CC BY-NC-ND
227
УДК 159.2
DOI: 10.28995/2073-6398-2019-2-77-96
Особенности эмоционального реагирования на посты группы «Типичная анорексичка» социальной сети «ВКонтакте» у девушек с различными типами телесности
Полина В. Цыганкова
Российский национальный исследовательский медицинский университет имени Н.И. Пирогова, Москва, Россия, polina_tsy@mail.ru
Екатерина Ю. Прончихина
Филиал Психиатрической клинической больницы имени Н.А. Алексеева, Москва, Россия, katerinaurievna@mail.ru
Аннотация. В статье представлены результаты исследования особенностей эмоционального реагирования при восприятии проанорек-сичного интернет-контента. Анорексия рассматривается как неконвенциональный тип телесности в рамках методологии социального конструктивизма. В эмпирическом исследовании с использованием авторской методики приняли участие 60 девушек и женщин в возрасте от 11 до 31 года: 30 пациенток, страдающих нервной анорексией, и 30 участниц без расстройств пищевого поведения. Особенности восприятия постов группы «Типичная анорексичка» социальной сети «ВКонтакте» были подвергнуты количественному и качественному анализу. Установлено, что девушки, страдающие нервной анорексией, воспринимают проанорексичные интернет-посты более персонально и дают на них более выраженную эмоциональную реакцию - стыд, страдание, отвращение, презрение, вину и страх, чем девушки без пищевых расстройств. Обнаружены корреляции между интенсивностью эмоционального реагирования и такими особенностями самосознания участниц, как неудовлетворенность своим телом, низкая самооценка по шкалам «ум», «характер», «авторитет у сверстников», «внешность», «уверенность в себе» с высокой степенью выраженности направленного на себя и социально предписанного перфекционизма. Обсуждаются механизмы влияния виртуальной групповой идентичности на индивидуальное самосознание и телесность.
Ключевые слова: нервная анорексия, интернет, женская телесность, культурное тело, социокультурная патология, групповая виртуальная идентичность
©Цыганкова П.В., Прончихина Е.Ю., 2019
Для цитирования: Цыганкова П.В., Прончихина Е.Ю. Особенности эмоционального реагирования на посты группы «Типичная анорексичка» социальной сети «ВКонтакте» у девушек с различными типами телесности // Вестник РГГУ. Серия «Психология. Педагогика. Образование». 2019. №.2 С. 77-96. DOI: 10.28995/20736398-2019-2-77-96
Specifics of the emotional response to perceiving internet-posts of the group "Typical anorexic" in the social network "Vkontakte" by girls with different types of corporality
Polina V. Tsygankova Pirogov Russian National Research Medical University, Moscow, Russia, polina_tsy@mail.ru
EkaterinaY. Pronchikhina
Alexeev Psychiatric Hospital IPA, Moscow, Russia, katerinaurievna@mail.ru
Abstract. The article reports the study on the specifics of the emotional response to perceiving pro-anorexic internet content. Anorexia is considered as an unconventional type of corporality within the methodology of social constructivism. 60 girls and women aged 11 to 31 years (30 patients suffering from anorexia nervosa, and 30 participants without eating disorders) took part in the empirical study with the authors' technique. Specifics of perception of the Internet posts in the group "Typical anorexic" in the social network "Vkontakte" were subjected to quantitative and qualitative analysis. It has been established that girls suffering from anorexia nervosa perceive pro-anorexic Internet posts more personally and give a more intensive emotional response to them (shame, suffering, disgust, scorn, guilt and fear) than girls without eating disorders. Correlations between the intensity of emotional response and such features of the participants' self-consciousness as dissatisfaction with their body, low self-esteem on the "intelligence", "character", "peer authority", "appearance", "self-confidence" scales, and with a high degree of self-oriented and socially prescribed perfectionism have been found. Mechanisms of the influence of virtual group identity on individual self-consciousness and corporality are discussed.
Keywords: anorexia nervosa, internet, female corporality, cultural body, sociocultural pathology, group virtual identity
For citation: Tsygankova P. V., Pronchihina E. Y. Specifics of the emotional response to perceiving internet-posts of the group "Typical anorexic" in the social network "Vkontakte" by girls with different types of corporality. RSUH/RGGU Bulletin. " Psychology. Pedagogics. Education "Series. 2019;2:77-96. DOI: 10.28995/20736398-2019-2-77-96
Нервная анорексия (далее - НА) является сложно детерминированным феноменом, осмысление которого возможно с позиций системного биопсихосоциального подхода, учитывающего взаимосвязь и взаимовлияние конституционально-генетических, нейробиохимиче-ских, нозологических, индивидуально-личностных, психотравмирую-щих, семейных факторов [1-3]. Однако драматический рост распространенности пищевых расстройств в 60-х гг. XX в., связанный с изменением социокультурного эталона красоты и его трансляцией с помощью средств массовой информации - телевидения и глянцевых журналов [4] - подтверждает ключевую роль макросоциальных, социокультурных факторов в возникновении и хронификации НА. Распространенность пищевых расстройств остается крайне высокой в XXI в., и, хотя точное количество заболевших оценить сложно, есть данные [5], согласно которым от симптомов расстройств пищевого поведения (далее - РПП) страдают 13,2 % девушек в возрасте до 20-ти лет. Особую роль в качестве условия формирования, распространения, поддержания РПП в «постсовременном» обществе приобретает интернет, представляющий собой ведущий канал трансляции стандартов красоты и пропаганды различных телесных практик.
Анорексия как неконвенциональный тип телесности
Методологической основой исследований анорексии в информационном обществе может служить постмодернистский подход, в рамках которого тело понимается не как «биологический факт», а как социальный конструкт, который заново создается в каждой культуре дискурсами, наполняется, насыщается и «обременяется» новыми смыслами в соответствии с системой социальных отношений [6,7]. «Естественное тело» исчезает, превращаясь из биологического феномена в культурный - производную от экономической, политической, спортивной, научной и пр. риторик [9]. В публичном дискурсе особое внимание уделяется женским телам: им предписываются определенные размеры, формы и функции, что приводит к феномену «рутинизиро-ванной проблематизации своей внешности» и «нормативного недовольства» своим телом [6]. Нередко увеличение распространенности РПП напрямую связывается с попытками женщин соответствовать нереалистичным императивам худобы, навязываемым массовой культурой.
Однако нельзя не отметить, что отличительной особенностью НА в новейшее время, по сравнению с предшествующими эпохами, стало появление значительной по численности группы современных девушек и женщин, воспринимающих НА не как психиатрический диагноз, а как желаемую идентичность. Для них анорексия переопределяется из стигмы в элитарное, желанное, особенное состояние [6]. Что делает НА привлекательной? Ответ на данный вопрос может лежать в пространстве противопоставления иным типам телесности, которые взрослеющая девушка сознательно или неосознанно принимает, интериори-зует, а затем экстериоризует - воплощает в своем теле с помощью соответствующих телесных практик.
Проанорексичный тип телесности (наряду с такими, как неформальный, бодипозитивный и некоторыми другими) может быть понят как оппозиция конвенциональному и «витринному» [9] типам телесности, т.к. те связаны с высокой степенью объективации женского тела. Политический и экономический государственный дискурс рассматривает женское тело как репродуктивный, демографический и отчасти трудовой ресурс, чему в качестве культурного образца соответствует здоровое, спортивное, фертильное женское тело, что требует соответствующих телесных практик - «здоровый образ жизни», «правильное питание», «фитнес» и т. п. [6]. С другой стороны, современная массовая культура и рыночный дискурс в рамках «культуры нарциссизма» объективирует и представляет женское тело как средоточие сексуальности. «Витринной» телесности консьюмерного типа культуры соответствует тело, выставленное на продажу и всеобщее обозрение, как в витрине магазина [9]. Тело становится объектом инвестиций, чему активно способствует многомиллионная индустрия услуг красоты: косметология, пластическая хирургия и пр. [1,7,10].
Проанорексичная телесность в этом контексте описывается рядом авторов как попытка сопротивления давлению социокультурных императивов и включению ценности женщины в матрицу сексуальности и репродукции [7,10-12]. Одной из отличительных особенностей про-анорексичных сообществ является отсутствие установки на создание феминного, сексуального, здорового женского тела [6]. Соответствующие проанорексичной телесности практики включают в себя голодание, диеты, очищение посредством рвоты, мочегонных и слабительных средств, использование психотропных препаратов, подавляющих аппетит, и стимулирующих веществ (кофе, сигареты) и т. п.
Групповая виртуальная идентичность как фактор формирования индивидуальной проанорексичной телесности
Платформой для трансляции и развития телесных идеологий в современном обществе являются СМИ, и, в первую очередь, - интернет. Интернет-репрезентации тел подвергаются оценке, становятся примером для подражания или объектом критики; молодые люди активно включаются в процесс (вос)производства дискурсов о "правильных", "красивых", "идеальных" телах путем участия в тематических сообществах социальных сетей [6,12]. Однако целое представляется большим, чем сумма частей. Благодаря образованию интернет-групп и сообществ можно говорить о формировании так называемой «виртуальной групповой идентичности», где индивидуальные вклады отдельных участников приводят к формированию идеологии, системы правил и императивов, приобретающих надындивидуальную природу и оказывающих формирующее влияние на каждого отдельного участника.
В доинформационную эпоху случаи заболевания НА были отдельными, не связанными между собой, сегодня же в социальных сетях проанорексичные сообщества объединяют десятки тысяч девушек [13]. В качестве примера можно привести социальную сеть «ВКонтакте», где на 19.04.2019 г. насчитывалось 523 закрытые и открытые группы с максимальным количеством участников 849 493 человека, которые находятся поиском по запросу «анорексия». Группы чаще всего находятся в рубрике «уход за собой», однако реальное их содержание представляет собой мотивацию и поддержку девушек, желающих развить у себя или сохранить свою анорексию, для чего используются визуальные образы желаемых тел, описание способов потери веса, маскировки РПП [6].
Подобные интернет-сообщества получают противоположные оценки со стороны исследователей. Так, А.Р. Боярская характеризует их как «аутодеструктивную интернет субкультуру», затягивающую юных девушек в свои «сети», заражающую их «вирусом преанорексии», навязывающую им «агрессивные матрицы поведения» и толкающую на «путь уничтожения собственной телесности» [13]. В то же время Т.А. Щурко полагает, что тематические интернет-сообщества, объединяющие женщин с пищевыми расстройствами, выступают скорее в роли «групп поддержки», противостоящих процессам стигматизации и социальной изоляции и позволяющих женщинам с РПП «найти свой голос» вне рамок «медицинского дискурса» [12].
Однако, независимо от методологической и идеологической позиции, занимаемой авторами, большинство исследований проблемы взаимосвязи интернета и РПП [6,12-15] носят описательный, качественный или статистический характер. Конкретные психологические механизмы влияния виртуальной групповой идентичности на индивидуальное самосознание и телесность в них не раскрываются. В частно-
сти, отсутствуют исследования особенностей восприятия проанорек-сичного интернет-контента девушками при наличии и отсутствии нервной анорексии. Это обуславливает научную новизну эмпирического исследования, результаты которого представлены ниже.
Целью исследования стало сравнение особенностей восприятия проанорексичного интернет-контента девушками с наличием и отсутствием нервной анорексии. Предмет исследования: степень личностной вовлеченности и специфика эмоционального реагирования при восприятии проанорексичного интернет-контента группы «Типичная ано-рексичка» социальной сети «ВКонтакте» девушками с диагнозом НА во взаимосвязи с особенностями их самосознания.
Гипотезы:
1. Девушки, страдающие нервной анорексией, воспринимают посты группы «Типичная анорексичка» социальной сети «ВКонтакте» с большей личностной вовлеченностью и дают на них более выраженную эмоциональную реакцию, чем девушки без пищевых расстройств.
2. Существует взаимосвязь между особенностями восприятия постов, характером эмоционального отклика на них и особенностями самосознания.
Методы исследования
На подготовительном этапе исследования был проведен интент-анализ 1000 постов группы «Типичная анорексичка» социальной сети «ВКонтакте» за период январь - март 2017 года. В результате чего были выделены основные интенции постов (в данный перечень не вошли посты категорий: «перекличка», «поддержка группы», «марафоны», «другое»):
1) критика вплоть до оскорбления, высмеивание, попытки пристыдить, шутки-издевательства, например: «Идеальные парни не встречаются с жирными, тупыми и уродливыми бабами»; «Твои жирные ляхи не дают убежать даже от проблем»; «Гулял с девушкой, и какой-то мужик назвал ее толстухой, у меня просто терпение лопнуло, правда, неужели нельзя было похудеть?»;
2) предписания и запреты, например: «Она добилась своей цели, а ты с завтрашнего дня на диете»; «Расписание дня: Проснись. Сбрось лишний вес. Ляг спать.»; «После шести есть нельзя. Вот ты, девочка, сколько тебе лет? - Шесть. - Всё, не ешь».
3) обещания исправиться и выражение восхищения теми, кто достиг большего, например: «В 2017 я обещаю не сдаваться»; «Вещи, с которыми я попрощаюсь в 2017-м году: толстые ляжки; жирная талия; дряблые руки; круглое лицо; заплывшие жиром лодыжки и запя-
стья»; надпись на фоне фотографии худой девушки: «Хочу, чтобы джинсы смотрелись на мне так же круто»;
4) самоуничижительные посты и жалобы, например: «Депрессия, порезы, плач, попытки похудеть. Люди говорят, я хочу внимания. Но правда в том, что я не могу изменить себя»; «Я ненавижу себя за каждый набранный грамм»; «Мой самый большой страх заключается в том, что вы увидите меня такой, какой я вижу себя»;
5) декларация своей успешности, превосходства над окружающими, оппозиции конвенциональной телесности, например: «Я поняла, что у меня получилось, когда проходя по коридору услышала «боже, она вообще ест?»»; «Как меня бесят жирухи, советующие мне похудеть, собой займись, стерва»; надпись на фотографии худой девушки, показывающей зрителю непристойный жест: «мой ответ тем, кто говорит что анорексия - это уродство».
Из подвергнутого анализу набора постов было отобрано 28, на основании которых создана методика, направленная на исследование особенностей восприятия проанорексичного интернет-контента.
Основной этап исследования включал в себя следующие методики:
1. Шкалирование эмоциональной реакции на посты группы «Типичная анорексичка». На распечатанных листах бумаги испытуемым демонстрировались 28 постов соответствующей интернет-группы. Под каждым изображением находилась таблица, в которой испытуемым по 10-балльной шкале предлагалось оценить степень выраженности у них следующих эмоций: интерес, радость, удивление, страдание, гнев, отвращение, презрение, стыд, вина, страх (был использован список базовых эмоций по К. Изарду). Помимо субъективного шкалирования эмоций, испытуемым давали задание написать, какие мысли им приходят, когда они читают этот пост, и что бы им хотелось ответить автору данного поста.
2. «Опросник образа собственного тела» [16]. Методика направлена на выявление степени неудовлетворенности своим телом.
3. «Многомерная шкала перфекционизма» Хьюитта и Флетта в адапт. И.И. Грачевой [17]. Методика позволяет диагностировать интегральный уровень перфекционизма, а также степень выраженности отдельных его компонентов: направленного на себя, направленного на других и социально предписанного перфекционизма.
4. Шкалирование самооценки по методике Дембо-Рубинштейн (шкалы: «здоровье», «ум», «характер», «авторитет у сверстников», «внешность», «уверенность в себе») [18].
Характеристика выборки
Участницами исследования стали 60 девушек, составивших экспериментальную и контрольную группы.
В экспериментальную группу вошли 30 девушек с диагнозом «нервная анорексия» в возрасте от 11 до 31 года, средний возраст 21 год, g = 9. Участницы набирались на базе Центра изучения расстройств пищевого поведения. Из выборки исключались пациентки с бредовым вариантом анорексии в рамках шизофрении.
В контрольную группу вошли 30 условно здоровых девушек в возрасте от 12 до 30 лет, средний возраст 21 год, g = 3.6. У участниц контрольной группы, согласно самоотчету, отсутствовали симптомы пищевых расстройств, история обращения за психиатрической помощью, а также психологическое и медицинское образование.
Результаты исследования
По результатам статистического анализа с использованием критерия Манна-Уитни установлено, что при восприятии постов проанорек-сичного содержания девушки с НА испытывали значимо более интенсивные негативные эмоции по сравнению с условно здоровыми девушками, в частности: стыд (p<0,01), страдание (p < 0,05), гнев (p <
0.05), отвращение (p < 0,05), презрение (p < 0,05), вину (p < 0,05) и страх (p < 0,05). Различий в интенсивности таких эмоций, как радость, интерес и удивление получено не было. Различия среднегруп-повых значений интенсивности эмоций наглядно представлены на рис.
1.
140
120
■ Экспериментальная группа Контрольная группа
Рис. 1. Среднегруповые значения интенсивности эмоций при восприятии интернет-постов проанорексичного содержания в экспериментальной и контрольной группе. Примечания. Уровни значимости: * р <0,05, ** р <0,01
Для оценки степени личностной вовлеченности или дистанцирован-ности респонденток при восприятии постов был проведен качественный анализ их ответов предполагаемому автору поста, в результате которого были выделены следующие категории ответов:
1) личный ответ автору поста от своего имени, включающий высказывания о себе, своей жизни, теле, переживаниях и т. п. Примеры: «Почему автор назвал мои ляшки жирными? Ты даже не видел мои ляхи, а уже в чем-то меня обвиняешь»; «Это похоже на меня с родителями, когда обсуждаем новогоднее утро»; «Не про меня такое. Сочувствую тебе»;
2) ответ автору поста от лица обобщенной группы девушек, страдающих НА или находящихся в группе риска: преобладает критика автора поста, оценка содержания поста как вредного, опасного, оскорбительного, подталкивающего людей к саморазрушительному поведению. Примеры: «Невозможно добиться своей цели»; «Кто ты такой, чтобы доводить девочек до анорексии своими постами»; «Романтизация болезни - это ужасно»; «Попытка зародить комплексы»; «Нельзя публиковать такие картинки в интернете»;
3) ответ на ценности проанорексичной субкультуры, транслируемые в посте, в частности, их критика, осуждение, оскорбительные комментарии в адрес больных анорексией, комментарии о необходимости помощи или лечения автору поста и т. п. Примеры: «Незачем так зацикливаться на своем теле; надо относиться к своему весу проще, не взвешиваться каждые пять минут»; «А почему ты еще жива?»; «Привет, анорексичка.. а нет, земля тебе пухом»; «Вот это ограниченность. Жизнь же куда более разнообразна, чем просто картинка, отраженная на весах»;
4) отсутствие ответа, оценка поста по внешним критериям таким, как степень его реалистичности, юмористичности, остроумия, эстетического оформления и т. п. Примеры: «Это забавно»; «Тупой неуместный неостроумный сарказм»; «Бред»; «Остроумно»; «Картинка мрачная»;
5) непонимание смысла поста, неверное понимание, отказ отвечать или отсутствие ответа. Примеры: «Непонятный»; «Чего?»; «Я запуталась»; «Ничего»; «-».
Результаты статистического сравнения частоты ответов каждой категории в экспериментальной и контрольной группе с использованием критерия хи-квадрат представлены в таблице 1.
Таблица 1
Сравнение частоты категорий ответов на посты проанорексичного содержания в экспериментальной и контрольной группе_
Экспериментальная группа Контрольная группа значение коэффициента хи-квадрат
личный ответ автору 298 404 27,49
ответ автору от лица группы 109 32 45,90
ответ о ценности проанорексичной субкультуры 36 101 33,58
оценка поста по внешнему критерию 69 179 57,24
отсутствие содержательного ответа 270 126 68,51
Примечания. Уровень значимости различий: р < 0,05; оценка по критерию хи-квадрат.
Статистически значимые различия установлены по частоте ответов всех категорий. Участницы контрольной группы значимо чаще давали ответы от первого лица (р<0,05), ответы о ценности проанорексичной субкультуры (р<0,05), а также давали оценку поста по внешнему критерию (р<0,05). Участницы экспериментальной группы значимо чаще давали ответ от лица «группы риска» в отношении данных постов (р<0,05) или не давали содержательного ответа (р<0,05).
С целью установить взаимосвязь между особенностями восприятия проанорексичного контента и особенностями самосознания испытуемых проводился корреляционный анализ с использованием критерия Пирсона.
Была установлена взаимосвязь между интенсивностью ряда эмоций при восприятии интернет-постов и степенью неудовлетворенности своим телом («Опросник образа собственного тела»). Чем более девушки, независимо от наличия или отсутствия у них диагностированной нервной анорексии, не удовлетворены своим телом, тем с большей интен-
сивностью, согласно самоотчету, они испытывают интерес (0,48; р < 0,01), страдание (0,37; р < 0,01), стыд (0,39; р < 0,01), вину (0,41; р
< 0,01) и страх (0,47; р < 0,01). Со степенью личной вовлеченности респонденток значимых корреляций выявлено не было.
Степень неудовлетворенности своим телом имеет обратную взаимосвязь не только с самооценкой внешности (-0,44; р < 0,01), но и с самооценкой по шкалам «здоровье» (-0,41; р < 0,01), «ум» (-0,51; р
< 0,01), «характер» (-0,25; р < 0,05); «авторитет у сверстников» (0,51; р < 0,01) и «уверенность в себе» (-0,60; р < 0,01).
Самооценка по разным шкалам в различной степени коррелирует с интенсивностью эмоций при восприятии проанорексичного интернет-контента. Наибольшее количество значимых отрицательных корреляций имеет самооценка по шкале ума. Чем выше респондентки оценивают свой ум, тем в меньшей степени у них выражены интерес (-0,33; р < 0,01), страдание (-0,33; р < 0,01), гнев (-0,26; р < 0,05), стыд (-0,46; р < 0,01), вина (-0,43; р < 0,01) и страх (-0,43; р < 0,01) при восприятии интернет-постов. Также релевантной оказалась самооценка по шкале «авторитет у сверстников», которая имеет обратные связи с интересом (-0,28; р < 0,05), стыдом (-0,26; р < 0,05), виной (-0,31; р < 0,05) и страхом (-0,39; р < 0,01); и самооценка по шкале «уверенность в себе», которая имеет обратные корреляции с интересом (-0,34; р < 0,01) и страхом (-3,39; р < 0,05). Самооценка по шкале «характер» не связана значимо с интенсивностью эмоций. Примечательно, что не было обнаружено значимых корреляций между интенсивностью эмоций и самооценкой по шкале «внешность». Также самооценка респонденток не коррелирует со степенью личной вовлеченности при ответах на предложенные интернет-посты.
Установлено, что степень выраженности перфекционизма и отдельных его компонентов («Многомерная шкала перфекционизма») также имеет ряд взаимосвязей с интенсивностью эмоционального реагирования и степенью личной вовлеченности при восприятии проанорексичного интернет-контента. Наибольшее количество корреляций установлено с социально-предписанным перфекционизмом, который положительно коррелирует с гневом (0,35; р < 0,01), отвращением (0,29; р < 0,05), презрением (0,25; р < 0,05); стыдом (0,34; р < 0,01) и страхом (0,27; р < 0,01), а также является единственным компонентом перфекционизма, в отношении которого установлены значимые взаимосвязи со степенью личной вовлеченности при восприятии проанорексичного контента: высокий социально-предписанный перфекционизм прямо связан с количеством ответов от первого лица (0,34; р < 0,01) и обратно связан с количеством оценок постов по внешним критериям
(-0,33; р < 0,01), другими словами - с большей степенью личной вовлеченности при восприятии постов.
Обсуждение результатов исследования
Представленное исследование исходило из предположения, что особенности реагирования на интернет-контент, связанные с предписаниями определенных параметров тела, а также ведущих к их достижению телесных практик, обусловлены индивидуальными особенностями самосознания, которые, в свою очередь, представляют собой результат социокультурного конструирования телесности [6,8-10, 12,15], опосредованного конституционально-генетическими, нейробио-химическими, нозологическими, индивидуально-личностными, психо-травмирующими, семейными факторами [2,3,19]. Данное предположение нашло эмпирическое подтверждение.
Было установлено, что девушки, проходящие лечение в связи с диагнозом «нервная анорексия», при восприятии постов группы «Типичная анорексичка» социальной сети «ВКонтакте», согласно субъективному самоотчету, испытывают отрицательные эмоции (страдание, гнев, отвращение, презрение, стыд, вину и страх) значимо в большей степени, чем участницы контрольной группы. Источником переживания перечисленных эмоций может быть, с одной стороны, переживание своего несоответствия транслируемым в постах требованиям к телу (страдание, стыд, вина, страх), а с другой стороны, - неприятие другими людьми «слабости» и неспособности соответствовать этим требованиям (гнев, отвращение, презрение). В обоих случаях сильный эмоциональный отклик проистекает, по-видимому, из-за значительной степени идентификации с групповыми нормами и ценностями, присвоения проанорексичного идеала телесности в качестве желаемого, эталонного.
Данное предположение подтверждается также результатами качественного и количественного анализа ответов проходящих лечение от нервной анорексии девушек на предложенные интернет-посты На этой стадии исследования было выявлено, что, отвечая на посты, испытуемые экспериментальной группы значимо чаще идентифицировались с обобщенной группой девушек, страдающих нервной анорексией или находящихся в группе риска (например: «Пропаганда неправильного похудения, триггер, приводящий к анорексии. Данный пост сформирует у читающих неправильное восприятие о похудении, голод вреден для здоровья»; «Не выкладывать такие посты, потому что кто-то примет это на свою сторону»), и значимо реже давали ответы от первого лица. Данный результат можно интерпретировать как свидетельство системообразующей роли диагноза «нервная анорексия» в самосозна-
нии и самоидентичности испытуемых клинической группы. Можно предположить, что групповая идентичность преобладает у них над индивидуальной, тем самым усиливая возможное влияние императивов проанорексичной телесности, транслируемых в социальных сетях, а также снижает способность осознанно противостоять им.
Для восприятия постов девушками контрольной группы характерна более дистанцированная позиция. Проанорексичные императивы воспринимаются ими как чужеродные, не затрагивают их уязвимых мест в силу более высокой самооценки, большей удовлетворенности собственным телом, а также приверженности конвенциональному типу телесности и соответствующим телесным практикам. Давая ответы на посты, эти девушки критикуют и осуждают транслируемые в них ценности и телесные практики (например: «Не стоит ставить целью жизни похудение»; «Зачем себя до такого доводить?» и т. п.). Также девушки группы нормы часто оценивали посты с позиции их содержания, оставаясь дистанцированными (например: «Тонкий юмор»; «Несмешная шутка»; «Какое дурацкое оформление»). Девушки контрольной группы в меньшей степени принимают посты на свой счет, остаются эмоционально более равнодушными, поскольку не разделяют проанорексичные ценности и не стремятся к проаноресксичному типу телесности, в результате чего соответствующий лексикон, образно-метафорический ряд, «субкультурный код» остается им не ясен или не близок.
Индивидуальный «выбор» того или иного типа телесности, несомненно, опосредуется факторами различного уровня, в том числе, индивидуально-психологическими. В данном исследовании в фокусе нашего внимания были такие особенности индивидуального самосознания, как степень удовлетворенности своим телом, самооценка различных качеств и перфекционизм разной направленности.
В результате проведенного корреляционного анализа нашло подтверждение предположение о том, что, чем сильнее выражено недовольство своим телом, тем сильнее девушки реагируют на проанорек-сичные императивы. При этом они испытывают не только негативные эмоции (страдание, стыд, вина, страх), но и интерес, отражающий повышенную личностную значимость для них темы похудения. Хочется подчеркнуть, что у 36 % участниц контрольной группы (т. е. у девушек без диагностированных пищевых расстройств) наблюдается высокая степень неудовлетворенности своим телом, что подтверждает положение о «рутинизированной проблематизации своей внешности» и «нормативном недовольстве» своим телом [6] и позволяет предполагать, что значительное количество девушек и женщин открыты к восприятию различных предписаний по усовершенствованию своего тела,
транслируемых масс-медиа, и составляют группу риска в отношении развития РПП. Психологическая уязвимость данной группы косвенно подтверждается также тем, что неудовлетворенность собственным телом имеет значимые связи со снижением самооценки по параметрам, не имеющим прямой связи с внешностью, таким, как: здоровье, ум, характер, авторитет у сверстников, уверенность в себе. Общая, «неоп-редмеченная» неудовлетворенность собой может мотивировать человека на радикальные трансформации тела, как только предполагаемый «дефект» будет приписан именно телу и будут получены четкие «инструкции» по его изменению.
При исследовании роли самооценки интересным представляется результат об отсутствии прямой связи самооценки внешности и интенсивности эмоционального реагирования при восприятии проанорек-сичного интернет-контента. Можно предположить, что когнитивный и аффективный компоненты образа тела достаточно независимы. И, даже оценивая свою внешность не очень высоко, женщина может оставаться ею удовлетворенной в случаях, если внешность не связывается ею прямо с качеством жизни, достижением личностно-значимых целей и смыслов, не ставится в центр самоидентичности. Также, при довольно очевидной связи более высокой самоооценки с меньшей уязвимостью по отношению к проанорексичным императивам, примечательно, что наибольшим протективным потенциалом обладает высокая самооценка по шкале ума. Данный результат может быть интерпретирован различным образом. В частности, возможно допустить, что девушки, для которых интеллект лежит в основе самоидентичности, составляет фундамент их самооценки и самоуважения, менее подвержены влиянию социокультурных предписаний относительно их телесности. В то же время, вероятно, что девушки, склонные к переоцениванию своих интеллектуальных способностей в силу присутствия нар-циссических личностных тенденций, могут обесценивать озабоченность внешностью как «маркер» девушек с предполагаемо более низким интеллектом. В перспективе представляется интересным изучить взаимосвязь особенностей реагирования на проанорексичный интернет-контент с объективными показателями результативных (коэффициент интеллекта) и процессуальных (когнитивные стили) особенностей познавательной сферы.
Актуальная самооценка неразрывно связана с Я-идеалом, и именно несовпадение, зазор между ними определяет степень неудовлетворенности собой. Идеалы могут восприниматься как внутренние, присвоенные, интериоризированные цели или как навязываемые извне условия соответствия, имеющие давящий, принуждающий характер. Существует мнение, что в современном «обществе нарциссизма» как инди-
видуальные, так и социокультурные идеалы подчас завышены и недостижимы [1]. В обсуждаемом исследовании установлено, что высокий перфекционизм связан с интенсивностью эмоционального реагирования при восприятии проанорексичных интернет-постов. При этом наибольшую роль играет социально предписанный перфекционизм, отражающий восприятие императивов как навязываемых извне. Можно предположить, что данная закономерность проявляется и при формировании индивидуальной проанорексичной телесности под воздействием виртуальной групповой идентичности. Девушки, вступающие в специфические интернет-сообщества, вероятно, уже обладают определенной степенью неудовлетворенности своим телом и неким представлением о том, каким ему следует быть, сформированным в результате взаимодействия с семьей, с ближайшим социальным окружением, в результате восприятия дискурсов культуры. Но попадая в интернет-группу в социальной сети, они оказываются под давлением более жестких, нереалистичных и унифицирующих императивов, которые определяют их право на принадлежность к данной группе и возможность претендовать на идентичность настоящей «анорексички». Сформированная за счет вкладов отдельных участников идеология, система правил и предписаний приобретает надындивидуальную природу и оказывает формирующее влияние на каждую отдельную участницу. По результатам исследования, социально предписанный перфекционизм прямо связан с интенсивностью гнева, отвращения, презрения, стыда и страха. Также девушки с высоким уровнем социально предписанного перфекционизма склонны реагировать на посты очень личным образом, воспринимать их на свой счет, отвечать на них от первого лица и значимо реже дистанцируются от них, воспринимая исключительно как «интернет-мем». Такие девушки, вероятно, в наибольшей степени выстраивают свою идентичность на фундаменте диагноза «нервная анорексия», соотносят образ себя с образом «типичной анорексички», а свое тело - с телесностью, конструируемой проанорексичным дискурсом. Они воспринимают посты как доказательство своей несостоятельности, как директивное требование, как устремленный на себя строгий, оценивающий, критичный взгляд. Невозможность соответствовать, с одной стороны, нереалистичным требованиям проанорексич-ной субкультуры, а с другой стороны, требованиям конвенциональной телесности, которые продолжают транслироваться девушке ее окружением, не разделяющим проанорексичные идеалы, а также медицинским дискурсом, создает внутренний конфликт, тревогу и напряжение. Собственное тело может переживаться как поле боя, где ведут сражение различные неподвластные девушке силы, что еще больше усиливает стремление контролировать свое тело и свое пищевое поведение.
Изменения, которые претерпевает в условиях информационного общества этиология и клиническая картина РПП, с одной стороны, и их смысловая многозначность в массовом и индивидуальном сознании, с другой стороны, обуславливают необходимость разработки соответствующих этим изменениям диагностических и исследовательских процедур. Практическая ценность представленного исследования состоит в разработке и апробации методики, составленной с использованием материалов группы популярной социальной сети, служащей площадкой для трансляции проанорексичных ценностей. Методика позволяет оценить интенсивность эмоционального реагирования и степень личностной вовлеченности при восприятии проанорексичных материалов и может найти применение при решении таких практических задач, как выявление групп риска в отношении нервной анорексии с целью последующего проведения профилактической работы, а также для отслеживания динамики состояния в ходе лечения пациенток с нервной анорексией.
Выводы
1. Девушки, страдающие нервной анорексией, воспринимают посты группы «Типичная анорексичка» социальной сети «ВКонтакте» более персонально и дают на них более выраженную эмоциональную реакцию, чем девушки без пищевых расстройств.
2. Более сильная личная вовлеченность девушек при восприятии постов и более интенсивное эмоциональное реагирование на них взаимосвязано с такими особенностями их самосознания, как неудовлетворенность своим телом, низкая самооценка по шкалам «ум», «характер», «авторитет у сверстников», «внешность», «уверенность в себе», а также с высокой степенью выраженности направленного на себя и социально предписанного перфекционизма.
Благодарности
Авторы выражают благодарность М.Б. Сологубу, заведующему стационарным отделением Центра изучения расстройств пищевого поведения, за содействие в наборе материала для исследования.
Acknowledgements
Authors express gratitude to M.B. Sologub, the head of the in-patient department of EDSC, for assistance in recruiting the sample for the research.
Литература
1. Соколова Е. Т. Нарциссизм как клинический и социокультурный феномен / / Вопросы психологии. 2009. №1. С. 67-80.
2. Culbert K.M, Racine S.E., Klump K.L. Research Review: What we have learned about the causes of eating disorders - a synthesis of sociocultural, psychological, and biological research // Journal of Child Psychology and Psychiatry. 2015;56(11). DOI: 10.1111/jcpp.12441
3. Grzelak T, Dhitkiewicz A, Paszynska E, Dmitrzak-Weglarz M, Slopien A., Tyszkiewicz-Nwafor M. Neurobiochemical and psychological factors influencing the eating behaviors and attitudes in anorexia nervosa // Journal of Physiology and Biochemistry. 2017. 73(2). DOI: 10.1007/s13105-016-0540-2
4. Brumberg J.J. Fasting Girls. The Emergence of Anorexia Nervosa as a Modern Disease. London: Harvard University Press, 1988. 366 p.
5. Stice E, Marti C.N, Shaw H, Jaconis M. An 8-year longitudinal study of the natural history of threshold, subthreshold, and partial eating disorders from a community sample of adolescents. Journal of Abnormal Psychology. 2010. 20(9). P. 1385-1390.
6. Литвинова Д.А., Остроухова П.В. Дискурсивное регулирование женской телесности в социальных сетях: между худобой и анорексией / / Журнал исследований социальной политики. 2015. № 13(1). С. 33-48.
7. Шнаккенберг Н. Мнимые тела, подлинные сущности. Преодоление конфликтов идентичности с внешностью и возвращение к подлинному Я. Калининград: Фока букс. 2018. 376 с.
8. Быховская И.М. Телесность человека как объект социкультурного анализа: Автореф. дис. ... д-ра филос. наук. М.: 1993. 49 с.
9. Баричко Я.Б. Три типа телесности культуры // Челябинский гуманитарий. 2010. № 3(12). С. 97-103.
10. Вульф Н. Миф о красоте. М.: Альпина нон-фикшн. 2015. 445 с.
11. Orbach S. Hunger Strike: Starving Amidst Plenty. London: Other Press. 2000. 184 p.
12. Щурко Т.А. Фокусируясь на женской телесности: медики, социологи и женские Интернет-сообщества о проблеме «нарушений пищевого поведения» / / Журнал исследований социальной политики. 2009. № 7(3). С. 381-404.
13. Боярская А.Р. Культура анорексии как молодёжная аутодеструктивная суб-
культура // Культура. Духовность. Общество. 2014. № 14. С. 147-154.
14. Borzekowski D.L., Schenk S., Wilson J.L, Peebles R. E-Ana and e-Mia: A content analysis of pro-eating disorder Web sites // American Journal of Public Health. 2010. 100(8). P.1526-1534.
15. Latzer Y, Spivak-Lavi Z, Katz R. Disordered eating and media exposure among adolescent girls: the role of parental involvement and sense of empowerment // International Journal of Adolescence and Youth. 2015. 33(3). P. 1-17.
16. Скугаревский О.А., Сивуха С.В. Образ собственного тела: разработка инструмента для оценки // Психологический журнал. 2006. N° 2(10). С. 40-48.
17. Грачева И.И. Адаптация методики «Многомерная шкала перфекционизма» П. Хьюитта и Г. Флетта / / Психологический журнал. 2006.N» 6(27). С. 7381.
18. Рубинштейн С.Я. Экспериментальные методики патопсихологии и опыт применения их в клинике: практическое руководство. Москва: АпрелЬ Пресс: Психотерапия. 2010. 224 с.
19. Сулейманов Р.А. Особенности доманифестного периода анорексии: дис. ... канд. мед. наук. М.: 2005. 165 с.
References
1. Sokolova ET. Narcissism as a clinical and sociocultural phenomenon. Voprosi psichologii. 2009; 1: 67-80. (in Russ.)
2. Culbert KM., Racine SE., Klump KL. Research Review: What we have learned about the causes of eating disorders - a synthesis of sociocultural, psychological, and biological research. Journal of Child Psychology and Psychiatry. 2015;56(11). DOI: 10.1111/jcpp.12441
3. Grzelak T., Dutkiewicz A., Paszynska E., Dmitrzak-Weglarz M., Slopien A., Tyszkiewicz-Nwafor M. Neurobiochemical and psychological factors influencing the eating behaviors and attitudes in anorexia nervosa. Journal of Physiology and Biochemistry. 2017; 73(2). DOI: 10.1007/s13105-016-0540-2
4. Brumberg JJ. Fasting Girls. The Emergence of Anorexia Nervosa as a Modern Disease. London: Harvard University Press.1988. 366 p.
5. Stice E., Marti CN., Shaw H., Jaconis M. An 8-year longitudinal study of the natural history of threshold, subthreshold, and partial eating disorders from a community sample of adolescents. Journal of Abnormal Psychology.
2010;20(9): 1385-1390.
6. Litvinova DA., Ostroykhova PV. Discursive regulation of female corporality in social networks: between thinness and anorexia. Jurnal issledovanii socialnoi politiki. 2015; 13(1): 33-48. (in Russ.)
7. Schnackenberg N. False Bodies, True Selves: Moving Beyond Appearance-Focused Identity Struggles and Returning to the True Self. Kaliningrad: Foka Books Publ.; 2018. 376 p. (in Russ.)
8. Bukchovskaya IM. Human body as an object of social and cultural analysis. Extended abstract of PhD dissertation (Philosophy). Ros. AN NII. Moscow: 1993. 49 p. (in Russ.)
9. Barichko YB. Three types of culture corporality. Chelyabinsky gymanitary. 2010; 3(12): 97-103. (in Russ.)
10. Wolf N. The Beauty Myth. Moscow: Alfina non-fiction Publ.: 2015. 445 p. (in Russ.)
11. Orbach S. Hunger Strike: Starving Amidst Plenty. London: Other Press LLC Publ.: 2000. 184 p.
12. Shyrko TA. Focusing on female corporality: doctors, sociologists, and female Internet communities about the problem of eating disorders. Jurnal issledovani socialnoipolitik 2009. 7(3), P. 381-404. (in Russ.)
13. Boyarskaya AR. Anorexia culture as a youth autodestructive subculture. Cultura. Dykhovnost. Obchestvo. 2014;14: 147-154. (in Russ.)
14. Borzekowski DL., Schenk S., Wilson JL., Peebles R. E-Ana and e-Mia: A content analysis of pro-eating disorder Web sites. American Journal of Public Health. 2010; 100(8): 1526-1534.
15. Latzer Y., Spivak-Lavi Z., Katz R. Disordered eating and media exposure among adolescent girls: the role of parental involvement and sense of empowerment. International Journal of Adolescence and Youth. 2015; 33(3):1-17.
16. Skugarevsky OA., Sivyha SV. Body Image: Developing a Assessment Tool. Psichologicheskii journal. 2006; 2(10):40-48. (in Russ.)
17. Gracheva II. Adaptation of the Multi-Dimensional Perfectionism Scale of by P. Hewitt and G. Flett. Psihologicheskii jurnal. 2006; 6(27): 73-81. (in Russ.)
18. Rubinstein SY. Experimental methods of pathopsychology and experience of their application in the clinic: a practical guide. Moscow: ApreL Press: Psichoterapia Publ.; 2010. 224 p. (in Russ.)
19. Syleimanov RA. Features of the premanifest period of anorexia. PhD dissertation (Medicine). Moscow: 2005. 165 p. (in Russ.)
Информация об авторах
Полина В. Цыганкова, кандидат психологических наук, Российский национальный исследовательский медицинский университет имени Н.И. Пирогова, Москва, Россия; 117997, ул. Островитянова, д.1; polina_tsy@mail.ru
Екатерина Ю. Прончихина, Филиал Психиатрической клинической больницы имени Н.А. Алексеева, Москва, Россия; 115211, ул. Борисовские пруды 12к4; katerinaurievna@mail.ru.
Information about the authors
Polina V. Tsygankova, Cand of Psy, Pirogov Russian National Research Medical University, Moscow, Russia; bld.1, Ostrovityanova street, Moscow, Russia, 117997; polina_ tsy@mail. ru
Ekaterina Y. Pronchihina, Alexeev Psychiatric Hospital IPA, Moscow, Russia; bld. 12k4, Borisovskie prydu street, Moscow, Russia, 115211; katerinaurievna@mail.ru
