CC BY
171
УДК УДК 94(47).084
ОРГАНИЗАЦИОННО-КАДРОВАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ СЕКРЕТАРИАТА ЦК РКП(б) В ПЕРИОД МЕЖДУ Х И Х! СЪЕЗДАМИ РКП(Б)
Назаров Олег Геннадьевич, доктор исторических наук, профессор, kadushkin97@mail.ru,
Институт сервиса
Филиал ФГБОУ ВПО «Российский государственный университет туризма и сервиса»,
г. Москва
Статья посвящена организационно-кадровой деятельности ЦК РКП(б) на важнейшем рубеже отечественной истории - в период перехода от войны к миру, к новой экономической политике. Особый интерес представляет анализ как тех серьезных проблем, с которыми столкнулось руководство РКП(б) в 1921-1922 гг., так и предпринятых им усилий, направленных на улучшение кадрового состава большевистской партии и совершенствование работы Секретариата ЦК и местных партийных комитетов (Областных бюро ЦК, губернских и уездных комитетов).
Ключевые слова: новая экономическая политика, РКП(б), В.М. Молотов.
The article is devoted to organisation-personnel activity of the RCP(B) Central Committee at the most important milestone - in the period of transfer from war to peace, to the New Economic Policy. A particular interest can be found in the author’s analysis of the serious problems faced by the leaders of the RCP(B) in 1921-1922, as well as the measures they undertook that were aimed at improving the cadre of the Bolshevik Party and improvement of the CC Secretariat and local party committees (the Central Committee regional bureaux, provincial and district committees).
Keywords: the New Economic Policy, RCP(B, V.M. Molotov.
X съезд РКП(б), состоявшийся в марте 1921 г., принял несколько важных решений, наложивших неизгладимый отпечаток на дальнейший ход отечественной истории. Наиболее важными из них являлись замена продразверстки продналогом и принятие резолюции «О единстве партии».
Но указанными нововведениями партийный форум не ограничился. Съезд был вынужден признать наличие еще одной проблемы первостепенной важности. В резолюции съезда недвусмысленно указывалось: «Нужно вновь собрать партию, которая за период войны была разбита на отдельные отряды... Без решения этой основной задачи не может быть выполнена гигантская строительно-хозяйственная роль пролетарского авангарда» [1].
К началу 1921 г. перед большевистским руководством в полный рост встала организационно-кадровая проблема. Изучению первых шагов в деле ее решения, предпринятых в период между Х и XI съездами партии, и состоит задача данной статьи.
Положение, сложившиеся в области кадровой политики к началу 1921 г., было весьма противоречивым, если не парадоксальным: местные партийные функционеры регулярно жаловались на нехватку людей, а вожди большевиков подчеркивали, что партия разрослась сверх всякой меры.
Что же происходило в это время на местах?
В условиях послевоенной разрухи материальное положение большинства коммунистов оставалось тяжелым. Нередко они были лишены самого необходимого [2]. Сразу обуздать инфляцию не удалось, и это, по верному замечанию А.А. Ильюхова, «буквально убивало зарплату» [3]. Бытовые неурядицы и полуголодное существование подталкивали к поиску лучшей доли людей, истощенных лишениями военных лет. В частности, поиск лучшей доли проявлялся в исходе не только рядовых коммунистов, но и ответственных партработников из волостных парторганизаций. В своем письме от 6 июня 1921 г. из пос. Лигово Петроградской губернии Д. Павлов откровенно поведал
В.И. Ленину о том, что волостные партработники «все бегут из волостей..., потому что жить нельзя, если жить, то нужно воровать или просить кулака». По его словам, партработникам в волостях «приходится с утра до вечера с темной непонимающей массой иметь дела», почти ничего не имея «из предметов первой необходимости» [4].
В то же время в переписке ЦК с местными парторганизациями регулярно встречаются упоминания как об общем больном вопросе дискредитирующее звание коммуниста поведение ряда членов партии. Вариантов некоммунистического поведения было много. К примеру, в отчете Владимирского губкома среди причин исключения из партии были названы: кража, взятка, дезертирство, религиозные убеждения,
неподчинение партдисциплине, злоупотребления по должности, шкурничество, непосещение собраний, избиение отца и т.д. [5].
Наиболее распространенными из «нездоровых явлений» на заре новой экономической политики по данным Секретариата ЦК считались «хозяйственное обрастание, пьянство и преступления по должности. При этом все затемняющим по своим размерам, характеру и результатам является пьянство. Вследствие значительных размеров пьянства известны случаи роспуска целых уездных организаций». В одном из уездов Нижегородской губернии деревенские коммунисты заложили кулакам-самогонщикам за самогон партийные билеты. А в Елецком уезде Архангельской губернии на свадьбе члена УИК, женившегося на дочке попа, гулял весь УИК. Здесь интересно то, что перед КК «компания оправдывалась тем, что они праздновали победу, когда пролетарий сумел победить сердце поповны» [6].
Другим опасным явлением, угрожавшим Советской власти, признавалось получившее «громадное распространение» взяточничество [7]. С переходом к нэпу обложение крестьянских хозяйств налогами стало источником обогащения армии чиновников, самостоятельно решавших, что будет облагаться налогом, а что не будет. За взятку можно было попасть в категорию бедных крестьян и быть освобожденным от налога [8].
Со временем хозяйственное обрастание и растущая на его основе индифферентность к партийным обязанностям стали волновать Секретариат ЦК не меньше, чем пьянство и взяточничество. Конечно, толковать понятие «хозяйственное обрастание» можно по-разному. Но когда Уральское бюро ЦК сообщило о том, что некоторые коммунисты имели лакеев, выезды, бриллианты, то при любой трактовке понятия факт приходилось констатировать [9]. Не прошло и трех месяцев после перехода к новой экономической политике, а в постановлении ВЦИК и СНК признавались «многократность» и «массовый характер» преступных деяний со стороны должностных лиц и служащих государственных предприятий и учреждений [10].
Склоки в среде руководящих работников были еще одним очень распространенным явлением [11]. Наконец, вызывали тревогу у руководства страны чрезвычайно низкий уровень подготовки рядовых коммунистов и участившиеся случаи оставления членами партии совпартшкол в связи с затруднительным материальным положением. Понять указанную обеспокоенность несложно: формирующемуся партийно-государственному аппарату остро требовались кадры исполнителей, чье социальное происхождение и политическая ориентация не вызывали бы опасений. Но некоторый минимум знаний все же был необходим. Проверки постоянно выявляли факты, свидетельствовавшие об остроте проблемы. К примеру, некоторые коммунисты считали Зубатова революционером, Свердлова - преподавателем Свердловских курсов, а Халтурина -заведующим Коминтерном. Не все знали, когда произошли февральская и октябрьская революции, а один из членов партии насчитал пять Интернационалов [12].
Таким образом, в начале нэпа партийное руководство оказалось во главе численно разросшейся и весьма разношерстной организации, отдельные части которой были подвержены самым различным социальным недугам. В этих условиях в партийных верхах особо актуальными были признаны постулаты о единстве партии и о необходимости поддержания строжайшей дисциплины в отступающей армии. Отступлением признавался нэп. С точки зрения воплощения этих постулатов в жизнь как положение на местах, так и степень управляемости партии оставляли желать много лучшего.
Вопросы кадровой политики в значительной степени являлись прерогативой Учетно-распределительного отдела ЦК РКП(б). В его отчете о работе за период с IX по Х съезд РКП(б) отмечалось, что еще в апреле 1920 г. весь отдел состоял из 9 сотрудников. Как о большой победе сказано: «К настоящему времени аппарат отдела в основном можно считать созданным. Увеличение и укрепление аппарата видно из того, что к 15 февраля 1921 года в Учетно-Распред. Отд. состоит 30 сотрудников» [13].
Очевидно, что такому штату сотрудников далеко не все задачи были по силам. Штат отдела, как и всего Секретариата ЦК, надо было увеличивать.
Изменения в организационно-кадровой работе Секретариата ЦК были предопределены несколькими обстоятельствами. Во-первых, Секретариат возглавил молодой и энергичный руководитель - В.М. Молотов. Во-вторых, возросла численность сотрудников Секретариата ЦК, что свидетельствовало об устойчивой тенденции к увеличению функциональных обязанностей в деятельности этого партийного органа. В-третьих, все еще продолжали иметь место мобилизации коммунистов, составлявшие основу деятельности Секретариата ЦК во время Гражданской войны. В отчете Учраспредотдела ЦК за период между X и XI партсъездами указаны 13 наиболее важных мобилизаций и плановых перебросок коммунистов, имевших место за год.
Вместе с тем ситуация постепенно менялась. Перед партией явственно вставала «задача, отказавшись от лихорадочных массовых перебросок, в которых отдельные индивидуальные качества каждого коммуниста не учитываются, а эффект достигается количеством, появлением ударных групп коммунистов на опасных и слабых местах фронта военного, продовольственного и т.д., производить систематический подбор и изучение коммунистов для максимального и наиболее целесообразного их использования. Эта задача требовала налаженного учета» [14].
А его-то и не было. По признанию П.А. Залуцкого, во время Гражданской войны при приеме в партию «никто не наблюдал за тем, кто идет в партию, какие социальные группы в некоторые моменты больше всего вступают в партию. Даже не было количественного подсчета, а также качественного учета тех людей, которые идут в партию» [15]. Таким образом, основой основ для выяснения состояния партии оказался самый обыкновенный учет ее членов. Эта задача была поставлена не И.В. Сталиным или другим членом ЦК, а всей совокупностью обстоятельств. Решать проблему учета кадров пришлось бы в любом случае. Другое дело, что делать это можно было по-разному. И здесь огромное значение приобретал субъективный фактор - персональный состав Секретариата ЦК.
Что же касается местных партийных организаций, то некоторые из них все еще не видели необходимости в ведении систематической учетной работы. И подобное отношение к учету, естественно не могло пройти бесследно. По словам Залуцкого, сделавшего на XI партконференции доклад по вопросу о предварительных итогах прошедшей во второй половине 1921 г. чистке партии, «ни один партийный комитет...не знал точно, сколько у него имеется членов партии» [16].
«Генеральная чистка» партии была предпринята на основе решения Х съезда. 27 июля 1921 г. ЦК РКП(б) опубликовал обращение ко всем партийным организациям «Об очистке партии». В нем говорилось о необходимости добиться того, «чтобы наша партия более, чем когда бы то ни было, была вылита из одного куска». 12 июля 1921 г. было принято решение о проведении всероссийской переписи членов партии. 5 ноября 1921 г. губернским и областным комитетам было разослано письмо ЦК РКП(б), в котором устанавливался порядок и сроки проведения переписи. В результате чистки из партии было исключено и добровольно вышло 159355 человек, т.е. 24,1% ее состава.
Перепись и чистка партии способствовали решению проблемы постановки партийного учета. Уже при проведении этих двух мероприятий Секретариат ЦК столкнулся с проблемой получения необходимой информации от местных партийных работников. В частности, Секретариат ЦК явно не устраивало отношение на местах к переписи членов партии. Об этом свидетельствует циркулярное письмо №250 от 23 февраля 1922 г. за подписью В. Михайлова, направленное губкомам и уездкомам: «Отправляя Вам новые партбилеты, ЦК обращает Ваше внимание на дефекты, часто встречающиеся при проверке присланных Вами анкет «Всероссийская перепись»...например: отсутствие номера партбилета, отсутствие сведений о месте службы, партийного и служебного стажа и т.д., что не дает твердой уверенности в принадлежности того или иного переписанного товарища к РКП» [17].
Столкнувшись с неналаженностью учетного аппарата на местах, отсутствием кадров и неумением многих руководящих работников правильно поставить учетную работу, Учраспредотдел ЦК был вынужден усиливать свой контроль постепенно. Так, в
1921 г. важнейшими задачами в деятельности подотдела учета были признаны упорядочение учета и учет ответственных работников партии. Однако решение и этих задач мало где прошло гладко. Предубеждение губкомов против учетной работы оказалось настолько стойким, что преодолевать его пришлось долго. Позднее в одном из циркулярных писем губкомам, обкомам, бюро ЦК В.М. Молотов и Л.М. Каганович в очередной раз упрекнут местных партработников в том, что они «до сих пор еще
продолжают смотреть на учетно-распределительную работу, как на анкетно-техническую, а не как на одну из важнейших организационно-политических задач партии» [18].
А.П. Балашов, проработавший в Секретариате ЦК с 1922 по 1926 гг., подчеркнул еще один аспект проблемы: «В.. .1922-1923 годах ЦК вынужден был давать обширные и детальные инструкции на места, поскольку обращался к людям в большинстве своем малограмотным, зачастую толком и не понимавшим, о чем речь идет в этих постановлениях - и, следовательно, нуждавшихся в конкретных разъяснениях и указаниях» [19]. Таким образом, монополия РКП(б) на власть и недостаток подготовленных функционеров вели к расширению директивных методов управления.
16-18 декабря 1921 г. Учраспредотдел ЦК устроил своего рода «смотр сил» -совещание заведующих учетно-статистических отделов губкомов. Доклады с мест еще раз подтвердили остроту проблемы учета кадров. К примеру, представитель Орла
С.Т. Лукашин признал: «Аппарат слаб. Работа ведется неудовлетворительно. Учет ответственных работников стоит неподвижно» [20]. Положение дел во многих других губкомах было аналогичным.
Ситуацию требовалось срочно ломать. С конца 1921 г. Секретариатом ЦК предпринимались энергичные меры с целью улучшения положения дел с учетом. Учраспредотдел ЦК стал последовательно добиваться снятия функций распределения кадров с учстатотделов губкомов и обкомов. Они должны были сосредоточиться на учете кадров. Более того, 21 марта 1922 г. губкомам и обкомам был отправлен циркуляр за подписью С.И. Сырцова. Документ сузил задачу: «Губучетстат не должен заниматься, как это практикуется сплошь да рядом почти во всех Губкомах, учетом всех членов Партии поголовно, и в результате не достигается никакого учета. Необходимо на первое время ограничиться учетом исключительно ответственных работников» [21]. Учраспредотдел ЦК ориентировал губучетстаты на концентрацию усилий на главном на тот момент участке их работы. Пусть и не сразу, но курс на единую постановку учета во всей партии дал свои плоды.
Изложенное выше отнюдь не означает, что в период между Х и XI съездами Учраспредотдел ЦК партии отказался от распределения кадров. Цифры свидетельствуют от обратном. Только в мае 1921 г. в отдел поступили и были распределены 2278 человек. Всего же с марта 1921 г. по февраль 1922 г. через Учраспредотдел ЦК получили назначения и командировки 22550 человек [22].
В распределительной работе было много проблем. О них говорилось в циркулярном письме №239 от 17 января 1922 г.: «В Учраспред ЦК продолжают
ежедневно в значительном количестве прибывать командированные Губкомами и другими парторганами т.т. для перевода их в другие губернии... В настоящее время число рядовых работников, прибывающих в распоряжение Учраспреда ЦК, и количество запросов о перемещении рядовых работников настолько увеличилось, что стало явно затруднять какую бы то ни было планомерную работу Учраспреда и заставило ЦК пересмотреть установленный порядок перемещений и переводов» [23].
Циркулярным письмом №239 вводился следующий порядок. Перемещение рядовых работников из губернии в губернию теперь должно было осуществляться губкомами без санкции ЦК путем договоренности между ними. Эта мера призвана была избавить Учраспредотдел ЦК от рутинной работы по распределению рядовых членов партии. Отныне их непосредственное откомандирование в ЦК без его вызова или предварительного согласия допускалось в исключительных случаях за ответственностью секретаря губкома и с указанием мотивов. Все явившиеся в ЦК с нарушением установленного циркуляром порядка должны быть возвращены обратно без рассмотрения их заявлений и за счет организаций, неправильно их направивших [24].
«Инструкцией по регистрации приезжих и уезжающих» устанавливался порядок, согласно которому ни один кандидат или член партии не имел права находиться на территории губернии и покидать ее без регистрации в парткоме. Для самой регистрации же требовалось предъявление партийного билета (или кандидатской карточки), документа, оправдывающего приезд и разрешение соответствующего парткома на приезд. Ту же организационно-политическую линию продолжала «Инструкция по технике, учету и отчету по распределению партработников», предмет регламентации которой ясно обозначен в самом ее названии. И первый же пункт этого документа гласил: «Ни один член или кандидат Партии не может получить назначения без представления его личного дела Президиуму Губкома (Заворгинотделу) (в Укоме в Бюро Укома)» [25].
«Инструкция по постановке учета в Губкомах, Укомах, Райкомах и в ячейках РКП» устанавливала порядок, по которому весь учет членов и кандидатов РКП, их движение, перемещение и работа происходили в ячейке. Сам же учет в ячейках должен был вестись по спискам, ответственность за правильность ведения которых и своевременность предоставления сведений в вышестоящие партийные органы возлагалась на секретаря ячейки. В укомах и райкомах учет должен был вестись по личным делам, состоявшим из анкеты, регистрационной карточки и всех касающихся данного коммуниста материалов. Выемка материалов и личных дел из архива допускалась лишь в экстренных случаях и
при условии обязательной замены их специальной распиской, точно устанавливавшей когда, кем и для чего материал был взят из архива ячейки.
«Положение о едином партийном билете» объявило партийный билет единственным бесспорным удостоверением состояния члена РКП. Номер билета сохранялся за членом партии на все время его состояния в РКП(б). В случае утери билета выдавался дубликат за тем же номером. Правом выдачи партбилетов обладали районные и уездные комитеты партии. Но при этом бланки партбилетов для всех парторганизаций заготовлял исключительно ЦК РКП(б), а все билеты находились «на строгом учете Секретариата ЦК, осуществляемом через местные парткомы» [26].
Наконец, «Положение о специальном учете ответственных работников» требовало учета всех безусловно пригодных для работы в той или иной отрасли работников, как занимавших на тот момент ответственные должности, так и ранее занимавших их не менее шести месяцев, а также работников вновь выдвигаемых на ответственные должности. Каждый ответработник должен был быть прикреплен к определенной группе по своей специальности, а губком обязывался ставить в известность каждого ответственного работника о прикреплении его к той или иной группе. В тех случаях, когда прикрепленный выражал несогласие с прикреплением его к данной группе, он мог подать заявление в Президиум губкома. Последний должен был обсудить заявление и вынести свое решение, которое являлось окончательным. С момента прикрепления ответственных работников к группам перевод их с одной должности на другую и изменение групп допускалось лишь при наличии вполне уважительных причин, а Учраспредотдел ЦК уведомлялся обо всем незамедлительно. Отметим и то, что до получения санкции на перевод в Учраспредотделе ЦК ответственный работник, даже выполняя другую работу, оставался на учете в прежней группе [27].
Приведенные документы ясно выявляют общую тенденцию в работе Учраспредотдела ЦК: отныне ответственные работники губернского и уездного
масштабов ставились под жесткий контроль и регламентацию со стороны Секретариата ЦК. Пока еще только на бумаге выстраивалась жесткая иерархическая пирамида со строгим подчинением нижестоящих вышестоящим. Реализовать эту схему на практике во многом еще только предстояло.
Наладить учет и, тем более, распределение кадров в полной мере к марту 1922 г., когда открылся очередной съезд партии, все же не удалось. Впрочем, это и не помешало Молотову, выступавшим на XI съезде с отчетом об организационной деятельности ЦК, подчеркнуть, что если между IX и X съездами ЦК было получено 35 тысяч местных
письменных материалов, то за период между Х и XI съездами в Москву пришло около 120 тысяч документов.
Однако подобного рода бодрые реляции вряд ли могли на съезде кого-то сильно воодушевить. Из личного опыта делегаты партсъезда знали, что связь ЦК с местными парторганизациями в полной мере еще не отлажена. Поднять как учетную, так и всю организационно-кадровую работу на новую, доселе невиданную высоту предстояло новому составу Секретариата ЦК РКП(б), ключевую роль в котором предназначалось сыграть Сталину.
Литература
1. КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК. Т.2. 9-е изд. М., 1983. С. 326.
2. Павлюченков С.А. «Орден меченосцев»: Партия и власть после революции. 1917-1929 г. М.: Собрание, 2008. С. 105.
3. Ильюхов А.А. Как платили большевики. Политика советской власти в сфере оплаты труда в 1917-1941 гг. М.: РОССПЭН; Фонд Первого Президента России Б.Н. Ельцина, 2010. С. 59.
4. Российский государственный архив социально-политической истории (РГАСПИ). Ф.17. Оп.65. Д.598. Л.391.
5. РГАСПИ. Ф.17. Оп.34. Д.470. Л.39 об.
6. РГАСПИ. Ф.17. Оп.34 Д.110. Л.2-4.
7. РГАСПИ. Ф.17. Оп. 34. Д.139. Л. 81; Д.112. Л.69, 86, 101, 147.
8. Орлов И.Б., Маркосян Г.М. Взятка и борьба с ней в годы нэпа. М.: Принципиум, 2011. С. 36.
9. РГАСПИ. Ф.17. Оп.34. Д.110. Л.65.
10. Епихин А.Ю., Мозохин О.Б. ВЧК - ОГПУ в борьбе с коррупцией в годы новой экономической политики (1921-1928). М., 2007. С.10.
11. РГАСПИ. Ф.17. Оп.65. Д.228. Л.159; Одиннадцатый съезд РКП(б). Март-апрель
1922 года. Стенографический отчет. М., 1961. С. 57. Назаров О.Г. Сталин и борьба за лидерство в большевистской партии в условиях НЭПа. М., ИВИ РАН, 2000. С. 24.
12. Итоги проверки членов и кандидатов РКП(б) непроизводственных ячеек. М.,1925. С. 54.
13. РГАСПИ. Ф.17. Оп.34. Д.3. Л.1.
14. РГАСПИ. Ф.17. Оп.34. Д.26. Л.13.
15. Х! Всероссийская конференция РКП(б) (19-22. ХП. 1921 г.). Стенографический отчет. Самара, 1922. С. 154.
16. XI Всероссийская конференция РКП(б). С. 153.
17. РГАСПИ. Ф.17. Оп.34. Д.24. Л.22.
18. РГАСПИ. Ф.17. Оп.34. Д.16. Л.32.
19. Политические исследования. 1991. №4. С. 184.
20. РГАСПИ. Ф.17. Оп.34. Д.11. Л.1.
21. РГАСПИ. Ф.17. Оп.34. Д.24. Л.24.
22. РГАСПИ. Ф.17. Оп.34. Д.15. Л.129; Д.26. Л.14.
23. РГАСПИ. Ф.17. Оп.34. Д.24. Л.11.
24. РГАСПИ. Ф.17. Оп.34. Д.24. Л.11 об.
25. РГАСПИ. Ф.17. Оп.34. Д.11. Л.11; Д.16. Л.115 об.
26. РГАСПИ. Ф.17. Оп.34. Д.11. Л.9-9 об.; Д.16. Л.116.
27. РГАСПИ. Ф.17. Оп.34. Д.16. Л.111 об.-112.
УДК 930.2+94 (47). 072.5.
СОВРЕМЕННАЯ ОТЕЧЕСТВЕННАЯ ИСТОРИОГРАФИЯ О ПОЛОЖЕНИИ ВОЕННОПЛЕННЫХ ФРАНЦУЗСКОЙ АРМИИ
В РОССИИ В 1812 г.
Прохоров Михаил Федорович, доктор исторических наук, профессор кафедры общественных наук, 2210.mfp@mail.ru,
Институт туризма и гостеприимства Филиал ФГБОУ ВПО «Российский государственный университет туризма и сервиса»,
г. Москва
Шубин Николай Алексеевич, доктор исторических наук, профессор, ashubina@yandex.ru,
Академия ФСБ, г. Москва
Статья посвящена анализу современной отечественной историографии в области изучения положения французских военнопленных в России в войне 1812 г. Выясняется степень изученности данной темы в исторической литературе, конкретное содержание изучаемых вопросов, научная новизна выдвигаемых авторами выводов и положений, приоритетность и перспективность дальнейших исследований.
Ключевые слова: военнопленные, война, историография, повседневность.
The article is devoted to the analysis of contemporary Russian historiography in the sphere of researching the state of French prisoners of war in Russia in the war of 1812. The authors identify the degree of research of this theme in historical literature, particular content of
