CC BY
28
ВЕСТН. МОСК. УН-ТА. СЕР. 7. ФИЛОСОФИЯ. 2007. № 2
СОЦИАЛЬНАЯ ФИЛОСОФИЯ
О.А. Сергеева, Г.В. Платонов
ОСОБЕННОСТИ ХОЗЯЙСТВЕННО-ЭКОНОМИЧЕСКОЙ
ДЕЯТЕЛЬНОСТИ И МЕНТАЛИТЕТ НАРОДА
При всем многообразии экономических теорий постепенно наступает понимание, что экономика не является той сферой человеческого бытия, где можно абстрагироваться от социокультурных факторов. Современная экономическая мысль приходит к осознанию главной ошибки классической политической экономии, что личность (индивид) и человечество не связаны напрямую, и между ними существует целая череда систем: этнос — нация — конкретная цивилизация. С.Ю. Витте в начале века высказал мысль, близкую цивилизационному подходу в общест-вознании. Недостатки классической политической экономии он видел в отсутствии внимания к социокультурной сфере бытия человека, в невнимании к тому, «что между человеком и человечеством существует еще особая... единица... Эта единица представляет собой нечто органически целое, связанное верою, отдельностью территории, кровью, языком, литературой и народным творчеством, нравами и обычаями, государственными началами и учреждениями, инстинктом самосохранения, стремлением к независимости и прогрессу и проч. Единства эти не выдуманы людской фантазией или кризисом, а сложены исторически самой природою и законами общежития»1.
В первой половине XX в. Н.Д. Кондратьев — автор теории длинных волн2, разработавший идею малых, средних и длинных циклов развития экономики, уделял большое внимание анализу общества, влиянию неэкономических факторов на его статику и динамику. Вслед за Витте он подчеркивал, что классиков экономической науки интересовали объективные результаты взаимодействия хозяйствующих лиц, но не интересовали индивидуально-психологическая сторона экономических явлений, психические переживания и мотивы поведения хозяйствующих лиц, они не анализировали структуру индивидуально-психических мотивов хозяйственного поведения, оценок и т.д.3 Это вполне понятно, так как количество населения, характер техники и технологий, знания и умения людей, потребности и т.д. хотя и связаны с хозяйственными условиями и зависят от них, но не являются экономическими категориями, и на этом основании экономическая наука считает себя вправе от них абстрагироваться.
Для Кондратьева очевидно, что любая экономическая теория — «это всегда схематизация, стилизация действительности, результат некоторого упрощения ее». Любая экономическая теория разлагает действительность на возможно более простые составные части, абстрагируется от ряда конкретных индивидуальных признаков изучаемых явлений, анализирует и рассматривает их в некоем предельном состоянии. Поэтому и теории, изучая один и тот же объект, отличаются между собой лишь типом схематизации и упрощения действительности, допустимой степенью абстракции, расстановкой акцентов, упоров на различные аспекты проблемы4. Увлекшись статикой, т.е. равновесием системы, возможным лишь при определенных условиях и выражающемся в определенных соотношениях элементов хозяйства, экономическая наука дает лишь один спектр информации о развитии обществ. Однако сравнительная простота экономических проблем применительно к условиям равновесия хозяйства позволяла, скорее всего, получить наибольшие и наиболее прочные научные результаты и, как казалось, обещала открыть путь к уяснению сложной конкретной экономической действительности. Но статический подход абстрагируется от реального мира экономической действительности, который находится в процессе постоянных изменений. Конкретный ход явлений в хозяйстве всегда осуществляется в определенных естественных и социальных условиях: как в условиях климата, почвы, флоры, фауны, техники, так и в условиях определенного политического строя, религии, права, морали, социальной стратификации. Сами элементы хозяйственной жизни не являются нейтральными друг к другу, независимыми один от другого, они представляют собой систему, которая, в свою очередь, существует в определенных естественных и социальных условиях и опирается на наличные в данный момент взаимосвязи между самыми различными элементами взаимопроникающих систем иного уровня. «Различные свойства элементов, слагающих совокупность, являются основанием особенностей и свойств самой совокупности... Будучи включены в состав совокупности, элементы могут испытывать воздействие со стороны последней и подвергаться той или иной, более или менее глубокой трансформа-ции»5.
В условиях децентрализованного хозяйственного строя связующим центральным звеном всех элементов народного хозяйства выступает рынок. От него тянутся нити во все сферы народного хозяйства, здесь встречаются спрос и предложение и формируется цена. Товарный рынок, рынок труда и капиталов и т.д. обнаруживают тенденцию к установлению равновесия (соответствия между ними). И это соответствие, несомненно, наступило бы, если бы не существовало внешних для системы сил экономического и
внеэкономического характера, оказывающих влияние на отдельные элементы. Это мешает установлению равновесия, так как неизбежно создается новое исходное положение для системы экономических элементов, отправляясь от которых система обнаруживает новые тенденции к равновесию, однако «пертурбирую-щие» силы действуют вновь. «В реальной действительности всегда имеет место борьба причин, которые порождают тенденции системы экономических элементов к равновесию, и причин, которые или нарушают эти тенденции, создавая новое исходное положение для возникновения новых тенденций к равновесию, или тормозят осуществление состояния равновесия»6. Среди таких причин автор выделяет статические, динамические и тормозящие. К динамическим причинам относится рост населения, к статическим — ценностно-нормативная система, они детерминируют поведение человека, в том числе и в хозяйственной деятельности, и т.д. Но главное здесь в том, что из-за чрезвычайной сложности сочетания всех существующих причин невозможно осуществление полного равновесия системы элементов народного хозяйства и неизбежно наличие тех или иных процессов в его изменении. Элементы, находящиеся в тесной связи с хозяйством и имеющие по своей природе динамичный характер, являются основными причинами нарушения равновесия в системе.
Начиная с мыслителей древнего мира исследователи стремились найти неизменный естественный порядок мироздания, подчиняющийся естественным законам. Поэтому вполне понятно желание экономистов найти естественные законы общественно-экономического порядка, но очень трудно признать, что в развивающейся системе с постоянно изменяющейся системой детерминаций и характером их взаимосвязей постоянно изменяется и характер самих изменений системы. Общества — динамические системы с изменяющейся численностью населения, с наличием различных совокупностей разного порядка: классов, социальных, религиозных, профессиональных, научных, политических групп — отличаются размерами, устойчивостью, длительностью своего существования и т.д. Экономическая система не может существовать вне системы «человек—общество», где человек — ключевой элемент общественной совокупности. Кондратьев говорит о двойственной природе человека и о влиянии этой природы на общество и наоборот. Поэтому не случайно экономист начинает изложение своей экономической теории с анализа общества, материальной и психической сторон жизнедеятельности человека, которые непосредственно связаны, обращает внимание на роль коллективно-психических явлений, идей и даже языка. Мы не поймем, какова роль динамических, статических и тормозящих причин функционирования и динамики системы хозяйственно-
экономической деятельности без учета взаимосвязи коллективно-психического и индивидуально-психического, идеологии и коллективно-психического, без осознания того, что вещи относятся не только к материальной сфере жизнедеятельности, но и выполняют определенные социальные функции, являются показателем статуса, без анализа морфологии общества через организации, институты, группы мнимые и реальные и их первичные и вторичные совокупности, без принятия того, что человек приходит в общество, как в сложившееся социальное пространство, и в этом пространстве место конкретного человека всегда имеет определенные координаты.
Основоположник цивилизационной концепции общественного развития Н.Я. Данилевский еще в XIX в. предсказал отставание отечественной промышленности от Запада и сформулировал его основную причину, которая, по его мнению, заключалась в ориентации начиная с Петровских времен российской элиты — дворянства на западноевропейскую культуру. Ее запросы лучше обслуживаются товарами, произведенными носителями иной культуры, в результате чего отечественный производитель потерял заказчика и вынужден был заниматься копированием, а копия, как известно, не может быть лучше оригинала. Та же участь постигла народное искусство (оно потеряло заказчика в лице элиты общества). В итоге традиции собственно отечественного производства утрачивались, что сказывалось на возможности его развития и совершенствования, в том числе в направлении создания новых эстетических форм и технологий7.
Директор института экономики РАН, академик РАН Л.И. Абалкин подчеркивает, что современные экономические теории должны быть органически включены в разработку качественно новой парадигмы знаний об обществе и его истории. Это означает признание того, что существующие экономические теории неспособны в сложившихся условиях объяснять текущие события и прогнозировать будущее. И как бы парадоксально это ни выглядело, известный экономист обращается к природе человека, биосоциальной по своему характеру, и вынужден признать, что социально-экономическая эволюция человеческого общества тесно связана с двойственной биосоциальной природой человека, которая в явной, а иногда и в скрытой форме «определяет противоречия как прошлой истории, так и угрозы завтрашнего дня». Под этим углом зрения он предлагает рассматривать проблемы многообразия форм организации социально-экономической жизни, связав их с механизмом передачи социальной памяти и с ее влиянием на выбор путей обновления общества. «История развития человечества представляет собой сложный поиск путей и механизмов закрепления социальных ценностей в форме писа-
ных и неписаных правил, законов, норм, угроз, наказаний»8. Исторически меняются формы регламентации: табу, религиозные нормы, современное законодательство, в том числе и международное, конституция и т.д. Но суть всего этого, вне зависимости от места и времени, сводится к одному — к упорядочиванию поведения с помощью социальных норм, выработанных обществом и его институтами. Именно нормы (моральные, правовые, религиозные и т.д.) выступают противовесом негативных сторон природы «биочеловека». Социокультурные структуры выступают системой сбалансирования, упорядочивания интересов внутри общества.
Экономисты, обществоведы, анализируя причины, по которым не сработали реформы 1990-х гг., все больше утверждаются в мысли, что экономическое бытие народа реформировали в отрыве от самого народа, вне учета менталитета, исторической памяти, мотивационной стороны деятельности. В реформах был сделан упор не на социокультурную традицию большей части населения, а на низменные биологические факторы — личную наживу и благополучие, невнимание к интересам других, обещания прийти к стандартам западной жизни через простой способ смены собственника средств производства. Модели преобразования экономики, показавшие неплохие результаты в других социокультурных средах, не дали желаемого итога. В этой связи не случайно наивысшие результаты в экономическом развитии на постсоветском пространстве в первое десятилетие преобразований принадлежат Белоруссии (Беларуси), осуществившей трансформацию, а не кардинальную смену принципов хозяйственно-экономической деятельности. Это государство имело наивысшие темпы экономического роста не только среди стран СНГ, но на 1997 г. у него были самые высокие в мире темпы роста ВВП по сравнению с 1990 г.9 В этот период Россия потеряла свое место в десятке мировых лидеров и заняла в 1997 г. тринадцатое место, позиционируя себя между Нидерландами (12) и Австралией (14)10.
Перевод страны с одной хозяйственно-экономической модели на другую объективно требовал формирования класса собственников. С точки зрения целесообразности текущего момента его необходимо было создать любой ценой, в том числе и закрыв глаза на законность действий формирующегося класса предпри-нимателей11. О том, правильно это или нет с точки зрения дальней перспективы — бескризисного развития государства, старались не задумываться. Парадоксальность исторического процесса заключается в следующем. Есть цель, которую желает достичь социум, средства ее достижения, есть результат и историческая память, крепнущая при всякой попытке ее искоренить. Если результат преобразований оказывается не таким, какой ожи-
дался, к какому стремились, общественное сознание обращается к исторической памяти и возрождает прошлое не во всем многообразии положительного и отрицательного опыта, а лишь те его фрагменты которые дороги, которые хотелось бы вернуть. В таких условиях маятник исторического процесса начинает движение в обратном направлении. Малый цикл Кондратьева не случайно равняется приблизительно шестидесяти годам — это время смены трех поколений. Время, когда идеи ушедших из жизни дедов и прадедов становятся дороги и значимы их внукам и правнукам, отвергающим идеалы своих отцов. До революции дети из обеспеченных, благополучных семей уходили в революционеры, финансировали большевиков, становились идеологами коммунизма. В перестройку и постперестроечное время многие дети партийных функционеров, глашатаев коммунистической идеологии и активных функционеров компартии СССР становились главными проводниками либеральных реформ в России, яркими сторонниками западного пути развития, основными критиками прежнего режима.
Доминирование в обществоведении, как и в общественном сознании, идеи поступательного прогрессивного развития, отказ от цикличности исторического процесса дают свои результаты. Общество почти каждый раз оказывается не готовым к смене цикла. В нем видят то злой рок, то торжество справедливости, но не хотят уяснить закономерности бытия: система, не сформировавшая эффективного механизма социокультурной трансляции, рвущая нить преемственности, обречена изменяться в режиме малых циклов. Чем короче традиция, тем легче начать новый цикл. Но при всей этой цикличности общецивилизационная основа сохраняется как некая матрица, как проформа бытия, и, выйдя из очередного витка революционных (кардинальных) преобразований, система воспроизведет прежние явления в несколько измененных форме и содержании, но при этом она сохранит конкретные функциональные и структурные характеристики данного явления. Россия как огромное евразийское государство, как социокультурный организм всегда существовала только в условиях сильной вертикальной властной структуры. Если сравнить принципы устроения государства до революционных преобразований и после, то кардинально меняется лишь форма, принцип же устроения сохраняется. Российское государство до революции, в советский период и сейчас принципиально меняло тип государственно-политического управления. Всегда шло утверждение новых символов, посредством которых осуществлялась легитимизация новых социальных институтов. Однако общий базовый принцип государственного устройства остается без изменений: 1) во всех случаях сохранялась сильная центральная власть (высокая степень влияния центра на периферию, центр выступал организатором и
координатором политической деятельности); 2) сохранялся характер взаимоотношений центра и периферии (распространение любых новых тенденций в политико-идеологической, хозяйственно-экономической сферах идет от центра к периферии, а не наоборот); 3) сохранилась монополия центра над доступом людей к получению культурного и социального статуса; 4) сохранялась система социальной иерархии, идущей от центра к периферии.
Преемственности социальных институтов страны нет, но есть преемственность их символического значения. В любых случаях трансформации общества сохранялось ценностно-смысловое ци-вилизационное ядро: справедливость как мировоззренческая установка оставалась основой для оценки происходящего и отношения к нему. Конечно, сам процесс преобразований на время разрушал прежнюю структуру, но со временем она восстанавливалась в своих базовых и функциональных характеристиках.
Поэтому глубоко ошибочными были идея дать людям возможность заработать первоначальный капитал любыми способами и предположение, что дальше логика развития капитализма возьмет свое и рынок заработает. В результате капиталы благополучно убежали и продолжают убегать на Запад (электронными средствами информации называется цифра, превышающая 150 млрд долл.), и никакой закон не даст их владельцам гарантии незыблемости нынешнего положения. Люди понимают, что ситуация в стране со временем может измениться и за получение исходных средств придется отчитаться и, возможно, лишиться их. Любые юридические гарантии здесь не сработают. Правовая норма, вступившая в противоречие с моралью, уязвима12, независимо от времени, она может быть пересмотрена под натиском общественного мнения, особенно в ситуации, где нет неоспоримых признаков улучшения жизни для большинства. Более медленный переход к частной собственности с прозрачной для общества схемой накопления средств был бы более эффективным, в том числе и с позиций исторической перспективы. То же самое относится и к легализации незаконных доходов. Да, отчасти они заработают в экономике страны, но это приведет к сильнейшей трансформации модели экономического поведения. Каждый будет стремиться создать Клондайк из своего рабочего места и как можно быстрее пройти этап собственного «первоначального» накопления, так как очень большие деньги неподсудны и это признано со стороны государства. Будет нанесен еще один удар по мировоззрению, ценностно-нормативной системе. И самое опасное не в том, что это усилит волну массовых экономических преступлений, особенно в сфере административного управления, контроля и правоохранительных органов, судебной системы и т.д., со стороны «тех, кто не сумел или не имел
возможности ухватить вовремя». Главную угрозу представляет то, что в общественном мировоззрении станет доминировать постулат: «очень большие деньги обладают самореабилитацией независимо от источника их происхождения», то, что изменится тип взаимоотношений людей: любой вид деятельности будет выражаться в финансовом эквиваленте. Это приведет к распаду в обществе горизонтальных и вертикальных связей неэкономического характера, следствием чего будет распад наличных общностей, прежде всего социокультурных, внеэкономических. Социум станет более хрупкой, более аморфной массой, что не исключает возникновения мощного адаптивного механизма в этнической, конфессиональной или в иной сфере, что принципиально может изменить ситуацию в стране.
Ссылка на латиноамериканский опыт легализации денег неприемлема для России, так как Латинская Америка относится к становящимся цивилизационным системам с формирующейся ценностно-нормативной установкой, которая всегда проходит через опробование различных вариантов. Базовые ценностно-нормативные принципы для нашей цивилизации давно определились. Справедливость является базовой категорией, ее нарушение всегда было чревато серьезными социальными потрясениями, которые могут проходить в форме как активного, так и пассивного протеста. Экономическим следствием подобных мировоззренческих изменений станет бесконечная череда переделов собственности. Во-первых, незаконность приобретения собственности (с позиций общественного сознания) облегчает процесс ее передела. Во-вторых, общество окажется сторонним наблюдателем передела собственности, давая возможность владеть ею сильнейшему на данный момент, ибо приоритета, с моральных позиций, не имеет ни один из собственников или претендентов.
Нельзя забывать, что борьба с социалистической политико-экономической моделью велась прежде всего под лозунгом борьбы за справедливость, снятие льгот для партноменклатуры, улучшения материального благополучия граждан страны. Именно с этим и связаны социальные ожидания. Итогом первого десятилетия преобразований стала массовая бедность и нищета, о чем свидетельствует количество людей, находящихся за чертой прожиточного минимума или чуть выше этой черты. Результаты реформирования хозяйственно-экономической модели общества не подтвердили ожиданий. Особенно хорошо это видно на фоне преобразования китайской экономики, изменений в уровнях жизни городского населения нашей страны и КНР. Любые реформы в России не могут игнорировать историческую память людей о бесплатном образовании, здравоохранении, дешевом жилье, транспорте, доступности дошкольных и летних оздорови-
тельных учреждений, бесплатных кружков и спортивных секций, об отсутствия массовой беспризорности.
Резкое сокращение рождаемости представителями определенного этноса есть отражение бесперспективности будущего для него, ответная реакция на оценку настоящего. Криминализация общества — тоже ярчайшая характеристика кризисности социальной системы13. Игнорировать эти показатели нельзя даже на фоне роста ВВП и доходов на душу населения по сравнению с предыдущим годом.
Менталитет, как и историческая память, играет важную роль в развитии хозяйственно-экономических процессов страны. У нас на протяжении многих лет сложилась определенная система ценностных ориентаций, в том числе отношение к труду и собственности, построенных на приоритете общих интересов (общины, коллектива, государства) над личностными. Это наряду с верностью идеалам — религиозным, коммунистическим и т.д., но всегда коллективным, составляло основу функционирования общества. Именно упор на эту социокультурную традицию позволял нашей стране при плохой материально-технической базе выйти победителем в экономическом, военном, научно-техническом соперничестве и противоборстве со странами доминирующей цивилизации. Опора на менталитет и традиционные ценности сыграла немаловажную роль в индустриализации страны, в победе в Великой Отечественной войне, в освоении космоса, в создании военного паритета с США. Между традиционной для России православной ценностно-нормативной системой и ценностно-нормативной системой коммунистического периода нет принципиальных расхождений, за исключением отношения к религии. Вторая система более общая, она не противоречила и основам мусульманской ценностно-нормативной системы14. Разрушить существующую ценностно-нормативную систему, снять имеющиеся социальные ограничения легче, чем утвердить новые и выработать механизм их трансляции, самовоспроизводства определенного типа поведения людей. Индивидуалистическое, порой чисто потребительское отношение (обещание западного уровня жизни при согласии населения на распад страны, передел собственности, смену идеологии, преобразование институтов власти, в том числе модели управления экономикой), параллельное разрушение традиционных ценностей, деформация культуры внесли свой вклад в масштабы современного кризиса российской экономики, основными проявлениями которого являются гигантский спад, разрушение инвестиционного потенциала страны, обнищание населения, падение международной роли государства.
Современная экономическая мысль приходит к пониманию, что российский кризис не является чисто экономическим, это
системный кризис. В литературе недостаточно хорошо проработаны те причины, которые во многом обусловили появление и закрепление негативных процессов. «В тени оказались глубинные и закономерные эволюционные связи, лежащие в основе экономического кризиса. Речь идет о нарушении исторической памяти и традиций российской культуры»15. Вместо целостной ценностно-нормативной системы была сформирована маргинальная система, когда человек руководствуется в своей экономической деятельности фрагментами ценностно-нормативных систем различных культур в зависимости от того, что конкретно ему выгодно в данной ситуации. Это делает субъекта экономической деятельности непредсказуемым и не способствует улучшению инвестиционного климата страны ни со стороны зарубежных, ни со стороны отечественных инвесторов. Закон производен от человеческой воли (людей, в чьей компетенции находится законодательная власть), он зависит от расстановки сил, которая в обществе с разрушенным или сильно деформированным культурным стержнем характеризуется постоянной текучестью, изменчивостью, вплоть до взаимоисключающих полюсов. Инвестиции капиталистических стран в коммунистический Китай и Вьетнам намного превышают инвестиции в демократическую Россию, потому что в этих странах рыночные реформы проведены без разрушения, с опорой на менталитет народа, его культуру и ценности. Поэтому и реформы там носят более гуманный и более предсказуемый характер. Там отход от коммунистической идеологии и замещение ее конфуцианством идет естественным путем и, более того, там не стремятся заменить традиционную систему ценностей западноевропейской, как это происходит в России. Нельзя забывать, что российская ментальность — результат длительной борьбы народа за свое существование, плод нашей истории. Россия — страна преимущественно континентальная, а не морская, к тому же не имеющая естественных природных барьеров для продвижения по ее территории, за исключением климатического. Здесь жизнь человека традиционно больше зависела от коллектива, чем от индивидуальных качеств конкретного человека, что более характерно для народов, образ жизни которых тесно связан с морем.
Россия — зона рискованного земледелия, поэтому не случайно так долго продержалось здесь общинное землепользование, трудно проходила столыпинская реформа, не показали своей эффективности частные фермерские хозяйства в постперестроечный период. Здесь трудно эффективно вести хозяйство в одиночку (то засуха и жара, то дожди и холод), без надындивидуальной поддержки в любой форме — общины, колхоза, государства. На большей территории страны устойчивой прибыли сельское хозяй-
ство (как товарное производство, а не как производство, рассчитанное на индивидуальное потребление) не дает. В любой момент производитель может потерять все, и у него не будет средств даже на восстановление производства. К тому же в России община, соблюдавшая принцип равного распределения земли по едокам, регулярного перераспределения участков в зависимости от плодородия и удаленности от деревни, выполняла две социальные функции: утверждала принцип справедливости и гарантировала сохранение продовольственного обеспечения семьи в случае ее увеличения. Это способствовало довольно высокому росту численности населения (наряду, конечно, и с православной мотивацией демографического поведения). Демографическая ситуация сегодняшней России во многом связана с отсутствием со стороны общества гарантий для будущего поколения в обеспечении жильем, землей, в доступности образования. Демографическое поведение современного россиянина — ответная реакция на социально-экономическую ситуацию человека с рационалистическим мировоззрением (где метафизические ценности утратили свое значение).
В последние годы дискуссии о путях и методах проведения реформ начинают уступать место анализу причин, по которым реформы не дали ожидаемых результатов. Все чаще говорится о наличии корреляции между вариантами экономического регулирования и национальной ментальностью народа. Из огромного спектра потенциально возможных решений приоритет должен отдаваться не тому, которое дало наивысшие результаты где-то, а тому, которое наиболее соответствует менталитету народа, идеалам, ценностно-нормативной системе, культуре в целом, так как именно менталитет может сыграть роль как динамической, так и тормозящей причины (в терминологии Кондратьева) в трансформации хозяйственной системы. Как показал М. Вебер, генезис хозяйственно-экономической модели в сторону западного16 рынка во многом обусловлен протестантским религиозным мировоззрением, а нормы его предпринимательской деятельности основываются на ценностно-нормативной системе протестантизма, которая не была привнесена из вне, а образовалась в поле собственных культурных традиций западноевропейской цивилизации. Нельзя забывать, что западный капитализм — это не рынок вообще, рынок — это лишь составная часть капитализма. Вебер различал капитализм «цивилизованный» и «нецивилизованный». Нецивилизованный капитализм основан на воровстве, войне, присвоении чужого богатства. Запад впервые продемонстрировал модель цивилизованного капитализма — рациональное ведение хозяйства, где основную прибыль дает производственный капитал. Нельзя забывать, что, будучи глобальной экономической
системой, западный капитализм в цивилизационном плане остается привязанным к специфически локальной Западной цивилизации17. Страны, не относящиеся к Западной цивилизации, перенимают рынок вне его социокультурного контекста, в его нецивилизованной форме — прибыль любой ценой. Рынок существовал практически всегда, в том числе и в самых диких формах (американское рабство тоже строилось в строгом соответствии с рыночными отношениями), но это не капитализм. С самого начала своего существования Америка не была маргинальной, она сформировалась как государство на базе протестантского общества, которое до оформления всей системы государственных структур неплохо справлялось с регулятивными функциями организации жизнедеятельности разноязычного и этнически пестрого населения. В результате распространения капиталистических отношений на иные регионы четко проявились две тенденции: сокращение разрыва для одних регионов и увеличение разрыва для других в экономических показателях по сравнению с западноевропейской цивилизацией.
На сегодняшний день эффективность и конкурентоспособность проявила конфуцианская экономическая модель, наименее жизнеспособными оказались маргинальные модели, пытавшиеся полностью копировать западную модель, не считаясь с собственными социокультурными факторами, которые в подобной ситуации выступали как главная тормозящая сила. Западная (протестантская) и конфуцианская (дальневосточная) экономические модели цивилизованного капитализма (и таких моделей может быть множество) вполне сравнимы по своей эффективности, но противоположны по своим базовым принципам. Западная модель делает упор на индивидуальную активность (приоритет личности), в то время как конфуцианская строго подчиняет личность коллективу. Первая модель делает упор на рациональность, эффективность производства, вторая — на этику: четко прослеживается приоритет морали над экономической выгодой. Первая модель отдает предпочтение молодым и энергичным, вторая исходит из непреклонного подчинения старшим и опытным. Первая более склонна к опробованию новационной деятельности и более динамична, однако ее внедрение связано с рисками. Вторая более медленная и осторожная во введении новаций, но обладает большим мобилизационным ресурсом для их проведения в жизнь и может отстаивать свои позиции на экономических рынках, в политической сфере. Наряду с перечисленными (протестантской и конфуцианской) существуют и иные хозяйственные культуры, или модели хозяйственной деятельности, в условиях капитализма совпадающие с ареалом распространения главных религиозных конфессий18 — индуистской, буддистской, исламской, православной, католическо-протестантской.
Подобная классификация не учитывает становящиеся модели, такие как латиноамериканская. В данном регионе католическое вероисповедание — лишь вершина айсберга особого типа мировоззрения, особой, принципиально иной социокультурной среды. Нельзя сбрасывать со счетов и советскую хозяйственно-экономическую модель, являющуюся синтезом теоретических разработок организации хозяйственного механизма, предпринятых с позиций протестной (коммунистической) идеологии западной цивилизации периода первоначального накопления капитала, и условий хозяйственно-экономической деятельности евразийского пространства, имеющей сильные традиции общинного земле -пользования. Подобная модель имеет как явные недостатки, так и достоинства. Будучи впервые использованной во время НЭПа, модель организации хозяйственного механизма, основанная на государственной собственности на ключевые отрасли промышленного производства, природные богатства в сочетании с частнопредпринимательской деятельностью в мелком и среднем бизнесе, показала высокую эффективность в качестве и переходного, и базового принципа организации хозяйства в Китае, Мексике, Бразилии и других странах, имеющих достаточно развитые коллективистские традиции. То же самое можно сказать и о факторе социальной защищенности, что взято на вооружение не только многими преуспевающими фирмами, но и стало стратегией государственной политики стран восходящей цивилизационной динамики.
Формы хозяйственно-экономической жизни социума тесно связаны с множеством факторов. Чисто экономический подход не замечает взаимообусловленных связей общества. Еще П. Бицилли на примере Римской империи показал, как реформа системы налогообложения в условиях демографического спада привела к существенным изменениям в социальной структуре римского общества. Был ликвидирован средний класс, а общество пришло к жесткой поляризации, разделившись на латифундистов и арендаторов, неспособных вернуть хозяину долги, что фактически положение последних уравняло с рабами и де-факто привело к системе колоната, которая была утверждена впоследствии как фактически существующая19. Экономическая, демографическая, социокультурная сферы общества не только взаимопроникаемы, но и тесно связаны между собой. Существенные изменения в одной из сфер неминуемо сказываются на трансформации других, последствия этих трансформаций необходимо предвидеть и учитывать, приступая к реформам.
Главное препятствие для возрождения России как самостоятельного субъекта исторического процесса (способного проводить самостоятельную линию во внутренней и внешней политике) —
8 ВМУ, философия, № 2
разрушение своей ментальности и традиционной культуры. Реально существует угроза превратиться лишь в формально независимое государство, но во многом подчиненное диктату со стороны стран доминирующей цивилизации. Еще О. Шпенглер в начале века выделил признаки разрушающейся цивилизационной системы — варваризацию общества, проявляющуюся во всех основных сферах жизнедеятельности (падение морали, рост асоциального поведения как на уровне личности, так и на уровне властных структур, презрение к труду и образу жизни сельского жителя), упрощение ценностно-нормативной системы, подчинение ее личным интересам, рост гедонистических, эгоистических тенденций в культуре и образе жизни20. В современном российском обществе продолжается рост массового и индивидуального бандитизма, нарастание криминализации экономики с явным стремлением объединить ее с деятельностью структур законодательной и исполнительной власти. Стремление к личному обогащению доминирует в системе поведенческих мотиваций — «цена человеческой жизни как высшей категории гражданского общества практически сведена к нулю. Она определяется лишь суммой денег, уплачиваемых наемному киллеру»21.
Любой кризис включает в действие адаптационные механизмы системы — реанимация культуры, возвращение к системе традиционных ценностей либо структурирование новой цивили-зационной системы на принципиально иной основе, не повторяющей ни предыдущей, ни той, что оказала наибольшее влияние на трансформацию. Такой процесс достаточно длительный. По мнению ряда авторов, он занимает от полутора до трех сотен
лет22.
По мере того как в обществоведении все более укрепляется цивилизационная концепция, в экономической науке набирает силу теория социальных альтернатив, которая по многим позициям очень близка цивилизационной концепции. «Согласно теории социальных альтернатив выбор пути не задан однозначно. Он является результатом действия многочисленных факторов и происходит в результате острейшей социально-экономической, политической, информационной, а порой и военной борьбы». ... «Варианты будущего обустройства мирового сообщества можно с определенной условностью принять как равнозначные. Но после того как один из вариантов становится определяющим, другие отпадают, и развитие может идти лишь в рамках модификации утвердившейся системы»23.
Сегодня у России есть альтернатива: либо быть самостоятельной цивилизационной системой на евразийском пространстве, отстаивая свои геополитические, геоэкономические, социокультурные позиции, либо стать частью иной цивилизационной
системы и отстаивать ее позиции в межцивилизационном взаимодействии, а иногда и в противостоянии. Необходимо осознание своей роли и места в будущем мировом порядке.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Витте С.Ю. По поводу национализма. Национальная экономика и Фридрих Лист. СПб., 1912. С. 65.
2 См.: Кондратьев Н.Д. Проблемы экономической динамики. М., 1989.
3 Кондратьев Н.Д. Основные проблемы экономической статики и динамики. М., 1991. С. 332.
4 Там же. С. 274.
5 Там же. С. 20.
6 Там же. С. 319.
7 См.: Данилевский Н.Я. Россия и Европа. М., 1991. С. 267—287. Эта позиция слишком прямолинейна, но она заслуживает внимания, особенно в свете современных тенденций в развитии промышленного производства.
8 Абалкин Л.И. Эволюционная экономика в системе переосмысления базовых основ обществоведения//Избр. труды: В 4 т. Т. IV. М., 2000. С. 253.
9 Gross National Product. By Country: 1997//Statistical Abstract of the United States. The National Data Book. 119-th edition. 1999. P. 841.
10 XXI в. начался с серьезных изменений в списке стран — мировых лидеров как по ВВП, так и по темпам роста экономики: Китай вошел в тройку мировых лидеров, демонстрируя рост ВВП в 9%; значительные темпы роста экономики показывает и Индия — около 7%, что особо впечатляет при уже существующих объемах ВВП и численности населения Китая и Индии. Следует отметить, что рост ВВП в США составляет 3,5%, в Японии и Европе его рост еще меньше.
11 Сам термин «предприниматель», укоренившийся в постперестроечном лексиконе, свидетельствует о двух вещах: 1) он предпочтительнее «буржуа» — термина, напоминающего о дореволюционных и революционных событиях, а подсознательный уход от него означает возможность и опасение их повторения; 2) термин «предприниматель» есть рефлексия реальных событий, он отражает выделение в обществе людей предприимчивых и непредприимчивых. Буржуа не просто активные, предприимчивые, богатые люди, известно, что такими были, например, военные авантюристы, пираты, ростовщики и т.д. Буржуа (согласно М. Веберу) получает прибыль прежде всего от производственного капитала, от вида деятельности, жестко регламентированного моральными и юридическими нормами. Предпринимательская деятельность в России далека от буржуазной нормативности, она не базируется ни на западной (протестантской), ни на российской (православной) ценностно-нормативной системе. Часто первоначальные капиталы создавались благодаря пробелам в законодательстве, либо при его прямом нарушении.
12 На это указывали еще в начале прошлого века «евразийцы», анализируя причины крушения Римской империи и революционные
события в России (см.: Алексеев H.H. Собственность и социализм. Опыт обоснования социально-экономической программы евразийства//Русская философия собственности. СПб., 1993. С. 344; Бицилли П. Падение римской империи. Одесса, 1919).
13 См.: Ерасов Б.С. Хаос и криминал//Свободная мысль. 2000. № 9; Он же. Криминал как продукт крушения цивилизационного устрое-ния//Восток. 2000. № 3.
14 См.: Сергеева О.А. Цивилизационная концепция «евразийцев» и критика ими советской модели устроения общества//Восток. 2001. № 6.
15 Абалкин Л.И. Указ. соч. С. 255.
16 Как известно, М. Вебер выделял два типа капитализма: традиционный и буржуазно-промышленный. Первый может быть по своему типу авантюристичным, торговым (спекулятивно-торговым), финансовым, ориентированным на войну, политику, управление и связанные с ним возможности. Абсолютно беззастенчивое добывание денег — отличительная черта такого капитализма. Поэтому само наличие торгово-промышленного слоя еще ни о чем не говорит. Отличительная черта буржуазного капитализма — функционирование в условиях рационально разработанного права, управление на основе твердых формальных правил. Такой капитализм основную прибыль получает от рационального использования капитала посредством его внедрения в производство, основанное на рациональной организации свободного труда, бухгалтерской отчетности и точной калькуляции всех операций, юридически оформленного разделения капитала предприятия и личного имущества предпринимателя (см.: Вебер М. Протестантская этика. Сб. статей. М., 1972. С. 21).
17 См.: Ерасов Б.С. Хаос и криминал. С. 25—26.
18 См.: Латова Н.В., Латов Ю.В. Российская экономическая мен-тальность на мировом фоне//ОНС. 2001. № 4. С. 39.
19 См.: Бицилли П. Указ. соч. С. 56.
20 См.: Шпенглер О. Закат Европы. Очерки мифологии мировой истории. Т 1. М., 1993. С. 527, 540—542, 548, 557; Т. 2. М., 1998. С. 53, 54, 105, 107, 173, 460.
21 Абалкин Л.И. Указ. соч. С. 256.
22 См: Гумилёв Л.Н. Рождение этноса//Этногенез и биосфера Земли. Л., 1990; Он же. Этносфера: история людей и история природы. М., 1993; Шпенглер О. Возникновение и ландшафт. Пранароды. Культурные народы. Феллахские народы//Шпенглер О. Закат Европы. Т. 2. М., 1998.
23 Абалкин Л.И. Указ. соч. С. 258.
