CC BY
41
УДК 81'33 А. А. Баркович
доцент, кандидат филологических наук, доцент кафедры прикладной лингвистики БГУ, Республика Беларусь; e-mail: [email protected]
ОСОБЕННОСТИ ДИСКУРСИВНОГО МОДЕЛИРОВАНИЯ КОМПЬЮТЕРНО-ОПОСРЕДОВАННОЙ КОММУНИКАЦИИ
Дискурсивное моделирование - принципиальный этап категоризации семантической структуры текстов компьютерно-опосредованного дискурса. Без понимания контекстных предпосылок и прогнозирования развития коммуникационных ситуаций интерпретация речевой практики не имеет смысла. Создание метаязыковых описаний ситуации по стандартизированным параметрам - моделирование дискурса - позволяет выявлять специфические и типичные особенности коммуникации, создавать частные и обобщенные описания ситуаций, различать референтные языковые отношения и оценивать потенциал развития среды. Дискурс отражает референтную для моделирования речевую деятельнось, на текстовой базе его денотата могут быть представлены как отдельные модели, такие как контекстная, семантическая, оппозиционная, так и одна дискурсивная гипермодель. Выявление и обработка дискурсивных моделей - продуктивный путь реализации потенциала компьютерной презентации коммуникации, речевой практики, дискурса.
Ключевые слова: дискурс; компьютерно-опосредованная коммуникация; компьютерно-опосредованный дискурс; модель; дискурсивная гипермодель.
Barkovich A. A.
Candidate of Philology (Ph. D.), Associate Professor, Department of Applied Linguistics, Belarusian State University; e-mail: [email protected]
PECULIARITIES OF DISCOURSE MODELING OF COMPUTER-MEDIATED COMMUNICATION
Discourse modeling is an essential stage of the categorization of semantic structures of texts in computer-mediated discourse. Without understanding the contextual assumptions and prediction of the development of communicatory situations, the interpretation of speech practice does not make sense. The creation of metalinguistic descriptions of the situation on standardized parameters - discourse modeling - allows to identify the specific and typical features of communication, to create private and generalized descriptions of situations, to distinguish referent language relationships and to evaluate the development potential of the medium. The discourse reflects speech activity referent for modeling, on the text basis of its denotation separated models, such as contextual, semantic, oppositional, as well as one discursive hypermodel
can be represented. Discursive models revelation and processing is a productive way in implementation of the potential of computer presentation of communication, speech practice, discourse.
Key words: discourse; computer-mediated communication; computermediated discourse; model; discursive hypermodel.
Составляющие семантического поля дискурса обладают признаками структурности и возобновляемости - они повторяются, модифицируются и систематизируются в языковом мире коммуникантов. Такая специфика содержания коммуникации позволяет выявить и обобщить практику их использования. Информация -квинтэссенция семантики, семантики дифференциальной и опо-зициональной. В среде компьютерно-опосредованной коммуникации (далее - КОК) такая сущность данных создает особенно благоприятную почву для формализации семантических отношений: модель первого уровня презентации информации в среде КОК, как известно, бинарная.
Не претендуя на всеобщность своих теорий, к вопросам параметризации содержания коммуникации обращались многие ученые. Безусловный приоритет в моделированию информации принадлежит Марвину Минскому - автору теории фреймов [13]. Его подход, который определил вектор дальнейших поисков, создал своеобразный формат исследовательской практики - поиск «универсальной» модели содержания текста.
Универсальной модели пока нет, но проблематика постепенно приобретает очертания с помощью категориальной семантики понятий культура, ментальность, когниция, дискурс, контекст, ситуация, эпизод.
Особенности лингвистической интерпретации ситуационного моделирования. Рассмотрим особенности презентации паттернов формализации и трансляции содержания на примере социолингвистической ситуации игры. Игровые стереотипы широко распространены в среде речевой практики, и можно уверенно сказать, что в КОК создан особый тип дискурса - компьютерно-игровой. Не сосредоточиваясь на социальных обстоятельствах такой дискурсивной практики, необходимо отметить ее главные черты: создание виртуальных ситуаций, фантомов-персонажей и иллюзорных обстоятельств деятельности. Между тем
классические модели игры обладают и традиционными характеристиками, которые можно выявлять с различных методологических позиций.
Комбинации математического и бихевиористского подходов, по мнению некоторых исследователей, недостаточно результативны в описании структуры:
1) цель игры (purpose or raison d'être);
2) порядок действий и процедур (procedures for action);
3) правила, принципы и стандарты поведения (rules governing action);
4) количество необходимых участников, status quo (number of required players);
5) роли участников, их функции и статус (roles of participant);
6) условия окончания игры (results or pay-off);
7) образцы взаимодействия участников (participant interaction patterns) [10, с. 14].
Автору данной обобщенной схемы, Э. Эвдону, и это неудивительно, хорошо видны ее недостатки. Продолжение размышлений является показательным и не очень продуктивным: нужно назвать более объективную схему лингвистической, синтаксической и добавить синтаксиса:
1) цель игры (purpose of the game; aim or goal, intent, the raison d'être);
2) порядок действий и процедур (procedure for action; specific operations, required courses of action, method ofplay);
3) правила, принципы и стандарты поведения (rules governing action; fixed principles that determine conduct and standards for behavior);
4) количество необходимых участников, status quo (number of required participants; stated minimum or maximum number ofpersons needed for action to take place);
5) роли участников, функции и статус (roles of participants; indicated functions and status);
6) условия окончания (results or pay-off; values assigned to the outcome of the action);
7) умения и навыки (abilities and skills required for action; aspects of the three behavioral domains utilized in a given activity);
8) образцы взаимодействия (interaction patterns);
9) физические установки и требования среды (physical setting and environmental requirements);
10) необходимое оборудование (required equipment) [10, с. 14].
Функции «лингвистики» выполнили дополнительные во втором случае пп. 7, 9 и 10. Появившиеся в схеме элементы необходимое оборудование (п. 10) и требования среды (п. 9), например, носят явно декларативный характер. Но искусственная «лингви-стичность» и поверхностность рассуждений без настоящего лингвистического базиса, несомненно, усложнили восприятие проблематики. Рассуждая о «синтаксическом» подходе, Э. Эвдон, тем не менее, имел в виду прежде всего дискурсивные черты (намерения и результаты - явно экстралингвистические категории дискурса).
Хотя попытка систематизации характерных черт дискурса с лингвистических позиций более чем обоснованна, на данном примере можно убедиться в несовершенстве отдельных методик формирования категорий соответствующего метаязыка: в одном ряду и измерении оказались разнородные элементы игровой ситуации. Автор, очевидно, не дифференцировал и тактические / стратегические, как и объективные / субъективные свойства игрового дискурса. С презентации таких оппозиций, безусловно, целесообразно было бы начать моделирование данного типа.
Модели коммуникационной среды. Уже при выяснении объективно / субъективно релевантных обстоятельств коммуникации играет важную роль собственно языковое оформление ситуаций и поведенческих стратегий, соотносящих понимание модели «с ролью личных представлений о реальных или абстрактных ситуациях в процессе порождения или понимания речи» [5, с. 68]. Неслучайно Т. ван Дейк ввел в научный оборот не только когнитивистское и социолингвистическое, но и дискурсивно-лингвистическое понятие ситуационной модели как «формы представления личного опыта». Ситуационная модель им используется именно для «интерпретации дискурса» [5, с. 78]. Ситуация, «денотат текста», здесь - «сложное сплетение» предметов или людей, их свойств и отношений, событий или действий как определенный фрагмент действительности [5, с. 69].
Т. Ван Дейк, разумеется, стремился описать когнитивный коррелят ситуации: «...что "происходит в уме" человека, когда он является наблюдателем или участником ситуации, когда он слышит
или читает о ней», - ясно осознавая при этом недостатки такого моделирования: типичную фрагментарность и неполноту когнитивных моделей, а также их «личностность, т. е. субъективность» [5, с. 82]. Описания субботних покупок у Т. ван Дейка (как и комнаты у М. Минского) почти одинаково схематичны: «Мы не дали подробной характеристики стратегическим процессам формирования, преобразования и использования моделей» [5, с. 74]. Как результат - отсутствие четкой фиксации дискурсивных особенностей познавательной деятельности не позволило Т. ван Дейку сделать необходимый выбор между эпизодическими, ситуационными и когнитивными моделями, которые по очереди и в разной последовательности послужили обозначениями подобных когнитивных структур в его исследованиях.
Гораздо более содержательной у Т. ван Дейка получилась попытка очертить контекстные модели: «Контекстные модели, по определению, носят частный характер: они являются моделями данной специфической коммуникативной ситуации <...> Поскольку определенный дискурс составляет часть коммуникативного контекста, мы можем предположить, что репрезентация текста является частью контекстной модели. На самом деле в некоторых случаях мы можем вспомнить не только то, что было сказано (то есть базу текста), но и то, когда, кем и как это было сказано» [5, с. 95]. Тем не менее исследователь «то, что было сказано (т. е. базу текста)» неожиданно относит к ситуационной модели коммуникации, а «то, когда, кем и как это было сказано» - к контекстной модели; тут же дискурс объявляется «неотъемлемой частью контекста» [5, с. 96].
Попробуем разобраться. Во-первых, дискурс является более широким понятием, чем контекст, включая в себя, в простейшим представлении, и текст [1]. Во-вторых, контекстная модель по лингвистической логике как раз должна содержать и речевые, и экстралингвистические обстоятельства функционирования текста. В-третьих, то, что Т. ван Дейк называет «ситуационной моделью» - целесообразно было бы определить - с лингвистической точки зрения - как семантическую модель. Именно семантическая модель позволяет целенаправленно описать содержание текста, его элементы, связи между ними и их иерархию.
Научная позиция Т. ван Дейка относительно моделирования горизонта отчетливо перекликается с наработками профессора
Принстонского университета Ф. Н. Джонсона-Лэрда, в частности при описании последним ментальных моделей. Ф. Н. Джонсон-Лэрд значение ментальной модели обозначил следующим образом: «Модель [ментальная] представляет положение вещей и, соответственно, ее структура не произвольная, напоминая структуру пропозициональной презентации, а играет роль непосредственного отображения, или аналогии. Ее структура содержит существенные аспекты соответствующей ситуации реального мира» [12, с. 98].
В Ф. Н. Джонсоне-Лэрде ван Дейк увидел единомышленника в интерпретации семантики сверхтекстовых единств - теперь они часто называются гипертекстовыми: «И для ментальных моделей, и для ситуационных моделей важно то, что они отличаются от семантической подачи предложения или текста» [5, с. 78]. Хотя, несомненно, в презентации Ф. Джонсона-Лэрда ментальные модели - аллегория, и они не описывают сознательную деятельность по переработке человеческим разумом информационных паттернов, а напоминают так называемые ситуационные модели Т. ван Дейка.
Взгляды Т. ван Дейка, при всей противоречивости его попыток моделирования дискурса, заслуживают признания за «общую гипотезу» дополнения семантической подачи текста описательным сопровождением ситуации в виде специфических моделей, которые способны «играть важную роль в таких действиях, как формулирование выводов, создание образов, припоминание и узнавание» [5, с. 79].
Перспективность ситуационных моделей или, если пользоваться более корректным термином Т. ван Дейка, эпизодических моделей, подтверждается соответствующей исследовательской практикой. Для того чтобы анализировать конкретные отношения, которые связывают окружающий мир и социальное поведение, необходимо точно определить, какие элементы среды или ситуации могут повлиять на образ действий человека. Такие элементы могут как производить изолированный эффект, так и влиять на долгосрочные поведенческие стереотипы человека при взаимодействии с другими. Например, Д. Дж. и Дж. Д. Беннеты составили список элементов, компонентов, или измерений, любой ситуации (англ. scene), разделив их на две группы и отметив приоритет первых трех показателей:
1) контейнер - стабильная внешняя оболочка человеческого взаимодействия;
2) реквизит - физические объекты, которые сопровождают человека в ограниченном пространстве или сами являются ограничениями, в том числе одежду и мебель;
3) актеры - лица, которые непосредственно действуют, находятся на втором плане, являются свидетелями действий, которые происходят в отграниченном пространстве;
4) модификаторы - элементы света, звука, цвета, текстуры, аромата, температуры и влажности, которые воздействуют на эмоциональный тон или настроение взаимодействия;
5) продолжительность - объективное время в сопоставимых единицах (минутах, часах и т. д.), в течение которого происходит взаимодействие, а также планируемая продолжительность, необходимая для взаимодействия;
6) прогрессия - последовательность событий, которые предшествуют или происходят или ожидаются в будущем в связи с взаимодействием и могут повлиять на него [11, с. 20].
В кластеризации приложений ситуационного анализа специалистов из Оксфордского университета М. Эрджайла, Э. Фарнхэма и Дж. Э. Грэхэма - семь параметров:
- структура цели;
- репертуар;
- правила;
- роли;
- набор и оборудование среды;
- концепты;
- последовательность [9, с. 377].
Классификации элементов игровой ситуации Э. Эвдона и универсальных конструктов ситуации М. Эрджайла, Э. Фарнхэма и Дж. Э. Грэхэма, как можно заметить, похожи в части выделения цели, ролей, правил, последовательности (порядка действия и процедур - в первом варианте) ситуации.
- Безусловно, полезной надо признать оппозиционную модель «аспектов» ситуации известного исследователя Л. Первина, где аспекты определены как:
- дружественный / недружественный (friendly / ballasting);
- напряженный / уравновешенный (tense / calm);
- интересный / неинтересный (interesting / dull);
- ограниченный / свободный (constrained/free) [14, с. 47].
Размышляя о сути и стратегии «измерений, которые используются лицами для разъяснения ситуации», Л. Первин обнаружил существенность измерений субъективного рода - «дружественный / недружественный» и «интересный / неинтересный» и объективного рода - «напряженный / спокойный» и «ограниченный / свободный» [14, с. 47]. В таком ракурсе действительно можно наблюдать черты комплексного и дискурсивного подхода к моделированию, потому что «понятия, которые составляют модель, - не произвольны, они отражают социально значимую интерпретацию ситуаций» [5, с. 95]. А «социальная значимость» - всегда субъективная / объективная.
Не менее существенными являются выводы Т. ван Дейка об активной роли дискурса в формировании социальной ситуации, «существенных изменений в социальных отношениях и социальных ситуациях» [5, с. 96]. Пример юридического дискурса не оставляет сомнений в обоснованности такой констатации фактов: «Судебное разбирательство, например, в значительной степени состоит из обусловленных ситуацией речевых действий, таких как обвинение (обвинительные заключения), иски, показания, допросы и предложения, которые в своей совокупности могут иметь важные социальные последствия» [там же].
Моделирование речевой практики компьютерно-опосредо-ваннной коммуникации. Выявление возможностей моделирования, фиксации квалитативных и квантитативных показателей речи КОК - задача важная и нетривиальная. Анализ речи КОК пока чаще всего представляет фрагментарные и противоречивые описания. Насыщенность компьютерно-опосредованного дискурса (далее - КОД) искусственными и формальными языками создает своеобразный семиотический фон человеческой коммуникации. Это выражается не только в интернационализации и нонконформизме речи, но и в ее лингвоинформационности и статистической «форматности».
При всей доступности КОД для лингвистического изучения необходимо отметить несовершенство феноменологических экспликаций сферы. Например, типичной является следующая эклектичная презентация признаков «интернет-общения»:
Анонимность. Несмотря на то, что иногда возможно получить некоторые сведения анкетного характера и даже фотографию собеседника, они не дают реальной картины личности. Кроме того, нередки случаи сокрытия важной информации или представления заведомо ложных сведений. Как следствие - большая степень безответственности, вызванная невозможностью вменить те или иные санкции к нарушителям, т. е. безнаказанность. Таким образом, пользователь может проявить большую свободу высказываний (вплоть до оскорблений), передавать ложную информацию, вводить в заблуждение, практически не получая за подобные действия наказания или отрицательной оценки.
Добровольность и спонтанность. Пользователь добровольно устанавливает контакты или уходит от них, а также может прервать их в любой момент.
Затрудненная эмоциональность, которая частично компенсируется специально разработанной знаковой системой передачи эмоций.
Игровой характер. Часто пользователь представляет себя по-иному, чем в реальной жизни, и, воспринимая своего собеседника, домысливает, создает его образ, отличный от реального. Личный опыт пользователей показывает, что при переходе от виртуальных контактов к реальным они часто испытывают удивление или разочарование от несоответствия их представлений реальности. Это явление обусловлено потребностью в реализации качеств личности, ролей, которые не находят воплощения в реальной жизни или скрываются (так как считаются социально неприемлемыми, несоответствующими социальному статусу и т. д.). Например, социальный статус женатого мужчины не соотносится с активным флиртом и многочисленными романтическими взаимоотношениями и контактами. В этой связи интернет-общение часто характеризуют как "суррогатные", "малоценные контакты", "развлекательная игровая деятельность"» [6, с. 102].
Такая презентация создает устойчивое впечатление недостаточной методической обеспеченности КОД. Хотя, например, критический дискурс-анализ (далее - КДА) - достаточно детализированный в лингвистической практике - подобного описания сферы традиционной коммуникации, в свою очередь, может занять не один десяток страниц.
Встречаются и более подробные описания, которые к «первичным признакам, обусловливающим статус интернет-дискурса как отдельного типа», относят: Интернет как канал связи; глобальность, гипермедийность и интерактивность среды; амбивалентность пространства и времени; жанровое многообразие; вариативность количества и эксплицированности коммуникантов; поликодовость и вариативность языковой нормы. К «вторичным признакам, которые характерны и другим типам дискурса» относятся: электронный сигнал для передачи данных, опосредованность техническими и программными средствами, обязательная оцифрованность всей информации; виртуальность и мультимедийность среды; наличие у коммуникантов определенных технических умений и навыков для активной коммуникации; специфическую этику, сочетающуюся с нерегламентированностью поведения [3].
Глубокая проработка сферы КОК во втором примере, к сожалению, не сопровождается четкой коммуникационной ориентацией и стратификацией признаков, например по языково-речевому принципу и другим измерениям коммуникационной практики.
При неисчерпаемости богатства языка - в сфере КОК наблюдается особенная точность и бескомпромиссность речи. Дискурсивная практика коммуникационных личностей компьютеризованной сферы демонстрирует повышенную вариативность и разнообразие текстового наполнения сферы, с одной стороны. С другой - объем информации в виртуальной реальности возрос до такого количественного объема, которым даже гипотетически не смогла бы удивить сфера печатного книгоиздания или звукозаписи, и процесс продолжается. КОК часто ориентируется практически на неограниченный круг собеседников. Компьютерные средства всё время совершенствуются и приобретают универсальность, с которой никогда уже не смогут конкурировать издательства и производители компакт-дисков. Разумеется, значительную часть интернет-контента представляют копии уже изданных традиционными способами произведений. В КОД широко распространены и копии копий, варианты, кавер-версии и т. д. Такое содержание КОД свидетельствует, в том числе, о большом спросе на электронные версии текстов.
Статистические возможности компьютерно-информационной обработки текстов - при всей их поверхностности и искусственности
- значительно превосходят доступность количественных характеристик «материального» контента и способствуют массовому переводу в электронный формат материала для разнообразных исследований (что выражается в создании, например, электронных библиотек, картотек и корпусов). Программы искусственного интеллекта по весьма незамысловатой статистической модели, но, тем не менее, успешно относительно дискретных параметров, могут сопроводить разметкой по формальным и кодифицированным показателям огромные текстовые массивы.
В том или ином виде контекст человеческой коммуникации отражается в дискурсе. Но существуют многочисленные лингво-информационные ограничения формата КОД. Чем меньшей будет фрагментарность и разобщенность дискурса КОК, тем прозрачней лингвистическая структуризация содержания его фрагментов. Так, если дополнительное дискурсивное сопровождение романа «Война и мир» будет сравнительно небольшим пропорционально его тексту, то для короткой, вырванной из потока обсуждения реплики на интернет-форуме - коммуникантам понадобится, наоборот, дискурсивная имплементация размером с полновесный роман. Дискурсивная практика человеческой коммуникации не имеет тенденции к сужению, с появлением сферы КОК она расширяется в геометрической прогрессии.
Динамика компьютерно-опосредованной речи обусловливает формирование модели речевой практики КОК, которая учитывает языковую, речевую вариативности и технологическую фор-матность сферы. Определение соответствующих закономерностей создает вторично-семиотический уровень обобщения практики.
Языковая вариативность предусматривает:
- поликодовость;
- вербальность;
- разговорность;
- экономичность;
- фрагментарность;
- эрратизированность.
Речевая вариативность предусматривает:
- спонтанность;
- аутентичность;
- мультимедийно сть;
- гиперадресацию;
- деперсонифицированность;
- гиперперсональность;
- этикетность.
Техническая форматность предусматривает:
- компьютерную опосредованность;
- сетевой формат;
- цифровой формат;
- виртуальность.
Данное моделирование способствует выявлению ключевых новационных характеристик КОК, например гиперадресации и ги-перперсональности, что уже является аргументом в пользу такой методики. Гиперадресация предусматривает возможности практически без ограничений расширять или ограничивать круг коммуникантов. Гиперперсональность предусматривает возможность расширять, ограничивать либо объединять характеристики коммуникационной личности. Моделирование подобного рода делает возможным и переход к дискурсивной гипермодели КОК, характеризуя ее речевую специфику.
Моделирование компьютерно-опосредованного дискурса. Активность дискурса позволяет принять за основу именно дискурсивное измерение коммуникационной практики в моделировании многоуровневого взаимодействия факторов среды КОК. Дискурс является референтной для моделирования речевой субстанцией, на текстовой базе его денотата могут сосуществовать и несколько отдельных моделей (например, контекстная, семантическая, оппозиционная и др.), и единая дискурсивная гипермодель КОК.
Проведенный анализ возможностей моделирования дискурса, в том числе КОД, позволяет представить соответствующую трехмерную модель. Согласно лингвистически значимым особенностям речевой практики, необходимо дифференцировать три группы признаков: структурных, ситуационных и практически-речевых. Среди структурных признаков, или характеристик, выделяются: элементный состав, системность и интерактивность. Среди ситуационных признаков целесообразно выделить:
- текстуально-контекстуальную;
- интро-экстралингвистическую;
- тактически-стратегическую пары-диады.
Среди практически-речевых признаков выделяются три подгруппы: языковая, речевая и технически-форматная.
Структурная конституция модели состоит из элементов, их системной структуры - иерархии, например, и отношений взаимодействия элементов структуры. Иллюстративным материалом дискурсивной структуризации такого рода могут служить как личные, так и статусные формы дискурса, например религиозного или образовательного дискурса.
Ситуационная конституция дискурсивной гипермодели характеризуется следующими оппозиционными отношениями:
1) текстуально-контекстуальными:
а) текстовый аспект модели дискурса описывает семантику как совокупности текстов, так и каждого отдельного текста;
б) контекстный сегмент дискурса описывает объективные обстоятельства функционирования дискурса;
2) интролингвистически-экстралингвистическими:
а) лингвистическое описание основано на уровневой структуре языковой системы;
б) экстралингвистическое описание базируется на релевантных среде функционирования дискурса аспектах - культуре, социуме, прагматике, психологии и др.;
3) тактически-стратегическими:
а) тактическое (ситуационное) описание раскрывает тактическую (ситуационную) структуру дискурсивной практики;
б) стратегическое описание раскрывает стратегическую структуру дискурсивной практики.
Практически-речевая конституция дискурсивной гипермодели определяется особенностью следующих характеристик:
1) поликодовостью, вербальностью, разговорностью, экономичностью, фрагментарностью, эрратизированостью (языковая подгруппа);
2) спонтанностью, аутентичностью, мультимедийностью, гиперадресацией, деперсонифицированностью, гиперперсонально-стью, этикетностью (речевая подгруппа);
3) компьютерной опосредованностью, сетевым форматом, цифровым форматом, виртуальностью (технически-форматная подгруппа).
При выяснении особенностей парадигматического описания структуры дискурса принято придерживаться сложившихся стереотипов, практически каждое современное исследование дискурса начинается с констатации множественности подходов [4; 7; 8]. Например, Л. С. Бейлинсон выделяет следующие подходы к изучению дискурса:
1) с позиций социологии и социолингвистики важно определить, кто организует общение и участвует в нем (социальный параметр);
2) с позиций прагмалингвистики и коммуникативной теории необходимо установить, как осуществляется общение (прагматический параметр);
3) с позиций семантической теории выясняется, о чем идет речь (семантический параметр);
4) с позиций структурной лингвистики требуется охарактеризовать языковые способы выражения смысла в высказываниях, которые составляют тот или иной дискурс (формально-языковой параметр) [2, с. 142].
Здесь можно увидеть неопределенно-широкие методологические установки: и социолингвистику, и прагмалингвистику, и «семантическую теорию», и структурную лингвистику. При этом с уверенностью нужно сказать, что синкретичность среды КОК не менее существенно обеспечена интердисциплинарностью уже давно самодостаточного дискурсивного подхода. Разумеется, с некоторыми выводами Л. С. Бейлинсон трудно не согласиться - в том числе, с выявлением коммуникационной специфики в семиотическом ключе через призму отношений:
- семантических, между знаком и действительностью;
- прагматических, между знаком и «интерпретатором»;
- синтаксических, между собственно знаками;
- сигматических, внутренних отношений между содержанием и формой знака [2, с. 142].
Полностью оправданная лингвоцентричная позиция интерпретации КОК обязательно требует последовательности, которую трудно реализовать, допуская множественность точек отсчета. Основополагающим ориентиром здесь, как показывает исследовательская практика, является дискурсивная организация речевой деятельности.
Таким образом, универсальность металингвистических схем изучения речевой практики КОК обусловлена интердисциплинар-ностью сферы. Научная достоверность исследований сферы КОК (намного более сложной, чем сфера традиционной коммуникации) основывается на ее едином дискурсивном пространстве. Возможности моделирования КОК в дискурсивном аспекте подтверждают обоснованность такого подхода. При этом лингвистическая ориентация практики изучения КОД способствует преодолению внутренней противоречивости среды. Своеобразным парадигматическим эталоном в данном контексте является именно лингвистическая методология: по признакам языкового характера материала, речевой реализации коммуникационной практики и метаязыкового аппарата описания характерных особенностей. Выявление и обработка дискурсивных моделей - продуктивный путь реализации потенциала компьютерной презентации коммуникации, речевой практики, дискурса.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Баркович А. А. Интернет-дискурс: компьютерно-опосредованная коммуникация: учеб. пособие. - М. : Флинта ; Наука, 2015. - 288 с.
2. Бейлинсон Л. С. Функции институционального дискурса // Вестник Иркутского лингвистического университета. Серия «Филология». -2009. - № 3. - С. 142-147.
3. Белова К. А. Интернет-дискурс Беларуси в социолингвистическом аспекте: автореф. дис. ... канд. филол. наук. - Минск, 2015. - 24 с.
4. Бельская Т. И. Еще раз об определении дискурса // Альманах современной науки и образования: в 2-х ч. - Ч. II. - Тамбов : Грамота, 2009. - № 8 (27): - C. 20-23.
5. Дейк ван Т. Эпизодические модели в обработке дискурса // Язык. Познание. Коммуникация: сб. ст. - М. : Прогресс, 1989. - С. 68-110.
6. Камнева Н. В., Шевченко Л. В. Русский язык и культура речи: учеб. пособие. - Томск : Эль Контент, 2013. - 124 с.
7. Карасик В. И. Языковой круг: личность, концепты, дискурс. -Волгоград : Перемена, 2002. - 477 с.
8. Макаров М. Л. Основы теории дискурса. - М. : Гнозис, 2003. - 280 с.
9. Argyle M., FurnhamA., Graham J.A. Social situations. - N. Y. : Cambridge University Press, 1981. - 453 p.
10. Avedon A. M. The Structural Elements of Games // The Psychology of Social Situations: selected readings [ed. by Adrian Furnham and Michael Argyle]. - Oxford : Pergamon Press, 1981. - Psychology. - P. 11-17.
11. Bennett D. J., Bennett J. D. Making the Scene // The Psychology of Social Situations: selected readings [ed. by Adrian Furnham and Michael Argyle]. - Oxford : Pergamon Press, 1981. - Psychology. - P. 18-25.
12. Johnson-Laird P. N. Mental models in cognitive science // Cognitive Science, 1980. - Number 4. - P. 72-115.
13. Minsky M. A Framework for Representing Knowledge // Mind design II. Philosophy. Psychology. Artificial Intelligence [ed. by John Haugeland]. - 2nd ed., rev. and enlarged. - Cambridge : A Bradford Book, 1997. - P. 111-142.
14. Pervin LA. A Free-Response Description Approach to the Analysis of Person-Situation Interaction // The Psychology of Social Situations: selected readings [ed. by Adrian Furnham and Michael Argyle]. - Oxford : Pergamon Press, 1981. - Psychology. - P. 40-55.
