CC BY
26
Д-р экон. наук И. Н. Шапкин д-р ист. наук Н. А. Разманова
ОПЫТ МОБИЛИЗАЦИОННОГО УПРАВЛЕНИЯ РОССИЙСКИМИ ФИНАНСАМИ В 1812 г.
В статье рассмотрен опыт управления финансами российским государством накануне и во время Отечественной войны 1812 г. Накопленный в этот период опыт был использован в последующем для усиления централизации в финансовой сфере.
Ключевые слова и словосочетания: Отечественная война 1812 г., Ассигнационный банк, ассигнационный рубль, денежная эмиссия, финансовая система.
Отечественная война 1812 г., двухсотлетие которой отмечается в этом году, сыграла колоссальную роль в развитии нашей страны. Героизм русской армии, национальный подъем, внешне- и внутриполитические коллизии, сложившиеся под влиянием войны, в литературе отражены с возможной полнотой, но гораздо меньше уделено внимания финансовому обеспечению войны, без чего были бы невозможны военные победы. Имена героев сражений Отечественной войны 1812 г. известны, увековечены в многочисленных памятниках, а о тех, кто осуществлял непосредственное снабжение русских армий денежными средствами, об их вкладе в победу над Наполеоном до настоящего времени почти ничего не известно.
Это объясняется не только прозаичностью бухгалтерской деятельности, но и тем, что финансовое управление осуществлялось негласно, а в условиях войны - в глубокой тайне. Изучение истории казначейства как одного из старейших финансовых институтов государства позволило выявить опыт мобилизации финансов для бесперебойного удовлетворения потребностей русской армии в преддверии и в ходе Отечественной войны 1812 г. Рассмотрим некоторые важные аспекты разработки и осуществления этих мероприятий на основе материалов из фонда экспедиции о государственных доходах (577), хранящихся в Российском государственном историческом архиве в Петербурге (РГИА).
Накануне войны
В начале 1812 г. нашествие Наполеона на Россию представлялось неизбежным. У ее западной границы скопилась 600-тысячная армия. Столкновение становилось очевидным. Тильзитский мирный договор 1807 г. нанес серьезный удар внешнеторговым интересам России, обострив проблему наполняемости казны, усилив падение курса ассигнационного рубля. Перед войной резко возросли потребности армии в денежных средствах. Для решения проблем, связанных с финансовым обеспечением армии, был учрежден Секретный комитет финансов, в который вошли пользовавшиеся доверием Алексан-
дра I председатель Комитета министров Н. И. Салтыков, И. В. Васильчиков, П. М. Волконский и Д. А. Гурьев1. За месяц до начала войны, 23 мая 1812 г., Секретный комитет рассмотрел запросы военного министра о немедленном предоставлении на военные нужды 67 млн рублей, в то время как по росписи эта сумма не превышала 10 млн, и Морского министерства о ежемесячной потребности в 850 тыс. рублей2.
В ответ на эти чрезвычайные требования министр финансов Д. А. Гурьев, опираясь на опыт аккумуляции денежных ресурсов в период русско-турецких войн при Екатерине II, предложил проект наполнения казны в условиях подготовки к войне.
В 1810 и 1811 гг. по инициативе М. М. Сперанского дважды увеличивались ставки обложения, в результате чего ожидался рост государственных доходов до 72 млн рублей, но в действительности в казну поступило 53 млн 428 тыс., из которых 42 млн 747 тыс. сразу ушли на покрытие прежних долгов. В начале 1812 г. в казначействе из этой суммы оставалось лишь 10 млн, которые Д. А. Гурьев и предложил направить на экстренные военные нужды. Туда же направлялись 4 млн 300 тыс. рублей из капиталов и процентов, хранившихся в Заемном банке. Кроме того, он предложил резко усилить режим экономии. По его расчетам эти меры позволяли дополнительно получить за счет «удержаний из смет министерств 711 тыс.», за счет «приостановления платежей заграничных долгов» - 10 млн, за счет отсрочки платежей учетным конторам по суммам, занятым в предыдущий год для Военного министерства, -6 млн 296 тыс. и еще 386 тыс. из разных источников. Пролонгация до 1814 г. расчетов казны за купленный у частных производителей западных губерний хлеб для армии в начале 1811 г. давала еще 6 млн рублей. Но хлеб следовало заготавливать и в текущем году - армия не должна была голодать. Цены на хлеб на внутреннем рынке в преддверии войны возросли, поэтому для «расплаты» по текущим расходам за хлеб, покупавшийся в пограничных губерниях, Д. А. Гурьев предложил «учредить облигации на счет доходов будущего года» в размере 10 млн рублей3.
Помимо этого министр финансов учел выпуск «для безостановочного удовлетворения чрезвычайных воинских расходов» облигаций объемом 10 млн рублей на основании Манифеста 9 апреля 1812 г. Объявлялось, что облигации государственного казначейства будут выпущены номиналом в 200 и 500 рублей «по шести на сто» сроком на один год. В течение этого срока Военное министерство получало право расплачиваться облигациями по уже заключенным «нарядам», а с продавцами за наличные деньги - только при их согласии. Через год облигации разрешались к приему вместо наличных денег в платеж податей, недоимок, пошлин и прочих государственных сборов4.
«Исчислениями» фискального эффекта выпуска облигаций занимались старшие бухгалтеры экспедиции о государственных доходах С. Кандалинцев и
1 См.: РГИА. - Ф. 577. - Оп. 2. - Д. 176. - Л. 13.
2 РГИА. - Ф. 577. - Оп. 2. - Д. 176. - Л. 1, 4, 5.
3 РГИА. - Ф. 577. - Оп. 2. - Д. 176. - Л. 7об., 8-8об.
4 См.: Полное собрание законов Российской империи. - Собрание первое / под ред. М. М. Сперанского, 1830. - Т. 32. - № 25083. - С. 293; РГИА. - Ф. 557. - Оп. 2. - Д. 176. - Л. 4.
П. П. Янжул-Михайловский, общее руководство лежало на управляющем экспедицией К. А. Лубьяновиче и старшем советнике И. И. Розенберге, ставшим в 1821 г. первым директором Департамента государственного казначейства1.
Первые предложенные Д. А. Гурьевым меры по мобилизации денежных средств дали казне 57 млн 307 тыс. рублей ассигнациями, до требуемой Военным министерством суммы не хватало 9 млн 307 тыс. рублей2.
Д. А. Гурьев всеми мерами стремился избежать денежной эмиссии, понимая ее катастрофические последствия для экономики страны. Ответственность за неполучение планируемой денежной суммы он возложил на Государственный Совет, заявив, что «все затруднения, происходившие по сему предмету воинских чрезвычайных надобностей», произошли из-за того, что при утверждении государственной сметы на 1812 г. увеличение военных «надобностей» заблаговременно предусмотрено не было при всей очевидности войны. Хотя Министерство финансов и прилагало «все свое попечение на снабжение военного департамента по преимуществу перед прочими частями» и на военные потребности за первую треть года уже было отпущено 92 млн, но на дальнейшие «военные расходы никаких более сумм в виду оно не имеет»3.
Таким образом, Министерство финансов отказалось удовлетворить не только расходы на выплату жалованья в размере 31 млн рублей, но и даже недостающие 9 млн 246 тыс. рублей согласно требованиям Военного министерства 23 мая 1812 г.4
Попытки избежать эмиссии необеспеченных ассигнаций не дали положительного результата. И. И. Розенберг, составлявший государственную роспись еще при первом государственном казначее А. И. Васильеве, составил по указанию Д. А. Гурьева роспись (расходы) на 1812 г. В ней был показан дефицит в 52 млн 680 тыс. рублей. Первоначально на военное ведомство по смете предполагалось израсходовать 153 млн 650 тыс. из 308 млн 262 тыс. ожидаемых поступлений, а сверх сметы - еще 8 млн 678 тыс. рублей5. В целом предполагалось потратить на военные нужды почти 52,7% годового бюджета.
В мае Секретный комитет, обсудив неутешительные итоги экономии, признал, «что необходимо должно будет прибегнуть к чрезвычайным мерам для доставки способов к удовлетворению всех нужд» действующих армий, подразумевая под этим необеспеченную эмиссию. Но поскольку Манифест 1810 г., принятый на основании «Плана финансов» М. М. Сперанского, возвещал о прекращении эмиссии, комитет мог «принять меры достаточным образом на всевозможные случаи» только с санкции императора Александра I.
В июле 1812 г., когда армия Наполеона уже вела бои на территории России, в счете главного казначейства, составленного И. И. Розенбергом для Секретного комитета, были показаны реальные размеры экстренных трат в первое полугодие - 19 млн 973 тыс. рублей6.
1 См.: РГИА. - Ф. 577. - Оп. 2. - Д. 176. - Л. 140-143.
2 РГИА. - Ф. 577. - Оп. 2. - Д. 176. - Л. 9.
3 РГИА. - Ф. 577. - Оп. 2. - Д. 176. - Л. 9об., 10-10об.
4 РГИА. - Ф. 577. - Оп. 2. - Д. 176. - Л. 11.
5 РГИА. - Ф. 577. - Оп. 2. - Д. 176. - Л. 219, 220-220об.
6 РГИА. - Ф. 577. - Оп. 2. - Д. 176. - Л. 257об.
Император, учитывая представленные ему расчеты и продолжавшие поступать требования денег из армий и от морского министра, наложил резолюцию: «Определительно назначить ныне, сколько еще сумм востребуется на непредвиденные расходы военные невозможно, следует же Министерству финансов приискать все средства, дабы иметь в запасе досрочно сумм на случай их востребованности»1. Пока речь шла о «заготовлении» 31 млн рублей ассигнациями. В декабре 1812 г. счет казначейства об экстренных военных расходах показывал 221 млн 747 тыс. рублей2.
Чрезвычайные проекты в чрезвычайной ситуации
Несмотря на признание неизбежности эмиссии, Д. А. Гурьев предпринял еще одну попытку противостоять ей. Он представил Секретному комитету план «единовременного сбора со всех состояний» на нужды войны на 1813 г. Этот план не отличался оригинальностью. Многие предложенные в нем меры были схожи с пунктами «Плана финансов» М. М. Сперанского 1810 г. Основная их цель состояла в преодолении дефицита бюджета и стабилизации курса ассигнационного рубля. Комитет, признав, что кроме чрезвычайного обложения нет «иного средства к наполнению казны», согласился призвать «русский народ пожертвовать» необходимые суммы. Их размер, по мнению министра финансов, колебался в пределах от 23 млн 687 тыс. в случае военных действий на территории России и до 53 млн 643 тыс., если войска вступят за границу3. Плата за провиант, фураж, постой и другие расходы русской армии на территории европейских государств до 1812 г. вносилась исключительно «звонкой» монетой.
В чрезвычайном проекте Д. А. Гурьева идея национального единства получила свое фискальное воплощение - обложению подлежали все сословия, включая дворянство. Предполагалось, что от последнего должно поступить в казну 15 млн 542 тыс. рублей. Расчет строился следующим образом: с каждой ревизской души - по 2 рубля, из чего следовало, что эта часть единовременного сбора перекладывалась на крепостное крестьянство.
Купечество предполагалось обложить дополнительным сбором в размере 2^% с добровольно объявленного капитала, что дало бы казне 6 млн 835 тыс. рублей. Чтобы действительно собрать такую сумму, определение капиталов, подлежавших налогообложению, предоставлялось самому купеческому сообществу. С мещан и ремесленников Д. А. Гурьев предлагал взимать по 2 рубля с души «на основании их собственного расклада» так, чтобы в казну поступило не менее 723 тыс. рублей, а с иностранных ремесленников в обеих столицах - взимать единовременно 0,5% годового дохода вместо установленного законом акциза. По этой статье предполагалось получить не менее 135 тыс. рублей. Почти 14 млн. 106 тыс. рублей министр финансов считал возможным получить с государственных крестьян и казаков, которых насчитывалось 7 млн 53 тыс. человек. С тех, кто брал в аренду оброчные статьи -
1 РГИА. - Ф. 577. - Оп. 2. - Д. 176. - Л. 17об., 18-18об.
2 РГИА. - Ф. 577. - Оп. 2. - Д. 176. - Л. 254об.
3 РГИА. - Ф. 577. - Оп. 2. - Д. 176. - Л. 19, 20.
рыбные промыслы, сады, огороды и леса, без сословных различий, было решено брать десятую часть доходов, что в денежном выражении составляло 5,5 млн рублей. Предполагалось удвоить сбор с владельцев домов в Петербурге и Москве, увеличив его до 0,5% стоимости недвижимости вместо 0,25% в обычные годы. Это могло дать почти 484 тыс. рублей. Не были забыты в проекте Д. А. Гурьева винные сборы. Планировалось обязать выкурить на частных заводах 30 млн ведер, с тем чтобы, собрав по 10 копеек с ведра, предоставить казне 3 млн рублей. Со «сладких вин» предполагалось, взяв сверх акциза по 2 рубля с бутылки, получить 500 тыс. рублей. Всего, как представил Д. А. Гурьев в своем докладе Секретному комитету, в 1813 г. можно было рассчитывать на поступление в казну 46 млн 823505 рублей помимо обычных поступлений1.
Целый ряд положений чрезвычайного проекта министра финансов встретил серьезные возражения Секретного комитета, руководствовавшегося не только фискальным интересом, но и социально-политическими соображениями. Секретный комитет выразил опасение, что платежеспособность подданных Российской империи предельно напряжена из-за повышения налогов в предыдущие два года.
Чтобы смягчить возможную реакцию населения и не допустить волнений, комитет потребовал «возвестить» одновременно с публикацией манифеста о «единовременном сборе», «что оным удовлетворятся все чрезвычайные надобности военные сего года». Секретный комитет указал Д. А. Гурьеву, что исчисленных им сумм может не хватить, и потому все равно придется «заготавливать ассигнации» в «достаточном количестве».
Также было признано, что сама операция сбора чрезвычайных средств окажется растянутой во времени, а военное положение требовало немедленного исполнения расходов2. Впоследствии этот опыт был учтен Е. Ф. Канкри-ным, создавшим в царствование Николая I аналог Стабилизационного фонда для ведения локальных войн в виде «военного капитала», так как делать ставку исключительно на сбор экстренных налогов было невозможно из-за медленного их поступления.
Пока в Секретном комитете шло обсуждение проекта о чрезвычайном сборе, дворянство ряда губерний потребовало немедленного покрытия долгов казны за поставленный в армию хлеб. Резолюция Александра I от 4 июля 1812 г. носила чрезвычайный характер и гласила: «Государственное казначейство, обремененное требованиями Военного министерства на необходимые надобности, затрудняется выдать... 250 тыс. руб. до 1 декабря 1813 года Пензенскому дворянству, .а также другим семи губерниям, так как суммы будут простираться уже до миллиона рублей»3.
В качестве компенсации император разрешил освободить названные губернии от поставок в армию волов, с чем Секретный комитет согласился. Вы-
1 РГИА. - Ф. 577. - Оп. 2. - Д. 176. - Л. 21-21об., 22- 22об., 23-23об.
2 См.: РГИА. - Ф. 577. - Оп. 2. - Д. 176. - Л. 25, 26.
3 РГИА. - Ф. 577. - Оп. 2. - Д. 176. - Л. 28об., 30-30об.
сочайшим распоряжением создавался прецедент освобождения от чрезвычайного обложения - это был удар по проекту министра финансов.
10 июля 1812 г. Д. А. Гурьев доложил Секретному комитету, что «умножились требования вкладчиков из Заемного банка» до такой степени, что «наличные суммы истощились», и сам предложил за их недостатком «отпустить заимообразно из сумм Ассигнационного банка» в государственное казначейство потребные суммы для удовлетворения вкладчиков1. Все решения Секретного комитета Д. А. Гурьев оформлял в виде циркуляров и направлял в экспедицию о государственных доходах, которая в свою очередь давала предписание для казначейства остаточных сумм в Петербурге2.
Отказ Д. А. Гурьева Военному министерству стал последней попыткой сдержать эмиссию. Министр финансов 10 июля 1812 г. заявил, что казна не имеет «никаких способов к заимствованию сумм на удовлетворение означенного требования, ибо если начнутся займы из Ассигнационного банка, то министр финансов предвидит опаснейшие последствия от поколебания доверенности к обещаниям Правительства, возвестившего о прекращении выпуска
- 3
ассигнаций» .
Угроза роста инфляции померкла перед ожесточенными сражениями, которые вела русская армия начиная с 24 июня 1812 г. Единственным источником ее финансового обеспечения была эмиссия. Все повеления Секретного комитета о выдаче сумм сопровождались указанием: «Из Ассигнационного банка с последующим возвратом в банк». Таким образом создавалась правовая норма для изъятия этих сумм после окончания войны с Наполеоном4.
Ассигнации для фронта и тыла
В начале 1812 г. деятельность экспедиции о государственных доходах, находившейся в ведении министра финансов Д. А. Гурьева, одновременно исправляющего должность государственного казначея, получила новое направление. Военные силы России на западной границе численностью около 153 тыс. человек были разделены на две армии. Одна из них под командованием М. Б. Барклая де Толли была сосредоточена в Виленской губернии, а вторая под командованием П. И. Багратиона - в Гродненской губернии. Управляющий экспедицией К. А. Лубьянович и старшие советники И. И. Ро-зенберг и А. И. Миллер на основании распоряжения Секретного комитета финансов занялись «исчислением сумм, потребных на выдачу войскам действующих армий прибавочного жалованья»5.
Затем последовали расчеты денежных средств на добавочные мясные, рыбные и винные порции, «выдачи генералитету, штаб- и обер-офицерам» на содержание верховых лошадей.
1 См.: РГИА. - Ф. 577. - Оп. 2. - Д. 176. - Л. 32.
2 См.: РГИА. - Ф. 577. - Оп. 2. - Д. 176. - Л. 5, 7 об., 8, 37, 42, 43, 45, 46об., 48.
3 РГИА. - Ф. 577. - Оп. 2. - Д. 176. - Л. 33- 33об.
4 См.: РГИА. - Ф. 577. - Оп. 2. - Д. 176. - Л. 42-42об., 43.
5 РГИА. - Ф. 577. - Оп. 2. - Д. 176. - Л. 112, 118.
Требования военного министра сопровождались пометками о чрезвычайной срочности, что приводило к напряженной работе экспедиции о государственных доходах1.
Очень много времени тратилось на пересылку наличных денежных сумм. Безналичный перевод существовал только в виде векселей, которые по Уставу о банкротстве разрешалось выдавать только купцам2. Экспедиция о государственных доходах в апреле 1812 г. разработала процедуру экстренной доставки денежных сумм. Этой работой руководил Д. А. Гурьев, написавший специальную инструкцию для тех, кто перевозил деньги. Организовывал отправку курьеров начальник 3-го стола экспедиции А. Е. Измайлов, популярный петербургский литератор. В Вильно было решено «отрядить из фельдъегерского корпуса одного опытного и надежного обер-офицера», которому по прошению Д. А. Гурьева придавались от столичной полицейской команды «надежный унтер-офицер и два исправных драгуна».
6 апреля 1812 г. фельдъегерь поручик Беренс, унтер-офицер Игнатий Степанчуков и драгуны Григорий Боковский и Яков Григорьев повезли М. Б. Барклаю де Толли 3 млн 600 тыс. рублей ассигнациями. Через одиннадцать дней, 17 апреля, поручик Беренс вернулся в Петербург с квитанцией от генерал-интенданта 1-й армии Е. Ф. Канкрина, удостоверявшего об «исправном доставлении всех означенных денег»3. Именно так 25 декабря 1812 г. в честь изгнания французов из пределов России, о чем объявлял манифест Александра I, в армию доставили 1 млн рублей для премирования, на человека - по 5 рублей, а фельдмаршалу М. И. Кутузову - 500 тыс. рублей4.
Выпуская ассигнации, Д. А. Гурьев принял меры, которые, по его мнению, могли смягчить негативный эффект необеспеченной эмиссии. В их числе была операция размена крупных номиналов - 100, 50 и 25-рублевых ассигнаций на мелкие - 10- и 5-рублевые. Эта операция, которую осуществляли К. А. Лубьянович и младший советник экспедиции о государственных доходах Н. Р. Политковский, выходила за рамки технической и имела цель укрепить денежное обращение5. 100, 50 и 25-рублевые ассигнации обеспечивали крупные оптовые торговые операции, расчеты предпринимателей с казной, например по откупам, и ссудные операции. Ассигнации высокого номинала имели хождение в узком кругу поместного дворянства и купцов первой гильдии. В среде мелких товарных производителей - ремесленников, лавочников, городских торговцев вразнос, крестьян, занимавшихся промыслами и торговлей, преимущественно обращались медные деньги - пятак, алтын, копейка и ее производные. Потребностям этих категорий мелких и мельчайших субъектов рынка соответствовали 10- и 5-рублевые номиналы. Они стимулировали развитие товарных отношений, способствовали расширению сферы обращения бумажной массы, упрочивая тем самым бумажно-денежное обращение.
1 См.: РГИА. - Ф. 577. - Оп. 2. - Д. 176. - Л. 118.
2 См.: Полное собрание законов Российской империи. - Собрание первое / под ред. M. М. Сперанского, 1830. - Т. 26. - № 19692.
3 РГИА. - Ф. 577. - Оп. 1. - Д. 588. - Л. 11, 12, 13, 15, 19-19об., 38, 41.
4 РГИА. - Ф. 577. - Оп. 1. - Д. 561. - Л. 1, 2об.
5 См.: РГИА. - Ф. 557. - Оп. 1. - Д. 584.- Л. 24.
Хотя суммы их торговых оборотов были небольшими, но именно эти категории населения составляли до 90% населения страны. Д. А. Гурьев, еще до войны расширивший территорию обращения бумажных денег, в 1812 г. создал условия для их проникновения в самую толщу народно-хозяйственной жизни, распространения не только вширь, но и вглубь, давая ассигнациям новую в социальном отношении сферу распространения1.
В августе 1812 г. операция обмена вступила в новый этап. Правление Ассигнационного банка донесло Министерству финансов о готовности передать в казначейство 500 тыс. рублей для расширения обмена ветхих и крупных купюр. Начиная с сентября, когда развернулась мобилизация всех ресурсов государства и народа на отпор Наполеону, экспедиция о государственных доходах стала распределять эту сумму для рассылки в губернии. Н. Р. Политковский оформлял соответствующие распоряжения для управляющего казначейством П. Смирнова, который в свою очередь распоряжался о непосредственной отправке денег в казенные палаты и уездные казначейства2. В сентябре -октябре суммы рассылались в незатронутые боевыми действиями губернии европейской России - Вятскую, Костромскую, Курскую, Орловскую, Рязанскую, Тверскую, Слободскоукраинскую, Симбирскую, Черниговскую. Выбор этих губерний определялся тем, что в них имелось развитие промыслов, товарного производства хлеба и продуктов других отраслей сельского хозяйства.
Первоначально объемы сумм колебались от 3 до 10 тыс. рублей, в ноябре 1812 г. в среднем они составляли уже 35 тыс. рублей ассигнациями. Каналами, через которые новые деньги поступали в обращение, по традиции являлись соляные и провиантские конторы, заключавшие казенные подряды с частными поставщиками соли, провианта и фуража для армии. Реже это были почтовые конторы, обеспечивавшие все виды связи и перевод денег, а также межевые конторы. Например, в рапорте Симбирской казенной палаты отмечалось, что жалованье чиновникам по-прежнему «платится в медной монете, а за сукна у фабрикантов казна отпускала ассигнациями»3. Для Эстляндской и Лифляндской губерний, где располагались части действующих армий, было «заготовлено» дополнительно 400 тыс. рублей4.
В октябре 1812 г. на имя министра финансов поступило письмо управляющего Военным министерством А. И. Горчакова, в котором говорилось: «Сибирское генерал-губернаторство во всех своих отношениях при требовании сумм просит об ассигновании в Сибирский край ассигнаций 5-ти и 10-ти рублевого достоинства, извещая, что оных там в казне совсем нет, что обыватели по недостатку медной монеты, или совсем не продают хлеба, или накладывают такую чрезмерную цену, по которой никак нельзя решиться покупать хлеб, что ежели и высылаются от Министерства финансов в Сибирь мелкие ассигнации, то в таком ограниченном числе, что не достает оных и на обыкновенные по губерниям расходы». На это Д. А. Гурьев ответил, что ассигнации
1 См.: Министерство финансов. 1802-1902. - Ч. 1. - СПб., 1902. - С. 67-68.
2 См.: РГИА. - Ф. 557. - Оп. 1. - Д. 584. - Л. 1об., 2.
3 РГИА. - Ф. 557. - Оп. 1. - Д. 584. - Л. 2, 5, 6, 7, 10, 17, 35, 36, 37.
4 РГИА. - Ф. 557. - Оп. 1. - Д. 588. - Л. 41.
будут высылаться в Сибирь «по мере возможности удовлетворить сим нуждам без особенных о том просьбах»1.
В результате на Урал и в Западную Сибирь было отправлено еще 530 тыс. рублей ассигнациями мелкого номинала, крупными партиями по 2030 тыс., в Оренбургскую губернию - 95 тыс. рублей. В Пермскую казенную палату требовалось 400 тыс. «новыми деньгами пятирублевыми ассигнациями» для Горноблагодатского завода, экспедиции Дедюлинских соляных промыслов, Камсковоткинского завода. Спустя месяц в Пермский край было выслано еще 100 тыс. рублей, в Иркутскую казенную палату «для закупки продукции винокуренных заводов», на «раздачу частным людям» и снабжение воинских команд - 120 тыс. рублей.
В ноябре 1812 г. из Ассигнационного банка через экспедицию о государственных доходах в Иркутскую, Тобольскую, Оренбургскую и Пермскую губернии было отправлено 320 тыс. рублей. В декабре для Сибири и Урала, а также в Орловскую, Ярославскую, Вологодскую и Олонецкую губернии для заготовки провианта дополнительно было выслано еще 310 тыс. рублей мелкими ассигнациями2. Схожая просьба восполнения в Черниговской и Полтавской губерниях нехватки мелких ассигнаций поступила к министру финансов и от генерал-губернатора Малороссии Я. И. Лобанова-Ростовского. После чего из казначейства туда было выслано по 20 тыс. «на вымен ветхих и крупных» ассигнаций .
В 1812 г. был получен исторически значимый опыт в управлении финансами в чрезвычайных условиях, который стимулировал преобразование казначейской службы, представленной экспедицией о государственных доходах, в Департамент государственного казначейства Министерства финансов. Это был еще один шаг в централизации финансового управления.
В августе 1814 г. Д. А. Гурьев, обеспечивший русскую армию в 1812 г. денежными средствами и удержавший финансовую систему от краха, высочайшим указом за «ревностную службу и особенное усердие, оказанные в последние два года тяжкой войны по управлению министерством финансов», был награжден орденом Св. Владимира 1-й степени. 1 января 1817 г. за «безостановочное удовлетворение государственных нужд в трудные времена благополучно окончившейся войны» он получил орден Св. Андрея Первозванно-
го4.
Список литературы
1. Министерство финансов. 1802-1902. - Ч. 1. - СПб., 1902.
2. Полное собрание законов Российской империи. - Собрание первое / под ред. М. М. Сперанского, 1830.
1 РГИА. - Ф. 557. - Оп. 1. - Д. 584. - Л. 61, 62.
2 РГИА. - Ф. 557. - Оп. 1. - Д. 584. - Л. 23, 27, 40-40 об., 44, 51, 52, 98, 99.
3 РГИА. - Ф. 557. - Оп. 1. - Д. 584. - Л. 76, 78.
4 См.: РГИА. - Ф. 1349. - Оп. 46. - Д. 1158. - Л. 21, 22.
