CC BY
116
Вестник Самарской гуманитарной акалемии. Серия «Психология». 2009. № 2 (6)
ЭТНОПСИХОЛОГИЯ
ОРНАМЕНТАЛЬНАЯ КУЛЬТУРА. СОЦИАЛЬНО-ПСИХОЛОГИЧЕСКИЙ ОБЗОР
© В. М. Привалова
Привалова Вера Михайловна кандидат
психологических наук старший научный сотрудник Самарского научного центра РАН [email protected]
Феноменология орнамента в культуре и социальной практике восхолит к наиболее лревним знаковым системам человечества. Начиная с первобытных орнаментов, а затем и через этническую тралицию, орнаментальная культура исторически отражает специфическую информация о мире. Таким образом, искусство, и лекоративно-приклалное искусство — орнамент, мы рассматриваем как метолологию знакового соотношения и прелставления о сушествен-ных связях человека с приролой, социумом, а социума с «макрокосмом».
Ключевые слова: знак, символ, культура, социальная практика знаково-символической деятельности, ор-
Наиболее ранними формами орнаментов считаются в истории искусств орнаментально-декоративные изображения эпохи неолита и бронзы, когда живые образы прошлого уступили место условным знакам и символам. Непередаваемую живость восприятия и свободу художественного переживания заменил строго ритмический порядок, в котором сочетались одни и те же орнаментальные элементы. Одной из разработанных гипотез перехода от «физиопластического» (реалистического) искусства к «идеопласти-ческому» (обобщенному, символическому) является смена мировоззрения и мироощущения людей, которые связанны с переходом от присваивающего, охотничьего собирательного хозяйства к производящему (земледелию и скотоводству) [2, 3, с. 37].
Задачи освоения новых источников пропитания и хозяйствования связаны с возникновением керамики как основного признака неолита, который можно назвать керамическим веком. Добытый в природе материал путем изобретения способа обработки его (обжига) превращался в спутника человека на всем протяжении филогенеза. Керамика имела большое значение и в развитии в нем (человеке) неосознанного чувства, которое, выделившись из других, стало впоследствии называться эстетическим [50, с. 16].
Выделяя особую область первобытного искусства — орнамент, можно предполагать, что по формам своего возникновения и проявления этот феномен человеческой деятельности изначально, на наиболее ранних этапах был геометризированным и зависел от орудий и технологии. Таким образом, можно обозревать исторический путь развития орнаментальных форм — от насечек к линиям, так называемая технологическая обусловленность, а затем комбинациям линий и штрихов с угловым и елочным ритмом расположения. Далее — усложнение и семантизация знаков орнаментального свойства, а затем, со временем, этническая характеристика орнаментальной культуры, которую мы теперь имеем в качестве большого числа образцов, форм и стилей.
На этапе технологического, орудийного, вкрапления материалов при обработке мягкой поверхности глин в форме отпечатков, штампов, царапин, переплетений и других материальных проекций археологическая наука и этнологическая анализируют динамику культурной диффузии народов, взаимовлияния и взаимопроникновения близких и дальних способов обработки материалов в культурной истории человечества. В этом поле внимания такие орнаментальные проекции рассматриваются как своеобразный маркер для последующих аналитических выводов [9].
Дальнейшее усложнение, так называемая семантизация, т. е. придание значений знакам, исторически параллельный, а может быть, и более поздний путь развития орнаментов, в ходе активного воображения и представляет собой проекцию развития сознания человека. Обобщение и интерпретация форм природы, растений, фигур животных и людей до условных изображений, которые постепенно стали знаками замещающего свойства, имитирующими действия с реальными объектами. Таким образом, символы и знаки приобрели ритуальное и заклинательное назначение [48].
Наиболее законченные, эстетически совершенные образцы знаков определились как семантически наиболее универсальные символы, например, солярные знаки и все геометрические фигуры, поскольку именно в орнаментальной проекции родилась математическая и геометрическая символика, отделившись в самостоятельную отрасль научного знания. Тогда как в древних, первобытных орнаментах, как в колыбели, даже современная математика находит еще не имеющие математического аппарата содержательные закономерности в соотношениях форм, ритма, различных видов симметрии и т. д. [7].
Таким образом, геометрический орнаментальный стиль (исторически — орнамент финно-угорских народов) синергирован с семантикой самих геометрических знаков, усиливая тем самым свое устойчивое и неизменное,
со времен оно, значение [8, 9]. Содержательная роль знаков и символов, отраженных в ритмической картине орнамента, не до конца понятого и объясненного, а значит, магического содержания — допускает импровизации, как замещения вещи и действия с ней посредством динамики и ритма символов в орнаментальной проекции. Импровизации в орнаменте как проекции картины мира человека в таком специфическом инструменте креативного резонанса в культурной, изобразительной деятельности имеют широкую познавательную функцию, связанную с развитием мышления наших предков, сумевших перейти от конкретно-образного восприятия жизни к сложным абстракциям. В период расцвета орнамента как инструмента символического мышления отмечается, что узорами ■покрывали тогда и стены глинобитных домов, каменных и деревянных погребальных сооружений, лодки, колесницы, одежду, ковры, циновки, наконец — собственное тело [11].
Освоение содержания орнаментов — это, с одной стороны, процесс восприятия, оценки и понимания, а с другой стороны, импровизации и моделирования символов, в личностном понимании этого процесса. Рождение функциональной роли орнамента (декора, украшения, сообщения, заклинания, оберега и др.) происходит в момент анализа стилистических, формальных и многих других составляющих признаков, что подтверждается этнографическим материалом, где орнамент используется как маркер исторического времени и различных временных проекций. Функция украшения и декорирования орнаментом не исчерпывается и не ограничивается. Артефакты динамической ритмизации объектов культуры позволяют еще раз отметить, что объекты искусства одновременно и культовые, и магические [3, с. 37].
Сущность орнамента придает красоту орудиям и обиходной утвари и особым, тонким образом вводит в труднообъяснимый экзистенциальный ритм функционирования сознания внутри орнаментальной перцепции и знаково-символической деятельности, усиленной ритмом и повтором, который, по выражению Ю. М. Лотмана, порождает новый смысл в знаковых системах культуры. «Символ никогда не принадлежит одному синхронному срезу культуры — он всегда пронизывает этот срез по вертикали, приходя из прошлого и уходя в будущее. Память символа всегда древнее, чем память его несимволического текстового окружения» [16, с. 148].
Послания из символов в орнаментальной динамической форме составляют микрокосм человека в макрокосме мироздания [46, с. 31—33]. В наиболее ранних культурах микрокосм открывался через систему знаковых сообщений на теле, затем в одежде, орудиях, жилище, погребениях и различной утвари. Системы посланий и значений орнаментов, как архе-типические знаки, адресованы мифологической форме сознания. Освоенные формы символов культуры, как интериоризированное содержание, позволяют осуществлять метакоммуникации в процесс обмена и самоидентификации внутри общего культурно-исторического достояния.
Сама способность к образному мышлению есть продукт переработки различных (зрительных, слуховых и др.) ощущений человеческим сознанием. Порождением образного мышления является обобщенное, символи-
ческое представление о предмете через сам предмет или знак этого предмета, его замещающий. В искусствах, имитирующих природу, это обобщение носит реалистический характер. В искусствах, интерпретирующих природу, обобщение носит символический характер. Примером подобной интерпретации является схематизация изображения и использования этого вида деятельности как ритуала в общественно значимой практике [49].
Таким образом, психологическая динамика, многосложность восприятия, оценки и понимания орнаментов связана как с внутренне обусловленными ритмами, так и с внешними, графическими, ритмическими порождениями этих ритмов, т.е. некой временной традицией, а также технологической обусловленностью времени. Орнаменты вбирают в себя значения и уровни постижения этих значений по мере развития у человека перцептивной компетентности по восприятию, оценке и пониманию информации в орнаментах, имеющей сигнально-символическую значимость, отражающую древнюю магию, культы, а также сложившуюся в связи с этим декоративную роль орнамента в жизнедеятельности и культуре. По сути, орнаментальный принцип есть антропоморфный ритмический принцип. В силу этого обстоятельства в нем осуществляются и сплетаются воедино биологическое и социально психологическое воспроизводство природы человека, сознательное, а также бессознательное осуществление самовыражения и ментальной актуализации человека в социуме через традицию, возникшую вместе с деятельностью человека [10, с. 10—17].
Среди внешних стимулов, составляющих орнаменты, есть предпочитаемые — те, чьи свойства наиболее «удобны» для обработки внутренними биологически обусловленными механизмами зрительной системы человека, где и заключается альянс воспринимающих систем — глаз — мозг — рука [4, с. 101—122]. Быть может, именно такие стимулы образуют в совокупности то, что получает положительную эстетическую оценку. В связи с этой мыслью, вспоминается утверждение Канта: мы находим форму прекрасной, если она облегчает восприятие. Возможно, что таким способом зрительная система поощряет простое решение задачи. Предполагаем, что способность воспринимать красоту связана с физиологическими особенностями, где мы сталкиваемся с проблемой биологической роли этой способности. В связи с этим можно с уверенностью сказать, что «прекрасное» в культуре, искусстве и жизнедеятельности человека выполняет функцию биологического вознаграждения. В самом деле, мы всегда отдаем предпочтение вознаграждающим раздражителям. «Прекрасное» в состоянии вознаградить сразу и ум, и чувства — эти два аспекта психики тесно сцеплены [11].
Многообразие чувственных модальностей позволяет человеку в его коммуникационной стратегии использовать, прежде всего (75—80%), зрительную репрезентацию (визуальный контакт глаз). Затем (или одновременно) — аудиальную (слуховую, интонационную сферу взаимодействия). А далее — кинестетическую (жест, мимика) и (или одновременно) оль-факторную (наиболее древнюю систему коммуникации — обонятельную). Каждая из модальностей человека имеет свои, присущие только ей, формы
и системные стереотипы взаимодействия в общественно-историческом развитии феномена человека и человечества. В культурах для осуществления этих практик взаимодействия разработано множество традиций, правил, обрядов и ритуалов, и культурных традиций соответственно.
Как идеальная конструкция вещи символ в скрытой форме содержит в себе перспективу для ее развертывания в мысли, перехода от обобщенно-смысловой характеристики предмета к его конечным проявлениям. Символ является, таким образом, не просто знаком тех или иных предметов, но он заключает в себе обобщенный принцип дальнейшего развертывания свернутого в нем смыслового содержания [15].
Таким образом, знаковая и символическая насыщенности процессов познания, коммуникации и замещения реального действия на действия со знаком включают орнаментальные системы в процессуальный ряд социально-перцептивного метакоммуницирования. Освоенные формы символов культуры, как интериоризированное содержание (центральное положение концепции Л. С. Выготского), позволяют увеличить, расширить и функционально индивидуализировать социально-перцептивные процессы взаимодействия внутри общего культурно-исторического достояния. В искусствах, «интерпретирующих природу», ее обобщение носит символический характер использования этого вида деятельности как ритуала в общественно значимой практике [49].
Современный человек одновременно присутствует-существует и в реально-историческом, как более позднем осознании времени, и в фольк-лорно-мифологическом, углубленно древнем времени, поскольку сферой сохранения мифологической картины мира были и остаются культура, искусство, религия, народное творчество (фольклор), т. е. те сферы жизни, где человек находится в замещающих взаимоотношениях с вещами в процессе организации жизнедеятельности. Таким образом, при организации внешнего и внутреннего пространства жизнедеятельности происходит реконструкция, воссоздание мифологической картины мира.
Миф, былина, сказка, народное творчество как взгляд на мир в формах художественных образов неизбежно отождествляются с субъективно-интуитивной реакцией на реальные события, явления, вещи и многообразные отношения между ними. Игра как мифотворчество в формах духовных и художественных образов мира связана с «дорефлективной реакцией человека на мир» как способ реагирования и восприятия, и, оставаясь сегодня в архаичных глубинах человеческого сознания, на всех этапах жизни человека, игра остается востребованной к жизненной реальности. Импровизационный характер восприятия и реагирования в ситуации по игрово-вому моделированию строится с привнесением в представление различных реальных вербальных и невербальных составляющих. Вербальной реальностью является, прежде всего, сам язык как смыслообразующий конструкт наряду со звуковой, тембровой и ритмонасыщенной его характеристикой (эмоциональной характеристикой).
Невербальной реалией, образующей сферу импровизации в игре, сказке, мифотворчестве, выступает визуальная панорама всего окруже-
ния человека и культурного материала импровизации (иллюстрации, репродукции, игрушки, вещи, предметы и т. д.), где в обозначенном ряду, как традиционный символ-спутник человеческого окружения, обозначается орнамент, который сопровождает человеческую деятельность, рассматривается как сложное и универсальное средство импровизации и как традиционный путь достижения креативного резонанса в материале культуры. Обладая характеристикой визуального ритма, орнамент воспринимается, оценивается и понимается как [1, с. 6] единый когнитивный процесс жизнедеятельности.
Ритм и симметрия как принцип строения материи являются проявлением законов сохранения энергии, импульса, заряда и т. д., а освоение, воспроизводство, импровизация мирового порядка в своей второй природе — пространстве культуры — соприродны человеку, и являются фундаментальной данностью самого человека. Ритмическая и симметрическая партитура орнаментальной реальности мифов, сказок, помимо того, что указывает стилевую особенность времени и культуры, приобщает, через принцип цикличности визуального процесса восприятия в орнаменте, к отходу от времени мирского, профанного [43, с. 88; 44, с. 276—280] к времени сакральному, мифологическому, давая возможность переживания сверхчувственных смыслов через символические формы и ритмическую обустроенность смыслового пространства.
Символы орнаментов и орнамент как символ, как прикладное искусство часто, если не всегда, соединяют в себе реалистические и фантастические изображения фигур и форм, они могут быть похожи (например, на птиц и коней, человека и змея — одновременно) на сложные образные трансформации всех возможных представлений человека в мифологической картине его мира, той картине, которая свободна от реальности в той мере, в которой она реализуется как особый способ экзистенциальных переживаний человека на Земле. Потребность такого переживания времени сегодня продолжает составлять глубинную функционирующую мифологию личности, ее индивидуальности, в которой, наряду с историческим измерением времени, действуют силы вне хронологического его распределения.
Подобное специфическое функционирование мифа (по мнению В.Проппа) в интровертированном отечественном искусстве и православной традиции глубоко специфично по сравнению с западной, где сказочным формам противопоставляются романные, т.е. исторические (Ю. Лотман). Цикличные сказочные формы (через повторы, поговорки, метафоры) осуществляют ситуацию преодоления пределов формы, свободы от всего материального пространства, т.е. полета — выхода в само мифологическое время. По этой причине, рассматривая визуальный ряд сказочных символов, мы опирается на их ритмический строй, орнаментальный ритм, который является, по своей сути, содержанием и действующим хранилищем древней формы ритуальной магии.
Орнамент сопровождает, комментирует, усиливает, заостряет или растворяется в мифологическом миропорядке картины мира, является ее неотъемлемой частью, т. к. при создании своем он уже содержал в себе
свою инструментальность в ритуале, осуществлял связь человека с миром и был средством организации этого экзистенциального внутреннего миропорядка в противовес хаосу (космосу). Рефлексивное осознание той картины мира, в которой функционировал человек, происходило многими путями, в том числе и через технологию, способы исполнения и овладения материалами, но во все времена присутствия человека на Земле в орнаментике моделировался, загадывался и разгадывался человекосооб-разный ритм (код) и уровень его созвучия социуму и космосу с целью воссоздания ритуала в жизнедеятельности homo sapiens.
Таким образом, в сущностной характеристике орнамента, как феномена культуры и орнаментирования, как вида деятельности, всегда заключена импровизационная, ритуальная, экзистенциально насыщенная, социально направленная функция визуального регулятора человекосооб-разного ритма, человеческих взаимосвязей в социуме, а социума с космосом и природой. Мифологическая картина мира как часть мироощущения человека в ранних и сегодняшних ее формах, в традициях культуры и религии, науки и образования является для нас неотъемлемой реальностью. Следовательно, наряду со сказкой, музыкой, во всех ее устных, музыкальных и сценических формах, декоративно-прикладное искусство орнаментов «нитью Ариадны» ведет в глубину культурно-исторического контекста, объединяя нас в современной «среде обитания» с историческими сложившимися понятиями и символами, где есть общекультурная и фольклорная стадии развития культурно-исторического наследия.
Актуальность исследования орнамента в социальной психологии. Ритмизация жизнедеятельности как свойство биологической природы человека, реализованное в культурных системах воспроизводимой размерности, последовательности, позволяет соотнести актуальные запросы современности с резервами, которыми располагает культурно-исторический контекст. В связи с жизнедеятельностью и функционированием человека в информационной и урбанизированной среде нами рассматриваются материалы культуры к постановке проблемы психологических аспектов культурных ритмов. Символы и знаки в орнаментальной культуре как содержание культурно-исторического контекста представляют основания для их изучения как с точки зрения адаптации в материале культуры, так и выдвижения закономерных гипотез, при анализе существующего культурно-исторического характера геометрического орнамента у финно-угорских народов [8].
Окружающий нас мир, среда нашего природного и созданного человеком пространства, состоит из разнообразных ритмов. Смена времен года, движения светил, которые создают чередования дня и ночи, приливы и отливы, которые связаны с лунной и солнечной периодической активностью. Часть ритмических колебаний мы замечаем, однако многие виды ритмической обусловленности нашего существования остаются за пределами нашего внимания. Всем нам хорошо известен один суточный ритм — наш собственный цикл сна и бодрствования. На самом деле человеческому организму свойственно более 100 таких ритмов, хотя многие из них скоор-
динированы с циклом сон — бодрствование. Кроме того, все ритмы — это генетически запрограммированные продукты эволюции, позволяющие организму адаптироваться в окружающей среде. Роль дирижера, управляющего биологическими ритмами в человеческом организме, принадлежит мозгу, «запускающему» биологические часы через физиологические механизмы, которые тесно связаны с эмоциями. Выявлено несколько основных факторов среды, которые воздействуют на генетически запрограммированные ритмы, — это температура и свет, которые синхронизируют ряд ритмов и имеют решающее значение для всех живых организмов [11].
Обозначив факт и функцию ритма, всегда лежащую в основе биологического проявления феномена человека, мы должны признать, что ритм неизбежно становится основой созданной и обустроенной человеком Среды своей жизнедеятельности. В связи с жизненной функцией, ритм является наиважнейшим фактором культурной среды и сегодня, и в историческом времени. Культурная среда, таким образом, становится проекцией человека того времени, который ее создавал, а затем передавал последующим поколениям. Биологические и физиологические детерминанты, которые лежат в основе принципов организации культуры и среды, созданной человеком, как своей второй природы, заставляют искать в ней те пейсмейкеры ритмов, которые, как генераторы и регуляторы культурных ритмов, сопровождают всю деятельность человека в культурно-исторической реальности. Благодаря культуре и искусству, осуществляются коммуникативные связи разноязыких людей в различных странах и континентах, человечество пользуется знаками искусства, как бы заключая конвенцию об их значении. «Конвенциональный характер художественного образа, рассматриваемого как знак, заложен в единстве антропологической природы человечества, в том, что люди, с присущими им человеческими свойствами, воспринимают мир и воплощают это восприятие в образах единым путем, предопределенным натурой (природой) человека» [45, с. 49].
Внешний мир, окружающий человека, как факт культуры, подвергается с его стороны семиотизации, т.е. осмыслению тех констант, знаков, символов, которыми он может воспользоваться в культуре. Проблемы возникают как вокруг особенностей той культуры, в которую он погружен, насколько эта культура соприродна ему, так и возрастных, а следовательно, временных и этапных событий семиотической картины своего мира. Рассматривая динамику возрастной семиотизации сознания как уров-невого овладения знаково-символическим пространством, следует выделить важную основополагающую закономерность и языкового развития на основе психосемантики личностной возможности как процесса подготовки, обучения, адаптации к культуре, овладения средствами культуры как формой жизнедеятельности. В такой постановке значимости, работа со знаками и превращением их в определенные символы путем генерации их значений осуществляется, прежде всего, через замещение реального действия на действие со знаком, что и происходит в орнаментальной культуре и орнаментальной деятельности. Процесс инициации в образно-символических системах общества для подрастающих поколений важно осуще-
ствить в сенситивные периоды становления личности, соотнести с культурой, раскрыть, по мнению А. Ф. Лосева, новые смыслы в ритмах и повторах, которые свернуты в символе и понимаются по мере его постижения [15].
«Протосимволическую активность», которая присуща человеку от рождения, указывает на традиционное, с самых древних времен умение оперировать символами, Д. Брунер рассматривает как основную особенность человека [47]. Трудно сказать, что первичней: речь, песня, танцы или рисование, но что бы ни появилось раньше, если оно символизирует что-то еще, кроме самого данного акта, появляется человек, если оно может быть понятно другому человеку — появляется культура и если появляется два символа — появляется система. Танец, песня, рисунок и рассказ могут символизировать одну и ту же вещь. Они делают это по-разному, но наиболее развитая и социально значимая вербальная знаковая система — естественный язык. Выделяется ряд характеристик, позволяющих ставить его первым в ряду знаковых систем (выполнение важнейших функций в деятельности человека — гносеологической, коммуникативной, прагматической; связывание всех систем знаков, средство их взаимного перевода, использования и развития и др.). Д. Брунер, придавая огромное значение языку, указывает, что использование языка в качестве инструмента мышления возможно лишь тогда, когда непосредственный опыт подрастающего поколения уже организован символически. Таким образом, знаково-символические системы общества моделируют языковой синтаксис и подготавливают к взрослой инициации и последующей жизнедеятельности подрастающие поколения. Следует отметить, что освоение зна-ково-символической картины мира в жизнедеятельности каждой личности так велико, что возможность использовать язык в качестве орудия мышления возникает в ходе преобразования непосредственного опыта в соответствии с символической организацией картины мира, которая отчасти изоморфна со структурным принципом синтаксиса [51].
В связи с возникновением общих современных информационных ритмов жизнедеятельности, наряду с культурно-историческими, правомерен вопрос о методологических константах в сфере сознания человека и культурного знака, а также закономерностях и проблемах подготовки подрастающих поколений к жизнедеятельности, связанной с адаптацией как к техногенному ритму, так и освоению собственно конкретной культуры общества, в котором они живут и адаптируются по мере взросления. Орнаментальные формы искусства являются знаками ритмической закономерности материального мира, а следовательно, знаковой нагрузки, олицетворяя собой символ, значения которого свернуты в знаке (А. Ф. Лосев) [15]. Воспроизведение ритмической организации символов — это процесс усвоения и планирования своего действия в ходе выявления значений, которые свернуты в знаках. Процессы осуществления передачи культурно-исторической и других видов информации, посредством систем культурных знаков, связаны с процессами освоения принципов организации социальных и личностно значимых знаковых форм, символических пред-
ставлений человека о мире на различных этапах жизненного пути. По мере освоения материала, организованного в культурно-историческом контексте, подрастающие поколения переходят к более высоким уровням знаково-символической деятельности, мобилизуя в развитии социальную гендерную, возрастную и другую актуальную динамику когнитивного ресурса личности (В. Н. Дружинин).
Теоретико-методологическую основу нашего исследования орнамента как социально-психологической категории составили:
труды по знаковым системам в культуре Бахтина М. М., Байбурина А. К., Глинки Г. А., Голана А., Кайсарова А. С., Леви-Брюля Л., Леви-Стросса К., Лосева А. Ф., Лотмана Ю. М., Мыльникова А. С., Рыбакова Б. А., Топоркова П. Л., Храпченко М. Б.;
наследие и труды отечественных и зарубежных социальных психологов Ананьева Б. Г., Выготского Л. С., Гамезо М. В., Глотова Г. А., Зинченко В. П., Леонтьева А Н, Ломова Б. Ф., Лурия А. Р., Рубинштейна С. Л., Эльконина Д. Б.;
исследования роли символа в знаково-сиволической деятельности в обучении Ильенкова Э. В., Салминой Н. Г., понятие социальной перцепции Дж. Брунера, социологов Тардта Г., Тэрнера В.;
современные публикации по психологии культурных ритмов, ритмичности, как единого по своей сущности пространства Бранского В. П., Вахромова Е. Е., Зембатова М. П., Зыковой М. Н., Кичеева А. Г., Козолупен-ко (Пашининой) Д. П., Костиной А. В., Петрова И. Г., Поддубной О. Н, Поддубной Т. К., Реца П. И., Сайко Э. В., Филиппова Ю. В., Чурносова М. И.;
исследования биологических аспектов эстетики и психофизиологии работы мозга Блума Ф., Лайзерсона А., Ренчлера И., Херцбергергера Б., Хоф-стедтера Л., Эпстайна Д.;
психология субъективной психосемантики Артемьевой Е. Ю., системный подход в описании психологических явлений Ганзена В. А.;
идеи основ психосемантики Петренко В. Ф., где образы и символы, по аналогии с вербальными значениями, могут быть организованы в устойчивую систему отношений, которая фиксирует, как категориальная, дублирующая или заменяющая, в случае необходимости, естественные языки. Понятие множественности языков сознания Акопова Г. В.;
широко аргументированная концепция психологии искусства для методологии социально-психологического исследования Семенова В. Е.;
исследование Карабановой О. А. о роли пошаговой методики формирования графических навыков у детей, а также подходы количественного измерения искусства, которые собраны в коллективной монографии под редакцией Дорфмана Л. М., Мартиндейла К., Петрова В. М., Махотки П., Леонтьева Д. А., Купчика Дж. и других отечественных и зарубежных авторов (Абульханова К. А., Дружинин В. Н., Богоявленская Д.Б ., Знаков В. В., Лочер П., Хеге Х., Дриккер Д., Рой Крозье У., и др.).
Научная новизна исследования орнамента в социальной психологии. Показано значение культурно-художественного ритма, осуществляемого посредством орнамента, специфика знаково-символической деятельности в форме орнамента. Орнамент как форма знаково-символической
деятельности (коммуникативной, замещающей, познавательной) и функции (эстетической; коммуникативной; арттерапевтической; самовыражения; познавательной; исследовательской; воспитательной; научения; передачи опыта и знаний; подражания природе; интерпретации природы; моделирования жизненной реальности; этнической самопрезентации; проектирования картины мира; оздоровительной практики; магической, ритуальной; культурной; этнической) сопряжен с гуманистическим, эмоциональным, креативным и активным факторами жизнедеятельности.
Теоретическая значимость социально-психологического исследования орнаментальной культуры. Проведенное исследование расширяет представления о социально-психологической роли искусства на материале декоративно-прикладного характера — геометрическом орнаменте, который известен в культуре как орнамент финно-угорских народов. Это позволяет расширить поле теоретических обобщений символического наследия в форме выявления значений таких символов, семантизацию символов [5, с. 299; 17; 18, с. 34—37], которые составляют декоративно-прикладную традицию в культуре геометрического орнаментального стиля как орнамента финно-угорских народов.
Практическая значимость. Орнамент в культурно-историческом наследии традиционен. Знаково-символический культурный код реализуется через орнамент (пейсмейкер Л. С. Выготского). Декоративно-прикладное искусство — это всегда сопряженный с человеком характер использования орнаментального материала в жизнедеятельности: и в историческом времени, и сегодня в этнической традиции использования орнаментов различных народов. Наша работа структурирует атрибутику знаков и символов геометрического орнаментального стиля, известного в культуре как орнамента финно-угорских народов, с целью выявления социально-психологических характеристик культурного наследия знаково-символического материала в жизнедеятельности человека. Социально-психологическое исследование геометрического орнамента построено на психогеометрическом материале, а также традиционном значении геометрических форм в культурно-историческом контексте [3, 5, 6, 9, 12, 13, 14].
Проведенное нами социально-психологическое исследование восприятия, оценки и понимания орнамента позволяет сделать содержательные выводы, которые опубликованы [19—42]:
1 . В рамках процедуры исследования по восприятию, оценке и пониманию орнаментального материала — от 1-го к 8-му образцу орнамента мы в своем исследовании как бы «всплываем от ранней первобытности», а от 8-го до 1-го образца орнаментального письма «погружаемся в раннюю первобытность», не рассматривая орнамент как конкретную этническую характеристику культурного материала, но оставляя в первоорнаменте «свернутое значение символа» для последующего развития [19, с. 201—203].
2. В ритуале соотнесения идеи и формы, дифференцированности, организации, упорядочивания, формирования идеи и лежит психосемантическое значение Символа как порождения и достижения компромисса между формой и идеей. Символ, как айсберг, всегда сохраняет глубин-
ную, наиболее необозримую суть, которая покоится в традиции, как ориентир для ритуала, т. е., по сути, являясь одним из необходимых «законов» и принадлежа к миру высшей реальности. Ритуал соотнесения, ваяния (К. Г. Юнг) обозримой части Символа и есть то наше скромное «программное» осуществление его, которое и является культурно-духовным сценарием по освоению традиций. А. Ф. Лосев, давая определение Символу как феномену, отметил, что смысл Символа «свернут» внутри его, а «разворачивание», т. е. понимание, использование его, происходит благодаря и по мере постижения этого смысла [20, с. 506—508].
3. Ритм жизненных процессов, пронизывающий нас, как пульс жизни, стал инструментом культуры (орнаментом), мы вынесли его в деятельности на периферию нашего тела и сознания, т. е. в культуру, заключивши «альянс — глаз — мозг — рука», который осуществляется и нанизывает создаваемое в свое время орнаментальное проявление на историческую основу уже созданной человечеством во времени и пространстве сфере разума (ноосфере) и культуре, «драгоценное смысловое ожерелье», украшающее лик человечества — орнаменты [21, с. 29—30].
4 Следует подчеркнуть, что особую роль в таких условных моделях, которые комплексно действуют в культурах, имеет выявленный ментальный ассортимент самосохранных форм поведения, ритуалов, инициаций, вербальной и визуальной (орнаментально-перцептивной) внутрикультур-ной и межкультурной коммуникации. Выявленная через формы участия и осуществленная позитивная и гармоничная этнокультурная стратегия ментальной активности личности составляет основу общественной стабильности, перспективу личностного развития в процессе жизнедеятельности, а также заключает в себе высший замысел ментального творчества [22, с. 94—96].
5. Визуальное пространство, одежда, быт, гражданские ритуалы, к сожалению, далеко не всегда способствуют удовлетворению особенных потребностей личности в этнически значимом для личности ритме культурной проекции. В конце ХХ века ученые, заинтересованные в науках, изучающих человека в современном мире, открыли новый феномен — этническое возрождение или этнический парадокс современности. Этот феномен состоит в значительном повышении роли этничности в общественных процессах, новой волны повышенного интереса к этнической идентичности, языку, культуре, традициям и образу жизни (В. С. Мухина), религиозному обновлению, в котором визуальные, орнаментальные атрибуты полнокровно занимают место в регулятивно общественном пространстве храмов, печатных изданий этнокультурного и религиозного содержания. В ритуалах молитвенного рассуждения через невербальные установки ритмического перцепта орнаментального свойства, через ритмически обусловленный хоровой распев человеческое сознание (а также бессознательное) вступает на более высокий уровень самосознания. По результатам проведенных пилотных исследований выявлено, что психофизиологические закономерности в работе нашего сознания таковы, что при работе с орнаментальными ритмическими формами происходит изменение
психоэмоционального состояния у всех групп людей. Исследование проводилось на студентах и школьниках, у большинства мы наблюдали восстановление «аутогенной нормы» интегральных показателей [23, с. 183—194].
6. В самых древних формах взаимодействия людей, через культурно-исторические лабиринты взаимовлияния, визуальная система коммуникации имеет во всех культурах множество закономерных символов, форм, знаков, которые имеют свои разработанные значения и ритуализованы для своего жизненного оборота среди человеческого сообщества. Культурно-исторический арсенал — это наше все, что необходимо при осуществлении общественного функционирования в жизнедеятельности, а также с точки зрения прогнозирования этих результатов. Следует заметить, что от общекультурной стратегии каждого индивида как участника культурной и этнокультурной миссии зависит баланс представлений общества и, следовательно, пределов общественной толеранции. С точки зрения А. Валлона, представление тесно связано с общением, обменом; оно использует язык и является некоторым уровнем развития языка и символической функции. Основой является функция, дающая возможность замещать реальное содержание мыслями, а образы, выражающие его, — звуками, жестами или даже объектами, не имеющими другого отношения к ним, кроме действия, через которое устанавливается связь. Именно к этой возможности замещения и сводится символическая функция, которая не является простой суммой определенных жестов. Символическая функция — это то, что устанавливает связь между каким-либо жестом в качестве обозначающего и объектом, действием, ситуацией в качестве обозначаемого; это не добавление, а удвоение, способность находить в объекте его представление, а в представлении — знак [24].
7. Изучение культурно-исторического контекста и орнамента как зна-ково-символического средства, организованного в устойчивые системы значений, показывает, что социальная перцепция орнамента может быть формой ориентировки, классификации и усвоения знаков — эталонов, а в последующем, на этой основе, других мерок и образцов окружающей человека действительности, его реальной, исторически сложившейся культуры [25].
8. Орнамент функционально репрезентативен для повышения перцептивной компетентности базового уровня возрастного развития личности, в периоды освоения и овладения знаково-символическими средствами культуры, которые в дальнейшем позволяют осуществить предметное и вербальное развитие личности. Восприятие, оценка и понимание (социальная перцепция) различных орнаментальных форм может быть структурировано по функциям знаково-символических средств в деятельности — познавательная, коммуникативная и замещающая, а также по выявленным в ходе эмпирического исследования функциям: эстетической; артте-рапевтической; самовыражения; исследовательской; воспитательной; передачи опыта и знаний; подражания и интерпретации природы; моделирования жизненной реальности; проектирования картины мира; оздоровительной практики; магической, ритуальной; этнической [25].
9. Социальная перцепция орнамента дифференцируются по гендер-ному и возрастному признакам, а также в зависимости от профиля вузовского образования студентов [25].
10. Гендерная структура выборов, в целом, обусловлена символикой традиционных мужских и женских орнаментов. Социальная перцепция орнаментального материала по феминным и маскулинным признакам происходит по следующим закономерностям — замкнутые, округлые формы символического материала орнамента и рисованные формы относятся к феминным признакам, к маскулинным признакам орнаментального материала относятся угловатые и динамические геометрические формы орнамента. Наибольшего отличия в выборах орнаментального материала по указанным признакам тенденция достигает в студенческих группах, в которых есть различия по гуманитарному и техническому профилю образования. В группах гуманитарного профиля образования гендерный признак социальной перцепции орнаментального материала проявляется мало [25].
11. Интерпретация сообщений и посланий в орнаментах имеет особенности по содержательной стороне среди школьников разного возраста, так и в связи с профильным образованием студентов. Младшие школьники и подростки часто совпадают в определении своих выборов интерпретаций, у них больше совместных определений, чем у подростков и учащихся старших классов. У старшеклассников происходит более жесткое структурирование выборов в связи с гендерным признаком орнаментального материала, а также конкретизаций смыслов посланий, которые развернуты, а не односложны, как у младших школьников и подростков. Экономисты отличаются прямыми неразвернутыми ответами в посланиях и сообщениях, которые они прочитывают в орнаменте. Юристы образно интерпретируют. Гуманитарии пишут эссе и мини-сочинения на тему каждого из орнаментов. Гендерные признаки орнаментального материала влияют на послания, отражаясь в характере интерпретаций [25].
12. Изучение видов деятельности с использованием орнамента показывает, что все группы испытуемых определяют для орнамента, прежде всего, повседневную жизнь, а праздники для социальной перцепции орнамента отодвигают на замыкающее шкалу выборов место [25].
13. Эмоциональная оценка орнамента как социального перцепта школьниками определяется выбором положительных эмоций — «интерес», «удивление», подросткам свойственны резкие колебания в выборах положительных и отрицательных эмоций по отношению к среднему общегрупповому показателю. Старшие школьники устойчиво выбирают «радость», «удивление», а у студентов сохраняется «интерес», а «удивление» смещается на завершающее шкалу эмоций место [25].
14. Интерпретация факторов исследуемых возрастных групп школьников и студентов выявила как общие закономерности внутри этой возрастной категории учащихся, так и отличия, которые возникают при сравнении факторных составляющих четырех образованных факторов. Работа показывает следующую динамику возрастных приоритетов, выявленную в ходе факторного анализа. Школьников характеризуют «Орнамент_расти-
тельный», «Орнамент_круг», «Орнамент_с животным» в контексте Эмоционального, Активного, Гуманистического и Креативного факторов. Студентов характеризуют «Орнамент_с животным», «Орнамент_растительный», «Орнамент_с обликом человека» в контексте Гуманистического, Эмоционального, Креативного (поиск стабильности) и Активного факторов. Студентов и школьников вместе характеризуют «Орнамент_с обликом человека», «Ор-намент_с животным», «Орнамент_растительный» в контексте Гуманистического, Эмоционального, Креативного и Активного факторов [25].
15. Таким образом, проведенное исследование показывает, что социальная перцепция на материале орнамента развивает, дифференцирует и расширяет социально-перцептивную компетентность подрастающего поколения [25].
Наряду с вышеизложенным, мы делаем вывод о том, что изучение (использование) культурно-исторического контекста и орнамента как зна-ково-символического средства, организованного в устойчивые системы значений, показывает, что орнамент как форма ориентировки, классификации и усвоения знаков — эталонов культуры может быть основой других мерок и образцов окружающей человека действительности, формой адаптации и развития сознания в реальной, исторически сложившейся культуре.
В заключение обзора следует заметить, что знаки и символы культуры системны, они порождают, смыслы, которгъе связаны с другими, еще более глубокими значениями [6], которые, в свою очередь, могут быть выражены только через знаки и символы, но уже другого, более высокого и высшего порядка.
ЛИТЕРАТУРА
1. Ананьев Б. Г. Системный механизм восприятия пространства и парная работа полушарий головного мозга // Проблемы восприятия пространства и пространственных представлений / под ред. Б. Г. Ананьева и Б. Ф. Ломова. М., 1961. С. 6.
2. Арутюнов С. А. Народы и культуры: развитие и взаимодействие. М., 1989.
3. Бауэр В., Дюмотц И., Головин С. Энциклопедия символов / пер. с нем. Г. Гаева. М., 2000. С. 37.
4. Блум Ф., Лайзерсон А., Хофстедтер Л. Мозг, разум, поведение. М., 1988. С. 101—122.
5. Бурлачук Л. Ф, Морозов С. М. Словарь-справочник по психодиагностике. СПб., 2000. С. 299.
6. Бодуэн Дешарне, Люк Нефонтен Символ / пер.с фр. И. Л. Нагле. М., 2007.
7. Вейль Г. Симметрия. М. : Наука, 1968.
8. Гимбутас М. Балты: люди янтарного моря / пер с англ. С. Федоров. М., 2004. URL: http://a-nomalia.narod.ru/CentrBalty/1.htm (дата обращения 03.06.2007).
9. Голан Ариэль. Миф и символ. Иерусалим. М., 1994.
10. Карнацкая Л. А., Петренко В. Ф. Ритуал как социально-психологический феномен, его природа и культурообразующий смысл. Ритуал как ускоренность бытия // Мир психологии. 2002. № 1 (33). С. 10—17.
11. Красота и мозг. Биологические аспекты эстетики / под ред. И. Ренчлера, Б. Херцбергер, Д. Эпстайн. Пер. с англ. М., 1995.
12. Козач В. В., Гарбер Е. М. Психогеометрическое тестирование. Самара, 2002.
13. Кондаков И. М. Психология. Иллюстрированный словарь. СПб., 2003. С. 17.
14. Краткий словарь символов / сост. В. М. Рошаль. М., 2005.
15. Лосев А. Ф. Очерки античного символизма и мифологии / сост. А. А. Тахо-Годи ; общ. ред. А. А. Тахо-Годи и И. И. Маханькова. М., 1993.
16. Лотман Ю. М. Внутри мыслящих миров. М., 1996. С. 148.
17. Петренко В. Ф. Основы психосемантики. М., 1997.
18. Петренко В. Ф. Художественные конструкты произведения искусства // Материалы международного конгресса по креативности и психологии искусства / под ред. Е. Малянова, Е. Березиной, Л. Дорфмана, Д. Леонтьева, В. Петрова, П. Лочера. М., 2005. С. 34—37.
19. Привалова В. М. Метакоммуникация в культурно-историческом контексте на материале финно-угорского орнамента // Материалы международного конгресса по креативности и психологии искусства / под ред. Е. Малянова, Е. Березиной, Л. Дорфмана, Д. Леонтьева, В. Петрова, П. Лочера. Пермь ; М., 2005. С. 201—203.
20. Привалова В. М. Символы визуальной христианской культуры // Христианство и мир: Сб. материалов научно-практической конференции. Самара, 2000. С. 506—508.
21. Привалова В. М. Социо-психо-культурные факторы орнаментирования как вида деятельности // Психология и ее приложения. Ежегодник российского психологического общества. Т. 9. Вып. 1. М., 2002. С. 29—30.
22. Привалова В. М. Этническое и ментальное в искусстве // Психология искусства. Материалы научно-практической конференции 3-5 сентября 2002 г. Т. 1, часть 2. Самара, 2002. С. 94—96.
23. Привалова В. М. Арттерапевтический комплекс на основе геометрических (финно-угорских) орнаментов // Известия Самарского научного центра Россий-ской Академии Наук. Специальный выпуск «Актуальные проблемы психологии. Самарский регион». Самара, 2003. С. 183—194.
24. Привалова В. М. Орнамент. Штрихи психологического портрета. Методическое пособие. Самара, 2005.
25. Привалова В. М. Восприятие, оценка и понимание орнамента различными возрастными группами учащихся : автореф. ... канд. психол. наук. Самара, 2006.
26. Привалова В. М. Орнамент как психосемантический принцип в культурно-историческом контексте // Международная конференция «История отечественной и мировой психологической мысли: постигая прошлое — понимать настоящее, предвидеть будущее. (IV Московские встречи по истории психологии, 28—29 июня 2006 г.)». М., 2006.
27. Привалова В. М. Метакоммуникация в культуре. Орнамент в культурно-историческом контексте как система невербальной коммуникации // Международная конференция «Психология общения — 2006: на пути к энциклопедическому знанию». М. : ПИ РАО, 2006.
28. Привалова В. М. Орнамент как направление прикладной психологии // Научная конференция «Психология перед вызовом будущего». Московский государственный университет им. М. В. Ломоносова, факультет психологии 23—24 ноября 2006 г. М., 2006.
29. Привалова В. М. Сознание. Знаково-символический ритм инициации // Сознание. Сборник статей / редкол. : Н. Б. Шкопоров [и др.]. Самара, 2007.
30. Привалова В. М. Орнамент как знаково-символическая деятельность // VII Конгресс этнографов и антропологов России: докл. и выступления. Саранск, 9—14 июля 2007 г. / редкол. : В. А. Тишков [и др.]; НИИ гуманитар.наук при Правительстве Республики Мордовия. Саранск, 2007. С. 163.
31. Привалова В. М. Знаковые системы коммуникации. Традиции и современность // Международная конференция «Межкультурный и межрелигиозный диалог в целях устойчивого развития». Российская академия государственной службы при Президенте Российской Федерации. 13—16 сентября 2007 г. Москва. М., 2007. С. 697—698.
32. Привалова В. М. Методология культуры в профилактике маргинальности (знако-во-символическая деятельность на материале орнамента) // Проблемы формирования этнотолерантного поведения молодежи, профилактики экстремизма, стабилизации межнациональных и межконфессиональных отношений: Материалы областной научно-практической конференции. 18 декабря 2007 г. Самара, 2007. С. 82—90.
33. Привалова В. М. Восприятие, оценка и понимание орнамента. Знаково-символичес-кий синтаксис сознания // Психология сознания: современное состояние и перспективы: Материалы Всероссийской конференции. Самара. Самара, 2007. С. 252—256.
34. Привалова В. М. Сознание. Знаково-символический ритм инициации. //Проблема сознания в психологии и смежных науках: Тематический сб. статей. Вып. 3. Самара : РИС, 2007. С. 42—53.
35. Привалова В. М. Орнамент. Восприятие, оценка и понимание. Знаковый текст и контекст. Монография. Самара : СамНЦ РАН — ПФ ИРИ РАН — СГПУ, 2007.
36. Привалова В. М. Теоретический анализ восприятия, оценки и понимания символических знаков культуры. Орнамент в системе социальной перцепции // Феникс. Ежегодник кафедры культурологии Мордовского государственного университета им. Н. П. Огарева. Саранск, 2007. С. 55—59.
37. Привалова В. М. Символ в динамике понимания знака. Результаты изучения некоторых источников // Центр и периферия. НИИ гуманитарных наук при Правительстве РМ. Саранск, 2008. № 2. С. 68—77.
38. Привалова В. М. Орнамент как антропологическая проекция в семантике геометрического орнаментального стиля (на материале значений символов при восприятии, оценке и понимании орнамента финно-угорских народов) // Известия Самарского научного центра РАН. «Педагогика и психология», «Филология и искусствоведение». № 1. Июль — Сентябрь. Самара, 2008. С. 311—318.
39. Привалова В. М. Текст, контекст и семантика в истории орнаментальной культуры финно-угорских народов // Регионология: научно-публицистический журнал. Саранск. 2008. №3. С. 324—331.
40. Привалова В. М. Акцентуация характера при восприятии, оценке и понимании геометрического орнамента // Известия Самарского научного центра РАН. Т. 11. № 4 (30). «Педагогика и психология», «Филология и искусствоведение». 2009. № 1(3). С. 277—286.
41. Привалова В. М. Символы культурно-исторического текста в динамике образовательного дискурса // Известия Самарского научного центра РАН. Т. 11. № 4 (30). «Педагогика и психология», «Филология и искусствоведение». 2009. № (4). С. 550—553.
42. Привалова В. М. Орнамент как антропологическая проекция в семантике геометрического орнаментального стиля (на материале значений символов при восприятии, оценке и понимании орнамента финно-угорских народов) // VIII Конгресс этнографов и антропологов России: тезисы докладов. Оренбург, 1—5 июля 2009 г. / редкол. : В. А. Тишков [и др.]. Оренбург, 2009. С. 352.
43. Пропп В. Я. Фольклор и действительность. М., 1976. С. 88.
44. Пропп В. Я. Исторические корни волшебной сказки. Л., 1986. С. 276—280.
45. Рождественская С. Б. Русская народная художественная традиция в современном обществе. Архитектурный декор и художественные промыслы. М., 1981. С. 49—206.
46. Рыбаков Б. А. Макрокосм в микрокосме народного искусства // Декоративное искусство. 1975. № 3. С. 31—33.
47. Салмина Н. Г. Знак и символ в обучении. М., 1988. С. 17.
48. Сайко Э. В. Ритмы, «образующие» человека, и человек, образующий ритмы // Мир психологии. 2002. № 3. С. 3—13.
49. Тардт Габриэль Социальная логика. СПб., 1996.
50. Храпченко М. Б. Природа эстетического знака. М., 1977. С. 16.
51. Bruner D. Motivation of education. N.Y., 1971.
ORNAMENTAL CULTURE. SOCIALLY-PSYCHOLOGICAL REVIEW
V. Privalova
The ornament phenomenology in culture and social practice goes back to the most ancient sign systems of mankind. Since primitive ornaments, and then and through ethnic tradition, the ornamental culture historically reflects specific the information on the world. Thus, art, and arts and crafts - an ornament, we consider as methodology, a sign parity and representation about essential communications of the person with the nature, society, and society.
Key words: a sign, a symbol, culture, social practice of symbolical activity, an ornament.
Подписано в печать 24.12.09. Формат 70x100/16. Печать оперативная. Усл. печ. л. 15,32. Уч. изд. л. 10,61. Печ. л. 11,9. Тираж 500 экз.
Издательство Самарской гуманитарной академии 443011, Самара, 8-я Радиальная, 6.
Отпечатано в типографии ООО Издательство "СамЛюксПринт" 443095, Самара, ул. Ташкентская, 151А Тел.: (846) 927-07-09
