CC BY
19
Г.Н. МАНАЕНКО
ОСЛОЖНЕНИЕ ПРЕДЛОЖЕНИЯ В СВЕТЕ КАТЕГОРИЙ ИНФОРМАЦИИ И ДИСКУРСА
■ ЛЛформационно-дискурсивный подход к исследованию языковых явлений, опи-■Г^ающийся на постулат деятельности, творческого начала человека и принципы антропоцентризма, объяснительности и функциональности в научных исследованиях, отвечает сразу нескольким запросам. Во-первых, несмотря на известную специализацию лингвистических исследований, разработка нового знания в современных условиях требует интеграции различных сторон изучения одного и того же объекта и не только сближения, но и синтеза достижений многих научных направлений и школ. Во-вторых, и в связи с первым, просто невозможно в эпоху полного господства информации и стремительного развития информационных технологий и средств массовой коммуникации замыкаться в рамках воспринятой традиции и разделенной исследовательской парадигмы. В-третьих, опорные концепты, заложенные в название подхода, действительно определяют общее (и не только для лингвистов) проблемное поле, что необычайно актуально для науки XXI столетия, ведь еще в 30-х годах XX века В.И. Вернадский сформулировал свое знаменитое высказывание: «Мы все более специализируемся не по наукам, а по проблемам».
Информационно-дискурсивный подход позволяет интегрировать изучение осложненного предложения в парадигму современных гуманитарных наук, обусловленных системой убеждений и ценностей, а также методами исследования, которые доминируют в современной науке. Новые «горизонты понимания» не только наполняют иным смыслом содержание традиционных теорий, посвященных данному феномену, но и дают решения, казалось бы, вообще неустранимым теоретическим противоречиям. Информационно-дискурсивный подход позволяет рассматривать осложненное предложение в «трояком аспекте языковых явлений»: с точки зрения материала (текстов), системы (языка как знаковой сущности) и деятельности (дискурса).
В своих размышлениях об особенностях современного научного познания П. Фей-ерабенд заметил, что «.. .в случае противоречия между новой интересной теорией и совокупностью твердо установленных фактов лучший способ действий заключается не в устранении теории, а в использовании ее для обнаружения скрытых принципов, ответственных за это противоречие» [8 : 212]. Такое решение предполагает не только применение к области «твердо установленных фактов» плодотворных и перспективных общенаучных идей (в нашем случае - идеи переходности языковых явлений и соотношения системы и среды), но и поиск новых подходов к известным фактам с позиций новых теорий, что, конечно, влечет за собой необходимую коррекцию как самих опорных понятий, так и осмысления их соотношений.
Не менее существенным становится выдвижение в качестве исходных теоретических посылок иных концептов, последовательное развитие которых, благодаря новизне подхода, позволяет на основе соотнесения с прежним теоретическим видением объекта исследования вскрывать принципы, порождающие противоречия. Информационно-дискурсивный подход к анализу осложненного предложения не
только содержит в своем названии ключевые концепты, задающие ракурс теоретического осмысления, но и вектор анализа эмпирического материала: «... познание не движется от наблюдения к теории, а всегда включает в себя оба элемента. Опыт возникает вместе с теоретическими допущениями, а не до них, и опыт без теории столь же не мыслим, как и (предполагаемая) теория без опыта» [8 : 310].
В современной науке информация первоначально понималась как сведения о чем-либо, передаваемые устным, письменным или каким-нибудь другим способом, а также сам процесс передачи или получения этих сведений. В дальнейшем трактовка этого понятия была расширена и включила обмен сведениями не только между людьми, но и между человеком и машиной, а также обмен сигналами в животном и растительном мире. Уточнения и ограничения этого, скорее, интуитивного представления привели к естественнонаучному пониманию информации как меры организации саморегулируемых систем, как фактора снятия неопределенности в результате получения сообщений, передаваемых по каналам связи. Таким образом, можно утверждать, что информация как одна из фундаментальных общенаучных категорий, без которых не обходится практически ни одна современная теория, относится к разряду «расплывчатых» категорий. Именно в таком качестве она применяется в теории журналистики и теории языка, выступая либо как «сведения», передаваемые в процессе коммуникации, и их содержание, либо как знаковая основа, в которой «воплощено» содержание, и операции, возможные на этой основе. Соответственно, исследуются аксиологические свойства информации и особенности процессов ее приема, обработки, передачи и хранения, обусловленные свойствами знаковой основы как «носителя» информации.
Неопределенность категории информации во многом детерминирована онтологическим (атрибутивным или функциональным) пониманием природы информации и в то же время ее неявной соотнесенностью с субъектом, которая прослеживается практически во всех дефинициях понятия информации. «Субстанциональность» (сведения) и «процессуальность» (обмен и т.п.) информации обусловливают необходимость субъекта (точнее, сознания), для которого информация предстает как знания и который способен осуществить все процессы по созданию, обработке, передаче, хранению этого знания. Таким образом, информация предстает как абстракция от синтеза познавательных и коммуникативных процессов и необходимо существует лишь в сознании активного субъекта, концептуальную схему которого можно интерпретировать как информационную систему, поскольку вне этой системы информация не возникает, а все операции над информацией возможны только на ее основе [см.: 6].
Следовательно, информация есть организация и способы движения результатов познавательных и коммуникативных процессов как в сознании активного субъекта, так и в сознании взаимодействующего с ним другого субъекта. В указанных областях знания понятие информации используется метафорично (например, превращение знания в информацию, обмен знанием в информационной форме и т.п.), однако корректное применение информационного подхода требует четкого и последовательного разграничения реального мира и информационного пространства. Выявление сущности информационных процессов необходимо предполагает рассмотрение и анализ применения категории информации в отношении категорий сознания, идеального, ментальной репрезентации, значения, языкового знака на основе деятельностного и антропоцентрического подходов.
Методологическая трактовка информации, согласно которой информация выступает инструментом сознания, необходимым для его организации и преобразования, и тем самым неразрывно связанным с идеальными актами, в свою очередь, индуцируемыми явлениями, отношениями и вещами объективного мира, позволяет вскрыть сущность информационных процессов как единства социального и индивидуального в субъективной реальности. Понимая психическое как деятельность, в том числе непрерывные процессы построения образа мира (индивидуальной картиной мира), мы можем анализировать содержание понятия информация в динамике соотношений понятий психика, сознание, идеальное, культура. По отношению к сознанию (субъективной реальности) идеальное выступает как его компонент, опосредованный бытием человека в пространстве определенной культуры и некоторого социума. Концептуальная схема индивида (образ, картина мира) формируется на основе познавательных и коммуникативных процессов отражательного и репрезентативного характера. Создание и формирование концептов (структур знаний и представлений о мире, переживаний, непосредственно с ними связанных) из концептуальной схемы индивида на основе процедур представления (презентации) обусловливает ментальное пространство со-знания, апелляция к которому и обеспечивает координацию концептуальных схем в процессе коммуникации, а также при порождении социально значимого знания, в том числе и научного.
Отсюда следует, что область взаимодействий человека с нишей (миром преобразовательных действий и преобразованных вещей) выступает областью идеальных форм событий, явлений и вещей реального мира, в том числе включающего область взаимодействий человека с собственными описаниями мира (перцептивными и апперцептивными объектами). Единство «бытия-в-мире» обусловливается информационными процессами, синтезирующими результаты познавательных и коммуникативных процессов, что возможно на основе формирования и манипулирования предметными (содержательными) значениями событий, явлений и вещей реального мира, как объективного, так и субъективного. Последнее связано с се-миозисом: семиотическое «удвоение» мира опосредовано созданием значений на основе репрезентации (знаковых значений как представлений представления), т.е. вторичной сигнификации. Информационные процессы прежде всего связаны не с содержанием процессов познания и коммуникации, но организацией движения и взаимообращения их результатов в сознании индивида при его взаимодействии с природой и другими людьми. Исходя из положения, согласно которому все эмпирические объекты (в том числе и особый вид - перцептивные) обладают для индивида значениями, детерминированными ролью эмпирических объектов в конкретный момент его жизнедеятельности, но в то же время социальными по своей сути, можно полагать, что значения актуализируют концептуальные структуры индивидуального образа мира именно в той степени, в какой они востребованы в данный конкретный момент, т.е. значения входят в концептуальные структуры, являясь как средством их организации, так и собственно информационным доступом к ним.
Особую область эмпирических и перцептивных объектов составляют так называемые знаки, а точнее, знаковые системы. Знаки представляют второй план функционирования идеальных форм, что обусловлено их двойной сигнификаци-ей: предметные значения как идеальные формы событий, явлений, вещей становятся основой импликации как идеального действия, по сути, и представляющей вторую сигнификацию. Последняя не является одиночным идеальным действием,
поскольку возможна не просто на основе предметных значений, но обязательно на основе их оппозиций, противопоставленности однопорядковых предметных значений. Идеальную форму вещи (ее предметное значение), использованную в знаковой функции не следует отождествлять с ее знаковым значением: отношение план выражения / план содержания и отношение означающее / означаемое соотносятся с разными абстрактными объектами и связаны с разными идеальными актами. Степень соответствия предметного значения события, явления, вещи их знаковому значению обусловливает способ задавания «указания» - от иконического через ин-дексальное к символическому. При использовании идеальной формы в знаковой функции вектор второй сигнификации исходит от предметного значения.
В отличие от всех других знаковых систем естественный язык выступает первичной моделирующей системой, поскольку состоит из эмпирических объектов, изначально предназначенных для выполнения знаковой функции, для указания на иные эмпирические и абстрактные объекты. При этом языковые выражения как эмпирические объекты обладают своим собственным предметным значением, однако вектор второй сигнификации направлен на них, поскольку элементы и единицы языковой системы как таковые знаками не являются, но способны при своем комбинировании порождать их в бесконечном количестве. Значимая единица языковой системы обладает знаковым значением, поскольку является апелляцией к определенной области смыслов из концептуальной схемы, однако направление апелляции (совпадения) может измениться, что зависит как от употребления данной единицы в высказывании, которое и предстает в качестве полноценного языкового знака, так и от системы знаковых значений единиц языка.
Сущность языкового знака заключается в апелляции к мысли как движению и столкновению смыслов через апелляцию к этим смыслам (указание только на смыслы не может обеспечить коммуникации): «Употребление в высказывании для целей его внутренней организации тех или иных языковых единиц или средств диктуется закономерностями этой организации; ее универсальность лишь ограничена типологическими особенностями конкретного знака. Структура высказывания, даже если оставаться в рамках его денотативной функции и отвлечься на время от коммуникативного типа, актуального членения и т.д., представляется как система операций над исходными содержательными элементами. Структура высказывания - это своего рода система векторов или операторов, прилагаемых к этим исходным элементам» [4 : 218]. Синтаксическая конструкция как единица языка представляет отображение операций формирования, направления и движения мысли, выступая ориентировочной базой для взаимодействия коммуникантов.
Соотношение предложения и слова в трактовке В.С. Юрченко [см.: 9], когда предложение отображает живую динамичную мысль, разграничение им соответственно схемы предложения, конкретно предложения и высказывания дают основания для уточнения содержания понятия пропорции как номинативной сущности. Пропозиция как явление семантического уровня не является слепком с действительности, названием зеркально отраженного онтологического «положения дел». Пропозиция представляет не отстраненный от субъекта внешний мир, но фрагмент образа (картины) мира этого субъекта. Разнообразные события и явления реального мира (события) интерпретируются каждым индивидом по-своему, более того, одно и тоже событие может быть описано им по-разному. В каждом событии или явлении субъект выделяет ситуации - элементы недискретного опыта человека, вне
которого никаких ситуаций нет. Пропозиция же как концептуализация данного элемента недискретного опыта выступает тем самым отображением не действительного мира, но взгляда на действительный мир, его интерпретации. Именно такое «положение дел» номинирует пропозиция [см.: 5].
Из этого следует, что на семантическом уровне пропозиция представляет собою неориентированную структуру, включающую предикат с заполненными (по воле субъекта) валентностями. В предложении как отображении динамичной мысли пропозиция подлежит обязательной предикации. Заключая в себе «синтаксический ген», пропозиция может быть воплощена в разных языковых выражениях, для которых она является семантическим инвариантом. При этом значение языкового выражения не может быть сведено к только объективной характеризации ситуации, описываемой в нем: не менее существен и ракурс, в котором ситуация, отображенная в пропозиции, представляется. Коммуникативные компоненты значения «упаковки» пропозиции языкового выражения проявляются на уровне высказывания и в зависимости от направления на раскрытие «Я» или «Другого», обладают, соответственно, семантической или прагматической природой. К числу компонентов значения из ракурса представления пропозиционального содержания к когнитивным (семантическим) относят эмпатию, важность и актуальное членение. Компоненты коммуникативной организации пропозиции в высказывании, ориентированные на «внешний» контекст, на «Другого», принадлежат к прагматическим компонентам значения языкового выражения. К их числу можно отнести реализацию оппозиций данное / новое и известное / неизвестное, а также, частично, постановку логического ударения. Таким образом, созидающая роль субъекта находит свое проявление не только в выборе пропозиции, но и способах ее представления на различных уровнях языкового воплощения.
Постулирование осложненного предложения в качестве системы синтаксических явлений возможно прежде всего на основе соотношений системы и ее среды. Лингвистической средой для системы осложненного предложения выступают системы простого и сложного предложений, при этом анализ семантической организации единиц каждой из синтаксических систем позволяет адекватно представить их специфику на основе учета особенностей отображения в них пропозиций, их качества (типа) и соотношений. Любая пропозиция - диктумная, модусная и логическая - может быть «объективной» информацией (диктумом предложения), т.е. отображением предмета мысли, предицироваться в ней. Диктум и модус предложения - это не тип пропозиции, но отображение, соответственно, предмета мысли (номинации ситуации) и ее движения, динамики (операций речемыслительной деятельности). Таким образом, план содержания предложения представляет комплекс объективных (диктумных) и субъективных (модусных) смыслов, соотносительных с диктумными, модусными и логическими пропозициями. Исходя из этого, простое предложение представляет систему монопропозитивных / монопредикативных единиц; сложное предложение - систему полипропозитивных / полипредикативных единиц с обязательным наличием логической пропозиции; осложненное предложение - систему единиц, организованных на базе простого предложения, с дополнительно представленными объективными и субъективными смыслами или элементами других пропозиций (не получивших предикативного оформления).
Отображение в осложненном предложении второй пропозиции выступает его конститутивным признаком и раскрывает переходный характер данной синтаксиче-
ской системы, причем вектор переходности определяется как типом дополнительно представленной пропозиции, качеством ее представления, так и отнесенностью к диктуму или модусу семантического содержания предложения. Можно констатировать на основе переходного характера системы осложненного предложения, что ее единицы не просто отображают две пропозиции, но две мысли, тем самым соотносясь как минимум с двумя единицами информации (при онтологизации информации как результатов движения мысли). Осложненное предложение выступает как система средств, предназначенных для отображения коммуникативного статуса мыслей в репрезентируемом фрагменте образа (картины) мира, как указание для адресата на неравноправное положение пропозиций, отображенных в семантической структуре, при формировании и коррекции его собственной картины мира. Переходный характер осложненного предложения требует анализа его соотнесения не только с внутрилингвистической средой, но и экстралингвистической, поскольку данные соотношения также находят свое отображение в его семантической и формальной структурах. Анализ осложненного предложения в аспекте соотнесения с его внутрилингвистической и экстралингвистической средой детерминирует его анализ в плане соотношения предикации и предикативности и уточнение содержания данных понятий, поскольку в лингвистических исследованиях они фактически не разграничиваются и часто подменяют друг друга.
Отношение предикации образует исходное ментальное пространство, в котором оно совершается, поскольку происходит расщепление пропозиции на предикатный и индивидный концепты. Таким образом, предикация - это речемыслительная операция приписывания установленного и отображенного субъектом конкретного свойства или отношения абстрактному предмету. Если пропозиция является номинацией структурированного положения дел с заполненными участниками (результатом перевода внутреннего слова в конвенциальный код), то предикация является операцией преобразования многомерной, но неориентированной структуры пропозиции в линейную, отображением речемыслительного акта выделения индивидных и предикатного концептов и установления вектора связи между ними. При языковом воплощении предицированная пропозиция (если она единственная) обязательно оформляется в синтаксических категориях модальности, времени и лица. Таким образом, предикативность как форма приписывания признака предмету в соотнесенности с моментом коммуникации является приоритетным способом отображения предикации какого-либо типа пропозиции, подсказывающим адресату коммуникативную значимость отображаемой мысли («передаваемого» знания). Коммуникативная единица является таковой не только потому, что в ней отображается каким-либо способом пропозиция, но отображается движение мысли («живая», динамичная мысль), а точнее, речемыслительная деятельность говорящего, прежде всего операция приписывания, т.е. предикация.
Разграничение предикативности, предикации и пропозиции позволяет на уровне модели описать и объяснить фундаментальное свойство человеческой психики -ее пластичность. В этой связи осложняющие категории предстают не носителями вторичной предикативности как языковой формы, но именно языковыми выражениями, отображающими как вторичное отношение предикации, так и другие акты речемыслительной деятельности субъекта. В плане оформления на поверхностном уровне «вторичная» предикация и другие акты речемыслительной деятельности могут быть представлены через таксисные и «внутрирядные» отношения и мно-
гие другие специфические морфологические и синтаксические средства. Вопрос о соответствии единиц языка единицам информации решается в аспекте грамматических средств выражения «информационного» содержания, понимаемого как представление, во-первых, движения знания и, во-вторых, самого этого знания в его коммуникабельной форме. Поскольку в процессе межличностной коммуникации, характеризующемся интенциональностью, происходит «навязывание» знания (субъективного образа фрагмента картины мира), отображение знания в языковых формах опирается на их предметные значения, которые обусловлены их конвенци-альной закрепленностью за ментальными репрезентациями и «принятыми» обязательствами стандартизированных дискурсивных форм общения (внешних проявлений речемыслительных операций).
Минимальной и обращенной к коммуникации, т.е. семантической, ментальной репрезентацией является пропозиция, получающая статус коммуникативной единицы вследствие вовлеченности ее в пространство мысли (речемыслительную деятельность). Таким образом, языковое выражение, соотносительное с единицей знания (информации), отображает пропозицию и речемыслительные действия над нею, в первую очередь ее дискретизацию, т.е. операцию приписывания (акт предикации). Простое предложение как единица языка отображает единицу информации приоритетно. Так как в системе языка существует иерархия средств представления пропозиции, ставшей содержанием отдельной мысли, пропозициональная форма ментальной репрезентации предстает в коммуникации единицей информации тогда, когда данное содержание (знание) «навязывается» и не входит в фонд разделенных знаний, когда отображается не только пропозиция, но и установление отношения предикации и другие ментальные акты. Или иначе, коммуникативной единицей языка, соответствующей единице информации, является только такая языковая единица, в которой отображено движение мысли, соотношение мыслей и «информационная» цельность мысли. Выбор говорящим коммуникативной синтаксической единицы показывает, какая единица информации (какое знание) наиболее существенна в оказываемом воздействии на адресата. Система осложненного предложения предназначается для обозначения комментирующего статуса представляемого в коммуникации знания.
Простое предложение, соотносительное с одной единицей информации, репрезентирует в акте коммуникации существенный для говорящего фрагмент его образа мира - приоритетную пропозицию и эксплицитное оформление акта ее предикации. Сложное предложение, соотносительное с тремя и более единицами информации, репрезентирует в акте коммуникации существенную для говорящего связь (отношение) между двумя единицами информации - приоритетную логическую пропозицию. Осложненное предложение, соотносительное с двумя и более единицами информации, репрезентирует в акте коммуникации существенное для говорящего соотношение между единицами информации - приоритетной и комментирующей пропозициями и, соответственно, речемыслительные действия по формированию данного соотношения. Надо подчеркнуть, что пропозиции, получающие комментирующий статус в языковом оформлении (как осложняющие категории), «содержательно» представляют знание, которое традиционно в теории коммуникации определяется как комментирующая информация, сопутствующая основной информации. Для определения языковых выражений в качестве информационных, т.е. соотносительных с единицами информации, недостаточно, чтобы в них ото-
бражалась тем или иным способом пропозиция, так как интерпретация языкового выражения слушающим, осуществляемая на основе апперцепции, практически каждую единицу языка из иерархии грамматических средств отображения пропозиции позволяет «довести» до уровня отдельного знания, которое, однако, в коммуникации не навязывается, не актуализируется говорящим в качестве мысли. Так как исходное пространство мысли организуется абстрактной взаимосвязью между объектами, отношением, которое устанавливает субъект, в качестве информационного можно определить лишь то языковое выражение, в котором отображены коммуникативные и информационные (ментально-модусные) действия говорящего. Именно в этом плане сообщающие единицы языка можно трактовать как приписывающие, или предицирующие.
Специфика осложненного предложения состоит в том, что в нем отображаются две коммуникативно неравноценные пропозиции, благодаря отображению в нем как минимум двух коммуникативных действий, обусловленных креативной иллокутивной рефлексией говорящего. Именно это свойство осложненных предложений выступает в качестве основного критерия в определении сущности и назначения системы осложненного предложения: выбор осложненного предложения в качестве основы высказывания всегда сигнализирует, какое представление единицы информации обладает комментирующим статусом и какие коммуникативные действия предприняты говорящим с этой целью. Тип речемыслительной операции является исходным критерием для типологии осложняющих категорий, соответственно: слияние, расщепление, добавление пропозиций. При слиянии происходит элиминация однотипного состава языкового выражения второй пропозиции; при расщеплении - трансформация языкового состава первой пропозиции; при добавлении - инкорпорирование редуцированного в различной степени языкового состава второй пропозиции в языковой состав первой пропозиции. Все типы речемыслительных действий совершаются говорящим с целью указания или представления второй пропозиции, что зависит от типа пропозиции, которой придается комментирующий статус. Все разновидности осложняющих категорий последовательно распределяются по данным рубрикам, тем самым давая основания для интерпретации осложненного предложения как системы, организованной и структурированной прежде всего на соотношениях со своей внутрилингвистической и экстралингвистической средой, а не на внутрисистемных соотношениях.
Поскольку семантика языковых выражений не выводится только из языковых категорий, а сами высказывания производятся в определенных условиях, связь между значениями, реализованными в тексте, и социально-историческими условиями порождения данного текста предстает составляющей этих значений. Следовательно, существенную роль в процессах порождения и понимания речи как социальных взаимодействий играет дискурс. Дискурс не равен процессу речевого общения и не является его синонимом, как и не является синонимом текста - результата, точнее, продукта этого процесса: «Действительной реальностью языка-речи является не абстрактная система языковых форм и не изолированное монологическое высказывание и не психофизиологический акт его осуществления, а социальное событие речевого взаимодействия, осуществляемого высказыванием и высказываниями» [2:429]. Можно только удивляться проницательности и интуиции М.М. Бахтина, который еще в 20-х годах прошлого столетия «действительную реальность языка-речи» (а так иногда в наше время определяется дискурс) отграничил от языка как системы форм, от текста как отдельного и изолированного речевого произведе-
ния и, наконец, от текущего потока речевого поведения как психофизиологических процессов говорения, письма, слушания и чтения. Позиция М.М. Бахтина позволяет, по нашему мнению, в определении дискурса исходить не из формулы Ф. де Соссюра речевая деятельность = язык + речь, а опираться на триаду Л.В. Щербы язык - речь (речевая деятельность) - языковой материал (тексты) в ее отношении к социальному человеку как субъекту. Ведь именно человек использует языковую систему при создании текстов в процессе речевой деятельности. Социальное же событие, по мнению М.М. Бахтина, есть необходимое условие речевого общения: «В этой своей конкретной связи с ситуацией речевое общение всегда сопровождается социальными актами неречевого характера (трудовыми актами, символическими актами ритуала, церемонии и пр.), являясь часто только их дополнением и неся лишь служебную роль» [2 : 439].
В таком ракурсе удачной попыткой выявления специфики дискурса предстают рассуждения Н.Ф. Алефиренко, который отмечает, что как коммуникативное событие дискурс - это сплав языковой формы, знаний и коммуникативно-прагматической ситуации. В то же время, образуя своеобразное семантическое единство, дискурс, безусловно, является лингвокультурным образованием. Но в отличие от речевых актов и текста в его традиционном толковании (последовательная цепочка высказываний), дискурс - это все же социальная деятельность людей, в рамках которой ведущая роль принадлежит когнитивным пространствам общающихся, где сфокусированы различные особенности их внутренних миров, находящие отображение в этой деятельности [1 : 101-102]. Отсюда следует, что «дискурс - коммуникативно-прагматическое событие социокультурного характера» [1 : 104]. Пожалуй, учитывая указанную роль когнитивных пространств общающихся, дискурс следовало бы определить как коммуникативно-когнитивное событие социокультурного характера. По сути, об этом же писал и М.М. Бахтин, правда, без использования термина дискурс: «Ситуация и аудитория заставляют внутреннюю речь актуализироваться в определенное внешнее выражение, которое непосредственно включено в невысказанный жизненный контекст, выполняется в нем действием, поступком или словесным ответом других участников высказывания» [2 : 431]. Явно перекликается данное положение М.М. Бахтина и с целеустановкой французской школы Анализа дискурса на исследование «невысказываемого» (l'indicible), т.е. на «социально-историческую ткань» [7 : 558].
Как бы мы ни рассматривали дискурс - как текст, актуализированный в определенных условиях, либо как речевую практику человека или сам речевой поток -становится очевидным, что главное, в первую очередь обусловливающее специфику дискурса, - это его социальная и идеологическая природа, предопределенная утвердившимися типами речевого взаимодействия членов какого-либо коллектива. Таким образом дискурс как «действительную реальность языка-речи» можно определить следующим образом: это общепринятый тип речевого поведения субъекта в определенной сфере человеческой деятельности, детерминированный социально-историческими условиями и стереотипами организации и интерпретации текстов как компонентов, отображающих его специфику. Соответственно, дискурс есть социально детерминированный тип осуществления речевого общения, текст - форма осуществления речевого общения, язык - средство для осуществления данной деятельности.
В теоретической модели дискурса выделяются компоненты «Среда», «Социальный субъект», «Содержание» и «Текст». «Среда» определяется следующими па-
раметрами: 1) тип социального события, 2) функция социального события, 3) социально-идеологические условия, 4) обстановка; «Социальный субъект» - 1) социальный статус, 2) ролевые отношения, 3) социальная активность субъекта, 4) личные взаимоотношения; «Содержание» - 1) интенции и цели в коммуникации, 2) затрагиваемые мировоззренческие позиции, 3) степень компетенции, 4) отображенные правила и навыки речевого общения; «Текст» - 1) тема речевого общения, 2) отнесенность к жанру, 3) композиционное построение высказываний и последовательность коммуникативных действий и речевых актов, 4) специфика языковых средств. Как сами компоненты дискурса, так и отдельные их параметры могут использоваться в качестве исходных точек и задаваемых ракурсов лингвистического исследования феноменов речевого взаимодействия, детерминирующих и формирующих информационное пространство в его гуманитарном аспекте. Теоретическая модель дискурса в приложении к проблемному полю как языкознания, так и теории журналистики позволяет находить интегральные решения, существенные для каждой из данных областей знания, вскрывать их глубинные взаимосвязи.
Информационное пространство как область актуализированных знаний, представлений и мнений о мире, а также описаний мира характеризуется на основе понятий границы, инфраструктуры и ресурса как в чисто физических, так и в параметрах интеллектуальных (идеальных) свойств. В идеальном плане информационное пространство развивается в контексте общественного сознания (социальной, интерсубъектной концептуальной схемы), понимаемого как информационная модель мира, и проявляется через все виды институциональных дискурсов. Как отмечает В.И. Карасик, «институциональный дискурс представляет общение в заданных рамках статусно-ролевых отношений. По отношению к современному обществу, по-видимому, можно выделить следующие виды институционального дискурса: политический, дипломатический, административный, юридический, военный, педагогический, религиозный, мистический, медицинский, деловой, рекламный, спортивный, научный, сценический и массово-информационный» [см.: 3]. Наиболее существенными в плане формирования идейно-идеологической основы информационного пространства выступают политический, педагогический (учебный) и научный дискурсы. Считается, что публицистический дискурс (масс-медиа) определяет содержание информационного пространства в уже заданных указанными дискурсами параметрах и системах ценностей и норм.
Институциональные дискурсы формируют идеологические основы информационного пространства, в первую очередь, педагогический, политический и научный дискурсы, а также актуализируют некоторое содержание информационного пространства и направляют в нем движение информационных потоков, что обеспечивается прежде всего публицистическим дискурсом, или дискурсом масс-медиа, главной целью которого, с одной стороны, является формирование общественного мнения, а с другой, обеспечение единства идейно-идеологических основ информационного пространства. В целом же средства массовой информации в своем дискурсе предписывают индивидам, охваченным информационным пространством, не просто «что должно думать», но «как должно думать».
В определенных сферах деятельности могут реализовываться различные институциональные дискурсы, которые могут быть задействованы параллельно, либо в некоторой степени интегрироваться, либо подменяться один другим. «Сближение» дискурсов может происходить на основе общих приоритетов и совмещения целей, но не по речевым стратегиям и языковым средствам. Использование данных
лингвистического анализа компонентов теоретической модели дискурса и их параметров позволяет не только вскрывать случаи подмены дискурса в определенной сфере деятельности, раскрывать динамику развития и изменения общественной системы ценностей, идеологических основ информационного пространства, но и через взаимообусловленность и взаимоопределяемость типов дискурсов исследовать содержание информационного пространства в целом. При этом объектом анализа могут быть границы, инфраструктура и ресурс информационного пространства, взятые в их интеллектуальном аспекте.
Информационно-дискурсивный подход позволяет экстраполировать лингвистически определенные и теоретически осмысленные факты дискурса в другие области гуманитарного знания в качестве значимых и объяснительных компонентов их теорий: например, типовое языковое воплощение прецедентного текста дискурса, языковая характеристика социального субъекта, языковое отображение «единиц информации», языковой протокол (ритуал) социального события, языковое оформление жанра как стереотипной организации прецедентного текста и многое другое.
Литература
1. Алефиренко Н.Ф. Поэтическая энергия слова. Синергетика языка, сознания, культуры. М.: Academia, 2002.
2. ВолошиновВ.Н. Марксизм и философия языка // М.М. Бахтин (под маской). М.: Лабиринт, 2000. С. 350-486.
3. Карасик В.И. О типах дискурса // Языковая личность: институциональный и персональный дискурс. Волгоград: Перемена, 2000. С. 5-20.
4. Леонтьев А.А. Язык и речевая деятельность в общей и педагогической психологии: Избранные психологические труды. М.: Московский психолого-социальный институт, Воронеж: НПО «МОДЭК», 2001.
5. Манаенко Г.Н. Современное представление пропозиции в лингвистике // Вестник Ставропольского государственного университета. Вып. 22. Филологические науки. Ставрополь: СГУ, 1999. С. 86-94.
6. Павиленис Р.И. Проблема смысла: современный логико-философский анализ языка. М.: Мысль, 1983.
7. Серио П. Анализ дискурса во Французской школе (Дискурс и интердискурс) // Семиотика: Антология. М.: Академический Проект; Екатеринбург: Деловая книга, 2001. С. 549-562.
8. Фейерабенд П. Избранные труды по методологии науки. М., 1986.
9. Юрченко В.С. Очерки по философии языка и философии языкознания. Саратов: Изд-во Саратовского педагогического института, 2000.
С.А. МАНАЕНКО
ЛЕКСИКО-СЕМАНТИЧЕСКИЕ КОНКРЕТИЗАТОРЫ В ВЫРАЖЕНИИ МОДАЛЬНОСТИ И ИНТЕНЦИОНАЛЬНОЙ НАПРАВЛЕННОСТИ ТЕКСТА
Лксико-семантические конкретизаторы (ЛСК) в сложноподчиненных предложе-иях, функционирующих в аналитическом тексте, позволяют организовать их так, «чтобы читатель мог себя почувствовать не только объектом, но и субъектом
