CC BY
83
ОПТИМАЛЕН ЛИ ПРИНЦИП НЕОТВРАТИМОСТИ НАКАЗАНИЯ ЗА ПРЕСТУПЛЕНИЕ? (Экономический подход к преступлениям и наказаниям)
В.И. Цуриков
Анализируется влияние на уровень преступности вероятности и строгости наказания за совершение преступления. Показана неэффективность принципа неотвратимости наказания.
Проблема борьбы с преступностью, сама по себе очень сложная и многогранная, приобретает особую остроту, актуальность и сложность в условиях современной России. Причин для этого довольно много. В этой статье нам хотелось бы выяснить, что скрывается за сложившейся в наших органах правопорядка порочной практикой всячески скрывать реально существующую преступность, ведь латентная (незаявленная, незарегистрированная, неустановленная) преступность в России в несколько раз превышает учтенную (Лунеев, 2001).
НЕОИНСТИТУЦИОНАЛЬНЫЙ подход К ПРЕСТУПЛЕНИЮ И НАКАЗАНИЮ
В недалеком прошлом на преступника смотрели как на человека с аберрациями поведения или как на жертву неблагоприятной социальной среды. Этот взгляд был потеснен во второй половине XX в. представителями так
называемого «экономического империализма». Рассматривая рыночные отношения как универсальные, они поставили во главу своего подхода самостоятельного индивида, осуществляющего выбор решения любого жизненного вопроса путем сопоставления возможных выгод и издержек и стремящегося к максимизации своего благополучия. Подобный подход дает возможность понять ряд проблем, возникающих в процессе борьбы с преступностью.
Основоположник экономического подхода к анализу преступности Гэри Стенли Беккер предложил рассматривать преступников как обычных людей, осуществляющих свой выбор в пользу той или иной деятельности в результате сравнения ожидаемых выгод и издержек (Becker, 1968). «Люди решают стать преступниками по тем соображениям, по каким другие становятся столярами или учителями, а именно потому, что они ожидают, что "прибыль" от решения стать преступником -приведенная ценность всей суммы разностей между выгодами и издержками, как денежными, так и неденежными, - превосходит "прибыль" от занятия иными профессиями» (Беккер, 2003, с. 41).
Отсюда следует, что, сопоставляя для различных групп населения ожидаемые выигрыши и издержки, соответствующие тем или иным криминальным занятиям, можно попытаться установить, насколько «прибыльна» та или иная преступная деятельность, какие факторы оказывают на эту прибыль наибольшее влияние и какие существуют возможности для управления этими факторами.
Далеко не все преступления являются результатом обдуманных и спланированных действий. Часто преступления совершаются по неосторожности, по идейным соображениям, спонтанно, а также индивидами, находящимися в невменяемом состоянии или в состоянии аффекта, психически неполноценными и т.п. Но мы ограничимся рассмотрением только таких преступлений, которые осуществляются в результате осознанного выбора и преследуют корыстный интерес. Доля корыст-
ных преступлений в экономически развитых странах превышает 90, а в развивающихся -60% всех регистрируемых преступлений (Криминология, 2004, с. 446).
В преступной деятельности легко найти аналог рискованному предпринимательству (Латов, 1999). Ожидаемая прибыль II преступника от подобного преступления в простейшем случае описывается выражением
и = И-р/, (1)
где Б - доход, получаемый преступником от совершения преступления; р - вероятность ареста и наказания преступника;/- денежный эквивалент наказания (Безпошкг, 1980)1.
Формула (1) применима для определения ожидаемой прибыли от совершения любого преступления корыстного характера. Однако не во всех случаях удается достаточно легко и однозначно определить издержки для преступника. Самое простое - это когда преступник подвергается штрафу. В этом случае величина/просто равна размеру штрафа. Что же касается издержек в виде лишения свободы, то Г. Беккер предлагает их оценивать суммой дисконтированного объема недополученного заработка и той величины, в которую сам преступник оценивает ущерб от ограничений, обусловленных лишением свободы.
Как следует из (1), величина р/ может рассматриваться в качестве цены (или налога), которой преступник расплачивается за совершение преступления. Если преступники рациональны в своем выборе, то рост этой величины приведет к снижению преступности, точно так же, как рост цены нормального то-
1 Эта формула проста и не учитывает издержек преступника по подготовке, реализации и маскировке преступления. Поэтому, в частности, она не может объяснить роли охранных мероприятий в удержании злоумышленника от совершения преступления. Отметим, что простейшее обобщение формулы (1) позволяет учесть влияние этих и некоторых других факторов. См., например, (Андриенко, 2001), а также (Цуриков, 2006).
вара влечет за собой снижение спроса на него. Значит, для сокращения преступности следует сделать преступление экономически невыгодным. Иначе говоря, необходимо сделать справедливым неравенство 1/<0, откуда следует
р/> О. (2)
Неравенство (2) означает, что ожидаемые издержки должны превосходить выгоду от совершения преступления в соответствии с принципом «преступление не окупается». Согласно неравенству (2), чем больше величина похищенного, тем выше должна быть вероятность раскрытия преступления или строже наказание. Любое государство в той или иной степени придерживается данной нормы в своей уголовной политике. Однако этот принцип не позволяет снизить уровень преступности до сколь угодно низкого значения. Эта цель остается недостижимой. Основная причина состоит в том, что и расследование преступлений, и поимка и наказание преступников не обходятся обществу без издержек.
Если бы борьба с преступностью не влекла за собой существенных издержек, то можно было бы снизить уровень преступности практически до нуля. Действительно, если неравенство (2) для того или иного вида преступлений нарушается, т.е. если р/< Д то эти преступления экономически выгодны и с течением времени их количество и при р - 1, и при р < 1 будет увеличиваться. Поэтому выполнение неравенства (2) является необходимым условием сдерживания или снижения уровня преступности. При этом если вероятность р< 1, то выполнение (2) не является достаточным для снижения уровня преступности. Ибо пока вероятность наказания меньше единицы, даже соблюдение неравенства (2), во-первых, не способно отпугнуть любителей риска и, во-вторых, все же позволяет некоторым наиболее удачливым индивидам извлекать доход из преступной деятельности. А вот абсолютная неотвратимость наказания при достаточно высокой его строгости, иначе говоря, точное выполнение условия р = 1 при />Д могла бы заставить почти всех, в том
числе и склонных к риску индивидов, отказаться от совершения преступлений, т.е. стать необходимым и достаточным условием ликвидации преступности.
«ОПТИМАЛЬНЫЙ» УРОВЕНЬ ПРЕСТУПНОСТИ
Криминальная статистика свидетельствует о том, что повышение вероятности наказания и увеличение его строгости действительно приводят к снижению уровня преступности (наказания делают свое дело)2. Но вопрос упирается в цену, которую требуется заплатить за победу над преступностью. Часто эта цена оказывается неприемлемо высокой. Для достижения полной победы над преступностью обществу, по всей вероятности, пришлось бы пойти не только на весьма существенные материальные жертвы, но и ограничить целый ряд прав и свобод, таких, например, как свобода передвижения, свобода выбора места проживания, права выбора профессии и т.п., согласиться на постоянно проводимые правоохранительными органами обыски, допросы, прослушивание разговоров, перлюстрацию личной корреспонденции и ряд других неприятных полицейских процедур и оперативных мероприятий, в той или иной степени способствующих борьбе с преступностью. Таким образом, снижение уровня преступности до ее полной ликвидации может означать добровольное заключение всего общества в некоторое подобие тюрьмы. Для демократических стран это вряд ли возможно. Но в тоталитарных обществах, где осуществление перечисленных мер не вызывает отторжения, уровень
2 Оценка влияния ряда факторов на уровень преступности в России приводится в (Андриенко, 2001). Оценки показателей эластичности уровня преступности в США по вероятности наказания, полученные разными авторами, приведены в (Латов, 1999).
обычной преступности, как правило, гораздо ниже, чем в демократических.
Противоположность распространению полицейских мер на широкие слои населения -полная отстраненность государства от сдерживания преступности, оставляющая индивида один на один с преступниками. Такая отстраненность чревата, по Гоббсу, войной «всех против всех». В этом случае гражданам пришлось бы в индивидуальном порядке направлять большую часть своих ресурсов на обеспечение личной безопасности и охрану своего имущества. На смену прав собственности пришло бы право сильного, на смену рыночному хозяйству - натуральное. Государство в силу присущих ему прав в осуществлении насилия и принуждения, а также имеющихся возможностей экономии на масштабах может существенно снижать суммарные издержки борьбы с преступностью. Именно поэтому обеспечение безопасности граждан и борьба с преступностью являются главными функциями любого государства.
Очевидно, что должен существовать такой уровень преступности, поддержание которого позволяет минимизировать суммарные издержки, складывающиеся из издержек преступлений и издержек борьбы с преступностью. Существование такого «оптимального» уровня преступности американские экономисты-криминологи Лэд Филлипс и Гарольд Во-ти-младший продемонстрировали с помощью графического метода (Phillips, Votey, 1981, p. 30). Они показали, что существует точка пересечения кривых предельных издержек самой преступности и издержек борьбы с ней. Г. Беккер подверг этот вопрос математическому исследованию и обосновал существование таких оптимальных значений вероятности наказания преступника и строгости наказания, при которых общие издержки от преступлений и борьбы с ними достигают наименьшего значения (Becker, 1968). Оптимум достигается при р < 1, и, следовательно, при нем часть преступников остается безнаказанной, а часть преступлений - нераскрытыми.
Фактически этим выводом опровергается не вызывающий, казалось бы, никаких сом-
нений принцип неотвратимости наказания за совершение преступления.
Целесообразность искоренения преступности подвергалась сомнению задолго до рождения современного экономического подхода к ней. Например, один из основоположников криминологии как науки Чезаре Бекка-риа, впервые сформулировавший принцип неотвратимости наказания, в своем вышедшем в свет в 1764 г. сочинении «О преступлениях и наказаниях» отметил принципиальную ограниченность возможностей для предупреждения преступности, так как «невозможно предупредить все зло».
Эмиль Дюркгейм говорит о преступности как необходимом элементе социума: «Преступность необходима; она прочно связана с основными условиями любой социальной жизни и именно в силу этого полезна, поскольку те условия, частью которых она является, сами неотделимы от нормы и права» (Дюркгейм, 1966, с. 42). И далее: «Чтобы был возможен прогресс, индивидуальность должна иметь возможность выразить себя. Чтобы получила возможность выражения индивидуальность идеалиста, чьи мечты опережают время, необходимо, чтобы существовала и возможность выражения индивидуальности преступника, стоящего ниже уровня современного ему общества. Одно немыслимо без другого» (Дюркгейм, 1966, с. 43).
Свою точку зрения Дюркгейм демонстрирует примером осуждения Сократа афинским обществом. Хотя с точки зрения законов Афин, Сократ был несомненным преступником и подлежал смертной казни, вменяемое ему преступление, состоящее в независимости мышления, способствовало становлению новой морали, более отвечающей духу времени. «Свобода мысли, - пишет Дюркгейм, - которой мы пользуемся ныне, была бы невозможна, если бы запрещавшие ее правила не нарушались вплоть до того момента, когда они были торжественно отменены».
Современные экономисты в существовании преступности видят подчас определенную пользу. Так, В. Полтерович отмечает, что
вследствие несовершенства экономических институтов или экономической политики могут сформироваться такой уровень и такой механизм коррупции, которые способны приносить выгоду всем членам общества. Соответственно «при этом усиление наказания за коррупцию оказывается экономически нерациональным». В качестве примера приводится система с плановым распределением ресурсов по фиксированным ценам. Если уровень коррупции достаточно высок, то потребители с помощью взяток получают ресурсы практически на конкурентной основе, что делает коррупцию Парето-улучшающим механизмом. (Полтерович, 1998).
В работе, посвященной преступности в России переходного периода, Дж. Лайтцель перечисляет целых семь причин, в силу которых коррупция и организованная преступность могут иметь положительный эффект (Leitzel, 1998). Дж. Бьюкенен (Buchanan, 1973) считает монополизацию преступной деятельности желательной для общества. Организованная преступность, монополизировавшая преступную деятельность, предпочтительней, чем разобщенные преступники, по той же причине, по которой, согласно М. Олсону, оседлый бандит предпочтительней для населения, чем бандит-гастролер (Латов, 1999). В японской мафии -якудза, насчитывающей многие десятки тысяч членов, количество организованных преступников, приходящихся на душу населения страны, заметно больше, чем в США, Италии или России. Якудза существует и функционирует вполне легально, оказывая эффективную помощь полиции в сдерживании неорганизованной преступности (Латов, 2001). При этом уровень убийств (количество зарегистрированных убийств в течение года, приходящихся на 100 тыс. жителей) составляет в последние годы: в России - 20-23, США - 6, Италии - 1,6, Японии - 1,0 (Гилинский, 2002).
Как видим, имеется целый ряд причин, в силу которых задача полного искоренения преступности или неукоснительного соблюдения принципа неотвратимости наказания за преступление либо невыполнима, либо неце-
лесообразна: здесь определяющую роль играют и чисто экономические издержки в виде значительного роста расходов на борьбу с преступностью, и социально-политические издержки, состоящие в таких неблагоприятных последствиях, как духовное закрепощение общества, подавление и нивелирование индивидуальности, упразднение различных гражданских прав и свобод.
ВЫГОДЫ И ИЗДЕРЖКИ низкой ВЕРОЯТНОСТИ НАКАЗАНИЯ
Если, как было показано выше, экономический оптимум требует оставлять часть преступлений нераскрытыми, то, естественно, возникает вопрос о величине этой части. К сожалению, ни социология, ни криминология, ни экономическая теория пока не могут определить нормальный (по Дюркгейму) или оптимальный (по Беккеру) уровень преступности. Тем не менее можно полагать, что в современной России вероятность наказания преступника находится значительно ниже оптимального уровня.
Из выражений (1) и (2) видно, что оба параметра р и / полностью взаимозаменяемы и входят в формулы симметричным образом. Поэтому согласно этим формулам повышение вероятности наказания на 1% приводит к тому же эффекту, к которому приводит повышение строгости наказания на тот же 1%. Можно сказать, что эластичность количества преступлений по вероятности наказания равна эластич-
3 Данное утверждение справедливо только в отношении преступников, нейтральных к риску. В своей первой работе по экономике преступлений Г. Беккер показал, что рост вероятности наказания оказывает более сильное сдерживающее влияние, чем увеличение строгости наказания, в том случае, если преступники склонны к риску, и наоборот, менее сильное, если преступники являются противниками риска.
ности по строгости наказания3. Казалось бы, что это обстоятельство позволяет легко удовлетворить неравенство (2). Действительно, сколь бы плохо ни работали оперативно-следственные службы и как бы ни мала была величина р в результате их работы, всегда можно (казалось бы) установить настолько высокую строгость наказания / что произведение р / обязательно достигнет необходимой величины. Подобное решение помогает государству экономить средства на борьбе с преступностью.
Эта экономия на борьбе с преступностью очень соблазнительна для государства. Поддержание вероятности р на низком уровне всегда позволяло властям экономить на правоохранительной деятельности. Г. Беккер специально рассмотрел случай, в котором вероятность р устремлена к нулю, а строгость наказания /- к бесконечности, так что произведение pf, представляющее собой ожидаемое наказание, сохраняется постоянным. Как легко видеть, в этом случае значительно сокращаются издержки расследования преступлений, поимки преступников, их допросов и содержания под стражей до вынесения приговора, а также издержки судебного процесса (Becker, 1968).
В качестве иллюстрации можно рассмотреть следующий условный пример. Предположим, что за некий вид преступной деятельности государство может осуждать каждого второго преступника на один год лишения свободы или каждого десятого на пять лет. В первом случае р = 0,5, а/= 1, во втором случае4 - р = 0,1, а/= 5. Произведение pf, представляющее собой величину ожидаемого наказания, в обоих случаях равно 0,5. Поэтому, если бы все преступное сообщество состояло исключительно из нейтральных к риску индивидов, то уровень преступности был бы одинаков в обоих случаях. Однако второй случай имеет очевидное преимущество перед первым, так как при одинаковом по количес-
4 Здесь для упрощения наказание измеряется продолжительностью срока лишения свободы.
тву тюремным населением и соответственно равных издержках содержания осужденных во втором случае предусматривается расследование в пять раз меньшего числа преступлений и, следовательно, в пять раз сокращается число судебных процессов, что влечет более низкие издержки по расследованию преступлений, содержанию подследственных, судебным процедурам.
В современной России вероятность наказания за многие виды преступлений лежит в пределах 1-10%, а за некоторые виды, например взяточничество, рэкет или уклонение от уплаты налогов, - в пределах десятых или даже сотых долей процента. Академик РАН В.Н. Кудрявцев приводит следующие оценки уровня латентной преступности в России: по убийствам - 2:1, по изнасилованиям - 6:1, по кражам - 73:1, по взяточничеству - 2900:1, по вымогательству (рэкету) - 17 000:1 (Кудрявцев, 1999). Как видно, и это отмечает В. Кудрявцев, два последние вида преступлений фактически совершенно безнаказанны. С учетом того, что не все зарегистрированные преступления завершаются поимкой и осуждением преступника, вероятность наказания за получение взятки не превышает 0,03%. Эта оценка согласуется с результатами, полученными фондом ИНДЕМ (Диагностика..., 2002). Отметим, что такие проявления теневой экономики, как взяточничество, вымогательство, уклонение от уплаты налогов, стали обыденным явлением в жизни российских граждан (Клямкин, Тимофеев, 2000).
Уголовная политика, состоящая в поддержании вероятности р на очень низком уровне, а строгости наказания /соответственно на достаточно высоком компенсационном уровне, равносильна практике ценовой дискриминации, при которой для одних (непопав-шихся преступников) преступление бесплатно, а для других имеет чересчур высокую цену. По словам Ю. Латова, «...судьба конкретного правонарушителя становится объектом хладнокровных манипуляций во имя "общего блага"» (Латов, 1999, с. 69). Такая политика не может иметь ничего общего с декларируемой
в Уголовном кодексе РФ (ст. 43, ч. 2) социальной справедливостью. Тем не менее похоже, что именно подобного подхода придерживается российское государство (как в свое время и СССР) в борьбе с некоторыми видами преступлений.
Если подобная политика проводится в течение достаточно длительного времени, она, как представляется, может оказывать существенное влияние на формирование ценностных ориентаций членов общества. Дело в том, что низкое значение вероятности наказания преступника проявляется на практике как избирательное действие закона и воспринимается широкими слоями населения как проявление несправедливости. В результате к закону со стороны российского общества формируется скептическое отношение.
Огромные, редко заселенные пространства в России никогда не позволяли властям успешно и неуклонно следить за скрупулезным соблюдением законов, и власти прибегали к усилению номинальной ответственности за те или иные преступления. Рост избирательности сопровождался соответствующим снижением уважения к закону. Закон в России никогда не рассматривался населением как обязательный для исполнения. По словам М. Салтыкова-Щедрина «суровость российских законов смягчается необязательностью их исполнения». Отсюда не только и не столько традиция неуважительного отношения к закону. Закон противопоставляется справедливости, которая котируется выше закона. Соответствующее отношение переносится и на суд: суд не имеет морального авторитета, ибо судить надо по справедливости, а не по закону. Главное видится не в том, чтобы не нарушать закон, а в том, чтобы не попадаться.
Поддержание вероятности наказания преступника за некоторые виды преступлений на сверхнизком уровне влечет за собой целый ряд и других отрицательных последствий. Как показывает практика, существуют естественные «внешние» пределы взаимозаменяемости величин р и / Дело в том, что если вероят-
ность наказания преступника оказывается очень низкой (скажем, к примеру, р < 0,1), то существенными становятся следующие два фактора, которые недостаточно учитываются в рамках экономического подхода.
Первый обусловлен ограниченной рациональностью преступника. Преступник (в том числе и потенциальный) считает себя неуязвимым. И если он много раз совершал некоторые правонарушения, ни разу не понес наказания и при этом постоянно слышит от СМИ о бессилии милиции (полиции), то он начинает пренебрегать возможностью быть пойманным и осужденным. Поэтому строгость наказания уже не играет для него существенной роли, что оборачивается снижением сдерживающего эффекта угрозы наказания.
Второй фактор: строгость наказания не может расти до бесконечности. Поэтому если вероятность наказания достаточно мала, то ожидаемое наказание (величина р f) также будет малым. Например, если согласно УК РФ самое строгое наказание за кражу предусматривает лишение свободы на срок до 10 лет (ст. 158, ч. 3) или за получение взятки - до 12 лет (ст. 290, ч. 4), то при р « 0,01 ожидаемое наказание эквивалентно примерно одному месяцу заключения, при р « 0,001 - трем-четырем дням заключения, а для взяточника с р ~ 0,0003 ожидаемое наказание эквивалентно одному дню заключения.
При таких низких уровнях вероятности наказания неравенство (2) не выполняется, и правило «преступление не окупается» не действует. Преступление становится выгодным и привлекательным не только для склонных к риску индивидов, но и для нейтральных к риску и даже противников риска. Именно поэтому согласно результатам исследования фонда ИНДЕМ объем взяток, ежегодно получаемых чиновниками от предпринимателей, увеличился у нас за 4 года с 2001 по 2005 г. в 9,5 раза - с 33 млрд до 316 млрд долл. США, превысив доходную часть федерального бюджета России 2005 г. в 2,66 раза (Сатаров).
Таким образом, сверхнизкая вероятность раскрытия преступления делает ожида-
емое наказание исчезающе малым даже в случае очень строгого номинального наказания. Сроки, которые мы упомянули, уже далеко, на наш взгляд, по своей суровости выходят за пределы разумного. Ответственность, предусмотренная за кражу или взятку, почти равна ответственности за умышленное убийство. Но и это не снижает уровня преступности. Ситуацию следует рассматривать как кризисную: дальнейшая эскалация наказаний бессмысленна, а существенно повысить раскрываемость преступлений в рамках сложившейся системы правоохранительные органы не могут.
Для того чтобы обозначить некоторые из причин, обусловливающих это бессилие, представим себе, что правоохранительные органы России стали раскрывать больше преступлений. Что делать с пойманными преступниками? Камеры всех действующих следственных изоляторов, помещения для заключенных в тюрьмах и колониях переполнены, причем нередко в 2-3 раза относительно существующих норм. Суды не успевают рассматривать дела. Невинные люди по несколько лет проводят в изоляторе временного содержания сначала в ожидании судебного разбирательства своего дела, а затем в ожидании его завершения5.
Как видно, сложившаяся в России система юстиции не способна справиться с «фактическим валом традиционной преступности» (Криминология, 2004). Именно поэтому на практике получила широкое распространение противозаконная и нарушающая основной конституционный принцип - все равны перед законом - селекция преступлений. Конечно же, эта практика заслуживает
5 Приведем слова председателя Общественного совета при министре юстиции РФ по проблемам деятельности уголовно-исполнительной системы В.В. Борщева: «...в наших следственных изоляторах в ожидании суда люди сидят по несколько лет. Я лично знал человека, который сидел 7 лет, не будучи осужденным...» (Преступление и наказание. 2004. №2. С. 18).
всяческого осуждения. Однако поскольку вся правоохранительная система России работает на пределе, постольку увеличение количества регистрируемых преступлений для нее бесполезно. Искусственная латентность в сложившихся условиях неизбежна. Осуществляя выборочную регистрацию преступлений, работники правоохранительных органов поступают вполне рационально с экономической точки зрения, ибо они, с одной стороны, препятствуют распылению средств налогоплательщиков, отказываясь регистрировать сложные для следствия преступления, успех в расследовании которых сомнителен и соответственно связан с большими издержками, а с другой - направляют ресурсы на раскрытие наиболее перспективных для следствия преступлений, что позволяет увеличить число раскрываемых преступлений. В результате успешное раскрытие одного преступления обходится в среднем дешевле, чем оно обходилось бы в случае более полной регистрации, а общее количество раскрытых преступлений достигает максимально возможного значения.
Существует еще один пласт вопросов, связанный с низким значением вероятности наказания преступника. На эти вопросы обращает внимание Дж. Бьюкенен. Так как низкое значение вероятности компенсируется повышенной строгостью наказания, то суд, особенно суд присяжных, в каждом конкретном случае может рассматривать наказание, предусмотренное законом, как чересчур жестокое. В силу того что преступление уже произошло и уже повлекло за собой те или иные невозвратные издержки, суд своим решением о наказании фактически увеличивает эти издержки (Бьюкенен, 1997). Поэтому каждый член суда стоит перед соблазном максимально их уменьшить, другими словами, ограничиться минимальным наказанием или вообще оправдать подсудимого даже при несомненной уверенности в его виновности. В российских СМИ несколько раз проходила информация о различных процессах, в которых суд присяжных оправдывал убийцу при наличии несом-
ненных доказательств его виновности6 или взяточников под предлогом, что сейчас взятки берут все7.
Повышение вероятности и снижение строгости наказания связаны с издержками в виде значительного, особенно на первых порах, увеличения расходов на правоохранительную и профилактическую деятельность, повышения уровня инфляции и т.п. А вот выгоды в виде снижения уровня преступности и оздоровления экономики появятся только через несколько лет. То есть одни политики должны будут взять на себя ответственность за издержки борьбы с преступностью, а выгоды достанутся совсем другим. Поэтому чиновники не торопятся поднимать низкий уровень вероятности наказания преступника, перекладывая издержки высокого уровня преступности на общество.
Французский криминолог А. Лакассань в 1885 г. заявил: «Каждое общество имеет тех преступников, которых оно заслуживает» (Криминология, 2004, с. 47). Поэтому для того, чтобы достичь заметных успехов в сокращении преступности и сделать страну процветающей, мы, по словам Е. Ясина (2003, с. 4), -«сами должны стать другими».
6 Самый известный пример - процесс по делу группы капитана Ульмана. Группа военнослужащих, расстрелявшая 11 января 2002 г. шестерых мирных чеченцев, дважды в 2004 и в 2005 гг. была оправдана судом присяжных с вердиктом «вина не доказана».
7 В. Радаев указывает на московского судью А. Пашина, который в своем выступлении в январе 2001 г. говорил о нередких случаях оправдания российскими присяжными взяточников при наличии неопровержимых доказательств их вины на основе неправовой ссылки на то, что сейчас «все берут» (Радаев, 2001, с. 67).
Литература
Андриенко Ю.В. В поисках объяснения роста преступности в России в переходный период: криминометрический подход // Экономический журнал ВШЭ. 2001. № 2.
Беккер Г.С. Избранные труды. Человеческое поведение: экономический подход. М.: ГУ ВШЭ, 2003.
Бьюкенен Дж. Границы свободы // Нобелевские лауреаты по экономике. Джеймс Бьюкенен. М.: Таурус-Альфа, 1997.
Гилинский Я.И. Криминология. Теория, история, эмпирическая база, социальный контроль: Курс лекций. СПб.: Питер, 2002.
Диагностика российской коррупции: социологический анализ. М.: ИНДЕМ, 2002.
Дюркгейм Э. Норма и патология // Социология преступности. М.: Прогресс, 1966.
Кпямкин И., Тимофеев Л. Теневая Россия: Экономико-социологическое исследование. М.: РГГУ, 2000.
Криминология: Учебник / Под ред. В.Н. Кудрявцева и В.Е. Эминова. М.: Юристъ, 2004.
Кудрявцев В.Н. Современные проблемы борьбы с преступностью в России // Вестник Российской академии наук. 1999. Т. 69. № 9.
Латов Ю. Экономическая теория преступлений и наказаний //Вопросы экономики. 1999. № 10.
Латов Ю. Экономика вне закона. М.: Московский общественный научный фонд, 2001.
Лунеев В. В. Экономическое мошенничество в России // Экономика и преступность: Материалы круглого стола. Нижний Новгород, 2001.
Познер Р. Экономический анализ права. Т. 1. СПб.: Экономическая школа, 2004.
Полтерович В.М. Факторы коррупции // Экономика и математические методы. 1998. Т. 34. № 3.
Радаев В. Деформализация правил и уход от налогов в российской хозяйственной деятельности // Вопросы экономики. 2001. № 6.
Сатаров Г. Во сколько раз увеличилась российская коррупция за 4 года // Ьйр:// www.cprf.ru/ news/articles/criminal/35052.html
Цуриков В. И. Институциональная среда и преступное поведение. Кострома: изд. КГСХА, 2006 // http://napo.nm.ru Ясин Е. Модернизация экономики и система ценностей // Вопросы экономики. 2003. № 4. Becker G. Grime and Punishment: An Economic Approach // Journal of Political Economy. 1968. Vol. 76. № 2.
Buchanan J. A Defense of Organized Crime? // The Economics of Crime and Punishment / Ed. S. Rottenberg. Washington, D.C.: The American Enterprise Institute, 1973. Phillips L., Votey H.L. Jr. The Economics of Crime Control. Beverly Hills etc., 1981. Sesnowitz M. Returns to Burglary / The Economics of Crime. Cambridge, Mass., 1980.
Рукопись поступила в редакцию 19.04.2006 г.
