CC BY
26
ЛИНГВИСТИКА
УДК 8Г246.3:[8И.161.Г25:8Н.352.3]'44 ББК 81.001.91 А 74
Анчек С.Х.
Адыгейский республиканский институт гуманитарных исследований им. Т.М. Керашева, [email protected]
Особенности билингвальной языковой личности и билингвальной языковой среды
(на материале текстов басен И.А. Крылова в переводе К.Х. Жанэ)
(Рецензирована)
Аннотация.
Рассматривается билингвальная языковая среда и исследуется билингваль-ная языковая личность. Материалом для анализа послужили тексты басен И.А. Крылова в переводе адыгейского писателя К.Х. Жанэ. Научная новизна и теоретическая значимость исследования заключается в сопоставлении структур русского и адыгейского языков. Крылов, создавая басни, а Жанэ, переводя их, работали на всех уровнях языка: от фонетического - до синтаксического, и умело пользовались возможностями родного языка, представляя яркую, многогранную личность своего персонажа с помощью его речевого портрета. Для достижения цели использовались сопоставительный, сравнительный методы исследования и метод сплошной выборки. Отмечается, что единицы речевого высказывания в оригинальных текстах басен Крылова, имеющие определенный метр, размер и связанные с последующим текстом рифмой, смыслом, интонацией и синтаксисом, типологически совпадают с переводом на адыгейский язык и содержат много простых предложений, где глагол стоит в конце предложения и совпадает с главным принципом построения предложения в адыгейском языке.
Ключевые слова:
билингвальная языковая личность, билингвальная языковая среда, басня, речевой портрет, лицемерие
Anchek S. Kh.
T.M. Kerashev Adyghe Republican Research Institute of the Humanities, Department of Language, e-mail: [email protected]
Features of the bilingual language personality and the bilingual language environment (based on the texts of I.A. Krylov's fables translated by K.H. Zhane)
Abstract.
The article explores the bilingual language environment and the bilingual language personality. I.A. Krylov's fables translated by the Adyghe writer K.H. Zhane served as the material for the analysis. The scientific novelty and theoretical significance of the study lies in the comparison of the structures of the Russian and Adyghe languages. It is determined that Krylov, creating fables, and Zhane, translating them, worked at all levels of the language: from phonetic to syntactic. Each of them skillfully used the opportunities of their native language, presenting a bright, multi-faceted personality of their character with the help of his speech portrait. Hypocrisy as a moral quality characterizes many of the main characters of the fables. To achieve the goal, comparative and continuous sampling methods are used. It should be noted that the units of speech in the original texts of Krylov's fables, which have a certain meter, size and are associated with the subsequent text by rhyme, meaning, intonation and syntax, completely coincide with the "Zhane's" units. Krylov's fables contain many simple sentences, where the verb occupies the last place in the construction, and this coincides with the main principle of sentence construction in the Adyghe language. The practical significance of the studied material lies in the possibility of its inclusion in university lecture courses on linguistics, cognitive linguistics, and linguoculturology.
Keywords:
I.A. Krylov, K.H. Zhane, bilingual language personality, bilingual language environment, fable, speech portrait, hypocrisy
Продуцентом художественного текста является языковая личность, которая в зависимости от этнической принадлежности и своей творческой продуктивности наделяет производимый им текст речепове-денческими особенностями. «Язык всегда был тесно связан с литературой, так как эти две дисциплины живут одна в другой, и, не пользуясь одной из них, нельзя познать другую» [1: 4]. Соединение творческих способностей писателя (поэта) с особенностями созданного им текста, на наш взгляд, является главной чертой языковой личности. Г.И. Бо-гин вполне справедливо считает, что «языковая личность - это человек, рассматриваемый с точки зрения его готовности производить речевые поступки, создавать и принимать произведения речи» [2: 1]. И если говорить о человеке, создающем, творящем художественные тексты, то можно предположить, что это -сложившаяся языковая личность, способная не просто производить речевые поступки, а максимально владеющая всеми уровнями языковой структуры, способная отражать действительность в изобретаемой им
«художественной массе». Анализируя любой художественный текст, мы одновременно даем речеповеден-ческую характеристику «языковой личности» в лице писателя (поэта) или «определённого социума в отдельно взятый период существования» [3: 26]. «В литературном произведении взаимодействуют реально живший (живущий) человек как личность и текст, созданный этой личностью. Речь идет о художественном «я» автора, реализующегося в семиотической парадигме созданного им произведения» [4: 12]. Здесь вполне уместен взгляд Ю.Н. Караулова, который «языковую личность» связал с анализом текста, соединив способности человека с особенностями порождаемых им текстов, которые, по его мнению, различаются: а) степенью структурно-языковой сложности, б) глубиной и точностью отражения действительности, в) определенной целевой направленностью [5: 5].
Предметом нашего исследования стал двуязычный сборник из 29 популярных басен И.А. Крылова в переводе на адыгейский язык К.Х. Жанэ. Попутно отметим, что
для красочного оформления сборника был объявлен конкурс детского рисунка в студии дизайна Татьяны Вагановой, и лучшие работы впоследствии были отобраны в сборник. Почему именно этот сборник? Во-первых, союз двух бесспорных талантов в одном сборнике, на наш взгляд, создает оригинальную би-лингвальную языковую среду, которая очень полезна для составления речевой характеристики скрывающейся в нем билингвальной языковой личности. Во-вторых, басни И.А. Крылова изучаются в школе, поэтому любые исследования будут полезны в методическом плане. Крылов прекрасно владел народной речью, хорошо знал пословицы и поговорки, уместно применял их в разговоре, мастерски излагал в тексте, а те искушения, испытания, предупреждения, осуждения, общественные оценки, поучительные выводы, которые описываются в его баснях, полезны и актуальны во все времена. В-третьих, анализ структуры басенных текстов позволяет изучить сущностные характеристики речевого употребления этнического языкового материала и способы его коммуникативной организации, принцип соотнесенности языкового поведения с лучшими образцами речевой культуры этноса.
Впервые крыловские басни были опубликованы в России в 1809 г., к 40-летию баснописца. Основное отличие басен И.А. Крылова от своих предшественников, как отмечает З.К. Жанэ (составитель сборника), состоит «в появлении в них (баснях) мудрого и ироничного рассказчика в лице Ивана Андреевича, который оценивает героев и их поступки с точки зрения человека социально ответственного, живущего ради общего блага» [6: 6]. Перевод басен на адыгейский язык осуществлен К.Х. Жанэ в 1952 году, которому на тот момент исполнилось 33 года. В предисловии к сборнику З.К. Жанэ пишет, что «такой (крыловский -прим. А. С.) подход близок древнему
стилю адыгских джегуако, которым прекрасно владел К. Жанэ, иронично и метко высмеивающий пороки стяжательства, эгоизма, хамства и самовлюбленности» [6: 6].
Язык предельно лаконичных повествований баснописца прост и понятен. Русский и адыгейский языки - разноструктурные языки, но при чтении басен на адыгейском языке, будучи очень хорошо знаком с оригинальными текстами, приходишь к выводу, что это две половинки одного целого. Подача текстового материала, структура предложений, смысловая нагрузка - перевод осуществлен без излишних выразительных «красивостей», но предельно грамотно и эстетично. Складывается впечатление, что басни были сочинены одновременно на двух языках (русском и адыгейском) одной и той же личностью, владеющей двумя языками, т.е. билингвом. Это связано с тем, что единицы речевого высказывания в оригинальных текстах басен Крылова, имеющие определенный метр, размер и связанные с последующим текстом рифмой, смыслом, интонацией и синтаксисом, полностью совпадают с «жанэвскими» единицами. И нужно отметить, что басни Крылова содержат много простых предложений, где последнее место в конструкции отведено глаголу, а это совпадает с главным принципом построения предложения в адыгейском языке. Например: «На ель Ворона взгромоздясь, / Позавтракать было совсем уж собралась, / Да призадумалась, а сыр во рту держала. / На ту беду Лиса близехонько бежала, / Вдруг сырный дух Лису остановил:...» - Чъыгыжъым Къолэжъ-ыр тет1ысхьагъ, / Пчэдыжьышхэ ыш1ынэу зигъэхьазырыгъагъ, / Ау къуаер ыжэ дэлъэу гупшысэм зы-ритыгъ, / Итхьамык1агъоти, Бэд-жэжъыер блэгъабзэу блэчъыщтыгъ, / Зэк1эм къуаем ымэ Бэджэжъыер къыгъэуцугъ,....
А еще басни А.И. Крылова отражают характер народа, раскрывают
народную мудрость. Автор, создавая сюжеты и образы своих творений, смотрел на явления окружающей действительности глазами народа, поэтому в них проявляется своеобразный склад народного ума с насмешливым взглядом на вещи,
- характер национального юмора, который в одинаковой мере присущ и русскому, и адыгскому народу. Те пороки, которые осуждались русским народом, исключительно остро осуждались и адыгами.
Адыгейское языковое пространство «жанэвских» басен нарушается наличием некоторых билингвем: а) антропонимов - Демьян, Фока; б) зоонимов - Моськэ, Тришкэ, Барбос, Жужу, шавкэ, сурок; в) орнитонимов
- соловей, стерлядь, чиж; г) топонима - Рим и ряда других билинг-вем, как писатель, мужик, история, камзол, янтарь.
Басни И.А. Крылова отражают различные стороны человеческой морали и нравственности. Номинации людских пороков, объединенные в единую языковую картину мира, получают у него общую номинацию - «лицемерие». Проведенное дефинирование лексемы лицемерие приводит к выводу, что понятийная составляющая данного концепта, полученная путем анализа билинг-вальных басенных текстов, сводится к следующему: лицемерие -шъорыш1ыгъ - это лесть - нэш1ош1 щытхъу («Ворона и лисица», «Кукушка и петух»); глупость - делагъ («Ларчик», «Тришкин кафтан», «Осел и мужик»); безделье - армэ-угъ («Стрекоза и муравей»); злость
- е («Волк и ягненок», «Волк и журавль»); ложь - пц1ыусыныгъ («Лисица и сурок», «Волк на псарне»); невежество - мыгъэсэныгъ («Мартышка и очки», «Петух и жемчужное зерно», «Квартет», «Зеркало и обезьяна», «Свинья под дубом»); зависть - шъугъоныгъ («Прохожие и собаки»); зазнайство - нэш1ош1ыгъ («Слон и Моська»); пустословие -гущы1э лыябэ 1оныгъ («Кот и повар», «Две бочки»); разобщенные
действия - зэмызэгъыныгъ («Лебедь, щука и рак»); трусость - къэрэбгъагъ («Мышь и крыса»); чванство - пэгэ-ныгъ («Демьянова уха»).
В языкознании сформировалось особое направление, изучающее языковую личность с точки зрения описания ее речевого портрета. По мнению С.В. Леорды, «речевой портрет - это воплощенная в речи языковая личность» [7: 59-60.]. В жизни речевой портрет дает возможность получить информацию о личности человека, в художественной литературе - это средство создания художественного образа литературного героя, а в дидактической литературе - это средство высмеивания людских пороков. В составлении речевых портретов людских пороков помогают диалогические отношения, которыми пронизаны басни. В баснях в диалог вступают противоположные по характеру персонажи, которые должны пройти какие-то испытания и из-за этого вступают в «диалогический бой». Каждая басня либо начинается (инициальная часть), либо завершается (финальная часть) монологическим выступлением автора. Это как поучительное обращение к читателям, а какой урок они извлекут из этого, остается за рамками речетворческого произведения. К примеру, в инициальной части басни «Ворона и лисица» - «Къолэжъымрэ бэджэжъыемрэ» показано отношение автора к определенному человеческому недугу - лести - нэш1ош1 щытхъу. Данная часть состоит из предупреждения автора - Уж сколько раз твердили миру, что лесть гнусна, вредна - Мызэу-мыт1оу тхьапшырэ ц1ыфымэ ара1уагъ, нэш1ош1 щытхъур губгъэн, ш1оп и логического, поучительного вывода - Но только все не впрок, / И в сердце льстец всегда отыщет уголок - Ау ар зык1и къагурымы1уагъ, / Нэш1ош1 щытхъур зишэныр гум ренэу аш1уехьэ [6: 9]. Далее разворачивается сюжет. В роли испытателя выступает «Бог» - Тхьэ, источник испытания - кусочек сыру - къое
такъыр, сырный дух - къуаем ымэ. Объектом лести (ОЛ) становится ворона, которая в действительности далеко не глупая птица. Объекту противопоставляется субъект лести (СЛ) - лисица. Ворона умна, хитра немного, но лисица превосходит ворону своей хитростью и, чтобы добиться цели, она прибегает к лести.
Для составления речевого портрета лести И.А. Крылов использует различные языковые приемы: а) морфологический: частое применение уменьшительно-ласкательных суффиксов СЛ в адрес ОЛ: -ушк: голубушка; перушки; -к: шейка, глазки; -ок: носок, голосок; -ик: светик; -иц: сестрица, мастерица; б) лексический: обращение СЛ к ОЛ с использованием синонимичных слов: голубушка, светик, сестрица, мастерица; в) стилистический: повтор суффиксов (-ушк, -к, -ок, -ик, -иц); сравнение: глазки, как сказки; ангельский быть должен голосок; царь-птица.
Речевой портрет лести на адыгейском языке представлен частым использованием: а) прилагательных в превосходной степени, образованных с помощью суффикса -щ (удэхащ), частицы дэд (дэхэ дэд); б) прилагательных: ц1ык1у - «маленький»: сидышъэ ц1ык1у - «мое золотце», пшъэ ц1ык1у - «шейка»; дахэ - «красивый»: (унэхэр дэхэ дэд
- «твои глаза очень красивые», пэ ц1ык1уи дэхэ гын - «носик твой как красивый порох»).
В басне «Стрекоза и муравей» -«Пк1аумрэ къамзэгумрэ» [6: 12-13] для составления речевого портрета безделья автор прибегает к максимальному употреблению устойчивых выражений. Он вводит фразеологические единицы, описывающие временное пространство бездельника: лето красное пропела - гъэр орэдк1э ыгъэк1уагъ (лето с песней провела - наш перевод); зима катит в глаза - к1ымафэр къэси, хиу-бытагъ (зима пришла и навалилась
- наш перевод); помертвело чисто поле - губгъор зэк1э нэк1ы хъугъэ
(поле целиком опустело - наш перевод). Для бездельника время быстро проходит, он не успевает ничего и поэтому впадает в депрессию: кому взбредет на ум, на желудок петь голодный - хэт ышъхьэ ар илъыжь, ны-бэр нэк1ышъ, мычэфыжь (у кого это в голове, живот пустой, грустно ей
- наш перевод); злой тоской удручена - тхьамык1агъор къыфэк1уагъэу (беда пришла к ней - наш перевод). Стрекоза решила обратиться к Муравью, который все лето трудился: дай ты мне собраться с силой -ситхьамык1агъо къысфеус (найди решение моему горю - наш перевод). Трудолюбивому человеку не понятны трудности, в которые попадает бездельник. Поэтому их диалог и не понятен. Они как будто общаются на разных языках. Отсюда и последовал тот логический вывод, содержащийся в финальной части басни: (муравей стрекозе) Ты все пела? это дело: / Так поди же, попляши! - «Ре-нэу п1уагъа? ари 1офыжь, / Ащыгъ-ум к1о джы къыдэшъожь!
К. Жанэ использует свои собственные устойчивые выражения: мафэхэр чъы1эм зэлъиштагъэ - «холод захватил дни», к1ымафэм гъа-блэр къыфихьыгъ - «зима принесла голод», гугъу семыл1эу гъэр исхыгъ
- «без труда лето провела».
В басне «Волк и ягненок» -«Тыгъужъымрэ шъынэмрэ» для показа зла автор берет два антонимич-ных по семантике понятия - сила и бессилие. В роли силы выступает волк (так в данном случае сила имеет оттенок зла, жестокости), а в роли бессилия выступает ягненок, так как бессилие имеет оттенок слабости. Басня начинается с поучительного вывода: У сильного всегда бессильный виноват - К1оч1эшхом ыпашъхьэ к1оч1аджэр щымысэ зэ-пыт. Баснописец владеет достоверными историческими фактами, подтверждающими данный тезис, но так как он не историк, на примере басни подтверждает вывод.
Рассмотрим басенный речевой портрет «зло». Он насыщен:
а) лексемами-обращениями негативного характера к слабому (ягненку): наглец - нэпэнчъ, негодный - нэпэнчъ, щенок - хьэ ц1ык1у; б) оскорбительными высказываниями в адрес слабого: ... нечистым рылом <..> мутить питье / Мое / С песком и с илом? - ...пэ ш1ойк1э <..> псы къабзэр щыбгъэш1оркъыным, / Пшахъорэ псынжъырэ къыщебгъэ1этыным?; в) лживыми высказываниями: . ты ещё в запрошлом лете / Мне здесь же как-то нагрубил (годовалому ягнёнку!) - Гъэмафэм гъэрек1опагъэ / Мыщ дэжьы / Ды-сэу укъызэрэздэгущы1эгъагъэр; г) угрозами: Я голову с тебя сорву - Сэ о пшъхьэ ш1остхъын, Ты виноват уж тем, что хочется мне кушать -Сышхэ зэрэсш1оигъом къыхэк1ык1э ухыеп!; д) расправой: .и в тёмный лес ягнёнка поволок - мэзцунэм шъынэр ылъэшъугъ. Анализ показал, что основными критериями составления речевого портрета «злая сила» стали синтаксис и лексика, что является свидетельством хорошего владения билингвальной языковой личностью данными уровнями языковой структуры.
Аналогичная «миссия» у волка по полномочиям в басне «Волк и журавль». Но стоит только попасть ему в среду, где выше сила, как, например, в басне «Волк на псарне»: Волк, ночью, думая попасть в овчарню, / Попал на псарню - Тыгъужъыр чэщым, чэтэщым дэхьан ихьисапыгъ, / Ау ар хьэщым дэфагъ, - его «миссия» сразу приобретает противоположную семантику. Речевой портрет социальной среды в данной басне представлен следующими синтаксическими конструкциями: Поднялся вдруг весь псарный двор - Зэк1эм хьэ 1эгум зыкъзэлъи1этыгъ; Псы залились в хлевах и рвутся вон на драку - Хьэхэр къакъырымэ къащы-хьакъугъэх; / Тыгъужъым езэонхэу зык1ырыугъэх; В минуту псарня стала адом - А зы такъикъым хьэ-щыр бырсырым зэлъештэ.
Эмоциональное состояние персонажа меняется в зависимости от среды, в которую он попадает: Но, видя то, что тут не перед стадом, / И что приходит, наконец, / Ему рассчесться за овец - Ау, 1эхъогъум ыпашъхьэ зэримытыр зелъэгъум, / Мэлхэмк1и зэрэпщынэщтым иуахъ-тэ къызэсым. «Серый забияка» - Зэ-олэжъ шхъуант1эр, превращается в трусливое существо, у которого только «страх» в глазах. Авторский речевой портрет «страх»: Волк сидит, прижавшись в угол задом, / Зубами щелкая и ощетиня шерсть - Мо си Тыгъужъи зыкъуиут1ы1уагъэу къогъум къосыгъ. / Ыцэхэр зэте-ох, ыцыхэр тэджыгъэх. Меняется также речь персонажа, преобладает льстивая лексика, а грозный тон становится дружелюбным: Друзья! К чему весь этот шум? / Я, ваш старинный сват и кум, / Пришел мириться к вам, совсем не ради ссоры; / Забудем прошлое, уставим общий лад! - Силъап1эхэр! Сыд пай мощ фэдизэу шъубырсырыгъ? / Сэ бэш1агъэу шъуси1ахьыл, шъуси-блэгъагъ. / Сышъущымыхьанэу сэ сыкъэк1уагъэшъ,тызэжъугъэш1ужь, / Блэк1ыгъэр зыщтэжъугъэгъупши, тызэгурыжъугъэ1ожь!
В басне «Волк и пастухи» волк, увидев картину, как .выбрав лучшего барана в стаде, / Спокойно Пастухи барашка потрошат, / А псы смирнехонько лежат - ...анахь мэл дэгъур мэл хъущэм къахахы, / 1ахъомэ рэхьатэу мэлыр зэ1ахы, / Хьахэри рэхьатэу щылъых адэжьы, - выступает автором морали: Какой бы шум вы все здесь подняли, друзья, / Когда бы это сделал я! - Е, ныб-джэгъухэр, аущтэу сэ сш1ыгъэемэ, / Зэк1эми хьалэ-балыкъышхо къэшъу1этыни!
Крылов усматривает в собаках некую зависимость от сложившейся традиции «Собака - друг человека». Ведь, по сути, собака - это тот же волк, только прирученная человеком. И она - друг до тех пор, пока не нарушено личное пространство, но как только нарушается «граница»,
в ней просыпается зверь, и она поднимает пустой лай. Ее не волнует, добро или зло нарушило границу. Именно поэтому в басне «Прохожие и собаки» И.А. Крылов сравнивает поведение завистников с поведением собак и делает логический вывод: Завистники, на что ни взглянут, / Подымут вечно лай - Хьагъу-шъугъу-хэм сыд алъэгъугъэми, / Хьакъунхэу рагъажьэ зэпыт. А поучительный вывод таков: А ты себе своей дорогою ступай: / Полают да отстанут - Ау о уигъогу занк1эу рык1уи: / Хьакъунхэшъ ахэр уцужьыщт.
В основе любого совершенного неучтивого поступка лежит отсутствие знаний, необразованность, неосведомленность в каких-то делах. Здесь уместна цитата К.А. Гельвеция, что «всякий изучающий историю народных бедствий может убедиться, что большую часть несчастий приносит невежество» [8: 109].
И.А. Крылов раскрывает суть понятия «невежество» посредством нескольких басен. К примеру, поучительный вывод, сделанный автором в басне «Петух и жемчужное зерно», раскрывает смысл рассматриваемого понятия: Невежи судят так: / В чем толку не поймут, то все у них пустяк -Зэхэзымыш1ык1рэмэя1уак1эджащ фэд: / Ш1уагъэу и1эр замыш1эк1э, / Ахэмэ зэк1эри аш1омыхъат. Мораль басни «Мартышка и очки» - Мамунэмрэ нэгъунджэхэмрэ дает справедливую оценку невеждам: Как ни полезна вещь, - цены не зная ей, / Невежда про нее свой толк все к худу клонит; / А ежели невежда познатней, / Так он ее еще и гонит - 1ап1эр сыд фэдэу федэми, / Ащ ыуасэ зэримыш1эрэм
къыхэк1ык1э, / Ц1ыфы мыгъа-сэм / Ыгу къэк1ырэ 1эягъэр ащ пе1ухьэ, / Мыгъэсэ шъыпкъэм / Ар ыгъэк1одыпэныр ыгу къехьэ. В басне «Ларчик» - Пхъонтэжъый смешон «мудрый» механик, который От ларчика отстал / И, как открыть не догадался: / А Ларчик просто открывался - Аужыпкъэм Пхъонтэжъыем бгъодэк1ыжьыгъ, / Ар къызэрэ1упхыщтым ащ гу лъитагъэп: / Ау, аукъодыеу ар къы1уахыщтыгъэ ны1эп. Басня начинается с поучения автора: Случается нередко нам / И труд и мудрость видеть там, / Где стоит только догадаться, / За дело взяться - Джаущтэу гу лъыптэ къодыемэ, / Аукъодыеу 1офым ты-фежьэмэ, / 1офш1агъэри 1ушыгъэри джащ щытлъэгъоу / Бэрэ къыхэк1ы къытэхъул1эу. Догадаться, значит сообразить, понять, в чем дело, напасть на правильную мысль, а данные виды человеческой деятельности требуют знаний, не просто «за дело взяться», а «подойти с умом». «Ум - это способность находить убедительные оправдания собственной глупости» (Пшекруй) [8: 206].
Итак, сборник басен И.А. Крылова является оригинальной билинг-вальной языковой средой, в которой объединены два бесспорных таланта, две языковые личности - И.А. Крылов и К.Х. Жанэ. Каждый из этих языковых личностей «представляет собой сложную модель способностей использования языка, в которую входит вербально-семан-тический и мотивационный уровни, а также тезаурус» [9: 22]. Проведенный анализ структуры текстов басен будет полезен и в методическом плане.
Примечания:
1. Михалькова Е.С. Речевой портрет литературного героя в произведениях Ф.М. Достоевского. Челябинск, 2016. 74 с.
2. Богин Г.И. Типология понимания текста. Калинин: КГУ, 1986. С. 3-86.
3. Тарасенко Т.П. Языковая личность старшеклассника в аспекте ее речевых реализаций (на материале данных ассоциативного эксперимента и социолекта школьников Краснодара): автореф. дис. ... канд. филол. наук. Краснодар, 2007. 26 с.
4. Седых А.П. Этнокультурные характеристики языковой личности (на материале французской языковой личности): автореф. ... дис. д-ра филол. наук. Саратов, 2005. 44 с.
5. Караулов Ю.Н. Русская языковая личность и задачи ее изучения // Язык и личность. Москва: Наука, 1989. 267 с.
6. Крылов И.А. Басни [Баснэхэр] / пер. на адыг. К. Жанэ. Майкоп, 2020. С. 6.
7. Леорда C.B. Речевой портрет современного студента // Вестник Саратовского госагроуниверситета им. Н.И. Вавилова. 2006. № 6. С. 59-60.
8. Комплексный этико-культурологический словарь русского языка для школ Адыгеи / под общ. рук. проф. Р.Ю. Намитоковой. Майкоп: Качество, 2001. 240 с.
9. Анчек С.Х. Этнический феномен в структуре языковой личности (на материале адыгской языковой личности) // Вестник Адыгейского государственного университета. Сер. Филология и искусствоведение. Майкоп, 2020. Вып. 2 (257). С. 17-23.
References:
1. Mikhalkova E.S. A speech portrait of a literary hero in the works of F.M. Dostoevsky. Chelyabinsk, 2016. 74 pp.
2. Bogin G.I. Typology of text comprehension. Kalinin: KSU, 1986. P. 3-86.
3. Tarasenko T.P. The linguistic personality of a high school student in the aspect of its speech realizations (based on the data of the associative experiment and sociolect of schoolchildren in Krasnodar): Diss. abstract for the Cand. of Philology degree. Krasnodar, 2007. 26 pp.
4. Sedykh A.P. Ethnocultural characteristics of the linguistic personality (based on the material of the French linguistic personality): Diss. abstract for the Dr. of Philology degree. Saratov, 2005. 44 pp.
5. Karaulov Yu.N. Russian linguistic personality and the tasks of its study // Language and personality. Moscow: Nauka, 1989. 267 pp.
6. Krylov I.A. Fables / transl. into the Adyghe language by K. Zhane. Maikop, 2020. P. 6.
7. Leorda S.V. Speech portrait of a modern student // Bulletin of Saratov State Agrarian University of N.I. Vavilov. 2006. No. 6. P. 59-60.
8. Comprehensive ethical and cultural dictionary of the Russian language for schools of Adygheya / general ed. by prof. R.Yu. Namitokova. Maikop: Kachestvo, 2001. 240 pp.
9. Anchek S.Kh. Ethnic phenomenon in the structure of language personality (based on the material of the Adyghe language personality) // Bulletin of the Adyghe State University. Ser. Philology and the Arts. Maikop, 2020. Iss. 2 (257). P. 17-23.
