CC BY
388
Казанский педагогический журнал. 2015. №6
УДК 93:94
ОСМАНСКАЯ ПОЛИТИКА В ОТНОШЕНИИ
ЭТНОКОНФЕССИОНАЛЬНЫХ МЕНЬШИНСТВ КАК МОДЕЛЬ УПРАВЛЕНИЯ
ПОЛИЭТНИЧЕСКИМ И ПОЛИКОНФЕССИОНАЛЬНЫМ ОБЩЕСТВОМ
А.З. Карташян
Аннотация. В статье анализируется модель миллетной системы, которая позволяла немусульманским подданным в пределах Османской империи защищать и развивать свою культуру, традиции, язык и религию, признавая абсолютную власть османского султана. Автор рассматривает применение модели миллетной системы или ее отдельные элементы для соблюдения баланса сил и интересов в полиэтническом и поликонфессиональном обществе современных стран Ближнего Востока.
Ключевые слова: Османская империя, Ближний Восток, система миллетов, османизм, танзиматские реформы.
OTTOMAN POLICY TOWARDS ETHNIC AND RELIGIOUS MINORITIES
AS A MODEL OF GOVERNANCE OVER MULTI-ETHNIC AND
MULTI-RELIGIOUS SOCIETY
A. Kartashyan
Abstract. The article discusses the millet system in the Ottoman Empire, which allowed non-Muslim subjects to protect and develop their culture, traditions, language and religion, accepting the absolute power of the sultan. The paper aims to analyse whether the millet system’s model or some of its elements could promote a balance of power or interests in multi-ethnic and multi-religious societies of the Middle East.
Keywords: the Ottoman Empire, the Middle East, the Millet System, Ottomanism, Tanzimat.
Ближний Восток является местом, где сталкиваются геополитические,
межгосударственные и межрелигиозные интересы, что приводит к многочисленным конфликтам, включая борьбу за контроль территорий, над источниками нефти, воды и на религиозной почве. Среди таких конфликтов можно выделить как разрешенные, так и активные. События «Арабской весны», приведшие к массовым протестам и переворотам в ряде государств на Ближнем Востоке, включаямежэтническиестолкновения, стали зоной пристального внимания широкой общественности.
В поисках путей разрешения конфликтов на этнорелигиозной почве, стимулированных растущей исламизацией, учёные и политики начали разрабатывать модели, направленные на обеспечение прав национальных и этноконфессиональных меньшинств в регионе. Все эти модели в основном базируются на принципе культурной автономии, некогда применявшейся в основе миллетной системы Османской империи.
Общество на протяжении существования Османской империи было разнородным и многосоставным. Оно разделялось по социальному, религиозному, языковому и
этническому признаку.В империях управление многосоставным обществом в основном
осуществлялось методами дифференциации и инкорпорации. Нередко, исходя из
геополитической ситуации и внутреннего
состояния империи, происходила трансформация форм и методов управления. Такая трансформация рассматривалась и в
этноконфессиональной политике османов, в истоках которой лежало сочетание римсковизантийской, сасанидской и исламской традиций. В течение веков эти традиции изменялись и адаптировались к османской администрации.
До середины XIX века в Османской империи применялся метод дифференцированного управления. По мнению К. Барки это являлось необходимым условием для непрерывного «воспроизводства» (континуитета) империи [11, с. 134]. Дж. Бурбанк и Ф. Купер пришли к выводу, что признание различий между группами населения на официальном уровне укрепляло правопорядок, обеспечивало сбор налогов и привлекало подданных на военную службу [2, с. 339].
Государственные институты и социальная иерархия империи в основном формировались в XIV—XVI вв. Османская империя была
175
Казанский педагогический журнал. 2015. №6
динамичным государством и разные административные институты, управленческие структуры, законы и правовые установления в течение веков менялись, реформировались и совершенствовались. Следовательно, Османская империя XVI века значительно отличалась от империи XIX века. Согласно Б. Брауду и Б. Льюису до XV-XVI вв. в отношении немусульман не проводилось последовательной политики, а применялся «комплекс специальных мер, принятых на протяжении многих лет, которые дали каждому из основных религиозных общин степень законной автономии и власти в пределах османского государства» [12, с. 12-13].
Османская власть во взаимодействии с религиозными общинами определила те институциональные формы правления, которые были приемлемы для многих немусульман и не противоречили интересам империи. Османы допустили установление религиозной власти над общинами в ущерб светской, потому что в эту историческую эпоху религия была преобладающей формой связи. Кроме того, практика сочетания светской и религиозной власти в османском государстве уже существовала: в правовой системе империи религиозный закон - шариат (тур. §eriat), сочетался со светскими законами — канунами (тур. kanun) [11, с. 134].
В первой половине XV века, исходя из традиционных отношений зимми (договор о подчинении и защите), применялась система миллетов, чтобы укрепить и сохранить стабильность многонациональной
имногоконфессиональнойимперии. Немусульманские религиозные миллеты - грекоправославный (1453 г.), армянский (1461 г.) и иудейский (1493 г.), официально были
разрешены в период правления султана Мехмеда II (1444—1446 гг. и 1451—1481 гг.). Позднее статус независимой общины получили армяне-католики (1831 г.). По инициативе послов западных держав официально была создана протестантская община (1850 г.). К 1914 г. в империи насчитывалось уже тринадцать независимых миллетов, каждый из которых находился под защитой иностранной державы [10, с. 214].
Если в первые годы создания армянского миллета власть армянского патриарха распространялась на армян, то вскоре ситуация изменилась. Христиане азиатских и африканских провинций Османской империи - грузины, копты, якобиты, марониты и несториане, официально находились если не под духовным, то под политическим руководством армянского патриарха [17, с. 35].
В состав греко-православного миллета входили православные подданные империи: греки, болгары, сербы, албанцы, хорваты, македонцы и др. Еврейский миллет состоял из евреев-сефардов и ашкенази. Соответственно, из географии миллетов становится понятно, что этнорелигиозные общины не организовывались по территориальному принципу.
Исследователь Л. Таш в своей статье оспаривает традиционный подход к миллетной системе, утверждая, что миллетная система применялась также в отношении курдов и других мусульманских групп. В состав мусульманской уммы входили курды, которые разделялись на суннитов и шиитов (алевитов), арабы, езиды, албанцы, туркмены, юрюки, черкесы и др. Каждая подгруппа соблюдала свои традиции и самоуправлялась согласно своим внутренним законам [16, с. 504].
С распадом Османской империи миллетная система перестала применяться, однако в настоящее время некоторые этнорелигиозные общины на Ближнем Востоке сохранили элементы традиций и форм самоуправления периода существования системы миллетов.
Миллеты считались частью османской администрации.При Высокой Порте делами миллета занимался реис-уль-китаб (осм. м^1. <^4j (министр иностранных дел)) [10, с. 216]. Глава миллетов (тур. Millet ba§i) - религиозный и светский руководитель (патриарх, хахам-баши), избирался членами миллета и утверждался султанским бератом (султанской грамотой) и только после этого приступал к своим обязанностям. Свои полномочия - как и повсюду в Османской империи - миллет-баши осуществлял совместно с диваном миллета, куда наряду с религиозными сановниками могли входить представители мирян [8, с. 8].
Концепцию миллетной системы можно характеризовать как форму политического компромисса, которая смягчала противоречия и разногласия между этноконфессиональными группами и позволяла султану и его администрации управлять этими группами, при этом сэкономив время и ресурсы. По существу, функции османского государства в отношении немусульманских подданных на протяжении нескольких столетий заключались лишь в защите их от внешней и отчасти внутренней агрессии [8, с. 9].
Этнорелигиозные группы имели
фискальную, судебную и административную автономию. Немусульмане, платя подушный налог - джизью (^Ц^), и поземельный налог -харадж (-^J^), взамен получали
176
Казанский педагогический журнал. 2015. №6
неприкосновенность личности и имущества, а также право исповедовать свою религию. Налоги собирали религиозные лидеры общин и передавали в султанскую казну. Члены миллетов имели право внутри общины говорить и обучать на родном языке своих детей, способствовать развитию собственных религиозных, культурных и образовательных институтов.
В гражданских делах, связанных с заключением или расторжением брака, наследованием имущества, образованием, благотворительностью и т.д., миллет обладал самостоятельной юрисдикцией. До 1862 г. некоторые миллеты имели даже уголовную юрисдикцию [10, с. 215]. Судопроизводство, структурно входившее в состав османской административной системы, осуществлялось со значительной степенью автономии от государства, что делало его важным фактором поддержания порядка и стабильности [4, с. 28]. При сложных этнокультурных вопросах и межэтнических конфликтах иногда миллеты обращались в кадийские суда.
Хотя народы различных конфессий жили в одном государстве, фактически они следовали разным внутриобщинным законам и обычаям, которые вытекали из многовековых традиций и практик, присущих каждому из миллетов. Но, ни одна община не могла нарушать нормы, предписанные ей исламом [17, с. 274].
Миллетная система позволяла разным этнорелигиозным общинам сосуществовать, не допуская никакого вмешательства со стороны одной группы во внутренние дела и социокультурную жизнь другой. Среди всех языков, религий и культур немусульманских миллетов ни один не занимал привилегированного положения в империи. С помощью миллетной системы османы достигли баланса между этнорелигиозными группами, поддерживая различия между ними. Однако, руководствуясь девизом «разделяй и властвуй», османы сеяли локальные разногласия и были причиной раздоров среди немусульманского населения империи. Например, они предоставили сербскому духовенству право независимости от греческой церкви или признали армяно-католическую общину как отдельный миллет.
Полуавтономный статус социокультурной жизни немусульман не означал еще их полного равноправия с мусульманами империи. Мусульманская умма безусловно доминировала над немусульманским населением. Э.З. Карал отмечает, что в Османской империи мусульманское население считалось
«привилегированным» классом, а немусульмане - «низшим» сословием [19, с. 595].
Хотя принципы шариата в империи официально декларировали толерантность в отношении немусульман, до XIX века равенства между мусульманами и немусульманами не признавалось. Чтобы символизировать верховенство ислама, был введен целый ряд ограничений и запретов: постройка новых
церквей запрещалась, a для ремонта старых церквей требовалось разрешение. Существовал и запрет на ношение немусульманской национальной одежды [3, с. 58; 18, с. 214].
Уже в середине XIX века в Османскую империю проникают западные идеи национализма и национального государства, существенно повлиявшие на миллетную систему. С Гюлханейским Хатт-и Шерифом 1839 г., с Хатт-и Хюмаюном 1856 г., с законом об османском гражданстве 1869 г. и с первой конституцией 1876 г. Османская империя начала процесс централизации. Танзиматскими реформами, провозглашая равенство всех подданных империи, Османская империя встала на путь строительства национального государства.
Национальное государство провозглашает общность и равенство всего населения, настаивая на гомогенизации населения, исключая из него тех, кто не принадлежит нации, тогда как имперское государство захватывает и вовлекает в свою политическую структуру, часто путем принуждения, новые народы, подчеркивая различия и неравенства своего разнородного населения [6, с. 331].
Войны с Россией во второй половине XVIII века, закончившиеся для Османов территориальными потерями и политическими уступками, зарождавшееся арабское объединительное движение, подъем
национально-освободительного движения
балканских народов, начавшийся в 20-х г. XIX века и внутренний упадок некогда могущественной державы оказали решающее влияние на внешний и внутренний политический курс Османской империи. Османская элита почувствовала потребность в новых политических идеях, которые объединили бы всех подданных без различия их по религиозной и этнической принадлежности. В середине XIX века и в XX веке сформировались несколько доктрин - османизм, исламизм и тюркизм, которые в зависимости от геополитической ситуации переходили из одной формы в другую.
Историки, изучающие доктрину османизма и ее роль во внутренней и внешней политике
177
Казанский педагогический журнал. 2015. №6
Османской империи, придерживаются мнения, что османизм был первой нерелигиозной идейнополитической доктриной в современном понимании, выдвинутой османскими правящими кругами для сохранения целостности многонационального и многорелигиозного государства [7, с. 5]. Османизм представлял собой «теоретическое» выражение
самоохранительных потенций формирующегося государства [5, с. 3]. Османизм - идеология и политика, с помощью которой пытались объединить всех подданных империи независимо от религиозной и национальной
принадлежностей в одну общую «османскую нацию».
Принятые законы в 1850-х и 1860-х гг. создали нормативно-правовую основу для консолидации народов османского государства в единое общество. Для консолидации
немусульманских общин в единый османский социум необходимо было фактор религии отодвинуть на задний план: отныне важным фактором должна была стать принадлежность к воображаемому «османскому сообществу». Исходя из этого принципа, османская правящая элита начала процесс демократизации и секуляризации немусульманских общин. В рамках танзиматских реформ в 1847 г. указом султана в немусульманских религиозных общинах были утверждены гражданские и духовные советы [1]. Отныне светскими делами общин должны были руководить гражданские, а религиозными делами - духовные советы. В результате ряда административных реформ произошло разделение власти между мирянами и церковью. Ограничилась религиозная власть, что и привело к демократизации миллетов. Таким образом, государство, централизуя
управленческую систему миллетов, с одной стороны расширило свое влияние во внутренние дела этноконфессиональных общин, с другой ограничило возможности для европейского вмешательства.
Наряду с этим, основные положения доктрины османизма былизафиксированы законом об османском гражданстве 1869 г. и конституцией 1876 г. Согласно ст. 8 конституции, все подданные империи, какой бы религии они ни придерживались, являлись османами [8, с. 125].Спровозглашениемравенства всех подданных была начата гомогенизация разнородного населения империи. Политика унификации распространилась и на язык. Для допуска к общественным должностям знание османского (турецкого) языка стало обязательным.
Несмотря на то, что конституция 1876 г. зафиксировала теократический характер османского государства, некоторые ее статьи довольно четко разделили духовные и светские функции. Таким образом, если до танзиматских реформ религия была определяющим организующим фактором для всех общин, то к концу танзиматской эпохи Османская империя представляла собой больше многонациональное, чем поликонфессиональное государство.
В 70-е годы XIX века обострилась идеологическая борьба по вопросам дальнейшего развития османского государства. Реформы танзимата не дали ощутимых результатов, а доктрина османизма оказалась малоэффективной и была вытеснена идеологией панисламизма. Значительные территориальные потери на Балканском полуострове привели к тому, что геополитический центр империи постепенно переместился в Малую Азию и арабские провинции империи. Для признания легитимности своей власти внутри страны султан Абдул-Хамид II (1876-1909 гг.) применил доктрину исламизма, которая, позволила объединить турок, арабов и курдов против вмешательств христианских держав во внутренние дела империи.
Учитывая, что большинство мусульманских подданных империи даже в начале XIX века все еще были приверженцами религии и османской династии в большей степени, чем идеологии этнического национализма, эта стратегия султана казалась вполне реалистичной [6, с. 334-335].
С одной стороны политика Абдул-Хамида II объединила мусульман империи вокруг османского государства против общего врага -христианской России и Европы, а с другой стала причиной возникновения религиозной нетерпимости в отношении христианского населения империи. Нарушался тонкий баланс между разными религиями, что и стало причинойрелигиозных столкновениймежду мусульманами и христианами. Некоторая часть христианского населения империи, чтобы избежать жестоких притеснений и преследований, вынужденно принимала ислам [9, с. 15]. Смена религии христианского населения империи стала первым шагом на пути к ассимиляции.
В 1908 г. младотуркам удалось свергнуть режим Абдул-Хамида II. Партия младотурков «Единение и прогресс» усваивала идеологию тюркизма, продолжая политический курс гомогенизации, который привел к этническим чисткам, геноциду и ущемлению прав этнических и национальных меньшинств. В
178
Казанский педагогический журнал. 2015. №6
итоге все закончилось созданием национального государства — Турецкой Республики (1923), в которой господствующей нацией стали турки, а их язык и культура насильственно были внедрены в жизнь национальных меньшинств. Конституция Турецкой Республики
зафиксировала гомогенный характер турецкого национального государства: «каждыйгражданин Турцииявляется турком» (4/66) [20].
Следовательно, в середине XIX века для сохранения империи османское государство от формы дифференцированного управления перешла к управлению инкорпоративному. На этот процесс повлияли как геополитическая ситуация в регионе, так и военно-техническая отсталость, экономическая нестабильность и неэффективная, коррумпированная
административная система империи.
Для создания национального государства в тактических целях использовали османизм и исламизм, которые были применены, соответственно, в отношении немусульман на Балканах, а также нетурецких мусульман в Анатолии (Малой Азии) и в арабских провинциях [16, с. 514]. Если османы не считали полиэтничность и поликонфессиональность угрозой для империи, то националистически настроенная турецкая элита вела ассимиляционную политику с целью создания гомогенного государства. По словам Д. Кушнера националистически настроенные группы утверждали, что национальное государство должно быть турецкое, так как турецкая «раса»единственная нация, которая была лояльной к империи [16, с. 513]; [13, с. 126].
По мнению Б. Льюи «вирус национализма поставил жирную точку на османскую мечту о свободных, равных и мирных объединениях народов, лояльных к многонациональному и многоконфессиональному династическому
государству» [14, с. 214].
Ситуация в Афганистане и в Ираке, «Арабская весна» и гражданская война в Ливии и Сирии показали, что «национальные государства», созданные после Первой мировой войны на основе соглашения Сайкса-Пико, утрачивают признаки национального государства. На фоне кризиса национальной идентичности (индивидуальная и коллективная), консолидирующим общественным фактором становится религия, а религиозная принадлежность вновь претендует на ведущую роль в самоидентификации обществ Ближнего Востока.
В результате кризиса эти государства стали нелегитимными в глазах граждан, что и открыло путь к самым разным влияниям, в частности к всплеску исламистского экстремизма. В нестабильной политической ситуации в регионе граждане этих стран подвергаются гонениям из-за своихрелигиозных и политических взглядов и вынужденно ищут убежище в развитых западных странах. Недавняя волна сирийских мигрантов, котораяпривела к кризису в ЕС, к сказанному может служить примером.
В сложившейся ситуации значительно вырос интерес к этноконфессиональным группам на Ближнем Востоке. В поисках моделей ученые и политики часто возвращаются к османскому опыту. Могут ли миллетная система либо отдельные ее элементы способствовать соблюдению баланса сил и интересов в полиэтничном и поликонфессиональном обществе современных стран Ближнего Востока?
Исследуя османский опыт, можно сказать, что взаимоотношения между этнорелигиозными группами и с государством имели важное значение для управления разнородным обществом. Идея османского имперского управления состояла в том, что, по одному разделив этнорелигиозные группы, государство с каждым находило взаимопонимание, не допуская объединения этих групп в единый фронт. Система миллетов позволяла немусульманским подданным в пределах империи защищать и развивать свою культуру, традиции, язык и религию, признавая абсолютную власть османского султана. Она обладала потенциалом, который не был до конца использован в Османской империи. Эффективность системы зависела от сильной, централизованной власти. По мнению Р. Сафрастяна система миллетов исполняла бы свои функции должным образом, если бы этому содействовали центральное правительство и вооруженные силы [15, с. 203].
Итак, модель миллетной системы пригодна для управления разнообразием общества. Но данная модель может отчасти удовлетворить требования меньшинств, в некотором отношении повысить степень толерантности, смягчить дискриминационную политику в их отношении, но она не может кардинально решить внутренние противоречия на этноконфессиональной основе, которые существуют в государстве. Система миллетов консервирует существующие отношения и в любой момент может привести к взрыву.
179
Казанский педагогический журнал. 2015. №6
Литература:
1. BOA, фонд I.MVL, инд. номер 00382, 16736 (1274 Ra. 13).
2. Бурбанк Дж., Купер Ф. Траектории империи // Мифы и заблуждения в изучении империи и национализма. - М.: Новое издательство, 2010. - С. 325-361.
3. Гордлевский В.А. Избранные сочинения (Этнография, история востоковедения, рецензии). -Т. IV. - М.: Изд-во вост. лит., 1968. - 360 с.
4. Зеленев Е.И. Государственное управление,
судебная система и армия в Египте и Сирии (XVI-начало XX века). - СПб.: Изд-во Санкт-
Петербургского ун-та, 2003. - 419 с.
5. Зеленев Е.И. Османизм и его роль в общественно-политической жизни Сирии, вторая половина XIX-нач. XX вв. - Л.: ЛГУ, 1990. - 98 с.
6. Ливен Д. Империя, история и современный мировой порядок // Мифы и заблуждения в изучении империи и национализма. - М.: Новое издательство, 2010. - С. 283-324.
7. Сафрастян Р.А. Доктрина Османизма в политической жизни Османской империи. Ер.: Изд-во АН АССР, 1985. - 147 с.
8. Фадеева И.Л. Официальные доктрины в идеологии и политике Османской империи / Османизм-панисламизм/ XIX-начало XX в. - М.: Наука, 1985. - 268 с.
9. Худавердян К., Саакян Р. Геноцид армян сквозь призму десятилетий. Ер.: Б.И., 1995. - 56 с.
10. Abu Jaber K.S. The Millet System in the Nineteenth-Century Ottoman Empire // The Muslim World. 1967. - Vol. 57, issue 3. - Pp. 212-223.
11. Barkey K. Empire of Difference: The Ottomans in Comparative Perspective. Cambridge: Cambridge University Press, 2009. - 360p.
12. Braude B. Foundation Myths of the Millet System. // Christians and Jews in the Ottoman Empire: The Functioning of a Plural Society. vol. 1. New York-London: Homles & MeIer Publishers, 1982. - PP. 6987.
13. Kushner D. The Rise of Turkish Nationalism (1876-1908). - London: Cass, 1977, - 126 p.
14. Lewis B. The Emergence of Modern Turkey New York, Oxford: Oxford University Press. - 2002. -511 p.
15. Safrastyan R. Armenians and Turks: Contacts in History from Seldjukides Times up to the End of the 19-th Century // Turkish and Ottoman Studies. - 2006. - Vol. 4. Yer. - PP. 197-206.
16. Tas L. The Myth of the Ottoman Millet System: Its Treatment of Kurds and a Discussion of Territorial and Non-Territorial Autonomy // International Journal on Minority and Group Rights. Vol. 21, Issue 4. Brill NIJNOFF. - 2014. - PP. 497526.
17. The Cambridge History of Turkey: The Later Ottoman Empire (1603-1839) / ed. by Suraiya N. Faroqhi. - Vol. 3. Cambridge: Cambridge University press.- 2006. - 619 p.
18. ФшфшщшЬН.
Иnrppш^шU4ш4hpшqphpqZш] шumшU^hhш] hp^ Ьши^Ь (16-19-pqqшphp). ЪрЬшЬ: Ъqhш, 1999. -284 t£:
19. Karal E.Z. Gulhane Hatt-i Humayununda Batinin Etkisi // Turk Tarih Kurumu. 1964. Belleten c. XXVIII. sayi 112. - Sh. 581-601.
20. Turkiye Cumhuriyeti Anayasasi
https ://www.tbmm. gov.tr/anayasa/anayasa82.
References:
1. BOA, fond I.MVL, ind. nomer 00382, 16736 (1274 Ra. 13).
2. Burbank Dzh., Kuper F. Traektorii imperii // Mify i zabluzhdenija v izuchenii imperii i nacionalizma. - M.: Novoe izdatel'stvo, 2010. - S. 325361.
3. Gordlevskij V.A. Izbrannye sochinenija (Jetnografija, istorija vostokovedenija, recenzii). - T.
IV. - M.: Izd-vo vost. lit., 1968. - 360 s.
4. Zelenev E.I. Gosudarstvennoe upravlenie,
sudebnaja sistema i armija v Egipte i Sirii (XVI-nachalo XX veka). - SPb.: Izd-vo S.ankt-
Peterburgskogo un-ta, 2003. - 419 s.
5. Zelenev E.I. Osmanizm i ego rol' v
obshhestvenno-politicheskoj zhizni Sirii, vtoraja
polovina XIX-nach. XX vv. - L.: LGU, 1990. - 98 s.
6. Liven D. Imperija, istorija i sovremennyj mirovoj porjadok // Mify i zabluzhdenija v izuchenii imperii i nacionalizma. - M.: Novoe izdatel'stvo, 2010.
- S. 283-324.
7. Safrastjan R.A. Doktrina Osmanizma v politicheskoj zhizni Osmanskoj imperii. Er.: Izd-vo AN ASSR, 1985. - 147 s.
8. Fadeeva I.L. Oficial'nye doktriny v ideologii i politike Osmanskoj imperii / Osmanizm-panislamizm / XIX-nachalo XX v. - M.: Nauka, 1985. - 268 s.
9. Hudaverdjan K., Saakjan R. Genocid armjan skvoz' prizmu desjatiletij. Er.: B.I., 1995. - 56 s.
10. Abu Jaber K.S. The Millet System in the Nineteenth-Century Ottoman Empire // The Muslim World. 1967. - Vol. 57, issue 3. - Pp. 212-223.
11. Barkey K. Empire of Difference: The
Ottomans in Comparative Perspective. Cambridge: Cambridge University Press, 2009. - 360p.
12. Braude B. Foundation Myths of the Millet System. // Christians and Jews in the Ottoman Empire: The Functioning of a Plural Society. vol. 1. New York-London: Homles & MeIer Publishers, 1982. - PP. 6987.
13. Kushner D. The Rise of Turkish Nationalism (1876-1908). - London: Cass, 1977, - 126 p.
14. Lewis B. The Emergence of Modern Turkey New York, Oxford: Oxford University Press. - 2002. -511 p.
15. Safrastyan R. Armenians and Turks: Contacts in History from Seldjukides Times up to the End of the 19-th Century // Turkish and Ottoman Studies. - 2006.
- Vol. 4. Yer. - PP. 197-206.
16. Tas L. The Myth of the Ottoman Millet System: Its Treatment of Kurds and a Discussion of Territorial and Non-Territorial Autonomy //
180
Казанский педагогический журнал. 2015. №6
International Journal on Minority and Group Rights. Vol. 21, Issue 4. Brill NIJNOFF. - 2014. - PP. 497526.
17. The Cambridge History of Turkey: The Later Ottoman Empire (1603-1839) / ed. by Suraiya N. Faroqhi. - Vol. 3. Cambridge: Cambridge University press. - 2006. - 619 p.
18. ФшфшщшЬи.
0'nrppш^шU4ш4tpшqphppZш]шumшU^Uhш]hp^
Ьши^Ь (16-19-рщшрЬр). ЪрЬшЬ: Ъqhш, 1999. -284 t£:
19. Karal E.Z. Gulhane Hatt-i Humayununda Batinin Etkisi // Turk Tarih Kurumu. 1964. Belleten c. XXVIII. sayi 112. - Sh. 581-601.
20. Turkiye Cumhuriyeti Anayasasi
https://www.tbmm.gov.tr/anayasa/anayasa82.htm (data obrashhenija: 10.05.2015).
Сведения об авторе:
Карташян Анаит Завеновна (г. Санкт-Петербург, Россия), аспирантка кафедры теории общественного развития стран Азии и Африки Восточного факультета Санкт-Петербургского государственного университета, e-mail: anahitkartashyan@yahoo.com
Data about the author:
A. Kartashyan (St. Petersburg, Russia) postgraduate student at Department of Theory of Social Development of Asian and African Countries, St. Petersburg State University, e-mail: anahitkartashyan@yahoo.com
181
