CC BY
101
Л. Ф. Пуцилева
ОПЫТ АНАЛИЗА РУССКИХ ФИТОНИМОВ
С КОННОТАТИВНЫМИ ЗНАЧЕНИЯМИ, ХАРАКТЕРИЗУЮЩИМИ ВНЕШНИЙ ВИД ЧЕЛОВЕКА
(НА ФОНЕ ИТАЛЬЯНСКОГО ЯЗЫКА)
В статье исследуются культурно детерминированные коннотации русских фитони-мов, входящих в лексико-тематическую группу «Внешний вид человека», которые активно участвуют в формировании русской языковой картины мира. В результате сопоставительного функционально-семантического анализа русских фитоморфизмов, который впервые проводится на фоне итальянского языка, выявляются следующие соотношения коннотативных значений в двух языках: тождественность, пересечение, лакунарность и полярность.
The article covers the analysis of culturally determined connotations of the Russian phyto-nyms that are included in lexical-semantic group «A Person Appearance» and play an important part in the formation of the Russian linguistic worldview. As a result of the comparative functional-semantic analysis of the Russian phytomorphisms, which is for the first time carried against the background of the Italian language, the following proportions of connotative meanings in two languages are discovered: identity, intersection, lacunarity and polarity.
Лариса Филипповна Пуцилева
Соискатель кафедры русского языка как иностранного и методики его преподавания факультета филологии и искусств СПбГУ
В актах межкультурной коммуникации «коннотативное понимание» не менее важно, чем смысловое. В. И. Говердовский справедливо утверждает: «Понятие общения как речевого взаимодействия людей предполагает наряду с обменом информацией также обмен коннотациями. <...> Взаимопонимание на уровне коннотаций есть высшая ступень речевого общения, так как эстетическая информация находится над когнитивной, являясь своего рода метаязыком диалога» [3: 85].
В рамках лингвокультурологического анализа можно выявить, как воплощена культура в содержание лексических единиц (в нашем случае фитонимов), «определить смысл их культурно-национальных коннотаций, благодаря которым эти единицы в процессе их употребления воспроизводят характерологические черты народного менталитета» [7: 237]. Термины «фитонимическая лексика», «фитонимы» мы употребляем в широком смысле и понимаем под фитонимами — лексемы, обозначающие в прямом значении наименования любого объекта, принадлежащего к растительному миру.
Коннотативные значения фитонимической лексики изучены намного меньше, чем зоонимической, несмотря на то, что большое число фитонимов в силу определённых культурно обусловленных факторов может становиться маркерами национально-культурного сознания в виде характерной для данной лингвокультурной сообщности системы стереотипов-образов, эталонов и символов, активно участвуя в формировании языковой картины мира. Культурно детерминированные кон-
нотации фитонимов, как и других групп лексики, «материализуются в переносных значениях, метафорах и сравнениях, производных словах, фразеологических единицах ...» [1: 163] и чаще всего реализуются в речи в качестве фитоморфизмов.
Если практически все исследователи признают, что зооморфизмы являются одним из самых продуктивных и универсальных средств описания человеческой деятельности, то явление фитоморфии изучено намного меньше. Термин «фитоморфизм» практически не употребляется в лингвистической литературе, хотя ассоциативные, психологические и семантические механизмы переноса значения с растения на человека в основном аналогичны многократно описанному переносу животное > человек. Принимая во внимание все эти факторы, мы считаем, что термин «фитоморфизм» имеет право на существование как самостоятельный лексикологический термин и понимаем под фитоморфизмом лексико-семантический вариант фитонима, который используется в качестве метафорического обозначения характера, манеры поведения, физического состояния, внешнего вида, возрастных характеристик человека.
Разная степень изученности зоо- и фитоморфизмов объясняется рядом причин, в том числе более высокой способностью зоонимов приобретать коннотативные значения, обозначать стереотипы поведения, становиться символами. Человек издревна сосуществовал с животными, претерпевал вместе с ними природные катаклизмы, приручал, охотился, оборонялся, его многовековые наблюдения (обьективные), а также социально-культурные факторы (субьектив-ные) отразились на метафоризации животного мира. Растительный мир во всём своём многообразии был осмыслен человеком позднее; обожествляя деревья, человек не соотносил себя с ними. Эмпирическое восприятие, магические функции растений, возможно, послужили тому, что те немногие характеристики, которые заимствовал человек для себя из растительного мира, были в основном мелиоративными, в отличие от зооморфных характеристик, среди которых преобладают пейоративные.
Как справедливо считает Ж. Л. Боргес, самая древняя и распространённая модель метафоры — это уподобление женщины цветку [8: 30]. Какому именно, зависит во многом от природных условий и культурных традиций народа. В языковой картине мира русского и итальянского народов наименования цветов используются в качестве культурных стереотипов-образов. Совпадения обусловлены общеевропейской мифологической базой. Издавна люди в мифах и легендах наделяли цветы магическими свойствами, в частности, чтобы дать объяснение их хрупкой и недолговечной красоте, как, например, миф о Нарциссе, умершем от любви к своему отражению и превращенном богами в цветок, о гиацинте, выросшем из крови прекрасного юноши, о розе, созданной Купидоном. Однако не все цветы символически обозначают те же самые явления, реалии в языковых картинах мира русского и итальянского народов. Хризантема, например, для итальянцев символизирует связь с умершими, используется как «кладбищенский» цветок, никогда не дарится друзьям в знаменательные даты; в то время как, придя в Россию с Востока, хризантема, священный в Японии цветок, сохранила в какой-то степени свою мифологию: в одном из самых популярных русских романсов «Отцвели хризантемы» Н. И. Харито хризантемы находятся в одном ассоциативном ряду с любовью.
При метафорической характеристике человек уподобляется растению по ассоциации, причём первичные мотивированные ассоциации чаще всего порождают коннотации, которые как бы накладываются на денотативное значение лексемы. Чаще всего так случается при характеристике внешности человека [2: 79-80]: большие листья лопуха — уши как лопухи, лопоухий; бутон — нераспустившийся цветок — юная, миловидная девушка. Большинство культурно детерминированных коннотаций мотивировано лексическим значением лишь в той или иной степени и располагается вдали от ядра лексического значения или же совсем на периферии прагматической информационной зоны лексемы, как гриб, мухомор — о старом, невзрачном человеке (мотивация относительна: известно, что грибы, в том числе
мухоморы, могут быть крепкими и красивыми); лопух — о простофиле, растяпе (фитоморфная характеристика не мотивирована).
Лексико-тематическая группа «Внешность человека» включает фитонимы, с коннотативны-ми значениями, которые могут характеризовать: а) черты лица, волосы, рост, телосложение; б) возраст и связанное с ним физическое состояние. Телосложение и физическое состояние часто объединяются в одной фитоморфной характеристике, как, например, сморчок во вторичной номинации может обозначать человека маленького роста, худого, слабого, невзрачного, морщинистого.
В устойчивых сравнениях глаз, рта, губ, кожи, щёк, носа, волос, головы, ушей человека используются фитонимы: василёк, незабудка, смородина, вишня, роза, мак, персик, яблочко, картошка, лён, солома, кочан, репа, лопух; а для характеристики телосложения человека (высокий и стройный или малорослый и негармонично сложенный) — берёзка, тополь, осинка, рябинка, ясень; пень, сморчок. Коннотация «некрасивое телосложение» (слишком высокий и худой или приземистый, корявый) характерны также для наименований частей дерева (сломанного, срубленного или распиленного): дубина, жердь, орясина, колода, коряга, пень. Возраст (юный, молодой или старый, преклонный) и физическое состояние человека (свежий, крепкий, красивый, миловидный или слабый, болезненный, невзрачный, морщинистый) характеризуют фитоморфизмы: бутон, роза, огурчик, персик, цветок и цветик, ягода и ягодка, фиалка; гриб, сморчок, мухомор, стручок, одуванчик, мимоза, лимон (выжатый).
Проанализируем некоторые русские фито-морфизмы, метафорически обозначающие внешний вид и физическое состояние человека, с точки зрения их семантических характеристик и функционирования на фоне итальянского языка.
Цветок. Несмотря на то что основные словари русского языка не отмечают переносного значения гиперонима цветок, многочисленные примеры, как из литературы, так и из устной речи, свидетельствуют об устойчивых, исторически сложившихся коннотациях — «красивая, свежая, молодая» — при характеристике женщи-
ны: «Что же он тебе сказал? Дуняша: Вы, говорит, как цветок» (А. Чехов. Вишнёвый сад); «...это розовая рубашка, внутри которой женщина, свежая, как распустившийся цветок. Простая, как цветок полей» (Г. Газданов. Вечер у Клэр); «Она стояла на сцене в розовом платье, черноволосая, невозможно красивая, прямо-таки восточный цветок» (И. Архипова. Музыка жизни). Кроме того, цветок может приобретать коннотации «деликатный, нежный, чувствительный», в этом смысле фитоморфизм характеризует не только внешность, но и особенности характера, поведения как женщины, так и мужчины (редко): «Нежный, чувствительный... Вы видите только оболочку, грубую оболочку солдафона. Я, только я один, знаю, какая это душа! Это цветок, а не человек» (И. Грекова. На испытаниях).
В словарях итальянского языка присутствует указание на фитоморфные функции существительного fiore (цветок): «О красивом и деликатном человеке» [10: 673]; кроме того, этот фитоним входит в многочисленные фразеологические единицы (fior di), обозначая в этом случае высшую степень качества или свойства не только человека, но и предмета: «Montepulciano e un fior di vino — ottimo vino» (Монтепульчано — это отличное вино) [9: 939]. Диминутивная форма fio-rellino в качестве ласкового обращения к женщине, редко к мальчику, юноше имеет в итальянском языке аналогичное употребление, как цветик, цветочек в русском, что отмечается в словарях и русского, и итальянского языков.
Ягода. Гипероним ягода в фитоморфном значении «о здоровой и привлекательной женщине, девушке» [5: 951] в настоящее время имеет ограниченное употребление (прост. девка-ягода, в составе фразеологических выражений: «сорок пять баба — ягода опять» и т. п.). Диминутивная форма ягодка употребляется довольно регулярно в качестве метафорической характеристики не обязательно юной, но свежей и привлекательной женщины, а также в качестве просторечного обращения к женщине: «Да рази я тебе, моя ягодка, такого жениха сыщу?» (М. Шолохов. Тихий Дон) и реже в обращении к мальчику, юноше: «Серёженька, куколка моя, ягодка ненаглядная,
нашёлся родной. — Не плачь, моя ягодка, не дам я тебя в обиду» (И. Грекова. На испытаниях).
В итальянском языке фитоним ягода ни в одной из своих форм — bacca(ягоды деревьев, черника), frutto (ягоды клубники, малины, земляники и др.) — не наделяется коннотативным значением и не выступает в качестве фитоморфизма.
Роза, бутон. Как и цветок, фитонимы роза и бутон имеют коннотации, которые можно отнести к устойчивым и мотивированным, имеющим исторически сложившееся употребление, хотя они и не регистрируются ни Словарём русского языка (МАС), ни словарём С. И. Ожегова, Н. Ю. Шведовой. Роза в качестве фитомор-физма характеризует, по определению словаря Т. Ф. Ефремовой [4], миловидную, цветущую девочку, женщину, а также, как следует из материалов Национального корпуса русского языка (НКРЯ, http://www.ruscorpora.ru/) и наших примеров, женщину не обязательно юную, но всегда красивую, свежую. Это подтверждается семантическими модулями устойчивых сравнений, такими, как цвести, свежая, хороша и др.: «Между прочим, мне трудно с тобой играть, Ди, меня отвлекает твоя красота: ты хороша, как роза...» (И. Безладнова. Дина). Помимо этих, наиболее привычных коннотаций розы в фитоморфной фукции могут реали-зовываться семы «яркая», «заметная»: «Александра сразу углядела Вику. Яркая среди тёмных пиджаков — роза в густых зарослях крапивы, — она сияла ухоженным лицом и зубами американского производства» (Устинова. Мой личный враг).
В итальянском языке основная коннотация фитонима rosa (роза) — «свежесть», с которой непосредственно связано представление о здоровье, бодрости и энергии, поэтому вполне допустимо сравнение мужчины с розой: «Fresco come una rosa il segretario si mette a tavola» (Свежий, как роза, секретарь сел за стол; http://dev.sslmit.unibo.it/cor-pora/). По отношению к мужчине в итальянском языке фитоним роза имеет коннотацию близкую к коннотации фитонима огурчик в русском языке, отличаясь только стилистически. Роза является также стереотипным образом яркой, красивой женщины: при сравнении женщины с розой в итальянском языке активизируются семы «кра-
сота» и «молодость»; с розой сравниваются рот, губы женщины (широко известна песня «Bocca di rosa» — Рот как роза — знаменитого барда Ф. Де Андрэ), а в русском языке — цвет щёк, лица.
Основные коннотации фитонима бутон в русском языке, как следует из многочисленных литературных и разговорных примеров (словари не отмечают его переносных значений), — это «свежесть, молодость». Бутон может метафорически характеризовать лицо, рот, губы женщины, реже грудь: «И вдруг девушка приблизила ко мне свое лицо, свежее, как розовый бутон, и засмеялась» (М. Панин. Камикадзе); «Бывают девушки как розы, ротик у нее как бутон цветка, губки как лепестки» (Форум на eva.ru); «Личико Лоры радует глаз нежной кожей <...> тонкие губы расцветают, словно нежные бутоны» (Д. Донцова. Микстура от косоглазия); «У корсажа белели тугие бутоны роз» (Е. Парнов. Александрийская гемма). Но при близости коннотаций фитонимов роза и бутон тем не менее наблюдаются и различия: у розы на первый план выдвигается сема «яркая, видная красота», у бутона — семы «грация», «изящество»: «Оксана сейчас вянет, как большая пышная роза, а Валечка увядает, как тонкий бутон, который почему-то так и не раскрылся, хотя нарожал от нашего одноклассника Гены Воронова <...> троих детей» (И. Полянская. Пенал). Окказиональные уподобления бутону могут быть довольно разнообразными: ножка женщины, любовь и т. п.
В итальянском языке коннотациями наделяется не столько фитоним bocciolo (бутон), сколько bocciolo di rosa (бутон розы, розовый бутон), фитоморфные значения которого отмечают словари итальянского языка, среди них основные о женщине: giovane (молодая), graziosa (грациозная, изящная), fresca (свежая) [10: 209]. В отличие от русского языка, однако, как и в случае с розой, bocciolo di rosa может характеризовать отличное состояние здоровья, цветущий внешний вид юноши.
Персик. Коннотации «свежий, молодой, нежный» фитонима персик являются в русском языке устойчивыми и мотивированными и реализуются во вторичных номинациях: «Пейте, Аля, вы ещё молодой персик, это я как врач говорю» (О. Павлов. Митина каша); в устойчивых
сравнениях (основные модули сравнения — нежный, румяный): «Сигизмунд, для тебя в Ташкенте есть девушка, стройная, как горная козочка, нежная, как персик» (К /ф «Люди и манекены») и в обращении: «Луиза, персик! Афродита души моей!» (И. Ратушинская. Одесситы). Сравнение с персиком лица, кожи, щёк, реже тела (чаще женщины, но изредка и мужчины) является одним из наиболее распространённых, при этом к выше названным добавляются семы «бархатистый», «с лёгким румянцем»: «Всё личико похоже на спелый персик: полно округлённая линия, прозрачная и бархатистая кожа...» (В. Мильдон. Лермонтов и Киркегор: Феномен Печорина. Об одной русско-датской параллели); «Кожа у дипломата хороша — чистый персик. Румянец, прямо как у девушки» (Б. Акунин. Левиафан); Подобное употребление регистрирует словарь С. И. Ожегова, Н. Ю. Шведовой: «щёки, как персик — румяные, с пушком» [5: 512].
В итальянском языке pesca (персик) наделяется аналогичными коннотациями, однако не только по отношению к человеку, но и к предмету, что отмечают словари: а) кто-либо, что-либо как персик — свежий на вид, с розоватой кожей; б) кожа, как персик — гладкая и бархатистая; кроме того, в областном употреблении (Тоскана) персик имеет переносные значения: а) синяк от удара, б) мешки под глазами [9: 1838].
Огурчик. Это одна из самых распространённых фитоморфных мелиоративных характеристик мужчины, своего рода русский просторечный «мужской аналог» итальянской розы. Все толковые словари русского языка отмечают переносное значение этого фитонима, в котором конкретизируются устойчивые и в определённой степени мотивированные коннотации «свежий, крепкий, здоровый» [6, т. 2: 590], «хорошо выглядящий» [5: 456]: «... в первом соревновании за шахматный столик сели измотанный до крайности Ананд и свежий, как огурчик, Карпов (он вступил в борьбу с полуфинала)... » (В. Кордовский. Лёд тронулся); «Две ночи не спал, а свеж, как ярославский огурчик» (Б. Акунин. Азазель). В силу устойчивости коннотативного значения в сравнении модули сравнения «свежий», «здоровый» могут
опускаться: «Вот тебе больной, делай что хочешь, но чтобы был как огурчик, а я в приемник побежал» (В. Валеева. Скорая помощь). В прошлом фитоморфная характеристика огурчик была применима и к женщине, как в пьесе А. П. Чехова «Вишнёвый сад» (Яша о Варе): «Яша. Гм... Огурчик! (Оглядывается и обнимает её, она вскрикивает и роняет блюдечко. Яша быстро уходит)», изредка она встечается и в современном русском языке: «Всё, уйди с моих глаз, Сорокина! Чтобы мне как огурчик была через неделю, сама на себя не похожа» (М. Брикер. Жёлтый свитер Пикассо).
В итальянском языке cetriolino (огурчик) не наделяется коннотативным значением. Словари итальянского языка отмечают (как BU — редкое употребление) энантиосемические коннотации фитонима cetriolo (огурец): с одной стороны, goflfo (неуклюжий, нескладный), зсюссо (глупый), ci-trullo (дурак, кретин), с другой стороны, giovane aitante (статный, видный молодой человек), buon amante (хороший любовник) [9: 443], которые, однако, практически не известны современным носителям языка: при проведённом нами опросе-анкетировании никто из итальянцев не отметил их.
В русском языке огурец, возможно, под влиянием коннотативных значений диминутивной формы изредка начинает встречаться в похожей фитоморфной функции: «Правильного, чистенького и блестящего, как парниковый огурец, европейца Москва ошеломила с первой же минуты... » (Т. Устинова. Мой личный враг). Постепенно входит в живую разговорную речь устойчивое словосочетание держаться огурцом: «А как Сергей? — Нормально, держится огурцом» (Телесериал «Татьянин день», 171 серия); «Он ещё слабей Володи, хоть и держится огурцом» (Д. Быков. ЖД). В интернете, на Форуме о футболе, слово огурец встретилось нам несколько раз в репликах с коннотацией, близкой к «молодец», хотя и нечётко конкретизированной. В НКРЯ ещё не зафиксированы подобные употребления этого фитонима.
Таким образом, при сопоставительном анализе выясняются соотношения коннотатив-ных значений фитонимов в двух языках: более или менее полное совпадение (тождественность), пересечение, лакунарность и полярность.
Из проанализированных русских фитонимов с мелиоративными фитоморфными коннотациями в двух случаях (цветик, бутон) наблюдается совпадение, в трёх (цветок, роза, персик) — пересечение, ещё в трёх (ягода, ягодка, огурчик) — лакунарность в итальянском языке, в одном (огурец) — полярность. При метафорической характеристике старого человека в итальянском языке практически не используются фитонимы с коннотацией «неприятный на вид», зато имеются случаи мелиоративной характеристики старого человека, одна из самых распространённых — уессЫа quercia (старый дуб) — крепкий, сильный, физически и духовно, человек.
ЛИТЕРАТУРА
1. Апресян Ю. Д. Коннотации как часть прагматики слова (лексикографический аспект) // Избр. труды: В 2 т. Т. 2:
Интегральное описание языка и системная лексикография. М., 1995.
2. Архангельская А. Страшная месть или зооморфные метафоры в зеркале славянских культур // Славянские языки в свете культуры. М., 2006.
3. Говердовский В. И. Коннотемная структура слова. Харьков, 1989.
4. Ефремова Т. Ф. Современный толковый словарь русского языка: В 3 т. Электронная версия ABBYY LINGVO 11, 2005.
5. Ожегов С. И., Шведова Н. Ю. Толковый словарь русского языка. М., 1992.
6. Словарь русского языка: В 4 т. / Под. ред. А. П. Евгеньевой. М., 1999.
7. Телия В. Н. Роль образных средств языка в культурно-национальной окраске миропонимания // Этно-психолингвистические аспекты преподавания иностранных языков. М., 1996.
8. Borges J. L. L'invenzione della poesia. Milano, 2001.
9. De Mauro T. Il dizionario della lingua italiana per il terzo millennio. Milano, 2007.
10. Zingarelli N. Vocabolario della lingua italiana. Milano, 1970.
[приглашаем принять участие]
дни русской словесности
(сентябрь-октябрь 2008 года) Уважаемые коллеги!
Российское общество преподавателей русского языка и литературы на базе Иркутского государственного технического университета (17-19 сентября), Российского государственного университета им. И. Канта (25-27 сентября), Воронежского государственного университета (8-10 октября) при поддержке Федерального агентства по образованию и Федеральной целевой программы «Русский язык» проводит «Дни русской словесности».
Цель проведения Дней русской словесности — попу- столы, выставки новинок учебной литературы, творческие кон-
ляризация русского языка и русской культуры среди граждан Российской Федерации с помощью организаций — членов Общества преподавателей русского языка и литературы (РОПРЯЛ), накопивших опыт проведения мероприятий, направленных на сохранение и развитие русского языка.
Особое внимание планируется уделить координации различных разработок в области функционирования и преподавания русского языка в российских регионах, определить меры, которые могут помочь научить общество, особенно подрастающее поколение, ценить, понимать и чувствовать родной язык, а также проанализировать уровень школьного и вузовского образования в области обучения русскому языку и литературе. В рамках Дней будут обсуждаться проблемы русистики, имеющие как теоретическое, так и прикладное значение, проводиться методические семинары, лекции, мастер-классы, круглые
курсы. Лекции и мастер-классы проведут профессора петербургских вузов.
В целях создания дополнительных условий для раскрытия и реализации творческих способностей будут проведены конкурсы молодых поэтов, которым будет предложено написать стихотворное произведение на тему «Я в русском мире и русский язык во мне», в конкурсах примут участие студенты-филологи и учителя-словесники (лингвисты и литературоведы), которые будут писать эссе на тему «Русский мир как культурный концепт в русском языке» и «Русский мир как культурный концепт в русской литературе», и журналисты (очерк о судьбе русского слова в современной России). К участию в конкурсах приглашаются все желающие.
Итоги будут подведены на круглом столе, в котором примут участие все заинтересованные докладчики и слушатели.
С вопросами о проведении Дней русской словесности можно обращаться по электронной почте [email protected] или по тел. Оргкомитета в Санкт-Петербурге: (812) 323-66-20; (812) 325-11-32.
Оргкомитет в Калининграде. 236000, г. Калининград, ул. А. Невского, 14. Российский государственный университет им. И. Канта. Бабенко Наталья Григорьевна — зав. кафедрой общего и русского языкознания (4012) 21-69-68; e-mail: [email protected].
Оргкомитет в Воронеже. 394006, Россия, г. Воронеж, Университетская площадь, 1. Воронежский государственный университет. Родионов Владимир Валентинович — директор Института международного образования, зав. кафедрой гуманитарных дисциплин ВГУ (4732) 66-33-50, [email protected].
Оргкомитет в Иркутске. 664074, Иркутск, Лермонтова, 83. Иркутский государственный технический университет. Покровская Ирина Алексеевна — зав. кафедрой рекламы и журналистики факультета права, социологии и СМИ (3952) 40-50-00, [email protected].
