CC BY
264
ВЫСТУПЛЕНИЯ НА КРУГЛОМ СТОЛЕ
К.К. Панъко
Панько Кирилл Константинович — доктор юридических наук, профессор, профессор кафедры уголовного права Воронежского государственного университета
Ошибки технико-юридического оформления уголовно-правовых запретов
В теории уголовного права проблема ошибок подвергалась исследованию1, однако не с позиций упущений законодателя, а как юридические и фактические ошибки лица, совершившего преступление, связанные с незнанием общественной опасности и уголовной противоправности деяния или заблуждением относительно объективных признаков состава преступления2. Вместе с тем, гораздо больший интерес представляет собой юридическая ошибка как явление, касающееся деятельности не правонарушителя, но правосозидателя. Правовая или законотворческая ошибка — еще не до конца устоявшееся в юриспруденции понятие, хотя с ним связано правильное определение совокупности «неточностей», «упущений», «дефектов» и «изъянов» в законах, в праве, которые могут быть отнесены на счет деятельности законодательных органов как элемента деформации правосозидания. Для того чтобы сформировать общую теорию юридических ошибок, требуется разработка теорий правотворческих, правоприменительных и интерпретационных ошибок, что успешно осуществляется в юридической науке3.
В юридической литературе имеется ряд заслуживающих внимания определений понятия правотворческой ошибки и их классификаций, представляющих значительный научный интерес4. Если вести речь о классификации законодательных ошибок по видам нарушенных правил (требований), то представляется возможным выделить ошибки праксеологические, логические и лексико-грамматические. Именно совокупность этих видов правил, приемов и средств представляет наиболее важные аспекты содержания законодательной техники при формулировании законов.
Праксеология (философская концепция деятельности) как общая методология рассматривает способы деятельности (в том числе и мыслительной) с точки зрения их практических свойств и эффективности. Основная праксеологическая схема анализа включает: 1) накопление знаний о предмете законодательной регуляции; 2) типологию действий по разработке нормативных систем; 3) критику действий с точки зрения их технических достоинств и критику методов, применяющихся в этих действиях; 4) структуру законотворческого процесса (от подготовки концепции нормативного акта до принятия закона); 5) построение системы категорий (понятий). Для того чтобы быть эффективной, подобная деятельность должна быть результативной (достигать поставленной цели), надежной (чем более надежны приемы и способы деятельности, тем больше объективная возможность достижения этими приемами намеченного результата), адекватной (отражать назревшую в действительности необходимость в регулировании) и последовательной. В числе свойств нормативного акта, обеспечиваемых праксеологией, — его нормативность, общеобязательность, полнота (достаточность) и конкретность правового регулирования, соответствие норм закономерностям и потребностям общественного развития.
1 См.: Кириченко В.Ф. Значение ошибки по советскому уголовному праву. М., 1962; Якушин В.А. Ошибка и ее уголовно-правовое значение. Казань, 1988; МарцевА.И. Незнание закона и уголовная ответственность // Актуальные проблемы борьбы с преступностью в Сибирском регионе: сборник материалов научно-практической конференции. Красноярск, 2001. Ч. 1.
2 См.: Фаткуллина М.Б. Юридические и фактические ошибки в уголовном праве: проблемы квалификации: авто-реф. дис. ... канд. Екатеринбург, 2001. С. 7—8.
3 См.: Вопленко Н.Н. Ошибки в правоприменении: понятие и виды // Советское государство и право. 1981. № 4; Его же. Причины ошибок в правоприменении // Советское государство и право. 1982. № 4; Баранов В.М. Истинность норм советского права. Проблемы теории и практики. Саратов, 1989. С. 351—357; Поленина С.В. Качество закона и эффективность законодательства. М., 1993; Ее же. Закон в переходный период: опыт современной России. «Круглый стол» журнала «Государство и право» // Государство и право. 1995. № 10; Голик Ю.В. Теория ошибок: уголовно-правовое и криминологическое значение // Актуальные проблемы борьбы с преступностью. Свердловск, 1989; Зайцев И.М. Устранение судебных ошибок: понятие, классификация и взаимосвязь // Реализация уголовной ответственности: уголовно-правовые и процессуальные проблемы: сборник статей. Куйбышев, 1987; Незнамова З.А. Коллизии в уголовном праве. Екатеринбург, 1994; и др.
4 См., например: Лашков А.С. Правотворческие ошибки. Проблемы теории и практики: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. СПб., 1999. С. 11; Баранов В.М., Сырых В.М. Законотворческие ошибки: понятие и типология // Законотворческая техника современной России: состояние, проблемы, совершенствование: сборник статей. Н. Новгород, 2001. Т. 1. С. 388—395.
Панъко К.К. Ошибки технико-юридического оформления уголовно-правовых запретов
539
ВЫСТУПЛЕНИЯ НА КРУГЛОМ СТОЛЕ
Лексико-грамматические правила обеспечивают ясность и доступность языка закона, точность и определенность терминов и формулировок, а законы логики — логическую непротиворечивость и формальную определенность актов.
В законодательном тексте следует употреблять простые термины, известные и общеупотреб-ляемые обороты и, по возможности, короткие фразы. Недопустимо применять сложные грамматические конструкции, злоупотребляя причастными и деепричастными оборотами, сложноподчиненными предложениями.
Примером того, как не должен формулироваться текст закона, может служить примечание 1 к статье 2051 УК РФ, содержащее понятие «терроризм», включающий в себя как совершение террористического акта (ст. 205 УК РФ), так и (или) содействие террористической деятельности (ст. 2051 УК РФ), публичные призывы к осуществлению террористической деятельности или публичное оправдание терроризма (ст. 2052 УК РФ), захват заложника (ст. 206 УК РФ), организация незаконного вооруженного формирования или участие в нем (ст. 208 УК РФ), угон судна воздушного или водного транспорта либо железнодорожного подвижного состава (ст. 211 УК РФ), незаконное обращение с ядерными материалами или радиоактивными веществами (ст. 220 УК РФ), хищение либо вымогательство ядерных материалов или радиоактивных веществ (ст. 221 УК РФ), посягательство на жизнь государственного или общественного деятеля (ст. 277 УК РФ), насильственный захват власти или насильственное удержание власти (ст. 178 УК РФ), вооруженный мятеж (ст. 279 УК РФ), нападение на лиц или учреждения, которые пользуются международной защитой (ст. 360 УК РФ), которые к терроризму как таковому могут и не иметь прямого отношения.
Описывая такую форму соучастия как группа лиц по предварительному сговору, законодатель вчасти 2 статьи 35 УК РФ указывает, что «преступление признается совершенным группой лиц по предварительному сговору, если в нем участвовали лица, заранее договорившиеся о совместном совершении преступления (подчеркнуто мною. — К.П.). В то же время, описывая группу лиц в части 1 статьи 35 УК РФ, законодатель устанавливает: «Преступление признается совершенным группой лиц, если в его совершении совместно участвовали два или более исполнителя без предварительного сговора» (подчеркнуто мною. — К.П.). В одном и другом случае используются идентичные обороты: «участвовали два или более исполнителя», «участвовали лица, заранее договорившиеся...». Подобное построение фразы позволило ученым и практикам вести речь о том, что группа лиц и группа лиц по предварительному сговору характеризуются наличием как минимум двух соисполнителей1. Это существенно снижает возможность адекватной юридической оценки содеянного, совершенного группой лиц по предварительному сговору, в тех случаях, когда из всех соучастников имеется только подстрекатель (и (или) пособник) и один исполнитель. При таком варианте преступной деятельности групповое преступление превращается в индивидуально-персональное, а деятельность неисполнителей квалифицируется по части статьи, предусматривающей ответственность исполнителя со ссылкой на соответствующую часть статьи 33 УК РФ. Иными словами, есть пособник (организатор, или подстрекатель), есть исполнитель, но нет формы соучастия.
Также лингвистическую погрешность содержит и следующее предписание части 5 статьи 79 УК РФ: «Лицо, отбывающее пожизненное лишение свободы, может быть освобождено условнодосрочно, если судом будет признано, что оно не нуждается в дальнейшем отбывании этого наказания и фактически отбыло не менее двадцати пяти лет лишения свободы». Целями наказания, согласно части 2 статьи 43 УК РФ, являются восстановление социальной справедливости, исправление осужденного и предупреждение совершения им новых преступлений. Во фразе «лицо не нуждается в дальнейшем отбывании этого наказания» кроется иной смысл, не вытекающий из целей наказания, как они сформулированы законодателем.
Основными способами (приемами) изложения нормы права должны являться ясность, простота, точность и краткость. Только при ясности изложения может быть реализована правовая презумпция, согласно которой незнание закона не служит основанием для освобождения от уголовной ответственности за совершенное преступление. Ясность закона, как и другие свойства языка, способствуют правильному выявлению содержащейся в законе информации, уяснению мысли, позиции и цели законодателя.
Логический аспект качества закона включает в себя логическую правильность строения (структуры) содержания закона (правильность образования логических элементов в законе и логическую правильность связей элементов закона). Правильность образования логических элементов уголовного закона сводится к формированию логической конструкции, включающей в себя гипотезу, диспозицию и санкцию, состоящих из нормативных высказываний. Нормативная логика (деонтическая логика или логика норм) — раздел логики, исследующий логическую структуру и логические связи нормативных высказываний (суждений). В основе логической структуры нормы права лежит деонтическая модальность — характеристика практического действия с точки зрения определенной системы норм права.
1 См., например: абзац 3 пункта 10 постановления Пленума Верховного Суда РФ «О судебной практике по делам об убийстве» от 27 января 1999 г. № 1 (ст. 105 УК РФ).
Юридическая техника. 2015. № 9
ВЫСТУПЛЕНИЯ НА КРУГЛОМ СТОЛЕ
Нормативный статус действия обычно выражается понятиями «разрешено» — «запрещено», «обязательно» — «безразлично». Эти понятия в деонтической логике взаимоопределяемы:
— обязательно то, от чего не разрешено воздерживаться; обязательно все, что запрещено не делать;
— разрешено то, от выполнения чего не обязательно воздерживаться; разрешено все, что не запрещено;
— запрещено то, от чего обязательно воздерживаться; запрещено все, что не является разрешенным;
— безразлично то, что не является ни обязательным, ни запрещенным или (что то же) то, что разрешено выполнять и разрешено не выполнять.
В логике определение обязательности (запрещенности) связано с понятием наказания (санкции): действие обязательно, когда воздержание от него влечет за собой наказание; действие запрещено, когда его совершение влечет за собой наказание. Как видим, логическая конструкция предполагает все элементы нормы права в отличие от современной науки, которая трактует норму права как общеобязательное правило поведения, установленное и санкционированное государством, акцентируя, таким образом, внимание на ее одном элементе — диспозиции и опуская другие ее элементы — гипотезу и санкцию. В науке высказаны различные суждения о природе логической конструкции нормы права: одни рассматривают норму права как суждение1, другие — как своеобразный логикоправовой феномен2, третьи — как деонтическую модальность3, четвертые считают, что «норма права как основной элемент закона имеет комплексный характер и состоит из таких логических элементов, как деонтическая модальность и суждение»4.
Термин «суждение» широко используется традиционной логикой. В современной логике обычно пользуются термином «высказывание», обозначающим грамматически правильное предложение, взятое вместе с выражаемым им смыслом5. Наполнив логическую конструкцию, в качестве которой выступает деонтическая модальность, смыслом (содержанием), получаем следующую норму права: «Убийство, то есть умышленное причинение смерти другому человеку, — наказывается...», то есть совершение запрещенных действий наказывается, а запрещено то, от чего обязательно следует воздерживаться. Нормативное высказывание (суждение) имеет в своей основе логическую (деонтическую) модальность (от лат. modus — способ), как способ (меру) высказывания, оперирующий понятиями: запрещено, разрешено, обязательно, нормативно безразлично.
Таким образом, деонтическая модальность — это и есть логическая конструкция нормы права, разделенная на три элемента — гипотезу, диспозицию, санкцию. Суждение, или нормативное высказывание, или деонтическое высказывание, устанавливающее содержательную часть нормы права, — это языковая формулировка императивного характера, в которой решающую роль играет контекст и в котором выражается норма. В контексте (соединении, связи) наиболее точно и конкретно выражается смысл и значение отдельно входящих в норму права элементов и совокупность нормативных высказываний.
Деонтическая модальность (правильность способа), или модальность долженствования, или логическая правильность, обеспечивает правильность образования логических элементов (понятий и высказываний), образующих структуру нормы права (гипотезу, диспозицию, санкцию) и правильность связей элементов внутри нормы права. В качестве требований к правильности связей элементов в законе выделяют: определенность, непротиворечивость и последовательность6. В качестве требований к правильности образования и использования логических элементов в законе указывают правильность понятий, деонтической модальности и суждения7.
Логическая природа нормы права предопределяет и логические ошибки в законотворчестве (алогизмы), в основе которых лежат нарушения законов, правил логики и логических операций. Ало-
1 См.: Бабаев В.К. Советское право как логическая система. М., 1978; Козюбра Н.И. Социалистическое право и общественное сознание. Киев, 1979; Баранов В.М. Истинность норм советского права. Саратов, 1989.
2 См.: Ивлев Ю.В. Логика. М., 1997. С. 64—66; Сырых В.М. Законотворчество как вид социального проектирования // Проблемы юридической техники: сборник статей. Н. Новгород, 2000. С. 45—53.
3 См.: Зиновьев А.А. Основы логических теорий научных знаний. М., 1967; Слинин Я.А. Современная модальная логика. Ленинград, 1976; Пошкявичус В.А. Применение математических и логических средств в правовых исследованиях. Вильнюс, 1974; Чернобель Г.Т. Структура норм права и механизм их действия (логические аспекты) // Правоведение. 1983. № 4; Черданцев А.Ф. Логико-правовые феномены в праве, юридической науке и практике. Екатеринбург, 1993; Антропов В.Г. Правовая логика: структура правовой нормы. Волгоград, 1999.
4 СырыхЕ.В. Алогизмы в законе: понятие, виды, методика использования в образовательном процессе // Законотворческая техника современной России: состояние, проблемы, совершенствование: сборник статей: в 2 т. Н. Новгород, 2001. Т. 1. С. 376.
5 См: ГорскийД.П. и др. Краткий словарь по логике. М.,1991. С. 179.
6 См.: Власенко Н.А. Язык права. Иркутск, 1997. С. 73—74.
7 См.: Сырых Е.В. Алогизмы в законе: понятие, виды, методика использования в образовательном процессе // Законодательная техника современной России: состояние, проблемы, совершенствование: сборник статей: в 2 т. Н. Новгород, 2001. Т. 1. С. 370—384.
Панько К.К. Ошибки технико-юридического оформления уголовно-правовых запретов
541
ВЫСТУПЛЕНИЯ НА КРУГЛОМ СТОЛЕ
гизмы соответствуют видам требований, которые обеспечивают логическую правильность закона. В силу этого их также можно делить на алогизмы, допускаемые вследствие нарушения требований логической правильности, предъявляемых к образованию логических элементов, и алогизмы, нарушающие требования к связям логических элементов в законе.
Алогизмы, нарушающие требования правильности логических элементов, их образования и структуры, подразделяют на логические ошибки в выборе и использовании деонтических модальностей при формулировании закона, ошибки в нормативных высказываниях (суждениях) и алогизмы в определении понятий. Типичными погрешностями в формулировании понятий являются:
— несоразмерность определений, формулируемых в законе, которая выражается в чрезмерной широте или узости определения: объем определяющего понятия больше либо меньше объема определяемого понятия, в то время как объемы этих понятий должны быть одинаковы. Примером может служить статья 148 УК РФ «Нарушение права на свободу совести и вероисповеданий», диспозиция которой в противовес названию посвящена только защите религиозных чувств верующих, никак не защищая атеистов; законодатель совершенно необоснованно расширил понятие террористического акта (ст. 205 УК РФ), включив в состав в качестве квалифицирующего признака убийство, которое является само по себе самостоятельным преступлением, предусмотренным статьей 105 УК РФ;
— тавтология (idem per idem), при которой понятие определяется через самого себя, хотя и в других выражениях. Например: «Дискриминация, то есть нарушение прав, свобод и законных интересов человека ...» (ст. 136 УК РФ);
— определение неизвестного через неизвестное (ignotum per ignotius), при котором понятие определяется через другое понятие, признаки которого неизвестны и которое само подлежит определению. Например: «Разрушение, повреждение или приведение иным способом в негодное для эксплуатации состояние объектов энергетики, электросвязи, жилищного и коммунального хозяйства или других объектов жизнеобеспечения» (ст. 2152 УК РФ), что законодатель подразумевает под «иным способом» приведения в негодное для эксплуатации состояние», кроме перечисленных им, и о каких именно «других объектах жизнеобеспечения» идет речь в данном составе преступления?
Ошибки в нормативных высказываниях (суждениях) означают, что истинное значение сложного высказывания зависит только от истинности значений входящих в него простых высказываний и характера их связи. Например, нормативное сложное высказывание: «При назначении наказания лицу, признанному вердиктом присяжных заседателей виновным в совершении преступления, но заслуживающим снисхождения, обстоятельства, отягчающие наказание, не учитываются» (ч. 4 ст. 65 УК РФ) зависит от части 1 этой статьи, которая гласит: «Срок или размер наказания лицу, признанному вердиктом присяжных заседателей виновным в совершении преступления, но заслуживающим снисхождения, не может превышать двух третей максимального срока или размера наиболее строгого наказания, предусмотренного за совершенное преступление». Назначение двух третей наказания допускается в силу решения присяжных заседателей о снисхождении к лицу, совершившему преступление, или в силу предписаний законодателя не учитывать отягчающие наказание обстоятельства, или в силу комплекса обстоятельств: снисхождения присяжных и снисхождения законодателя? Одно не вытекает из другого, так как присяжные заседатели не имеют отношения к исследованию обстоятельств, отягчающих наказание. Так что же влияет на снижение срока или размера наказания до двух третей? В данном случае мы имеем алогизм как результат нарушения правил образования суждения.
Алогизмы в деонтических модальностях могут быть следствием нарушения законодателем правил образования деонтической модальности, при которой изложение правила поведения не соответствует статусу действия (модальному оператору): «запрещено», «разрешено», «обязано». Примером может служить часть 2 статьи 68 УК РФ: «Срок наказания при любом виде рецидива преступлений не может быть менее одной третьей части максимального срока наиболее строгого вида наказания, предусмотренного за совершенное преступление, но в пределах санкции соответствующей статьи Особенной части настоящего кодекса». Представляется, что императивный модальный оператор: «Срок наказания при любом виде рецидива преступлений должен быть выше одной третьей части.» более точно отразил бы логическую конструкцию деонтической модальности нормативного высказывания законодателя. Если устанавливается мера должного поведения, то следует выбрать модальный оператор «обязано», деонтическая модальность которого будет иметь конструкцию: «запрещено то, от чего обязательно воздерживаться».
Вторую группу составляют алогизмы, возникающие в результате нарушения требований, предъявляемых к связям логических элементов в законе. К ним, прежде всего, следует отнести алогизмы, возникшие в результате нарушения последовательности развития конституционных положений отраслевым законодательством. В качестве примера следует указать статью 4 УК РФ «Принцип равенства граждан перед законом», исходя из буквального толкования которой, вопреки части 1 статьи 19 Конституции РФ, ее положения не распространяются на лиц без гражданства. Другой пример. Уголовно-правовые предписания части 1 статьи 1 УК РФ: «Уголовное законодательство Российской Федерации состоит из настоящего кодекса. Новые законы, предусматривающие уголовную ответственность, подлежат вклю-
Юридическая техника. 2015. № 9
ВЫСТУПЛЕНИЯ НА КРУГЛОМ СТОЛЕ
чению в настоящий кодекс»; и часть 1 статьи 3 УК РФ: «Преступность деяния, а также его наказуемость и иные уголовно-правовые последствия определяются только настоящим кодексом» в определенной степени игнорируют положения части 4 статьи 15 и пункта 2 раздела второго «заключительные и переходные положения» Конституции РФ, так как по буквальному смыслу уголовно-правовых норм не имеют прямого действия часть 2 статьи 15, часть 1 статьи 19, часть 2 статьи 21, часть 1 статей 50, 52, 54, часть 2 статьи 63 Конституции РФ и ратифицированные международные договоры.
Другим распространенным видом этой группы являются алогизмы, возникшие в результате нарушения требований непротиворечивости предписаний закона. В качестве примера следует указать несоответствие ряда институтов Особенной части принципам уголовного права, предусмотренных в Общей части. Не соответствует принципу равенства граждан перед законом независимо от должностного положения (ст. 4 УК РФ) институт должностного лица (примечание к ст. 285 УК РФ) со штрафными санкциями за получение взяток; существует явное логическое несоответствие между многообразием видов преступлений (около 256 без учета квалифицированных составов), описанных в диспозициях, и однообразием видов наказания (11 видов, из которых практически половина не применяется), восполняемое с помощью относительно определенных санкций с множественной альтернативностью.
К этой группе относятся также алогизмы, возникающие в результате нарушения определенности закона. Например, неопределенность оценочных понятий и признаков, отсутствие терминологической согласованности некоторых определений, которые до сих пор остаются без официального толкования, хотя широко используются в статьях Особенной части УК РФ: понятие тяжких последствий, крупного размера, крупного ущерба, существенного вреда, значительного ущерба, особо тяжких последствий и т. д.
К этому же виду ошибок следует отнести алогизмы, возникающие вследствие нарушений связи между элементами нормы права (гипотезы, диспозиции, санкции), при которых: 1) фактически уравниваются по значимости простые и квалифицированные составы преступлений; 2) многие виды наказания, предусмотренные в санкциях статей Особенной части, применяются на практике слишком редко или не применяются вообще; 3) допускается возможность выхода за пределы санкции при оценке правового значения обстоятельств дела; и др.
Праксеологические ошибки законотворчества лежат в иной сфере познавательной деятельности: это недостатки и упущения на стадии проектирования правовых норм, перевода имеющихся представлений о социальных и юридических закономерностях в нормативно-правовые установления в то время, когда сами представления и потребность их перевода в правовую сферу не созрели в глубинах общественного развития. В качестве примера могут служить статьи Уголовного кодекса, предусматривающие составы, которые очень редко применяются или не применяются совсем не в силу плохой работы правоприменителей, а потому что данные преступления не совершаются1.
Основной круг гносеологических ошибок очерчивается посредством таких проблем, как интерпретация законоведом объекта познания, структура познавательного процесса, проблема истины и ее критерия, проблема форм и методов познания и т. д. И хотя этот вид действия предшествует подготовке проекта закона, тем не менее, ошибки, допущенные в анализе общественных процессов и явлений и выявлении потребности правовой регламентации, могут отразиться на подготовке проекта закона, на других стадиях и этапах законотворчества, на которых концепция законопроекта превращается в законодательный текст.
К праксеологическим ошибкам следует отнести пробел в праве, который имеет место, когда определенный вопрос входит в сферу правового регулирования, должен решаться юридическими средствами, но конкретное его решение не предусмотрено или предусмотрено не полностью. В сфере уголовно-правового регулирования то или иное запрещенное деяние должно быть четко, полно и недвусмысленно отражено в нормативном акте. Применение уголовного закона по аналогии не допускается. Поэтому устранение пробелов допустимо только принятием закона или внесением в него дополнений.
Примером полной пробельности в уголовном праве может служить отсутствие нормы о рейдерстве (захват бизнеса), об ответственности за создание террористических организаций и участие в них. Обращает на себя внимание и тот факт, что статьей 205 УК РФ, как и всеми нормативными актами, посвященными этим вопросам за последнее десятилетие, терроризм заявляется не как составная часть организованной преступности, а как вид преступления, существующий самостоятельно и независимо от организованной преступности. Такой подход к проблеме представляется ошибочным, так как борьба с терроризмом, как внутригосударственным, так и международным, вне рамок проти-
1 Так, по статистическим данным Судебного департамента при Верховном Суде РФ в 2001—2014 годах из действующих составов Особенной части УК РФ (за исключением преступлений против военной службы) не применялись совсем (с небольшими различиями по пяти областям) 65—71%; редко применялись (от 1 до 3 осужденных) 9—12%. (Форма № 10-а).
Панько К.К. Ошибки технико-юридического оформления уголовно-правовых запретов
543
ВЫСТУПЛЕНИЯ НА КРУГЛОМ СТОЛЕ
водействия организованной преступности не отражает современный уровень развития общественных отношений. Представляется, что в законодательстве следует отразить все виды деятельности и весь комплекс вопросов, обеспечивающих противодействие терроризму в рамках борьбы с организованной преступностью, а не вне ее.
Полностью не отражены в уголовном законодательстве и другие виды общественных отношений, созревшие в недрах общественного развития в современной России. Так, в силу актуальности и очевидности, не требующих предварительного анализа, следует криминализировать в обособленных статьях Уголовного кодекса организованные формы торговли людьми в целях их содержания в рабстве; незаконную сексуальную эксплуатацию женщин и детей; незаконную трансплантацию человеческих органов; действия фрикеров (телефонных пиратов), хакеров по хищению денежных средств с помощью проникновения в систему сети «Интернет», в базу данных ЭВМ и радиопиратство.
Примерами частичной (неполной) пробельности являются ситуации, при которых законодатель, формулируя закон, не до конца или недостаточно четко разрешает существующие вопросы, что требует разъяснений Пленума Верховного Суда РФ, выполняющего компенсационную функцию. Все постановления Пленума Верховного Суда РФ, посвященные вопросам уголовного права, имеют своим назначением устранение этого вида пробельности. Однако эти разъяснения не являются официальным источником права и, кроме того, часто сами содержат в себе пробелы, противоречия и неясности, а в ряде случаев прямо противоречащие закону. Например, при совершении убийства организованной группой, действия всех ее участников безотносительно к фактически выполняемым в организованной группе ролям (организатор, подстрекатель, пособник, характеризуются тем, что лично преступление не совершают, действуют руками исполнителя, на месте преступления не присутствуют, объективную сторону состава преступления не выполняют) должны квалифицироваться в соответствии с разъяснениями Верховного Суда1 как соисполнительство, то есть все они лично участвовали в совершении убийства, находились на месте преступления и лишали потерпевшего жизни.
Также в качестве праксеологических ошибок необходимо рассматривать избыточную криминализацию и (или) пенализацию. Например, введение в Уголовный кодекс шести новых составов мошенничества — в сфере кредитования, при получении выплат, с использованием платежных карт, в сфере предпринимательской деятельности, в сфере страхования, в сфере компьютерной информации (ст. 1991 —1596 УК РФ); введение примечания к статье 131 УК РФ, в соответствии с которым всякое лицо ввозрасте до 12 лет «находится в беспомощной состоянии, то есть не может понимать характер и значение совершаемых с ним действий» и в силу этого как изнасилование или насильственные действия сексуального характера должны рассматриваться и те действия, которые к ним никакого отношения не имеют и предусмотрены иными статьями УК РФ — статьями 134, 135. Причем особенность преступления, предусмотренного статьей 135 УК РФ (развратные действия), заключается в том, что отсутствует какой-либо личный сексуальный контакт виновного и потерпевшего. Также нельзя обойти вниманием и то обстоятельство, что санкции в виде лишения свободы за половые преступления при квалифицирующих признаках в размерах превзошли санкции за преступления против жизни и здоровья — за убийство при отягчающих обстоятельствах закон предусматривает лишение свободы от 8 до 20 лет, за изнасилование при отягчающих обстоятельствах— от 15 до 20, за развратные действия при аналогичных обстоятельствах — от 10 до 15 лет.
Нарушения юридической техники могут выразиться и в умышленном злоупотреблении ее средствами и приемами, которые по критерию способа действия можно включить в праксеологический тип законодательных ошибок. О вероятности злоупотребления приемами юридической техники писал Д.А. Керимов, обращая внимание на то, что использование абстрактного или казуального приемов изложения норм права «нередко доводится до крайностей в зависимости от политических целей того или иного закона. В тех случаях, когда законодатель менее всего заинтересован в применении правовых предписаний закона в точном и строгом соответствии с их текстом, они формулируются в такой абстрактной форме, что любое поведение участников правовых отношений может быть подведено под их действие — и наоборот»2. Действительно, иногда трудно определить, что лежит в основе стремления законодателя: то ли он не знаком с правилами юридической техники, то ли в совершенстве ею владея, намерено формулирует норму права или комплекс норм таким образом, чтобы в дальнейшем толковать их в угоду конъюнктурным соображениям, личным или групповым интересам, то ли законодатель вынужденно идет на нарушение правил законодательной техники под влиянием сложившейся социально-политической обстановки. В качестве примера можно вспомнить о примечании 4 к статье 178 УК РФ «Недопущение, ограничение или устранение конкуренции», в котором опре-
1 См.: О судебной практике по делам об убийстве (ст. 105 УК РФ): постановление Пленума Верховного Суда РФ от 27 января 1999 г. № 1 // Бюллетень Верховного Суда РФ. 1999. № 3.
2 Керимов Д.А. Законодательная техника: научно-методическое и учебное пособие. М., 1998. С. 45; об этом же см.: Денисов С.А. Выражение интересов управленческих групп с помощью юридической техники // Проблемы юридической техники: сборник статей. Н. Новгород, 2000. С. 506.
Юридическая техника. 2015. № 9
ВЫСТУПЛЕНИЯ НА КРУГЛОМ СТОЛЕ
деляется неоднократность злоупотребления доминирующим положением, что превращает статью 178 УК РФ в норму неприменимую.
Эффективность законотворчества слагается из многих составляющих и зависит от множества факторов, одним из которых выступает выявление законотворческих ошибок для их дальнейшего устранения. Этот фактор не выделяется в теории в качестве самостоятельного, однако преемственность в развитии законодательства немыслима без выявления и глубокого анализа природы и видов ошибочных законодательных решений. Замедлить развитие социальных процессов в России могут не только сбои в сфере экономики и промахи в политике, но и некачественные, малоэффективные законы. В настоящее время много говорится и пишется о различных ошибках прошлого, однако не менее важно выявлять и анализировать законодательные ошибки и дефекты текущего законотворчества.
Ошибка в законотворчестве влечет за собой негативный результат деятельности в правовой сфере, препятствует достижению законодательно определенных целей и содержит в себе потенциальные возможности наступления вредных, а в отдельных случаях опасных для общества, личности и государства последствий. «Затруднения, которые испытывает практика в применении уголовного закона. Степень распространенности допускаемых при этом ошибок, несомненно, сказывается отрицательно на достижении целей уголовного закона»1.
1 Наумов А.В. Форма уголовного закона и ее социальная обусловленность // Проблемы совершенствования уголовного закона. М., 1984. С. 20; об этом же см.: Кливер И.Я. Уголовно-правовые судебные ошибки в квалификации преступлений и их предупреждение: автореф. дис. ... канд. М., 1979; Лисюткин А.Б. Юридическая техника и правовые ошибки // Г осударство и право. 2001. № 11. С. 22—28.
Панько К.К. Ошибки технико-юридического оформления уголовно-правовых запретов
545
