CC BY-NC-ND
31
УДК 930(437+438)
Б01: 10.28995/2073-6355-2018-10-286-295
Особенности формирования культурно-национального направления в польской и чешской историографии 1920-1930-х гг.
Елизавета И. Новикова Российская академия народного хозяйства
и государственной службы при Президенте Российской Федерации, Москва, Россия, [email protected]
Аннотация. В статье предпринята попытка исследования актуальной проблемы формирования культурно-национального направления в польской и чешской историографии в межвоенный период 1920-1930-х гг. На основе анализа методологических подходов в историографических трудах польских и чешских историков 1920-1930-х гг. автор прослеживает взаимосвязь этих подходов с общественно-политическими реалиями исследуемого периода.
По окончании Первой мировой войны в 1918 г. началась история независимых государств Польши и Чехословакии, что создало благоприятные условия для развития национальной культуры, просвещения и науки. Это время характеризуется большим подъемом интереса к истории, появляются новые научные центры, развивается методология исторической науки.
Актуальность данного исследования заключается в том, что оно раскрывает то, как конкретно-исторические процессы способны повлиять на развитие историографии и исторической науки в целом. Так, развивавшаяся в 1920-1930-е гг. национальная историография Польши и Чехословакии оказала значительное влияние на становление национальной идентичности и формирование определенных умонастроений в обществе. Спустя почти век эти механизмы по-прежнему актуальны.
Ключевые слова: польская историография, чешская историография, культурно-национальное направление историографии, Польша, Чехословакия, позитивизм, марксизм
Для цитирования: Новикова Е.И. Особенности формирования культурно-национального направления в польской и чешской историографии 1920-1930-х гг. // Вестник РГГУ. Серия «История. Филология. Культурология. Востоковедение». 2018. № 10-2 (43). С. 286-295. Б01: 10.28995/20736355-2018-10-286-295
© Новикова Е.И., 2018
Features of the Formation of Cultural and National Trends in the Polish and Czech Historiography of the 1920s-1930s
Elizaveta I. Novikova The Russian Presidential Academy of National Economy and Public Administration, Moscow, Russia, [email protected]
Abstract. The article presents the study of the problem of the formation of the cultural-national trend in Polish and Czech historiography in the interwar period of 1920-30s.
On the basis of the analysis of methodological approaches in the historio-graphical works of Polish and Czech historians of the 1920s and 30s, the author traces the interrelation of these approaches with the socio-political realities of the period under study.
After the end of the First World War in 1918, the history of independent states of Poland and Czechoslovakia began, which created favorable conditions for the development of national cultures, education and science. This time is characterized by a great rise in interest in history, new scientific centers are emerging, and the methodology of historical science is developing.
The relevance of this study lies in its revealing how specific historical processes can influence the development of historiography and historical science in general. Thus, the national historiography of Poland and Czechoslovakia that developed in the 1920s-1930s significantly influenced the formation of national identity and the shaping of a certain mentality in society. After almost a century, these mechanisms are still relevant.
Keywords: Polish historiography, Czech historiography, cultural-national direction of historiography, Poland, Czechoslovakia, positivism, Marxism
For citation: Novikova EI. Features of the formation of cultural and national trends in the Polish and Czech historiography of the 1920s-1930s. RSUH/ RGGU Bulletin. "History. Philology. Cultural Studies. Oriental Studies" Series. 2018;10-2(43):286-95. DOI: 10.28995/2073-6355-2018-10-286-295
Введение
Первая мировая война стала тяжелым испытанием для Европы: невиданные доселе человеческие потери, распад четырех огромных империй и череда революций. Все это оказало огромное влияние на умонастроение жителей Европы в целом и научное сообщество в частности. По итогам войны в 1918 г. были образованы независимые государства республики Польша и Чехословакия. Их прежнее
нахождение в составе больших империй накладывало существенный ряд ограничений для развития национальной культуры и науки. С обретением независимости в обоих государствах возникли благоприятные условия для просвещения, формирования национальной культуры и науки.
В межвоенный период появились новые центры исторической науки, были открыты кафедры истории в университетах, архивные школы, возродились исторические общества, была расширена сеть научно-исследовательских и архивных учреждений и т. д. Все это совместно с насыщенным событиями общественно-историческим процессом тех лет создавало много возможностей для исторических исследований, расширения их проблематики и появления новых направлений в исторической науке.
Цель данной статьи - охарактеризовать культурно-национальное направление в польской и чешской историографии 1920-1930-х гг. и выявить факторы, повлиявшие на его формирование.
Для достижения цели необходимо решить следующие задачи:
- обозначить круг историков Польши и Чехословакии, чьи работы относятся к культурно-национальному направлению в историографии;
- выявить новые направления в методологии исследований польских и чешских историков культурно-национального направления;
- проанализировать основополагающие труды польских и чешских историков;
- выделить основные темы, которые волновали польских и чешских историков на этапе становления национальной историографии;
- понять, как новые общественно-политические условия повлияли на развитие польской и чешской историографии 1920-1930-х гг.
Актуальность данного исследования в том, что оно раскрывает, как конкретно-исторические процессы способны повлиять на развитие историографии и исторической науки в целом. Так, развивавшаяся в 1920-1930-е гг. национальная историография Польши и Чехословакии оказала значительное влияние на становление национальной идентичности и формирование определенных умонастроений в обществе. Спустя почти век эти механизмы по-прежнему актуальны.
На сегодняшний день проблематика польской и чешской историографии 1920-1930-х гг. в отечественной историографии не изучена. Стоит отметить коллективный труд «Историография истории южных и западных славян» [1] сотрудников Московского
университета, где подробно освещены разные взгляды историков культурно-национального направления. Однако работа написана более 30 лет назад и на сегодняшний день сильно устарела. Также интересна работа Татьяны Ивановны Мурадовой «Социокультурные аспекты идеологии чешского реализма на рубеже XIX -XX веков» [2], в которой уделяется внимание влиянию чешской политики на формирование национальной историографии.
Становление польской и чешской исторической науки в 1920-1930-х гг.
В 1918 г. в новообразованных республиках Польше и Чехословакии возникли благоприятные условия для развития национальной культуры и науки, прежде находившихся под контролем имперских властей. Начинается развитие исторических исследований и расширение их проблематики.
Новыми культурными центрами исторической науки стали университеты в Варшаве, Познани, Вильно, Люблине, в Чехословакии - Пражский университет, университеты Брно и Братиславы. Здесь сконцентрировалась основная часть ученых, проводились внутренние и международные съезды историков, были образованы исторические общества.
Был открыт доступ в государственные архивы и библиотеки, во многие частные архивы. Учреждаются Польская академия знаний и Чешская академия наук и искусств. Публикуются документы по истории Средневековья и XIX в., сборники Архива министерства внутренних дел по военной и локальной истории.
В межвоенный период в обеих странах издавалось большое количество научных журналов: «Kwartalnik Historyczny» («Исторический квартальник») и «Przegl^d Historyczny» («Историческое обозрение») в Польше и «Cesky casopis historicky» («Чешский исторический журнал») и «Casopis Matice moravské» («Журнал Матицы моравской»), журнал «Cesky lid» («Чешский народ») в Чехословакии. Выходили специализированные журналы и сборники - «Niepodleglosc» («Независимость»), «Wojskowy Przegl^d Historyczny» («Военно-историческое обозрение»), «Kronika Ruchu Rewolucyjnego» («Хроника революционного движения»), «Roczniki Dziejów Spolecznych i Gospodarczych» («Ежегодники социальной и экономической истории») и др. [1 с. 96]. Расширилась проблематика исследований, активнее изучалась Новая и Новейшая история.
Культурно-национальное направление в польской историографии в 1920-1930-х гг.
Первостепенными задачами польской историографии в межвоенный период 1918-1939 гг. стали: необходимость обоснования исторических прав Польши на вошедшие в ее состав в 1918 г. земли и необходимость формирования национальной идентичности. В культурно-национальном направлении польской историографии этого периода можно выделить несколько крупных течений: позитивистское, историко-материалистическое и марксистское.
Среди позитивистов стоит отметить таких историков, как К. Тыменецкий, З. Войцеховский, С. Кутшеба, Ф. Буяк, Я. Рутков-ский, С. Закшевский, А. Брюкнер, В. Токаж. Все они внесли значительный вклад в развитие польской историографии, однако особо хочется отметить труды Токажа. Вацлав Токаж занимался военной историей, новым для Польши направлением. Его книги о восстаниях 1794 г. и 1830-1831 гг. детально восстанавливают события тех лет. В. Токаж связывал борьбу за независимость с отсутствием необходимых для общества перемен.
10 декабря Хлопицкий отправил в Петербург Любецкого и Езерского, рекомендуя им стараться получить от Николая гарантию того, что конституция будет здесь и там соблюдаться, русские войска не будут присутствовать в Королевстве, что будет объявлена полная амнистия, добавлял, что желанием края является основанное на давних обещаниях Александра присоединение забранных провинций [3 с. 65].
Так поляки выступали против нарушения русским царем дарованной им конституции, а также мечтали о возврате восьми воеводств на землях Белоруссии, Литвы и Украины и государственных границах 1772 г.
Виднейшим представителем исторического материализма был Адам Прухник. Он занимался изучением революционных процессов: французская революция, восстания Костюшко; восстания 1863-1864 гг.; изучение роли женщин в польском рабочем движении и новейшей истории Второй Польской республики.
Важнейшей вехой в польской историографии стала книга А. Прухника «Первое пятнадцатилетие независимой Польши» [4]. В книге сделан акцент на политических событиях исследуемого периода. Книга носит антисанационный характер: в ней проводится сопоставление парламентского периода межвоенной истории Польши и военного режима Пилсудского, который автор харак-
теризует как диктатуру, анализируются ошибки демократических сил накануне и во время переворота 1926 г.
А. Прухник отметил: «С момента принятия Конституции законодательный Сейм выполнил главную задачу. Оставался вопрос, как долго он еще будет править. Сейм законодательно с 18 мая 1921 г. продлил свои полномочия и полномочия главы государства до времени установления новой власти, предусмотренной конституцией» [4 с. 115].
Среди историков-марксистов стоит отметить Ю. Мархлевского и Э. Пшибышевского. Они оба некоторое время жили и работали в Советской России, придерживались коммунистических взглядов. Юлиан Мархлевский пытался на основе исторического материала доказать необходимость решения социальных противоречий посредством революции [1 с. 102]. Эугениуш Пшибышевский на основе широкого круга источников создал работы о революционных событиях 1905-1907 гг. и польском восстании 1863-1864 гг., доказывая их актуальность и объективную закономерность.
Несмотря на разность методологических подходов, большинство польских историков отмечало важную роль общественных движений в борьбе за права и становление независимого государства.
Культурно-национальное направление в чехословацкой историографии в 1920-1930-х гг.
В межвоенный период перед чехословацкими историками стояли сходные с их польскими коллегами задачи: доказать историческое право на существование нового независимого государства, официально обозначить его границы на карте, показать историческое прошлое чешской нации. Однако, в отличие от Польши, в Чехии были актуальны и промонархические взгляды, усматривающие будущее чешских и словацких территорий только внутри сильной Австро-Венгерской монархии.
В чехословацкой историографии межвоенного периода можно выделить крупные позитивистское и марксистское направления. В стане позитивистов не было единства, следует обозначить консервативное и либерально-демократическое течения.
Выдающимся представителем консервативного крыла в позитивистской историографии межвоенного периода был Йозеф Пекарж. Он внес серьезную лепту в процесс формирования исторического сознания жителей Чехословакии. В 1927 г. в свет вышел объемный труд Пекаржа «Жижка и его время» [5]. Й. Пекарж провел значительную работу с историческими источниками, применил
различные методы их исторической критики, продолжая следовать лозунгу «Ad fontes!»1, который активно популяризировал его учитель, известнейший исследователь Ярослав Голл.
В книге о Жижке Й. Пекарж ссылается на работы современных ему чешских историков, таких, например, как Зденек Неедлы, представитель прогрессивного направления в чешской историографии. Это является свидетельством объективного позитивистского подхода Пекаржа в историческом исследовании, когда рассматривается весь комплекс работ по конкретной проблеме. Интересна эволюция взглядов Пекаржа: так, вероятно находясь под влиянием революционных перемен в Европе и мире, Пекарж характеризует действия гуситов как революцию:
Революционное насилие, которое началось с нападения Желив-ского и Жижки в новоместной ратуше в предпоследний день июня 1419 г., было прямым бунтом против закона божьего, как его понимал Якубек [5 с. 96].
Однако позже в работах Пекаржа движение гуситов предстает как национально-религиозное, порожденное чешско-немецкими противоречиями и борьбой за очищение церкви: «Смысл гуситского движения и его значение в чешской истории Пекарж усматривал в национальном моменте» [1 с. 108].
Ярким представителем либерально-демократического направления в позитивизме был Камиль Крофта, еще один ученик Я. Гол-ла. Крофта был послом Чехословакии в Ватикане и Вене, где имел доступ в архивы и библиотеки, что позволило ему ознакомиться с широким кругом источников и литературы по чешской и словацкой истории. В книге «Жижка и гуситская революция» [6] он вступил в диспут с Пекаржем. Крофта рассматривал все аспекты гуситского движения - от религиозных до антифеодальных, при этом он не видел в Жижке религиозного фанатика и отметил объективность и злободневность социальных процессов:
Сопротивление было у нас распространено намного больше и не только между немецкими колонистами, но и среди сельского населения юга, что обозначило учение первых таборитов, которое может существенно отличаться от университетского пражского гусизма, что является показателем того, что селяне имели свои причины в этом народном движении [6 с. 86].
1 К источникам! (лат.)
Также Крофта занимался историей словацкого региона, отмечая его неразрывную связь с чешскими землями.
Методологически близкими к марксизму можно назвать исследования Зденека Неедлы. Он был одним из первых членов Коммунистической партии Чехословакии, в 1925 г. инициировал создание «Общества культурного и экономического сближения с Новой Россией», стал его председателем, часто посещал СССР. Он критиковал позитивистов, так как, по его мнению, они уделяли недостаточно внимания современным социальным процессам в борьбе за права. Большое место в научной деятельности Неедлы занимает исследование истории музыки. В 1924 г. выходит его монументальная монография о жизни и творчестве Бедржиха Сметаны, в котором он делает акцент на постижение исторического процесса через историю простого народа. Так, чешский музыковед Антонин Сихра отмечал, что в своей монографии Неедлы не просто представил общий образ, составленный из дат, типичных пражских музыкальных сезонов, или образ сельской местности, а дал картину жизни людей в целом, специальный образ народа во времени и в стране, среди которого жил Сметана [7 с. 18].
Марксистское направление представляли Я. Шверма, К. Конрад, Б. Шмераль. Они выступали с левых позиций, симпатизировали коммунистической идее. Шверма называл Октябрьскую революцию главным фактором создания независимой Чехословакии. Считал, что русская революция пробудила национальное движение во всем мире. Курт Конрад в заметках о гусизме отмечал, что вместо поисков таинственного «смысла национальной истории» надо исследовать «в духе Маркса» реальную жизнь людей, классовую борьбу в прошлом [1 с. 114].
Подводя итог, стоит отметить, что, вне зависимости от методологических принципов историков Чехословакии, все они отмечали важность гуситского движения как этапа национальной истории и объективность его причин. Некоторые из них даже видели в гусиз-ме основы национального самосознания и начало Реформации.
Заключение
В 1920-1930-е гг. происходит складывание культурно-национального направления в польской и чешской историографии. В данной работе была сделана попытка обозначить, как новые общественно-политические условия 1920-1930-х гг. повлияли на выработку историографических подходов к изучению прошлого Польши и Чехословакии.
В статье был очерчен круг историков Польши и Чехословакии, чьи работы относятся к культурно-национальному направлению в историографии. Это направление было очень неоднородно: несмотря на то, что историки находились под влиянием одних и тех же политических событий, они руководствовались в своих исследованиях разными методологиями, и, соответственно, их выводы при анализе одних и тех же исторических фактов существенно различались между собой. В чешской и польской историографии культурно-национального направления 1920-1930-х гг. активно применялись принципы позитивизма, исторического материализма и марксизма.
Большое внимание польские историографы 1920-1930-х гг. уделяли темам, связанным с национальной идентичностью: образование первых государств у западных славян; феодализм и вытекающие из него ослабление государства и потеря независимости; национальная борьба чехов и поляков за независимость и создание своих национальных государств.
Следует отметить, что, несмотря на внешнюю схожесть условий и процессов формирования национальной историографии двух стран, были и существенные различия. Так, чешская историография 1920-1930-х гг. более демократична по своей сути и характеризуется применением различных методов и принятием различных взглядов ученых. Польская же историография данного периода изначально была более консервативна и авторитарна, а после переворота 1926 г. и начала движения санации становится служительницей государства и не приемлет методов и толкований, идущих вразрез с официальной государственной линией. В научных исторических исследованиях встречаются даже откровенно шовинистические высказывания.
Тема статьи представляется весьма актуальной, поскольку складывание культурно-национального направления в польской и чешской историографии было неразрывно связано с общественно-историческими реалиями межвоенного периода. Это было время, когда посредством обращения к прошлому ученые пытались отстоять право государства на независимость, доказать национальную особенность, что существенно влияло на формирование национальной идентичности. Схожие процессы проходят и в наши дни. Так, например, можно провести параллели и сравнить процессы становления национальных историографий Польши и Чехословакии после Первой мировой войны и становления историографий стран ближнего зарубежья после распада СССР.
Литература
1. Горина Л.В., Карасев В.Г. Историография истории южных и западных славян. М.: Izdatel'stvo MGU Publ., 1987. 157 с.
2. Мурадова Т.И. Социокультурные аспекты идеологии чешского реализма на рубеже XIX-XX веков [Электронный ресурс]: Автореф. дис. ... канд. ист. наук. М., 2008. URL: http://cheloveknauka.com/v/267646/a?#?page=1 (дата обращения 10.09.2018).
3. Tokarz W. Wojna polsko-rosyjska 1830 i 1831: Z atlasem. Warszawa: Wojskowy instytut naukowo-wydawniczy, 1930. 635 s.
4. Prochnik A. Pierwsze pi^tnastolecie Polski niepodleglej: Zarys dziejow politycz-nych. Wyd. 6. Warszawa: Ksiazka i wiedza, 1957. 493 s.
5. Pekar J. Zizka a jeho doba. D. 2: Jan Zizka. Praha: Vesmir, 1928. 281 s.
6. Krofta K. Zizka a Husitska revoluce. Praha: Laichter, 1936. 184 s.
7. Sychra A. Estetika Zdenka Nejedleho. Praha: Ceskoslovensky spisovatel, 1956. 87 s.
References
1. Gorina LV., Karasev VG. Historiography of History of Southern and Western Slavs. Moscow: Moscow State University Publ., 1987. 157 p. (In Russ.)
2. Muradova TI. Sociocultural aspects of the ideology of Czech realism at the turn of 19th - 20th centuries [Internet]. Abstract of PhD thesis. Moscow, 2008. [data obrash-cheniya 10 Sept. 2018]. URL: http://cheloveknauka.com/v/267646/a?#?page=1 (In Russ.)
3. Tokarz W. Wojna polsko-rosyjska 1830 i 1831: Z atlasem. Warszawa: Wojskowy instytut naukowo-wydawniczy, 1930. 635 s.
4. Prochnik A. Pierwsze pi^tnastolecie Polski niepodleglej: Zarys dziejow polityc-znych. Wyd. 6. Warszawa: Ksiazka i wiedza, 1957. 493 p.
5. Pekar J. Zizka a jeho doba. D. 2: Jan Zizka. Praha: Vesmir, 1928. 281 p.
6. Krofta K. Zizka a Husitska revoluce. Praha: Laichter, 1936. 184 p.
7. Sychra A. Estetika Zdenka Nejedleho. Praha: Ceskoslovensky spisovatel, 1956. 87 p.
Информация об авторе
Елизавета И. Новикова, аспирант, Российская академия народного хозяйства и государственной службы при Президенте РФ, Москва, Россия; 119571, Россия, Москва, пр. Вернадского, д. 82, стр. 1; [email protected]
Information about the author
Elizaveta I. Novikova, postgraduate student, The Russian Presidential Academy of National Economy and Public Administration (RANEPA), Moscow, Russia; bld. 84, Vernadsky av., Moscow, Russia, 119571; [email protected]
