CC BY
73
УДК 159.91
ОСОБЕННОСТИ ЧАСТОТНО-ПРОСТРАНСТВЕННОЙ ОРГАНИЗАЦИИ КОРЫ МОЗГА У МУЗЫКАНТОВ ВО ВРЕМЯ СОЗДАНИЯ ИМПРОВИЗАЦИИ НА ОСНОВЕ СТИМУЛЬНОГО МАТЕРИАЛА С АГРЕССИВНЫМ И МИРОЛЮБИВЫМ «ХАРАКТЕРАМИ»
Ермаков Павел Николаевич Скиртач Ирина Анатольевна Ковш Екатерина Михайловна
Работа выполнена в рамках проектной части внутреннего гранта Южного федерального университета № 213.01-07-2014/15ПЧВГ «Угрозы национальной безопасности в условиях геополитической конкуренции и модели агрессивного и враждебного поведения молодежи»
В работе представлены результаты исследования биоэлектрической активности коры мозга у музыкантов в процессе музыкальной творческой деятельности по созданию импровизации. Целью стало выявление предикторов творческой активности и определения различий в протекании творческого процесса, индуцированного мелодиями различного «характера». В исследовании приняли участие музыканты в возрасте от 19 до 36 лет. Выявлены различия в специфике спектральных характеристик мощности у испытуемых в процессе реализации творческой активности в ряде частотных диапазонов. Показана выраженная активность нейронных ансамблей во фронтальных и окципитальных областях коры в высокочастотных и низкочастотных диапазонах ЭЭГ на фоне снижения показателей мощности альфа-ритма в височных областях. Выраженное повышение мощности дельта-диапазона расценивается как механизм формирования особого состояния «потока», позволяющего погрузиться в творческий процесс. Левополушарная локализация зон повышения мощности в тета-ритме при создании импровизации на мелодию агрессивного характера подтверждает идею об отсутствии связи между характером исходного стимула и эмоциональным состоянием, развивающимся в процессе творчества.
В работе поднимается вопрос о возможности коррекции агрессивного поведения путем вовлечения индивида в творческую активность, где становится возможным сублимация агрессии в социально приемлемой форме, т. к. во время создания импровизации решающую роль играет сам творческий процесс, а не характер стимула, его индуцирующий. Результаты, полученные
в данном исследовании, могут представлять ценность для разработки программ развития творческого потенциала, в том числе и с целью психокоррекции, с использованием технологий БОС-тренинга.
Ключевые слова: психофизиология, музыкальная импровизация, творчество, ЭЭГ-корреляты, частотный диапазон, спектральная мощность, системный подход, агрессия.
Изучение агрессии в различных ее проявлениях с каждым годом становится все более актуальной проблемой. Современное видение данного феномена многопланово и неоднозначно. Причем интерес составляет не только исследование факторов, влияющих на проявление агрессии в поведении и также самих причин ее развития, т. е. социальных, средовых и психологических составляющих [7, 17]. С активным развитием психофизиологических методов исследования одним из существенных направлений стало изучение нейробиологического и психогенетического субстратов проявлений агрессии [1, 14, 20, 19].
Если рассматривать современные тенденции к пониманию агрессии в психологической науке, то можно отметить, что ее толкованию свойственна бимодальность, т. е. она может быть разделена по содержательному принципу на «негативную» и «позитивную» [6, 15, 16]. При этом «позитивная» агрессия реализуется через конструктивное агрессивное поведение, которое будет способствовать адаптации, успешному преодолению фрустрирующей ситуации, а «негативная» агрессия проявляется в деструктивном агрессивном поведении, что может быть связано с нанесением ущерба как самому человеку, так и людям, его окружающим.
Останавливаясь подробнее на «позитивной» агрессии, можно отметить, что она будет выступать в качестве источника активности индивида, а, следовательно, может быть расценена и как составная часть его творческого потенциала, и как сила, задающая вектор стремления к достижениям. Таким образом, понимая различные проявления агрессии, научившись выражать ее в социально приемлемых формах, человек может уйти от потенциального насилия как экстрапунитивного, так и интрапунитивного типа. Тем самым мы поднимаем вопрос об овладении своей агрессией, а это одна из сложнейших психологических задач.
Вопрос соотношения и влияния творчества на проявления агрессии в различных ее сочетаниях поднимался неоднократно в исследованиях современных психологов [12, 13]. Особое место в этом направлении занимает исследование музыкального творчества. С одной стороны, эмоциональное воздействие музыки на воспринимающего, например на рок-концерте, основано на сонастройке музыкального ритма и внутренних ритмов тела слушателя,
что приводит к формированию сильного эмоционального переживания, желания быть сопричастным, провоцируя активность. При этом активность в данном случае может носить деструктивный характер. С другой стороны, восприятие классической музыки положительно влияет на эмоциональный тонус, моральную устойчивость [12]. А занятия творчеством, как показали исследования Т. В. Скрипник, нивелируют агрессивные посылы, т. е. оказывают значимый психокоррекционный эффект на подростков, склонных к отклоняющемуся поведению. Однако возникает вопрос: а столь ли значим в данном случае вид музыки (классическая или рок-музыка), или большее значение имеет сам творческий процесс, то, что индивид занят созидательной деятельностью, пусть даже исходный посыл носит агрессивный оттенок, ведь таким образом он сублимирует свои агрессивные тенденции в социально приемлемой форме. Развивая идею о психокоррекционном воздействии музыкального творчества, было бы полезно выявить психофизиологические корреляты последнего с целью разработки методов коррекции с применением БОС-тренинга, направленного на развитие творческого потенциала.
В данном контексте становится актуальным изучение психофизиологических предикторов творческой деятельности с учетом «характера» стимулов, ее индуцирующих. Поэтому целью исследования было изучение психофизиологических коррелятов музыкального творчества (на примере импровизации) на основе стимульного материала с агрессивным и миролюбивым «характерами». Что же такое музыкальное творчество? В нашем исследовании мы исходили из определения, данного Ю. В. Келдышем, в котором он трактует музыкальное творчество как создание качественно нового в любой из областей музыкального искусства, достижение художественного результата, отражающего в образно-неповторимой форме существенные черты действительности [8].
В качестве модели музыкального творчества нами была избрана импровизация, т. к. именно эту форму творчества можно изучить в лабораторных условиях. В своей работе мы придерживались идеи Е. В. Назайкинского о выделении двух разновидностей музыкального творческого процесса, различаемых по установкам и типам деятельности, лежащим в их основе. В основе первого лежит собственный внутренне мотивированный замысел, инициированный накопленными впечатлениями и вдохновением. В основу второй разновидности творческого процесса положен внешний стимул - заказ, однако нельзя отрицать возможность сочетания этих форм. Импровизационному типу творчества присущи те же стадии формирования замысла и реализации, переработки художественной идеи музыкально-выразительными средствами, но они будут характеризоваться как более спонтанные при развитии музыкального образа [9]. Во время музыкальной
импровизации материал, необходимый для творческого процесса, черпается, как и при других разновидностях творческой деятельности, в моделях-стереотипах, сформированных за счет обобщения накопленного человеком опыта, который составляет своеобразный «алфавит» при создании нового. Однако для реализации подобного исследования испытуемые должны обладать рядом специфических особенностей, позволяющих реализовать этот вид творческой деятельности, а именно - они должны обладать определенным психологическим опытом в звуковой области, своеобразным музыкальным мастерством. А значит, испытуемые должны быть музыкантами, обладающими комплексом индивидуально-психологических особенностей, который можно определить как «музыкальность». Музыканты при этом должны иметь обширную творческую практику, которая позволила бы процесс сочинения музыки сделать для них интериоризированным, т. е. свернутым во внутреннем плане [10]. В связи с чем для них не требовалось обязательной опоры на инструмент, а это позволило бы изучить психофизиологические особенности музыкального творчества, не учитывая ЭЭГ-корреляты моторной активности и сконцентрировавшись на самом процессе импровизации.
Таким образом, в качестве эмпирического объекта исследования выступили 136 праворуких музыкантов, из них: 102 мужчины и 34 женщин в возрасте от 19 до 36 лет с нормальным зрением и слухом, без неврологических, психических и соматических расстройств. Все испытуемые были подвергнуты процедуре экспертной оценки на предварительном этапе, которая проходила в форме индивидуальной беседы, направленной на выявление уровня общих музыкальных способностей и потенциальной возможности справиться с заданиями исследования. В процессе беседы музыкантам предлагались задания, позволяющие оценить наличие общих музыкальных способностей [11].
Метод
Психофизиологическое исследование проводилось при помощи метода ЭЭГ. Запись ЭЭГ-сигналов осуществлялась в диапазоне 0,5-35 Гц от 21 хлорсеребряных электродов, установленных по монополярной схеме с ип-силатеральными ушными референтами (Ррг, Рг, Сг, Рг, Ог, Рр1, Рр2, Р7, Р3, Р4, Р8, Т3, С3, С4, Т4, Т5, Р3, Р4, Т6, О1, О2) и расположенных на поверхности головы в соответствии с международной системой «10-20 %». Эпоха анализа составляла 10 секунд. Анализировали свободные от артефактов эпохи ЭЭГ. Рассматривали следующие частотные диапазоны: дельта1 (0,5-2,0 Гц), дельта2 (2,0-4,0 Гц), тета (4,0-8,0 Гц) альфа (8,0-13,0 Гц), бета1 (13,0-24,0 Гц), бета2 (24,0-35,0 Гц). Для фрагментов записи ЭЭГ проводился спектральный анализ.
Процедура эмпирического исследования
Суть ее заключалась в том, что музыкантам последовательно предлагалось сначала прослушать стимульную мелодию, а затем создать на нее наиболее оригинальную импровизацию. В процессе выполнения этой задачи происходила запись ЭЭГ, также происходила предварительная запись фоновой ЭЭГ, когда испытуемый находился в спокойном состоянии с закрытыми глазами в отсутствие каких-либо внешних стимулов. Начало выполнения задания фиксировалось с момента 1 - нажатие испытуемым на кнопку мыши (готов приступить к выполнению), до момента 2 - нажатие испытуемым на кнопку мыши (завершил выполнение).
Характеристика стимульного материала
В качестве стимулов были взяты две коротких музыкальных последовательности. Испытуемым предлагалось предварительно оценить «характер» музыкального отрывка. При отчетах испытуемых, первая музыкальная последовательность была охарактеризована такими терминами, как настойчивость, напористость, решительность, амбициозность, сопротивление, что имеет коннотации с агрессией. В связи с чем было принято считать, что этот отрывок имеет агрессивный «характер». Вторая музыкальная мелодия была описана испытуемыми как спокойная, умиротворяющая, мягкая, гармоничная, безопасная, что имеет семантические ассоциации с понятием «миролюбивый», поэтому музыкальный отрывок был охарактеризован как «миролюбивый». Использовались классические гармонические ходы, которые можно определить как универсальные, часто используемые при построении различных мелодий, но при этом их нельзя строго идентифицировать как часть какого-либо общеизвестного произведения. Это означает, что все испытуемые находились в равных условиях, исключался эффект узнавания/ угадывания мелодии.
Результаты исследования
Анализ различий средних значений исследуемых переменных проводился при помощи t-критерия Стьюдента. Также статистически значимые различия между средними в определенных частотных диапазонах определялись при помощи дисперсионного анализа ANOVA с последующим использованием post hoc теста. Сравнительный анализ ЭЭГ-паттернов мозга испытуемых во время пробы «создание импровизации на мелодию с агрессивным характером», в сравнении с фоном, показал наличие значимых изменений мощностей в дельта2-диапазоне с повышением мощности во фронтальном отделе со смещением вправо, а также в центрально-окципитальном отведении с дальнейшим распространением вправо в париетальное и темпоральное
отведения. Повышение АЗМ (абсолютного значения мощности) специфично для тета-диапазона в темпоральной и средне-фронтальной областях, локализованных слева, билатеральное повышение мощности альфа-ритма отмечается во фронтальных зонах, а снижение отмечено в передне-темпоральной области; в бета1- и бета2-диапазонах обнаруживается значимое повышение мощностей во фронтальных и окципитальных отведениях. Исследование ЭЭГ-показателей во время пробы «создание импровизации на основе мелодии с миролюбивым характером» выявило повышение мощности во фронтальных и окципитальных отведениях, локализованных в обоих полушариях в дельта1-диапазоне; дельта2-диапазон отмечен увеличением мощности в передне-фронтальной зоне слева и окципитальной зоне справа, в тета-диапазоне мы видим рост мощности в задне-темпоральных и средне-фронтальных отведениях обоих полушарий, альфа демонстрирует повышение мощности во фронтальных зонах обоих полушарий и снижение в темпоральных отведениях слева. В бета1-диапазоне обнаруживается значимое изменение мощностей в передне-фронтальных и окципитальных областях билатерально и преимущественно в центрально-фронтальных зонах диапазона бета2 (рисунок 1).
Дельта! Дельта2 Тета Альфа Бета! Бета2
Рисунок 1. Статистически достоверные различия мощности ЭЭГ по частотным диапазонам у музыкантов во время создания импровизации на мелодии разного «характера» (р < 0,05)
Условные обозначения: D/N, обведенные в круг на месте соответствующего отведения, означают большее/меньшее значение мощности при выполнении задания, при сравнении функциональной пробы с фоном.
Таким образом, анализ полученной картины показателей мощности ЭЭГ говорит о наличии тенденции к активации фронтальных зон во многих диапазонах, что некоторыми авторами интерпретируется как существование
реципрокных отношений между фронтальной корой и лимбической системой [4, 5], что, вероятно, отражает регулирующее воздействие коры мозга на эмоциональную сферу. Следовало бы предположить, что мелодия агрессивного «характера» должна индуцировать негативные эмоции, что привело бы к преимущественной локализации активности тета-ритма в правом полушарии, однако мы отмечаем обратный эффект, что может быть интерпретировано как положительная эмоциональная реакция на сам процесс создания импровизации. Следовательно, существенное значение играет не «характер» мелодии, а сам процесс творчества. Кроме того, активное задействование лобной коры, особенно в высокочастотных диапазонах, объясняется тем, что эта область связана с поиском нужных ассоциаций, их проверкой, извлечением смысловой информации из памяти, удержанием внимания. Именно с этими областями принято связывать умение формулировать концепцию, а значит на ней лежит функция оценки оригинальности созданных музыкальных ходов, в процессе создания наиболее оригинальной идеи с точки зрения испытуемого.
Сопровождающее творческий процесс увеличение мощностей в медленных и средних диапазонах вероятнее всего отражает особое функциональное состояние мозга, на фоне которого происходит творческая работа [11]. Несмотря на то, что наличие медленноволновой активности в обычных условиях связывают с проявлениями патологического режима работы мозговых систем, в работах таких исследователей, как S. Donovan, M. Murphy доказано, что изменения в дельта- и тета-ритме происходят в состоянии высокой концентрации и собранности при выполнении особых задач в состоянии так называемого «потока», что имеет большое сходство с неглубоким медитативным состоянием [18]. А в исследованиях М. Чиксцентмихалая указывается на особое «flow-состояние», которое может сопровождать выполнение различного рода деятельности. В исследованиях О. М. Базановой это состояние обнаруживается при исполнении музыки [2]. Есть основания полагать, что создание музыкальной импровизации вводит человека в схожее состояние. Пост-опрос испытуемых позволил подтвердить предположение об особом состоянии «полета» во время создания импровизации, которое сопровождается переживанием положительных эмоций независимо от «характера» стимульной мелодии. Активация затылочных областей, обнаруженная в ряде диапазонов, может отражать процесс извлечения из памяти образной информации, необходимой для построения идеи импровизации. Наблюдаемое усиление альфа-ритма означает, что мозг отключается от обычных внешних раздражителей, идущих от окружающей среды и собственного тела, и сосредоточивается на внутренних процессах. В то же время снижение мощности альфа в височных областях может отражать извлечение из памяти слуховых образов, нужных
для создания импровизации [3]. Изменения мощности высокочастотных ритмов бета1 и бета2 свидетельствуют о задействовании дополнительных когнитивно-перцептивных ресурсов для полноценной реализации процесса создания импровизации. А наблюдаемое повышение мощности этих ритмов во фронтальных областях, вероятно, связано с поиском и оценкой степени оригинальности придуманной идеи, т. е. по сути, с механизмом самоконтроля творческой деятельности и процессом верификации.
Выводы
В результате проведенного эмпирического исследования выявлена специфика частотно-пространственной организации биоэлектрической активности коры головного мозга у музыкантов в процессе создания импровизации на мелодии, имеющие агрессивный и миролюбивый «характеры». Как специфику психофизиологических коррелятов музыкального творческого процесса на примере импровизации можно констатировать билатеральное изменение спектральной мощности в высокочастотных и низкочастотных диапазонах. При этом существенные изменения значений мощности отмечаются во фронтальных и окципитальных областях коры, которые задействованы в реализации интегрирующих функций организации процессов внимания, эмоциональной регуляции, формирования особого функционального состояния и конструирования идеи музыкальной импровизации. А снижение мощности альфа-ритма в темпоральных зонах расценивается как поиск музыкальных энграмм для построения собственной оригинальной «ткани мелодии». Что же касается особенностей импровизации на мелодии с разным «характером», то следует отметить, что процессы, протекающие в головном мозге во время творческой деятельности, индуцированной мелодией с агрессивным и миролюбивым «характерами», имеют больше сходств, чем различий. Это объясняется тем, что ведущую роль в формировании эмоционального состояния во время творчества играет не «характер» исходного стимула, а поглощение самим процессом импровизации и формирование особого функционального состояния «потока», переживаемого испытуемыми как состояние, положительно эмоционально окрашенное.
Литература
1. АлфимоваМ. В., Трубников В. И. Психогенетика агрессивности // Вопросы психологии. - 2000. - № 6. - С. 112-121.
2. Базанова О. М. Исполнение музыки во «flow-состоянии»: психофизиологические корреляты // Музыкальная психология и психотерапия: научно-методический журнал. - 2011. - № 4. - С. 32-40.
3. Бехтерева Н. П., Нагорнова Ж. В. Динамика когерентности ЭЭГ при
выполнении заданий на невербальную (образную) креативность // Физиология человека. - 2007. - Т. 33. - № 5. - С. 5-13.
4. Денисова И. А. Психофизиологический взгляд на творчество. Мозговые корреляты музыкального творчества // Вестник Лениградского государственного университета имени А. С. Пушкина. Серия Психология. -
2010. - Т. 5. - № 4.- С. 99-107.
5. Денисова И. А. Частотно-пространственное распределение биоэлектрической активности коры мозга при музыкальной творческой деятельности у музыкантов // Российский психологический журнал. -
2011. - Т. 8. - № 5. - С. 67-72.
6. Ильин Е. П. Психология агрессивного поведения. - СПб.: Питер, 2014. -368 с.
7. Исаева И. С. Проблема агрессии и агрессивности в современной психологии // Модернизация образования: прошлое, настоящее, будущее: материалы XIX Рязанских педагогических чтений (23 марта 2012 года) / Отв. ред. Л. А. Байкова, И. В. Бакова; Рязанский государственный университет им. С. А. Есенина. - Рязань, 2012. - С. 191.
8. Музыкальная энциклопедия / Под ред. Ю. В. Келдыша. - М.: Советская энциклопедия. Советский композитор, 1982. - 148 с.
9. Назайкинский Е. В. О предметности музыкальной мысли / Музыка как форма интеллектуальной деятельности. - М., 2007. -С. 44-69.
10. Скиртач И. А., Дикая Л. А. Функциональная организация коры мозга у музыкантов профессионалов и любителей во время музыкальной импровизации // Северо-Кавказский психологический вестник. - 2013. -№ 11/4. - С. 5-9.
11. Скиртач И. А., Дикая Л. А. Частотно-пространственная организация активности коры мозга у музыкантов с различными стратегиями сочинения музыки во время музыкальной импровизации // Известия высших учебных заведений. Северо-Кавказский регион. Общественные науки. - 2014. - № 4. - С. 99-104.
12. СкрипникТ. В. Молодежная субкультура в нивелировании подростковых и юношеских кризисов // Психопедагогика в правоохранительных органах. - 2007. - № 2. - С. 50-53.
13. Тютюева И. А., Тетерина М. В. Проблема агрессии у дошкольников с разным уровнем развития творческого воображения // Концепт. -2015. - № Б12. - С. 41-45.
14. ЧеремушниковаИ. И. Изучение влияния функциональной межполушар-ной асимметрии у студентов на склонность к агрессии, с последующей оценкой неспецифических адаптационных реакций организма // Асим-
метрия. - 2011. - Т. 5. - № 3. - С. 35-48.
15. Шестакова Е. Г., Дорфман Л. Я. Агрессивное поведение и агрессивность личности // Образование и наука. Известия уральского отделения Российской академии образования. - 2009. - № 7 (64). - С. 51-66.
16. Liu J. Concept analysis: aggression // Issues in Mental Health Nursing. -2004. - V. 25. - no. 7. - pp. 693-714.
17. Liu J., Lewis G., Evans L. Understanding aggressive behavior across the lifespan // Journal of Psychiatric and Mental Health Nursing. - 2013. -V. 20. - no. 2. - pp. 156-168.
18. Murphy M., Donovan S., Taylor E. The physical and psychological effects of meditation. - Sausalito, Calif.: Institute of Noetic Sciences Publ., 1997.
19. Raine A. Annotation: The role of prefrontal deficits, low autonomic arousal, and early health factors in the development of antisocial and aggressive behavior in children // Journal of Child Psychology and Psychiatry. - 2002. -V. 43. - no. 4. - pp. 417-434.
20. Scarpa A., Fikretoglu D., Luscher K. Community violence exposure in a young adult sample: II. Psychophysiology and aggressive behavior // Journal of Community Psychology. - 2000. - V. 28. - no. 4. - pp. 417-425.
