CC BY
89
2 ВОПРОСЫ ТЕОРИИ И ИСТОРИИ ГОСУДАРСТВА И ПРАВА
Н.И. Петрен*о*
ОРГАНИЗАЦИЯ И ПРАВОВОЕ РЕГУЛИРОВАНИЕ РЕЖИМА ИСПОЛНЕНИЯ НАКАЗАНИЯ В КАТОРЖНЫХ ТЮРЬМАХ РОССИЙСКОЙ ИМПЕРИИ В НАЧАЛЕ XX ВЕКА
Каторга как вид наказания в России появляется в 1699 году, когда Петр I отправил «в Азов на вечное житье» вместе с женами и детьми 169 стрельцов за участие в стрелецком бунте. Указом 1703 года она официально включается в русскую карательную систему и становится одним из самых широко применяемых массовых уголовных наказаний.
К началу XX века основным местом отбывания наказания в виде содержания в каторжных тюрьмах была Сибирь, где дислоцировались Тобольская и Александровская каторжные тюрьмы и Нерчинская каторга.
Нерчинская каторга располагалась в Нерчинско-Заводском уезде Забайкальской области и состояла из семи каторжных тюрем: тюрьмы первого разряда - Зерентуйская, Алгачинская, Кадаинская и Акатуевская; тюрьмы второго разряда - Мальцевская, Кутомарская и Александровская. В состав каторги входили и промыслы - Ново-Троицкий, Казановский, Лундинский, Нижне-Борзынский и Козловский.
Непосредственное руководство Нерчинской каторгой осуществлялось Управлением начальника каторги, штат которого составляли начальник, его помощник, архитектор, два чиновника для особых поручений, делопроизводитель и два его помощника, бухгалтер и его помощник, казначей. Общее руководство осуществляли тюремное отделение Областного правления, генерал-губернатор и губернатор. Высшими ведомственными инстанциями были Главное тюремное управление и Министерство юстиции.
На начало 1909 года в Нерчинской каторге содержалось 3767 каторжных арестантов: 3508 мужчин и 259 женщин, из них состояли в разряде испытуемых соответственно - 1086 и 5 человек, в разряде исправляющихся - 1719 и 71 человек. Из последней категории 36,3 % мужчин и 12,8 % женщин проживали
Д-р юрид. наук, профессор, зав. кафедрой государственно-правовых дисциплин Чебоксарского кооперативного института Российского университета кооперации.
28
2009
2. Вопросы теории и истории государства и права
в тюрьме, остальные жили в казенных зданиях при тюрьме, собственных домах и землянках1. Хотя по закону все они имели право проживать вне тюрьмы.
Согласно режимным требованиям двери в тюремных камерах всегда держались закрытыми. Распорядок дня определял время свиданий, прогулок, работы, приема пищи и т.д. Все арестанты носили тюремную одежду, и лишь немногим в порядке исключения позволялось носить гражданскую одежду и обувь. Арестанты, осужденные к бессрочной каторге, содержались в кандалах: мужчины - в ручных, женщины - в ножных. Кандалы снимались только на время болезни распоряжением начальника тюрьмы по представлению врача.
Общие правила режима в Нерчинской каторге регламентировались циркуляром Главного тюремного управления № 61 от 9 августа 1908 года. Отдельные места заключения функционировали на основании специальных нормативных актов. Так, режим Акатуевской тюрьмы регламентировался Правилами о содержании ссыльнокаторжных в этом учреждении, утвержденными Приамурским генерал-губернатором и объявленными приказом начальника Нерчинской каторги № 1028 от 27 февраля 1895 года. В этом документе некоторые положения существенно отличались от правил содержания каторжных в тюрьмах общего устройства.
В тюрьмах общего устройства категорически запрещалось иметь старост из числа арестантов, а Правила для Акатуевской тюрьмы позволяли иметь тюремных и камерных старост из заключенных, назначаемых начальником тюрьмы. Они наделялись правом руководить хозяйственными работами арестантов, вести учет выполнения наружных и внутренних работ, контролировать нарезку мясных порций в пищу, назначать наряды на внутритюремные хозяйственные работы и т.д.
Согласно циркуляру Главного тюремного управления № 61 от 9 августа 1908 года, все осужденные в империи имели право на отправку одного письма в месяц и одно свидание в месяц с родными через решетку. А Правила о содержании ссыльнокаторжных Акатуевской тюрьмы разрешали два письма в месяц и свидания с родственниками по воскресным и праздничным дням в специальной комнате без каких-либо ограничительных решеток. Весьма примечательно, что решеток в тюрьмах Нерчинской каторги вообще не было. В тюрьмах общего устройства арестантские камеры в обязательном порядке запирались на замок, в то время как по Правилам 1895 года по усмотрению начальника тюрьмы днем камеры могли и не запираться.
Для установления единообразия в порядке отбывания наказания всеми категориями заключенных, безотносительно содержались ли они за уголовные или политические преступления, начальником каторги полковником Забелло 17 апреля 1908 года был издан приказ, который гласил: «Рекомендую начальникам тюрем обратить особое внимание на устранение установившегося странного порядка содержания каторжных, осужденных за государственные
1 Каторга в Сибири. Отчет начальника ГТУ С.С. Хрулева о служебной поездке в 1909 году в Иркутскую губернию и в Забайкальскую область. СПб., 1910. С. 104.
29
Марийский юридический вестник
Выпуск 7
преступления. Этого сорта преступники должны подчиняться общему тюремному режиму без всяких уклонений, считая в том числе и ответ на приветствия начальствующих лиц; тогда только они могут претендовать на представление им указанных в законе льгот, как-то: перевод в разряд исправляющихся и т.п., когда они наравне с другими заключенными будут блюсти этот же закон по содержанию под стражею, в противном случае они все время будут состоять в разряде испытуемых (в кандалах)...»1
Практически во всех тюрьмах с целью исключения ведения вредной пропаганды политические осужденные, за редким исключением, во внетюремный разряд не переводились, покамерно содержались отдельно от общеуголовных осужденных, на наружные работы, даже хозяйственные, не выводились. В остальном же (распорядок дня, питание, одежда и прочее) они находились в равных условиях с остальными осужденными.
Необходимо отметить, что режим содержания уголовных арестантов внетюремного разряда был довольно щадящим. Помещения, где они проживали, не ограждались, постоянного надзора не предусматривалось. Они снабжались пищевым и вещевым довольствием, отопление и освещение их жилищ производилось за казенный счет. Отдельные арестанты даже занимались частнопредпринимательской деятельностью (изготавливали для продажи колбасу, пироги; заготавливали сено; осуществляли на собственных лошадях перевозки и иные работы). Многие из заключенных жили гражданскими браками с каторжанками. Последним разрешалось носить гражданскую одежду. Пищу, как правило, заключенные внетюремного разряда получали в виде продуктового пайка натурой, а так называемый приварок - деньгами.
Данная категория заключенных очень дорожила своим положением, и какие-либо нарушения режима с их стороны были крайне редки. Довольно необременительный режим, содержание за казенный счет, возможность проживать с семьей или состоять в гражданском браке и ряд других послаблений, вопреки установившемуся стереотипу о неимоверной тяжести каторжного наказания, позволяют констатировать, что условия отбывания наказания каторжных внетюремного разряда были более легкими, чем, даже скажем, режим современных колоний-поселений.
Основаниями для перевода в данный разряд являлись отбытие арестантом определенного срока, отсутствие грубых нарушений режима и ходатайство начальника тюрьмы перед управлением каторги. Перевод оформлялся приказом по Нерчинской каторге.
В Горном Зерентуе располагался приют для арестантских детей, основанный в 1893 году Обществом попечения о семьях ссыльно-каторжных. Дети обучались грамоте в объеме сельской школы и ремеслу. Обучение и содержание осуществлялось за казенный счет. Для оказания медицинской помощи при приюте имелся лазарет. Старшие дети привлекались к работам в приютском саду и цветнике. При желании родители могли забрать ребенка из приюта. В этом случае им выплачивалось пособие на его содержание.
1 Каторга в Сибири. СПб., 1910. С. 106.
30
2009
2. Вопросы теории и истории государства и права
Если арестантов по состоянию здоровья нельзя было использовать на работах, то они переводились в категорию так называемых «богаделыциков» и к работе не привлекались. Перевод осуществлялся после освидетельствования комиссией в составе товарища прокурора и врача, которую возглавлял начальник тюрьмы или его помощник.
Для отправления религиозных обрядов и богослужений на каторге в четырех тюрьмах имелись свои церкви. Инструкция тюремным священникам, утвержденная 4 ноября 1896 года военным губернатором Забайкальского округа по согласовании с местным епископом, определяя основные задачи духовных лиц, гласила: «Священник обязан, сколь возможно, более знакомиться с заключенными и изыскивать случаи для беседы с ними наедине для увещевания и в чем нужно - назидания... Священник прилагает особое старание к благотворному воздействию на тех из заключенных, которые подвергаются дисциплинарным взысканиям и отличаются строптивым поведением и нравственной испорченностью»1.
Руководство каторги постоянно обращало внимание надзирательского состава на корректное отношение к арестантам. Начальник Кутомарской тюрьмы даже издал об этом несколько приказов. В одном из них говорилось: «Мною неоднократно приказывалось надзирателям, и даже о сем имеются в коридорах корпусов письменные мои распоряжения, не только не драться и не ругаться с арестантами, но и не входить с ними ни в какие пререкания, а лишь спокойно, точно и кратко отдавать им распоряжения, касающиеся распорядка дня; все же заявления со стороны арестантов выслушать и передать дежурному по тюрьме надзирателю, или старшему. Но я, не смотря на это, все-таки получаю заявления от арестантов, что надзиратели, продолжают иногда не воздерживаться от ругани. От рукоприкладства заметно продолжают отвыкать; по сему вновь и последний раз предупреждаю, что буду строго взыскивать с неисполняющих сие мое распоряжение, а старшему надзирателю вменяю в обязанность внушать строго об этом надзирателям, и не пропуская ни одного случая, немедленно мне докладывать. Да помнит каждый надзиратель, что он по-своему положению стоит очень высоко. Законом за свою честную службу обеспечен и огражден, а у Начальника есть много способов законным порядком с вверенных ему заключенных взыскать в случае, если кто из них осмелится даже незначительно оскорбить, не подавшего к этому повода надзирателя, а арестанты будут больше слушаться, уважать и даже бояться того надзирателя, который будет точно исполнять мои указанные сии распоряжения»2.
Не строя иллюзий относительно повсеместности и неукоснительности исполнения надзирателями подобных приказов, представляется важной и значимой сама постановка проблемы именно в такой плоскости. Вполне понятно, что грубость и произвол чинов администрации и надзорного состава в отношении арестантов не были чем-то уникальным или не типичным для россий-
1 Каторга в Сибири. СПб., 1910. С. 115.
2 Петренко Н.И. Система исполнения наказания в виде лишения свободы в России (ХУ1 -начало XX вв.). Чебоксары: Салика, 1999. С. 193.
31
Марийский юридический вестник
Выпуск 7
ской карательной системы. Но в тоже время нельзя не отметить, что подобная порочная практика как на нормативном, так и на управленческом уровнях не находила поддержки и всячески пресекалась.
Вообще, надзорному составу на каторге уделялось самое серьезное внимание. Располагая силами надзора из расчета один надзиратель на десять арестантов, руководство каторги, учитывая контингент арестантов, состояние тюремных зданий, разбросанность приисков и другие факторы, ставило перед Главным тюремным управлением вопрос о доведении соотношения один надзиратель - на пять арестантов. Такой подход позволил резко сократить количество побегов и других противоправных проявлений среди арестантов. За 1909 год побеги совершили только 16 арестантов, а это, учитывая специфику Нерчинской каторги и то, что 22 % осужденных находились во внетюремном разряде, очень низкий показатель.
Одной из самых главных проблем для Нерчинской каторги в то время оставалась крайне низкая занятость арестантов работой. В целом по каторге около 75 % арестантов не имели постоянной работы. Естественно, это самым негативным образом сказывалось на общей оперативной обстановке, являлось питательной средой для установления неформальных криминальных порядков, насаждаемых осужденными отрицательной направленности. Опытные осужденные, так называемые «тюремные Иваны» оказывали негативное, криминализирующее влияние на основную массу арестантов. Практически в каждой тюрьме имелись так называемые «боящиеся» или «спасающиеся», которые содержались в подвальных помещениях и карцерах, опасаясь насилия со стороны уголовных авторитетов.
По данным за сентябрь 1909 года, по всей каторге было применено 345 дисциплинарных взысканий за различные проступки, что составило 9,2 случая в расчете на 100 осужденных. Вопреки бытующему мнению о широком применении на каторге телесных наказаний фактические данные этого не подтверждают. Так, за это же время телесные наказания в общей структуре дисциплинарных взысканий составляли около 11 % или 1 случай в расчете на 100 осужденных. Учитывая подавляющую незанятость арестантов работой и довольно сложный в криминальном отношении контингент, 51,2 % которого составляли осужденные за тяжкие преступления на срок свыше 8 лет, при том, что почти треть всех арестантов находилась еще в отряде испытуемых, доля телесных наказаний была довольно низкой1. Вполне понятно, что делать какие-то масштабные обобщения и выводы за столь короткий промежуток времени не совсем правомерно. Тем не менее, основную тенденцию даже эти данные позволяют проследить довольно отчетливо. Дисциплинарная практика учитывалась в специальном журнале, где велась аттестация арестантов, подлежащих переводу во внетюремный разряд.
В тюрьмах арестанты обеспечивались пищевым довольствием за счет казны из расчета стоимости войскового пайка, утвержденного указом императора
1 Петренко Н.И. Указ. соч. С. 199.
32
2009
2. Вопросы теории и истории государства и права
от 31 июля 1871 года. На промыслах давалась усиленная порция за счет средств, отпускаемых Кабинетом Его Императорского Величества.
Пища готовилась по четырем раскладкам: для арестантов, не занятых работами; для занятых на хозяйственных работах; для используемых на тяжелых работах и для « богаделыциков». Обеспечение пищевым довольствием каторжных находилось под строгим контролем властей. По требованию военного губернатора Забайкальского округа ему ежемесячно направлялись подробные сведения: «о расходе продуктов питания; табель о числе арестантов, стоящих на довольствии; отчетный лист по продовольствию с приложением (именной список арестантов, документы о зачислении на довольствие и исключение с него арестантов), отчет по содержанию больницы; именной список больных арестантов; табель о числе больных арестантов с указанием получаемого ими довольствия по категориям порций; документы на зачисление арестантов в больницу»1.
На промыслах и в тюрьмах имелись тюремные лавки, где осужденные могли приобретать чай, белый хлеб, сахар и т.д. Причем на приисках арестанты имели на руках как собственные, так и заработанные деньги.
Для оказания медицинской помощи во всех тюрьмах имелись фельдшеры. Кроме того, в четырех тюрьмах были оборудованы больницы с суммарной вместимостью 120 койко-мест. Серьезной проблемой для всех тюрем оставаться туберкулез, больные которым составляли около 2 % от всех арестантов.
Вещевое довольствие арестантов осуществлялось на основании распоряжения Главного тюремного управления, согласованного с Государственным контролем, по нормам для тюрем общего устройства, предусмотренным циркуляром № 20 от 14 октября 1887 года. Комплект одежды выдавался два раза в год и переходил в собственность арестанта. Учет выдачи велся по специальным одежным книгам, установленным циркуляром Главного тюремного управления № 63 от 14 августа 1908 года. С первого сентября на основании циркуляра № 11 от 31 мая 1892 года, местности Приамурской области (куда входили Иркутская и Забайкальская области) переходили на зимнюю форму одежды, и арестанты получали суконные брюки и полушубки.
Несколько отличались условия содержания арестантов на промыслах. Учитывая отдаленность промыслов от тюрем (от 20 до 300 верст), они оборудовались как минитюрьмы. На работах использовались арестанты разряда исправляющихся и внетюремного разряда. Во главе арестантской партии (100— 200 человек) обычно стоял младший офицер конвойной команды с необходимым штатом надзорного состава, порой весьма многочисленного. Так, скажем, за 205 арестантами, содержащимися на Ново-Троицких промыслах, надзор и охрану осуществляла конвойная команда в составе штабс-капитана, сторожа, трех младших надзирателей и 84 нижних воинских чинов2.
1 Каторга в Сибири. СПб., 1910. С. 121.
2 Там же. С. 125.
33
Марийский юридический вестник
Выпуск 7
Арестанты содержались в бараках тюремного типа или иных помещениях. Охрана осужденных осуществлялась путем выставления нескольких круглосуточных постов. Допускалось проживание арестантов внетюремного разряда с семьями. Они селились в отдельных помещениях или в землянках. Продукты они получали натурой. Для остальных же пища готовилась в общем котле. По раскладке на одного арестанта полагалось в день: мяса - 1 фунт, хлеба -3 фунта, крупы - 32 золотника, чая - 1 зол., что составляло в стоимостном выражении немногим более 17 копеек. Кроме этого на улучшение питания выдавалось до 15 рублей в месяц. На них арестанты обычно покупали у местных жителей картошку и овощи.
Заработанные деньги арестанты получали на руки, причем половина заработка перечислялась на счет арестанта. 20 % из заработка арестантов перечислялось в фонд помощи ссыльнокаторжным, выходящим на поселение. Все движение денег арестантов регистрировалось в общей кассовой книге, правильность записей в которой удостоверяли заведующий партией и старший надзиратель.
Согласно специальной инструкции ссыльнокаторжным, исправно проработавшим на промыслах не менее года, срок каторги сокращался зачетом 8 месяцев на промыслах за один год назначенного срока. Система зачетов, возможность проживать в практически свободном положении при переводе во внетюремный разряд и другие послабления и льготы создали для содержащихся в Нерчинской каторге более легкие и щадящие условия отбывания наказания, чем в тюрьмах европейской части России. Это вызывало весьма частые и настойчивые ходатайства арестантов из других мест заключения о переводе их для отбывания наказания в Нерчинскую каторгу.
Александровская центральная каторжная тюрьма располагалась в с. Александровское Усть-Балейской волости в 70-ти верстах от Иркутска. Она была оборудована в 1873 году в здании бывшего казенного винокуренного завода. Занимала площадь в 15 десятин, основное здание кирпичное, двухэтажное, состоящее из 37 общих и 21 одиночных камер, с расчетной вместимостью в 1005 арестантов. На первом этаже корпуса располагались кабинеты смотрителя и врача, канцелярия, комната для свиданий, караульное помещение, помещения надзирателей, тюремная лавка, карцер на 30 человек, хлебопекарня и цейхгауз. Несколько комнат занимали мастерские. На тюремном дворе в трех отдельных зданиях располагались кухня, хлебопекарня, баня и прачечная. Для отправления богослужений в 1892 году сразу же за тюремной оградой была построена каменная церковь.
Кроме этого, в отдельностоящих деревянных зданиях располагались приют для семейств каторжан, гостиница для приезжих чиновников, родильный приют, школа для арестантских детей, квартиры смотрителя тюрьмы и его помощников, священника, псаломщика, врача, эконома, письмоводителей, ключника, двух старших надзирателей, начальника местной военной команды, его помощника и канцелярия команды, две казармы для нижних воинских чинов, баня для администрации и часовня. Недалеко от тюрьмы находились три бара-
34
2009
2. Вопросы теории и истории государства и права
ка для ссыльнокаторжных арестантов внетюремного разряда на 300 человек, хозяйственные постройки, помещения, для надзирателей, несущих службу при внетюремном разряде и баня для них. Часть надзирателей проживала в с. Александровское в собственных домах или наемных помещениях. Непосредственно у тюремной ограды находились тюремный огород и поле площадью 40 десятин, которые обрабатывались арестантами.
На расстоянии около полутора километра от тюрьмы располагалась тюремная больница, занимавшая семь деревянных бараков, обнесенных общей оградой. Больница имела пять отделений: терапевтическое, хирургическое, кожно-венерическое, инфекционное и психиатрическое.
Во главе тюрьмы стоял смотритель, назначаемый генерал-губернатором по представлению губернатора. В его подчинении находились пять помощников, эконом, надзиратель, ключник, священник, причетник, врач, три фельдшера, аптекарский ученик, шесть служителей при больнице, фельдшер-акушерка и письмоводитель.
Для решения наиболее важных вопросов при смотрителе был создан особый комитет в составе священника, врача и эконома. На него возлагались обязанности по контролю за расходованием финансовых средств и материальных ценностей, а также представление к переводу арестантов за хорошую работу и примерное поведение в разряд исправляющихся и во внетюремный разряд. При переводе во внетюремный разряд члены комитета помимо знакомств с документами арестанта должны были лично побеседовать с ним. Решение о переводе арестанта в высший разряд в целях воспитательного воздействия на других арестантов обязательно доводилось до сведения всех заключенных. При несогласии по тому или иному вопросу с мнением комитета смотритель был вправе принимать решение единолично, но о расхождении мнений должен был немедленно уведомить губернатора.
Охрана тюрьмы осуществлялась восемью наружными круглосуточными постами наряжаемыми военным караулом. Всего в сутки на службе задействовалось 27 человек (караульный начальник, два разводящих и 24 постовых). При осложнении оперативной обстановки привлекались силы расквартированной в с. Александровском особой местной команды (6 офицеров, 484 нижних чина и 150 новобранцев). Надзор осуществлялся круглосуточными нарядами надзирателей. Они же, как правило, и конвоировали арестантов при выводе на работы.
Имелась специальная пожарная команда в составе 21 арестанта. В ее распоряжении был необходимый для пожаротушения инвентарь, пожарная вышка, пять пожарных машин. Из состава тюремных брандмейстеров был сформирован даже небольшой оркестр.
На конец августа 1909 года в каторжной тюрьме насчитывалось 2140 арестантов, из которых 1460 содержались непосредственно в здании тюрьмы, 280 - в бараках для внетюремного разряда, 73 - в больнице и 327 находились на различных наружных работах. В разряде испытуемых числилось 223 человека, исправляющихся - 1385 и 532 состояли во внетюремном разряде.
35
Марийский юридический вестник
Выпуск 7
Уголовно-правовая характеристика контингента была следующая: осужденные за убийство - 424 человека, за государственные преступления - 403, за разбой и грабеж - 330, за поджег - 209, за фальшивомонетничество - 215, за половые преступления - 167, за бродяжничество 69 и т.д.1 На каждого вновь прибывшего арестанта велся специальный статистический лист.
Заключенные содержались раздельно по разрядам. С целью минимизировать криминальное воздействие осужденных за тяжкие преступления на основную массу арестантов, первые содержались в одиночных камерах. Разделения политических, а их было около 500 человек, и общеуголовных преступников не проводилось. Содержащимся в камерах полагалась прогулка (20 минут зимой и 40 минут летом).
Арестанты внетюремного разряда использовались на работах в угольных копиях и строительстве железной дороги или переводились на отдельную «вольную команду». Последняя категория задействовалась на наружных работах на местном кирпичном заводе и на хозяйственных работах по обслуживанию тюрьмы (колка дров, обработка полей и т.д.). Жили они в отдельных трех бараках казарменного типа.
Возглавляли «вольную команду» один из помощников начальника тюрьмы и старший надзиратель. Для команды был установлен отдельный распорядок дня. Утренняя проверка и распределение на работу производились старшим надзирателем. Вывод на работу, как правило, производился арестантами самостоятельно, и лишь в течение дня надзиратели осуществляли надзор за ними путем обходов. Для приема пищи и на ночлег арестанты возвращались в бараки. В ночное время эти помещения запирались на замок.
В праздничные дни родственники могли приходить в бараки на свидания с арестантами, которые проводились в присутствии надзирателей.
Осужденные на руках денег не имели, они хранились на их счетах. Часть заключенных, отличающихся безукоризненным поведением, жила вне бараков в качестве караульных и прислуги при гостинице для приезжих чиновников, при бараке для семейных каторжан, при этапном помещении и других. Они имели право носить гражданскую одежду и жить с семьями.
При тюрьме имелась церковь, где каждый праздничный день совершались богослужения для администрации и для арестантов. Также был свой церковный хор из числа арестантов. На священника, кроме отправления религиозных треб, возлагалось и заведование библиотекой. В 1909 году библиотечный фонд составлял около 3,6 тысяч названий книг, из которых более 3,2 тысячи были приобретены в централизованном порядке, остальные книги были пожертвованы арестантами. На пополнение библиотеки ежегодно отпускалось 300 рублей. По тематическому содержанию из общего фонда в 4705 книг научная литература составляла 856 книг, духовная - 421, беллетристика русская и зарубежная - 3762 экз., учебники - 198, журналы - 164 и прочая - 1010 экз. Книги выдавались под наблюдением священника пять раз в неделю двумя
1 Каторга в Сибири. СПб., 1910. С. 12-13.
36
2009
2. Вопросы теории и истории государства и права
библиотекарями из числа арестантов. За год библиотеку посетили более трети от всех арестантов, книговыдача в день составляла порядка 180 экземпляров1. При тюрьме также имелась школа.
Пищевое довольствие заключенных осуществлялось по общей для всех пищевой раскладке из расчета на каждого арестанта в день 2,5 фунта хлеба (для работающих - 3 фунта), 40 зол. мяса, 16 зол. крупы, соль, капуста и прочий приварок - по 5/6 копеек. В стоимостном выражении это составляло немногим более 8 коп. в день на человека. В среду, пятницу и Великий пост выдавалась постная пища2. Для улучшения пищи в праздничные дни в больнице и арестантам, занятым на тяжелых работах, дополнительно полагались овощи, мясо и молоко, получаемые из подсобного тюремного хозяйства.
Белый хлеб, чай, сахар, папиросы, табак, спички, бумагу, карандаши, мыло, иголки и прочее можно было преобрести в тюремной лавке. Отоваривание происходило по специальным квитанциям в счет собственных и заработанных денег из расчета 3 рубля в месяц на человека. Получаемая прибыль от торговли в лавке использовалась на выдачу пособий и ссуд служащим, семействам заключенных, покупку книг в библиотеке и т.д.
Амбулаторную медицинскую помощь ежедневно оказывал фельдшер, в первой половине дня принимая арестантов, а во второй - служащих тюрьмы и членов их семей, заключенных и арестантов внетюремного разряда. При необходимости по его направлению ежедневно вел прием и оказывал необходимую медицинскую помощь врач.
Стационарное лечение проводилось в тюремной больнице, располагавшейся в семи огражденных бараках. Заведовал больницей врач, в подчинении которого находилось три фельдшера, фельдшер-акушер, аптекарский ученик и 50 человек обслуживающего персонала из числа арестантов внетюремного разряда и 6 вольнонаемных. Для арестантов, содержащихся в больнице, устанавливался особый распорядок дня и предусматривалось усиленное питание.
Арестанты использовались на различных работах. Это пошив одежды, белья и обуви; столярные, плотницкие, кузнечные, переплетные, шорные, бондарные, токарные, жестяночные и другие работы. Задействовались арестанты и на сенокосе, производстве кирпича, обработке полей и огорода тюремного подсобного хозяйства.
Для пошивочных работ использовался парк швейных машин - 91 с ручным приводом и 71 - с механическим, от керосинового мотора. Работа внутри тюрьмы выполнялась арестантами из разряда испытуемых и исправляющихся.
На работах за пределами тюрьмы использовались арестанты внетюремного разряда и очень редко, в порядке исключения, положительно зарекомендовавшие себя заключенные разряда исправляющихся. Испытуемые ни при каких обстоятельствах не выводились на работу за пределы тюрьмы.
1 Каторга в Сибири. СПб., 1910. С. 16-18.
2 Там же. С. 20.
37
Марийский юридический вестник
Выпуск 7
Из заработка арестантов производились удержания в пользу казны и тюрьмы. Для усиления стимулирования труда осужденных из сумм, начисленных за сверхнормативную продукцию или сверхурочную работу, отчисления не производились. На каждого работающего велась особая рабочая книжка, где отмечался основной и сверхурочный заработок. Система оплаты без вычетов за сверхурочные работы практиковалась очень широко и давала положительные результаты. Как правило, оплата по этой схеме в несколько раз превышала основную зарплату.
Для семейств ссыльно-каторжных в с. Александровском имелся дом на 40 человек, а при нем детская больница и ясли. Заведовал этим домом священник центральной тюрьмы, а помогала ему в этом надзирательница. На детей выдавалось пособие из расчета 1,5 рубля в месяц на ребенка. Лечение членов семей арестантов производилось за счет казны.
Недалеко от дома располагалась школа. В 1909 году в ней обучалось 123 ребенка - дети арестантов, надзирателей и жителей села. Жители с. Александровское организовали благотворительный кружок, силами которого устраивались вечера, концерты и спектакли в пользу школы. За счет собранных таким образом средств удалось оборудовать небольшой родильный приют для арестантских детей1.
В 30-ти километрах от села в бывшем этапном здании была оборудована богадельня для престарелых, слабых и немощных арестантов. Устроена она была по типу больницы. На основании ст. 315 Устава о ссыльных данные категории заключенных освобождались от наказания в тюрьме и переводились в подобные учреждения.
Нерчинская каторга как основное место отбывания каторжных работ в империи в правовом отношении всегда имела особый статус. Уже первый кодифицированный правовой акт, регламентирующий отбывание наказания в виде ссылки в каторжные работы, - Устав о ссыльных 1822 года, содержал особые правила для Нерчинской каторги. Данная норма сохранялась во всех последующих редакциях Устава. Последняя, 1909 года редакция Устава о ссыльных также содержала приложение к ст. 14, где устанавливались Правила об управлении Нерчинской каторгой.
Просуществовав в системе российской уголовной репрессии более двухсот лет, каторга выполняла многие функции. Она служила и одним из приемов колонизации неосвоенных территорий, и способом решения многих народнохозяйственных проблем, и мощным средством воздействия на общеуголовную преступность, и средством расправы с политическими противниками. Не следует как-то приуменьшать или наоборот неоправданно выпячивать тяжесть и жесткость этого вида наказания. Каторга была одним из самых тяжелых уголовных наказаний того времени. Им она и осталась, не больше и не меньше.
1 Каторга в Сибири. СПб., 1910. С. 81.
38
