CC BY
142ЮРИЛИЧЕСКИЕ НАУКИ
DOI 10.37523/SUI.2021.37.51.001 УДК 340
Афанасьевский Вадим Леонидович
кандидат философских наук, доцент, старший преподаватель кафедры теории и истории государства и права, Самарский юридический институт ФСИН России, 443022, Россия, г. Самара, ул. Рыльская, 24в, e-mail: adler_vadim@mail.ru
Vadim L. Afanasievskiy
Candidate of Philosophy, Associate Professor,
Senior Lecturers of the Theory and History of State and Law
Department,
Samara Law Institute of the Federal Penitentiary Service of Russia, Rylskaya str., 24v, Samara, Russia, 443022, e-mail: adler_vadim@mail.ru
ОРДАЛИЯ КАК СПОСОБ ОПРЕДЕЛЕНИЯ ВИНОВНОСТИ: ИСТОРИКО-КУЛЬТУРНЫЙ АСПЕКТ ^ШШ^Л
Аннотация. В статье рассматривается ордалия в качестве историке -культурного феномена. Автор исходит из установки, согласно которой ордалия представляет собой определенный культурный текст, несущий конкретное содержание, позволяющее получить знания о (функционировании предправа традиционных обществ. В Древнем мире и Средневековье судьи для определения вины/невиновности прибегали к процедуре ордалии: жребий, судебный поединок, испытание раскаленным железом, кипятком, водой. Сама процедура ордалии имела своим основанием глубоко религиозное сознание человека Древнего мира и Средних веков. Люди Средневековья были убеждены в том, что за всеми явлениями природного мира стоят сверхъестественные, трансцендентные силы, которые и вершат судьбы природных стихий, человека и человечества. Именно поэтому процедура ордалии предполагала, что вынесение судебного решения, особенно по запутанным делам, необходимо передать в руки божественных сил, то есть должен свершиться так называемый «божий суд». Смысл ордалии коренился в убеждении «Бог всегда на стороне правого!». Соответственно исход поединка и результаты различных испытаний представляют собой божественную волю, реализацию справедливости и правоты. Именно поэтому результаты ордалии по своей сущности сакральны. В связи с этим феномен ордалии органично вписывается в реальность Древнего мира и Средневековья.
Ключевые слова: право, предправо, ордалия, ритуал, испытание, «божий суд», Бог, жребий, символ, суд, культура, вина, правота, закон, состязание, история, религия, сознание.
ORDEAL AS A METHOD OF DETERMINING GUILT: HISTORICAL AND CULTURAL ASPECT
Summary. The article considers ordalia as a historical and cultural phenomenon. The author proceeds from the position that the ordalia is a certain cultural text that carries a specific content that allows you to gain knowledge about the functioning of the pre-rule of traditional societies. In the period of antiquity and the Middle Ages, judges resorted to the ordeal procedure to determine guilt/innocence: a lot, a judicial duel, a test with hot jelly, boiling water, water. The ordeal procedure itself was based on the deeply religious consciousness of the man of the Ancient world and the Middle Ages. The people of the Middle Ages were deeply convinced that behind all the phenomena of the natural world there are supernatural, transcendent forces that decide the fate of the natural elements, man and humanity. That is why the ordeal procedure assumed that the adjudication of court decisions, especially in complicated cases, must be transferred to the hands of divine forces, that is, the so-called «God's judgment» must take place. The meaning of the ordeal was rooted in the belief «God is always on the side of the right!». Accordingly, the outcome of the duel and the results of various tests represent the divine will, the realization of justice and rightness. That is why the results of the ordeal are essentially sacred. In this regard, the phenomenon of Ordalia fits seamlessly into the reality of the Ancient world and the Middle Ages.
Keywords: law, pre-law, ordeal, ritual, trial, «god's judgment», god, lot, symbol, judgment, culture, guilt, rightness, law, competition, history, religion, consciousness.
Фактически с самого начала своей истории процедура судопроизводства имела яркий состязательный характер. Задача исследователя состоит в том, чтобы выявить скрытые смыслы, закрепленные культурой за предправовым феноменом ордалии, «за прямыми сообщениями текстов обнаружить те аспекты миропонимания их создателей, о которых последние могли только невольно
© 2021 Афанасьевский В. Л.
©проговориться». За «планом выражения» он ищет «план содержания». ... узнать об этих людях и об их сознании то, о чем они сами, возможно, и не догадывались, проникнуть в механизм этого сознания, понять, как оно функционировало и какие пласты в нем были наиболее активны [1, с.21].
Вынесенное судьей решение необязательно должно было отправлять признанного виновным индивида на плаху, на виселицу или помещение его «меж четырех стен» (то есть заключение в темницу). Прежде всего, судья стремился достигнуть примирения (соглашения) сторон. При рассмотрении же запутанного и неочевидного дела судья имел возможность обратиться к волеизъявлению потусторонних сил, чтобы освободиться от необходимости самостоятельного выбора - виновен/невиновен или прав/неправ. С этим связано распространение обычая ордалии, то есть прохождения подозреваемыми (спорящими) физических испытаний огнем, водой или каленым железом, которые преступивший закон, с точки зрения человека с религиозным сознанием Древнего мира и Средневековья, не имел возможности пройти, ибо Бог не позволит оправдать виновного. Процедура ордалии использовалась в судебной практике вплоть до XII столетия. Впоследствии наряду с физическими испытаниями стал использоваться судебный поединок между бойцами, который должен был определить виновность или неправоту одной из сторон. И здесь исход столкновения всегда был неочевиден (случаен). Из-за своей иррациональности эта процедура, например, во Франции XIII столетия была отменена по инициативе Людовика Святого, но ненадолго. Сталкивался ли индивид Древнего мира или Средних веков с судебной процедурой, клялся ли он в уважительном отношении к мирским и религиозным устоям, но в любом случае он всегда ощущал свою зависимость от власти сверхприродных сил: «Обращение к божеству как наилучшему свидетелю человеческой лжи или правды характерно почти для всех архаических обществ, различие может заключаться лишь в степени использования этого свидетельства и сложности ритуалов, связанных с этой процедурой» [2, с. 307]. В Средневековье «юридическая ипостась» христианского вероисповедания многократно усилилась. Средневековое «судебное сознание» представляет Бога в качестве Судьи, сидящего во главе небесного трибунала, то есть образ земной судебной палаты переносился на небо. В связи с этим вся земная жизнь человека предстает как процесс подготовки к судебному процессу, завершающему ее. И эта жизнь во всех ее проявлениях протекает перед бдительным оком Церкви: «Церковь контролировала, присматривала, судила, эксплуатировала, но также поддерживала, кормила, преподавала и выступала гарантом» [3, с. 246-247].
Сама процедура судебного спора уже у античных греков предстает в качестве агона, то есть специфического сражения/поединка, ведущегося по жестким правилам в определенных сакральных формах. Здесь оппонирующие друг другу стороны желают получить решение третейского судьи, самым справедливым из которых является Бог (боги). Таким образом, судопроизводство выступает в качестве битвы за справедливость против несправедливости, правоты против неправоты, победы против поражения. В общественном сознании архаической и средневековой культур моральная и юридическая идеи находятся в тени дихотомии победа/поражение, то есть, в сущности, агональных представлений. Причем чем с более древними культурами мы имеем дело, тем ярче проявляется момент случайности, а следовательно, вмешательства сверхъестественных сил в решение спора. В этом случае для сознания человека Древнего мира и Средних веков способами разрешения спора становились предсказания оракула, жеребьевка, испытание или судебный поединок, и поэтому приговор составлял с ними единое целое (он не был отделен от них временным промежутком).
Божий суд в рассматриваемую эпоху выступал в качестве механизма установления правовой истины посредством обращения к воле Создателя. Оспаривающие истину стороны по собственной воле подвергались испытанию с целью выяснения: на чьей стороне окажется Бог, а значит, и истина/правота. Таким образом, практика ордалии фундировалась на традиционных представлениях о непосредственном вмешательстве Бога (божеств) во все сферы и глубины жизни индивида и общества, и поэтому они и привлекались правосудием для участия в выработке судебного решения. Соответственно процедура ордалии всегда выступала в качестве строго соблюдаемого ритуала, который характеризовала «чрезвычайная традиционность, неизменность; к нормам и обычаям относились как к нерушимым, подчас сакральным (они все воспринимались как священные) установлениям, которые пользовались тем большим авторитетом, чем древнее они казались. ... До момента записи обычай хранился в памяти соплеменников, знатоков права, излагавших содержание его на народных собраниях и судебных сходках» [4, с. 247; 5; 6].
ЮРИАИЧЕСКИЕ НАУКИ
Феномен ордалии являлся обычным способом выстраивания согласия в социуме, в котором царствует конфликт. Для такого установления определяющую роль играла многосмыслен-ность и неопределенность знаков, полученных индивидами во время ордалий, которые невозможно было соотнести с положительно и ясно сформулированным законом. Например, никто не сможет точно описать состояние раны невиновного после ее лечения в течение определенного количества дней и выразить ее состояние с наличной правовой кодификацией. Все эти характеристики результатов ордалии были вызваны тем обстоятельством, что между судебным испытанием и чтением знаков проходит определенное время: «.И если (ордалия) будет производиться водой, то пусть она будет разогрета до степени кипения, причем котел должен быть железный или медный, свинцовый или глиняный. 2. И если обвинение простое (то есть влекущее простую ордалию), то рука, чтобы (взять) камень, должна быть опущена в кипящий котел до запястья, а если оно тройное, - то до локтя. .5. И обвиняемый пусть выпьет освященной воды и затем пусть будет окроплена его рука, которою он должен нести ордалию (железо), и так да приступит (к испытанию). 5.1. 9 отмеренных шагов должны быть разделены на 3 части, по 3 (шага) в каждой: на первый знак у столба (испытуемый) должен стать своей правой ногой; на второй - левой; затем поставить правую ногу на третий знак и, бросив железо, поспешить к святому алтарю. 5.2. И (его) рука должна быть запечатана и на третий день обследована, является ли она под этой печатью виновной или чистой. 6. И кто эти предписания нарушит, по отношению к тому ордалия будет недействительной, и он должен уплатить королю 120 шиллингов в качестве штрафа за неповиновение» [7, с. 91-92]. Приговор фактически выпытывается у Воли Создателя, и тем самым проявляется сбывающийся жребий. К божественной воле прибегали с целью эксплицировать неопределенные шансы. Оракул, жребий, поединок как формы ордалии предстают в качестве чаш сакральных весов, которые использовал в «Илиаде» гомеровский Зевс для взвешивания судеб смертных, которые выявляли правоту в ритуальном поединке: «Такое взвешивание - это суд Зевса, бгко^егу (дикадзейн). Представления о божественной воле, роке и случайном исходе смешаны здесь воедино. Весы правосудия - ибо от этого гомеровского образа наверняка берет свое начало эта метафора - суть равновесие риска» [8, с. 88].
Здесь всплывает и любопытный лингвистический момент. Греческое слово 8(к^ (дике), имевшее много значений: от абсолютно пустой абстракции до представлений о конкретно определенных вещах, - можно перевести и как право. В этом смысловом поле дике может обозначать как возмещенный ущерб, так и присужденную судом долю. И в то же время этот символ -понятие допускает обозначение в качестве процессуального действия само судебное решение и феномен наказания. Именно богиня Дике призвана была выстраивать гражданское равновесие, правопорядок и законность, основанные на принципе справедливости и гарантированные государством. Также существующее единство правосудия и бросания жребия позволяет принять этимологическую связку - 8(к^ выводимо из 8гке(у (дикейн), то есть бросать. Такая связка терминов право и бросать присутствует и в древнееврейском языке. И вот этот риск в бросании жребия впоследствии трансформировался в образ Дике - греческой богини судьбы. Таким образом, и предназначенное будущее, и доля индивида, и то, что ему суждено, связано с риском неопределенности, бросанием жребия, судьбой. Передача права принятия решения по делу божественному суду, который выносит приговор посредством состязания в силе или поединка с оружием в руках по своей сущности ничем не отличается от бросания жребия или выпадения победных игровых символов в карточной игре или в игре в кости. Более того, историки знают примеры, когда поединку вооруженных воинов предшествовало метание костей.
Однако для анализа необходимо определить, что составляет содержание понятия «божий суд». Наверное, возможно исходить из того, что божий суд есть демонстрация божественной воли или того, на чьей стороне правда, посредством какого-либо экстраординарного испытания. Само по себе испытание, зависящее от удачи и счастья, уже является демонстрацией сакральной воли: справедливость и правда проявляются или через победу в поединке, или через выпадение удачной комбинации на костях, или посредством нужной скорости заживления раны. Историки, изучающие культуру древних германцев, указывали, что решение спора относительно определения границы марки, выявление пределов земельного надела по их традициям определялось посредством состязания в беге или в метании боевого топора. Таким образом, в основе божественного суда лежит агональная практика решения споров вообще. Победа или поражение в поединке сакральны по своей сущности. Для определения права/неправа необходимо помериться силой, ловкостью и мастерством в поединке или выигрышем в игре: «В арабском языке слово дага, то есть заклад,
образовано от корня, означающего бросание жребия либо выигрыш при бросании жребия или стрельбе в цель» [8, с. 90]. И все эти представления имеют своим основанием религиозное сознание. Уже сам вызов приводит к определенному согласию сторон. Христианская религия, внедрившись в среду германских племен, вынуждена была в течение определенного времени поддерживать правовые институты ритуалов ордалии и компургации, тем самым сконцентрировавшись на явном выражении характерных для германского сознания представлений об имманентных божественных силах, на вере в силу которых эти институты фундировались. И политеистические религиозные верования древних германцев, и пришедшее им на смену монотеистическое христианство опирались на убеждения об имманентном присутствии сверхъестественных сил в посюсто -роннем мире: «В глазах людей, способных мыслить, чувственный мир представал лишь как некая маска, за которой происходило все истинно важное...» [9, с. 87].
Сама ордалия не предполагала личного признания индивида, подозреваемого в преступлении. Об истинном положении дел судили по следам, которые испытание оставляло на теле, или по победе/поражению в поединке, или по результатам жребия. Часто использовалась практика испытания раскаленным металлическим предметом, который индивид, подвергавшийся испытанию, должен был, взяв в руки, продержать определенное время, либо необходимо было пройтись по нему босыми ногами (германские племена нередко использовали лемехи плугов), либо оголенную руку погружали в кипящее масло или воду. После испытания обожженные конечности забинтовывали, как правило, через несколько дней бинты снимались, и судьи по состоянию ожогов получали возможность судить о вине/невиновности испытуемого. Конечно же, толкование божественной воли по следам испытаний не могло быть однозначным. Такое неоднозначное прочтение «тела ордалий» определяется недоступностью для человеческого понимания символического божественного языка: «...трудно взвешивать на наших весах дела божии, чтобы они не терпели при этом ущерба. .Господь бог, желая показать нам, что благо, на которое может надеяться добрый, и зло, которого должен страшиться злой, не имеют ничего общего с удачами и неудачами мира сего, располагает ими и распределяет их согласно своим тайным предначертаниям, отнимая тем самым у нас возможность пускаться на этот счет в нелепейшие рассуждения» [10, с. 343-344]. Смысл процедуры ордалии четко фундируется на принципе «Бог на стороне правого»!
Многовариантность трактовки знаков ордалии была возможна только при невыраженной четкости границ между миром сакрального и миром светского, ибо «пути господни неисповедимы». Такая практика тесно связана с божественным вмешательством в человеческие судьбы, выражающиеся в многообразии ритуальных действий, что полностью устраняет универсальность чтения знаков. Французский мыслитель XX в. М. Фуко сформулировал «эпистемологический» принцип, являющийся фундаментом механизма ордалии: «Истина тут относится не к тому, что существует, но к тому, что происходит: к событию. Она не констатируется, но провоцируется: производство вместо апофантики. Она не дается с помощью инструментов, она вызывается с помощью ритуалов: она заманивается хитростью, ее ловят по-разному в зависимости от обстоятельств: стратегия вместо метода» [11, с. 39]. Таким образом, в периоды Древнего мира и Средневековья судебные действия преследовали только одну цель - установление истины или правоты, то есть стремление эксплицировать подлинные обстоятельства дела, что и выражалось в результатах испытаний, жеребьевок и судебных поединков. В этой связи можно констатировать, что ритуальные действия здесь выполняли функции судебных документов Нового и Новейшего времени.
Процедура выявления истины посредством божественного суда наиболее востребованной была в среде простолюдинов, ибо его они считали наиболее достоверным способом доказательства правоты в судебном процессе, так как им требовалась как можно более наглядная демонстрация истины. Индивид, являющийся участником ордалии, является абсолютно пассивным, поскольку истина здесь установливалась без его непосредственного участия. Понятно, что судебный поединок (пришедший в судебную практику от германских племен) отличается от испытаний каленым железом, огнем и водой, но и в нем в соответствии с религиозным сознанием средневекового человека победитель, а следовательно, правый, определяется божественным выбором. Но важно подчеркнуть, что процедура ордалии устанавливала правоту только того индивида, который испы-тывался в ордалии. Например, в исландской «королевской саге» (их еще называли «саги о конунгах») начала XIII в. В «Саге о Сверрире» Эйрик подвергается испытанию каленым железом с целью доказательства своего статуса законного сына норвежского конунга. Но он подчеркнул, что прохождение испытания подтвердит только его статус, а подтвердить происхождение его брата Сверрира не в состоянии [12, с. 59].
ЮРИАИЧЕСКИЕ НАУКИ
Феномен ордалии тесно связан с событием, произошедшим именно в актуальное время, а не со свершившимся в прошедшие времена. В гомеровской «Илиаде» Зевс-громовержец предстает в качестве основного защитника правосудия. Однако он, прежде всего, наказывает за нарушение клятвы или законов судопроизводства, ибо эти два преступных деяния им трактуются как вызов божественному достоинству. Ордалии имеют своей целью покарать также именно нарушителя клятвы. В эпоху предправа было возможно только религиозное обоснование права, что превращает закон, прежде всего, в обязательство и клятву перед личиной Бога. Следовательно, для индивида с религиозно-мифологическим сознанием нарушение клятвы принципиально недопустимо. В трудах историков античности указывается, что в Афинах ордалии предстают в качестве чуть ли не доминирующего способа определения виновного, а значит, клятва являлась строго необходимым элементом уголовного судопроизводства (яркий пример - остракизм, то есть суд черепков). В рассматриваемый исторический отрезок времени следование клятве имело колоссальное значение. Монархам и служителям культа, обладающим в глазах обывателей сакральными характеристиками, запрещалось давать клятвы из-за угрозы невозможности ее исполнения. Известно, что император Карл Великий запретил произнесение клятвы кроме трех ситуаций: при заключении договора о вассалитете с императором, с сеньорами других рангов и в судебном заседании для подтверждения своей невиновности. Дело в том, что сознание человека древнего и средневекового миров имело ярко выраженный религиозный характер, так как всемогущество Бога выступало главным объектом веры людей. Поэтому нарушение клятвы (дававшейся, как правило, именем божества) необходимо влекло за собой божественную кару. Связь между клятвой и верой в богов уже четко зафиксировал Платон в своем диалоге «Законы»: «Достоин восхищения так называемый Радамантов способ разрешения тяжб. .Вот он и решил, что суд нельзя поручать никому из людей, но только богам.» [13, с. 413]. Обвинитель и обвиняемый сходились лицом к лицу и решали вопрос о виновности/невиновности. Правосудие имело в своем распоряжении строго определенные ритуальные формулы и традиционные приемы доказательств: свидетельства, совместная клятва и присяга. Сама процедура ордалии имела истоки в глубокой древности. Она была навечно установлена и требовала своего неукоснительного соблюдения в мельчайших деталях, ибо малейшее нарушение ее деталей приводило к тому, что весь акт ордалии и ее результаты признавались недействительным. Все эти доказательства необходимо наполняясь могуществом религиозного авторитета, являлись решающими при определении виновности/невиновности. Само их применение автоматически обеспечивало успех в процессе. Ритуальное действие являлось в принципе необратимым. Все решения и результаты ордалий, полученные при условии выполнения всех необходимых действий, признавались нерушимыми.
Сама процедура ордалии насквозь символична. Вообще для Древнего мира и особенно для эпохи Средних веков символ выступает в качестве мировосприятия и определяет способ мышления: «Символ в средневековой культуре является частью базового ментального инструментария: он имеет разнообразные формы выражения, охватывает различные смысловые уровни и проникает во все сферы интеллектуальной, общественной и религиозной жизни, включая этические (и юридические - примеч. авт.) представления. .Символ всегда двойственен, поливалентен, изменчив; он не ограничен в своих проявлениях. К тому же он может быть выражен не только в словах и текстах, но и в изображениях, предметах, жестах, ритуалах, верованиях, поступках» [14, с. 8]. Символ правит средневековым миром. Даже пущенная кровь представляет собой символ, который напрямую оказывает влияние на подозреваемого. Дело в том, что в предправовом дискурсе функционируют в основном символы воздействия, воплощающиеся, например, в пролитой крови, вине возлияния, проклинающем слове, позе или жесте, которым традиция придала смысл проклятия. Ритуал, слово проклятия, сакральный жезл, передающий и утверждающий власть, с точки зрения религиозного сознания Древнего мира и Средневековья воздействуют непосредственно и без временного промежутка исходя из своей собственной динамической природы. Сама пущенная в процессе ордалии кровь свидетельствует о том, что за преступление мстит сама блистательная Правда. Таким образом, средневековое религиозное сознание требует чувственно -наглядного выражения абстрактных понятийных конструкций могущими их заместить многообразными реальностями.
Сам феномен ордалий фундируется на теле, несущем в себе конкретную символическую нагрузку. Этот символический характер испытуемого тела и определял многосмысленность и многовариантность интерпретаций результатов ордалий. Дело в том, что символ представляет собой парадоксальную тотальность трансцендентного и материального элементов. Благодаря символическому характеру тело подвергается ритуальной изоляции от земного мира и, следовательно,
выступает как крайне сложное для чтения и вербального оформления заключающегося в нем выразителя истины. Испытуемое в ритуале ордалии тело представляет определенный символ, потому что посредством него сверхъестественные силы представляют себя в материальном мире.
Результативность символов позволяет связывать их, прежде всего, с пространством власти, но не с областью абстрактного правосудия. М. Фуко акцентировал внимание на том факте, что ©ловля» и «вызывание» истины относятся к отношениям господства/подчинения, а не к отношениям в области познавательного процесса, возникающим между объектом и субъектом. Только после окончательной концентрации внимания католической церкви на главенстве принципа трансцендентности Бога и требования к человеческим индивидам необходимости слияния с ним судебные поединки, конпургации и другие испытания окончательно ушли в прошлое и их место заняла рационально прописанная процедура поиска судебной истины посредством изучения вещественных доказательств и допроса свидетелей. Это все полностью изменило обязанности судьи. Его задачей стало, основываясь на изучении фактов, найти истину. В связи с этим потребовалась выработка принципиально нового образца судопроизводства: были систематизированы доказательства, выработано новое представление о взаимоотношениях вероятного и допустимого, процедуры получения дедуктивных выводов (исходя из примет и признаков). Таким образом, задачей юристов становится поиск объективной истины, то есть того, что было недоступно судебному процессу периода предправа. А четкое различие правовых норм (jus) от норм (fas) нравственных, основанных на религиозном вероучении, вызвало к жизни необходимость рационализировать и формализовать право, то есть привело к формированию современного типа правового дискурса.
Библиографический список
1. Гуревич А. Я. Категории средневековой культуры // Гуревич А. Я. Избранные труды. Средневековый мир. СПб.: С.-Петерб. ун-т, 2007. С. 15-260.
2. Корнеева Н. А. Древнеиндийские ордалии // Indologica: сб. статей памяти Т. Я. Елиза-ренковой/ сост.: Л. Куликов, М. Русанов. М.: РГГУ, 2012. Кн. 2. С. 307-366.
3. Фоссье Р. Люди средневековья. СПб.: Евразия, 2014. 352 с.
4. Гуревич А. Я. Проблемы генезиса феодализма в Западной Европе // Гуревич А. Я. Избранные труды. Древние германцы. Викинги. М.; СПб.: Центр гуманитарных инициатив; Университетская книга, 2016. С. 187-342.
5. Корнеева Н. А. Ордалия раскаленной монетой: текст и реальность // Зографский сборник / отв. ред. Я. В. Васильев. СПб.: МАЭ РАН, 2011. Вып. 2. С. 63-75.
6. Медведев В. Г. Ордалий в практике судопроизводства древневосточных государств // Вестник Костромского государственного университета. 2019. № 1. С. 192-195.
7. Закон об ордалии горячим железом и (кипящей) водой // Хрестоматия памятников феодального государства и права стран Европы. М.: Гос. изд. юр. лит., 1961. С. 91-92.
8. Хёйзинга Й. Homo Ludens; Статьи по истории культуры. М.: Прогресс, 1997. С. 19-215.
9. Блок М. Феодальное общество. М.: Изд-во Сабашниковых, 2003. 504 с.
10. Монтень М. Опыты: в 3 кн. М.: ТЕРРА, 1991. Кн. 1. 509 с.
11. Ямпольский М. Физиология символического. Книга 1. Возвращение Левиофана: Политическая теология, репрезентация власти и конец старого режима. М.: Новое литературное обозрение, 2004. 800 с.
12. Сага о Сверрире. М.: Наука, 1988. С. 1-280.
13. Платон. Законы // Платон. Собрание сочинений: в 4 т. М.: Мысль, 1994. Т. 4. 71-437.
14. Пастуро М. Символическая история европейского средневековья. СПб.: Александрия, 2013. 448 с.
References
1. Gurevich A. Ya. Kategorii srednevekovoj kultury [Categories of medieval culture]. Izbrannye trudy. Srednevekovyj mir [Selected works. The medieval world]. Saint Petersburg, 2007, рр. 15-260 [in Russian].
2. Korneeva N. A. Drevneindijskie ordalii [Ancient Indian Ordalia]. Indologica: sb. statejpamyati T. Ya. Elizarenkovoj [Indologica: collection of articles in memory of T. Ya. Elizarenkova]. Moscow, 2012, рр. 307-366 [in Russian].
MPMAMüECKME HAYKM
3. Fosse R. Lyudi srednevekovya [People of the middle ages]. Saint Petersburg, 2014, 352 p. [in Russian].
4. Gurevich A. Ya. Problemy genezisa feodalizma v Zapadnoj Evrope [Problems of the Genesis of feudalism in Western Europe]. Izbrannye trudy. Drevnie germancy. Vikingi [Selected works. The ancient Germans. Vikings]. Moscow; Saint Petersburg, 2016, pp. 187-342 [in Russian].
5. Korneeva N. A. Ordaliya raskalennoi monetoi: tekst i real'nost' [Ordalia red-hot coin: text and reality]. Zografskii sbornik [Zografsky sbornik]. Saint Petersburg, 2011, pp. 63-75 [in Russian].
6. Medvedev V. G. Ordalii v praktike sudoproizvodstva drevnevostochnykh gosudarstv [Ordaliy v praktike sudovedstva drevnostochnykh gosudarstvov]. Vestnik Kostromskogo gosudarstvennogo uni-versiteta [VestnikKostromskogo gosudarstvennogo universiteta], 2019, no. 1, pp. 192-195 [in Russian].
7. Zakon ob ordalii goryachim zhelezom i (kipyashej) vodoj [The Law of Ordeal with hot iron and (boiling)) with water]. Hrestomatiya pamyatnikov feodalnogo gosudarstva i prava stran Evropy [Anthology of monuments of the feudal state and the law of European countries ]. Moscow, 1961, pp. 91-92 [in Russian].
8. Hyojzinga J. Homo Ludens; Stati po istorii kultury [Homo Ludens; Articles on the history of culture]. Moscow, 1997, pp. 19-215 [in Russian].
9. Blok M. Feodalnoe obshestvo [Feudal society]. Moscow, 2003, 504 p. [in Russian].
10. Monten M. Opyty [Experiments]. Moscow, 1991, 509 p. [in Russian].
11. Yampolskij M. Fiziologiya simvolicheskogo. Kniga 1. Vozvrashenie Leviofana: Politich-eskaya teologiya, reprezentaciya vlasti i konec starogo rezhima [The physiology of the symbolic. Book 1. The Return of Leviathan: Political Theology, Representation of Power, and the End of the Old Regime]. Moscow, 2004, 800 p. [in Russian].
12. Saga o Sverrire [The Saga of Sverrir]. Moscow, 1988, pp. 1-280 [in Russian].
13. Platon. Zakony [Laws]. Sobranie sochinenij [Collected works]. Moscow, 1994, pp. 71-437 [in Russian].
14. Pasturo M. Simvolicheskaya istoriya evropejskogo srednevekovya [Symbolic History of the European Middle Ages]. Saint Petersburg, 2013, 448 p. [in Russian].
