CC BY
36
Конюшихина Наталья Ивановна
Кубанский государственный аграрный университет им. И.Т. Трубилина (e-mail: mail@kubsau.ru)
Организационно-правовые основы деятельности военно-судебных органов Кубани в период Гоажданской войны
В статье рассматриваются вопросы образования, структуры, штатной численности и нормативно-правового регулирования деятельности военно-судебных органов Кубанского края в период Гражданской войны.
Ключевые слова: ведомство, война, суды, подсудность, преступления, приговоры.
N.I. Konushihina, Kuban State Agrarian University named after I.T. Trubilin; e-mail: mail@kubsau.ru Organizational and legal foundations of the activities of the military judicial bodies of the Kuban during the Civil war
The article deals with the formation, structure, staffing and legal regulation of the activities of the military judicial authorities of the Kuban region in the period of the Civil war. Key words: agency, war, courts, jurisdiction, crimes, sentences.
2 августа 1918 г. в ходе так называемого 2-го Кубанского похода Добровольческая армия во главе с генералом от инфантерии М.В. Алексеевым и генерал-лейтенантом А.И. Деникиным захватила Екатеринодар, вытеснив части Красной армии. По возвращении в город Краевая Рада занялась вопросами государственного устройства Кубанской области [1], продолжило свою деятельность и Кубанское краевое правительство. 30 августа 1918 г. Совет Краевого правительства учредил Кубанский военно-окружной суд [2, Ф. Р-6. Оп. 1. Д. 296. Л. 103-103об.], к подсудности которого были отнесены дела о военных преступлениях, а вслед за этим 11 сентября 1918 г. были утверждены штаты его и «состоящего при нем прокурорского надзора»: председатель военного суда; военный прокурор; военные судьи - 5; помощники военного прокурора - 6; военные следователи - 4; секретарь суда; кандидаты на военно-судебные должности - 5; секретарь военного прокурорского надзора; помощник секретаря суда - 5; помощник секретаря военно-прокурорского надзора; «приходо-расходник»; писари военного суда (военнообязанные) - 4; писари военного прокурорского надзора (военнообязанные) - 3; писари военного суда (вольнонаемные) - 11; писари военного прокурорского надзора (вольнонаемные) - 7; сторожа - 4 [2, Ф. Р-10. Оп. 1. Д. 42. Л. 86, 159; Ф. Р-6. Оп. 1. Д. 296. Л. 127]. Через год, 22 сентября 1919 г., Совет Краевого правительства утвердил дополнительные шта-
ты Кубанского военно-окружного суда и военно-прокурорского надзора. К чинам суда были добавлены: военные судьи - 4; военный следователь; помощники секретаря - 4; кандидаты на военно-судебные должности - 5; писари - 5. Военно-прокурорский надзор также пополнили: помощники военного прокурора - 6; помощник секретаря; писари - 6; писари при военных следователях - 5; сторожа при военных следователях - 5 [2, Ф. Р-10. Оп. 1. Д. 42. Л. 24]. В конце января 1920 г. в штат Кубанского военно-окружного суда, без учета военно-прокурорского надзора, входили: председатель; военные судьи -6; временные военные судьи - 16; секретарь суда; его помощники - 8; «приходо-расходник»; писари - 15; военные следователи - 2; кандидат на военно-судебную должность; писари следователя - 2; курьеры - 10 [3]. Обратим внимание на то, что в штате соседнего Донского военно-окружного суда было только три военных следователя, дислоцированных в Новочеркасске. Как вспоминал военный прокурор указанного суда И.М. Калинин, в связи с тем, что они располагались в городе и практически не выезжали на места, «их работа сводилась лишь к составлению приемных постановлений и розыску, путем переписки, допросов свидетелей, обвиняемых и т.д. Проведав об этом, военные начальники стали охотно передавать военным следователям те дела, которые получили огласку, но по которым не хотелось карать виновных. Последних, одновременно с переда-
152
чей дела следователю, отправляли на фронт. Такой маневр был равносилен прекращению дела» [3, с. 329]. Есть все основания полагать, что подобная тенденция имела место и у военных следователей Кубанского военно-окружного суда.
Для рассмотрения протестов прокуроров и жалоб подсудимых по делам, рассмотренным Кубанским военно-окружным судом и Временными чрезвычайными военными судами, учрежденными 12 июля 1918 г. [2, Ф. Р-8. Оп. 1. Д. 522. Л. 30-32], Совет Краевого правительства 25 сентября 1918 г. утвердил «Положение об Особом кассационном присутствии». В Особое присутствие входили председатель Кубанского военно-окружного суда, два постоянных члена того же суда, не принимавших участие в рассмотрении конкретного дела в первой инстанции, и два генерала по назначению войскового атамана Кубанского казачьего войска. Всем делопроизводством заведовал особый помощник секретаря Кубанского военно-окружного суда, назначаемый его председателем и под «наблюдением» секретаря, а для «письмоводства» назначался писарь. В Особом присутствии председательствовал старший по чину, а при равенстве чинов - старший по производству в чин (не иначе младше генерала). В порядке рассмотрения и разрешения протестов и жалоб, Особое присутствие наделялось правами Главного военного суда в дореволюционный период (ст. 54 и 55 XXIV книги Свода военных постановлений 1869 г.) или учреждения, его заменяющего (ст. 58-60 и 1310). Заключения представлял военный прокурор Кубанского военно-окружного суда или его товарищ в зависимости от того, кто поддерживал обвинение в суде первой инстанции [2, Ф. Р-6. Оп. 1. Д. 296. Л. 166-166об.].
В период становления военно-судебных органов Кубани их деятельность была омрачена чрезвычайным происшествием, вызвавшим большой резонанс во всех властных структурах. 1 октября 1919 г. около 21 ч. неустановленное лицо, явившись под видом просителя в кабинет председателя Кубанского военно-окружного суда, действительного статского советника В.Я. Лукина, расположенный на углу улиц Штабной и Посполитакинской в Екатеринодаре (ныне ул. Комсомольская и Октябрьская), выстрелом из револьвера убил его [2, Ф. Р-14. Оп. 1. Д. 40. Л. 119; 4, с. 11]. Главком Вооруженных сил Юга России (ВСЮР) А.И. Деникин вспоминал, что накануне В.Я. Лукин «приезжал в Ростов с докладом по вопросу о росте украинско-сепа-
ратистского движения на Кубани и о прибытии в Екатеринодар тайной петлюровской делегации. Через день по возвращении, 1 октября, Лукин был убит лицами, не обнаруженными кубанскими следственными органами» [5]. Крайне негативную характеристику В.Я. Лукину дал военный прокурор Донского военно-окружного суда И.М. Калинин. По его словам, «этот типичный судеец-карьерист перед февральской революцией занимал должность прокурора Усть-Медведицкого окружного суда (в Донской области) и пользовался всеобщей ненавистью за свое подхалимство в отношении начальства и за свои иезуитские замашки при обращении с подчиненными. ... Прогулка в корниловском обозе по задонским степям и умение втираться в доверие к сильным мира сего привели к тому, что этот чиновник, не имевший понятия о военном быте, об особенностях военной юстиции и совершенно чуждый казакам, по занятии Екатеринодара добровольцами, возглавил кубанское военно-судебное ведомство» [3, с. 67-68]. Говоря о мотивах убийства В.Я. Лукина, И.М. Калинин указывал, что тот «занимался совершенно несвойственной судебному деятелю работой - политическим сыском» и ходили слухи, что В.Я. Лукин раздобыл и передал А.И. Деникину «какие-то документы», изобличающие «самостийную» группу Кубанского краевого правительства [3, с. 388]. Полагаем, что к версии И.М. Калинина надо подходить весьма осторожно и критически, т.к. в своих мемуарах он признавался, что «Лукин как-то разведал о моей близости в 1917 году к Совету солдатских и рабочих депутатов Эрзе-румского района. Это ему оказалось достаточно, чтобы провозгласить меня «большевиком». Мне приходилось уже думать о том, как бы унести подобру-поздорову свои ноги из Екате-ринодара» [3, с. 68]. В конечном счете И.М. Калинин покинул город и перебрался на Дон, где служил в Новочеркасске военным прокурором Донского военного суда. Убийство председателя Кубанского военно-окружного суда В.Я. Лукина осталось не раскрытым, несмотря на все усилия следственных органов.
Между тем в интересах реформирования военного суда на Кубани и при непосредственной поддержке главы Ведомства по военным делам генерал-майора Н.М. Успенского, 12 апреля 1919 г. Совет Краевого правительства упразднил Особое кассационное присутствие и впредь до учреждения деятельности Главного военного суда учредил Военно-кассационное присутствие Кубанского края. В
153
его состав вошли: председатель и два члена «в генеральских чинах» из Кубанского военно-окружного суда; еще один член (генерал) от Кубанского казачьего войска и «запасной к нему член» (генерал); военный прокурор и его помощник из Кубанского военно-окружного суда; два делопроизводителя «на правах секретаря военного суда»; три вольнонаемных писаря «высшего оклада»; сторож. В канцелярии Присутствия состояли делопроизводитель и два писаря, а у военного прокурора - делопроизводитель и писарь. Председатель Присутствия, его члены, военный прокурор и его помощник назначались войсковым атаманом Кубанского казачьего войска по представлению Члена Правительства по военным делам, а делопроизводители и писари - председателем Присутствия и военным прокурором по принадлежности.
К сфере деятельности Военно-кассационного присутствия были отнесены: 1) рассмотрение кассационных жалоб и протестов на приговоры Кубанского военно-окружного суда и иных военных судов края; 2) дела по частным жалобам и протестам в определенных законом случаях; 3) дела по просьбам и представлениям о пересмотре по вновь открывшимся обстоятельствам приговоров, вошедших в законную силу; 4) дела о предании суду в определенных законом случаях; 5) обсуждение законодательных вопросов, относящихся к военно-судной части и законам о наказаниях и взысканиях; 6) надзор за деятельностью лиц военно-судебного ведомства, с правом делать замечания и выговоры военному суду в целом, его составу или в составе присутствия, а также председателю военного суда и военным судьям за упущения и проступки против судейских обязанностей, с правом делать представления войсковому атаману через члена Правительства по военным делам об удалении от должности за упущения и проступки [2, Ф. Р-6. Оп. 1. Д. 298. Л. 118об.-119об.; Ф. Р-10. Оп. 1. Д. 42. Л. 278об.-279об.]. Военно-кассационное присутствие Кубанского края являлось высшим военно-судебным установлением в регионе, которому была заведована военно-судебная часть в качестве Верховного кассационного суда, не подчиняющегося какому-либо органу власти Кубани. Назначение председателя, членов и военного прокурора Присутствия как военного учреждения исходило от войскового атамана Кубанского казачьего войска по представлению Члена Правительства по военным делам из лиц военно-судебного ведомства, занимавших до того должности не ниже военного судьи
или военного прокурора. Вместо временного члена Особого кассационного присутствия от Кубанского казачьего войска в Военно-кассационное присутствие от него назначался постоянный член, пользовавшийся такими же правами, как и члены Присутствия, назначенные из лиц военно-судебного ведомства. От него требовалось практическое знание быта и требований строевой жизни Кубанского войска, поэтому предпочтение отдавалось строевым генералам. В порядке надзора в ведении Военно-кассационного присутствия находился Кубанский военно-окружной суд, также не подчинявшийся напрямую административной власти Кубани. Общий же надзор сосредотачивался в руках члена Правительства по военным делам, обладавшего правами Главного военного прокурора согласно ст. 65 Устава Военного суда. По делам административного характера и внутреннего распорядка ему представляли доклады руководители Военно-кассационного присутствия, его военно-прокурорского надзора, Кубанского военно-окружного суда и его прокурорского надзора. Таким образом, иерархическая структура военно-судебных установлений Кубанского края представляла следующую схему: войсковой атаман Кубанского казачьего войска - член Правительства по военным делам - Военно-кассационное присутствие (военный прокурор Военно-кассационного присутствия) - Кубанский военно-окружной суд (военный прокурор Кубанского военно-окружного суда) [2, Ф. Р-10. Оп. 1. Д. 42. Л. 3031]. Заметим также, что в этот период в Ека-теринодаре были расквартированы судебные учреждения ВСЮР - постоянное отделение Кавказского военно-окружного суда и Судебно-следственная комиссия при штабе главкома ВСЮР, однако в процесс судопроизводства и судоустройства военно-судебных установлений Кубанского края они не вторгались [2, Ф. 657. Оп. 1. Д. 8. Л. 1]. Добавим, что 31 января 1920 г. Совет краевого правительства принял закон «О пересмотре вступивших в законную силу обвинительных приговоров Временных чрезвычайных военных судов», согласно которому правом пересмотра таких приговоров было наделено Военно-кассационное присутствие Кубанского края [2, Ф. Р-8. Оп. 1. Д. 208. Л. 72, 77-81].
Отдельно необходимо сказать о полковых и полевых судах. Первые из них были учреждены 1 августа 1918 г. А.И. Деникиным и вводились в частях Добровольческой армии в соответствии со Сводом военных постановлений и
154
других законодательных актов, объявленных приказами по Военному ведомству Российской империи до 1 марта 1917 г., с соответствующими изменениями и дополнениями. Полковые суды играли определенную роль в сфере поддержания воинской дисциплины и правопорядка в Добровольческой армии [6, с. 335; 7, с. 155] и естественно Краевое правительство никак не соприкасалось с ними. Что касается полевых судов, то к весне 1919 г., будучи уже главкомом ВСЮР, А.И. Деникин крайне озаботился массовыми случаями дезертирства в армии: «Дальше этого терпеть нельзя: города, деревни и станицы переполнены дезертирами и уклоняющимися от воинской повинности, в то время как Армия истекает кровью в последней, может быть, борьбе». Своим приказом № 50 от 18 марта 1919 г. он ввел полевые суды, отдав распоряжение коменданту Главной квартиры ВСЮР генерал-майору И.М. Белоусову и начальникам гарнизонов по организации проверки документов и облав в населенных пунктах, «с целью истребить эту плесень». По мнению А.И. Деникина, цель учреждения полевых судов заключалась в том, «чтобы можно было разобрать дело и в случае обнаружения преступления, без задержки предать виновных смертной казни» [2, Ф. Р-10. Оп. 1. Д. 79. Л. 27].
В соответствии с «Временным Положением об управлении областями, занимаемыми Добровольческой армией», вся полнота власти на указанных территориях была делегирована Верховному руководителю Добровольческой армии, а позднее - ВСЮР. Несмотря на то, что разд. 6 Временного Положения закреплял за Кубанью автономию, в ст. 27 указывалось, что Кубанской власти не принадлежит самостоятельное осуществление ряда государственных функций, включая судоустройство и судопроизводство [2, Ф. Р-6. Оп. 1. Д. 93. Л. 8-8об.]. Однако фактически власти Кубани в ряде случаев игнорировали указанные предписания. Поэтому не удивительно, что через несколько дней после получения деникинского приказа № 50, войсковому атаману Кубанского казачьего войска стали поступать телеграммы из отделов Кубани с одинаковым запросом: «Подлежит ли принятию к исполнению приказ Главкома пятьдесят сего года?» [2, Ф. Р-6. Оп. 1. Д. 93. Л. 28].
Принимая во внимание военно-стратегический характер приказа А.И. Деникина и непростую ситуацию, сложившуюся на театре военных действий (наступление Красной армии, усиленное конницей С.М. Буденного), 12 августа 1919 г. приказом № 949 войсковой атаман
Кубанского казачьего войска, генерал-майор В.Г. Науменко распорядился «открыть» при всех Управлениях отделов края полевые суды «для суждения дезертиров и уклоняющихся», приговоры по делам которых представлять ему на утверждение [2, Ф. Р-10. Оп. 1. Д. 79. Л. 31]. До этого приказа все дезертиры из числа солдат (иногородних), например в Екатери-нодарском отделе, отправлялись под конвоем в распоряжение Екатеринодарского уездного воинского начальника и коменданта Главной квартиры для предания их суду или отправки в части. После же учреждения при Управлениях отделов полевых судов, у атаманов отделов возникли вопросы организационно-правового характера: подлежат ли рассмотрению в полевых судах только дела о дезертирах-солдатах, задержанных станичной администрацией и доставленных в Управление отдела, или же только дела о казаках [2, Ф. Р-10. Оп. 1. Д. 79. Л. 55]. Ситуацию разъяснил генерал-майор С.М. Трухачев из штаба главкома ВСЮР: «.представляется настоятельно необходимым не ограничивать круга ведомства военно-полевых судов только казаками, распространить их действие на все население». Дело в том, что солдаты-дезертиры из числа иногородних ранее направлялись в распоряжение командира 1-го Запасного армейского батальона, дислоцированного в Ейске, для предания военно-полевому суду. После учреждения полевых судов «нормального типа» при Управлениях отделов, доставление дезертиров-иногородних из отделов края в Ейск кроме практических неудобств могло вызвать волнение и нарекания среди казаков, т.к. исключение из подсудности полевых судов при Управлениях отделов дезертиров-иногородних, по мнению С.М. Тру-хачева, «ставит последних как бы в привилегированное положение перед казаками», что, в свою очередь, «может послужить к подрыву авторитета суда». Был и еще один психологический аспект, на который ссылался представитель Штаба: в случае отправления солдат в Ейск, «суд и наказание над дезертирами-иногородними будет производиться в отдалении от места совершения ими преступления и впечатление, которое должно производить наказание, не будет достигаться» [2, Ф. Р-10. Оп. 1. Д. 79. Л. 76].
Дать полный анализ деятельности полевых судов на Кубани не представляется возможным в связи утратой большого количества архивных документов в период эвакуации Госархива Краснодарского края в Среднюю Азию во
155
время Великой Отечественной войны. Однако сохранившиеся сведения объективно указывают на достаточно массовый характер рассмотрения полевыми судами дел о дезертирстве. Так, например, только полевой суд при Управлении Таманского отдела в период с 1 апреля по 29 августа 1919 г. (за пять месяцев) рассмотрел дела о 1153 дезертирах [2, Ф. Р-10. Оп. 1. Д. 79. Л. 55об.], т.е. более 230 человек в месяц, или 8 человек ежедневно. Как нам представляется, процесс утверждения приговоров полевых судов носил формальный, «упрощенный» характер, присущий военному времени. Так, например, 22 ноября 1919 г. председатель военно-полевого суда при Управлении Екатеринодар-ского отдела полковник Захаров направил войсковому атаману Кубанского казачьего войска генерал-майору Н.И. Успенскому телеграмму, где просил утвердить приговор суда от 20 ноября, которым были осуждены к каторжным работам за дезертирство казаки Петр Нестак -на 12 лет, Сергей Лысенко и Иван Клименко на 6 лет, а Михаил Мосол и Михаил Бельчанский «по суду оправданы». Через два дня пришло подтверждение, что Н.И. Успенский приговор утвердил [2, Ф. Р-10. Оп. 1. Д. 79. Л. 75об.]. Между тем в ряде случаев администрация отделов, как отмечает И.М. Калинин, «за хорошую мзду закрывала глаза и не видела даже у себя под носом беглецов с фронта». А, например, хутор Дращин-ский Майкопского отдела «оказался переполненным дезертирами, к числу которых принадлежал и сам хуторский атаман Ткаченко» [4, с. 264].
Анализируя судебную систему Кубанского края в период Гражданской войны, исследователь А.В. Карякин помимо судов общей юрисдикции и военных судов, необоснованно причислил к ней и так называемый Верховный военный суд [8, с. 243], который фактически на территории Кубани не функционировал. Архивные источники свидетельствуют, что еще 21 декабря 1917 г. по постановлению Кубанской Краевой Рады был образован Высший войсковой военный суд (в делопроизводственных документах встречаются и другие его названия -Верховный суд, Высший суд), который «должен состоять во главе остальных военных судов», учреждение которых краевая Рада «признала необходимостью». Этому суду были подсудны военные чины и воинские части, не исполнившие распоряжения военного начальства, «ослушники воли Рады, действовавшие во вред всему Кубанскому войску» [2, Ф. Р-8. Оп. 1. Д. 527. Л. 28]. Между тем права и обязанности Высшего войскового военного суда поста-
новлением краевой Рады определены не были. Перечень составов преступлений, подлежащих его подсудности, обозначался абстрактными терминами «особо позорное поведение войсковых частей», «опозорение чести и достоинства войска» и т.д., которые не могли с точки зрения юридической квалификации истолковываться однозначно. Состав суда и процедура судопроизводства не регламентировались. В обязанность станичным сборам вменялось самостоятельно определять те или иные войсковые части, которые виновны в «опозорение чести и достоинства войска», немедленно рассматривать такие дела и принимать строжайшие меры воздействия по отношению к «ослушникам». Наказания им должен был определять Высший войсковой военный суд, однако виды наказаний также определены не были, кроме одного, приговоры суда об исключении виновных из казачьего сословия подлежали утверждению Законодательной Радой, после чего приводились в исполнение. Наконец, не был установлен круг военных судов, подлежащих ведению Высшего войскового военного суда [2, Ф. Р-8. Оп. 1. Д. 527. Л. 23].
На практике Высший войсковой военный суд так и не приступил к своей деятельности в связи с оставлением Краевым правительством Екатеринодара в марте 1918 г. А уже в августе, возвратившись в освобожденный город, Высший суд «в видах скорейшего исполнения им обязанности», возбудил вопрос перед Краевым правительством о наделении его функциями кассационной инстанции по отношению к вновь учрежденным Временным чрезвычайным военным судам - «в отношении контроля их и положения подследственных им лиц, заключенных в тюрьмы» [2, Ф. Р-8. Оп. 1. Д. 527. Л. 28об.]. Ведомство юстиции категорически не согласилось с такой позицией, сославшись на противоречие ее «Положению о Временных чрезвычайных военных судах» в части «быстроты производства, особенно при отрезанности некоторых районов действий этих судов от местопребывания Верховного суда» [2, Ф. Р-8. Оп. 1. Д. 527. Л. 23]. Войсковой атаман Кубанского казачьего войска поддержал Ведомство юстиции и 17 октября 1918 г. признал деятельность Высшего войскового военного суда «пока излишней», ввиду «неопределенности Положения о Верховном суде», «наличия прокурорского надзора как военного, так и гражданского, на обязанности коих, по закону, лежит посещение мест заключения», а также «вполне определенной задачи Чрезвычайных судов - быстрота судопро-изводства» [2, Ф. Р-8. Оп. 1. Д. 527. Л. 18]. Таким образом, деятельность Высше-
156
го войскового военного суда была прекращена фактически не начавшись. Поэтому утверждение о вхождении Высшего суда в судебную систему Кубани в период Гражданской войны неверно и опровергается архивными материалами.
Таким образом, Военно-окружной суд и Военно-кассационное присутствие, подчиняв-
шиеся члену Краевого правительства по военным делам, в вопросах судоустройства и судопроизводства базировались на основных принципах законодательства военно-судебных установлений дореволюционного периода применительно к специфике военного времени на территории Кубани.
1. Рассказов Л.П. и др. Кубанское казачество: историко-правовое исследование (конец XVIII в. - начало ХХ1 в.). Краснодар, 2013.
2. Государственный архив Краснодарского края.
3. Калинин И.М. Русская Вандея. Краснодар, 2010.
4. Калинин И.М. Под знаменем Врангеля: заметки бывшего военного прокурора. Краснодар, 2012.
5. Деникин А. И. Вооруженные силы Юга России. М., 2013. С. 110-111.
6. Григорьев О. В. Военно-судебные органы Белой армии в период Гоажданской войны (1917-1922 гг.) // Мир науки, культуры, образования. 2015. № 1.
7. Первухин Д. В. Организация и деятельность полковых судов в Вооруженных Силах России с 1867 по 1921 год: дис. ... канд. юрид. наук. М., 2000.
8. Карякин А. В. Прокуратура в системе судебных учреждений Кубани в период Февральской революции и Гражданской войны 19171920 гг. // Общество и право. 2009. № 4.
1. Rasskazov L.P. et al. The Kuban Cossacks: historical and legal research (the end of the XVIII century and the beginning of the XXI century). Krasnodar, 2013.
2. The State Archive of the Krasnodar region.
3. Kalinin I.M. Russian Vendee. Krasnodar, 2010.
4. Kalinin I.M. Under the banner of Wrangel: notes of the former military prosecutor. Krasnodar, 2012.
5. Denikin A.I. Armed forces of the South of Russia. Moscow, 2013. P. 110-111.
6. Grigoriev O.V. Military-judicial organs of the White Army during the Civil War (1917-1922) // World of Science, Culture, Education.
7. Pervukhin D.V. Organization and activities of regimental vessels in the Armed Forces of Russia from 1867 to 1921: diss. ... Candidate of Law. Moscow, 2000.
8. Karyakin A.V. The prosecutor's office in the system of judicial institutions of the Kuban during the February Revolution and the Civil War of 1917-1920 // Society and law. 2009. № 4.
157
