CC BY
249
Основные направления политики КНР в противодействии сепаратизму Key policies of the People's Republic of China on countering separatism
Лукашова Виктория Алексеевна
Студентка факультета международных отношений Санкт-Петербургский государственный университет
РФ, г. Санкт-Петербург
Lukashova Viktoriia
Student of the school of International Relations, Saint Petersburg State University Russia, Saint Petersburg
Аннотация.
Статья посвящена анализу государственной политики Китайской Народной Республики в сфере противодействия распространению сепаратистского движения на территории государства. Обозначаются основные направления и результаты проводимой политики на примере Синьцзян-Уйгурского и Тибетского автономных районов. Отмечается, что главной целью руководства КНР является предотвращение распространения сепаратизма в регионах и сохранение унитарного устройства государства. Акцентируется внимание на строгом регулировании религиозной деятельности, а также усилении контроля за безопасностью и внедрении социальной системы «сетевого управления» в Синьцзяне и Тибете. Отдельно рассматриваются масштабные экономические инициативы, предпринимаемые для повышения уровня жизни населения в автономных районах.
Annotation.
This article analyzes the public policy of the People's Republic of China on counteracting the spread of the separatist movement in the state. The key policies and results are discussed in the case of the Xinjiang Uighur and Tibet Autonomous Regions. It is noted that the main objective of the PRC government is to prevent the spread of separatism in the regions and to preserve the unitary state. Author pays attention to strict regulation of religious activities, as well as to the strengthening of security monitoring systems in Xinjiang and Tibet. Major economic initiatives implemented to raise the standard of living of the people of the autonomous regions are considered in details.
Ключевые слова: Китай; сепаратизм; национальные меньшинства; этническая культура; национальная политика.
Keywords: China; separatism; national minorities; ethnic culture; national policy.
С момента образования Китайской Народной Республики развитие сепаратистского движения на территории автономных районов является одной из центральных проблем для внутренней политики государства. КНР считается одним из крупнейших полиэтнических государств мира. Официально, в составе населения страны выделяют 56 этнических групп, из которых крупнейшей является народность хань, а остальные принято называть «этническими меньшинствами». При этом различие политических, религиозных и культурных интересов каждой группы этнических меньшинств становятся причинами развития сепаратистского движения в регионах.
На сегодняшний день главными очагами сепаратизма на материковом Китае являются Тибетский и Синьцзян-Уйгурский автономные районы. С одной стороны, стратегически выгодное расположение данных территорий предоставляет Китаю кратчайший доступ к странам Центральной и Южной Азии, а также является важным преимуществом КНР в контексте экономического развития страны.[7] Однако в то же время приграничное расположение автономных районов и полиэтнический состав населения являются одними из первостепенных причин возникновения сепаратистского движения и существования на их территории политических организаций, осуществляющих деятельность, направленную на расширение прав автономий, а в крайних случаях даже приобретение независимости от КНР.
Согласно действующей Конституции, Китайская Народная Республика является унитарным, централизованным государством.[5] Такая форма административно-территориального устройства предполагает подчинение всех административно-территориальных единиц центральным органам власти, а также действие на всей территории страны единой законодательной и судебной систем. В связи с этим возникает проблемная ситуация, при которой этнические меньшинства Китая практически не обладают правами на определение направлений политики в своем регионе. Особенно актуальным вопрос является для Синьцзяна и Тибета, в которых одно из ключевых требований сепаратистов выражается в предоставлении территориям большей самостоятельности в управлении. Кроме того, на законодательном уровне правительственная деятельность в отношении автономных районов также регулируется законом КНР «О государственной безопасности». В данном законе подчеркивается, что государство вправе «предпринимать все необходимые меры» в ситуациях, «оказывающих влияние на безопасность государства и стабильность общества».[4] Глава IV фактически предоставляет официальным властям право на применение системы полного контроля и проверки в автономных районах в связи с отсутствием стабильности.
Недовольство политическим статусом автономного района выражается в масштабных столкновениях между сепаратистами и официальным правительством. Последние крупные волнения в Тибетском автономном районе состоялись в 2008 году. В результате погибло около 70 человек, после чего в Тибетский автономный район был ограничен въезд для иностранных граждан, происходило блокирование каналов распространения информации. Наивысшей точкой развития сепаратистского движения в Синьцзян-Уйгурском автономном районе стал конфликт 2009 года, когда в СУАР произошли массовые выступления уйгуров: согласно различным данным погибло от 200 до 1000 человек, однако точные цифры привести невозможно.[9] В 2013 году китайские власти обвинили организацию «Исламское движение Восточного Туркестана» в подрыве автомобиля на центральной площади Тяньаньмэнь, а уже через год на уйгурских сепаратистов возложили вину за резню на железнодорожном вокзале в городе Куньмин и взрывы на рынке в Урумчи, в результате которых погибли около 60 человек.
С того момента в ответ на вооружённые действия со стороны местного населения китайские власти серьезно ужесточили религиозное регулирование, а также усилили меры безопасности в регионе. Председатель КНР Си Цзиньпин отреагировал на теракты громким заявлением о том, что необходимо «расставлять сети от земли до неба» для искоренения терроризма. [16]
Для того чтобы восстановить порядок в Синьцзян-Уйгурском и Тибетском автономных районах после серии громких протестов, государством были предприняты масштабные инициативы для укрепления центральной власти и искоренения сепаратистских лозунгов. Осуществление данной политики в первую очередь связано с личностью Чэня Цюаньго, который получил в Китае репутацию «железной руки». После его назначения на должность секретаря КПК в Тибетском автономном районе в 2011 году произошло значительное усиление деятельности полицейских, была расширена сеть полицейских участков, которые должны находиться на расстоянии не более 500 метров друг от друга, и введены дополнительные полицейские должности. Подобная сеть лежит в основе социального управления, при котором городские районы подразделяют на зоны, чтобы сотрудники службы безопасности могли постоянно наблюдать за совершаемыми действиями. Система также предполагает установление большой сети камер видеонаблюдения, соединенных с полицейскими участками. Тем самым, местные жители круглосуточно находятся под наблюдением, и в случае демонстрации неповиновения официальным властям службы безопасности способны оперативно среагировать на ситуацию. [10]
Во время пятилетнего правления Чэня Цюаньго в Тибете ситуация в регионе стабилизировалась, но стоит отметить, что достичь такого положения удалось лишь при нарушении личностных прав жителей Тибета, за что
многие иностранные общественные деятели подвергали КНР критике. В частности, в докладе государственного департамента США о положении с правами человека в различных странах мира Китай неоднократно осуждался за нарушение международных норм в области защиты прав человека.
Положительно оценив результаты политики Чэня Цюаньго по успешному восстановлению стабильности и безопасности на Тибете, правительство КНР в 2016 году приняло решение назначить политика на аналогичный пост в Синьцзян-Уйгурском автономном районе, в котором на тот момент сепаратистское движение было в большей степени активно. Социальная система «сетевого управления» в СУАР приобрела новый масштаб: при наборе персонала на полицейские должности стала распространяться практика работы «по контракту», вне официальной системы государственной службы, что повлияло на расширение полицейских сил и усиление контроля. Так, при входе в торговый центр жители Синьцзяна обязаны сканировать удостоверение личности и проходить досмотр личных вещей. Кроме того, полицейские вправе останавливать людей на улицах и проверять содержимое мобильных телефонов, объясняя это тем, что такие меры помогают предотвратить развитие радикальных исламских группировок на территории автономного района. В последнее время все чаще используется система распознавания лиц, сбора биометрических данных местных жителей, голосового анализа и спутникового слежения за транспортными средствами. Например, на данный момент действует программа, которая сопоставляет лица, запечатленные на камерах видеонаблюдения, со списком подозреваемых. Она предназначена для прогнозирования и предотвращения террористических атак до их совершения. [14]
Особое внимание уделяется уйгурам, у которых есть связи за границей. Одним из требований является хранение заграничных паспортов таких граждан в полицейских участках. Чтобы покинуть СУАР даже на несколько дней, необходимо оповестить о своем намерении полицейский участок, иначе в отношении гражданина может быть применено административное наказание.
На первый взгляд, можно сказать, что стратегия Чэня Цюаньго дает положительные результаты. Как и в Тибете, с момента создания полицейских участков в СУАР не происходило крупных инцидентов, связанных с этническими беспорядками. Последнее крупное событие произошло в сентябре 2015 года, когда в результате нападения с ножом в южном Синьцзяне погибло 50 человек.[11] Высокая скорость реагирования практически исключает шансы того, что какой-либо крупный инцидент останется совершенно незамеченным полицейскими. Однако в то же время подобные действия правительства КНР ограничивают права жителей СУАР на свободное передвижение, а полицейские часто превышают свои административные полномочия. Неоднозначность данных мер также подтверждается тем фактом, что официальные власти КНР отказываются признавать существование такой политики в Синьцзяне.[15]
Другие методы государственного регулирования включают ограничение деятельности иностранных журналистов на территории автономных районов. Несколько крупных иностранных информационных агентств, таких, как Associated Press, the Wall Street Journal, the Guardian, сообщали о том, что во время нахождения журналистов в СУАР, их передвижения постоянно отслеживались с помощью системы камер видеонаблюдения и сопровождались сотрудниками полиции. Самих журналистов вызывали в полицейский участок, где с ними производили объяснение, что репортажи без официального разрешения властей запрещены. Тем самым, ни один визит журналистов в СУАР не остается без внимания служб безопасности. Похожая ситуация существует и в Тибетском автономном районе. Для того чтобы осуществить въезд на территорию ТАР, иностранным журналистам, дипломатам и сотрудникам СМИ необходимо получить специальное разрешение от Министерства иностранных дел КНР. Остальным категориям посетителей нужно оформить специальный пропуск, а также
находиться в составе туристической группы, возглавляемой квалифицированным гидом со специальной лицензией.
В связи с ограничениями на репортажи из этих регионов и недостатком достоверных данных возникают трудности при оценивании действительной ситуации с соблюдением прав уйгуров и тибетцев. В Тибете и Синьцзяне до сих пор существуют объекты, куда иностранным гражданам запрещен въезд даже при наличии специального разрешения на посещение автономного района. Такие места строго охраняются, находиться вблизи данной территории возможно только под бдительным наблюдением сотрудников безопасности. [3]
Кроме того, механизмом для противодействия расширению сепаратистского движения можно назвать религиозную политику. Для жителей автономных районов религия является важным компонентом общественной жизни. Около 60% населения Синьцзян-Уйгурского автономного района - 11,5 млн. человек, исповедуют ислам. [1] В Тибетском автономном районе приблизительно 78% местных жителей относятся к приверженцам тибетского буддизма. Религия, как и язык и традиции, позволяет жителям Синьцзяна и Тибета сохранять свою культурную идентичность. В связи с этим правительство КНР считает важным установить контроль над деятельностью религиозных организаций на территории автономных районов.
Официальные представители Коммунистической партии Китая утверждают, что в КНР поддерживается право граждан на свободу вероисповедания. В статье 36 Конституции КНР содержится положение о том, что государство не вправе определять религиозную жизнь граждан. Аналогичная позиция отражена в указе Государственного совета КНР «Правила регулирования религиозной деятельности».[13] На практике достаточно узкие правовые границы религиозной деятельности ставят данную сферу под контроль государства. Так, действует постановление, согласно которому назначение духовного лидера возможно только после одобрения кандидатуры со стороны правительства. В отношении Тибета существует государственный контроль для регулирования буддийской традиции перевоплощения лам: органы власти могут отказать человеку в праве быть признанным перевоплощенным духовным лидером. Кроме того, правительство также назначает имамов в Синьцзян-Уйгурском автономном районе. Контроль государственных органов над религиозной деятельностью проявляется в том, что позиция религиозных организаций должна быть лояльной по отношению к правящей партии, существующему государственному режиму и социалистической системе. [8] Храмы обязаны предоставлять отчеты о частных пожертвованиях, деятельности своих религиозных наставников, публикации и распространении религиозных текстов. В случае отказа предоставлять информацию они могут подвергаться обвинениям за нарушение общественного порядка или организацию незаконных собраний. Кроме того, чтобы учредить религиозную организацию, учебное заведение, требуется пройти сложную процедуру оформления в соответствующих государственных органах, что существенно усложняет создание на территории автономных районов религиозных объектов. [6]
Тем не менее, количество религиозных учреждений в Синьцзяне и Тибете с каждым годом увеличивается, государство вкладывает большие ресурсы в открытие новых и реконструкцию уже существующих религиозных объектов. Так, в Тибетском автономном районе были восстановлены буддийские монастыри, разрушенные в период «культурной революции». [2] Со стороны китайского руководства оказывается значительная финансовая поддержка религиозному образованию. Таким образом, посредством сотрудничества с духовенством правительство обеспечивает лояльность со стороны конфессиональных структур. Несмотря на заявленную приверженность принципу свободы вероисповедания, религиозные организации могут проводить деятельность лишь в рамках дозволенного. Официальные власти стремятся не
допустить расширения прав религиозных групп и сохранить контроль над ними, тем самым ограничивая их самостоятельность.
Одним из направлений политики КНР, которое оказывает положительное влияние на урегулирование конфликта между сепаратистским движением в автономных районах и центральном правительством, можно назвать экономические меры, предпринимаемые для развития автономий. На протяжении длительного периода времени экономическое положение в западных регионах КНР значительно уступало более развитым восточным провинциям. Вопреки огромным запасам энергетических и минеральных ресурсов, составляющих одну из основ роста китайской экономики, уровень жизни людей в западных провинциях остается невысоким, а сам регион является экономически отстающим. Осознавая взаимосвязь между недовольством местного населения тяжелыми условиями для жизни и его стремлением к большей независимости, руководство КНР разработало проект экономического развития автономных районов для решения данной проблемы.
В 2000 году была принята программа освоения западных регионов КНР, реализация которой рассчитана к 2050 году. В рамках концепции планируется обеспечить социальный прогресс и стабильность, увеличить финансирование Тибета и Синьцзяна. Кроме того, в 2013 году генеральным секретарем КНР Си Цзиньпином была предложена инициатива «Один пояс - один путь», сухопутный маршрут которой предполагает, что Синьцзян станет основным транспортным узлом для реализации международной торговли. Данный проект продемонстрировал необходимость и важность обеспечения безопасности в регионе. В тот же период, после террористических актов, совершенных в Китае в 2013-2014 годах, Си Цзиньпин объявил о проведении общенациональной кампании по борьбе с терроризмом. Китайская Народная Республика не может позволить, чтобы в Синьцзяне, который является ключевым регионом для реализации инициативы «Один пояс - один путь», появились признаки дестабилизации.
Определенные успехи уже были достигнуты в экономическом развитии. Согласно статистическим данным представителей КНР, уровень роста ВВП Тибета достиг среднегодового показателя в 10%. [12] Увеличилась средняя продолжительность жизни - с 36 до 65 лет. Была проведена колоссальная работа в создании фундаментальной инфраструктуры: построены объекты по освоению ресурсов и обработке сырья, направленные на реализацию инициативы «Один пояс - один путь» и предоставляющие преимущества в транспортной логистике для населения, в особенности для Синьцзян-Уйгурского автономного района. Дополнительно создана транспортная сеть в труднодоступные районы Тибета, построены новые гидроэлектростанции. Способствуя экономическому развитию автономных районов, китайские руководители стараются повлиять на сепаратистские настроения внутри регионов, снизить напряженность в отношениях между этносами и повысить значимость интеграционных процессов. Вместе с тем, развитие Синьцзяна и Тибета привело к увеличению миграции ханьцев в данные регионы. Правительство выделяет для переселенцев льготы на социальное обеспечение, обосновывая такую позицию потребностью в квалифицированных специалистах из восточных провинций для развития запада страны. Такая тенденция вызывает недовольство представителей этнических меньшинств, так как они не способны конкурировать на рынке труда с переселенцами с более высокой квалификацией.
Кроме того, политика, проводимая Чэнем Цюаньго, является сдерживающим фактором для реализации плана экономического развития западных регионов КНР. Усиленный полицейский контроль над обществом в Синьцзяне и Тибете стал серьезным бременем для экономики автономных районов. Меры, введенные политиком, ограничивают свободный поток рабочей силы. В результате строгого надзора за передвижением населения, уйгуры в Синьцзяне вынуждены возвращаться в свой регион при небольшом количестве возможностей для трудоустройства. Предприятия дополнительно обременены жесткими требованиями безопасности: обязательной
является установка металлоискателей на входах, что предполагает дополнительные расходы на приобретение специального оборудования и установление строгого контроля. Тем самым, достижения экономического курса на развитие автономных районов оказываются под угрозой из-за социальной политики государства.
Главной целью руководителей КНР является предотвращение распространения сепаратизма в регионах и сохранение унитарного устройства государства. Несмотря на это, многие жители Тибета и Синьцзяна до сих пор остаются привержены идее расширения политических прав для своих автономий, а некоторые сепаратистские организации продолжают бороться за предоставление независимости.
Таким образом, опыт Китайской Народной Республики в противодействии сепаратизму демонстрирует необходимость проведения более последовательной внутренней политики, которая не ограничивала бы права и свободы народов Тибетского и Синьцзян-Уйгурского автономных районов. Важно обратить внимание на то, что использование жестких методов для ограничения деятельности сепаратистов и установления контроля над ними не могут в полной мере способствовать разрешению противоречий. В первую очередь, такие действия направлены на подавление сепаратистских настроений, что является малоэффективным в долгосрочной перспективе. Данный подход не удовлетворяет главного требования сепаратистов - предоставления большей самостоятельности в управлении территорией исторического проживания этих народов.
Список используемой литературы:
1. Бондаренко А.В. Современная национальная и религиозная политика в Синьцзян-Уйгурском автономном районе // Россия и АТР. 2007. №3.
2. Гарри Ирина. «Тибетский вопрос» и тибетский буддизм в Китае: реформы и конфликты // Государство, религии, церковь в России и за рубежом, Выпуск №4. 2016 с. 148-173
3. Джон Садуорт. Секретные лагеря Китая [Электронный ресурс] // BBC, 14.11.2018. URL: https://www.bbc.com/russian/resources/idt-sh/China hidden camps russian
4. Закон КНР «О государственной безопасности» от 01.07.2015. URL: https://chinalaw.center/administrative law/china state security law 2015 russian/
5. Конституция КНР 1982 г. (с изм. 1988, 1993, 1999, 2004 гг.) // V сессия Всекитайского собрания народных представителей пятого созыва от 04.12.1982
6. Мавлонова А.С. Ислам в СУАР как фактор политической нестабильности в КНР // Вестник Российского университета дружбы народов. Серия: Политология. 2018. Т. 20. № 2. С. 176-186.
7. Новичков В.С. Основные направления национальной политики в СУАР КНР после 2000 г // Вестн. Том. гос. ун-та. 2017. №424.
8. Председатель КНР: религия должна поддерживать партию [Электронный ресурс] // Русская служба ВВС, 24.04.2016. URL: https://www.bbc.com/russian/news/2016/04/160424_china_religion
9. A Reassessment of How Many Died In the Military Crackdown in Beijing [Электронный ресурс] // The New York Times, 21.06.1989. URL: https://www.nytimes.com/1989/06/21/world/a-reassessment-of-how-many-died-in-the-military-crackdown-in-beijing.html?pagewanted=all
10. Adrian Zenz, James Leibold. Chen Quanguo: The Strongman Behind Beijing's Securitization Strategy in Tibet and Xinjiang [Электронный ресурс] // The Jamestown foundation, 21.09.2017. URL: https ://jamestown. org/pro gram/chen-quanguo-the-strongman-behind-beij ings-securitization-strategy-in-tibet-and-xinjiang/
11. At least 50 reported to have died in attack on coalmine in Xinjiang in September [Электронный ресурс] // Reuters, 01.10.2015. URL: https://www.reuters.com/article/us-china-xinjiang-idUSKCN0RV38020151001
12. Li Xia. Tibet's GDP grows 10 pct in 2018[Электронный ресурс] // Xinhua, 10.01.2019. URL: http://www.xinhuanet.com/english/2019-01/10/c 137733795.htm
13. Religious Affairs Regulations. State Council of the People's Republic of China, 01.02.2018. URL: http://www.loc.gov/law/foreign-news/article/china-revised-regulations-on-religious-affairs/
14. Tom Phillips. China testing facial-recognition surveillance system in Xinjiang [Электронный ресурс] // The Guardian, 18.01.2018. URL: https://www.theguardian.com/world/2018/jan/18/china-testing-facial-recognition-surveillance-system-in-xinjiang-report
15. Zhao Yusha, Cui Meng. Xinjiang officials deny holding ordinary citizens' passports [Электронный ресурс] // Global Times, 25.11.2016. URL: http://www.globaltimes.cn/content/1020272.shtml
^пШШ^ШШШ [Xijinping: Jianchi yifa zhi jiang tuanjie wenjiang changqi jian jiang] // Си Цзиньпин: Придерживайтесь управления Синьцзяном в соответствии с законом, объединяйтесь ради
его стабилизации и всегда прилагайте усилия для его развития // Верховная народная прокуратура КНР, 30.05.2014. URL: http://www.spp.gov.cn/tt/201405/t20140530_73710.shtml
