CC BY
162
ВЕСТН. МОСК. УН-ТА. СЕР. 11. ПРАВО. 2017. № 2
советское законодательство первых послереволюционных лет
П. л. Полянский, доктор юридических наук, доцент кафедры истории государства и права юридического факультета МГУ*
опека над несовершеннолетними: ее сословная основа до октябрьской революции 1917 года и первые послереволюционные тенденции1
В статье рассматривается одна из важнейших черт организации органов опеки над несовершеннолетними в дореволюционной России — ее сословный характер. Также рассматриваются тенденции законодательства об опеке первых лет Советской власти, когда вследствие победы Октябрьской революции 1917 г. в России сословный строй был уничтожен.
Ключевые слова: Россия, Октябрьская революция 1917 г., советское семейное право, опека.
In this article we examine class organization of custody of children in pre-revo-lutionary Russia. Also we examine first trends in custody of children after the October Revolution of 1917.
Keywords: Russia, the October Revolution of 1917, Soviet family law, custody of children.
Известно, что Октябрьская революция 1917 г. явилась тем событием, которое коренным образом повлияло на развитие правового регулирования брака и семьи. Однако направления этого развития были разные: некоторые новые брачно-семейные нормы были направлены на решение наболевших дореволюционных вопросов, другие же были призваны заложить фундамент будущего социалистического общества. Одним из тех институтов семейного законодательства, необходимость капитального преобразования которого осознавалась законодателем почти за сто лет до октября 1917 г., был институт опеки над несовершеннолетними. Этот институт был известен русскому законодательству с незапамятных времен, однако свой законченный вид он получил лишь во второй половине XVIII в. благодаря деятельности Екатерины II. При этом опекунские учреждения для разных сословий
1 Статья подготовлена при информационной поддержке СПС КонсультантПлюс.
имели свою специфику, и даже постепенное стирание перегородок между социальными группами на протяжении XVIII — начала XX вв. не привело к ликвидации этой специфики ни в законодательстве, ни даже в законопроектах.
Советское государство первоначально смотрело на проблему устройства детей, оставшихся без попечения родителей, через призму социалистических идей. Нормы КЗАГС 1918 г. свидетельствуют о том, что опеку над несовершеннолетними новая власть рассматривала как своеобразную альтернативу семейному воспитанию в преддверии светлого коммунистического будущего, когда на смену родительской заботе о личности ребенка окончательно придет общественное призрение. Светлое коммунистическое будущее так и не наступило, однако опека до сих пор продолжает занимать важное место среди различных форм устройства детей, оставшихся без попечения родителей. В настоящей статье затрагивается небольшая часть истории института опеки, когда в результате Октябрьской революции 1917 г. в одночасье рухнули сами основы, подпирающие его со второй половины XVIII в.
* * *
Институт опеки известен русскому законодательству с эпохи Древнерусского государства. Еще Русская Правда знает нормы о защите имущества детей, оставшихся без одного родителя. Для настоящей статьи интерес представляет не содержание давно и в подробностях разобранных постановлений этого памятника права об опеке, а лишь очевидный сословный характер этих постановлений. Так, при перечислении имущества подопечного упоминается «челядь», т. е. холопы, рабы (ст. 99 Пространной редакции2). Там же содержится указание на хозяйственную деятельность опекунов (купеческую или ростовщическую): «а что срезит товаром тем или пригостит»3. Таким образом, постановления древнего закона в этой сфере явно не носили общесоциального характера, а касались лишь состоятельных лиц — купцов, ростовщиков, феодалов, чья собственность нуждалась в особой защите при переходе по наследству. При этом необходимо иметь в виду, что Русская Правда (ст. 102) не только обязывала детей повиноваться воле пережившего родителя («...а она (мать. — П.П.) начнет всяко хотети и седети, то творити всяко воли; а детем не дати воли»), но и всячески защищала их имущество от произвола того же
2 Российское законодательство X—XX веков: В 9 т. Т. 1: Законодательство Древней Руси. М., 1984. С. 71. Здесь и далее идут ссылки на статьи Русской Правды Пространной редакции Троицкого списка.
3 Там же.
пережившего родителя, обязывая последнего возместить причиненные имуществу детей убытки (ст. 99, 101). Для дальнейшего рассказа особый интерес представляет еще одно постановление ст. 99 Русской Правды, требующее назначить иного родственника в качестве опекуна для малолетних детей, если их мать решит вторично выйти замуж4. Закон, очевидно, расценивал второго мужа как потенциальную опасность для целостности имущества рода, к которому принадлежали дети матери-вдовы. Таким образом, родовой интерес был поставлен Русской Правдой выше внутрисемейных отношений между матерью и ее детьми.
Сословный характер правовых норм Древнерусского государства не свойствен лишь правовому регулированию опеки. Скажем, многие нормы Русской Правды, которые в учебном курсе истории отечественного государства и права условно рассматриваются как уголовно-правовые, в действительности, скорее, устанавливали разницу в правовом положении лиц различных классовых групп, определяя различное возмещение за убийство или бесчестье (ст. 1, 3, 11, «О мужи кроваве»5 и др.). Показанная на приведенных примерах специфика законодательства, когда предметом правового регулирования являлась организация жизни отдельных классовых (сословных) групп, а не некие общесоциальные проблемы, будет отчетливо прослеживаться в России вплоть до того момента, когда Октябрьская революция 1917 г. устранит в принципе всякое сословное неравенство.
Дореволюционное законодательство об опеке в этом смысле не является исключением: вплоть до октября 1917 г. в России отсутствовали внесословные опекунские органы. Учреждения для управления губерний Всероссийской империи 1775 г., которыми впервые в нашей стране была установлена система органов опеки, урегулировали их лишь для дворянства (Дворянская опека — ст. 209—2216) и горожан (Сиротский суд — ст. 293—3047). Для духовенства некое подобие органов опеки появилось лишь в 1823 г., когда в каждой епархии предписывалось учреждать Попечительства о бедных духовного звания8. Назначение же к сиротам духовного звания индивидуальных опекунов и попечителей было закреплено лишь в Уставе духовных консисторий 1841 г.9, а возможность опекунов распоряжаться имуществом
4 Там же.
5 Там же. С. 64-65, 73.
6 Законодательство Екатерины II. Т. 1. М., 2000. С. 410-413. Среди других законов об организации опеки в дворянском сословии см., напр.: Высочайше утвержденное мнение Государственного Совета от 11 декабря 1884 г. о порядке соединения дворянских опек // РГИА. Ф. 1151. Оп. 10 (1884). Д. 45. Л. 16-17об.
7 Там же. С. 430-432.
8 ПСЗРИ-1. Т. XXXVIII. № 29583 п. 48.
9 ПСЗРИ-2. Т. XVI. Отд. I. № 14409 п. 84.
подопечных духовного звания — в 1867 г.10 При этом Синод при рассмотрении проекта закона 1867 г. нисколько не усомнился в том, что опеку над малолетними духовного ведомства необходимо сохранить в ведении епархиального начальства11, — о создании внесословных опекунских органов речи не шло. Таким образом, полноценный институт опеки для духовенства был создан почти через столетие после учреждения такового для дворянства и горожан, и сословный характер этого института не вызывал сомнений в церковном ведомстве.
В среде крепостного крестьянства вплоть до отмены крепостного права в 1861 г. функции призрения над несовершеннолетними сиротами лежали на помещиках и крестьянском самоуправлении. Для государственных же крестьян первые узаконения по данному вопросу состоялись в 1797 г.12, а дальнейшее развитие этот вопрос получил в Высочайше утвержденном мнении Государственного Совета «Об опеке казенных поселян» 1832 г.13 и законе 1838 г. об управлении государственными имуществами в губерниях14. Названные нормативные акты возлагали функции опекунских органов на крестьянское самоуправление. После освобождения крестьян в 1861 г. Общее положение о крестьянах, вышедших из крепостной зависимости, предписало в вопросах назначения опекунов и попечителей, проверки их действий и во всех подобных делах руководствоваться местными обычаями (Примечание к ст. 21 Общих положений)15. Отдельные уточнения по вопросам опеки в крестьянской среде позднее были произведены Высочайше утвержденным мнением Государственного совета 1877 г. о порядке отчуждения имущества малолетних крестьян16, Положением об участковых земских начальниках 1889 г.17 и Высочайше утвержденным мнением Государственного Совета «О порядке назначения опеки над имуществом умерших крестьян, бывших приписанными к волости, и над личностью и имуществом остающихся после них малолетних детей»18. Однако ни данные узаконения, ни решения Правительствующего Сената, все более распространяющие на отношения крестьянской опеки действие гражданского законодательства19,
10 Там же. Т. XLП. Отд. I. № 44758.
11 РГИА. Ф. 1149. Оп. 7 (1867). Д. 101. Л. 2-4 об.
12 ПСЗРИ-1. Т. XXIV. № 17906, 18082.
13 ПСЗРИ-2. Т. VII. № 5772.
14 Там же. Т. XIII. Отд. I. № 11189.
15 Российское законодательство X—XX веков. Т. 7: Документы крестьянской реформы. М., 1989. С. 40.
16 ПСЗРИ-2. Т. LII. Отд. I. № 56909.
17 ПСЗРИ-3. Т. IX. № 6196.
18 Там же. Т. XII. № 9071.
19 См.: Осипова М. П. Правовые основы и организация опеки над малолетними в крестьянской среде во второй половине XIX — начале XX в. (по материалам Тамбовской губернии): Дис. ... канд. ист. наук. Липецк, 2011. С. 99-113.
не были направлены на ликвидацию сословной специфики данного правового института у крестьян.
Не только законодательство XVШ—XIX вв., но и известные законопроекты опекунского устава вплоть до начала XX в. не были свободны от идеи сословного разделения органов опеки. Так, проект, представленный в 1837 г. Государственному секретарю министром юстиции Д. В. Дашковым, предлагал учредить органы опеки отдельно для потомственного дворянства, отдельно — для личных дворян, купцов, мещан и разночинцев20. Рассматривая данный проект, Государственный Совет не нашел в нем никаких принципиальных отклонений от идей, сформулированных в екатерининском законодательстве 1775 г.21, установившем отдельную организацию опеки для дворянства и горожан. Сословные особенности опекунских учреждений присутствовали в проекте, внесенном в 1847 г. в Государственный Совет министром внутренних дел графом Л. А. Перовским22, и в проекте 1891 г.
В проекте 1891 г. заслуживают внимания мотивы, по которым его авторы желали сохранить сословный характер опеки по крайней мере для дворянства: «Весьма важно, чтобы к опеке были привлекаемы лица, принадлежащие не только к одному сословию с опекаемым, но по возможности к той среде, к которой принадлежали родители опекаемых и к которой, по предположению, должны принадлежать их дети...люди, которые...по развитию, по образу воспитания, по понятиям (курсив мой. — П. П.) и т. п. стоят в уровень» с той средой, в которой родился подопечный23. Последний дореволюционный проект об опеке, разработанный Министерством юстиции к 1915 г., также не предложил всесословных опекунских учреждений24.
Итак, законодательство XVШ—XIX вв. и законопроекты об опеке XIX — начала XX в. были ориентированы на сословную структуру российского общества и предлагали различную организацию заботы о личности и имуществе несовершеннолетних в зависимости от их принадлежности к той или иной социальной группе. Важно, однако, понимать, что сословная специфика опекунских учреждений для дворян, духовенства, горожан и крестьян была естественным следствием организации общественного строя России, складывавшегося на протяжении многих веков. Разная степень внимания, которую русское правительство выказывало по отношению к судьбам оставшихся без попечения родителя (родителей) малолетних представителей разных
20 РГИА. Ф. 1149. Оп. 2 (1838). Д. 108. Л. 311-312 об.
21 Там же. Л. 332 об.
22 РГИА. Ф. 1149. Оп. 3 (1847). Д. 42. Л. 26-46 об.
23 Проект Устава об опеках и попечительствах с объяснительной к нему запиской. Спб., 1891. С. 263.
24 О проекте 1915 г. см.: Осипова М. П. Указ. соч. С. 124-126.
социальных групп, исторически зависела от роли каждой из рассматриваемых социальных групп с точки зрения властей.
Так, заботясь о воспитании малолетних дворян и сохранении их родового имущества, правительство думало о благополучии и лояльности элиты, на которую оно традиционно опиралось. Способствуя промышленной и торговой деятельности горожан, власть неизбежно должна была предпринять меры к предотвращению оскудения купеческих фамилий через расточение имущества малолетних наследников. Отсюда следует важнейшая черта организации дореволюционной опеки именно для дворян и горожан: особое внимание закона к сохранности имущества несовершеннолетних наследников родовой недвижимости, предприятий и капиталов. Характерный пример такого внимания — отсутствие явных преимуществ у родственников при назначении опекунов к сиротам. Здесь будет не лишним еще раз напомнить о норме Русской Правды, которая позволяла отстранять от опеки мать малолетних сирот, если она решала выйти замуж вторично. Необходимость охранять имущество малолетних дворян и богатых горожан даже от их собственной родни требовала обязательного утверждения опекунов в правах специально уполномоченными органами. Об этом, в частности, говорила ст. 190 Свода законов гражданских (ч. I т. X Свода законов Российской империи25), позволяющая назначить опекуном не родственника, а постороннее к малолетнему наследнику лицо. Кроме того, кассационная практика Правительствующего Сената не разрешала родственникам осуществлять полномочия опекунов de facto, без утверждения их в этом качестве соответствующими органами26.
Подобной проблемы совершенно не могло быть в крестьянской среде, поскольку, в отличие от дворянского сословия, семейное имущество крестьянского хозяйства было общим и разделу после смерти одного из супругов не подлежало. Следовательно, для законодателя не существовало никакой потребности и в определении доли собственности малолетних крестьян-наследников с ее последующей охраной. Здесь будет небезынтересным упоминание о том, что вопрос о собственнике земельного участка крестьянского двора был поставлен лишь в ходе проведения аграрной реформы П. А. Столыпина27. Конечно, оправданием для столь поздней постановки вопроса
25 Здесь и далее статьи Свода законов будут приводиться по изданию 1832 г. Текст приведенных статей сохранится неизменным, хотя нумерация статей Свода законов гражданских с 1832 г. до Октябрьской революции 1917 г. менялась.
26 См.: Полянский П. Л. Правовое регулирование брачно-семейных отношений в российском обществе: историко-правовое исследование. М., 2016. С. 223-224.
27 См.: Александровский Ю. В. Закон 14 июня 1910 года об изменении и дополнении некоторых постановлений о крестьянском землевладении. Спб., 1911. С. 115-118.
о собственности на крестьянские участки было и многовековое крепостное право, и традиционная общинная организация крестьян. Но эти же факторы являются оправданием и особенностей организации крестьянской опеки над несовершеннолетними, ибо в этой среде задачей опекунов было в основном не дать умереть сиротам с голоду и пристроить их к делу, а не сохранить их капиталы и недвижимость, как это делалось Дворянской опекой или Сиротским судом.
Опека в духовном сословии тоже несла на себе отпечаток задач, которые возлагало на церковников правительство. Традиционным способом устройства малолетних сыновей духовенства со времен Петра I была их отдача в семинарии для получения образования, необходимого с точки зрения их сословной карьеры. Для дочерей духовного звания спасением от голодного сиротства был брак. Известно, что практика, санкционируемая законодателем вплоть до 1867 г.28, позволяла «закреплять» места в церковном причте так, чтобы по смерти священнослужителей их вакантные места стали своеобразным приданым их незамужним дочерям или племянницам. Задачей органов епархиального управления, которые в силу закона были обязаны заботиться о сиротах духовного звания, было их устройство в семинарию или богадельню, а не обеспечение сохранности их родовой недвижимости и капиталов, о чем заботились соответствующие органы для потомков дворянства и купечества.
Таким образом, сословная специфика организации опекунских учреждений имела своим основанием традиционное разделение русского общества на сословные группы, упраздненное лишь при Советской власти. В связи с этим можно усомниться в справедливости тезиса современного исследователя М. П. Осиповой о том, что проекты опекунской реформы второй половины XIX — начала XX в. не соответствовали требованиям жизни, так как «не сумели развить и законодательно оформить идею переустройства института опеки в стране на основе принципа всесословности»29. Само наличие сословного деления до Октябрьской революции 1917 г. являлось объективной предпосылкой сохранения принципов организации опеки над несовершеннолетними, заложенных еще законодательством XVIII столетия.
Первые советские декреты о браке и семье, увидевшие свет в декабре 1917 г.30, совсем не были направлены на реформирование опекунских учреждений. Гораздо более актуальными для России того вре-
28 ПСЗРИ-2. Т. XLII. Отд. I. № 44610.
29 Осипова М. П. Указ. соч. С. 125.
30 Декрет ВЦИК и СНК «О расторжении брака», опубликован 19 декабря 1917 года // СУ РСФСР. 1917. № 10. Отд. 1. Ст. 152; Декрет ВЦИК и СНК от 18 декабря 1917 года «О гражданском браке, о детях и о ведении книг актов состояния» // СУ РСФСР. 1917. № 11. Отд. 1. Ст. 160.
мени были другие брачно-семейные вопросы: уравнение внебрачных детей в правах с детьми, рожденными в браке, а также упрощение бракоразводного процесса. Несмотря на уже ощутимые социальные последствия Первой мировой войны, советское правительство явно не считало реорганизацию органов опеки первоочередной задачей. При этом нельзя сказать, что Советская власть не была озабочена проблемой устройства несовершеннолетних. Так, в феврале 1919 г. прошел I Всероссийский съезд по охране детства, при губернских и уездных органах советской власти образовывались подотделы по охране детства, работу которых курировал Наркомат просвещения, при том же наркомате с 1919 по 1921 г. функционировал отдел детского обеспечения и т. д. Однако первые советские постановления об опеке над несовершеннолетними были приняты, как представляется, совсем не в связи с решением сиюминутных социальных вопросов, поставленных Первой мировой войной и революционными потрясениями. И уж, конечно, появление на свет первых советских норм об опеке никак не связано с той работой, которую до Октябрьской революции 1917 г. вело Министерство юстиции над проектом опекунского устава.
В первом советском семейном кодексе — Кодексе законов об актах гражданского состояния, брачном, семейном и опекунском праве 1918 г.31 (далее — КЗАГС), принятом на заседании ВЦИК 16 сентября 1918 г., — содержался Раздел IV («Опекунское право»), состоящий из 62 статей (ст. 184-246). КЗАГС был первым нормативным актом советского государства, урегулировавшим данную сферу. Для понимания значения норм КЗАГС об опеке необходимо уяснить не только их содержание, но и идеи, лежащие в их основе. Основным идеологом при разработке КЗАГС стал Александр Григорьевич Гойхбарг. Уже в начале XX в. он вступил в ряды российских социал-демократов, а в 1917 г. стал членом большевистской партии. Другим юристом, чей вклад в создание КЗАГС до сих пор надлежащим образом не оценен в научной литературе, стала Зинаида Ричардовна Теттенборн. Она являлась ученицей А. Г. Гойхбарга, получая с 1912 по 1916 г. образование на юридическом факультете Бестужевских женских курсов32. Оба юриста оказались в 1918 г. в числе сотрудников Народного комиссариата юстиции и активно участвовали в разработке советского законодательства. Взгляды А. Г. Гойхбарга первых лет советской власти на перспективы развития семейного законодательства отчетливо отражены в его публикациях того времени33. Особый интерес
31 СУ РСФСР. 1918. № 76-77. Отд. 1. Ст. 818.
32 Высшие женские курсы в г. Санкт-Петербурге, существовали с 1878 по 1918 г.
33 См., напр.: Гойхбарг А. Г. Новое семейное право. М., 1918; его же. О браках и разводах // Гойхбарг А. Г. Пролетариат и право: Сб. ст. М., 1919. С. 58-64; его же. Брачное, семейное и опекунское право Советской республики. М., 1920.
представляет его статья «Первый кодекс законов РСФСР», которая предпосылалась тексту КЗАГС, изданного в 1918 г. Кстати, второй вступительной статьей в том же издании кодекса было «Введение» З. Р. Теттенборн.
А. Г. Гойхбарг рассматривал свое творение (КЗАГС) как один из тех законов пролетарской власти, которые «каждый день их существования подрывали необходимость их существования в виде законов власти»34. Расценивая этот кодекс как временный закон переходного периода, А. Г. Гойхбарг все же полагал, что не все его содержание станет излишним с окончательным водворением социалистического строя. Как раз нормы КЗАГС об опеке юрист расценивал как правовую основу для будущего всеобщего социального попечения о лицах, не достигших трудоспособности или потерявших ее35. Более того, сама организация органов опеки, закрепленная в КЗАГС, по мысли А. Г. Гойхбарга, вполне была пригодна не только для переходного, но и для социалистического строя. Организацию опеки по КЗАГС А. Г. Гойхбарг считал «революционной» и «социалистичной»36. Но в переходный к социализму период организация опеки должна играть прежде всего «воспитательную, показательную, образцовую роль; должна показать родителям, что общественный уход за детьми дает гораздо лучшие результаты, чем частный, индивидуальный, ненаучный и нерациональный уход отдельных "любящих", но невежественных родителей, не обладающих теми силами, средствами, способами, какими обладает общество»37.
Как же идеи А. Г. Гойхбарга отразились в нормах КЗАГС? Первая же статья раздела «Опекунское право» начинается с указания на то, что функцию опекунов могут осуществлять не только отдельные физические лица, но и непосредственно (и преимущественно!38) опекунские учреждения (ст. 184). Тем самым в законе проводилась мысль о замене индивидуальной опеки коллективной. В этом З. Р. Теттенборн видела важную черту советской организации опекунского дела — ее «государственно-общественный характер»39. Согласно ст. 224 КЗАГС, обязанностью опекуна являлась забота о личности подопечного, его воспитании и приготовлении к полезной деятельности, что полностью совпадало с личными обязанностями родителей по отношению к детям (ст. 154). Таким образом, органы опеки в полном соответствии с КЗАГС и идеями А. Г. Гойхбарга дей-
34 Гойхбарг А. Г. Первый кодекс законов РСФСР // 1-й Кодекс законов РСФСР об актах гражданского состояния, брачном, семейном и опекунском праве. М., 1918. С. 4.
35 Там же. С. 6.
36 Там же. С. 7.
37 Там же. С. 6.
38 Там же. С. 7.
39 Теттенборн З. Р. Введение // Там же. С. 22.
ствительно должны были выступить полноценной заменой родителям. З. Р. Теттенборн в этом вопросе шла дальше своего учителя и полагала, что институт опеки с предшествующим отобранием детей у родителей можно использовать и в тех случаях, когда граждане, «с обывательской точки зрения хорошо обращающиеся с детьми, дают им воспитание, противоречащее всем началам нового строя», создают из детей будущих врагов коммунизма40. Правда, среди советских социальных работников по охране детства данная идея З. Р. Теттен-борн не нашла поддержки41.
В соответствии с КЗАГС забота органов опеки о несовершеннолетних могла стать реальной альтернативой семейному воспитанию в случае лишения родителей их родительских прав вследствие их неправомерного осуществления (ст. 153). Сама возможность лишения родительских прав не в связи с потерей ими всех прав состояния (как это было до Октябрьской революции — ст. 125 Свода законов гражданских) была совершенно неизвестна российскому законодательству до издания КЗАГС. Кроме того, КЗАГС отказался от понятия «родительская власть», известного дореволюционному законодательству (ст. 113 Свода законов гражданских), в пользу понятия «родительские права», которые З. Р. Теттенборн, один из авторов закона, рассматривала исключительно как родительскую обязанность проявлять заботу о детях42. Таким образом, КЗАГС впервые в российском законодательстве установил возможность государственных органов оценивать характер реализации родительских прав и в случае неправомерного использования лишать их родителей с передачей несовершеннолетних детей под опеку.
Данная возможность присутствует в законодательстве России и в настоящее время (ст. 69, 121, 145 Семейного кодекса 1995 г.43), хотя вопрос о построении светлого коммунистического будущего давно снят с повестки дня. Пристальное внимание советского и современного российского государства к осуществлению родителями их прав рассматривалось и теперь рассматривается в научной литературе как проявление императивного характера регулирования брачно-семей-ных отношений44 и как показатель преобладания публичных начал в этом регулировании45. При этом сегодня мало кто задумывается о
40 Теттенборн З. Р. Задачи опекунских учреждений по новому праву // Пролетарская революция и право. 1919. № 2-4. С. 71.
41 ГАРФ. Ф. А-2306. Оп. 13. Д. 11. Л. 16.
42 Теттенборн З. Р. Введение. С. 20.
43 Семейный кодекс Российской Федерации, принят 29 декабря 1995 г. № 223-ФЗ (ред. от 28.03.2017): Доступ из СПС КонсультантПлюс.
44 Ворожейкин Е.М. Семейные правоотношения в СССР. М., 1972. С. 259.
45 Нечаева А. М. Семейное право: актуальные проблемы теории и практики. М., 2007. С. 37.
том, что это вмешательство государства во внутрисемейные дела первоначально появилось в российском законодательстве в качестве инструмента построения и укрепления «светлого мира», «где все общество будет составлять одну семью»46.
Важным положением КЗАГС об опеке на переходный к социализму период являлась норма ст. 213, в соответствии с которой каждый гражданин Российской республики, назначенный отделом социального обеспечения опекуном, был обязан принять на себя осуществление этих обязанностей (за некоторыми исключениями — ст. 214). На первый взгляд, содержание приведенной нормы перекликается со ст. 190 Свода законов гражданских, в соответствии с которой опекунами могли быть определены не только родственники или свойственники малолетнего, но и посторонние лица. Однако сходство этих норм лишь кажущееся: «посторонние лица» дореволюционного закона для назначения их опекунами должны были соответствовать целому ряду показателей (ст. 191-192 Свода законов гражданских), а главное — должны были, как правило, принадлежать к тому же сословию, что и подопечные.
Что же касается норм КЗАГС, то ст. 213 была не единственная, которая в преддверии введения всеобщей заботы о малолетних «перекладывала» ее с плеч государства на посторонних для них членов общества. Необходимо вспомнить норму знаменитой ст. 144 КЗАГС, которая возлагала содержание ребенка на целое «товарищество» лиц, с которыми мать ребенка в период зачатия состояла в близких отношениях. При установлении отцовства суду было не так важно установить истинного родителя, как определить того, кто будет нести бремя содержания малолетнего. Еще один пример подобного «перекладывания» по КЗАГС — обязанность содержания одним бывшим супругом другого, которая фактически продолжалась бессрочно вплоть до того момента, когда в этом отпадет надобность (ст. 130)47. Таким образом, на пути к социализму КЗАГС вводил своеобразные «общественные повинности»48, обязывая граждан как в случае их связи с нетрудоспособными и нуждающимися лицами (бессрочное алиментирование бывших супругов), так и при отсутствии такой связи (содержание детей «товариществом отцов», назначение опекуном постороннего для подопечного лица) быть временным «суррогатом»49, заменой государства в сфере социального обеспечения.
46 Теттенборн З. Р. Родительские права в первом кодексе законов РСФСР // Пролетарская революция и право. 1919. № 1. С. 28.
47 Полянский П. Л. Указ. соч. С. 322-324.
48 Теттенборн З. Р. Введение. С. 25.
49 ГойхбаргА. Г. Брачное, семейное и опекунское право Советской республики. С. 62, 96, 128.
Наконец, необходимо упомянуть об одной практической задаче, которую требовалось решить после принятия КЗАГС, — создать новые органы опеки вместо системы дореволюционных опекунских учреждений. Согласно ст. 185 КЗАГС, органами опеки являлись отделы социального обеспечения при губернских советах, в Петрограде и Москве — при городских советах. Таким образом, вопросы опеки над несовершеннолетними переходили в ведение Наркомата социального обеспечения. Однако такое положение длилось недолго. Уже в начале 1920 г. в ведение Наркомата просвещения были переданы детские дома, в связи с чем в структуре этого наркомата появился Отдел охраны детства. Данный факт послужил поводом поставить вопрос о передаче Наркомату просвещения и опекунских дел, «как трудно отделимых от детских учреждений, уже находящихся в ведении Отдела охраны детства»50. Эта передача была оформлена декретом СНК от 2 декабря 1920 г.51
С момента своего создания советские органы опеки над несовершеннолетними впервые в истории страны были построены на бессословных началах. Основой для этого послужили не только марксистские взгляды создателей КЗАГС, но и (прежде всего!) декрет от 10 ноября 1917 г.52, которым были упразднены сословное деление, сословные привилегии и ограничения, а также сословные организации и учреждения. Ранее уже рассматривалась идея создателей КЗАГС об установлении «государственно-общественного попечения» над несовершеннолетними. В передаче вопросов опеки Народному комиссариату социального обеспечения, а затем Народному комиссариату просвещения была реализована другая мысль разработчиков КЗАГС: о преобладании попечения о личности над управлением имуществом53. Действительно, в компетенцию обоих наркоматов могли входить вопросы организации воспитания детей, но не вопросы хозяйственной
деятельности в связи с имуществом малолетних подопечных.
* * *
Итак, органы опеки над несовершеннолетними в России традиционно были организованы на сословных началах, что было вызвано особенностями многовековой феодальной организации российского общества. До тех пор, пока эта организация существовала, все проекты о введении всесословных опекунских органов были обречены. Октябрьская революция 1917 г. решила эту проблему в корне: сослов-
50 ГАРФ. Ф. А-2306. Оп. 13. Д. 34. Л. 4.
51 СУ РСФСР. 1920. № 93. Ст. 506.
52 Там же. 1917. № 3. Отд. 1. Ст. 31.
53 Теттенборн З. Р. Введение. С. 22.
ное деление, а вместе с ним и сословные организации и учреждения были упразднены. Однако создатели КЗАГС в отличие от дореволюционных разработчиков не были ориентированы на реформирование сложившейся со времен Екатерины II системы органов опеки. Авторы кодекса смотрели гораздо дальше и регулировали деятельность опекунских учреждений в интересах построения и укрепления социалистического общества. Опека, как ее видели А. Г. Гойхбарг и З. Р. Теттенборн, представляла собой прежде всего инструмент государственно-общественного воспитания детей, замену индивидуальной родительской заботы о детях общественным попечением о них. История показала, что институт опеки над несовершеннолетними не получил дальнейшего развития именно в этом ключе, однако заложенные ими в КЗАГС основы государственного контроля за реализацией родителями их прав остаются актуальными по сей день.
список литературы
1. 1-й Кодекс законов РСФСР об актах гражданского состояния, брачном, семейном и опекунском праве. М., 1918.
2. Гойхбарг А. Г. Брачное, семейное и опекунское право Советской республики. М., 1920.
3. Гойхбарг А. Г. Новое семейное право. М., 1918.
4. Гойхбарг А. Г. О браках и разводах // Гойхбарг А. Г. Пролетариат и право: Сб. ст. М., 1919.
5. Нечаева А. М. Семейное право: актуальные проблемы теории и практики. М., 2007.
6. Осипова М. П. Правовые основы и организация опеки над малолетними в крестьянской среде во второй половине XIX—начале XX в. (по материалам Тамбовской губернии): Дис. ... канд. ист. наук. Липецк, 2011.
7. Полянский П. Л. Правовое регулирование брачно-семейных отношений в российском обществе: историко-правовое исследование. М., 2016.
8. Теттенборн З. Р. Задачи опекунских учреждений по новому праву // Пролетарская революция и право. 1919. № 2-4.
9. Теттенборн З. Р. Родительские права в первом кодексе законов РСФСР // Пролетарская революция и право. 1919. № 1. С. 28.
