CC BY
56
Самойлов Сергей Федорович
Основные модели радикализации молодежи
В настоящее время угроза обществу и государству со стороны различных экстремистски настроенных сил остается достаточно высокой. Наиболее серьезному воздействию экстремистской угрозы подвергается молодежная среда, которая рассматривается деструктивными силами в качестве социальной базы для дестабилизации общества с целью дальнейшего захвата государственной политической власти. В связи с этим особое значение среди мер противодействия экстремизму получает профилактика различных его проявлений в молодежной среде. В статье рассматриваются основные подходы к пониманию и оценке молодежного радикализма в российском обществе, дается характеристика наиболее популярных моделей радикализации молодежи.
Ключевые слова: дестабилизация, радикализация, модели радикализации, экстремистские методы, молодежная среда.
The main models of radicalization of youth
Currently, the threat to society and the state from various extremist forces remains quite high. One of the most relevant areas of countering the extremist threat is the youth environment, which is considered by destructive forces as a social base for destabilizing society and the system in order to further seize state political power. In this regard, prevention of various manifestations of extremism among young people is of particular importance among measures to counter extremism. The scientific article discusses the main approaches to understanding and evaluating youth radicalism in Russian society, and also describes the most popular models of radicalization of youth.
Keywords: destabilizing, radicalization, radicalization models, extremist methods, youth environment.
При рассмотрении заявленной темы считаем необходимым сначала уделить внимание основным подходам к пониманию и оценке молодежного радикализма в российском обществе.
Причины и характерные черты проявления радикализации молодежи, выявленные классиками социологической мысли, хотя и носят универсальный характер, требуют уточнения по отношению к конкретным историческим условиям и национальным культурам. По этой причине радикализация молодежи в современном российском обществе обладает целым рядом специфических черт и допускает наличие нескольких подходов к определению своей сущности. В современной социально-философской и теоретико-социологической мысли можно выделить четыре основных подхода к объяснению феномена радикализации современной российской молодежи [1]:
социально-классовый подход, представленный М.Н. Руткевичем, Д.В. Петровым и Е.А. Макаревичем, определяет молодежь как группу социального риска, склонную к быстрому восприятию деструктивных политических идеологий, причиной чего выступает недостаточная эффективность государственных механизмов включения молодежи в государственные и социальные структуры;
структурно-функциональный подход, постулируемый В.И. Чупровым, Ю.А. Зубок, С.В. Полу-
тиным, определяет положение современной российской молодежи как социально-периферийное и полагает, что распространение в ней радикальных идей обусловлено, с одной стороны, ее активностью, а с другой - недостаточной включенностью в социальную структуру и нарушением выполнения характерных для нее функций;
социокультурный подход, предложенный Г.А. Черниченко и Л.И. Илониным, рассматривает молодежь с точки зрения характерных для этой социальной группы культурных особенностей, которые в случае распространения в ней различного вида радикальных идей способствуют формированию молодежных субкультур;
социально-политический подход, нашедший отражение в трудах Е.А. Гришиной, В.И. Кемерова, Д.В. Петрова, полагает, что молодежь предрасположена к восприятию радикальных идей, в силу ряда социально-политических причин в недостаточной мере выполняет свою задачу по воспроизводству социально-политической сферы общества и потому склонна к неприятию официально-политической культуры и действующей системы ценностей.
Для всех указанных выше подходов к рассмотрению процесса радикализации в молодежной среде характерно признание недостаточной включенности современной российской молодежи в процесс воспроизводства действующей социальной системы, что создает для нее угрозы дестабилизации. Данная угроза
133
обусловлена тем, что молодежь как социальная группа обладает целым рядом характерных черт, которые нуждаются в нивелировании в процессе социализации. К числу такого рода черт, служащих основанием для предрасположенности к восприятию радикальных, откровенно экстремистских идей, следует отнести [2]:
экстремальность молодежного сознания как такового - его склонность к проявлению максимализма в суждениях и поведении;
идеалистичность - склонность к следованию завышенным социально-политическим идеалам;
инновационность - склонность к достижению принятых в обществе норм, ценностей, идеалов не принятыми в обществе средствами;
субкультурность - склонность к неприятию норм традиционной культуры, к созданию различных субкультурных сообществ, базирующихся на досуговых или радикальных ценностях;
принципиальное неприятие принятых в обществе норм, правил поведения, которое может проявляться как в эскапизме - уходе от социальной жизни, так и в революционности - насильственном изменении социально-политического и экономического уклада общества.
Перечисленные выше черты сознания молодежи, делающие ее склонной к восприятию радикальных идей, носят универсальный характер и характерны для молодежи вообще. Помимо них сознание молодежи конкретных стран обладает рядом специфических черт, на формирование которых оказали влияние определенные исторические, культурные, социально-политические и иные условия. К числу специфических черт российского молодежного радикализма следует отнести:
парадигмальность (подражательность) целого ряда направлений российского молодежного радикализма западноевропейскому радикализму;
традиционность - стремление ряда национальных направлений молодежного радикализма опираться на определенные социально-политические радикальные традиции как националистического, так и религиозно-политического характера;
синкретичность, проявляющаяся в смешении различных противоположных по характеру политических доктрин, обыденных представлений, религиозных учений и т.д.;
социальная протестность - вовлеченность значительной части молодежи в незаконные протестные акции, проходящие под лозунгами «борьбы за социальную справедливость»;
криминализация - вовлеченность определенного числа молодежи в различные криминальные субкультуры.
Завершая краткий анализ основных подходов к пониманию процесса радикализации современной российской молодежи, следует подчеркнуть, что большинство специалистов, принадлежащих к различным направлениям социально-гуманитарного знания, полагают, что современный молодежный радикализм, наряду с универсальными, носит целый ряд специфических национальных черт, связанных с особенностями постсоветского периода развития российского общества. В целом, угроза, исходящая от радикализации современной российской молодежи, остается достаточно высокой и при определенных социально-политических и экономических условиях может привести к негативным социальным последствиям, способным дестабилизировать имеющуюся систему правопорядка.
Основные модели радикализации молодежи. В настоящее время угроза, исходящая от деструктивно настроенных политических сил, применяющих экстремистские методы политической борьбы, по-прежнему остается одной из глобальных проблем, которую приходится решать современному обществу. При этом данные силы нацелены на вовлечение в различные экстремистские организации прежде всего представителей подрастающего поколения. По этой причине процесс радикализации молодежи является предметом исследований как зарубежных, так и российских ученых. Непосредственным результатом такого рода исследований послужило детальное изучение процесса радикализации молодежи и создание нескольких моделей его развития. По этой причине представляется целесообразным рассмотреть основные модели радикализации, предлагаемые современными исследователями [3, с. 14].
Данные модели, как правило, носят эмпирический характер и создаются на базе обобщения реальных механизмов вовлечения в радикально-экстремистские среды, применяемых различными экстремистскими организациями. Однако в связи с тем, что в последнее время наибольшую активность проявляет исламистский экстремизм, современные модели радикализации, как правило, создаются на базе обобщения результатов противодействия исламистскому экстремизму и терроризму. Рассмотрим наиболее известные в современном социально-гуманитарном знании модели радикализации молодежи.
Модель Т. Прехта создана на основе обобщений идей радикального ислама, распространяемых в среде европейских мигрантов из различных стран Азии и Африки, и включает в себя четыре основных стадии:
134
латентную стадию, или пре-радикализацию, представляющую собой воздействие на сознание молодежи и подростков ряда негативных последствий пребывания в чуждой для них социальной и культурной среде, что вызывает переживания, связанные с ощущением социального отчуждения, неравенством пребывания в тяжелых социально-экономических условиях жизни, характеризуется наличием большого негативного личного опыта;
идеологическую стадию, или стадию идентификации, на которой осуществляется принятие агрессивных социальных установок сознания и поведения, что часто выражается в солидаризации с конкретной радикально-политической или религиозной группой;
инициирующую, или индоктринальную, стадию, проявляющую себя в непосредственном членстве в конкретных радикальных или экстремистских сообществах и в посещении стран с традиционным мусульманским укладом жизни с целью подтверждения правильности сделанного мировоззренческого вывода;
активную стадию, заключающуюся в совершении конкретных противоправных действий, нацеленных на подтверждение сформированных радикальных взглядов.
Приведенные выше стадии радикализации позволяют охарактеризовать модель, предложенную Т. Прехтом, как идеологическую, поскольку в ней наибольшее внимание уделяется изучению последовательности формирования радикальных убеждений и подкрепления их действиями экстремистского характера.
Близкой к модели Т. Прехта является модель, предложенная Р. Борумом, которую можно определить как аксиологическую (ценностную). Она также включает в себя четыре стадии:
конструирующую, на которой индивид фиксирует какое-либо социальное явление, вызывающее у него недовольство;
оценивающую, связанную с оценкой зафиксированного явления как несправедливого;
каузальную, связанную с обнаружением причины выявленной социальной несправедливости, в качестве которой, как правило, выступает конкретная социальная группа;
демонизирующую, связанную с формированием образа врага и обезличиванием представителей определенной социальной группы.
В отличие от модели Т. Прехта модель Р. Бо-рума ограничивается сферой сознания, и поэтому сам исследователь называл ее «моделью террористической модальности».
Ф. Могаддам так же, как и Прехта, предполагает создание целостной модели радикализа-
ции, включающей в себя как когнитивные, так и поведенческие стадии. Специфической чертой модели Ф. Могаддама является ее нацеленность на исследование морального аспекта формирования радикальных убеждений и экстремистских установок поведения. При этом оправдательной базой такого рода мышления и поведения служит так называемая «клановая этика», предполагающая признание действенности моральных норм только в границах собственной социальной группы и признание возможности применения насилия по отношению к другим группам [4]. Модель, предложенная Ф. Могаддамом, включает в себя следующие шесть стадий:
психологическую, на которой фиксируется негативное восприятие социально-экономических условий существования индивида;
социально-стратегическую, связанную с выбором возможностей преодоления имеющихся неблагоприятных социально-экономических условий существования;
социально-конфликтную, на которой осуществляется социальный выбор в пользу агрессивной модели;
социально-этическую, на которой формируется ложное представление о социальной ответственности перед определенной социальной группой, в качестве которой выступает радикальное сообщество, действующее от имени какой-либо большой социальной группы;
агрессивно-легитимирующую, на которой происходит оправдание применения насилия по отношению к представителям «враждебной» социальной группы;
агрессивно-активную, на которой агрессивные установки сознания выливаются в совершение конкретных экстремистско-террористи-ческих действий.
Характеризуя предложенную им модель радикализации, Ф. Могаддам подчеркивает взаимозависимость нарастания чувства ненависти к врагам и чувства симпатии к радикальному сообществу, борющемуся против них. Таким образом, процесс радикализации связывается данным исследователем с процессом негативной социализации, средством которой служит формирование девиантного морального сознания, не допускающего распространение моральных норм на всех людей и оправдывающего применение насилия во имя достижения блага собственной социальной группы.
Сопоставление рассмотренных выше моделей радикализации молодежи дало возможность зафиксировать совпадение большинства стадий. Данное обстоятельство позволило
135
аналитическому центру Нью-Йорского департамента полиции предложить собственную принципиально простую модель радикализации исламской молодежи, включающую в себя четыре стадии [5, с. 20]:
ознакомительную, или стадию пре-радика-лизации, связанную с ознакомлением индивида с тем или иным направлением исламистской идеологии;
стадию самосознания, или самоиндифика-ционную, предполагающую усвоение индивидом положений конкретной исламистской идеологии и вступление в радикальное или экстремистское сообщество;
деятельностную, или джихадистскую, стадию, характеризующуюся решимостью совершать конкретные акты насилия во имя достижения идеалов, сформулированных экстремистским сообществом.
Одной из специфических черт данной модели радикализации молодежи является опре-
1. Маркова Ю.В. К вопросу о сущности экстремизма как уголовно-правового и криминологического феномена //Пробелы в российском законодательстве. 2008. № 1. С. 290-296.
2. Ростокинский А.В., Привалов А.В. Еще раз об экстремальности, субкультурных конфликтах и некоторых законодательных инициативах // Бизнес в законе. 2008. № 4. С. 150-155.
3. Бурковская В.А. Криминальный религиозный экстремизм: уголовно-правовые и криминологические основы противодействия: автореф. дис.... д-ра юрид. наук. М., 2006.
4. Андреев П. Г. Информационный экстремизм в России - проблема оказания правового противодействия//Бизнес в законе. 2009. № 1. С. 270-275.
5. Захаров А. В. Массовое общество и культура в России: социально-типологический анализ // Вопросы философии. 2003. № 9.
деление последней стадии, несмотря на ее название, как готовности к совершению актов насилия, а не самого совершения такого рода действий. Таким образом, модель, предложенная сотрудниками аналитического центра Нью-Йоркского департамента полиции, остается в рамках раскрытия идеологического, а не поведенческого аспекта рассматриваемого процесса.
В завершение краткого анализа моделей радикализации молодежи необходимо подчеркнуть, что разработка эффективной системы мер противодействия различным проявлениям экстремизма в молодежной среде невозможна вне детального исследования процесса распространения идеологии экстремистской направленности среди подрастающего поколения. По этой причине создание модели радикализации представляет собой важнейший этап разработки стратегии противодействия молодежному экстремизму.
1. Markova, Yu.V. On the question of the essence of extremism as a criminal-legal and criminological phenomenon // Gaps in Russian legislation. 2008. No. 1. P. 290-296.
2. Rostokinsky, A.V., Privalov, A.V. Once again about extremity, subcultural conflicts and some legislative initiatives // Business in law. 2008. No. 4. P. 150-155.
3. Burkovskaya, V.A. Criminal religious extremism: criminal-legal and criminological bases of counteraction: auth. abstr. ... Dr of Law. Moscow, 2006.
4. Andreev, P.G. Information extremism in Russia -the problem of providing legal counteraction // Business in law. 2009. No. 1. P. 270-275.
5. Zakharov, A.V. Mass society and culture in Russia: socio-typological analysis // Questions of philosophy. 2003. No. 9.
СВЕДЕНИЯ ОБ АВТОРЕ
Самойлов Сергей Федорович, доктор философских наук, профессор, начальник кафедры философии и социологии Краснодарского университета МВД России; тел.: +78612583957.
INFORMATION ABOUT AUTHOR
S.F. Samoilov, Doctor of Philosophy, Professor, Chief of the Department of Philosophy and Sociology, Krasnodar University of the Ministry of the Interior of Russia; ph.: +78612583957.
136
