CC BY
331
УДК 316
О. С. Чернявская
ОСМЫСЛЕНИЕ ПОНЯТИЯ ТЕРРИТОРИАЛЬНОЙ ИДЕНТИЧНОСТИ
В статье анализируется социологическая трактовка категории идентичности, территориальной идентичности и её частного случая - идентичности горожан с целью уточнения и теоретической опера-ционализации понятия.
In article we study the sociological interprétation of identity, territorial identity for the purpose to find the definition and description of it's particular case -citizen's identity.
Ключевые слова: идентичность; территориальная и городская идентичность; физическое, социальное, информационное пространство города.
KeywordS: identity, territorial and citizen's identity; physical, social, information city space.
Современная цивилизация - цивилизация городская. Она традиционно ассоциируется, в силу особенностей городского образа жизни, с общественной дезинтеграцией, отчуждением, маргиналь-ностью, непостоянством. В то же время есть то, что объединяет горожан в социальное пространство, и то, что создает ощущение «дома» в городе, который они привыкают считать своим. Общее, что связывает жителей каждого города и что является основой для выделения такой крупной группы, как «горожане», - это факт проживания на определенной территории.
Взаимоотношение человека и среды, в которой протекает его жизнь, определяет его благополучие - духовное, социальное, физическое. Общая среда также выступает фоном (предоставляя условия и факторы) интеграции социальной системы того или иного уровня. Этим и продиктован интерес к природе территориальной идентичности городского жителя и к факторам формирования и усиления территориальной идентичности этого уровня.
Данная статья посвящена уточнению понятий идентичности вообще, территориальной идентичности и, в частности, идентичности горожан.
В классических социологических работах собственно определению понятия идентичности отводится мало внимания (за исключением понятия «самости» у интеракционистов). В публикациях же последнего десятилетия все чаще целью ставится реконструкция понятия, которое в большинстве случаев использовалось как очевидное, не нуждающееся в определении.
© Чернявская О. С., 2011 70
Пришедший в социальные науки из психологии и психоанализа концепт идентичности с большей легкостью воспринялся и был освоен в первую очередь теориями микросициологии, такими как символический интеракционизм и драматургическая социология.
В переводах текстов Дж. Г. Мида и Ч. Кули [1] одним из определяющих понятий является «самость». Именно оно соответствует категории идентичности в работах интеракционистов. X. Абельс [2], например, прямо заменяет «самость» Ч. Кули и Дж. Г. Мида на «идентичность», даже не делая специальных оговорок.
В общих чертах самость - то, кем человек мыслит сам себя. Самость, идентичность, формируются в процессе взаимодействия и описываются механизмом формирования зеркального «Я» (самоидентичность, соответствующие роли и ожидания, референтные группы): как другие определяют меня, как они меня оценивают, какой образ себя складывается у меня самого. Этот образ себя, целостное представление, и есть идентичность, самость. «Самопредставление такого рода, очевидно, имеет три основных элемента: образ нашего облика в представлении другого человека, образ его суждения о нашем облике и какое-то самоощущение, например гордость или унижение» [3]. Исходя из этого образа человек формирует ожидания, принимает роли, которые находит уместными в контексте образа, формирует представление о «своих» и «чужих», входит в группы «своих».
И. Гофман [4] употребляет собственно термин «идентичность», со всей очевидностью заменяя им «самость». Следовательно, в символическом инте-ракционизме идентичность можно трактовать как самосознание, понимание собственных ролей в социальном взаимодействии. Утеря идентичности -утеря понимания того, что индивид собой представляет: собственной социальной позиции, ожиданий по отношению к нему и собственных ожиданий в отношении окружающих.
Развитие понятия идентичности в социологии связывают в первую очередь с именем П. Бергера. В работе «Приглашение в социологию» [5], которую сам автор рекомендует не рассматривать как научный труд (не стоит забывать, что целью этой работы была популяризация социологических понятий и теорий для несоциологов), он не столько определяет понятие идентичности, сколько описывает некоторые её свойства, механизмы формирования (через ролевую теорию) и следствия принятия идентичности, проявляющиеся в поведении, соответствующем принятой роли. «За каждой социальной ролью закреплена определенная идентичность. Как мы уже видели, в некоторых случаях идентичность тривиальна и эпизодична... Иными словами, идентичность не есть нечто <данное>, идентичностью награждают в актах социального
признания. Какими мы становимся, так к нам обращаются... Самоидентификацию мы получаем от общества, и она нуждается в социальной поддержке, причем постоянной. Человек не может быть человеком без других людей, как нельзя обладать идентичностью без общества» [6].
В той же работе он отмечает, что субъективно переживаемая идентичность может не совпадать с приписываемой извне. Как следствие, в случае их совпадения идентичность усиливается. Социальная (коллективная) идентичность оказывается частью Я-концепции, вытекающей из знания индивида о своей принадлежности к группе и интернализации ценностей группы. В контексте территориальной группы актуализированная идентичность, например «нижегородец», как групповая идентичность для жителей города не только усиливает соответствующую самоидентификацию отдельно взятого горожанина, но и создает среду для усиления идентичности других - тех, кто испытает, что он идентифицирует их как представителей своей группы, то есть как «нижегородцев».
О возможности рассогласования идентичности пишет и И. Гофман. В «Стигме» он рассматривал разрыв между тем, чем человек должен быть, «фактической социальной идентичностью», и тем, что он на самом деле из себя представляет, «реальной социальной идентичностью» [7]. С точки зрения социального благополучия индивида - согласованности ожиданий по отношению к нему и его собственного понимания занимаемой социальной позиции - совпадение идентичности переживаемой и приписываемой имеет важнейшее значение. Осознаваемый или не осознаваемый диссонанс способен вызвать социальную дезориентацию, неясность критериев для принятия решений о совершении социального действия.
Говоря о территориальной идентичности как условии формирования сообщества, способного к коллективному действию, а также идентичности, дающей возможность индивиду определить свое место в социальной системе, уместно обратиться к понятию «групповая идентичность» (в противовес исключительно внутреннему, психологическому, индивидуальному поиску себя), детальной разработкой обязанному Г. Таджфелу [8]. В ряду важнейших выводов широко известной работы можно выделить, что понимание собственного Я для индивида складывается из восприятия себя в качестве члена различных социальных групп, в которые он включен. И поскольку индивиды стремятся к положительному образу себя, они стараются быть включенными в те группы, принадлежность к которым сделает их более привлекательными. Обратное - от групп с чертами, которые индивид оценивает как отрицательные, он постарается дистанцироваться. Если это невозможно в физическом смысле, что может быть в случае с территориальными сообще-
ствами, индивид всегда может дистанцироваться в социальном (в статусно-ролевом самоопределении, в неприятии ценностей и моделей поведения) и социально-психологическом смысле (эмоционально и путем ограничения контактов с представителями группы). Еще одно не очевидное на первый взгляд, но достаточно ясное следствие: индивид нуждается в том, чтобы образ группы в принципе существовал - для того чтобы решить, причислить ли себя к данной группе или нет.
Развивая взгляды Таджфела, Дж. Тернер [9] указывает на ситуативный характер проявления той или иной идентичности, обусловленной членством индивида в различных группах и их значением для него в данный конкретный момент.
Исследования идентичности, беря свои начала в психологии, часто имеют психологический, социально-психологический характер. Как подчеркивает В. А. Ядов [10], собственно социологический фокус исследования идентификации формируется за счет выделения тех социально-культурных детерминант, которые определяют процесс групповой солидарности. Анализируя механизмы формирования социальной идентичности, ученый называет базисной социальной функцией социальной идентификации включение в систему социальных взаимосвязей, стремление индивида слиться с общностями и группами, которые обеспечат защиту их жизненных интересов, основных потребностей в самосохранении, развитии и самовыражении перед лицом реальной или мнимой опасности ущемления базисных потребностей другими группами, общностями и составляющими их индивидами [11]. С социологической точки зрения, а тем более в контексте территориальной идентичности, особенно важно значение социально-идентификационных процессов, потому что они, как отмечает социолог, «лежат в основе формирования более или менее устойчивых социальных интересов, то есть являются механизмами формирования гражданского общества» [12].
По мнению С. Г. Климовой [13], специфически социологический анализ идентичности заключается в исследовании взаимосвязи между индивидом и социальной структурой, в изучении меры «встро-енности человека в социально конструируемые категории». Процесс «встраивания», то есть самоидентификации как поиска и определения идентичности, и факторы, её обусловливающие, естественно, тоже находятся в поле внимания социологов.
Примером объяснения сути самоидентификации через механизмы её формирования и через следствия может служить такая операционализа-ция Л. Г. Сокурянской: «В социологической трактовке означает процесс усвоения индивидом нормативных стандартов поведения, ценностей, идеалов, ролей, системы качеств представителей тех
социальных групп, с которыми он себя отождествляет» [14]. И далее: «Можно сказать, что результат идентификации (идентичность) - это символическое средство объединения с одними и дистанцирования от других» [15].
В. А. Ядов связывает ясность самоидентификации со стабильностью социального окружения [16]. Поскольку социальная активность разнообразна, идентификация каждого человека не может быть единственной и актуальной для любого взаимодействия. Включение в различные группы диктует существование различных идентичностей, результатов самоопределения в каждой значимой группе. Идентичности индивида, соответственно, выстраиваются в своего рода иерархическую систему по принципу субъективно определяемой значимости собственного включения в ту или иную группу. При этом чем более ясны ценности группы, тем больше вероятность не простой адаптации к ним, а интернализации.
Сегодня, в ситуации глобализирующегося мира, вместо разговора об уже готовых идентичностях более уместным и соответствующим реальности, согласимся с 3. Бауманом, «выглядело бы исследование идентификации, никогда не заканчивающейся, всегда незавершенной, неоконченной, открытой в будущее деятельности, в которую все мы по необходимости либо сознательно вовлечены» [17].
В связи с этим выделяется центральная роль самой личности в формировании собственной идентичности. «Современная идентичность - это всегда самоидентификация, выявляющая и утверждающая самость человека. Идентичность сегодня - средство артикуляции (и радикализации — в форме притязания на значимость) самости. Соответственно, идентификационная инициатива исходит здесь не от общества или другой какой-то общности, а от самой личности. Идентичность несет с собой определенную диспозиционность, или предрасположенность, к взаимопониманию - конечной цели всякой коммуникации. Она создает рамочное пред-понимание для всех коммуникативных (взаимо)по-ниманий. Реализуя свободу, совершая свободный идентификационный выбор, человек не только самовыражается, но и дает выразиться через себя другим - в форме той социальной ответственности, которую он возлагает на себя, на свое мышление и действие» [18].
Идентичность - результат процесса самоидентификации. Поскольку сам процесс не прекращается в течение жизни человека (вследствие изменений, происходящих в социальном окружении, и вследствие изменений, связанных с самим индивидом), его идентичность обладает своей мерой пластичности. В современном мире неизменяющаяся идентичность, скорее всего, является отклонением от нормы, так как предполагает отсутствие измене-
ний и личностных, и средовых. Если личностная составляющая индивидуальна, то в отношении социальной среды едва ли можно допустить возможность неизменяемости. Даже если человек сохраняет строго определенное социальное окружение и членство в неизменном перечне социальных групп, изменения социальной среды будут обусловлены неизбежными изменениями самого этого окружения. Можно допустить такие примеры, если предположить социальную изоляцию индивида, определяющую его самоидентификацию с группами, в которые он входил ранее, реальными в прошлом, но ныне виртуальными группами, существующими только в его воображении и сохранившими ровно тот образ, который остался в памяти субъекта.
Категоризировать идентичности по их пластичности можно следующим образом: застывшая и пополняющаяся. Степень гибкости идентичности, легкости восприятия новых или меняющихся объектов соотнесения зависит и от среды, и от социальной и информационной активности индивида.
Среди механизмов самоидентификации (а также укрепления внутренней солидарности группы) выделяется разграничение окружения по принципу «свои» и «чужие». Для территориальной идентичности такие границы могут стать буквальными, административными (или близкими к ним). Соответственно, взаимодействие (непосредственное или опосредованное) с жителями других территорий предоставляет возможность такое разграничение провести, автоматически причислив себя к определенной группе. Особое значение в этом механизме имеет наличие ясно сформулированных ожиданий (стереотипы, ясный образ резидентов или самой локации и пр.) по отношению к жителям той или иной территории. Внешний образ жителей локации, стереотипы в отношении них помогают самим жителям осознать свое сообщество и рефлексировать собственную принадлежность к нему.
Социологическая теория классифицирует три методологических подхода: примордиализм, эссен-циализм и конструктивизм, где примордиализм исходит из того, что черты идентичности (например, этнической или национальной) даны изначально, являются неизменными и традиционными; основной принцип эссенциализма заключается в утверждении изначального существования некоей сущности (эссенции), например судьбы, предназначения, истины, природы человека и т. п., которые и определяют конкретные идентичности; социальный конструктивизм приходит в социальную теорию вместе с теорией социальных ролей, и внимание концентрируется на том, насколько хорошо (или плохо) индивиды играют предписанные обществом социальные роли - врача, отца и т. д. Подход к анализу идентичности с точки зрения социального конструктивизма способствовал при-
знанию факта конструирования самости в социальной жизни.
В контексте термина «территориальная идентичность» важно пересечение, с одной стороны, примордиального, традиционалистского подхода (самоидентификация, рожденная фактом проживания на определенной территории как самого индивида, так и его семьи), а с другой стороны - и в большей степени - конструктивистского взгляда, так как очевидно, что один лишь факт проживания на определенной территории далеко не всегда (и в неравной степени для разных людей и для разных локаций) формирует представление о себе и не всегда определяет ясные роли человека. Этот тип идентичности скорее конструируется в процессе взаимодействия с территорией (в символическом, физическом и информационном полях) и с территориальным сообществом, а не является изначально данным.
Роль региональной идентичности описывается главным образом с точки зрения её интегрирующей функции, «что позволяет ее конструировать с помощью коммуникативных технологий и использовать как этап в формировании гражданской идентичности» [19].
Территориальная идентичность понимается как частный случай идентичности вообще и связывается как с индивидуальным самоопределением жителя данной территории (взаимоотношения с местом), так и с групповой идентичностью (взаимоотношения с территориальным сообществом).
В ряде социологических работ территориальная идентичность определяется через установки, которые являются скорее её следствием: «Региональная идентичность - это "воля к жизни и развитию на данной территории. Если энергия - способность совершать работу, то идентичность - это способность к социокультурной, гражданской и экономической активности"» [20]. Подчеркивается мобилизующая функция территориальной идентичности.
Региональная идентичность представляет собой самоотнесение индивида к определенному территориально ограниченному сообществу - региону, который характеризуется территориальной, историко-культурной, политико-правовой и языковой целостностью. Данное определение близко к самоидентификации как самоназванию.
Территориальное сознание - своего рода сплав человеческой культуры и географической среды, особое «чувство места», которое обусловлено совместным проживанием людей на одной территории, осознанием принадлежности к определенной общности [21].
Наряду с определениями, позволяющими лишь интуитивно ухватить суть явления территориальной идентичности, предлагаются и аналитические подходы к структурированию данного понятия.
Самым простым критерием является самоназвание. Такое понимание идентичности используется в эмпирических исследованиях и социологов, и географов и прочих ученых, заинтересованных в поиске реальных (в дополнение к административным) границ поселений: «.региональная (территориальная) идентичность - солидарность с земляками по причине совместного проживания на одной территории в данный момент или в прошлом. Такая идентичность выражается обычно в причислении себя к жителям определенной местности, района, города, его части и т. п. территориальной единицы» [22]. Но самоназвание предполагает и более широкое влияние на резидентов кроме формального статуса. Это своего рода часть, наиболее явный индикатор соотнесения человеком самого себя с определенным местом: «Региональная идентичность... опирается во многом на социальные мифы об особых качествах местообитания; ее выраженность во многом зависит от наличия и поддержания коллективной памяти, сложившихся ценностей и норм; она выражается в конструировании ее обладателями неких самообразов, в создании специфических черт быта (особенностей одежды, словаря, диеты и т. п.). Сам факт совместного проживания неминуемо порождает у земляков сходные социальные черты» [23]. В русле данного описания механизма формирования территориальной идентичности необходимо заметить, что такого рода идентичность может, с одной стороны, формироваться и при отсутствии фактора проживания на территории, а с другой стороны, один только факт проживания может не привести к формированию идентичности. Оба эти допущения описывают маргинальные ситуации, являющиеся не столь редким исключением. В своей работе мы ставим вопрос именно о способах управляемого процесса формирования территориальной идентичности.
Более сложные описания взаимоотношения территории и индивида разбивают сложный для анализа и измерения феномен на составные части. Например, А. А. Ткаченко выделяет понятие территориального сознания. Данный концепт автор описывает через четыре главные составляющие: 1) пространственную самоидентификацию общности (само понятие самоидентификации принимается как самоочевидное), 2) территориальные знания и представления ее членов, 3) особую систему ценностей, установок и норм поведения, обусловленных длительным совместным проживанием, 4) территориальные интересы, сформированные на основе общих потребностей и способов их удовлетворения [24]. Территориальное сознание, таким образом, является следствием проживания общности в рамках одной локации. Стоит отметить, что, на наш взгляд, факт проживания на определенной территории не обязательно приводит ко всем этим следствиям. Необходимы достаточный уровень реф-
лексии и осознанного участия в жизни сообщества для, например, формирования представлений о территориальных интересах, а также известная широта социальной активности в сочетании с лояльностью к сообществу для восприятия и принятия местной системы ценностей, норм поведения и пр.
Городская идентичность вызывает особый интерес как феномен по причинам особенностей характеристик самой городской среды и городского образа жизни, описанным выше, которые, наряду с тенденциями все возрастающей мобильности, а также снижения роли физического пространства в жизни современного человека, скорее препятствуют формированию ясной территориальной идентичности, чем способствуют данному процессу. В то же время очевидны положительные эффекты наличия городской идентичности у резидентов - как с точки зрения гармоничного и непротиворечивого социального самоопределения конкретного индивида, так в ракурсе социальной, экономической, политической и прочей активности горожан, наличия дееспособного городского сообщества, готового к формулированию и отстаиванию собственных интересов, выстраивающего благоприятную среду жизни и способствующего развитию своего города.
Формированию городской территориальной идентичности в некоторой степени способствует характер городской культуры. Именно в городах, отмечают урбанисты, развита сеть институтов (музеи, литобъединения, учебно-воспитательные заведения, местные СМИ и т. д.), в задачи и компетенцию которых входят конструирование и трансляция локального текста, воспитание в жителях города местного патриотизма, а результатом их деятельности становится появление и развитие своего рода индустрии локальной идентичности (издание краеведческой литературы, выпуск продукции с местной символикой, выявление и «канонизация» знаменитых земляков, сочинение песен и стихов о городе, топонимическая деятельность, создание сайтов и т. д.) [25]. Информационная составляющая городской среды своим характером определяет возможности внутригородской коммуникации.
В контексте этого утверждения бесспорно наличие общего у людей, проживающих на одной территории, - статус резидента территории закрепляется названием, например «нижегородец». В то же время открытым остается вопрос о том, насколько высока эта идентичность в системе иерархии идентичности и, соответственно, в какой степени данная идентичность влияет на установки и поведение этих самых «нижегородцев».
Второй вопрос, который рассмотренные определения обходят стороной, - что именно субъективно воспринимается как Нижний Новгород или «нижегородец».
Развитие образа города, образа жителя города затрагивается чаще в контексте территориального маркетинга, хотя их роль значительна в реализации механизмов выстраивания территориальной идентичности. М. Яковлева, изучая особенности восприятия символической среды города, подчеркивает значение образа города как объекта, с которым соотносят себя его жители. Формирование идентичности - процесс отождествления себя с кем или чем-либо, это процесс самоопределения. Для формирования целостного «Я» индивиду необходим непротиворечивый, полный образ: чем четче представление об объекте идентификации, тем легче и непроблематичнее сам ее процесс. Самоопределение лежит в основе формирования относительно устойчивых социальных интересов, делает возможным прогнозирование поведения индивида в той или иной ситуации, принимаемых им норм, ценностей, стереотипов [26].
Горожане - группа скорее номинальная, чем реальная. Формирование групповой идентичности требует индивидуального конструирования образа группы, причем образа положительного, для того чтобы самоидентификация была возможна. Очевидно, что разнородность городского населения (по множеству принципов - от материального положения до культурных предпочтений) диктует разделение на группы, с которыми горожанин готов себя идентифицировать, и на группы, от которых он будет дистанцироваться. И сам город в своих экономических, политических, культурных, экологических и прочих многочисленных характеристиках разнообразен. Город - пространство, в котором люди обустраивают жизнь, накапливают опыт и приобретают чувство идентичности, это наша среда обитания, повседневность, место рождения и социализации. Но из-за постоянства процессов «разрастания» города человек в ежедневном опыте лишен возможности его целостного восприятия. Отметим, что и сама физическая структура городского пространства может в большей или в меньшей мере способствовать территориальному самоопределению. Ясное для восприятие городское пространство, пригодное для реализации разнообразных социальных практик жителей, способствует восприятию города как «своего места», эмоциональной привязанности к территории. Например, образ города в сознании избирательно замещается каким-либо характерным объектом среды. Как правило, им становится определенная улица, площадь, памятник, получивший признание горожан, и этот объект - первое, что вспоминается о городе. Стоит отметить, что до определенных границ у каждого горожанина «свой город», но существует и «наш город» - коллективный образ, творцом которого является городское сообщество [27].
Формирование образа города и жителя города связано с существованием индивидуальности са-
мой территории, ясности её черт (типичных и уникальных). Целостность такого разнородного образования, как город, и такой разнородной группы, как горожане, возможна через поиск реального, аутентичного, близкого большинству жителей пласта культуры, который, как оболочка, соединял воедино городское разнообразие. Известный российский урбанист В. Л. Глазычев, описывая работу над проектами по укреплению целостности, корпоративного единства горожан, вводит понятие «культурный потенциал города» [28] как способности городского сообщества к развитию через осознание самого себя. Переход к такому пониманию непременно означает, что от формальной интерпретации культуры как чего-то внешнего, к чему можно только приобщиться, мы делаем попытку продвинуться в сущностную интерпретацию культуры как городского мира. Этот мир создается усилиями всех жителей - кого в большей, кого в меньшей степени, но ведущая роль в таком процессе принадлежит всем тем, кто составляет активное деятельное меньшинство, независимо от того, какова специализация и конкретная работа деятельного человека.
На пути формирования активного городского сообщества он отмечает важное препятствие: реальную давнюю отчужденность жителей города от ощущения себя именно горожанами, контролирующими среду своего обитания, а не просто случайными квартирантами, за которых думает «начальство».
Итак, идентичность горожан можно трактовать как самоидентификацию жителей города как членов городского сообщества, объединенного интересами благополучия и развития города и самого городского сообщества, принимающего собственную роль и ответственность в формулировании и реализации этих интересов. Развитая идентичность горожан характеризуется сильной эмоциональной привязанностью к своему городу и высокой позицией в индивидуальных иерархиях идентичностей.
Наряду с индивидуальными особенностями личности на степень идентичности горожан влияют характеристики городской среды, которую можно аналитически разделить на три группы:
1) физическое пространство города: естественный и рукотворный ландшафт, архитектура и структура пространства городских локаций;
2) информационное как пространство информационных потоков, включая и знания/представления о самом городе;
3) социальное пространство - номинальные и реальные территориальные социальные группы.
Особенности городского пространства могут способствовать дистанцированию или, напротив, максимальному включению в городскую среду.
Идентичность как результат непрерывного процесса самоидентификации пластична и поддается
конструированию, в частности соответствующей городской среды.
Осознание себя и своего места в пространстве повседневной жизни - физическом, информационном, социальном - важная часть личности человека, связанная с формированием и поддержанием целостности идентичности индивида. С другой стороны, взаимоотношения человека и среды диктуют характер размещения в ней, использования средо-вого пространства. Отсутствие идентичности с собственным городом формирует пользовательское отношение к городской среде. Наличие же идентичности с территориальной группой, равно как и с любой другой, формирует заинтересованное отношение, инициативность и чувство ответственности за благополучие жизни сообщества. В рамках социологии управления этот тезис не просто подчеркивается, но имеет характер инструментального знания. Чувство приобщенности - путь использования человеческих ресурсов для развития городов.
Примечания
1. См.: Американская социологическая мысль: тексты / под ред. И. Добренькова. М.: Изд-во МГУ, 1994. 496 с., а также Кули Ч. X. Человеческая природа и социальный порядок. М.: Дом интеллектуальной книги, 2000. 309 с.
2. Абельес X. Интеракция, идентичность, презентация. Введение в интерпретативную социологию / пер. с нем. яз.; под общ. ред. Н. А. Головина и
B. В. Козловского. СПб.: Изд-во «Алетейя», 2000.
3. Кули Ч. X. Социальная самость // Американская социологическая мысль: тексты. С. 174.
4. Гофман И. Стигма: заметки об управлении испорченной идентичностью. Ч. 1. Стигма и социальная идентичность / пер. М. С. Добряковой. URL: http:// www.ecsocman.edu.ru/db/msg/41800.html (дата посещения: 20.05.2010)
5. Бергер П. Л. Приглашение в социологию: гуманистическая перспектива. М., 1996. 168 с.
6. Там же. С. 94-95.
7. Ритцер Дж. Современные социологические теории. 5-е изд. СПб.: Питер, 2002. С. 271.
8. Tajfel H. Social identity & intergroup relations. Cambridge, Paris. 1982.
9. Тернер Дж. Социальное влияние. СПб., 2003.
C. 256.
10. Ядов В. А. Социальная идентификация в кризисном обществе // Социологический журнал. 1994. № 3. С. 35-52.
11. Ядов В. А. Социальные и социально-психологические механизмы формирования социальной идентичности личности // Мир России. 1995. № 3-4. С. 158-181. С. 162.
12. Там же. С. 160.
13. Климова С. Г. Стереотипы в определении «своих» и «чужих» // Социологические исследования. 2000. № 12. С. 13-22
14. Сокурянская Л. Г. Трансформация пространства идентичностей студенческой молодежи: теоретический и эмпирический анализ // Методолопя, те-ор1я та практика соцюлопчного анал1зу сучасного сусшльства. 2009. № 15. С. 616-622. С. 616.
15. Там же. С. 618.
16. Ядов В. А. Социальные и социально-психологические механизмы формирования... С. 158-181.
17. Бауман 3. Индивидуализированное общество. М., 2004. URL: http://simulacres.by.ru/texts/ztk/ bauman_1gl.htm, сайт http://vtk.interro.ru (дата посещения 06.06.2011).
18. Гречко П. К. Идентичность - современные перспективы // Ценности и смыслы. 2009. № 2, 3854. С. 45.
19. Котельников Д. С. Социокультурные особенности региональной идентичности населения административного центра Южного федерального округа: автореф. дис. ... канд. социол. наук. Ростов н/Д, 2009. С. 13.
20. Крылов М. П. Региональная идентичность в историческом ядре европейской России // Социологические исследования. 2005. № 3, 13-23. С. 13.
21. Богданова Л. П., Щукина А. С. Генетическая структура городского сообщества как основа формирования территориального сознания // СОЦИС. 2006. № 7. С. 133-136.
22. Смирнягин Л. В. О региональной идентичности // Пространство и время в мировой политике и
международных отношениях: материалы 4 Конвента РАМИ: в 10 т. / под ред. А. Ю. Мельвиля; Рос. ассоциация междунар. исследований. М.: МГИМО-Уни-верситет, 2007. Т. 2: Идентичность и суверенитет: новые подходы к осмыслению понятий / под ред. И. М. Бусыгиной. С. 87.
23. Там же. С. 94.
24. Ткаченко А. А. Территориальная общность в региональном развитии и управлении. Тверь, 1995. 155 с.
25. Алексеевский М, Ахметова М., Лурье М. Антропологический форум №12 «Исследования города». URL: http://anthropologie.kunstkamera.ru/files/pdf/ 012/12_forum.pdf С. 12. (дата посещения: 02.10.2011)
26. Яковлева М. Особенности восприятия символической среды Ижевска. URL: www.idnakar.ru ИД-НАКАР 1 (8) 2010 71, УДК 101.1: 316.32. (дата посещения 06.06.2011).
27. Там же.
28. Глазычев В. Л. Городская среда: технология развития. URL: http://www.glazychev.ru/books/ gorodskaya_sreda/gs_1-2_soc-econ.htm (дата посещения: 20.05.2011).
