CC BY
16
© 2009
Т.В. Гусейнова
ОПЫТ ИЗУЧЕНИЯ ЛЕКСИКО-ФРАЗЕОЛОГИЧЕСКОГО СОСТАВА ХУДОЖЕСТВЕННОЙ РЕЧИ С.Т. АКСАКОВА
(к словарю языковой личности)
В сферу изучения словаря писателя входит, в первую очередь, словесная ткань его произведений. В данной работе определение словарного состава художественной речи С.Т. Аксакова основывается на материале его малой прозы, а именно охотничьих рассказов «Полая вода и ловля рыбы в водополье», «Ловля шатром тетеревов и куропаток», «Выниманье лисят», «Охота с острогою», «Ловля мелких зверьков», «Гоньба лис и волков», очерков «Буран» и «Очерк зимнего дня».
Характеристику словаря писателя логично начинать с исследования лексических приемов, определяющих собственно эстетико-художественное значение речи. Наблюдения над текстами аксаковских произведений показывают, что автор использовал все средства выразительности для создания образов природных явлений, охоты, передающие не только зрительные, но и слуховые, тактильные впечатления. Напр., зрительную сторону образа снегопада создают метафоричные контекстуальные слова и выражения-синонимы к слову снегопад в «Очерке зимнего дня»: благодатный снег начал прямо, медленно, большими клочьями опускаться на землю; порхающие в воздухе пушистые снежинки; тихое падение или опущение снега; вид снежного потока, будто небеса разверзлись, рассыпались снежным пухом и наполнили весь воздух движением и поразительной тишиной; падающий снег; осыпаемый снежными хлопьями; опускающиеся снежинки.
Большое внимание С.Т. Аксаков уделяет и правдивому воссозданию эмоционального состояния, переживаний участника события. Приведем примеры из охотничьих рассказов, передающих то состояние духа, в котором пребывает страстный любитель охоты: горячо любимая (охота); радостные (минуты); веселит; обрадовались; горячит, тревожит и радостно волнует сердце; с удовольствием; с тревожным нетерпением; с сильным биением сердца; с радостью и торжеством; приходит в какое-то вдохновенное состояние, в самозабвенье. Нельзя не заметить, что С.Т. Аксаков подобрал слова, выражающие эмоции в высшей степени своего проявления.
В произведениях С.Т. Аксакова представлена целая гамма языковых средств разной стилистической окраски. Очерки и охотничьи рассказы объединяет тесное взаимодействие стилистически-нейтральной лексики, составляющей основу словесной ткани текстов, со словами устной разговорно-бытовой речи и просторечия. С одной стороны, это придает живость, экспрессивность художественной речи, с другой, создает атмосферу непринужденного общения рассказчика с читателем, с третьей, подчеркивает то, что изображаемые события и явления — это события в деревенской жизни, о которых не имеют понятия городские жители. Приведем примеры разговорной лексики: добычливый, повадились, порядочный (в значении 'большой'), теперешний, сладить, щуренок/щурята,
вертлява, угодить (в значении 'попасть во что-нибудь'), (морозы) прохватили, сейчас (в значении 'сразу'), невзначай, болтай, чертовщина, глядь-ка, оборотясь, (не) отбился (в значении 'отстал'), авось, гололедица, занимал (дыханье), тащился, стужа, полно; и просторечной: покуда, водополье, (куча) баб, воротиться, скотина, сподручный, помольцы (в значении 'помощники мельника'), скликнув, смекнули, одурелые и др. Разговорно-просторечная лексика также служит для речевой характеристики простых людей из народа: «Ну, Гришка, — говорил один [помольщик], очень высокий ростом, — хорошо, что щука-то тебя не видала. Ты летось ведь купался здесь: зглонула бы она тебя, как утенка, и поминай как звали — пропал бы ты без вести!» («Охота с острогою») [Аксаков 1984: 379].
В отличие от очерков, в словесную ткань охотничьих рассказов вплетаются также абстрактные слова: вскрытие (воды), мутность, оправка, ставленье, приваживание, выниманье, укрывание, доставление, рассматриванье, преследование, огрызанье, гоньба и др., которые придают художественным произведениям оттенок отвлеченности и обобщенности, присущий научным текстам. Характерно, что даже конкретная лексика обозначает общие понятия: рыба, рыбак, охотник, тетерева, куропатки, лисята, хорек, горностай, ласка, лиса, волк. Этот отвлеченно-обобщенный характер речи подчеркивается специальными лексическими единицами: всякий, обыкновенно, обыкновение. Отметим также пример использования глагола не в своем основном и конкретном значении, но с обобщенно-отвлеченной семантикой: следует (крыть) («Ловля шатром тетеревов и куропаток»). Необходимо также указать на то, что подобно научным текстам в охотничьих рассказах часто указывается родовое наименование предмета речи и перечисляются его виды: рыбы: щуки, окуни, ерши, плотва, головли, язи, окуни, лини, сомы, жерехи, судаки; воды тихие и стоячие: пруды, озера, большие затоны, или заливы, рек и т.п. Такие приемы оформления выводов вносят в художественный стиль струю научного стиля, что создает довольно интересный эффект: сочетание художественно-образной речевой конкретизации с обобщенностью. Это позволяет автору говорить о том или ином конкретном событии со всеми подробностями обстоятельства как о закономерном явлении, т.е. придать частному случаю характер обобщенности.
Следующая особенность аксаковских художественных текстов заключается в широком использовании возможностей лексики ограниченного употребления. Напр., в сравнении с очерками своеобразие словарного состава охотничьих рассказов определяется бесстрашным обращением к весьма необычным для художественной речи словам и выражениям, извлеченным из охотничьего говора. Охотничьи профессионализмы здесь служат не только для обозначения различных, так сказать, производственных процессов, орудий производства, сырья, получаемой продукции, но и имеют большое эстетическое значение. Они показывают, что охота имеет свои тонкости, свое знанье дела, свое уменье, свои удачи и неудачи, следственно, свой интерес [Аксаков 1984: 378], что позволяет раскрыть внутренний мир охотника и вовлечь в него читателя. В тесной связи с разговорной лексикой слова из охотничьего говора придают оригинальность речи автора-рассказчика. Приведем примеры профессионализмов (обратим внимание, что здесь также указывается родовое наименование предмета речи и перечисляются его виды), напр., рыболовные снасти: наметка, морда, крылена,
хвостуша, острога («Полая вода и ловля рыбы в водополье»); привада; приваженная птица; покрытая птица («Ловля шатром тетеревов и куропаток»); лисята раннего помета; норы и поднорки; сурчина; лисятник; щенок-выборзок; легавые собаки («Выниманье лисят»); обыкновенные снасти: бредни, небольшие невода, сети, вятели; («Охота с острогою»); поставушки: капканы, самострелы, плашки, стульчики («Ловля мелких зверьков»); лисий нарыск, волчий след; съезжать зверя («Гоньба лис и волков»). Слова из охотничьего говора встречаются и в «Очерке зимнего дня»: мелкоснежье; стрельба тетеревов с подъезда; русачьи малики; где малик — там и русак.
Стремление объяснить разнообразные явления из охотничьей практики подводят рассказчика к необходимости краткого либо развернутого комментария в научной манере многих охотничьих слов и выражений. Напр., шатром называется сеть, связанная из суровых, посконных и преимущественно конопляных крепких ниток. Эта птицеловная снасть представляет подобие колпака, или воронки, или всего ближе — островерховой палатки, шатра, отчего и названа очень верно этим последним именем («Ловля шатром тетеревов и куропаток»). С.Т. Аксаков вводит в текст слова охотничьего говора большей частью «цитатно», когда они присутствуют в контексте как иностилевой элемент, и путем курсивного выделения, напр., мечет, бьет икру, выражаясь по-рыбачьи («Охота с острогою»); Это действие называется: уронить шатер («Ловля шатром тетеревов и куропаток»).
Кроме слов профессионально ограниченного употребления, в художественную речь охотничьих рассказов С.Т. Аксаков вовлекает и регионализмы, большей частью передающие местный колорит — особенности природы и жизни людей той или иной местности. Данная лексика также употребляется «цитатно»: идет сильный снег, или крутит буран, выражаясь по-оренбургски; вятель, вентель, или крылена, как зовут его в низовых губерниях; голубых синиц (бесков — по-оренбургски); морда (нерот, или нарот — по-московски, или верша — по-тульски).
В состав регионализмов входят и тюркизмы из очерка «Буран» как слова, свойственные речи жителей Оренбургской губернии начала XIX в. Среди них есть и уже «обрусевшие» на сегодняшний день, практически утратившие свой «ориентальный» колорит буран, шиш, лошадь, базар и другие, и явно выделяющиеся своей экзотичностью в русской речи лексические единицы: зипун, малахай, сырт, кошма. Такая лексика указывает на место описываемых событий. Это Оренбургская степь, по которой кочевали башкиры.
Кроме ярких лексических особенностей, у С.Т. Аксакова есть интересные фразеологические примеры. Наблюдения над фразеологизмами аксаковских текстов позволяют, во-первых, говорить о художественно оправданном включении в них единиц разной стилистической окраски, что придает художественной речи особую силу и убедительность, живость, красочность, образность. Можно выделить общеупотребительные фразеологизмы, напр., из уст в уста, от мала до велика («Полая вода и ловля рыбы в водополье»); действующее лицо, изо всех сил, что есть мочи, сердце замирает, поминай как звали, пропал бы ты без вести («Охота с острогою»); своими собственными глазами, выбившись из сил, перевесть дух, присутствие духа («Гоньба лис и волков»); час от часу, цыганский пот, бог помилует, все равно, на волю божью («Буран»); фразеологические еди-
ницы (ФЕ) книжного характера, напр., от времени до времени («Полая вода и ловля рыбы в водополье»); ФЕ с разговорной окраской статья особая («Полая вода и ловля рыбы в водополье»), в одну минуту («Ловля шатром тетеревов и куропаток»), делать нечего, бог даст («Буран»); просторечные ФЕ на (своем) веку («Охота с острогою»), чем ни попало («Буран») и общеупотребительные, но стилизованные под просторечье для речевой характеристики людей из народа гляди в оба, (дожидаться) свету божьего, на белом свету («Буран»).
Обращение к фразеологизмам позволяет, во-вторых, выделить определенные приемы индивидуально-художественной обработки и употребления С.Т. Аксаковым общенародного фразеологического фонда. Одним из них является обновление лексико-грамматической стороны ФЕ. Напр., фразеологизм среди (средь) бела дня имеет значение 'днем, когда светло', обладает особой структурной слитностью. В нем слова совершенно не имеют грамматических форм. От данного фразеологизма образуется оборот белый день: наступает белый день, как говорится («Ловля шатром тетеревов и куропаток»); бока пролежишь, дожидаясь белого дня; белый день вступал в свои права («Буран»), — слова в котором обладают грамматическими формами, семантика обстоятельственно-сти теряется и значение расширяется — 'собственно светлая часть дня'. Следующий прием заключается в смешении фразеологизмов, напр., в обороте не без труда («Охота с острогою») «слились» общеупотребительные фразеологизмы-антонимы без труда ('легко, не напрягаясь') и с трудом ('едва, насилу'); во фрагменте человек теряет память, присутствие духа, безумеет сочетаются фразеологизмы терять память ('утратить способность понимать, здраво рассуждать') и присутствие духа ('спокойствие, самообладание'), причем последним в грамматическом плане управляет компонент первого оборота теряет. Определенный художественный эффект вызывает восстановление первоначального значения слов, входящих во фразеологизм по пятам: гонит зверя по пятам, по всем извилинам и поворотам его бега («Гоньба лис и волков»). В результате происходит двуплановое осмысление данного фразеологизма. Следующую особенность аксаковского фразеологического новаторства можно определить как развертывание значения фразеологизма, повторение его смысла в последующих словах, напр., оборота кровь стынет со значением 'о чувстве ужаса, сильного испуга': кровь стынет, останавливается от страха, а не от холода, ибо стужа во время буранов значительно уменьшается. Так ужасен вид возмущения зимней северной природы; фразеологизма крещенские морозы ('сильные морозы во второй половине января, бывающие во время церковного праздника — Крещения'): Жестокий крещенский мороз сковал природу, сжимал, палил, жег все живое; фразеологизма без памяти со значением 'без сознания': они стали двигаться, раскрыли глаза, но все еще были без памяти, как бы одурелые, без всякого сознания («Буран»).
Таким образом, исследование словарного состава произведений С.Т. Аксакова свидетельствует о том, что писатель сумел органично соединить в своей художественной речи книжные элементы со специфическими словами и выражениями из охотничьего говора, т.е. узкопрофессиональной лексике придал художественную значимость, и, таким образом, обогатил лексический состав русской прозы.
ЛИТЕРАТУРА
Аксаков С.Т. Записки ружейного охотника Оренбургской губернии. — Уфа: Башкир. книж. изд-во, 1984.
Аксаков С.Т. Собр. соч.: в 3 т. — М.: Худож. лит., 1986. — Т.3.
THE STUDY OF WORDS-AND-PHRASES OF S.T. AKSAKOV'S PROSE STYLE (ON A LINGUISTIC PERSONALITY CONCORDANCE)
T.V. Guseynova
The article, based on S.T. Aksakov's prose, deals with lexical and phraseological features of his style including intrinsic combination of words and phrases of different stylistic coloring, a blend of bookish elements and hunter slanguage, individual phrase transformations and the use of general phraseology.
© 2009
С.В. Анохина
К ПРОБЛЕМЕ СОЗДАНИЯ СЛОВАРЯ ЯЗЫКА ПРОЗЫ
И.А. БУНИНА
(на материале лексико-фразеологических антропономинантов)
Одним из актуальных направлений в современной лексикографии и фразео-графии является создание частных словарей, в том числе словарей языка писателя. Творчество И.А. Бунина несомненно нуждается в лексикографической обработке.
Важное место в повествовательной структуре художественного текста писателя занимают лексико-фразеологические антропономинанты (ЛФАН), обладающие «максимальной степенью антропоцентричности»: они «непосредственно направлены на человека, отражают человека во всем многообразии его проявлений и свойств — внешних (физических), внутренних (морально-психических) и социальных» [Ратушная 2000: 3].
Именно эти языковые единицы планируется описать в словаре языка прозы И.А. Бунина. Под ЛФАН мы понимаем нарицательные одушевленные имена существительные и предметные фразеологизмы субкатегории лица, обозначающие человека, собственные существительные, являющиеся личными именами людей. Антропонимы в рамках словаря анализу подвергаться не будут.
Помимо предисловия, правил пользования, указателей, в словарь предполагается включить более 700 статей — по числу выявленных в прозе И.А. Бунина ЛФАН.
Номинация человека играет большую роль в языковой картине мира Ивана Алексеевича Бунина. Значимость личности в контексте творчества писателя
