CC BY
59
В одном ведре спирта 70 градусов (по Рихтерову ал-коголеметру), содержится 32 фунта медицинского веса, следовательно, в двух сороковых бочках (или 80 ведрах)
- 2.560 фунтов медицинских... Следовательно, каждый фунт спирта будет содержать менее двух гран1 того и другого драстического (то есть слабительного) вещества... Люди, преданные злоупотреблению спиртных напитков, для опьянения обычно не могут пить крепкого спирта 70-градусной крепости, но должны разводить его двойным количеством воды. Следовательно, каждый фунт будет содержать около 2/3 грана обоих примесей. Самый отъявленный пьяница не может выпить за один раз более полуштофа, в котором будет содержаться только 11/3 грана вышеуказанных сабура и колоцинта. Столь малое количество не может произвести ожидаемого действия на кишечный канал... Пьяницы, заметя едва заметный горьковатый вкус и розовый (а не зеленоватый!) цвет этой жидкости, будут принимать её за горькую водкуи весьма охотно пить без всякого вреда.
.„Если при введении спирта с примесью самою невинною, кто-либо из придворнослужителей скоропостижно умрёт или внезапно заболеет рвотой или поносом от естественной причины, то легко могут распространиться в публике неблагоприятные слухи, что при Высочайшем
Дворе употребляется для разогревания кушанья спирт с отравою.
...Единственная мера к устранению от придворнослужителей поползновения упиваться хлебным спиртом... заключается в отпуске его на руки людям благонадёжным и в надлежащем надзоре...»
Г. Виллие (личная подпись).
Министр согласился с предложениями Управляющего медицинской частью, рапорт А. Шувалова был отклонён 28.XI.1849 г.
Ознакомление с архивным делом позволяет прийти к некоторым выводам:
1. Руководством Императорского Двора не принималось никаких решений по рапортам хозяйственной части, касающихся здоровья служащих, без заключения компетентных медицинских специалистов;
2. Обращает на себя внимание не только аргументированность заключения Г. Виллие, но и несомненное чувство юмора знаменитого Президента Медико-хирургической академии;
3. Поразительна скорость прохождения документов в высших инстанциях Министерства Императорского Двора (от момента получения Министром рапорта до принятия, после проверки, по нему решения прошло 11 дней).
© Г.П. Лаврентюк, В.Д. Исаков, В.Ю. Назаров, 2006 УДК 340.6
Г.П. Лаврентюк, В.Д. Исаков, В.Ю. Назаров ОРГАНИЗАЦИЯ СУДЕБНО-МЕДИЦИНСКОЙ ЭКСПЕРТИЗЫЛЕНИНГРАДА НАКАНУНЕ ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЫ И В ПЕРИОД БЛОКАДЫ
Санкт-Петербургское Бюро судебно-медицинской экспертизы (нач. - проф. Г.П. Лаврентюк)
G.P. Lavrentjuk, V.D. Isakov, V.Ju. Nazarov THE ORGANIZATION OF MEDICOLEGAL EXAMINATION OF LENINGRAD BEFORE WAR AND DURING BLOCKADE
St.-Petersburg
В мае 2005 года наша страна отметила 60-летие Победы в Великой Отечественной войне. В этой связи уместно вспомнить особенности работы судебно-медицинских экспертов в предвоенном и осажденном Ленинграде. На эту тему ранее было опубликовано лишь несколько работ [1 - 7] в малодоступных научных сборниках, которые в силу небольшого объема и редакционных ограничений не могли в достаточно полной мере отобразить организацию судебно-медицинской экспертизы исследуемого периода.
Первые признаки военной опасности судебно-медицинская служба Ленинграда почувствовала задолго до 22 июня 1941 г. В период с 4 сентября по 29 сентября 1939 г. один за другим «на военные сборы» были мобилизованы в Красную Армию судебно-медицинские эксперты А.Д.Адри-анов, А.П.Владимирский, С.Ф.Дружелюбов, М.А.Пантелеев, С.К.Розенфельд, лаборант-химик Чистякова, «техпом»
А.В.Васильев (приказы по БСМЭ № 38 от 10.09.39 и № 39 от 17.09.39). Они приняли участие в медицинском обеспечении советско-польской кампании и советско-финской войны. Зимой 1939/40 г.г. в помещениях службы была введена светомаскировка (приказ по БСМЭ № 2 от 8.01.40). В первой половине 1941 г. секретарь комиссии по врачебным и сложным делам постоянно откомандировывался в Воен-
но-врачебную комиссию Ленинградского военного округа и призывные комиссии военкоматов.
Во исполнение Указа Президиума Верховного Совета СССР от 26 июня 1940 г. «О переходе на восьмичасовой рабочий день, на семидневную рабочую неделю и о запрещении самовольного ухода рабочих и служащих с предприятий и учреждений» приказом по БСМЭ № 40 от 14 августа
1940 г. для судебно-медицинских экспертов при смешанном типе работы, а также для руководителей учреждения был установлен ненормированный рабочий день. Таким образом, сообщение В.В.Андреева, И.Н.Иванова и М.Д.Ма-зуренко (1999) о введении ненормированного рабочего дня в начале Великой Отечественной войны является, по меньшей мере, неточным. Рабочий день основных сотрудников начинался в 10 часов утра. Некоторые сотрудники вспомогательного состава должны были трудиться до половины одиннадцатого вечера. В приказе по БСМЭ № 51 от 2.06.41 еще раз подтверждалось:
«1. ...продолжительность рабочего дня судебно-медицинских экспертов всех наименований со смешанной судебно-медицинской работой (исследование трупов, освидетельствование живых лиц, экспертиза в судах и по следственным материалам, выезды на места происшествия)
1 Мера аптекарского веса (массы): 1 гран = 0.0622 г.
- ненормированный рабочий день подчеркнуто в источнике>. Суд-мед, эксперты, несущие дежурства в день их приема в амбулатории по освидетельствованию живых лиц, должны являться в экспертизу к 10 часам утра, а на вечерние приемы к 17 часам вечера. 2. Лаборантам прозекторских и техническим помощникам, имеющим среднее медицинское образование, устанавливается 5 часовой рабочий день. Техническим помощникам без среднего медицинского, ведущим работы с трупами в прозекторских, устанавливается 6 часовой рабочий день. Учет рабочего времени всех вышеуказанных сотрудников; технических помощников и лаборантов проводится при тех же прозекторских, при которых главным образом проводится их работа. ...Сотрудникам Судебно-Медицинской Лаборатории: Химикам, экспертам по вещественным доказательствам, препараторам, санитарам, устанавливается шести с половиной часовой рабочий день...».
Администрация БСМЭ, амбулатория и комиссия по врачебным делам размещались в центре города, в одном здании с Ленгорздравотделом (ЛГЗО). Заведовала с 15 декабря 1937 г. «Судебно-медицинской экспертизой службой ЛГЗО» (так в то время называлось БСМЭ) Екатерина Тихоновна Бокова. Вряд ли можно согласиться с утверждением В.И.Молчанова, Э.П.Александрова, В.В.Андреева и соавторов (1986) о том, что Екатерина Тихоновна была в 1941 г. опытным судебным медиком: она окончила 1-й Ленинградский медицинский институт только в 1936 г., в 1938-41 гг. в порядке внутреннего совместительства обслуживала одно отделение милиции (остальные эксперты
- по 2-3). К началу Великой Отечественной войны ее экспертный опыт составлял около 5 лет, а стаж руководителя
- три с половиной года. Не была она в то время и кандидатом медицинских наук, как ошибочно указано В.В.Андреевым, И.Н.Ивановым и М.Д.Мазуренко (1999).
Судебно-медицинские исследования трупов и живых лиц строились по смешанному принципу. Территориальные и транспортные отделения милиции были распределены между экспертами, с учетом (для внешних совместителей) места основной работы. Это распределение, впрочем, время от времени пересматривалось в зависимости от реальной обстановки. Вскрытия проводились на базах прозектур определенных больниц и кафедр медицинских вузов. На 31 декабря 1940 г. (приказ по учреждению № 94 от 31.12.1941) это были больницы «В память 25 Октября», им. В.В.Куйбышева, им. Коняшина, им. С.П.Боткина, им. Ф.Ф.Эрисмана, кафедры судебной медицины Военно-медицинской академии, Военно-морской медицинской академии и Ленинградского государственного педиатрического медицинского института), а также Институт переливания крови. Этот перечень тоже периодически менялся. В начале октября 1940 г. исследованиями трупов и освидетельствованиями живых лиц для установления наличия и степени тяжести телесных повреждений было занято 22 человека, включая внутреннего совместителя Е.Т.Бокову). По крайней мере семеро из них были внешними совместителями. Совместители, в том числе и профессора, не имели никаких поблажек. Например, профессор Владимир Николаевич Розанов, работавший в БСМЭ на полторы ставки, 17 декабря
1940 г. из-за чужой оплошности не пришел к 10 часам на амбулаторный прием. Как обычно (!) в этот день он сначала вскрывал трупы в Институте переливания крови, затем в прозекторской больницы им. В.В.Куйбышева, а потом - в больнице «В память 25 Октября». За срыв амбулаторного приема Владимиру Николаевичу объявили выговор (приказ по БСМЭ № 90 от 18.12.40).
Прием большинства направленных на освидетельствование для установления степени тяжести телесных повреждений вели по расписанию в кабинетах при трех
- четырех больницах и поликлиниках. Экспертную работу курировал «старший консультант по судебно-медицинской экспертизе» Н.И.Ижевский, по совместительству являвшийся и заведующим амбулаторией. Обе эти должности были введены ЛГЗО специально для Николая Ивановича с 7 июня 1936 г. Часть освидетельствований и другие виды экспертных исследований живых лиц проводились в двух комнатах «амбулатории». Городские эксперты по графику в две смены вели амбулаторный прием. Судебно-медицинский эксперт Семен Аронович Фейгин, безупречно работавший в БСМЭ с 1926 г., в январе 1941 г. был отдан под суд из-за нечаянного 40-минутного опоздания на амбулаторный прием. К счастью, суд отказался принять дело к производству. Об условиях труда «низовых» работников аппарата управления может служить приводимый ниже отрывок из заявления от 20 ноября 1940 г. на имя Е.Т.Бо-ковой машинисток О.А.Веретенниковой и М.И.Вульфсон, имевших стаж более 20 лет и получавших зарплату 200-250 рублей): «...1) работа в общей комнате, не изолированной, где ведутся громкие деловые разговоры, разговоры по телефону; 2) плач детей, разговоры с посетителями; 3) специфический характер нашей работы, необработанность актов, неразборчивость, необходимость при работе, хотя бы над одним актом, несколько раз отрываться от машины ради справок...».
Организацию постоянных дежурств судебно-медицинских экспертов при уголовном розыске Ленинграда М.А.Даль (1973) относит к 1936 г., а В.В.Андреев, И.Н.Ива-нов и М.Д.Мазуренко (1999) - к 1938 г., но документального подтверждения этим утверждениям нет. Регулярные дежурства были введены в сентябре 1940 г. (приказ по БСМЭ № 57 от 16.09.40, § 6). Приводим текст этого параграфа полностью, с сохранением стилистических особенностей подлинника:
«15/ IX вводятся круглосуточные дежурства судмедэкспертов при Уголовном розыске. Круглосуточные дежурства начинаются в 8 часов вечера и продолжаются до 8 часов вечера следующего дня. С 8 часов вечера до 8 часов утра эксперты проводят в помещении Уголовного розыска, а с 8 часов утра до 8 часов вечера они находятся на своей работе с обязательством выезда на место происшествия по первому требованию уголовного розыска. Для планомерного выполнения намеченного дежурства каждый из экспертов включая старшего консультанта по судмедэкспертизе Ижевского Н.И. должны давать по полтора дежурства в месяц, т.е. в одном месяце два дежурства, а в другом месяце одно дежурство».
Параграфом седьмым того же приказа для учета работы судебно-медицинских экспертов были введены дневники, «в которых судмедэксперты должны указывать количество часов своей работы по всем видам своей работы врача судмедэксперта».
С мая 1933 г. и весь период Великой Отечественной войны судебно-медицинской лабораторией заведовал судебный химик доцент Борис Александрович Митропольский, основным местом работы которого был Ленинградский Фармацевтический институт. Отделений лаборатория не имела, отчетность была в ней общая, а численно преобладали эксперты-химики. В лаборатории проводились судебно-химические и гистологические исследования, а также элементарные по нынешним понятиям исследования
вещественных доказательств. Свои небольшие площади в прозекторском корпусе больницы им. В.В.Куйбышева (Мариинской), лаборатория делила с экспертами Ленинградской областной судебно-медицинской экспертизы. Лаборатория обслуживала также Мурманскую область и Карело-Финскую ССР, а периодически и другие административно-территориальные образования. На хозрасчетной основе проводились исследования также для Ветеринарного управления. Ставку гистолога традиционно занимали совместители-патологоанатомы, среди них - профессора М.К.Даль и А.В.Вальтер. Профессор Вальтер периодически выполнял и некоторые исследования вещественных доказательств. Много лет проработавший экспертом по исследованию вещественных доказательств, основатель этого направления в БСМЭ Александр Петрович Петров умер после продолжительной болезни 4 февраля 1941 г. Единственный подготовленный для исследований вещественных доказательств эксперт М.А.Пантелеев занимался, в основном, вскрытиями трупов и другой «общей» экспертной работой. Для развертывания экспертных исследований вещественных доказательств на специализацию весной 1941 г. в Москву в Центральный институт усовершенствования врачей была командирована судебно-медицинский эксперт Р.Г.Геньбом. Завершить подготовку, однако, она не успела из-за начавшейся войны и последующей эвакуации.
Помимо «традиционных» видов судебно-медицинских исследований, на БСМЭ была возложена обязанность организации судебно-психиатрических экспертиз, для чего в штатах имелась должность технического секретаря. Сведения об этом виде деятельности в имеющихся в нашем распоряжении документах крайне скудны. Поскольку в списках сотрудников и приказах по личному составу БСМЭ нигде не фигурируют психиатры, можно полагать, что среди постоянных сотрудников и совместителей их не было, а комиссии переменного состава организовывались по конкретным делам, по мере надобности.
В 1940 г. был исследован 7531 труп, проведено освидетельствование 25536 живых лиц, «произведено судебнохимических, микроскопических и патологогистологических исследований 2792» (разбивки и расшифровки показателей в имеющемся отчете нет). Среднее количество вскрытий на одного эксперта составило около 300 в год, освидетельствований - около 1000 в год. Обращает на себя внимание большое количество экспертиз по поводу спорного отцовства: в 1941 г. их было проведено 551. Эти экспертизы проводились экспертами амбулатории на хозрасчетной основе.
В период с 23 июня 1941 г. по 13 июля в связи с призывом на военную службу из БСМЭ были уволены судебно-медицинские эксперты С.К.Розенфельд, Э.ЕШварц,
В.И.Розанова, С.А.Фейгин, С.Ф.Дружелюбов, М.А.Пантелеев, лаборант Авсюкова, «техпомы» Налетов, А.В.Васильев, Ладочкин, Н.С.Сазонов, Ф.И.Сергеев, В.Г.Яковлев, Н.А.Ива-нов. Приказ по БСМЭ « 75 от 7.07.41 зафиксировал график работы 32 сотрудников (в том числе 20 экспертов). Согласно этому приказу у технических сотрудников администрации при работе на одну ставку рабочий день начинался по основной работе в 8 часов 30 минут и заканчивали в 17 часов. Надо отметить, что этот график не является исчерпывающим. В нем отсутствуют, например, эксперты-химики А.А.Никитина, А.А.Гурова, Е.В.Хмылева и большинство лаборантов, технических помощников, санитаров и препараторов моргов и лаборатории.
Число сотрудников продолжало сокращаться. 13 июля
1941 г. скоропостижно скончался старейший судебно-меди-
цинский эксперт БСМЭ Лаврентий Матвеевич Вишневский. Он работал в судебно-медицинской службе города с 1919 г., в декабре 1940 г. отметил 50-летие врачебной деятельности. В период с августа до начала декабря 1941 г. призваны в армию, ушли в Народное ополчение или были эвакуированы судебно-медицинские эксперты А.Н.Шеляговская, О.И.Ба-зан, П.А.Маскин, Р.Г.Геньбом, эксперт-химик Е.В.Хмылева, А.Д.Адрианов, А.А.Васильев, Е.А.Казанцев, И.Ф.Огарков, А.П.Райская, В.В.Дашкевич, «техпом» И.А.Рябочкин. Часть сотрудников временно была откомандирована на создание оборонительных укреплений.
Приказа об отмене отпусков в архивных материалах БСМЭ нет. В июле 1941 г. еще имелись единичные случаи отпусков (по семейным обстоятельствам, «догуливание» отпусков), но затем все сотрудники, не использовавшие отпуск, получили вместо него денежную компенсацию. Уже в конце лета под гитлеровской оккупацией оказались крупные населенные пункты городского подчинения (Пушкин, Павловск, Петергоф). Эксперты, обслуживавшие эти районы, были переведены на другие участки работы. К началу второй декады сентября 1941 г. Ленинград оказался в блокадном кольце. 16 сентября 1941 г. на работу были приняты выпускница 2-го Ленинградского медицинского института Клавдия Александровна Кленовская и аспирант кафедры судебной медицины 1-го Ленинградского медицинского института Роза Филипповна Дынина. Поскольку годные к военной службе сотрудники среднего возраста были призваны в армию, оставшиеся эксперты разделились на две группы: опытные пожилые и недавние выпускники вузов. Почти все пожилые эксперты (А.М.Аргун, К.Г.Знач-ковский, Н.И.Ижевский, А.Н.Семеновский) умерли к концу октября 1942 г.
Одной из особенностей прифронтового города была высокая насыщенность воинскими частями, оружием, боеприпасами и боевой техникой, а также досягаемость для снарядов артиллерии противника. С этим связано большое количество так называемой «военной травмы»: не только непосредственно полученной при артобстрелах, но и взрывах первоначально не сработавших авиабомб и снарядов, при несчастных случаях, связанных с эксплуатацией военной техники и т.п. В подобных случаях судебномедицинские вскрытия проводились выборочно, когда по результатам наружного осмотра нельзя было установить причину смерти.
С ноября 1941 г. резко возросло количество «скоропостижных» смертей пожилых и больных людей, а также маленьких детей. До конца ноября все трупы, за исключением «военной травмы», поступавшие в судебно-медицинские отделения на базе прозектур, подвергались полному исследованию. В прозектуры направлялись, однако, далеко не все трупы, а только с улиц, из транспорта, с рабочих мест и т.п. Вскрытия не всегда были полными, оформление результатов было предельно кратким, акты судебно-медицинских исследований писались чаще всего карандашом (чернила замерзали) и почти никогда не занимали более двух страниц. Форма акта не предусматривала такого раздела, как «диагноз». Выводы носили констатирующий характер и не содержали обоснования (аргументации). Лабораторные исследования не проводились даже при прямых показаниях. На страницах регистрационных журналов указывался в качестве причины смерти почти всегда один диагноз - «Истощение».
Чаще всего свидетельства о смерти в прозектурах родственники не получали и трупы для погребения не
забирали. Иная картина складывалась с оформлением и погребением ленинградцев, умерших дома. Большая часть таких трупов на судебно-медицинское вскрытие не направлялась, родственники должны были получить свидетельство о смерти и захоронить покойного.
В самое напряженное время в городе работало всего семь судебно-медицинских экспертов, почти все они страдали дистрофией, часть - цингой.
С 5 декабря 1941 г. (приказ по БСМЭ № 114 от 6.12.41, § 5) из-за отсутствия воды, отопления и освещения судебномедицинские вскрытия трупов, по согласованию с Ленгор-здравотделом и Управлением милиции, были временно прекращены. Приводим выдержку из упомянутого приказа с сохранением стилистических особенностей документа:
«С 5/ХП-41 года, временно вводится следующий порядок исследования трупов: 1. На трупы лиц «скоропостижно скончавшихся» по протоколам первичного осмотра сотрудников отделения милиции выдавать врачебные свидетельства о смерти по Куйбышевскому, Октябрьскому, Ленинскому и Фрунзенскому р-нам в помещении Городской судебно-медицинской экспертизы ЛГЗО, по остальным районам, при поликлиниках данных районов специально выделенными Райздравом врачами. Трупы лиц, скончавшихся от насильственной смерти (убийства, самоубийства и несчастные случаи) также вскрытиям не подвергаются, а оформляются судмедэкспертами на основании наружных осмотров трупов».
Захоронения на кладбищах стали невозможны: не было ни транспорта для вывоза трупов, ни физической возможности рыть мерзлую землю. Существовавшие в городе прозекторские не могли вместить всех мертвых тел, последние свозили на санках и складывали в штабеля на территории больниц, а часть - и на улицах у больниц. Немалое количество трупов подолгу оставалось в промерзших квартирах ленинградцев. До конца 1941 г. «протоколы осмотров» составлялись сотрудниками милиции на типографских бланках, размерами в половину стандартного листа, а затем
- и на любых подходящих кусках бумаги. На основании этих протоколов ежедневно сотрудники БСМЭ выписывали по 500-600 свидетельств о смерти. Регистрация выдаваемых свидетельств производилась путем отметки и росписи получателя на «протоколе осмотра», без записи в регистрационные журналы. С утра у дома 1 по улице Пролеткульта, где помещалось БСМЭ, выстраивались длинные очереди граждан. По этой причине с 1 января 1942 г. распоряжением ЛГЗО была проведена частичная децентрализация выдачи свидетельств (по 10 районам города), но центральные районы по-прежнему обслуживались экспертами амбулатории. Вместе с экспертами, разделял трудности военного времени средний и младший персонал БСМЭ.
В блокадном городе возросло число преступлений, в том числе убийств, с целью присвоения продуктов и продовольственных карточек; зимой 1941/42 гг. экспертам приходилось по 2-3 раза в день выходить на места происшествия (именно выходить, так как горючего не хватало даже для машин скорой помощи). С конца 1941 г. по 1942 г. стремительно возросло количество экспертных исследований, связанных с подозрением в употреблении в пищу биологических тканей человека. За ноябрь и декабрь
1941 года таких случаев было 92, а в 1942 г. - 827. Тяжелые испытания выявили и среди сотрудников БСМЭ лиц с неустойчивыми моральными принципами. С января по сентябрь 1942 г. были уволены в связи с различными правонарушениями санитары А.М.Михайлов, Е.Виноградова,
А.Е.Бабина, Е.А.Занкович, «техпом» А.А.Юхневич, кассир
Н.В.Черемхин.
В 1941 г., включая месяцы блокады, было исследовано 7839 трупов, в том числе 560 -наружным осмотром. Количество погибших от «военной травмы» в 1941 году, то есть за первые полгода войны, составило 747 трупов. В 1941 г. было проведено 2331 освидетельствование по поводу утраты трудоспособности. Большое число таких освидетельствований в 1941 г. было связано с мобилизацией населения на различные работы, за уклонение от которых предусматривалась уголовная ответственность. Судебномедицинские эксперты испытывали в подобных случаях большие трудности, в том числе из-за отсутствия методик, сжатости сроков, перегрузки и невозможности полноценного обследования. В 1942 г. число «освидетельствованных» по поводу установления степени тяжести телесных повреждений сократилось по сравнению с 1941 г. более чем в 10 раз (с 14702 до 1364), а число экспертиз по поводу спорного отцовстваупало до единичных случаев.
Работа лаборатории заслуживает отдельного исследования. Отметим, что при отсутствии воды, электроснабжения и тепла, в условиях суровой зимы измученные сотрудники делали все, что могли.
С мая 1942 г. возобновились вскрытия трупов: сначала только умерших от насильственных причин, а с лета - и скоропостижно умерших. В 1942 г. всего было исследовано 3153 трупа, в том числе наружным осмотром - 1221. При этом выдано 107527 свидетельств о смерти. Из этих цифр видно, что подавляющее большинство мертвых тел в 1942 г. никак не исследовались и даже не осматривались судебномедицинскими экспертами. В этом году зарегистрировано 254 случая «военной травмы» (то есть значительно меньше, чем за шесть военных месяцев 1941 г., отчасти по причине резкого уменьшения населения, а отчасти из-за того, что во многих случаях судебно-медицинское исследование трупов в том или ином виде вообще не проводилось). Помимо исполнения прямых служебных обязанностей, сотрудники БСМЭ полностью разделяли заботы блокадного города, участвовали в заготовках топлива, мероприятиях местной противовоздушной обороны и т.п. 29 февраля
1942 г. принят по совместительству бывший начальник кафедры судебной медицины ВМедА профессор Валерий Алексеевич Надеждин (по основной службе являвшийся в то время начальником эвакогоспиталя). Летом 1942 г. на работу были приняты также молодые судебно-медицинские эксперты Свея Рудольфовна Харченко, Зинаида Николаевна Гущина и Александра Степановна Логачева, а в конце ноября - эксперт-химик Макар Иванович Потапенко. С 16 февраля 1942 г., сначала по совместительству (она была сотрудником Управления милиции), а с 29 июня 1943 г. - в качестве основного работника в БСМЭ работала опытный эксперт по исследованию вещественных доказательств Елена Васильевна Чучмарева-Шеповаленкова.
Те же особенности судебно-медицинских исследований трупов, которые были нами отмечены для начального периода блокады, сохранялись и в 1942 г. Приведем довольно характерный пример:
В прозекторскую больницы им. Карла Маркса 17 октября 1942 г. был направлен труп неизвестной девочки, впоследствии опознанной как Иванова Лидия Владимировна, 16 лет. Из протоколе осмотра: «...По словам граждан Егоровой, Ивановой и др. в/служащая указанной в/части Славинская Валентина Павл, задерживала хищника со склада готовой продукции н/летнего Сафонова, пытавше-
гося похитить продукты, в момент задержания в последнего производством выстрела пыталась задержать, но в бежавшего не попала, а попала в проходившую постороннюю девочку, которую застрелила на смерть, что подтверждается свидетельскими показаниями...». Акт без номера написан карандашом на четырех страницах двух листов низкосортной бумаги. Вот дословный текст исследовательской части и выводов. «А. Наружный осмотр. Труп девочки на вид около
16 лет, правильного телосложения, удовлетворительного питания. На спине немногочисленные трупные пятна синего цвета. Трупное окоченение выражено в обычных исследуемых группах мышц. Кожа лица испачкана кровью. Глаза закрыты. Кости лица и хрящи носа целы на ощупь. Слизистая губ бледно-розового цвета. В области наружных отверстий носа, рта и ушей засохшая кровь. Шея короткая. Грудная клетка цилиндрической формы. Грудные железы маленькие, с бледными сосками. Живот не увеличен в объеме. Наружные половые органы правильно развиты. Кости туловища и обоих нижних конечностей целы на ощупь. При наружном исследовании обнаружены следующие повреждения:
1. В верхней трети правого плеча на наружной поверхности его имеется входное огнестрельное отверстие овальной формы, размерами 1x0,8 см с широким ободком высыхания, красно-бурого цвета.
2. На внутренней поверхности того же плеча располагается 2-е огнестрельное отверстие, размерами 1x1,2 см овальной формы с неровными, несколько вывороченными кнаружи краями.
3. На правой боковой поверхности грудной клетки, на уровне 3-го ребра по передней подмышечной линии локализуется 3-е отверстие овальной формы размерами
0,5х0,5 см
4. На левой боковой поверхности грудной клетки, на уровне 5-го ребра по средней подмышечной линии находится 4-е отверстие размерами 2,5х1,2 см с неровными краями.
5. На границе средней и нижней трети левого плеча располагается 5-е отверстие, размерами 2,5х1,5 см.
6. На наружной поверхности левого плеча в нижней трети его имеется 6-е отверстие размерами 2,8x2 см.
При ощупывании левого плеча определяется ненормальная подвижность и хруст костных отломков. Никаких других повреждений при наружном исследовании не найдено. Б. Внутреннее исследование.
Расположение органов брюшной и грудной полостей правильное. Брюшина и плевральные листки гладкие, блестящие. Полость брюшины свободна от содержимого, в правой плевральной полости около 600 кубиков жидкой крови, в левой - содержимое желудка (свекольная масса). Внутренняя поверхность аорты гладкая. Слизистая пищевода, трахеи и крупных бронхов бледная. Легкие пушисты, на разрезе ткань их бледно красного цвета, воздушна. Капсулы почек снимаются легко, на разрезе ткань их серовато-бледного цвета. Селезенка с вишневого цвета тканью. Мышца сердца бледно-красного цвета. Поджелудочная железа и надпочечники без особенностей. В желудке
- свекольная масса. Слизистая его бледная. Желчный проток проходим. Печень на разрезе коричневатого цвета, малокровна. В просвете тонких и толстых кишок обычное содержимое. Слизистая их бледная. Мочевой пузырь пуст. Голова не вскрыта. При внутреннем исследовании обнаружены следующие повреждения:
1. На задней поверхности аорты имеется разрыв, размерами 1,5x1 см.
2. В области нижних отделов обеих долей левого легкого имеются обширные разрывы. Окружающая их ткань легких пропитана кровью.
3. Околосердечная сумка разорвана. Вся левая половина сердца и перегородка разорваны на мелкие кусочки.
4. В области диафрагмы слева локализуется отверстие круглой формы размерами 5x6 см.
5. В области передней стенки желудка слева имеется отверстие круглой формы размерами 5x7 см.
6. На передней поверхности левой доли печени - имеется обширный разрыв.
7. На задней поверхности селезенки имеется звездчатой формы рана, размерами 2,5x3 см.
8. Имеются переломы 4-5-6-го ребер по сосковой линии. Никаких других повреждений при внутреннем исследовании не найдено.
Заключение. На основании данных наружного и внутреннего исследования трупа девочки Ивановой Л.В., а также протокола первичного осмотра можно придти к следующим выводам:
1. Смерть ее последовала от сквозного огнестрельного ранения обеих верхних конечностей и груди, сопровождавшегося ранением обоих легких, сердца, желудка, печени и селезенки с последующей острой кровопотерей.
2. Из 6-ти огнестрельных отверстий имеется 3 входных (на наружной поверхности правого плеча, на правой боковой поверхности грудной клетки на уровне 3-го ребра и на внутренней поверхности левого плеча. Выходные отверстия локализуются на внутренней поверхности правого плеча, левой боковой поверхности грудной клетки и на наружной поверхности левого плеча.
3. Локализация огнестрельных ранений и отсутствие дополнительных факторов (порошинок, копоти) вокруг входного отверстия дают основание считать, что был произведен один выстрел с неблизкого расстояния, в направлении справа и сверху, влево и вниз.
4. Судя по локализации входного отверстия и направлению раневого канала можно заключить, что выстрел был произведен посторонней рукой. Судмедэксперт Дынина».
Если накануне Великой Отечественной войны в Ленинграде проживало 2,6 млн. человек, то в 4-м квартале
1942 - 650 тыс. человек, а в 1943 г. - 600 тыс. человек. Соответственно изменялись и штаты БСМЭ.
В 1943 г. в БСМЭ работало 11 судебно-медицинских экспертов (физических лиц). В этом году было исследовано 3.025 трупов, в том числе 788 - наружным осмотром. От «военной травмы» погиб 801 человек. Несмотря на трудности, во второй половине 1943 г. молодых судебно-медицинских экспертов З.Н.Гущину, К.А.Кленовскую, А.С.Логачеву,
С.Р.Харченко без отрыва от производства удалось обучить в ГИДУВе на двухмесячных курсах повышения квалификации по патологической анатомии.
В 1944 население стало возвращаться из эвакуации, в Ленинграде в этом году проживал уже 1 млн. человек. Наружным осмотром было исследовано 177 трупов (в основном это были погибшие от «военной травмы», число которой составило 195 случаев), вскрыто -2335. Исследования трупов проводились на базах практически всех прозектур крупных городских больниц. Всего в 1944 г. было проведено 3210 освидетельствований живых лиц, в 1945 г. - уже 6440. Такое увеличение было вызвано не только возрастанием в 1944 - 45 гг. более чем вдвое определений степени тяжести телесных повреждений (с 2009 до 4315), но и резким увеличением числа экспертиз определения возраста (с 312
до 1298). Связано это с тем, что многие дети и подростки, приехавшие в Ленинград после снятия блокады, не имело документов. После снятия блокады в 1944 г. эксперт З.Н.Гу-щина прошла в Москве специализацию по исследованию вещественных доказательств.
В 1945 г. был вскрыт 3541 труп, не было ни одного случая выдачи свидетельств о смерти на основании только наружного осмотра.
Как и другие защитники города, все выжившие сотрудники БСМЭ в 1943 г. были награждены медалью «За оборону Ленинграда». Наибольшие потери среди сотрудников Судебно-медицинской экспертизы Ленинграда пришлись на первый год блокады. В 1941/42 гг. умерли эксперты
A.М.Аргун, К.Г.Значковский, Н.И.Ижевский и А.Н.Семе-новский; «техпомы» А.А.Голубев, П.Е.Преснухин, Я.П.Разик и В.Э.Эйсбергер, санитары А.Ф.Бенкен и П.В.Афанасьева, машинистка М.И.Вульфсон, регистратор А.А.Мильтон, уборщица Х.П. Иванова, Последней жертвой блокады стала
17 января 1943 г. кассир-счетовод Е.П. Харкевич. Профессор
B.Н.Розанов, работавший «на износ» и активно участво-
вавший в подготовке молодежи, безвременно скончался 17 марта 1946 г. Не вернулся с фронта С.А.Фейгин, достоверно не известна судьба С.Ф.Дружелюбова и А.А.Валентиновича. П.А.Маскин в одном из послевоенных докладов Е.Т.Боковой назван в числе экспертов, погибших в Ленинграде от дистрофии, но в приказе по БСМЭ № 85 от 24.07.41 дословно записано: «§ 1. В связи с эвакуацией Воен. Госпиталя из г. Ленинграда и выбытием докт. Маскин П.А., последний с 24 июля с/г увольняется с должности суд-мед-эксперта, произвести с ним полный расчет», после этого упоминаний в приказах о П.А.Маскине нет. Вскоре после победы, 31 мая 1945 г. по ложному доносу был арестован Б.А.Ми-тропольский, 19 января 1946 была уволена А.С.Логачева, образование которой (незаконченный стоматологический институт) в мирное время оказалось не соответствующим занимаемой должности. 15 ноября 1949 г. во время событий «Ленинградского дела» была снята с должности, а через несколько дней уволена, Е.Т.Бокова. На многие годы достоверная информация о жизни и работе блокадного города была исключена из открытых публикаций.
Литература:
1. Смусин Я.С. Ленинградские судебные медики в годы Великой Отечественной войны // Тезисы докладов 2-й научной конференции, посвященной 30-летию Победы в Великой Отечественной войне/14 - 15мая 1975 года. - Л.: Б.и., 1975. - С.14-16.
2. Гальцев Ю.В. Судебно-медицинская служба Ленинграда в период Великой Отечественной войны // Актуальные вопросы теории и практики судебно-медицинской экспертизы (ІУрасширенная конференция, посвященная 60-летию образования СССР, май 1982 г.). /Подред. проф. В.Л. Попова. -Л.: Б.и., 1982. - С. 40-41.
3. МолчановВ.И., ПоповВ.Л. Судебныемедики блокадногоЛенинграда. // Судебно-медицинскаяэкспертиза. -1985. №2.-С. 16-18.
4. Андреев В.В. Развитие судебно-медицинской службы Ленинграда в период с 1919года по 1989 год // Актуальные вопросы теории и практики судебноймедицины / Сб. научных трудов. / Подред. проф. В.Л. Попова и доц. И.В.Семенова. - Л.: Б.и., 1989.-С. 54-60.
5. Андреев В.В., Иванов И.Н., Мазуренко М.Д. Бюро судебно-медицинской экспертизы Сангкт-Петербурга // Судебная медицина Санкт-Петербурга (История и организация). // Подред. Проф. В.Д.Исакова и проф. Е.А.Дыскина. - СПб: Российская военно-медицинская академия. -1999. - С. 14-25.
6. Молчанов В.И., Александров Э.П., Андреев В.В., Дынина РФ., Заславский Г.И., Коржевская В.Ф., Попов В.Л., ПотылъчанскийЛ.С., Семенов И.В., Серватинский Г.Л. Работа судебныхмедиков в блокадномЛенинграде. // Актуальные вопросы теории и практики судебной медицины. Материалы научно-практической конференции, посвященной 40-летию снятия блокады Ленинграда и полному освобождению Ленинградской области от немецко-фашистских захватчиков. / Под ред. проф. В.Л. Попова и доц. И.В.Семенова. - Л.: Б.и., 1986. - С. 3-6.
7. Андреев В.В., Дыскин Е.А., Болдарян A.A. и др. Судебная медицина Санкт-Петербурга (История и организация) /Под ред. проф. В.Д.Исакова и проф. Е.А.Дыскина. СПб, 1999. - 96 с.
© В.Л. Спиридонов, 2006 УДК 340.6
В.А. Спиридонов ПРЕПОДАВАНИЕ СУДЕБНОЙМЕДИЦИНЫВКАЗАНСКОМ ИМПЕРАТОРСКОМ УНИВЕРСИТЕТЕ В ПЕРВОЙПОЛОВИНЕ 19-ого ВЕКА
Республиканское бюро судебно-медицинской экспертизы (нач. - Н.Ш.Нигматуллин) М3 Татарстана, кафедра судебной медицины (зав. - проф. Г.М.Харин) Казанского государственного медицинского университета
V.A. Spiridonov TEACHING OF FORENSIC MEDICINE AT THE KAZAN IMPERIAL UNIVERSITY IN FIRST HALF 19-TH CENTURIES Kazan
Становление судебной медицины в Казанской губер- отражал существующие на тот момент представления о
нии, да и во всем восточном регионе Российской империи, том, что входит в систему медицинских знаний. В списке
связано с историей Казанского университета. 19 ноября предполагаемых кафедр была и кафедра, которая стала
1804 года император Александр I подписал указ об откры- основательницей судебной медицины как науки - кафедра
тии провинциальных университетов в Казани и Харькове, а анатомии, физиологии и судебной врачебной науки. Имен-
также единообразный устав, на основании которого должна но она была «занята» первой, то есть по этому направлению
была функционировать вся университетская система Рос- началось реальное преподавание.
сийской империи. Реально занятия во вновь учрежденном 6 января 1806 года профессором медицины в Казань
восточномуниверситетеначалисьв 1805году. был назначен Иван Петрович Каменский, выпускник
Устав 1804 года требовал открытия во всех универси- Московской медико-хирургической академии 1793 года,
тетах врачебных отделений с пятью кафедрами. Их список ученик немецких профессоров. Но служба Каменского
