CC BY
158
ИСТОРИЯ
УДК 94/99
ОСОБЕННОСТИ БЛАГОЧЕСТИЯ РЫЦАРСТВА XIV в. (По хроникам Фруассара и Ле Беля)
Развитие со второй половины XX в. нового направления исторической науки - исторической антропологии - обусловило актуальность подхода к изучению личности и социальных групп с историко-психологической точки зрения. Мен-тальность, эмоциональность и установки поведения как объекты исследования вошли в сферу интересов современной исторической науки, понимаемые как аспекты культуры, трактуемой в антропологическом ключе.
Изучение рыцарства как социальной группы и сословия средневекового общества, особенности его мышления и мироощущения притягивает все большее число зарубежных историков (Й. Хейзинга, Ж. Флори, Ж. Дюби, М. Оссовская, Ф. Кардини, М. Пастуро, М. Кин, Ф. Контамин и др.1). Из российских историков проблема рыцарства в разных аспектах интересовала Ю.Л. Бессмертного, А.Я. Гуревича, С.И. Лучицкую, Ю.П. Малинина, Ю.И. Писарева, А.Д. Михайлова2.
Многогранность феномена рыцарства, многовековая история этого сословия делают возможным и необходимым дальнейшие исследования. Введение в научный оборот новых источников позволяет осветить новые стороны этой проблемы, обнаружить преемственность мировосприятия и взглядов рыцарства разных эпох или их пространственную и временную трансформацию.
В отечественной медиевистике не существует специальных исследований, посвященных «Хроникам» Фруассара или самому автору. Из его обширного исторического труда на русский язык было переведено лишь несколько глав, традиционно включаемых в хрестоматии. А между тем он заслуживает более пристального изучения. «Хроники» Фруассара состоят из четырех книг и освещают важные социально-политические события XIV в. с 1307 по 1400 гг. Центральным сюжетом ее является англо-французский конфликт, известный как Столетняя война 1337 - 1453 гг. В описаниях крупных и мелких военных кампаний, которым посвящено большинство глав, автор главное внимание уделяет прославлению рыцарских подвигов, а не хронологически последовательному изложению событий. Короли, знатные сеньоры, рыцари и оруженосцы практически всех стран Западной Европы являются основными героями хрониста. В целом «Хроники» Фруассара представляют в идеализированном виде яркую картину образа жизни, ментальных установок, идеалов и обычаев представителей благородного сословия XIV в.
Издание перевода большей части «Правдивых хроник» было осуществлено в 2005 г. Их автора, Жана Ле Беля - каноника льежского кафедрального собора Святого Ламберта, - с полным правом можно назвать предшественником Фруассара, так как в основе его произведения лежит тот же мотив (прославление рыцарских подвигов) и та же сюжетная линия развязывания и хода военного противостояния между Англией и Францией (период с 1307 по 1361 гг.).
Е.Ю. Акимова,
аспирантка кафедры истории средних веков, СГУ
ВЕСТНИК. 2007. № 18(4)
♦
♦
Для нас «Правдивые хроники», так же как «хроники» Фруассара, представляют интерес тем, что интерпретация хронистами поступков своих героев (королевских особ, знати и рыцарей) и их побудительных мотивов позволяет проникнуть в сущность их представлений о мире и о себе. Кроме того, оба автора исторических сочинений, несмотря на духовное звание, постоянно находились при дворах знатных персон, сопровождая или даже принимая непосредственное участие в военных походах своих патронов, и вращались в рыцарской среде. По восприятию жизни и Фруассар, и Ле Бель были ближе к рыцарству своего времени, чем к духовенству3. Все это позволяет использовать «Хроники» Фруассара и «Правдивые хроники» Ле Беля как источники для исследования по ряду вопросов, касающихся социальной психологии рыцарства XIV в. и в том числе их религиозных представлений.
Целью данной статьи является выяснение особенности благочестия рыцарства XIV столетия. Для этого постараемся выяснить особенности проявления благочестия и то, как понималась и чем определялась представителями рыцарского сословия милость Господа.
Как известно, восприятие христианства в средневековом обществе различными сословиями не было идентичным. Помимо общих черт, исследователями подчеркиваются и существенные различия «народного», «монашеского» и «рыцарского» христианства.
Характерные черты проявления такого рыцарского благочестия прослеживаются в хронике Фруассара. Накануне битвы при Креси (1346 г.) английский король «после ужина с графами и баронами его войска» удалился в спальню и, «падая на колени перед алтарем, просил Бога о том, что если он должен будет на следующий день сразиться с врагами, то мог бы сделать это с честью... Около полуночи он пошел спать; и, поднявшись на утро следующего дня, он и принц Уэльский слушали мессу ... Большая часть его войска сделала то же самое»4. По словам хрониста, король Франции провел это утро аналогичным образом. «Король Франции, поднявшись своевременно, слушал мессу в монастыре Сен-Пьер в Аб-вилле, где он располагался, приказав то же самое сделать своему войску»5.
Итак, накануне битвы оба короля подают пример христианского благочестия. Они и оба их войска присутствуют на мессе и обращаются к Богу. Но ими руководит не только забота о душе. Эдуард III просит Господа помочь ему выглядеть достойным противником и в сражении не посрамить своей чести. Обратим внимание: король накануне решающей битвы просит Всевышнего не о помощи как таковой, поскольку уверен в себе (хотя и знает, что его противники не менее доблестны). Он просит Бога рассудить, кто в предстоящем сражении будет самым достойным, и на этом основании даровать победу. «Честью» для короля будет оказаться самым достойным, а он собирается «сражаться с честью». Бог рассматривается здесь в роли арбитра, и к нему апеллирует король как к высшему и справедливому судье. Так же поступают многие рыцари, которые «отдают себя в руки Господа», но при этом не собираются ждать милости Божьей как манны небесной, они надеются заслужить ее своей доблестью.
Поучителен в этом смысле рассказ Фруассара о поведении Эдуарда III и его рыцарей во время сражения, когда правый фланг англичан под командованием шестнадцатилетнего принца Уэльского подвергся усиленной
атаке французского войска. Опытные рыцари, приставленные королем к юному принцу для опеки, боясь подвергнуть его испытаниям боя, поспешили отправить к Эдуарду гонца (мессира Томаса Норвича). «По прибытии рыцаря [к королю] он сказал: «Сир, граф Уорвик, лорд Стаффорд, лорд Реджинальд Кобхам и другие сеньоры, находящиеся при вашем сыне, столь мощно атакованы французами, что просят вас приехать к ним на помощь. Они опасаются, что те будут атаковать еще большим числом, тогда их трудно будет сдерживать». Король спросил: «Мой сын находится при смерти или настолько тяжело ранен, что не может оказать никакого сопротивления?». «Ничего подобного, благодарение Господу! - ответил рыцарь. - Но вокруг него разворачивается такая горячая битва, что помощь могла бы ему понадобиться».
Тогда король ответил: «Мессир Томас, возвращайтесь назад и передайте от меня тем, кто вас прислал, чтобы они более не смели в этот день обращаться ко мне с подобными просьбами, и ждать, когда я приеду, пока мой сын жив. И скажите, я приказываю, чтобы они позволили мальчику заслужить свои шпоры, так как я хочу, да будет на то воля Господа, чтобы вся слава и честь этого дня достались ему и тем, чьим заботам я его вверил».
Рыцарь возвратился к сеньорам и привез им ответ короля, который «очень поощрил их и заставил раскаяться в том, что они отправили ему такое послание»6.
Как видим, английский король уверен, что не только благочестие, но и доблесть рыцарей способна склонить волю Господа на их сторону и даровать честь и славу в битве.
К Божьей милости апеллируют молитвами, но Его помощь видят в реализации своих лучших качеств, а Его милость в получении заслуженной награды. Такие выводы позволяет сделать рассказ другого хрониста, Жана Ле Беля, о вторжении английского войска в начале Столетней войны на территорию французского королевства, когда «все английские сеньоры стали держать общий совет и решили, что проведут весь следующий день на том же месте (они ждали войска Филиппа VI, которые были на подходе к Ла-Капеле и Фламанжери), никуда не двигаясь, дабы посмотреть, что предпримет король Франции и другие сеньоры, ибо они охотно бы с ними сразились и встретили судьбу, ниспосланную Богом.Ут-ром следующего дня, на рассвете, они очень благочестиво отслушали мессу, а затем вышли в поле и построились тремя пешими ратями. полностью готовые встретиться с могучим воинством короля Франции»7.
По свидетельству хронистов, честь для короля Англии и других рыцарей являлась не менее важным объектом для заботы, чем душа. Благочестие и честь рыцаря представляются, таким образом, явлениями одного порядка. Трудно определить, какое из этих качеств было для рыцарей более важным. Скорее, одно не мыслилось без другого. Благочестие использовалось для определения рыцарской чести.
Следует сделать оговорку, что случаи, приведенные хронистами, могли не во всем соответствовать действительности, так как описанные ими факты характеризуются исследователями как «прекрасные образцы, заимствованные из рыцарского кодекса чести и реализованные лучшими представителями рыцарства своего времени»8. Однако это не противоречит выводу, что благочестие являлось одной из характерных черт рыцарского идеала
♦
♦
XIV в., наряду с доблестным и бесстрашным поведением перед лицом врага, заботой о своей чести и репутации. Накануне битв рыцари присутствовали на мессах, уделяли время покаянию и молитве. В надежде обрести милость Божью они обращались к Господу, но просили его не о защите (в смысле неуязвимости) в предстоящем сражении, а скорее о том, чтобы Он позволил им в полной мере соответствовать идеалу. Именно в этом, с их точки зрения, и состоит Его милость на земле и награда на небесах.
1 См.: Хейзинга Й. Осень Средневековья. М., 2004.; ФлориЖ. Идеология меча. СПб., 1999; Flori J. La notion de Chevalerie dans les Chansons de Geste du XII siecle. Etude historique du vocabulaire // Le Moyen age. Bruxelles, 1975. T. 81. № 2. P. 211 - 244; Idem. Chevaliers et chevalerie au Moyen age. Paris, 1988; ДюбиЖ. Трех-частная модель, или представления средневекового общества о себе самом. М., 2000; Duby G. Les origins de la chevalerie // Hommes et structures au Moyen age. Paris, 1973; Оссовская M. Рыцарь и буржуа. М., 1987; Кардини. Ф. Истоки средневекового рыцарства. М., 1987; Пастуро M. Повседневная жизнь Франции и Англии во времена рыцарей круглого стола. М., 2001 ; Кин M. Рыцарство. М., 2000; Контамин Ф. Война в средние века. СПб., 2001; Contamine Ph. Froissait Art militaire, pratique et conception de la guerre // Froissart: Historian / Ed. by J.J.N. Palmer. Woodbridge. Suffolk, 1981. P.132 - 160.
2 См.: Бессмертный Ю.Л. Риторика рыцарской скорби по данным англо-французской литературы XII - XIII вв. // Человек и его близкие на Западе и Востоке Европы. М., 2000. С. 64 - 83; Он же. Рыцарское счастье - рыцарское несчастье (Западная Европа XII - XIII вв.) // В своем кругу. Индивид и группа на Западе и Востоке Европы до начала нового времени. М., 2003.
С. 51 - 87; Гуревич А.Я. Рыцарь в жизни и поэзии // Индивид и социум на средневековом Западе. М., 2005. С. 144 - 152; Он же. Культура и общество средневековой Европы глазами современников. М., 1989; Лучицкая С.И. Образ другого: мусульмане в хрониках крестовых походов. СПб., 2001; Она же. Мусульмане и христиане в Святой земле (частная жизнь западноевропейских рыцарей сквозь призму взаимных представлений мусульман и христиан) // Человек и его близкие на Западе и Востоке Европы (до начала нового времени). М., 2000. С.105 - 122; Она же. Рыцарство - уникальный феномен западноевропейского средневековья // Одиссей. М., 2004. С. 9 - 18; Малинин Ю.П. Рыцарская этика в позднесредневековой Франции // Средние века. М., 1992. Вып. 55. С. 195 - 213; Писарев Ю.И. Место служилого рыцарства в социально-политической жизни Англии XIV в. // Средние века. М., 1973. Вып. 37. С. 82 - 107; Михайлов А.Д. Французский рыцарский роман. М., 1976.
3 Фруассар по происхождению был из семьи зажиточных горожан Валансьена, про семью Ле Беля известно, что она принадлежала к городскому патрициату и состояла в родстве с дворянскими семьями Хесбена, а брат хрониста был посвящен в рыцари.
4 Froissart J. The Chronides by sir J. Froissart of England, France, Spain and the adjoining countries. Book I / Ed. T. Johnes. London, 1857. Vol. I. Chap. CXXVII. P. 163.
5 Там же.
6 Там же. Chap. CXXIX. P. 167.
7 Ле Бель Ж. Правдивые Хроники // Хроники и документы времен Столетней войны / Под ред. Ю.П. Малинина. СПб., 2005. Гл. XXXII. С. 98.
8 Nichols. S.G. Discourse in Froissart's Chroniques // Speculum, 1964. Vol. 39. № 2. P. 279.
УДК 94(470)
ИСПОЛЬЗОВАНИЕ НАЕМНОГО И ПОДНЕВОЛЬНОГО ТРУДА НА ОТЕЧЕСТВЕННЫХ КАЗЕННЫХ ПРЕДПРИЯТИЯХ В ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЕ XVIII в. (На материалах поташной промышленности)
В настоящее время в отечественной исторической науке широко обсуждается проблема перехода от традиционного общества к индустриальному. При этом значительное внимание учеными уделяется особенностям модер-низационных процессов в России. Одной из важнейших причин, обусловивших поздний, по сравнению с ведущими державами Западной Европы, переход российской промышленности на капиталистический путь развития, по давно уже ставшему общепризнанным мнению, являлась крайняя узость рынка наемной рабочей силы в нашей стране в дореформенный период. Отсутствие же свободных наемных рабочих было вызвано господством созданной Петром I модели организации промышленного производства, основанной на использовании труда крепостных крестьян. Не подлежит сомнению, что петровская модернизация действительно базировалась на консервации и усилении феодально-крепостнической эксплуатации. На возникающий вопрос: а что же обусловило выбор Петром I этого пути? - как правило, в качестве ответа дается уже звучавший ранее тезис: отсутствие в крепостной России возможности удовлетворять потребности промышленных предприятий в рабочих руках путем найма рабочих. Безусловно, это важный фак-
О-
Э.Д. Богатырев,
кандидат исторических наук, доцент кафедры истории Отечества, Мордовский государственный университет им. Н.П. Огарева, г. Саранск
ВЕСТНИК. 2007. № 18(4)
