CC BY
46ISSN 2311-8725 (Online) Управленческий анализ
ISSN 2073-039X (Print)
ОРГАНИЗАЦИОННО-ПРАВОВЫЕ ЭЛЕМЕНТЫ МЕХАНИЗМА СОЦИАЛЬНОГО ПРОГРАММИРОВАНИЯ В РЕГИОНАХ*
Ольга Геннадьевна АРКАДЬЕВАа% Наталия Вячеславовна БЕРЕЗИНА"
a кандидат экономических наук, доцент кафедры финансов, кредита и экономической безопасности, Чувашский государственный университет им. И.Н. Ульянова, Чебоксары, Российская Федерация [email protected]
b кандидат экономических наук, доцент кафедры финансов, кредита и экономической безопасности, Чувашский государственный университет им. И.Н. Ульянова, Чебоксары, Российская Федерация study.2011 @yandex.ru
• Ответственный автор
История статьи:
Получена 01.03.2017 Получена в доработанном виде 22.05.2017 Одобрена 07.06.2017 Доступна онлайн 27.07.2017
УДК 338.24 JEL: H51, H52, H53
Ключевые слова: механизм программирования, социальное программирование, государственная программа, индикаторы, финансовое обеспечение социальной сферы
© Издательский дом ФИНАНСЫ и КРЕДИТ, 2017
Аннотация
Предмет. Объектом исследования выступает система правовых, финансово-экономических, организационных отношений и регуляторов в процессе достижения приоритетных целей и задач в социальном развитии, исходя из бюджетных ограничений и динамики внешних факторов. Предметом исследования являются проблемы организации процессов социального программирования.
Цели. Детальная оценка и понятийное закрепление основных составляющих механизма социального программирования с точки зрения организационных форм, внутренних взаимодействий и взаимоотношений с внешней окружающей средой, а также обобщения регионального опыта их использования.
Методология. Использованы такие методы, как содержательно-смысловой анализ и выявление расхождений в правоустанавливающей и правоприменительной региональной практике программирования, сравнительный и статистический анализ.
Результаты. Уточнены понятия и проанализировано содержательное наполнение разделов региональных программных документов на примере опыта субъектов Приволжского федерального округа в сфере социального программного бюджетирования. Разработанные положения могут найти отражение при формировании и корректировке нормативных актов, методических рекомендаций по составлению государственных программ, касающихся социальной сферы.
Выводы. Большинство актуальных региональных программ социального развития представляют собой текущие планы, отражающие оперативную деятельность отраслевых ведомств. В целях совершенствования функционирования механизма социального программирования необходимо формировать социальные программы, нацеленные на реальные качественные преобразования в социальной сфере, позволяющие получить видимый эффект и удовлетворить потребности конкретного индивида с учетом достигнутого уровня развития и возможностей социально-экономической системы.
Для цитирования: Аркадьева О.Г., Березина Н.В. Организационно-правовые элементы механизма социального программирования в регионах // Экономический анализ: теория и практика. - 2017. - Т. 16, № 7. - С. 1354 - 1369. https://doi.Org/10.24891/ea.16.7.1354
Современный механизм социального
программирования можно определить как совокупность эффективных инструментов, приемов, способов, методов и организационных форм отношений, направленных на обеспечение социальной безопасности и социальной устойчивости общества и функционирующих комплексно в целях достижения приоритетных, долгосрочных целей и задач социальной сферы с учетом ресурсных ограничений и целевых ориентиров, а также возможных форм участия
* Статья подготовлена в рамках поддержанного РГНФ научного проекта № 16-12-21021.
негосударственных субъектов экономики. При этом сочетание рыночных и нерыночных элементов механизма должно определяться критериями обеспечения равного доступа всех членов общества к пользованию социальными благами и создания условий для удовлетворения социальных потребностей при наличии спроса сверх гарантированного государством уровня.
В качестве ключевых элементов механизма рассматриваются в первую очередь субъекты воздействия, от которых исходит инициатива по решению определенной проблемы развития
социальной сферы. Таковыми являются органы власти, обладающие соответствующими полномочиями, включая нормотворческую деятельность в отношении процесса программирования, разработки требований, условий, мер ответственности, схем взаимодействий, располагающие соответствующими ресурсами для бюджетного финансового обеспечения государственной программы. Объектом регулирующего воздействия выступает сложившееся состояние отношений по организации социального обеспечения, социальной защиты, безопасности граждан. Многообразность проблемных моментов, масштабность и сложность решаемых в рамках государственной программы целей и задач, требования к рациональности их решения могут вызвать необходимость выделения иерархических уровней программы - подпрограмм и отдельных мероприятий, направленных на совершенствование и развитие обеспечения достижения основной цели (информатизация, планирование и информационное взаимодействие, частно-государственное партнерство и т.п.). Часть элементов механизма в несколько видоизменном (адаптированном к структуре программы и процессу программирования) виде находит отражение в нормативных акте - порядке разработки и реализации государственных программ субъекта.
В рамках статьи отдельно представлены понятийное закрепление государственной программы и ее структурная организация, система критериев оценки результативности ее реализации, схема межведомственного взаимодействия и увязка реализации с деятельностью учреждений через инструментарий государственных заданий на оказание государственных услуг. Принимая во внимание существующее в научной среде многообразие терминологических характеристик, отражающих достижение параметров социальной безопасности членов общества посредством целевых программ, в рамках статьи мы условились опираться на понятийный аппарат, закрепленный в нормативных документах, регулирующих развитие предметной сферы исследования, с непременным сопутствующим критическим анализом данного аппарата. Как терминологические, так и организационно-управленческие коллизии во многом обусловлены тем, что целевая программа по своей сути выступает документом, объединяющим в себе ключевые принципы современного бюджетирования и стратегического планирования и ввиду этого комплексно отражает как новеллы и усовершенствования в обеих
областях, так и недоработки и противоречия каждой из них.
Отметим, что федеральный законодатель рассматривает современную разновидность целевой программы - государственную программу - как инструмент, относящийся к сфере стратегического планирования, поскольку ее сущностные характеристики установлены в соответствующих правовых актах1, а в нормативных актах сферы бюджетирования2 лишь рамочно приведено разграничение полномочий между участниками бюджетного процесса в части порядка утверждения программ, распределения бюджетных ассигнований на ее реализацию и оценки эффективности мероприятий. При этом, как отмечают исследователи, закон не дает четкого определения механизмам согласования стратегического и бюджетного планирования [1, с. 67], что предопределяет ряд сложностей, в о з н и ка ю щ и х в ф ун кц и о н и р о в а н ии организационно-правовых элементов механизма социального программирования в регионах. Предыдущие исследования авторов с применением сопоставительного анализа показали, что четкая связь программных документов со стратегиями социально-экономического развития не установлена либо не налажен механизм по взаимоувязке и согласованию стратегических и программных элементов планирования [2, с. 144-145], подходы к организации стратегического планирования в регионах разрознены, индикаторы в целом в документах детализированы избыточно, причем в ряде случаев стратегические индикаторы в региональных документах не выделены [3, с. 12]. Вследствие этого оперативная оценка результатов достижений региональных органов власти в социальной сфере затруднена [3, с. 12].
В региональных нормативных актах, регулирующих порядок разработки, реализации и оценки эффективности государственных программ субъектов Приволжского федерального округа (ПФО) содержатся определения понятия «государственная программа», причем при формировании определений региональные законодатели опираются на федеральный правовой акт, регулирующий сферу стратегического планирования, заимствуя ключевые стороны понятия или транслируя определение без каких-либо изменений. К уровню субъектов
1 О стратегическом планировании в Российской Федерации: Федеральный закон от 28.06.2014 № 172-ФЗ.
2 Бюджетный кодекс Российской Федерации от 31.07.1998 № 145-ФЗ (ред. От 28.03.2017).
Федерации отнесено решение отдельных наиболее важных проблем социальной безопасности в соответствии со спецификой развития социальной сферы каждой конкретной территории, отвечающее достижению целей и решению задач социально-экономического развития субъекта. Эффективное программирование становится в настоящее время особенно актуальным, так как регионы испытывают острый дефицит ресурсного обеспечения, а усиливающийся региональный дисбаланс выступает серьезным вызовом для России [4, с. 161]. В то же время социальная нагрузка региональных бюджетов остается на прежнем уровне [5, с. 11].
По замечанию А.Я. Запорожана, при формировании государственной программы возникают объективные сложности выстраивания жесткой логической связи между ее иерархически расположенными уровнями [6, с. 51]. Базовым составляющим элементом государственной программы субъекта Федерации выступает подпрограмма. Полагаем, что внесение изменений и дополнений в действующую программу субъекта путем принятия новых подпрограмм должно отвечать основной цели и соответствовать задачам этой программы. Утверждение новых подпрограмм оправдано лишь в случае, если экспертным путем установлено, что среда реализации программы требует реализации дополнительных, не охваченных исходным документом, мероприятий, объединенных одной проблемной областью. Каждая вновь вводимая подпрограмма должна, с одной стороны, решать одну из задач, формирующих проблемную область программы, и отвлекать на себя часть общественных ресурсов, а с другой - не вызывать дисбаланса потоков этих ресурсов, что в рамках программы в целом подразумевает решение многокомпонентной задачи оптимизации с ограничениями по размеру и сочетаниям параметров. Разработчик программы должен исходить из принципа минимизации количества структурных элементов программы и, как это справедливо отмечено законодателями Республики Татарстан, принимать решение о включении в ее состав очередной подпрограммы исходя из критерия рациональности.
В республиках Башкортостан и Мордовия в структуре государственной программы
предусмотрены региональные (республиканские целевые) программы, что является следствием преемственности документов стратегического планирования. Имеются и другие варианты решений задачи по выстраиванию иерархии
государственной программы. Так, в составе государственных программ Самарской области одновременно предусмотрены и подпрограммы, и иные программы, и мероприятия (планы мероприятий) органов исполнительной власти (государственной власти). В свою очередь подпрограммы государственных программ семи регионов ПФО могут содержать ведомственные целевые программы и основные мероприятия (республики Чувашия, Удмуртия, Мордовия, Марий Эл; Саратовская область, Пермский край, Оренбургская область). Следует отметить, что такой инструмент, как ведомственная целевая программа, активно применяется в ПФО муниципальными органами власти.
В докладе Министерства финансов РФ, где обобщена региональная практика программирования на основе предложений и замечаний субъектов Федерации, упоминается, что отдельные федеральные органы исполнительной власти требуют от региональных властей внесения изменений в структуру действующей государственной программы (выделение отдельной подпрограммы или включение отдельной ведомственной целевой программы), а в случае несоблюдения данного условия отказывают в предоставлении субсидии из федерального бюджета на софинансирование государственной программы3. Из этого следует, что на практике имеют место факты нерациональной структуры государственных программ субъектов ПФО, где высока потребность в привлечении федеральных ресурсов. Уровень программных расходов бюджетов субъектов Федерации искусственно завышен за счет того, что в категорию программных включаются расходы, не связанные непосредственно с решением проблемы, а направленные на организацию и/или финансирование текущей деятельности органа государственной власти. К примеру, содержательный анализ с тр уктур ы го с удар с тве нно й программы Чувашской Республики «Развитие здравоохранения» (табл. 1) выявил ряд подпрограмм, которые потенциально не направлены на обеспечение межведомственного взаимодействия органов власти различных уровней, что является одним из важнейших критериев принятия решения о необходимости решения конкретной проблемы программными методами (подпрограммы 4, 5, 6, 11), либо подпрограмм, мероприятия которых являются
3 Доклад об основных направлениях повышения эффективности бюджетных расходов в субъектах Российской Федерации. URL: http://minfin.ru/common/upload/library/2016/04/main/ doklad_RK_b ud_ras_sub_200416.pdf
сопутствующими, обеспечивающими
инфраструктуру проблемной сферы и не связаны непосредственно с оказанием медицинской помощи (подпрограммы 3, 9, 12).
Таким образом, сложная структура государственной программы, если она сформирована с ориентацией на решение региональных проблем, а не на улаживание межведомственных противоречий, позволяет не только организовать решение комплекса взаимосвязанных проблем одной сферы, но и сочетать в рамках одной программы усилия органов власти для одновременной реализации мероприятий как в экономической сфере, так и в социальной.
Важнейшим аспектом достижения целевых ориентиров использования государственных программ как инструмента государственного регулирования социально-экономической сферы предстают соответствующие индикаторы, в связи с чем становятся очевидными требования к их адекватному формированию по составу, качественным характеристикам и структуре. Наиболее логичным и не вызывающим возражений вышестоящих органов власти является использование отдельными субъектами ПФО (республики Мордовия и Чувашия, Саратовская область) федеральной практики к введению следующих принципов критериального
целеполагания: адекватности, точности, объективности, достоверности, сопоставимости, однозначности, экономичности, своевременности и регулярности.
Большинство субъектов рассматриваемого округа (12 из 14) дополнительно включают в нормативные акты тождественные требования к характеристикам индикаторов: количественное отражение хода реализации государственной программы, решения ее основных задач и достижения целей; формирование целевых индикаторов и показателей госпрограмм с учетом параметров прогноза социально-экономического развития региона на долгосрочную перспективу; отражение специфики развития конкретной области, проблем, основных задач. Практику отсутствия подзаконного закрепления требований к индикаторам государственных программ (Кировская область и Удмуртская Республика) можно признать спорной, поскольку подобная ситуация способна вызвать порождение внутренней несогласованности действий разработчиков, исполнителей, соисполнителей, участников и других субъектов программы,
затруднение мониторинга качества
государственного финансового менеджмента, внутреннего и внешнего контроля над ходом реализации программы, в частности со стороны высшего органа исполнительной власти субъекта, а также инвесторов в лице частных хозяйствующих субъектов и федеральных органов власти, и, что недопустимо, использование оценочных методов в расчете целевых показателей программ, подпрограмм и мероприятий.
Сложность формирования системы индикаторов государственных программ в социальной сфере обусловлена необходимостью разработки целого комплекса взаимосвязанных показателей, сообразно отражающих эффективность, результативность воздействия государственной политики на отдельные стороны благосостояния индивида, определяемого совокупностью материальных, духовных и социальных благ с учетом уровня развития производительных сил и характера экономических отношений в обществе. В связи с этим обоснованной представляется практика большинства субъектов ПФО по включению в перечень целевых индикаторов показателей, определяемых на основе данных государственного (федерального) статистического наблюдения, в том числе в разрезе муниципальных образований и групп муниципальных образований. Использование в качестве индикаторов показателей ведомственной статистики зачастую связано с необъективным характером их установления ввиду прямой заинтересованности ответственного исполнителя в достижении заявленных плановых значений. В то же время в состав индикаторов, определяющих целевые ориентиры государственной программы (подпрограммы, мероприятия), должны
включаться показатели, описывающие условия, на которые может влиять собственно региональная социально-экономическая политика с учетом факторов и условий ее формирования и реализации.
Сложность разработки индикаторов
государственных программ в социальной сфере определяется тем, что большинство из них имеет натуральные единицы измерения, тогда как в методиках оценки эффективности программ превалируют стоимостные агрегаты. Социальный эффект не всегда связан с реализацией программ, поскольку он может быть получен в результате воздействия внешних факторов, степень и характер воздействия которых нередко бывает трудно определить [7, с. 19]. В качестве
компромиссного решения возможно
использование косвенных оценок реализации индикаторов через показатель экономии бюджетных ресурсов в результате достижения критериального значения показателя,
количественно описывающего цель, задачу или мероприятие программы.
Ввиду многоаспектности социальной сферы и соответствующего ей социального программирования внимание в установлении индикаторов должно уделяться не только объективным показателям, характеризующим объективные условия жизнедеятельности индивидуума, но и субъективным критериям удовлетворенности конкретного человека соответствующими условиями. Если оценочные индикаторы реализации программ не выражают конкретных потребностей населения
соответствующей территории, непосредственно заинтересованные в реализации программ социальные группы не могут придать достаточных стимулов исполнителям для ее эффективной реализации [8, с. 26].
Постановлением Правительства Республики Башкортостан «О порядке разработки, реализации и оценки эффективности государственных программ Республики Башкортостан»4 заявлена возможность установления целевых показателей на основе опросов общественного мнения. В качестве одного из целевых индикаторов подпрограммы «Развитие информатизации здравоохранения в Республике Башкортостан» государственной программы «Развитие здравоохранения» заявлена «удовлетворенность граждан работой контакт-центра».
Государственная программа Чувашской Республики «Содействие занятости населения на 2012-2020 годы» содержит индикатор «уровень удовлетворенности полнотой и качеством государственных услуг в области содействия занятости населения». Аналогичный показатель приведен в соответствующей программе Самарской области. Проведение социологических опросов граждан и работодателей, обратившихся в органы службы занятости населения, включено в перечень основных мероприятий государственной программы «Развитие социально-трудовых отношений и содействие занятости населения Удмуртской Республики» и подкреплено порядком их проведения, закрепленным приказом министра труда и миграционной политики региона.
4 О порядке разработки, реализации и оценки эффективности государственных программ Республики Башкортостан: постановление Правительства Республики Башкортостан от 07.04.2014 № 151.
В связи с этим отметим важность включения в качестве субъективных индикаторов государственных программ показателей, позволяющих оценить качество предоставления социальных услуг непосредственно организацией (индивидуальным предпринимателем),
являющейся их поставщиком, поскольку именно в данных условиях показатель в большей мере становится приближенным к социально-экономическим результатам, которые получает население. Оценка качества оказания государственных (муниципальных) услуг более значима с позиций анализа эффективности работы самого органа государственной (муниципальной) власти.
В нормативных документах четырех субъектов ПФО установлена возможность включения в состав индикаторов государственных программ показателей, рассчитываемых по методикам, принятым международными организациями, что весьма значимо с позиций осуществления международных сопоставлений. Все субъекты в программных документах используют показатель уровня безработицы, однако методику расчета показателя в трактовке Международной организации труда (как соотношение среднегодовой численности безработных и среднегодовой численности экономически активного населения) применяют только девять регионов, оставшиеся - в качестве индикатора программ занятости задают уровень регистрируемой безработицы и/или моментное (на конец года) значение показателя. Не используются в государственных программах показатели дифференциации доходов (например, коэффициент Джини), а также показатели здоровья и смертности, указывающие на проблемы в условиях жизни населения (например, показатели смертности от так называемых болезней социального неблагополучия или болезней бедности, а также чувствительный к государственным мероприятиям в сфере здравоохранения показатель младенческой смертности).
Детализацию индикаторов в разрезе различных социально-демографических групп населения в общем случае считаем излишней, усложняющей расчеты и контроль достижения критериальных значений. В то же время допускаем введение подобной дифференциации в целях реализации принципа адресности, например при предоставлении мер социальной поддержки и обеспечении потребности граждан пожилого возраста, инвалидов в услугах социального
обслуживания. Положительным примером может служить государственная программа «Социальная поддержка и защита населения Ульяновской области на 2014-2018 годы». В качестве целевых индикаторов в программе, в частности, заявлены «доля инвалидов, которым планируется оказать содействие в трудоустройстве, в общей численности инвалидов трудоспособного возраста», «доля малоимущих, являющихся получателями государственной социальной помощи на основании социального контракта, в общей численности малоимущих, обратившихся за государственной социальной помощью» и др.
Чрезмерная детализация критериальных показателей в государственных программах субъектов Федерации может возникнуть также при попытке региональных органов исполнительной власти включить в перечень индикаторов показатели, установленные указами Президента Российской Федерации, постановлениями и распоряжениями Правительства Российской Федерации, государственными программами для субъектов Федерации, указами и распоряжениями органов власти региона. Следование подобной практике сложилось, например, в Чувашской Республике, и это привело к такой ситуации, что количество целевых индикаторов государственной программы «Развитие образования на 2012-2020 годы» (в редакции 2017 г.) достигло 10, подпрограмм «Государственная поддержка развития образования» - 60, «Комплексное развитие профессионального образования в Чувашской Республике» - 13, «Молодежь Чувашии» - 12, «Создание новых мест в общеобразовательных организациях» - 3. Кроме того, существуют еще 46 индикаторов (отдельные - с детализацией) республиканских целевых программ, вошедших в государственную программу по развитию образования. Отметим, что автоматическое расширение системы критериальных программных показателей в ответ на предписания политического характера может спровоцировать потерю возможности отслеживать реальное финансовое обеспечение программных мероприятий, а значит, привести к недостижению актуальных для конкретного региона программных целей и задач по изменению тех социальных условий, на которые действительно можно было оказать воздействие.
Обращает на себя внимание факт ежегодного за рассматриваемый период 2014-2016 гг. увеличения количества целевых индикаторов и показателей государственных программ Чувашской Республики (на 3,4 и 11,3%
соответственно по сравнению с предшествующим периодом), при этом максимальный процент их выполнения составил 87,2 в 2016 г. В данном же году продемонстрирована положительная динамика повышения степени обеспечения целевых индикаторов и показателей всех социальных программ. Однако показательно, что при максимально заявленном количестве индикаторов в рамках программы «Развитие здравоохранения» на 2013-2020 гг. стабильно складывается самый низкий процент их достижения (табл. 2).
Обобщая, отметим, что к использованию должны отбираться индикаторы, наиболее показательные с точки зрения характеристики явления или процесса, вбирающие действие других, более мелких или второстепенных. Не следует в качестве критериальных рассматривать показатели, экономическое содержание которых допускает двоякое толкование или возможность манипуляций с методиками расчета со стороны ответственного исполнителя. Среди требований к индикаторам также можно выделить отсутствие спонтанности в достижении конкретного значения ввиду стихийности описываемого явления,
прогнозируемости с высокой степенью вероятности значения показателя ответственным исполнителем и, напротив, необходимость наличия прямой зависимости значения отбираемого результирующего показателя от действий органа власти.
Поскольку ответственность за реализацию, недостижение целевых индикаторов и показателей государственных программ во всех рассматриваемых регионах ПФО несут ответственные исполнители, соисполнители и участники государственных программ,
результативность целевых значений должна занимать особое место в системе показателей оценки эффективности реализации
государственных программ и/или оценки эффективности бюджетных расходов на их реализацию. Например, постановлением правительства Оренбургской области от 28.04.2011 г. № 279-п «Об утверждении порядка разработки, реализации и оценки эффективности государственных программ Оренбургской области» в состав показателей оценки эффективности включены: соответствие целей и индикаторов государственной программы стратегии социально-экономического развития региона, разделение показателей программ на показатели непосредственного и конечного результата, соответствие задач и показателей
целям программы, степень достижения целей и показателей государственной программы, достоверность достигнутых значений
индикаторов. Отдельные регионы (например, Чувашская Республика) оценивают дополнительно степень достижения целевых показателей подпрограмм и соответствия мероприятий подпрограммы индикаторам, факты внесения корректировок показателей в течение отчетного года. В то же время ряд регионов в оценке эффективности государственных программ делает акцент только на исполнение ресурсной составляющей и на информационно-организационное представление результатов, что не всегда соответствует реально достигнутым целям и задачам в социально-экономической сфере. О необходимости корректировки целевых показателей в случае выявления низкой эффективности программы заявлено в нормативных документах республик
Башкортостан, Татарстан, Оренбургской области.
Существенное значение в оценке достоверности индикаторов играет сопоставление с фактическими данными государственного статистического наблюдения. Результаты анализа свидетельствуют о достаточно частом наличии отклонений программных значений от статистических. Рассмотрим ситуацию на примере показателя доли населения, имеющего доход ниже прожиточного минимума, заложенного в государственные программы социальной поддержки граждан и содействия и занятости населения шести субъектов ПФО (табл. 3).
Анализ данных показывает, что в рассматриваемый период значения показателя, заложенные в государственные программы, составляют от 82,8 до 128% фактических значений, определенных органами
государственной статистики, причем в основном реальные индикаторы демонстрируют худший тренд, чем отрабатываемый региональными органами исполнительной власти. Как свидетельствуют данные совместного доклада Министерства финансов и Совета Федерации «Об основных направлениях повышения эффективности бюджетных расходов в субъектах Российской Федерации», 27 из 85 опрошенных субъектов заявили о проблеме низкого качества планирования значений целевых показателей государственных программ5, пять регионов находятся на территории ПФО. Еще одной
5 Доклад об основных направлениях повышения эффективности бюджетных расходов в субъектах Российской Федерации. URL: http ://minfm.m/common/upload/Hbrary/2016/04/mam/doklad_RK_bud_ra s_sub_200416.pdf
проблемой, отмеченной субъектами в указанном докладе, является несоответствие сроков обработки и предоставления статистических данных срокам проведения оценки эффективности реализации государственных программ и формированию проекта закона о бюджете. Указанное положение затрудняет мониторинг, контроль, оценку эффективности реализации государственных программ, а значит, требуется совершенствование системы отчетности по государственным программам.
Необходимо отметить, что разработка целевых программ в субъектах ПФО по-прежнему остается прерогативой органа власти, выступающего впоследствии исполнителем разработанных им мероприятий. Планирование и исполнение мероприятий программы ее исполнителем единолично предусмотрено в Кировской, Оренбургской, Самарской и Саратовской областях. Между тем специфика социальной сферы предполагает активное межведомственное взаимодействие в целях обеспечения различных аспектов социальной безопасности населения. Поскольку прочие варианты разработки целевых программ кроме как ответственным исполнителем (к примеру, уполномоченным органом власти или сторонней организацией в рамках аутсорсинга) представляются сомнительными с позиции качества конечного документа или перерасхода общественных ресурсов, полагаем, что в целях эффективного межведомственного взаимодействия более рациональным выступает подход остальных субъектов ПФО, когда за разработку и реализацию отвечают ответственный исполнитель,
соисполнители и участники программы. Однако такой подход, заметим, требует более тщательной координации усилий и четкого разграничения объемов участия и ответственности всех субъектов планирования.
Следует отметить, что полномочия участников процесса программирования и реализации целевых программ достаточно подробно расписаны в соответствующих нормативных актах. В уточнениях и корректировках нуждаются положения нормативных актов Оренбургской и Ульяновской областей и республик Башкортостан и Татарстан, где установлены схожие полномочия ответственных исполнителей, соисполнителей и участников государственных программ. В государственной программе Ульяновской области «Развитие и модернизация образования в Ульяновской области» министерство образования и науки Ульяновской области выступает одновременно государственным заказчиком,
координатором и ответственным исполнителем всех мероприятий программы без привлечения соисполнителей и участников. Подобный подход приравнивает по смыслу данную государственную программу к ведомственной, поскольку она направлена на реализацию полномочий одного субъекта бюджетного планирования в установленной сфере деятельности и не предполагает межведомственного взаимодействия для решения основной проблемы. Для сравнения, в Оренбургской области реализация аналогичной программы осуществляется с привлечением одного соисполнителя и пятерых участников -министерств, ответственных за смежные направления социальной политики в регионе, каждое из которых выступает ответственным исполнителем как минимум по одному из мероприятий программы.
Среди задач действующих государственных программ Ульяновской области «Развитие и модернизация образования в Ульяновской области» и «Развитие здравоохранения в Ульяновской области» отмечен такой показатель эффекта от реализации государственной программы, как доведение степени выполнения государственного задания на оказания государственных услуг до 100%. Установление такого целевого показателя логично, поскольку в социальной сфере именно государственные и муниципальные учреждения выступают основными исполнителями мероприятий государственных программ, реализуя их через выполнение государственных и муниципальных заданий. Исследователями также отмечена тесная связь таких мероприятий бюджетной реформы как совершенствование правового положения бюджетных учреждений и переход на программное бюджетирование. Имеет смысл ввести в оценочные критерии качества реализации программирования в социальной сфере количественные характеристики, отражающие долю государственных заданий, выполняемых учреждениями в рамках конкретных программ. Существует ряд методических наработок, позволяющих интегрировать технологию установления заданий в процесс
программирования. Так, И.В. Баранова приводит обзор зарубежной практики, когда разграничиваются прямые (непосредственные) результаты деятельности (output), когда каждый результат (объем общественных благ, услуг или работ, произведенных государственными учреждениями) достигается путем реализации бюджетных программ, и конечные социальные
результаты (outcome) [9, с. 49]. Исследователями также предлагается расчет отклонения фактических показателей государственного задания от плана, в том числе в натуральном и стоимостном выражениях [10, с. 58].
Формирование же конкретной методики анализа качественной составляющей механизма социального программирования путем
установления государственных заданий представляет определенные затруднения. Нельзя однозначно приравнять степень результативности деятельности учреждений по оказанию государственных и муниципальных услуг к результативности самой программы, поскольку в этом случае она сводится к плану мероприятий по обеспечению полномочий деятельности министерства или ведомства как учредителя для подведомственных ему учреждений. Помимо этого, сама технология установления учреждениям заданий на выполнение государственных и муниципальных услуг противоречива и не отработана в достаточной степени. Так, С.П. Солянникова ссылается на отсутствие научно обоснованного подхода к определению планового объема расходов на оказание государственных услуг [11, с. 30] и отмечает отсутствие нормативной регламентации содержания понятия «результативность расходов бюджета» и декларативный характер описанного в ст. 34 Бюджетного кодекса Российской Федерации принципа эффективности использования бюджетных средств [11, с. 31].
Подобные тенденции во многом обусловлены несовершенством нормативной и методической базы. Например, И.В. Артемова, А.Ю. Шихов указывают на несогласованность положений нормативных документов федерального уровня, регламентирующих разные стороны деятельности государственных (муниципальных) учреждений, что существенно затрудняет планирование объемов субсидии, а в ряде случаев расчеты сводит к уровню субъективной манипуляции с весьма условными показателями [12, с. 40]. В свою очередь В.А. Корчинская полагает, что в ходе применения инструментария установления государственного задания учреждениям сначала определяется общий объем ассигнований, а уже потом «подгоняются» затраты [13, с. 95]. На следующий недостаток обращает внимание А.Я. Запорожан: чтобы получить бюджетное финансирование текущей деятельности, надо «внедриться» в какие-либо программы (подпрограммы, основные мероприятия) [14, с. 56].
Одно из затруднений в применении инструментария государственных заданий при формировании механизма социального программирования, по нашему мнению, заключается в обеспечении унификации формирования финансового обеспечения предоставления учреждениями государственных услуг, что подтверждается и другими исследователями. Так, И.В. Вадимова полагает, что наличие перечней услуг и работ, сформированных по единому принципу, существенно упростило бы работу по составлению и финансовому обеспечению государственного (муниципального) задания для каждого учреждения и сделало бы более понятным подход к определению стоимости государственных (муниципальных) услуг [15, с. 38; 16, с. 39].
Одновременно следует совершенствовать систему контроля и оценки эффективности деятельности учреждений, ответственных за достижение индикаторов целевых программ регионального развития. По мнению И.Ю. Арлашкина, зарубежный опыт показывает, что существует необходимость контролировать не только услуги и работы (их качество и объем), но и сами учреждения как государственные
(муниципальные) организации [17, с. 130]. А, например, С.С. Бычков, О.К. Ястребова, О.В. Смородинов указывают, что разработка и внедрение главными администраторами средств бюджета систем мониторинга качества финансового менеджмента в подведомственной сети позволит стимулировать процесс формирования современных систем управления в этих учреждениях [10, с. 55].
Можно поддержать точку зрения Г.А. Антоновой, которая утверждает, что применение программного подхода способствует повышению финансовой устойчивости и эффективности деятельности отраслевых ведомств, более тесной связи бюджета со стратегическими целями [18, с. 48]. Определение направлений
совершенствования данного механизма С.Н. Макарова видит исключительно важным для принятия управленческих решений, касающихся объемов и резервов повышения эффективности программных расходов, структуры целевых бюджетных программ, целесообразности программных мероприятий, реализации задач стратегического развития территории [19, с. 124].
Несомненно, названные недоработки и противоречия оказали влияние на то, что только в десяти регионах ПФО нормативно закреплена
необходимость увязки показателей целевых программ с показателями государственных заданий учреждениям. В Кировской и Ульяновской областях, Пермском крае и Республике Татарстан законодатель, несмотря на прямые указания федерального центра, счел включение подобного пункта в нормативный акт нерациональным. Несовершенство нормативной и методической базы привело к сложностям и в итоговой оценке эффективности программ. К примеру, из состава отчетности о реализации государственных программ Чувашской Республики в соответствии с постановлением Кабинета Министров Чувашской Республики от 27.05.2015 № 203 был исключен отчет о выполнении сводных показателей государственных заданий на оказание государственных услуг учреждениями по программе. Имеющаяся же в единственном отчете с этими данными информация за 2013 г. усечена и упрощена до такой степени, что зачастую невозможно судить об объемах услуги, направленной на достижение целей программы, следовательно, затруднительно увязать степень достижения индикаторов программы с объемами предоставленных услуг.
Однако конечная эффективность исполнения программных бюджетов будет зависеть не только от их формы, но и от качества проработки государственных программ, механизмов контроля за их реализацией. Авторы солидарны с И.А. Исаевой, полагающей, что все составляющие реформы бюджетной системы являются взаимосвязанными и достижение максимально положительного результата возможно только при одновременно успешном и последовательном осуществлении реформирования государственного сектора в целом [20, с. 49]. Говоря о деятельности учреждений, обеспечивающих реализацию мероприятий программ, необходимо отметить, что в государственных заданиях должны находить отражение показатели, характеризующие качество и (или) объем (содержание) государственной услуги (работы) с учетом установок целевых программ о составе таких показателей. Н е о б хо д и м о н а л а д и т ь м е х а н и з м взаимосогласования данных документов, обеспечить иерархическую соподчиненность государственных заданий учреждениям соответствующим целевым программам. От эффективной деятельности государственных и муниципальных учреждений в том числе зависит конечная результативность региональных целевых программ, что в итоге определяет темпы достижения стратегических приоритетов
регионального развития, уровень жизни и благосостояния населения российских регионов.
Таким образом, на основе поэлементного анализа механизма социального программирования в дополнение к обозначенным замечаниям и предложениям добавим, что необходимо более четкое, нормативно утвержденное разграничение категорий программных и непрограммных расходов и установление прямой связи между программными мероприятиями, предусмотренными в заданиях учреждениям объемами услуг и финансового обеспечения оказания этих услуг. При этом нельзя допускать ситуации, когда в качестве итоговых индикаторов эффективности государственных программ используются сводные данные по процентному соответствию оказания государственных услуг учреждениями в рамках государственных заданий, как это предусмотрено, например, в программе развития образования в Ульяновской области. Программные индикаторы должны включаться по принципу минимизации их количества и отражать реакцию проблемной среды на программное воздействие в целом как конечные социальные результаты, а те индикаторы, что отражают деятельность учреждений социальной сферы, должны включаться в подпрограммы, предполагающие участие учреждений соответствующей сферы деятельности. Одновременно последние индикаторы должны выступать основой для финансового
обеспечения учреждений при формировании прогнозов сводных показателей государственных заданий на оказание государственных услуг учреждениями региона. Подобная практика реализована в единичных программах в отдельных регионах, например, применяется в рассмотренной ранее государственной программе «Развитие здравоохранения» Чувашской Республики.
Проведенное исследование позволило выявить: проблемы функционирования механизма социального программирования существуют, но они тесно переплетены с проблемами планово-программной деятельности государства в экономике в целом. Рассматривать отдельно социальное программирование можно только с позиций отделения соответствующих
потребностей, интересов и видов общественной деятельности (сфер деятельности) по целям и функциям. Это утверждение согласовывается с опытом зарубежных стран, давно прошедших этап регулирования «невидимой рукой рынка». В то же время безоговорочное признание государством в качестве основной ценности общества конкретного человека позволит избежать программ, не ориентированных на достижение более или менее значительного социального и (или) бюджетного, общеэкономического, финансового эффектов, добиться реального развития человеческого капитала посредством финансирования соответствующих проектов.
Таблица 1
Финансирование государственной программы Чувашской Республики «Развитие здравоохранения» в 2016 г.
Table 1
Financing the State program of the Chuvash Republic Development of Healthcare in 2016
Программа (подпрограмма) Федеральный бюджет Бюджет субъекта РФ Бюджет ТФОМС Всего
млн РУб- % к плану млн РУб- % к плану млн РУб- % к плану млн руб. % к плану
Государственные программы Чувашской Республики, всего 8 330,2 98,5 26 574,9 88,8 11 226 95,5 82 778,3 96,7
Государственная программа 871,9 99,1 2 543,4 99,8 11 226 99,8 14 641,4 99,7
«Развитие здравоохранения», всего
Подпрограмма 1 «Профилактика заболеваний и формирование 10,7 94 452,4 100 - - 463,2 99,9
здорового образа жизни. Развитие
первичной медико-санитарной
помощи»
Подпрограмма 2 558,9 98,7 1 382,8 99,7 - - 1 941,8 99,4
«Совершенствование оказания
специализированной, включая
высокотехнологичную,
медицинской помощи, скорой,
в том числе скорой
специализированной, медицинской
помощи, медицинской эвакуации»
Подпрограмма 3 «Развитие - - - - - - - -
государственно-частного
партнерства»
Подпрограмма 4 «Охрана здоровья - - 84,7 99,5 - - 84,7 99,5
матери и ребенка»
Подпрограмма 5 «Развитие - - 89,1 100 - - 89,1 100
медицинской реабилитации
и санаторно-курортного лечения,
в том числе детей»
Подпрограмма 6 «Оказание - - 53,2 100 - - 53,2 100
паллиативной помощи, в том числе
детям»
Подпрограмма 7 «Обеспечение - - 86,1 99,6 21,6 97,5 107,7 99,2
здравоохранения кадрами высокой квалификации»
Подпрограмма 8 300,3 100 199,4 100 - - 499,7 100
«Совершенствование системы лекарственного обеспечения, в том числе в амбулаторных условиях»
Подпрограмма 9 «Развитие информатизации - - 31 100 - - 31 100
в здравоохранении»
Подпрограмма 10 «Совершенствование системы 1,8 100 0,3 100 - - 2,1 100
планирования»
Подпрограмма 11 «Организация обязательного медицинского - - - - 11 154,8 99,8 11 154,8 99,8
страхования граждан Российской Федерации»
Подпрограмма 12 «Обеспечение - - 164 99,6 49,6 100 213,6 99,7
реализации государственной программы Чувашской Республики «Развитие здравоохранения»
Источник: данные портала органов власти Чувашской Республики Source: Data from the portal of the Chuvash Republic authorities
Таблица 2
Соответствие установленных и достигнутых целевых индикаторов отдельных государственных программ Чувашской Республики в 2014-2016 гг.
Table 2
Correspondence of set and achieved target indicators of certain State programs of the Chuvash Republic in 2014-2016
Государственная программа 2014 2015 2016
План Факт % выполнения План Факт % выполнения План Факт % выполнения
Содействие 16 14 87,5 28 24 85,7 31 31 100
занятости
населения
на 2012-2020 гг.
Развитие 136 105 77,2 136 110 80,9 138 123 89,1
здравоохранения на 2013-2020 гг.
Социальная 39 35 89,7 37 33 89,2 50 48 96
поддержка
граждан на 2012-2020 гг.
Развитие 16 16 100 14 14 100 13 13 100
физической
культуры и спорта на 2014-2020 гг.
Развитие культуры 38 38 100 34 32 94,1 35 32 91,4
и туризма на 2014-2020 гг.
Развитие 37 37 100 43 38 88,4 67 62 92,5
образования на 2012-2020 гг.
В целом по 844 699 82,8 873 688 78,8 972 848 87,2
государственным
программам
Источник: данные портала органов власти Чувашской Республики Source: Data from the portal of the Chuvash Republic authorities
Таблица 3
Сопоставление программных и статистических значений показателя «Доля населения, имеющего доход ниже прожиточного минимума» в 2013-2015 гг., %
Table 3
Comparison of program and statistical values of the Population with Substandard Income indicator in 2013-2015, percentage
Субъект Федерации Программное значение Статистическое значение
2013 2014 2015 2013 2014 2015
Оренбургская область 12,1 11,8 11,3 12,1 11,9 13,6
Пермский край 14,6 14,2 13,5 11,4 12 12,3
Республика Башкортостан - - 10,9 10,4 10,8 12,6
Пензенская область - 13 12,5 12,6 12,6 15,1
Республика Мордовия 17,7 17,2 17,1 18,2 17,2 20,1
Чувашская Республика 16 16,1 17,4 16,5 16,2 18,1
Источник: соответствующие программы субъектов ПФО, Росстат Source: Respective programs of entities of the Volga Federal District, Rostat
Список литературы
1. Шаш Н.Н., Путихин Ю.Е., Петрова И.В. Технология программного бюджетирования: российская практика // Известия Уральского государственного экономического университета. 2016. № 3. С.65-74.
2. Березина Н.В., Аркадьева О.Г. Отражение индикаторов экономической безопасности в социальной сфере в документах стратегического планирования и программирования регионов Приволжского федерального округа: материалы III международной научно-практической конференции «Устойчивое развитие социально-экономических систем: наука и практика». М.: Московский университет им. С.Ю. Витте, 2016. С. 140-145.
3. Аркадьева О.Г., Березина Н.В. Оценка сопоставимости социальных индикаторов в стратегических и программных документах регионов Приволжского федерального округа: материалы IX Международной научно-практической конференции «Инновационное развитие российской экономики». М.: Российский экономический университет им. Г.В. Плеханова, 2016. С. 9-12.
4. Поварова А.И. Проблемы и особенности исполнения субфедеральных бюджетов в 2015 году // Экономические и социальные перемены: факты, тенденции, прогноз. 2016. № 4. С. 144-164.
5. Зубаревич Н.В., Горина Е.А. Социальные расходы в России: федеральный и региональные бюджеты. М.: НИУ ВШЭ, 2015. 63 с.
6. Запорожан А.Я. Проблемы формирования государственных программ // Управленческое консультирование. 2016. № 7. С. 51-61.
7. Паздникова Н.П. Безопасность программно-целевого управления региональными социально-экономическими системами // Вестник Самарского государственного экономического университета. 2016. № 1. С. 14-21.
8. Лаптев С.В., Пивоварова О.В. Проблемы применения инструментов программно-целевого управления бюджетом в регионе и направления их решения // Государственное и муниципальное управление. Ученые записки СКАГС. 2015. № 1. С. 25-32.
9. Баранова И.В. Эффективность использования бюджетных средств как инструмент модернизации управления общественными финансами // Сибирская финансовая школа. 2010. № 5. С. 47-53.
10. Бычков С.С., Ястребова О.К., Смородинов О.В. Мониторинг качества финансового менеджмента в программном бюджетировании // Научно-исследовательский финансовый институт. Финансовый журнал. 2012. № 2. С. 49-60.
11. Солянникова С.П. Факторы, влияющие на результативность государственных расходов // Экономика. Налоги. Право. 2013. № 5. С. 26-32.
12. Артемова И.В., Шихов А.Ю. Расчет субсидии на финансовое обеспечение в части оказания государственных (муниципальных) услуг // Советник бухгалтера бюджетной сферы. 2012. № 2. С. 20-40.
13. Корчинская В.А. Совершенствование методических подходов к финансированию бюджетных и автономных учреждений на основе государственного (муниципального) задания // Наука и бизнес: пути развития. 2013. № 10. С. 92-97.
14. Запорожан А.Я. Непрограммная классификация расходов программного бюджета // Управленческое консультирование. 2016. № 5. С. 53-58.
15. Вадимова И.В. Базовый и ведомственный перечень государственных услуг в образовании // Советник в сфере образования. 2013. № 6. С. 35-40.
16. Вадимова И.В. Новый порядок формирования базовых и ведомственных перечней // Советник в сфере образования. 2014. № 3. С. 34-39.
17. Арлашкин И.Ю. Совершенствование контроля деятельности государственных (муниципальных) учреждений // Научно-исследовательский финансовый институт. Финансовый журнал. 2014. № 2. С. 129-134.
18. Антонова Г.А. Программный бюджет: курс на повышение социальной и экономической эффективности расходов // Бюджет. 2013. № 12. С. 48-49.
19. Макарова С.Н. Методика финансового анализа и оценки программных расходов бюджета публично-правового образования // Аудит и финансовый анализ. 2012. № 6. С. 123-134.
20. Исаева И.А. Развитие принципа эффективности использования государственных финансовых ресурсов // Управление экономическими системами: электронный научный журнал. 2012. № 11. URL: http://uecs.ru/marketing/item/1664-2012-11-15-05-37-39
Информация о конфликте интересов
Мы, авторы данной статьи, со всей ответственностью заявляем о частичном и полном отсутствии фактического или потенциального конфликта интересов с какой бы то ни было третьей стороной, который может возникнуть вследствие публикации данной статьи. Настоящее заявление относится к проведению научной работы, сбору и обработке данных, написанию и подготовке статьи, принятию решения о публикации рукописи.
ISSN 2311-8725 (Online) ISSN 2073-039X (Print)
Managerial Analysis
ORGANIZATIONAL AND LEGAL ELEMENTS OF SOCIAL PROGRAMMING IN REGIONS Ol'ga G. ARKAD'EVAa% Nataliya V. BEREZINA"
a I.N. Ulianov Chuvash State University, Cheboksary, Chuvash Republic, Russian Federation [email protected]
b I.N. Ulianov Chuvash State University, Cheboksary, Chuvash Republic, Russian Federation study.2011 @yandex.ru
• Corresponding author
Article history:
Received 1 March 2017 Received in revised form 22 May 2017 Accepted 7 June 2017 Available online 27 July 2017
JEL classification: H51, H52, H53
Keywords: programming mechanism, social programming, government program, financial support, social sphere
Abstract
Importance The article addresses the system of legal, financial, economic, institutional and regulatory relations in the pursuit of priority goals and objectives of social development based on budgetary constraints and changing external factors. It investigates the organization of social programming processes, which cause contradictions and imbalances in the function of individual elements of the mechanism.
Objectives The aim is to provide a detailed assessment and conceptual framework for major components of the social programming mechanism from the perspective of organizational forms, internal interactions and relationships with external environment.
Methods In the study, we employ comparative and statistical analysis, review the substance and identify differences in the constitutive and law enforcement regional practices of programming. Results The paper updates the concepts and analyzes the content of regional program documents in the sphere of social program budgeting on the case of entities of the Volga Federal District. The elaborated provisions can be applied to formulate and amend regulations of public authorities, recommendations for government program development in the social sphere.
Conclusions To improve the function of the social programming mechanism, it is important to devise social programs that focus on real qualitative social transformation, enable to get a visible social effect and meet the needs of a particular individual, subject to the level of achieved development and the potential of the socio-economic system.
© Publishing house FINANCE and CREDIT, 2017
Please cite this article as: Arkad'eva O.G., Berezina N.V. Organizational and legal elements of social programming in regions.
Economic Analysis: Theory and Practice, 2017, vol. 16, iss. 7, pp. 1354-1369.
https://doi.org/10.24891/ea.l6.7.1354
Acknowledgments
The study was supported by the Russian Humanitarian Science Foundation, project No. 16-12-21021. References
1. Shash N.N., Putikhin Yu.E., Petrova I.V. [Technology of Program Budgeting: the Russian Practice].
Izvestiya Ural'skogo gosudarstvennogo ekonomicheskogo universiteta = Journal of Ural State University of Economics, 2016, no. 3, pp. 65-74. (In Russ.)
2. Berezina N.V., Arkad'eva O.G. [Analysis of economic indicators of social security in the documents of strategic planning and programming of regions of the Volga Federal District]. Materialy III mezhdunarodnoi nauchno-prakticheskoi konferentsii "Ustoichivoe razvitie sotsial'no-ekonomicheskikh sistem: nauka ipraktika" [Proc. 3rd Int. Sci. Conf. Sustainable Development of Socio-economic Systems: Science and Practice]. Moscow, Moscow Witte University Publ., 2016, pp. 140-145.
3. Arkad'eva O.G., Berezina N.V. [Evaluating the comparability of social indicators in strategic and program documents of regions of the Volga Federal District]. Materialy IXMezhdunarodnoi nauchno-prakticheskoi konferentsii "Innovatsionnoe razvitie rossiiskoi ekonomiki" [Proc. 9th Int. Sci. Conf. Innovative Development of the Russian Economy]. Moscow, Plekhanov Russian University of Economics Publ., 2016, pp. 9-12.
4. Povarova A.I. [Problems and Specific Features of Sub-Federal Budgets Execution in 2015].
Ekonomicheskie i sotsial'nye peremeny: fakty, tendentsii, prognoz = Economic and Social Changes: Facts, Trends, Forecast, 2016, no. 4, pp. 144-164. (In Russ.)
5. Zubarevich N.V., Gorina E.A. Sotsial'nye raskhody v Rossii: federal'nyi i regional'nye byudzhety [Social expenditures in Russia: Federal and regional budgets]. Moscow, Higher School of Economics Publ., 2015, 63 p.
6. Zaporozhan A.Ya. [Problems of State Programs Formation]. Upravlencheskoe konsul'tirovanie = Administrative Consulting, 2016, no. 7, pp. 51-61. (In Russ.)
7. Pazdnikova N.P. [Security of program management of regional socio-economic systems]. Vestnik Samarskogo gosudarstvennogo ekonomicheskogo universiteta = Vestnik of Samara State University of Economics, 2016, no. 1, pp. 14-21. (In Russ.)
8. Laptev S.V., Pivovarova O.V. [Problems of application tools of programme-target management of regional budget and the direction of their solutions]. Gosudarstvennoe i munitsipal'noe upravlenie. Uchenye zapiski SKAGS = Public and Municipal Administration. Scientific Notes, 2015, no. 1, pp. 25-32. (In Russ.)
9. Baranova I.V. [Effectiveness of budgetary funds as a tool for modernizing public finance management].
Sibirskayafinansovaya shkola = Siberian Financial School, 2010, no. 5, pp. 47-53. (In Russ.)
10. Bychkov S.S., Yastrebova O.K., Smorodinov O.V. [Monitoring Quality of Financial Management in Program-based Budgeting]. Nauchno-issledovatel'skii finansovyi institut. Finansovyi zhurnal = Financial Research Institute. Financial Journal, 2012, no. 2, pp. 49-60. (In Russ.)
11. Solyannikova S.P. [Factors affecting the efficiency of public expenditures]. Ekonomika. Nalogi. Pravo = Economy. Taxes. Law, 2013, no. 5, pp. 26-32. (In Russ.)
12. Artemova I.V., Shikhov A.Yu. [Calculation of subsidy for financial support to public (municipal) services].
Sovetnik bukhgaltera byudzhetnoi sfery = Budget Accountant Adviser, 2012, no. 2, pp. 20-40. (In Russ.)
13. Korchinskaya V.A. [Improvement of Methodological Approaches to Financing the Budgetary and Autonomous Institutions on the Basis of the State (Municipal) Task]. Nauka i biznes: puti razvitiya = Science and Business: Ways of Development, 2013, no. 10, pp. 92-97. (In Russ.)
14. Zaporozhan A.Ya. [Non-program Classification of Expenses of the Program Budget]. Upravlencheskoe konsul'tirovanie = Administrative Consulting, 2016, no. 5, pp. 53-58. (In Russ.)
15. Vadimova I.V. [Standard and official list of public services in education]. Sovetnik v sfere obrazovaniya = Adviser in Education Sector, 2013, no. 6, pp. 35-40. (In Russ.)
16. Vadimova I.V. [New procedure for standard and official lists formation]. Sovetnik v sfere obrazovaniya = Adviser in Education Sector, 2014, no. 3, pp. 34-39. (In Russ.)
17. Arlashkin I.Yu. [Enhancing Control over Public Entities]. Nauchno-issledovatel'skii finansovyi institut. Finansovyi zhurnal = Financial Research Institute. Financial Journal, 2014, no. 2, pp. 129-134. (In Russ.)
18. Antonova G.A. [Program-based budget: A course to improving the social and economic efficiency of expenditures]. Byudzhet = Budget, 2013, no. 12, pp. 48-49. (In Russ.)
19. Makarova S.N. [Methods of financial analysis and evaluation of program expenditures of governmental units]. Audit i finansovyi analiz = Audit and Financial Analysis, 2012, no. 6, pp. 123-134. (In Russ.)
20. Isaeva I.A. [Developing the principle of effective use of public financial resources]. Upravlenie ekonomicheskimi sistemami, 2012, no. 11. (In Russ.) URL: http://uecs.ru/marketing/item/1664-2012-11-15-05-37-39
Conflict-of-interest notification
We, the authors of this article, bindingly and explicitly declare of the partial and total lack of actual or potential
conflict of interest with any other third party whatsoever, which may arise as a result of the publication of this
article. This statement relates to the study, data collection and interpretation, writing and preparation of the
article, and the decision to submit the manuscript for publication.
