].
Разночтения в трактовке ГЧП и отсутствие достоверной информации о количестве и формах ГЧП остаются существенной проблемой в регионах. По данным статистики законы о ГЧП приняты только в 63 субъектах федерации ( таблица 2).
Так если за 2006-2014 годы принято только 15 законов, то в 2015 году - 23, в 2016 году - 20, в первой половине 2017 - 6. Первые законы о ГЧП появились в Республике Мордовии и Санкт-Петербурге в 2012 году.
Эксперты в сфере ГЧП обратили внимание на то, что законотворчество в регионах имеет рад серьезных упущений. Среди них:
- нет единого понимания государственно-частного партнерства,
- не во всех документах продуманы организационные формы ГЧП,
Таблица 2- Наличие регионального законодательства о ГЧП в субъектах РФ (2017г)
Уровень развития регио- Количество субъектов в округе Количество субъектов, принявших закон о ГЧП Доля субъектов, принявших закон о ГЧП
ЦФО 18 9 50%
СЗФО 11 11 100%
ЮФО 6 6 100%
СКФО 7 6 86%
ПФО 14 11 79%
УФО 6 5 83%
СФО 12 11 92%
ДВФО 9 4 44%
Всего в РФ 83 63 75,9%
- нет механизма разграничения ГЧП от других соглашений с участием государственных контрактов, прежде всего, от государственных соглашениях, присутствующих в документах о государственных закупках.
- нет системы привлечения инвестиционных ресурсов ГЧП;
- зарубежные и российские инвесторы не доверяют региональным нормативным документам, принятие которых не согласовывалось с федеральными законами.
Из этого следует, что законодательство в регионах без учета федерального регулирования партнерства не отвечает институциональным условиям развития ГЧП. С другой стороны при разработке федеральных правовых документов должны учитываться все наработки и положительные моменты, которые есть в современных региональных законодательствах о ГЧП. Также следует учесть дифференциацию российских регионов.
С этой целью была изучена и обобщена информация об уровне развития ГЧП и состояние институтов ГЧП в Южном федеральном округе.
Анализ информации показал, что ГЧП крайне неоднозначно формируются в регионах, входящих в состав ЮФО. Если учитывать общее число проектов, лидерами являются Ростовская область (29 проектов), Краснодарский край (16 проектов), Ставропольский край (14 проектов).
Однако, если пристально ознакомиться с содержанием проектов, большую часть их только с высокой долей условности можно считать ГЧП. Существенное число проектов - это разработки в сфере инфраструктуры, полностью финансируемые из федерального и регионального бюджетов. Много среди них соглашений о социально-экономическом сотрудничестве и т.д. Эти проекты мы будем называть квази-ГЧП.
Анализ структуры проектов показывает, что лидерами в развитии именно ГЧП являются совсем другие регионы - Ростовская область и Краснодарский край. И наоборот, в регионах в которых преобладают квази- ГЧП проекты развитие полноценных ГЧП тормозится.
Так одним из лидеров в сфере реализации квази-ГЧП проектов является Волгоградская область. По данным Администрации Волгоградской области в 2016 году было заключено 34 проекта о социально-экономическом сотрудничестве между Администрацией и крупными собственниками, работающими в базовых отраслях региона - в машиностроение. В рамках данных соглашений Администрация берет на себя обязательства по развитию тяжелой промышленности, в пределах своих полномочий представлять и реализовывать интересы этих компаний в федеральных органах государственной власти, обеспечивать всемерную поддержку инвестиционных программ
собственников. Промышленные компании, в свою очередь, обязуются развивать свой бизнес с учетом соблюдения всех социальных гарантий своих работников, их детей, пенсионеров - бывших работников предприятий, принимать участие в социально-экономическом развитии области.
Эти квази-ГЧП предполагают долевое участие в реализации государственных проектов и социальных программ на территории области; ремонт и модернизацию материально-технической базы учреждений образования, здравоохранения и культуры; благотворительное обеспечение малоимущих слоев населения; обеспечение социальной защищенности работников и пенсионеров промышленных компаний и членов их семей; благоустройство городской территории, строительство и ремонт объектов инфраструктуры.
Ярким примером такого рода квази-ГЧП является соглашение, подписанное между Администрацией Волгоградской области и АО «Южный Союз предпринимателей» о социально-экономическом сотрудничестве на 2017 год. Соглашение между сторонами подписывается уже в восьмой раз.
Наличие в Волгоградской области практик «квази-ГЧП» в форме соглашений о социально-экономическом сотрудничестве между органами власти и бизнес-единицами оказывает противоречивое воздействие на развитие государственно-частного партнерства в региональной экономике. С одной стороны, их наличие свидетельствует о том, что тесное взаимодействие с региональными и местными органами власти давно стало нормой ведения предпринимательской деятельности для собственников и менеджеров бизнес-единиц. С другой стороны, возникает вопрос о том, на достижение каких целей ориентировано это сотрудничество. Содержание соглашений о социально-экономическом сотрудничестве показывает, что, несмотря на наличие в них инвестиционной составляющей, в целом они ориентированы на использование ресурсов бизнеса при реализации социальных проектов и поддержании социально-экономической стабильности территории. Таким образом, сложившиеся практики стимулируют вложение средств не в инвестиционные проекты, связанные с проведением НИОКР и интенсивным использованием технологических и организационных инноваций, а в установление и поддержание лояльных отношений с региональными и местными властными структурами посредством финансирования социальных программ. В результате эти практики затрачивают ресурсы бизнеса и снижают их заинтересованность в ГЧП, изначально ориентированных на реализацию инвестиционных проектов и стимулирование инновационной деятельности.
Не равномерная активность регионов в развитии ГЧП ведет и к серьезным различиям в уровне развития регионального законодательства в сфере ГЧП. В двух регионах в Республике Адыгея и Ставропольском крае отсутствует специальное законодательство о ГЧП. Это однако не мешает Республике Адыгея быть в числе лидеров по реализации квази-ГЧП, а в Ставропольском крае, наиболее успешно развиваются ГЧП проекты.
Для того, чтобы как-то нейтрализовать сложившееся противоречие были проанализированы:
- дата принятия закона;
Анализ показал, что высоким институциональным потенциалом обладают законы, которые принимались в 2016 и 2017 гг. Они создавались с учетом опыта различных регионов и с привлечением зарубежных экспертов и специалистов Внешэкономбанка (Краснодарский край).
- степень законодательной активности (в качестве показателя было выбрано количество принятых подзаконных актов).
Об уровне законодательной активности (в среднем 1 -2 правовых акта за период с 2006 по 2017 гг., максимум - 4). Это свидетельствует о том, что законодательство о ГЧП не очень востребовано в регионах. Для сравнения в Краснодарском крае за период с 2006 - 2017 гг. было принято более 30 правовых акта, затрагивающих те или иные формы ГЧП.
- сферы, для которых разрабатывались правовые акты и нормы, для чего они предназначались;
- был проведен опрос экспертов, которым было предложено на основании понятия «институциональный потенциал» оценить и определить степень развития регионального законодательства в сфере ГЧП.
Все эти данные объясняют отсутствие связи между наличием региональных законодательств и количества ГЧП, и показывают дифференциацию институционального потенциала.
Так эксперты в целом дали низкую оценку институционального потенциала в сфере ГЧП в ЮФО. По их мнению, наименее проработанными в региональном законодательстве оказались: параметры институтов ГЧП, завышенный перечень форм ГЧП, из которых далеко не все можно отнести к ГЧП; в законах отсутствуют механизмы подписания соглашений; не разработаны методы разрешения конфликтов и средства защиты и гарантии прав основных участников. Поэтому наивысшая оценка институционального потенциала ограничилась всего 3 баллами из пяти возможных. В современных условиях в России требуется принятие специального федерального законодательства о ГЧП. Оно должно дать официальное определение государственно-частного партнерства, перечислить его основные принципы, формы и механизмы, обеспечить необходимые гарантии инвесторам, разработать формы дополнительной государственной поддержки ГЧП проектов. Все это создаст институциональную среду для комплексного развития ГЧП не только на федеральном, но и на региональном и местном уровнях. Это позволит применять современные, положительно зарекомендовавшие себя в зарубежных странах нормы партнерства, устранить большинство экономических и правовых рисков в сфере ГЧП.
Используемые в России и за рубежом определения частно-государственного партнерства, несмотря на их многообразие, едины в трактовке предмета таких отношений - это совместная организация оказания услуг,
имеющая высокую социальную значимость.
В статье отмечаются только те рамки частно-государственного партнерства, где взаимоотношения частного инвестора и государства складываются по поводу оказания услуг, ответственность за производство которых в нужном объеме и уровня качества лежит в конечном счете на государстве. Этим параметрам полностью соответствуют так называемые социальные услуги. В силу отсутствия конкуренции в потреблении таких услуг, их оказание не вызывает интерес частного сектора: экономическая нецелесообразность взимания платы за потребление социальных услуг лишает частный сектор рыночных стимулов.
Сущность капиталоемких объектов государственной собственности, лишенных рыночных стимулов, является наглядным примером социального блага, производство которого может представлять интерес только для государства.
Взаимоотношения государства и частного инвестора по поводу совместной организации оказания социальных услуг с использованием актива, собственником которого является государство, представляют собой отношения агента-принципала со свойственным им характером неблагоприятного отбора.
Неравноправный характер этих взаимоотношений обусловлен несовпадением целей и интересов сторон частно-государственного партнерства. В соответствующем соглашении относительно организации оказания социальных услуг от имени частного партнера будет выступать государство, являясь единственной заинтересованной стороной.
Следует подчеркнуть, что конкретные цели индивидов, состоящих в структуре как государства, так и фирмы, также могут отличаться от целей самих организаций. Это несовпадение интересов создает условия для внутрифирменного оппортунистического настроения. Здесь следует рассчитывать на то, что между субъектами (государство и фирма) будет реализована система ограничений и противовесов и посредством соответствующей системы санкций.
В случае неоправданного вмешательства государства в сферу интересов частного инвестора, помимо заработной платы, возможен прирост капитальной стоимости, используемого в производстве блага - при условии, что этот прирост может быть конвертирован в дополнительный реальный доход.
Другими словами, при неоправданном вмешательстве государства вознаграждение агента зависит не только от его усилий, направленных на производство благ, но также от усилий, направленных на увеличение капитальной стоимости.
Возможность определять параметры доступа к активу других расширяет заинтересованность инвестора. Однако стимулы к наиболее долгосрочным инвестициям появляются при наличии у инвестора права на передачу двух вышеописанных прав. Реализация права на их отчуждение эквивалентна реализации правомочия на капитальную стоимость актива во времени, включая дисконтированный доход.
Таким образом, наделение агента правом на капитальную стоимость представляется реальным условием появления у агента долгосрочной мотивации к эффективному использованию активов.
Нам видится, что присущую агентским отношениям проблему неадекватного поведения может кардинально ограничить грамотное распределение правомочий между агентом и принципалом, связанных с использований капитальной стоимости актива.
Рост капитальной стоимости актива, являющимся источником дополнительной прибыли агента, необходимо рассматривать как побочный продукт, образующийся в ходе производства агентом основных услуг. Вместе с тем получаемый в процессе функционирования ГЧП побочный продукт будет рассматриваться в качестве дополнительного вознаграждения агента только в том случае, если этот продукт становится собственностью последнего. Данное обстоятельство нельзя считать утвержденным в том случае, когда актив не стал собственностью агента.
Источники:
1. Басенко В.П. Современные тенденции развития инновационного предпринимательства Экономика и предпринимательство. 2017. № 10-2 (87-2). С. 470-473.
2. Колосов, А.В. Институциональная экономика: Учебник и практикум для академического бакалавриата / А.В. Колосов. - Люберцы: Юрайт, 2016. - 384 с.
3. Лебедева, И.Н. Институциональная экономика: Учебник для бакалавров / И.Н. Лебедева, И.П. Николаева. - М.: Дашков и К, 2015. - 208 с.
4. Одинцова, М.И. Институциональная экономика: учебник для академического бакалавриата, перераб.и доп / М.И. Одинцова. - Люберцы: Юрайт, 2016. - 459 с.
5. Русановский, В.А. Институциональная экономика: Учебное пособие / Н.В. Манохина, В.А. Русановский, Н.И. Гвоздева, И.Э. Жадан; Под ред. Н.В. Манохина. - М.: НИЦ ИНФРА-М, 2013. - 240 с.
6. Сухарев, О.С. Институциональная экономика: Учебник и практикум / О.С. Сухарев. - Люберцы: Юрайт, 2016. - 501 с.
Sources:
1. Basenko V.P. Modern trends in the development of innovative entrepreneurship Economy and entrepreneurship. 2017. № 10-2 (87-2). Pp. 470-473.
2. Kolosov, A.V. Institutional Бсопош^: Textbook and Workshop for Аса(!ет1с Barealaureate / A.V. Kolosov - Lyubertsy: Yurayt, 2016. - 384 с.
3. Lebedeva, I.N. Institutional Economics: A Textbook for Ba^elor / I.N. Lebedeva, I.P. Nikolaev. - M .: Dashkov and K,
2015. - 208 c.
4. Odintsova, M.I. Institutional Economics: a textbook for academic undergraduate, revised and extra / M.I. Odintsov. -Lyubertsy: Yurayt, 2016. - 459 c.
5. Rusanovsky, V.A. Institutional Economics: Study Guide / N.V. Manokhin, V.A. Rusanovsky, N.I. Gvozdeva, I.E. Zhadan; Ed. N.V. Manokhin. - M .: SIC INFRA-M, 2013. - 240 p.
6. Sukharev, OS Institutional Economics: Textbook and Workshop / O.S. Sukharev
В.П.Басенко - доцент кафедры МиМП,к.э.н., Южный институт менеджмента, ([email protected], 89615825594),
V. P. Basenko - Associate Professor of Mimp,Ph. D. Southern Institute of management;
Т.Л. Оганесян - канд.экон.наук, доцент кафедры государственного и муниципального управ-ления([email protected], 89615825594),
T.L. Oganesyan - Candidate of Economic Science, associate professor of economics Кубанский государственный политехнический университет The senior lecturer of chair of state and municipal management Kuban state technological University.
РОЛЬ МАЛОГО ПРЕДПРИНИМАТЕЛЬСТВА В ПОВЫШЕНИИ УСТОЙЧИВОСТИ РЕГИОНАЛЬНОЙ ЭКОНОМИКИ THE ROLE OF SMALL BUSINESS IN IMPROVING THE STABILITY OF REGIONAL Е1^ОМ1К1
Аннотация. В статье анализируется малое предпринимательство, которое нельзя рассматривать изолированно от всего социально-экономического комплекса края. В данной статье малое предпринимательство рассматривается как наиболее эффективный инструмент не только, и не столько для подъема экономики Краснодарского края, а как инструмент инновационного вектора социально-экономической политики в крае.Речь идет о создании на территории Южного Федерального округа региона с мощными кластерами, опирающимися на биосферные, природно-климатические и географические особенности Краснодарского края, его уникальность. Благодаря своему положению край может и должен сконцентрировать на своей территории ядра мощных промышленных, аграрных, туристических и лечебно-оздоровительных кластеров. Инновационная стратегия развития Краснодарского края обеспечит системный приток в край ресурсов как из других регионов Российской Федерации, так и из мирового хозяйства.
Annotation. The article analyzes small business, which can not be considered in isolation from the entire socio-economic complex of the region. In this article small business is considered as the most effective tool not only, and not so much for economic recovery of Krasnodar region, and as the tool of an innovative vector of social and economic policy in the region. It is a question of creation in the territory of the southern Federal district of the region with the powerful clusters relying on biosphere, climatic and geographical features of Krasnodar Krai, its uniqueness. Due to its position, the region can and should concentrate on its territory the core of powerful industrial, agricultural, tourism and health clusters. The innovative development strategy of the Krasnodar region will provide a systematic flow of resources to the region from other regions of the Russian Federation and from the world economy.
Ключевые слова: предпринимательство, экономика, анализ, импортозамещение, прогноз.
Key words: entrepreneurship, economy, analysis, import substitution, forecast.
Развитие малых и средних предприятий и повышение их значения для экономики Краснодарского края является важным элементом в эффективном накоплении ресурсного потенциала региона.
Задачей малого предпринимательства в Краснодарском крае является участие в формировании условий для реализации приоритетных национальных проектов, улучшении инвестиционной привлекательности региона, в повышении капитализации ресурсов Краснодарского края, их совокупной отдачи, в увеличении доли малого предпринимательства в валовом региональном продукте края и в ВВП страны.
Малое предпринимательство нельзя рассматривать изолированно от всего социально-экономического комплекса края. В данной Концепции малое предпринимательство рассматривается как наиболее эффективный инструмент не только, и не столько для подъема экономики Краснодарского края, а как инструмент инновационного вектора социально-экономической политики в крае.
Речь идет о создании на территории Южного Федерального округа региона с мощными кластерами, опирающимися на биосферные, природно-климатические и географические особенности Краснодарского края, его уникальность. Благодаря своему положению край может и должен сконцентрировать на своей территории ядра мощных промышленных, аграрных, туристических и лечебно-оздоровительных кластеров. Инновационная стратегия развития Краснодарского края обеспечит системный приток в край ресурсов как из других регионов Российской Федерации, так и из мирового хозяйства.
Исключительно уникальное наличие биосферных, географических, социально-экономических, политических условий на территории края и высокая плотность населения при многообразии хозяйственных укладов требует тща-
