CC BY
48
независимы друг относительно друга" [1, 39], имеют различную природу своего происхождения и потому, что называется, несводимы друг к другу. Все они суть настолько различны, что для того, чтобы их получить, мы обязаны будем задействовать разные органы чувств. В первом случае мы задействуем органы зрения, во втором случае - органы осязания, а в третьем - органы вкуса. Так вот, возникает разумный вопрос: "Каким образом множество совершенно различных и потому несводимых друг к другу чувственных восприятий сводятся в чем-то одном? В каком-то одном, отдельном предмете"?
На что можно, конечно же, возразить. Сказать, например, что, поскольку на наши органы чувств влияет какой-то один конкретный предмет, то и разные ощущения, которые возникают, посредством такого воздействия, в различных органах чувств, должны быть сведены именно в этом, конкретно отдельном предмете. И в этом нет ничего удивительного. И все вроде бы правильно. Правильно, с позиции Локка. Но только не Беркли. Если взглянуть, с точки зрения Беркли, на этот предмет "со всей тщательностью и строгостью,то придется признать, что никогда не бывает, чтобы мы видели и осязали один и тот же предмет. То, что видится, есть одна вещь, а то, что осязается, совершенно другая" [1, 40]. Далее он говорит о том, что идея формы и протяжения может возникнуть в нашем сознании благодаря двум разным чувственным восприятиям. А именно, благодаря зрительным и осязательным ощущениям, возникающим соответственно, в разных органах чувств. В результате чего мы имеем две разные формы и два протяжения. Но, если видимая форма и протяжение совершенно отличны от осязаемой формы и протяженности, то отсюда вовсе не следует заключать, что один и тотже предмет имеет две разные формы и разные две протяженности. Из этого следует заключить, что существует два разных предмета, один из которых имеет одну протяженность и форму. Обладает одной, например, осязаемой формой и протяженностью. А второй - обладает другой, например, зрительной формой и протяжением. Из этого следует то, что "предметы зрения и осязания - суть две разные и совершенно отдельные вещи" [1,40].
То, что зрительные и осязательные ощущения - суть вещи несвязанные и потому не сводимые в чем-то одном, доказывает, сточки зрения Беркли, один очень наглядный пример. Так, ни один человек, перенесший операцию на глаза и после этого начавший видеть, не будет связывать зрительные ощущения предмета (его зрительный образ) с осязательными ощущениями того же предмета, которые он получил еще до прозрения. Поэтому цвет волос "головы внушили бы ему не более идею головы, чем идею ног" [1,66].
Но остается вопрос. Итак, каким образом множество различаемых и потому несводимых друг к другу чувственных восприятий мы сводим в чем-то одном? В каком-то одном, отдельном предмете? Ответ достаточно прост. С точки зрения Беркли, все эти действия обусловлены лишь привычкой. Универсальной и постоянной привычкой, передаваемой из поколения в поколение, которую мы находим у представителей всех возрастов, среди всех слоев общества и всех концов света. Привычкой или, другими словами, традицией именовать одним и тем же конкретным именем-сло-вом конкретные несводимые и совершенно различные восприятия [1, 53].
Литература:
1. Беркли Дж. Сочинения. - М. : Мысль, 2000. -560 с.
2. Богомолов A.B. Диалектическое решение проблемы небытия в истории древнегреческой философии (досократический и классический этап): дис. ... канд. филос. наук. - Н. Новгород, 2014. -161 с.
3. Воробьев Д. В. История зарубежной философии: Новое время: учебно-методическое пособие. - Н. Новгород : Мининский университет, 2018. -78 с.
4. Гегель Г.В.Ф. Лекции по истории философии. Книга 3. - СПб.: Наука, 1994. - 582 с.
5. Клайн М. Математика: поиск истины. - М. : РИМИС, 2007.-400 с.
6. Клайн М. Математика: утрата определенности. -М.: РИМИС, 2007.-640 с.
7.Локк Дж.Собр. соч.: в 3-х томах. Т. 1.-М.: Мысль, 1985.-621 с.
8. Локк Дж. Собр. соч.: в 3-х томах. Т. 2. - М.: Мысл ь, 1985.-560 с.
9. Рассел Б. История западной философии. - М.: Феникс, 2002.-991 с.
05
Н
О
со
О-<
о
со
КД" У
161
ORIENTALISM AS A TYPICAL CHARACTERISTIC OF THE MODERN CULTURAL AND POLITICAL DISCOURSE
Vaylih Vladimir Vladlmirovich, PhD of Political sciences, Department of Philosophy, Orenburg State Medical University,
Orenburg
The aim of this issue to describe the main characteristics of orientalism as a socio-cuiturai phenomenon and as a type of political practice. Some concepts studies orientalism such as a type of policy that typically only for political practice of west state. But some processes of the modern civilization becames reason for orientalism in political practice of Asian and Arabian countries. Authoritarian character of their politics! culture sometimes determines negative and regressive way of development of orientalism. But its not correct to define orientalism as a typicall characteristic of authoritarian power, because some elements can be complete in structure of democracy.
Keywords: orientalism; exterminism; essentialization; culture; commemoration; authoritarianism.
> <
X
LU
s
ЪС
u
e
о u о с s
e
#
* 162
УДК 101.1:316 ВАК РФ 09.00.13
© ВялыхB.B., 2019
ВЯЛЫХ Владимир Владимирович, кандидат политических наук, кафедра Философии, Оренбургский государственный медицинский университет, Оренбург
ОРИЕНТАЛИЗМ КАК ТИПОЛОГИЧЕСКИЙ ПРИЗНАК СОВРЕМЕННОГО КУЛЬ ТУРНО-ПОЛИТИЧЕСКОГО ДИСКУРСА
В статье даны основные характеристики ориентализма как социокультурного явления и как вида политической практики. Некоторые концепции изучают ориентализм, такой как тип политики, который, как правило, только для политической практики западного государства. Но некоторые процессы современной цивилизации становятся причиной ориентализма в политической практике азиатских и арабских стран. Авторитарный характер политической культуры иногда определяет отрицательный и регрессивный путь развития ориентализма, но неправильно определять ориентализм как типичную характеристику авторитарной власти, поскольку некоторые элементы могут быть полными в структуре демократии.
Ключевые слова: ориентализм;экстерминизм;эссенциализация;культура; ком-меморация; авторитаризм.
В условиях современного политического дискурса значимым аспектом конституирования современных практик властвования являются не только сферы политики и экономики, но и культуры. Это обусловлено тем, что культура является источником норм и ценностей, способных выступать основой идентичности общества и государства, а также одним из оснований позитивной легитимации властвующего субъекта. Культура, таким образом, выступает не только сферой формирования норм и ценностей, но и объектом управления со стороны властвующего субъекта, для чего им применяется особый тип культурной и политической практики - ориентализм. Последствием воздействия ориентализма на сознание индивида и общества становятся восприятие индивидом его культуры как недостаточно развитой и стремление использовать нормы культуры, экстраполируемой властвующим субъектом, в качестве образца, он-тического идеала. Ориентализм представляет собой социокультурную практику властвования, конституируемую через трансляцию норм и ценностей в качестве доминирующих, идентификация с которыми является обязательным условием идентичности с властвующим субъектом как в рамках одной политической системы, так и за ее пределами. Ориентализм сложно определить как типологическую характеристику конкретного типа властвования, поскольку он может применяться как в условиях демократических, так и недемократических практиках. Говорить об авторитарности ориентализма можно потому, что его применение властвующим субъектом приводит к нарушению приватности индивида как способности к самостоятельному осмыслению норм и ценностей культуры, их интерпретации. Задачей ориентализма изначально было обосновать уникальность западной культуры и утвердить в массовом сознании культуру Востока как чуждую Западу по своим ментальным, социальным и историческим основаниям, противостоящей западной [2.с.б].В современном философском дискурсе авторитаризм ориентализма либо оправдывается конкретными историческими условиями и состоянием культуры, либо критикуется как неприемлемый,
противоречащий онтологической ситуации, в рамках которой творится культура. Один из наиболее известных исследователей ориентализма Э. Сайд определяет его как стиль мышления, основанный на онтологическом и эпистемологическом различении "Востока" и (почти всегда) "Запада" [2.с.б].
Различение, о котором говорит автор, действительно имеет место быть, поскольку обусловлено некоторыми специфическими мыслительными свойствами. Одним из них можно считать экстерминизм, который можно определить как свойство сознания субъекта властвования, в соответствии с которым он определяет значимые аспекты культуры в соответствии со своей системой ценностей и мировоззренческими ориентации. Все формы культуры, несоответствующие этим критериям, подвергаются критике, принудительной трансформации, либо вообще вытесняются из культурного поля. Игнорируя онтологическую ситуацию, субъект властвования стремится транслировать ценности и нормы своей культуры в среду, ценностно-нормативный базис которой отличается его собственной, что зачастую становится причиной использования авторитарных практик как во внутренней, так и во внешней политике. Еще одним свойством ориентального сознания властвующего субъекта является эссенциализация - особенность восприятия и интерпретации какого-либо явления, результатом которого является акцентуация внимания на его негативных признаках. При этом положительные признаки явления вытесняются из создания индивидов посредством особой дискурсивной практики. Экстерминизм и эссенциализация ориентального сознания субъекта властвования конструируют "пространства мнения" - сетевую схему в области культурного воспроизводства, в рамках которой происходит превращение прежнего культурного капитала в новую культу-ру[4 с 33]. Понятие "пространство мнения" можно интерпретировать как результат культурной практики производства символов и ценностей, становящихся основой процесса идентификации общества и государства, объекта и субъекта властвования. Символы в данном случае выступают как производное от культуры, которая, по определению Э. Сайда, является источником идентичности[б с.9]. Для манипуляции символами и создания на ее основе модели идентичности властвующий субъект реализует такие функции коммуникации, как нарратив и репрезентация. Поскольку выражением полагания мира властвующего субъекта является способность к нарративу в комму-
никации как власти говорить и формировать представление индивида о мире, то он также должен использовать репрезентацию как умение представлять свою позицию как исключи-тельную[б с.117]. Исключительность в данном случае означает отсутствие возможности подвергать сомнению, поскольку сомнение выступает как часть дискурса, способного стать основой плюрализма мнений. Репрезентируя свое понимание культуры и ее норм, властвующий субъекттем самым детерминирует восприятие индивидом и обществом отличающейся от их собственной культуры как недостаточно развитой. Суть другой культуры становится объектом ее интерпретации интеллектуалом, выполненной в рамках существующего дискурса. Соответствие этому восприятию становится одним из оснований идентичности, несоответствие может привести к конфликтам на почве культуры как внутри страны, так и за ее пределами; укрепление авторитарности происходит в процессе соответствия с задачи объективной реальности нарративу; даже если это соответствие достигается ценой подавления или игнорирования особенностей культуры, не соответствующей.
Следует отметить, что теория Э. Сайда является одной из наиболее известных в изучении ориентализма, и одной из наиболее часто критикуемых. Например, попытку критического осмысления ориентализма, его авторитарности и западноориентированного характера делает Садик Джалаль Аль-Хазм в своей статье "Ориентализм наоборот", утверждая, что теория Сайда способствует "приданию исламу гротескного облика"[7]. При этом для любого западного исследователя репрезентация более значима, чем реальность, следствием чего становится восприятие любого отличного от стандартов западной культуры знания враждебным и иррациональным по отношению к существующему дискурсу. Данная репрезентация становится возможной благодаря - в терминологии Р. Коллинза - интеллектуальному ритуалу, результатом которого является восприятие тех норм и ценностей культуры, которые необходимы властвующему субъекту в конкретной онтологической ситуации. Ориентализм как форма интеллектуального ритуала способствует созданию ситуации отчуждения индивида от своей культуры через осознание её недостаточной развитости, потребности в онтическом идеале. В результате осуществления этого ритуала одна культура, либо отдельные её элементы становится сакральным объектом, идентификация с которыми является обязательным условием социальной инте-
05
1-Н
О
со
а. <
о
со
КД" У
163
> <
X ш
s
йе:
о ©
о о о с;
е
#
* 164
ракции и властеотношения индивида и властвующего субъекта, а другие определяются как устаревшие, регрессивные по своему характеру, которые необходимо вытеснить из дискурса. Интеллектуальный ритуал как форма ориентальной реперзентации вытесняет предмет из дискурса, заменяет его образными конструкциямиП 0 с. 292]. Эти образные конструкции отдаляют индивида от объективного понимания культуры Востока, тех факторов, которые обуславливают характер формирования ее норм и ценностей.
Интеллектуальный ритуал ориентализма конституируется как внутри общества, так и за его пределами, что воплощается в таких ориентальных практиках как идейный импорт и экспорт. Идейный экспорт представляет собой форму ориентальной социо-культурной практики, связанной с трансляцией культурного опыта и сформированных на его основе идей для их последующего распространения в рамках культурной среды. Экспорт какой-либо идеи подразумевает совершенный, законченный характер формирующей ее культуры; транслируемая идея в этом случае претендует на элитарность, эталон. Подобный экспорт формирует предлагает предельно упрощенную и унифицированную идейную конструкцию, главной задачей которой является монополизирование культурного пространства политического дискурса. Идейный экспорт игнорирует онтологическую ситуацию, в рамках которой происходит формирование той культуры, которая в конкретном случае выступает объектом ориентального воздействия. Идейный импорт представляет собой тип социокультурной практики, при котором актуализируется задача заимствования некоторых культурных норм и ценностей для их последующей интеграции в рамках определенной культурной среды. Импорт может носить как конструктивный, так и деструктивный характер. В первом случае импорт идей способствует развитию той системы, в рамках которой он происходит. Деструктивный аспект связан с тем, что в случае ментального несовпадения транслируемых идей и онтологической ситуацией культуры возможен конфликт между субъектом и объектом властвования. Примером идейного импорта может служить процесс вестернизации, под которым понимается масштабное распространение норм и ценностей западной культуры и их трансформацию в инструмент политического и экономического влияния[7 с 221].
Важным аспектом применения идейных импорта и экспорта в условиях ориентализма
является воздействие на восприятие индивидом и обществом истории как источника норм культуры и ценностей. Ориентальность культурных практик проявляется во влиянии на историческую память. В связи с этим заслуживает внимания точка зрения М. Хальвакса, определявший историческую память как совокупность донаучных, научных, квазинаучных и вненаучных знаний и массовых представлений социума об общем прошлом[8 с. 78]. Этот вид памяти представляет собой совокупность выраженных в образно-символической форме совокупность знаний об историческом прошлом, являющимся общим для определенной социальной группы и выступающими основанием для самоидентификации индивида. Он-тическим основанием воздействия на историческую память в условиях авторитарного ориентализма становится формирование в сознании индивидов понимания собственного культурного наследия прошлого, а также и самой культуры как устаревших, несоответствующих современным культурным реалиям. Именно так без экономического и политического принуждения достигается доминирование как форма легитимации субъекта властвования. Э. Сайд считает, что "идея доминирования возникла не сама по себе, а была выработана многими разными путями внутри культуры..."[б с.9]. Культура, а не только политика, становится онтологической основой становления и развития авторитарной практики властвования. Именно в стремлении к унификации, направленной на нивелирование многообразия культуры, проявляется авторитарный аспект ориентализма. Задачей этой культурной политики является не только демонстрация негативных черты культуры, отличной от западной, но и тем вытеснение этой ментально чуждой культуру за пределы дискурса.
Ориентализм, посредством своего нарра-тива, формирует определенное восприятие собственного исторического прошлого как чего-то недостаточно развитого, неспособного служить источником норм и ценностей. Властвующий субъект, использующий ориентальные практики, формирует собственную картину восприятия событий прошлого, экстраполируя её в сознание индивида и общества. Соответствие этому восприятию становится источником идентичности, а также одной из основ социальной интеракции между ними. Сомнение индивида в предлагаемой модели восприятия, либо попытки подвергнуть её критике может заставить властвующего субъекта применить деструктивные прак-
тики, направленные на формирование восприятия прошлого, соответствующего его ценностно-нормативной матрице. Это явление может быть описано понятием Ф. Анкерсмита "приватизации прошлого" [1,26], под которым автор понимает результат культурных практик властвующего субъекта, детерминирующих характер восприятия индивидом и обществом событий исторического прошлого в соответствии с ценностными и нормативными доминантами властвующего субъекта. Приватизация прошлого означает сакрализацию одних его аспектов и вытеснение из дискурса других, способных нарушить идентичность индивида, общества и властвующего субъекта, негативно повлиять на характер их социальной интеракции. Последствием "приватизации прошлого" становится вытеснение воспоминаний о негативных событиях прошлого из сознания индивида или общества посредством ориентальных практик; негативные моменты западной истории и культуры игнорируются, а значимость позитивных аспектов развития западной культуры увеличивается.
Ориентальный дискурс носит внутренне противоречивый характер, поскольку его задачей является как формирование воспоминаний сакральных, выступающих основой ин-дентификации индивидов внутри общества, общества и государства, так и создание механизма вытеснения воспоминаний, способных нарушить механизм этой идентификации. Это противоречие проявляется в противопоставлении двух мнемических практик авторитарного ориентализма: коммеморации и реком-меморации. Оба этих феномена связаны с воздействием на историческую память; поскольку она носит коллективный характер, то это воздействие проявляется прежде всего в формировании коммемораций - объектов коллективной памяти. Автор данного понятия А. Мегилл определяет коммеморацию как процесс, результатом которого становится сакрализация событий исторического прошлого[5 с. 110]. Коммеморации конституируются в рамках ориентальных практик, проявляющиеся в деятельности, направленной на сохранение и передачу памяти о прошлом. Авторитарный характер этих практик объясняется тем, что они задают определенный стандарт восприятия прошлого, который может не соответствовать той ценностно-нормативной системе, в соответствии с которой индивид мыслит прошлое и полагает мир в настоящем времени. Этот стандарт определяет степень подчиненности индивидуальных представлений о прошлом представлениям коллективным; если сте-
пень достаточно высока, то можно говорить о том, что мнемическая среда общества синхронизирована, на ее основе сформирована идентичность; если степень этой синхронизирован-ности низка, то это приводит к возникновению различных интерпретаций прошлого, что нарушает идентичность и способно привести к конфликту внутри общества.
Таким образом, ориентализм формирует специфический дискурс, в рамках которого обосновывается доминирующий характер западной культуры и недостаточно развитый характер всех остальных культур. Ориентализм сформировался в западной интеллектуальной традиции, но на современном этапе своего развития имеет модификации в восточной и азиатской культуре. Формирование азиатского и арабского ориентализма стало ответом на авторитарный характер западного ориентализма; учитывая сложность и многообразие форм восточной и арабской культуры, их ориентальные практики, подобно западным, основаны не только на экономическом и политическом, но и культурном влиянии. Отличием восточного ориентализма от западного проявляется втом, что конструирование его ценностно-нормативной матрицы происходит в рамках религии как системообразующего элемента культуры.
Ориентализм реализуется через такие практики, как идейный импорт и идейный экспорт. Последний более характерен для западных стран, стремящихся максимально транслировать свою культурную модель в глобальном масштабе. К практике идейного импорта чаще обращаются представители восточного ориентализма, например Сингапур и Китай. Он проявляется в случае этих стран в избирательном характере принятия чуждых норм и ценностей без ущерба устоявшихся традиций. Хотя некоторые традиции приходится адаптировать к современным реалиям, либо выносить за рамки дискурса, что вызывает определенное противодействие со стороны общества и нивелируется властвующим субъектом порсдеством репрессивных практик. В этом случае проявляется авторитарный аспект ориентализма, связанный с отчуждением индивида от ментально присущих ему норм культуры и их замещение теми нормами, которые соответствуют ценностной матрице властвующего субъекта. Ориентальное отчуждение подразумевает осознание индивидом своей культуры как недостаточно развитой, нуждающейся в улучшении, либо в онтическом идеале, следование которому означает трансформацию собственных нормативных и ценностных оснований.
ъс >
<
X
ш S ы о
0 о а о с;
S
в
*
* 166
Ориентализм не является феноменом, присущим только авторитарным практикам властвования, поскольку может быть реализован и в рамках культурной политики демократического государства. Его авторитарная специфика проявляется в отсутствии жесткой регламентации культурного дискурса, сочетающаяся с сохранением контроля властвующего субъекта над сферой норм и ценностей индивида. Прогрессивный характер ориентализма проявляется в создании си-туации необходимости обновления норм культуры в следствии их устаревания: то проявляется в отказе от некоторых из них, либо в обновлении сообразно социо-культурной ситуации. Регрессивный проявляется в подавлении культуры, отличной от собственных по нормативно-ценностным основанием, игнорирование ее качественного многообразия. Многообразие его проявлений делает ориентализм не только сферой междисциплинарного явления, но и феноменом, присущим как демократическим, так и авторитарным практикам властвования.
Примечания:
1. Анкерсмит Ф.Р. Возвышенный исторический опыт. - М.: Европа, 2007. - 612 с.
2. Богомолов С.А. Концепция нового империализма в Великобритании конца XIX - нач. XX в.: автореф. канд. дис... д.ист.н. - Саратов, 2013. - С. 6.
3. Васильев А. Воплощенная память. Коммемора-тивный ритуал в социологии Э. Дюркгейма // Социологическое обозрение. - 2013. - Т. 13. - №2. -С. 142.
4. Каплан Р. Политика воина. - М.: Колибри, 2016. -272 с.
5. Коллинз Р. Социология философии. - Новосибирск : Сибирский хронограф, 2002. - 1282 с.
6. Мегилл А. Историческая эпистемология. - М.: Канон, 2007.-С. 110.
7. Сайд Э. Культура и империализм. - М.: Владимир Даль, 2012. - 736 с.
8. Сердюкова А. Ориентализм в международных отношениях. // электронный ресурс https:// www.geopolitica.ru [дата обращения 23.02.18]
9. Хальвакс М. Социальные рамки памяти. - М.: Новое издательство, 2007. - С. 78.
10. Хантингтон С. Кто мы? - М. : Транзит книга, 2004.-640 с.
10 Irvin R. The Orientalists And Their Enemies". Paperback - International Edition, February 27,2007. p. 292.
INFORMAL PORTRAIT OF A MAN FROM THE POINT OF VIEW OF A PRIORI ACCORDING TO THEIR CONTENTS, LEGAL KNOWLEDGE
Gazizov Rail Robertovich, PhD of Technical sciences. Institute of Law, Bashkir State University, Ufa, Republic of Bashkortostan
The sphere of human activity focused on sociality, i.e. on the reduction of economic and legal inequality in society, is gradually becoming associated with the problem of openness of the individual to society and the state. Human personality is manifested in this regard only in the conditions of free disclosure of its interests, which actualizes the value of the right to information. People are concerned that this right has been exercised within the bounds of moral law. Kant's formulation of the problem of the universality of space and time rests, in turn, in recognition of the a priori nature of space and time. But space and time, in principle, should be in vestigated not only as objective, but also subjective forms of knowledge. Of course, this conclusion contradicts, in fact, Kant's idea of space-time universality, however, the fact that /. Kant analyzed this "universality" as gnoseologically objective, leads to the formulation of the problem of forming an information portrait of a person, the importance of which is difficult to overestimate, especially when we study legal knowledge as a cultural, spiritual and social value.
Keywords: Informational portrait of a man; a priori knowledge of the legal; economic; and legal inequalities; the problem of the formation of the openness of the person; the right to information; the moral law; the problem of universality of time and space; space and time as subjective forms of knowledge; legal knowledge as cultural and social value.
УДК 1/6.165 ВАК РФ 09.00.11
© Газизов P.P., 2019
ИНФОРМАЦИОННЫЙ ПОРТРЕТ ЧЕЛОВЕКА С ТОЧКИ ЗРЕНИЯ АПРИОРНОГО ПО СВОЕМУ СОДЕРЖАНИЮ ПРАВОВОГО ЗНАНИЯ
Сфера деятельности человека, ориентированная на социальность, т.е. на сокращение экономического и правового неравенства в обществе, становится постепенно связанной с проблемой открытости личности перед обществом и государством. Личность человека проявляется в связи с этим только в условиях свободного раскрытия её интересов, что актуализирует значение самого права на информацию. Люди озабочены тем, что это право осуществлялось в пределах нравственного закона. Кантовская постановка проблемы всеобщности пространства и времени упирается, в свою очередь, в признание априорности пространства и времени. Но пространство и время, в принципе, должны быть исследованы не только как объективные, но и субъективные формы по-
