CC BY
103
А. А. Кротов
ОСНОВНОЙ ПРИНЦИП СЮЖЕТОСТРОЕНИЯ И КРИТЕРИИ ДИФФЕРЕНЦИАЦИИ ПЕРСОНАЖЕЙ В ПРОИЗВЕДЕНИЯХ АГАТЫ КРИСТИ И ДЖОНА ДИКСОНА КАРРА
У каждого мэтра детективного жанра есть свой основной принцип сюжетострое-ния, то звено, за которое можно вытащить всю цепь. Так, например, основной принцип сюжетостроения у Честертона — мотив преступления, у Сименона — социальнопсихологическая подоплека преступления (да и самой преступности), реалистичность обстановки (реализм) у Хэммета, неожиданность личности преступника у Кристи, способ убийства у Джона Карра.
В настоящей статье подробно рассматривается основной принцип сюжетостроения в произведениях Агаты Кристи и Джона Диксона Карра.
Агата Кристи (1890-1976) и Джон Диксон Карр (1905-1977), королева детектива и ее вечный соперник... —«премьер-министр ее королевства», — как назвал Карра Ти-бор Кестхейи [1. С. 76]. Кристи дебютировала в 1920 г. романом «Таинственное дело в Стайлсе», где сразу же появился ее главный серийный сыщик — Эркюль Пуаро. Сат-терленд Скотт назвал эту книгу одним из лучших дебютов [2. Р. 90].
В отличие от Кристи, Карр в своем первом романе «Оно ходит по ночам» (1930) вывел на сцену инспектора парижской полиции Анри Бенколена, который будет фигурировать лишь в пяти романах мастера, а затем сойдет со сцены, в отличие от Пуаро. В 1933 г. в романе «Ведьмино логово» Карр представляет читателям своего главного расследователя — доктора Гидеона Фелла, философа, историка и естествоиспытателя. Этот рассудительный, любящий выпить энергичный толстяк станет героем 24 романов и ряда рассказов писателя. Еще 22 сюжета будут посвящены баронету, начальнику департамента контрразведки, сэру Генри Мерривейлу, знаменитому Г. М., которого Кристи упоминает в одном из своих рассказов, отдавая ему должное.
Основной принцип сюжетостроения у Кристи — неожиданность личности преступника. Именно этому посвящена вся концепция ее сюжетов и постановка акцентов в детективах. Убийцами у Кристи могут быть
1) главные действующие лица: Альфред Инглторп в «Таинственном деле в Стайлсе», сэр Чарльз Картрайт в «Драме в трех актах», мадемуазель Ник в «Загадке Эндхауза»;
2) персонажи второго плана: леди Вестхолм в «Назначенной встрече со смертью», майор Ричард Клайтон в «Тайне Голубого поезда», старший инспектор Сагден в «Убийстве под Рождество».
3) Во многом сходный принцип дифференциации персонажей использует и Карр. Пастор Соммерс в «Ведьмином логове», Кальвин Боскомб в «Часах-убийцах», Агата Эдисон в «Замке Мертвая голова» — убийцы — персонажи первого плана; адвокат Чарльз Дрейк в «Смерти в пяти коробках», Бетти Деппинг в «Восьми крошечных мечах», полковник Мартель в «Убийстве в музее восковых фигур» —второго плана.
Интересно рассмотреть критерии, дифференцирующие персонажи на фигуры первого и второго плана. Основной критерий — это количество появлений персонажа в
© А. А. Кротов, 2009
произведении. Так, например, у Карра полковник Мартель и адвокат Дрейк действуют, помимо сцены их разоблачения в развязке, всего в одной главе.
Другой критерий — близость персонажа к жертве преступления (родственник или близкий друг). Подобные персонажи есть в любом произведении, и нет резона приводить конкретные примеры.
Еще один критерий — место в круге подозреваемых. Сыщик в ходе развития сюжета создает для читателя так называемый основной круг подозреваемых. Опытный читатель понимает, что преступником может оказаться и действующее лицо, на которое формально не падало подозрение сыщика. Конечно, в конце может выясниться, что сыщик подозревал настоящего преступника чуть ли не с самого начала, но так как он не сообщал об этом вслух на страницах книги, то этот персонаж и не был введен в основной круг подозреваемых, который всегда формирует главный расследователь того или иного автора. Подтверждает этот критерий масса примеров — Тим Кендал в «Карибской тайне», мисс Вейнфлет в «Убить легко», мисс Джилкрист в «После похорон», Агнесс Ноубол в одном из лучших, с нашей точки зрения, романов Карра «Он никогда бы не убил Пейшнс».
Применительно к этому критерию особенность детективов Кристи такова, что у нее практически ни один персонаж, кроме серийного сыщика, постоянных работников полиции, действующих на протяжении ряда произведений, не имеют иммунитета от статуса преступника. У Карра же существует некий стереотип, становящийся понятным читателю после прочтения нескольких десятков его детективов. Речь идет о человеке, глазами которого читатель смотрит на события, рассказ при этом ведется не от первого, а от третьего лица. Это, например, профессор Мелсон и Тед Рэмпол в романах с доктором Феллом, Кен Блейк в сюжетах с Г. М. Помимо них от подозрения автоматически освобождаются и девушки, которые нравятся этим «рассказчикам». Например, Дороти Старберт из «Ведьминого логова» становится женой Теда Рэмпола.
Что касается других мастеров жанра, то у Ван Дайна преступник — всегда персонаж первого плана. А вот Честертон в одном моменте превзошел даже Кристи. В «Сапфировом кресте» — начальник парижской полиции Аристид Валантэн — проницательный сыщик, а в следующем — «Загадка уединенного сада» — фанатик-убийца.
Еще один критерий — социальный статус персонажа. Аристократ, банкир, политический деятель, даже если он мало действует в произведении, скорее станет персонажем первого плана, чем малодействующий обыватель или, тем паче, обслуживающий персонал. Надо также отметить, что высокий социальный статус добавляет подозрений к его обладателю. Социальный статус персонажа важен и при определении автором жертвы. «Еще не встречалось примера того, чтобы Джейн Марпл проводила расследование по делу об умершем при подозрительных обстоятельствах кондукторе автобуса <... > чтобы патер Браун старался спасти душу заблудшего помощника бухгалтера. Английский вкус считает убийство делом светским, и желательно, чтобы и сыщик и убийца были людьми пристойными»[1. С. 192]. Таким социальным статусом обладают мистер Робинсон и полковник Пайкэвэй в романах Кристи «Пассажир на Франкфурт», «Кошка среди голубей», «Тайный ход судьбы», судья Филдинг в романе Карра «Бесноватый».
Пожалуй, еще один весьма редкий критерий — функция персонажа. Например, мисс Ливингстоун — секретарь миссис Оливер в романе «Слоны умеют помнить» теоретически, как и все у Кристи, могла бы оказаться преступницей и — при правильной расстановке акцентов — преступницей интересной. Но она — служащая добровольной помощницы Пуаро, не имеющая, во всяком случае известного читателю, отношения ни к жертве, ни к ее семье. Такова же ситуация со старшим инспектором Сагденом — пре-
ступником в романе «Убийство под Рождество». Будучи офицером полиции, расследующим дело вместе с Пуаро, он автоматически является второплановым персонажем по тем же причинам, что и мисс Ливингстоун. Однако, в отличие от нее, он оказывается сыном жертвы — Симеона Ли, но читатель узнает об этом только в конце романа.
Возникает законный вопрос: если критерии противоречат друг другу, то как все же определить, является ли тот или иной персонаж первоплановым или второплановым? Простой ответ: опереться на количественное его появление — не годится. Требуется глубокое понимание строения сюжета, скрытых его пружин, в какой-то степени — своего рода чутье.
Полковник Мартель назван персонажем второго плана, хотя он — отец жертвы. Тут сыграл главную роль фактор количественного появления. Несмотря на то, что он — отец жертвы и беседе с ним посвящена почти целая глава, он не персонаж первого плана в данном случае потому, что не входит в основной круг подозреваемых, а не входит он в него потому, что, во-первых, трудно предположить, что отец убивает собственную дочь, и потому, что он до разоблачения появляется в романе только один раз, т. е. имеет реплики. Что касается адвоката Дрейка, то он — в том же положении по количеству появлений, но не имеет близкого отношения к жертве. Интересно отметить, что персонаж, появляющийся у Карра лишь однажды, но которому отводится целая глава, нередко оказывается убийцей. Таков, например, полковник Селби в романе «Демон отлива».
А вот в случае со старшим инспектором Сагденом ситуация иная. Он довольно часто появляется в романе. Но его появление и его действия (во всяком случае первоначально известные читателю) обусловлены долгом службы: он ведет допрос подозреваемых.
Таким образом, из вышеизложенного можно сделать вывод, что персонаж не является первостепенным, если он действует всего один раз и при этом не включается главным сыщиком в основной круг подозреваемых. Здесь необходимо добавить, что основной сыщик не всегда прямо, конкретно высказывает подозрения в адрес персонажа, но, тем не менее, читателю из общей ситуации ясно, что основной расследователь подозревает этого человека.
А ситуация с инспектором Сагденом подтверждает, что частые появления не делают персонаж автоматически первоплановым. То же самое относится и к слугам, хотя каждый случай надо рассматривать отдельно. Например, Крофты в «Загадке Эндха-уза» помогают мадемуазель Ник по хозяйству, но они живут в отдельном коттедже и играют весьма серьезную роль в сюжетных перипетиях.
Рассмотрим в завершение статус майора Клайтона — убийцы из «Тайны Голубого поезда». Здесь случай пограничный. Клайтон — секретарь миллионера, но действует довольно часто, к тому же у него романтическая история с Катариной Грэй. Но поскольку он все же не имеет прямого отношения к жертве и не входит в основной круг подозреваемых, то можно причислить его к второплановым персонажам, но в данном случае есть серьезные аргументы в пользу другой точки зрения, так как в этом романе чисто первоплановых персонажей мало.
Следует отметить, что персонаж первого плана, даже будучи на виду, не всегда попадает в основной круг подозреваемых. Так, долго (до самого конца) вне подозрений — мадемуазель Ник в «Загадке Эндхауза», Чарльз Картрайт в «Драме в трех актах», леди Эдгвейр в «Тринадцати сотрапезниках». Однако это не значит, что до самого конца подобные персонажи — вне подозрений у читателя. Искушенный любитель детектива, прочитавший уже не один роман Карра, Кристи или, например, Ван Дайна, начинает осознавать выявленные нами стереотипы и понимать, что персонаж, не подозреваемый основным сыщиком, вполне может оказаться преступником.
Как определить, что та или иная развязка удалась? Что тот или иной персонаж в роли преступника — сногсшибательная неожиданность и, главное, неожиданность не разочаровывающая, а удовлетворяющая? Конечно, на такие вопросы нельзя дать системного, претендующего на объективность ответа, это в первую очередь зависит от индивидуального восприятия читателя. Кто, в конце концов, может безапелляционно заявить, что оказавшийся преступником Джимми Тесайгер в «Тайне семи циферблатов» — блестящая неожиданная развязка, а уличенные миссис Протеро и Лоуренс Реддинг из «Убийства в доме викария» — полностью разочаровывающая, никуда не годная концовка?
Однако, несмотря на индивидуальность оценки в этом вопросе, можно попытаться выделить моменты, которые могли бы повлиять на оценку читателя. О чем идет речь?
Начнем с такого момента, как первый и второй план персонажа. Безусловно, выбор в качестве преступника персонажа и первого, и второго плана может быть удачен, а может быть и нет. Претендуя на относительную объективность, рискнем заявить, что персонаж второго плана, почти не появляющийся на страницах произведения, вряд ли может быть неожиданно интересен как убийца. Пример тому — мадемуазель Браун в «Тайне замка Чимниз». У нее вообще нет реплик, а она — убийца. Сходная ситуация и в романе Эрла Дерра Биггероа «Черный верблюд». Там преступница — горничная Анна — имеет лишь несколько незначительных реплик.
Другой момент — количество ключей к разгадке. Их не должно быть больше трех, так как преступник вряд ли вызовет большой интерес у читателя, если он наделал много ошибок, поскольку ключи к разгадке — это промахи преступника. С другой стороны, и сыщик вызывает больше уважения, если сумел вычислить преступника по одной-двум деталям, а не по десяти. Здесь следует отметить и такой момент: за пунктом «выявление истины» следует «обоснование выводов». И очень важно, чтобы вина того или иного персонажа была достоверно аргументирована. Если аргументация вызывает явные вопросы и не убеждает читателя, то первоначальное эмоциональное удовольствие от развязки может быть уничтожено неубедительностью объяснений или их отсутствием. Сыщик не может объявить, что он вычислил преступника благодаря интуиции или озарению свыше. В мало-мальски приличном детективе подобное недопустимо. Очень интересно также было бы рассмотреть, в какой части композиции: завязке, развитии сюжета, кульминации — находятся те или иные ключи в различных произведениях, но это материал для отдельного исследования.
В отличие от Кристи, для Джона Диксона Карра «важно не столько разоблачить личность преступника, сколько предугадать метод совершения убийства» [1. C.77]. В основном именно объясняется тот факт, что ряд его персонажей, как мы рассмотрели выше, вынесен за рамки подозрений. И вслед за Кестхейи можно смело заключить, что подчинение всего сюжета изобретению, а потом — разоблачению способа убийства является основным принципом сюжетостроения Карра. В связи с этим особенно важен в сюжетостроении Карра обязательный для всех авторов классического детектива пункт «обоснование выводов». Именно в заключительной главе Карр объясняет, как было совершено преступление и что только тот, кто объявлен преступником (во всяком случае это истинно для большинства романов писателя), мог совершить это убийство. «Только один человек мог совершить оба эти убийства — доктор Хью Миддлсворт», — прямо говорит доктор Фелл в романе «Пока нас смерть не разлучит»1.
1 Цит по: Карр Дж. Пока нас смерть не разлучит // Карр Дж. Д. Убийства в замке Боустринг. М., 1993. С. 417.
Карр чрезвычайно изобретателен в описании способов совершения убийства. Среди самых изощрённых (с точки зрения способов преступления) произведений следует упомянуть в первую очередь романы с участием Гидеона Фелла: «Тайна безумного шляпника», «Часы-убийцы», «Череда самоубийств», «Зловещий шепот», «Клетка для простака», «Человек-призрак», «Пока нас смерть не разлучит». Главный его расследователь доктор Гидеон Фелл в романе «Человек-призрак» даже читает целую лекцию о запертой комнате и способах проникновения в нее. Ранние романы с Г. М. также относятся к серии «невозможных» преступлений: «Убийства на чумном дворе», «Убийства павлиньим пером», «Смерть в пяти коробках», «Месть Красной Вдовы», «Окно Иуды», «Читатель предупрежден». В последнем романе «Карр по-новому обыгрывает правила так называемой честной игры между автором и читателем, предоставляя читателю намеки, которые все же не выводят его на правильный путь» [3. P. 234].
Впрочем, столь разные принципы сюжетостроения не разделяют писателей в главном: оба остаются признанными мастерами классического детектива. Безусловно, только читателю решать, чей подход к жанру ему ближе, но несмотря ни на что, у каждого есть свои верные поклонники, и по сей день в царстве детектива продолжают править вечные соперники и соратники: королева и ее премьер-министр.
Литература
1. Кестхейи Т. Анатомия детектива. Будапешт, 1979.
2. Ramsey G. C. Agatha Christie: mistress of mystery. New York, 1967.
3. Murch E. E. The Development of the Detective Novel. London, 1958.
4. Карр Дж. Д. Убийства в замке Боустринг. М., 1993.
Статья поступила в редакцию 17 сентября 2009 г.
