CC BY
117
Notes
1. Farmakovskij I. F. O pervonachal'nom poyavlenii raskola v Vyatskoj eparhii [About the initial appearance of the split in the Vyatka diocese] // Vyatskie eparhial'nye vedomosti - Vyatka diocesan gazette. 1868. No. 5. P. 76-88.
2. Smirnov N. A. Missionerskaya deyatel'nost' cerkvi (vtoraya polovina XIX - 1917 g.) [Church's missionary activity (second half of XIX - 1917)] // Cerkov' v istorii Rossii (IX v. - 1917g.). Kriticheskie ocherki - Church in the Russian history (IX century - 1917). Critical essays. M. 1967. P. 281.
3. State Archieve of Kirov Region (GAKO). F. 811. Sh. 1. File 428. Sh. 1.
4. GAKO. F. 582. Sh. 1283. File 34. Sh. 126.
5. Ibid. Sh. 115-133.
6. Ibid. Sh. 121-126.
7. GAKO. F. 582. Sh. 128. File 155. Sh. 52; GAKO. F. 582. Sh. 126. File 103. Sh. 30.
8. Obzor meropriyatij Ministerstva vnutrennih del po raskolu s 1802 po 1881 god - An overview of the activities of the Ministry of Internal Affairs on split from 1802 to 1881. SPb. 1903. Pp. 141, 209, 441, 261.
9. GAKO. F. 582. Sh. 128. File 4. Sh. 24, 39.
10. Polnoe sobranie zakonov Rossijskoj imperii. Sobranie vtoroe (1825-1881) - Complete collection of laws of the Russian Empire. The second meeting (1825-1881). V. 11 (1836). SPb. 1837. P. 446.
11. GAKO. F. 582. Sh. 128 File 4. Sh. 13.
12. GAKO. F. 582. Sh. 128. File 4. Sh. 19.
13. GAKO. F. 237. Sh. 3. File 1473. Sh. 6.
14. GAKO. F. 582. Sh. 128. File 155. Sh. 52.
15. GAKO. F. 237. Sh. 3. File 1473. Sh. 1.
16. GAKO. F. 237. Sh. 5. File 1782. Sh. 7-7.
17. GAKO. F. 582. Sh. 128. File 4. Sh. 12.
18. Ibid. Sh. 22-22 turn.
19. Obzor meropriyatij Ministerstva vnutrennih del po raskolu s 1802 po 1881 god - An overview of the activities of the Ministry of Internal Affairs on split from 1802 to 1881. SPb. 1903. P. 157.
20. GAKO. F. 237. Sh. 5. File 1782. Sh. 86-87.
21. GAKO. F. 582. Sh. 84. File 6. Sh. 324-324 about.
22. Ibid. Sh. 400.
23. Polnoe sobranie zakonov Rossijskoj imperii. Sobranie pervoe (1649-1825) - Complete collection of laws of the Russian Empire. The collection first (1649-1825). Vol. VII (1723-1727). SPb. 1830. C. 19.
24. Buslaev F. I. Obshchie ponyatiya o russkoj ikonopisi [General concepts of Russian icon painting] // Buslaev F. I. O literature: Issledovaniya. Stat'i [About literature: Research. Articles]. M. 1990. Pp. 360-361.
25. GAKO. F. 237. Sh. 5. File 1782. Sh. 105-106.
26. GAKO. F. 582. Sh. 84. File 6. Sh. 400 turn.
27. GAKO. F. 237. Sh. 5. File 1782. Sh. 107, 106.
28. Ibid. Sh. 373.
29. Ibid. Sh. 273-274.
30. Ibid. Sh. 388 and 389.
31. GAKO. F. 582. Sh. 128». File 57. Sh. 2.
32. Ibid. Sh. 4-4.
УДК 94(47)08
Н. Л. Семенова
Оренбургский край в региональной политике Российской империи
в XVIII - начале XIX в.
В статье предпринята попытка рассмотреть Оренбургский край как историко-географическое и политико-административное пространство, как единый регион в составе Российской империи. Автор пришла к выводу, что Оренбургский край не являлся административно-территориальной единицей, а представлял собой более широкое объединение, которое уже в XVIII в. выделилось в отдельный сегмент правительственной политики. В рассматриваемом крае сохранялись приоритет военной власти над гражданской, недорогой управленческий механизм, традиционные институты самоуправления и суда у коренного населения. Военная власть отвечала за внутреннее устройство края, но самое главное - за внешнюю политику и пограничную линию. Региональная политика в крае определялась военно-политическими и экономическими приоритетами, географическими условиями, этноконфессиональной ситуацией.
There is made an attempt to study the Orenburg region as a historic-geographical and political-administrative area, as a united region as a part of the Russian Federation. The author comes to the conclusion that the Orenburg region was not an administrative-territorial unit, but a wider unity which was treated as a separate
© Семенова Н. Л., 2017 52
part of the governmental policy in the XVIII century. The region maintained the priority of the military power over the civil one, inexpensive governmental mechanism, traditional institutions of self-government, and court of the natives. The military power was responsible for an internal structure of the region but the most important responsibility was for an external policy and a region's border. The regional policy was determined by a military-political and economic priorities, geographical conditions and ethno-confessional situation.
Ключевые слова: Оренбургский край, регион, губерния, административно-территориальные реформы, фронтир.
Keywords: Orenburg region, Region, province, administrative-territorial reforms, frontier.
Российская империя сформировалась как многонациональное государство. Имперская политика была достаточно гибкой и, несмотря на имевшиеся просчеты, обеспечила долговремен-ность существования и единство огромного государства.
Историография последних трех десятилетий достигла заметных успехов в теоретическом осмыслении истории империи, определении ее роли в историческом процессе. Так, А. В. Ремнев на основе анализа управления азиатскими регионами России в XIX - начале XX вв. пришел к выводу, что «длительная устойчивость империи объяснима именно с позиций поливариантности властных структур, многообразия правовых, государственных, управленческих форм, асимметричности и разнопорядковости связей различных народов и территориальных образований» [1]. Рассматривая российскую имперскую политику через организацию управления периферией, А. В. Ремнев выделил понятие «география власти», охватывающее институциональную структуру и управленческую иерархию государственных учреждений в дихотомии «центр - периферия», пространственную морфологию власти и ее территориальную динамику [2]. Он определил регион как «историко-географическое пространство, естественное образование, в рамках которого осуществляется хозяйственная и социокультурная деятельность территориально идентифицируемого населения» [3]. При этом он подчеркивал определенное несоответствие традиционного административно-территориального деления империи потребностям экономики и политики, требующих более широких объединений. Важный вывод А. В. Ремнева состоит в том, что политика правительства в отношении каждого региона была дискретной, зависела от господствовавших в то время взглядов на природу взаимоотношений центра и регионов, территориальных и ведомственных интересов, географических условий, типа социально-экономических отношений, этноконфессиональной ситуации, военно-политических и экономических приоритетов.
Профессор К. Мацузато полагает, что Российская империя была построена на чисто территориальных принципах. Она «управляла не этносами, а территориями; этносами управляли территории (генерал-губернаторства] по согласованию с центром, но, тем не менее, довольно самостоятельно» [4]. Империя состояла из трех частей: «внутренних губерний», краев с этнополити-канскими генерал-губернаторами и краев с хозяйственными генерал-губернаторствами [5]. Основная часть «внутренних губерний», территориальное ядро империи, включало три макрорегиона: бывшую территорию Московского государства, Волго-Уральского региона и Левобережной Украины. Именно данные три макрорегиона обеспечивали устойчивое территориальное единство Российской империи, которая являлась, по мнению К. Мацузато, своего рода коалиционным государством трех макрорегионов» [6]. Он доказывает, что этнические вопросы не всегда имели первенствующее значение в организации управления имперской периферией. По мнению ученого, требует дальнейшего изучения влияние внешней политики, задач освоения территорий на административное устройство отдельных регионов Российской империи.
В новейших исследованиях Урало-Каспийский регион рассматривается с точки зрения ис-торико-географических характеристик его культурных ландшафтов [7]. Профессор С. В. Люби-чанковский и А. В. Любичанковский определили его как фронтир, существовавший с XVI в. до начала XX в., для которого были характерны «ассимиляция русской и ногайской культур на раннем этапе развития, мозаичность и дисперсность структуры этнокультурного пространства, своеобразная культура уральского и оренбургского казачества и характерная для любого фронтира зона особых социальных условий, связанная с идущими на ней процессами освоения. Оренбургская область с ее "расползающейся" региональной идентичностью, в силу нахождения в ней центра исследуемого региона, является единственным "останцом" существовавшего Урало-Каспийской региона» [8]. Таким образом, анализ новейшей историографии свидетельствует о том, что региональный подход остается актуальным в изучении имперской политики России.
Целью данной статьи является попытка рассмотреть Оренбургский край как историко-географическое и политико-административное пространство, как единый регион, выделить его место в составе Российской империи и определить факторы, влиявшие на задачи администра-
тивной политики правительства в XVIII - нач. XIX вв. Решение данной исследовательской проблемы позволит уточнить сущность политики правительства на окраинах, поскольку, как полагает В. С. Дякин, «официальных документов, формулировавших принципы национальной политики царизма в целом не существовало. Эта политика формулировалась всегда применительно к конкретным конфессиям и народам на том или ином этапе. Можно, однако, проследить общие закономерности этой политики» [9].
Расширение территории Российской империи в 1730-е гг. на юго-восток, принятие российского подданства Младшим и Средним казахским жузами требовали создания новых центров -опорных пунктов влияния, через которые должен был осуществляться трансфер имперской идеологии и практики в новом регионе. Таким центром стал Оренбург, основанный в 1743 г. и ставший центром Оренбургской губернии, образованной в 1744 г. [10] Губерния включала в себя Уфимскую, Исетскую провинции, крепости по рекам Уралу, Сакмаре и Самаре, а также земли зауральских башкир. Ставропольская крепость (ныне г. Тольятти], населенная крещеными калмыками, также вошла в состав губернии [11]. До административных преобразований Екатерины II Оренбургская губерния занимала огромную территорию. В ее состав входили территории современной Республики Башкортостан, Челябинской, Оренбургской областей, большая часть Самарской области, восточная часть Республики Татарстан, южные земли Пермского края, юго-западная окраина Свердловской области, западная часть Курганской области, Актюбинская область Республики Казахстан, почти полностью Костанайская область, юго-западная часть Акмолинской области, треть Карагандинской и Кызылординской областей, север Мангистауской области, большие территории Атырауской и Западно-Казахстанской областей, а также северозападная окраина Узбекистана [12]. Современная Оренбургская область в своих границах сохранила менее 10% земель некогда чрезвычайно обширной Оренбургской губернии. В 1740-х гг. было положено начало формированию Оренбургского края как особого региона, единого историко-географического пространства, ориентированного главным образом на военно-колонизационную деятельность.
Российские интересы в крае в рассматриваемый период определялись необходимостью обеспечить безопасность юго-восточных рубежей, умиротворить казахов, продолжить развитие транзитной торговли через регион и стремлением использовать новых подданных для решения внешнеполитических задач (например, для отражения джунгарской или иной агрессии] [13].
Для реализации указанных целей в 1735-1743 гг. строится Оренбургская пограничная линия, включавшая десятки крепостей и укреплений. Для несения пограничной службы на линии в 1748 г. из уфимских, самарских, табынских, исетских казаков правительством формируется Оренбургское казачье войско. В 1755 г. был утвержден его штат [14]. Поскольку оренбургских казаков не хватало, с 1748 г. на службу стали наряжаться башкиры, служилые татары и мишари. В 1760-1770-е гг. на линии находилось 2 155 башкир, или 40% от всех находящихся на границе войск [15]. Оренбургский военный губернатор О. А. Игельстром составил план замены регулярных войск на границе с казахской степью казаками и башкирами, создания мощного иррегулярного войска, способного решать как задачи по охране границы, так и участвовать в походах русской армии. В 1798 г. в Башкирии была введена кантонная система управления, которая распространялась на башкир, мишарей, калмык, оренбургских и уральских казаков. Было создано 11 башкирских, 5 мишарских, 5 оренбургских и 2 уральских, калмыцкий кантоны [16]. Тем самым правительство стремилось умиротворить башкир через привлечение их на военную службу и другие работы, использовать материальные и людские ресурсы Башкирии в интересах освоения казахской степи, усилить охрану линии, не прибегая к дополнительным расходам из государственной казны. Введение кантонной системы не встретило серьезного сопротивления со стороны коренного населения. В 1798 г. юртовые старшины отправляли в адрес Павла I многочисленные послания с выражениями верноподданнических чувств [17].
По мнению современных историков, для исследования процессов, протекавших на Южном Урале и юге Сибири, юго-восточной и восточной границах России в XVIII - первой половине XIX в. вполне применим фронтирный подход [18]. Основными компонентами «российского» фронтира можно считать Оренбургскую пограничную линию, представлявшую цепь связанных между собой фортов, редутов, крепостей, которая перемещалась по мере освоения территории и интеграции ее в состав империи; воинские формирования, которые несли службу на линии: казачество, коренное башкирское военно-служилое население, гарнизонные батальоны [19]. Для фронтира на Южном Урале, как считает Р. Н. Рахимов, было характерно доминирование военного фактора над всеми остальными. Местная администрация, в лице оренбургского губернатора, обеспечивала безопасность Оренбургской пограничной линии, была ответственна за проведение внешней
политики. Именно поэтому при сохранении традиционных институтов самоуправления военная власть длительное время имела приоритет над властью гражданской [20].
В ходе административно-территориальной реформы 1775 г., последовавшей после подавления движения под руководством Е. Пугачева, произошло «разукрупнение» губерний, которое, по мысли Екатерины II, должно было укрепить местный государственный аппарат, усилить администрацию на окраинах. В основу нового административного устройства был положен принцип количественного равенства жителей по губерниям. По указу от 23 декабря 1781 г. Оренбургская губерния была упразднена, вместо нее учреждено Уфимское наместничество, состоящее из двух областей: Уфимской и Оренбургской, которые делились на 12 уездов [21]. На юге и юго-востоке граница наместничества шла по рекам Урал, Уй и Тобол. Водные границы отделяли земли Оренбургской области в составе Уфимского наместничества от земель степи кочующих кир-гиз-кайсаков. В окрестностях села Рассыпная (Илекский район Оренбургской области] граница наместничества шла на запад, далее - по реке Моча (река Чапаевка, Самарская область], затем -на север до слияния рек Вятки и Камы. Северная граница Уфимского наместничества шла по рекам Кама, Буй. Северо-восточная окраина наместничества располагалась в районе озер Чаша и Убиенное в 45 км от города Кургана. Протяженность Уфимского наместничества с севера на юг составляла около 580 км, с запада на восток - более 950 км [22]. В результате административных преобразований Екатерины II территория края уменьшилась: Гурьев и Уральск были отписаны к Астраханской губернии, города Самара и Ставрополь отошли к Симбирскому наместничеству, а Шадринск и Оса - к Пермской губернии [23]. Однако, несмотря на эти изменения, территория наместничества продолжала оставаться огромной. По мнению В. И. Старкова, в результате преобразований Екатерины II на Урале все административно-территориальные единицы стали более соответствовать естественному и историческому делению региона [24]. Произошло административное закрепление Южного Урала (в границах Оренбургского края], географически расположенного на стыке Европы и Азии, Средний Урал был разделен на Предуральскую и Зауральскую части. Специфика Оренбургского края нашла отражение в его пограничном положении, значительной доле регулярного и иррегулярного военно-служилого населения.
Екатерина II именным указом, данным Сенату от 13 июня 1781 г., объявила об образовании Уфимского и Симбирского генерал-губернаторства, состоявшего из Уфимского и Симбирского наместничеств [25]. Создание генерал-губернаторства означало утверждение территориального принципа управления. Уфимским и симбирским генерал-губернатором был назначен И. В. Якоби. Под его властью находились регулярные войска, служилые сословия - башкиры, мишари, уральские и оренбургские казаки. Он являлся главным попечителем войск в крае, составлял расписания нарядов на службу на пограничную линию, заботился об обеспечении военных сил края провиантом, дровами. Во главе Уфимского наместничества был определен «правитель» наместнического правления или губернатор, который занимался главным образом вопросами гражданского управления. Должность генерал-губернатора была поставлена над губернской администрацией и губернатором, учреждалась с целью координации системы управления, обеспечения эффективного взаимодействия гражданских и военных властей, контроля над местным управлением.
Павел I указом от 12 декабря 1796 г. вновь провел реорганизацию местного управления [26]. Вместо 50 губерний, образованных Екатериной II, учреждалась 41, сокращалось число уездов. Таким образом, Павел I фактически «укрупнил» губернии. По мнению М. В. Клочкова, данная реформа была вызвана «финансовой нуждой» государства и «стремлением к усилению централизации». Вступив на престол, Павел I задался целью сократить расходы и дефицит государственного бюджета. Одним из главных средств решения этой задачи он считал уменьшение расходов на содержание местного управления [27].
Согласно именному указу от 12 декабря 1796 г. «О новом разделении государства на губернии», Уфимское наместничество было преобразовано в Оренбургскую губернию, состоявшую из 10 уездов: Оренбургского, Верхнеуральского, Троицкого, Челябинского, Уфимского, Стерлита-макского, Бирского, Мензелинского, Бугульминского, Бузулукского. Белебеевский и Бугуруслан-ский уезды были упразднены [28].
При Павле I во главе местного управления по всей империи встали губернаторы, военные губернаторы были введены в обеих столицах, что обусловливалось их особой важностью, и на окраинах империи, где обстановка была нестабильной, были расположены регулярные и иррегулярные войска и требовался определенный переходный период для инкорпорации окраин в состав империи [29]. Оренбургская губерния оставалась окраиной империи со значительным числом военно-служилого населения. Так, по данным на 1800 г., общая численность населения Оренбургской губернии насчитывала 368 360 душ м. п., башкиры, мещеряки составляли 98 626 душ м. п., казаки -21 200 душ [30]. Согласно штату Оренбургской губернии, утвержденному 31 декабря 1796 г., мест-
55
ная администрация состояла из военного и гражданского губернаторов. Военный губернатор находился во главе всего Оренбургского края, а гражданский - ведал делами гражданского управления в пределах собственно Оренбургской губернии и подчинялся военному губернатору.
Александр I с самого начала своего правления занялся административно-территориальными преобразованиями и реорганизацией местного управления. 9 сентября 1801 г. был подписан указ, ставший результатом обсуждения вопросов о новом административном делении империи и восстановлении должности генерал-губернаторов [31]. Согласно указу помимо существовавших тогда 41 губернии предписывалось восстановить еще пять. В приграничные губернии и «на особенных правах состоящие» назначались военные губернаторы. Под начальством 10 военных губернаторов были 18 губерний, т. е. некоторые военные губернаторы управляли несколькими губерниями. Оренбургская губерния в начале XIX в. также была отнесена к числу пограничных губерний во главе с военным губернатором [32]. Законодательно обязанности военных губернаторов не были четко определены. 15 апреля 1803 г. был подписан указ, который гласил, что все военные губернаторы, управляющие и гражданской частью, в отношении присутственных мест должны поступать «сообразно» должности главнокомандующего (или генерал-губернатора] в соответствии с «Учреждением для управления губерний Всероссийской империи» 1775 г. [33]
К началу XIX в. военный губернатор стоял во главе Оренбургского края, включавшего Оренбургскую губернию, земли уральских казаков, башкирские земли в Пермской, Вятской, Саратовской губерниях, приуральские кочевья казахских жузов. Правительственный взгляд на Оренбургский край нашел отражение в документе, подписанном 16 сентября 1803 г. императором Александром I и адресованном генералу от кавалерии Г. С. Волконскому, назначенному 18 июля 1803 г. оренбургским военным губернатором [34]. Документ назывался «Извлечение главнейших предметов из Высочайшей инструкции, оренбургскому военному губернатору данной» [35]. Инструкция представляла собой своеобразную программу деятельности Г. С. Волконского в крае. Александр I так и писал: «...нужным признаю обратить внимание ваше на некоторые генеральные предметы» [36]. Во-первых, императора и правительство беспокоили «...хищничества киргиз-кайсаков, и что неоднократно караваны проходившие, были разграблены». Волконскому следовало вникнуть в причины этих «беспорядков и принять меры, дабы самая строгая дисциплина на линии содержима была», чтобы никаких покушений со стороны войск или жителей, противных правилам, не было». Политика Российской империи в данном регионе, по мнению Александра I, должна строиться на принципах «справедливость, ласковость и строгость», что предполагало соблюдение строгой справедливости по отношению к казахам и ко всем «тамошним азиатским народам» и твердостью «к отражению покушений их». Особо император остановился на баранте, которая, в соответствии с традициями казахов, представляла собой право потерпевшей стороны угонять принадлежащих виновной стороне животных прямо с пастбища. Александр I считал, что употребление баранты без всякого разбора «.ни к чему другому не служит как к усилению злобы и вражды, и к утверждению правил мщения» [37]. Но, вместе с тем, баранта «или на похищающих, или на те роды, коим похитители принадлежат, есть мера, которая, устрашая их, не может не производить наилучшего впечатления» [38].
Инструкция предписывала военному губернатору Г. С. Волконскому объехать пограничную линию при первом же удобном случае, изучить положение кантонов, порядок несения службы, проконтролировать, нет ли злоупотреблений. Кроме того, император поручил военному губернатору представить свое мнение по поводу необходимости усиления поселений на пограничной линии, чтобы не прибегать к дополнительным расходам из казны.
Во-вторых, военному губернатору следовало обратить внимание на внутреннее положение Оренбургской губернии и на взаимоотношения с гражданским губернатором. Император писал, что в губернии должен царить «дух единомыслия». Он прямо указал на то, что между военным и гражданским губернаторами Оренбургской губернии уже возникали «недоразумения», которые «не могли не иметь влияния на благоустройство тамошнего края» и которые нельзя допустить впредь [39]. По всей видимости, император имел в виду конфликт между военным губернатором генерал-майором Н. Н. Бахметевым, назначенным в край в сентябре 1798 г., и гражданским губернатором, действительным статским советником И. М. Баратаевым, служившим в губернии с 1787 г. Конфликт произошел в конце 1798-1799 г. и был связан с разногласиями по поводу заготовки дров для казарм военно-служилого населения губерния. Обстоятельства конфликта довольно подробно рассмотрены в историографии [40]. Итогом конфликта стала отставка гражданского губернатора И. М. Баратаева. В области гражданского управления военному губернатору Г. С. Волконскому следовало также пресекать злоупотребления по части земской полиции, способствовать развитию промышленности в губернии.
Наконец, третий пункт инструкции императора Александра I был связан с казачьими войсками края, а именно, с Уральским войском, в котором готовилась реформа управления. Правительство планировало реорганизовать местное управление казачьих войск на принципах, возможно более близких к устройству губернского управления. В 1802 г. в Уральскую войсковую канцелярию был командирован генерал-лейтенант Медер, на которого было возложено составить штат канцелярии и более детально изучить состояние управления в войске. Он должен был привести в исполнение новое положение об Уральском казачьем войске. Общее руководство над реформой управления казачьих войск было возложено на военного губернатора Г. С. Волконского.
Анализ основных положений Высочайшей инструкции, данной оренбургскому военному губернатору в 1803 г., свидетельствует о том, что правительство выделяло три главные направления в его деятельности как начальника края: обеспечение безопасности Оренбургской пограничной линии и проведение продуманной и взвешенной внешней политики; контроль за гражданским управлением и пресечение злоупотреблений; реформирование казачьих войск края, направленное на установление единообразного организационного, хозяйственного и правового устройства. При этом военный губернатор оставался главным доверенным лицом императора, которое должно было информировать о состоянии вверенной губернии.
Таким образом, анализ историографии, законодательных документов и архивных источников свидетельствует о том, что в XVIII - нач. XIX в. Оренбургский край не являлся административно-территориальной единицей империи. Он представлял собой отдельный регион, отдаленную обширную юго-восточную окраину Российской империи, включающую в себя территорию нескольких губерний, географически совпадавшую с Южным Уралом. В ходе административно-территориальных реформ XVIII - начала XIX в. сохранялось историко-географическое единство края. Формирование данного региона было обусловлено пространственной локализацией и определенными историческими событиями, среди которых доминировали военно-колонизационные.
В XVIII в. Оренбургский край выделился в отдельный сегмент правительственной политики. В крае сохранялись приоритет военной власти над гражданской, недорогой управленческий механизм, традиционные институты самоуправления и суда у коренного населения. Военная власть отвечала за внутреннее устройство края, но самое главное - за внешнюю политику и пограничную линию. На протяжении первой половины XIX в. Оренбургский край оставался пограничным регионом. Территория края не оставалась неизменной, происходило ее расширение. В 1804 г. Белебеевский и Бугурусланский уезды были восстановлены, Оренбургская губерния стала состоять из 12 уездов. Площадь губернии составляла 282 551 кв. версту [41]. В 1808 г. в его состав вошла Внутренняя (Букеевская] орда, в 1811 г. была присоединена территория в междуречье Урала, Бердянки и Илека, был создан так называемый Ново-Илекский район. В таком составе Оренбургская губерния просуществовала до 1851 г. Политика правительства претерпевала некоторые изменения в соответствии с менявшимися военно-политическими и экономическими приоритетами. По мере дальнейшего продвижения русского влияния в Казахстан и Среднюю Азию Оренбургский край окончательно превратился во внутренний район империи, о чем свидетельствовала отмена в 1881 г. Оренбургского генерал-губернаторства.
Примечания
1. Ремнев А. В. Имперское управление азиатскими регионами России в XIX - начале XX веков. Некоторые итоги и перспективы изучения // Сибирская заимка. История Сибири в научных публикациях. URL: http://zaimka.ru/remnev-imperium/ (дата обращения: 07.04.2017].
2. Ремнев А. В. Сибирь в имперской географии власти XIX - начала XX вв.: в поисках новых теоретических подходов // Сибирская заимка. История Сибири в научных публикациях. URL: http://zaimka.ru/remnev-siberia/ (дата обращения: 10.04.2017].
3. Ремнев А. В. Имперское управление азиатскими регионами России в XIX - начале XX веков...
4. Мацузато К. Генерал-губернаторства в Российской империи: от этнического к пространственному подходу // Новая имперская история постсоветского пространства : сб. ст. (Библиотека журнала «AbImperio»] / под ред. А. В. Герасимова, С. В. Глебова, А. П. Каплуновского, М. Б. Могильнер, А. М. Семенова. Казань, 2004. С. 458.
5. Там же. С. 456.
6. Там же. С. 434.
7. Любичанковский С. В., Любичанковский А. В. Урало-Каспийский регион как историко-географический феномен (XVI - начало XX вв.] / / Самарский научный вестник. 2017. Т. 6. № 1 (18]. С. 105.
8. Там же. С. 104.
9. Дякин В. С. Национальный вопрос во внутренней политике царизма (XIX в.] // Вопросы истории. 1995. № 9. С. 131.
10. Материалы по истории Башкирской АССР. М., 1976. Т. IV. Ч. 1. С. 14.
11. Чибилев А. А. (мл.], Богданов С. В. Картографический анализ исторической эволюции границ Оренбургской губернии / / Уральский исторический вестник. 2016. № 2(51). С. 128.
12. Там же.
13. Васильев Д. В. Организация административного управления в Казахской степи: государственная политика и региональные практики (XVIII - первая половина XIX в.) : дис. ... д-ра ист. наук. Самара, 2016. С. 246.
14. Рахимов Р. Н. Оренбургская и Сибирская пограничные линии в XVIII - первой половине XIX в. как юго-восточный и восточный фронтиры России // Вестник Томского государственного университета. 2013. 10 (126). С. 107.
15. Там же.
16. Полное собрание законов Российской империи. Собрание I (далее - ПСЗ I). СПб., 1830. Т. 25. № 18477.
17. Государственный архив Оренбургской области (ГАОО). Ф. 6. Оп. 1. Д. 198/4, Л. 1-5.
18. Рахимов Р. Н. Указ. соч.; Любичанковский С. В., Любичанковский А. В. Указ. соч.
19. Рахимов Р. Н. Указ. соч. 104.
20. Семенова Н. Л. Военное управление Оренбургским краем в конце XVIII - первой половине XIX вв. Стерлитамак, 2001. С. 178.
21. ПСЗ I. Т. 21. № 15307.
22. Чибилев А. А. (мл.], Богданов С. В. Картографический анализ исторической эволюции границ Оренбургской губернии / / Уральский исторический вестник. 2016. № 2(51). С. 130-131.
23. Буканова Р. Г., Абдрахимова Г. Р. Образование Уфимского наместничества - начало нового этапа в развитии городов Южного Урала / / Вестник Башкирского университета. 2013. Т. 18. № 4. С. 1329.
24. Старков В. И. Основные реформы в области административно-территориального устройства России XVIII-XIX вв. Урал в ходе проведения реформ // Веси. 2014. № 5. С. 6. URL: http://www.cdooso.ru/ phocadownload/userupload/editions/starkov-v-i-osnovnye-reformy-adm-terr-ustroistva-rossii-XVIII-XIX-vv.Ural-v-hode-provedeniya-reform.vesi-05-2014.pdf (дата обращения 17.04.2017).
25. ПСЗ I. Т. 21. № 1517.
26. ПСЗ I. Т. 24. № 17634. С. 249-250.
27. Клочков М. В. Очерки правительственной деятельности Павла I. Пг.,1916. С. 412.
28. ПСЗ I. Т. 24. № 17634.
29. Градовский А. Д. Исторический очерк учреждения генерал-губернаторств в России // Собрание сочинений А. Д. Градовского : Т. 1-9. СПб., 1899-1908. Т.1, 1899. С. 313-315.
30. Российский государственный исторический архив (РГИА). Ф. 1537. Оп. 1. Д. 90. Л. 13-14.
31. ПСЗ I. Т. 26. № 20004.
32. Там же. С. 776.
33. ПСЗ I. Т. 27. № 20713. С. 542.
34. РГИА Ф. 1286. Оп. 1. Д. 256. Л. 70.
35. ПСЗ I. Т. 27. № 20938. С. 893-894.
36. Там же. С. 893.
37. Там же. С. 893.
38. Там же. С. 894.
39. Там же.
40. Семенова Н. Л. Гражданские губернаторы Оренбургской губернии: механизм и мотивы их назначения и увольнения (конец XVIII - первая половина XIX веков) // Новый исторический вестник. 2016. № 2(48). С. 10-26.
41. Российский государственный военно-исторический архив (РГВИА). Ф. ВУА. Д. 18890. Л. 10.
Notes
1. Remnev A. V. Imperskoe upravlenie aziatskimi regionami Rossii v XIX - nachale XX vekov. Nekotorye itogi i perspektivy izucheniya [Imperial governance of Asian regions of Russia in the XIX - early XX centuries. Some results and prospects of research] // Sibirskaya zaimka. Istoriya Sibiri v nauchnyh publikaciyah - Siberian Zaimka. History of Siberia in scientific publications. Available at: http://zaimka.ru/remnev-imperium/ (accessed: 07.04.2017).
2. Remnev A V Sibir' v imperskoj geografii vlasti XIX - nachala XX vv.: v poiskah novyh teoreticheskih podhodov [Siberia in the Imperial geography of power XIX - early XX centuries: in search of new theoretical approaches] // Sibirskaya zaimka. Istoriya Sibiri v nauchnyh publikaciyah - Siberian Zaimka. History of Siberia in scientific publications. Available at: http://zaimka.ru/remnev-siberia/ (accessed: 10.04.2017).
3. Remnev A. V Imperskoe upravlenie aziatskimi regionami Rossii v XIX - nachale XX vekov... [Imperial governance of Asian regions of Russia in the XIX - early XX centuries...]
4. Macuzato K. General-gubernatorstva v Rossijskoj imperii: ot ehtnicheskogo k prostranstvennomu podhodu [Governor-generalship in the Russian Empire: from ethnic to spatial approach] // Novaya imperskaya istoriya postsovetskogo prostranstva : sb. st. (Biblioteka zhurnala «AbImperio»] - New Imperial history of post-Soviet space: collection of articles (library of the magazine "AbImperio") / under the editorship of A. V. Gerasimov, S. V. Glebov, A. P. Kaplunovskii, M. B. Mogilner, A. M. Semenov. Kazan. 2004. S. 458.
5. Ibid. P. 456.
6. Ibid. P. 434.
7. Lyubichankovskij S. V., Lyubichankovskij A. V. Uralo-Kaspijskij region kak istoriko-geograficheskij fenomen (XVI - nachalo XX vv.) [Uralo-Caspian region as a historical-geographical phenomenon (XVI - beginning XX centuries)] // Samarskij nauchnyj vestnik - Samara Scientific Herald. 2017, vol. 6, No. 1 (18), p.105.
8. Ibid. P. 104.
9. Dyakin V S. Nacional'nyj vopros vo vnutrennej politike carizma (XIX v.) [National question in internal policy of the tsarism (XIX century)] // Voprosy istorii - Questions of history. 1995, No. 9, p. 131.
10. Materialypo istorii BashkirskojASSR - Materials on the history of the Bashkir ASSR. M. 1976. Vol. IV. Part 1. P. 14.
11. CHibilev A. A. (ml.), Bogdanov S. V. Kartograficheskij analiz istoricheskoj ehvolyucii granic Orenburgskoj gubernii [Cartographic analysis of the historical evolution of the borders of Orenburg province] // Ural'skij istoricheskij vestnik - Ural historical journal. 2016, No. 2(51), p. 128.
12. Ibid.
13. Vasil'ev D. V. Organizaciya administrativnogo upravleniya v Kazahskoj stepi: gosudarstvennaya politika i regional'nye praktiki (XVIII - pervaya polovina XIX v.) : dis. ... d-ra ist. nauk [Organization of administrative control in the Kazakh steppe: state policy and regional practice (XVIII - first half XIX century) : dis. ... dr hist. sciences]. Samara. 2016. P.246.
14. Rahimov R. N. Orenburgskaya i Sibirskaya pogranichnye linii v XVIII - pervoj polovine XIX v. kak yugo-vostochnyj i vostochnyj frontiry Rossii [The Orenburg and Siberian frontier lines in the XVIII - first half XIX century as South-Eastern and Eastern frontiers of Russia] // Vestnik Tomskogo gosudarstvennogo universiteta - Herald of Tomsk state University. 2013, 10 (126), p. 107.
15. Ibid.
16. Complete collection of laws of the Russian Empire. Meeting I (hereafter PSZ I). SPb. 1830. Vol. 25. No. 18477. (in Russ.)
17. State archive of Orenburg region (GAOO). F. 6. Sh. 1. File 198/4. Sh. 1-5.
18. Rakhimov R. N. Op. cit.; Lyubichankovskij S. V., Lyubichankovskij A. V Op. cit.
19. Rakhimov R N. Op. cit. P. 104.
20. Semenova N. L. Voennoe upravlenie Orenburgskim kraem v konce XVIII - pervoj polovine XIX vv. [Military management of the Orenburg region in late XVIII - first half XIX centuries] Sterlitamak. 2001. P. 178.
21. PSZ I. Vol. 21. No. 15307. (in Russ.)
22. CHibilev A. A. (ml.), Bogdanov S. V. Kartograficheskij analiz istoricheskoj ehvolyucii granic Orenburgskoj gubernii [Cartographic analysis of the historical evolution of the borders of Orenburg province] // Ural'skij istoricheskij vestnik - Ural historical journal. 2016, No. 2(51), pp. 130-131.
23. Bukanova R. G., Abdrahimova G. R. Obrazovanie Ufimskogo namestnichestva - nachalo novogo ehtapa v razvitiigorodov YUzhnogo Urala [Formation of Ufa governorship - the beginning of a new stage in the development of the cities of the southern Urals] // Vestnik Bashkirskogo universiteta - Herald of the Bashkir University. 2013, vol. 18, No. 4, p. 1329.
24. Starkov V. I. Osnovnye reformy v oblasti administrativno-territorial'nogo ustrojstva Rossii XVIII-XIX vv. Ural v hode provedeniya reform [Basic reform of the administrative-territorial device of Russia in XVIII-XIX centuries, the Urals during reforms] // Vesi - Villages. 2014, No. 5, p. 6. Available at: http://www.cdooso.ru/phocadownload/ userupload/editions/starkov-v-i-osnovnye-reformy-adm-terr-ustroistva-rossii-XVIII-XIX-vv.Ural-v-hode-provedeniya-reform.vesi-05-2014.pdf (accessed 17.04.2017).
25. PSZ I. Vol. 21. No. 1517. (in Russ.)
26. PSZ I. Vol. 24. No. 17634. Pp. 249-250. (in Russ.)
27. Klochkov M. V. Ocherki pravitel'stvennoj deyatel'nosti Pavla I [Essays on the governmental activities of Paul I]. PG. 1916. P. 412.
28. PSZ I. Vol. 24. No. 17634. (in Russ.)
29. Gradovskij A. D. Istoricheskij ocherk uchrezhdeniya general-gubernatorstv v Rossii [Historical sketch of the institution of general-government in Russia] // Sobranie sochinenij A. D. Gradovskogo - Collected works of A. D. Gradovsky: vol. 1-9. SPb. 1899-1908. Vol. 1. 1899. Pp. 313-315.
30. The Russian state historical archive (RGIA). F. 1537. Sh. 1. File 90. Sh. 13-14.
31. PSZ I. Vol. 26. No. 20004. (in Russ.)
32. Ibid. P. 776.
33. PSZ I. Vol. 27. No. 20713. P. 542. (in Russ.)
34. RGIA F. 1286. Sh. 1. File 256. Sh. 70.
35. PSZ I. Vol. 27. No. 20938. Pp. 893-894. (in Russ.)
36. Ibid. P. 893.
37. Ibid. P. 893.
38. Ibid. P. 894.
39. Ibid.
40. Semenova N. L. Grazhdanskie gubernatory Orenburgskoj gubernii: mekhanizm i motivy ih naznacheniya i uvol'neniya (konec XVIII - pervaya polovina XIX vekov) [Civil governors of the Orenburg province: mechanism and motives of their appointment and dismissal (end of XVIII - first half XIX centuries)] // Novyj istoricheskij vestnik -New historical herald. 2016, No. 2(48), pp. 10-26.
41. Russian state military historical archive (RGVIA). F. BYA. File 18890. Sh. 10.
