CC BY
46УДК 94(470.40)»17/1917»(045) ББК 63.3(2)5
С. В. Першин, Т. А. Першина, С. К. Мкоян
ОПЕКА НАД ДВОРяНСКИМИ ПОМЕСТЬяМИ
В пензенской губернии В первой половине XIX в.
Ключевые слова: дворянство, сословие, предводитель, опека, поместье, Пензенская губерния.
В статье анализируется трансформация института дворянской опеки в России в первой половине XIX в. Рассматриваются причины назначения опек при Александре I, изменение полномочий опекунов в правление Николая I.
Опека, задуманная как средство поддержки попавших в сложную жизненную ситуацию дворян, в 1830-е - начале 1850-х гг. должна была уже выступать в качестве инструмента социально-политического и экономического контроля за представителями привилегированного сословия. Трансформация функций данного органа сословного самоуправления в целом соответствовала общей направленности и основным тенденциям внутренней политики дореформенного периода. Несмотря на законодательные инициативы, даже во второй четверти XIX в., когда контроль государства за дворянством усилился, причины передачи поместий в опеку в абсолютном большинстве оставались традиционными - опекунства чаще всего устанавливались из-за несовершеннолетия наследников либо имущественных споров дворян.
Анализ архивных материалов по Пензенской губернии позволил установить, что реальное положение дел в данной сфере было далеким от законодательных норм. К организации опек дворяне часто относились формально: члены опек ограничивались подготовкой распоряжений о передаче имений опекунам и отчетности гражданским палатам; материальным благосостоянием опекаемых, нравственностью попавших в сложную жизненную ситуацию лиц дворянского происхождения выборные от первого сословия интересовались мало. Нередкими в Пензенской губернии были финансовые злоупотребления опекунов.
S. V. Pershin, Т. A. Pershina, S. K. Mkoyan
GUARDIANSHIP OF THE NOBLE ESTATES IN THE PENZA PROVINCE IN THE FIRST HALF OF THE XIX CENTURY
Keywords: aristocracy, class, leader, guardianship, estate, Penza province.
The article is devoted to the transformation of the nobility's guardianship institution in Russia in the first half of the nineteenth century. The authors investigate the reasons of the establishment of a guardianship under Alexander I, and the changes in the proxies of guardians in the reign of Nicholas I.
Guardianship was established in the 1830s as the instrument of the support of the nobles who found themselves in the difficult circumstances. In early 1850 it was considered as a tool of control over the nobility. The transformation of the guardianships functions corresponded with the main trends of the internal policy of the period. In the second quarter of the nineteenth century when states control over the nobility intensified, there were still traditional causes for the establishment of a guardianship. Guardianship was usually established in the cases of the minority of the heirs or in the circumstances of the property disputes of the nobles.
The analysis of the archival documents of the Penza province has allowed concluding that the real situation in this sphere was far from the legal norms. As considered bodies of guardianship demonstrated the formalistic approach in their work. They only formalized the transfer of the estates to the guardians and reported to the civil chambers. They didn 't concern about financial situation and well-being of patronized or about moral qualities of that nobles who got a status of wards because of the difficult situation. The cases of abusive activities of the guardians also took place.
Одним из значимых нововведений Екатерины II, призванных способствовать формированию социальной функции «просвещенной монархии», являлось создание органов опеки. В соответствии с XVI главой «Учреждений для управления губернии» 1775 г. дворянские опеки должны были заниматься попечением малолетних сирот и вдов благородного происхождения. Присутствовавшие в опеках дворянские предводители, судьи и заседатели должны были определять к недорослям дворян, «кои добродетельными качествами своими, честностию и незазорным поведением более подают надежды к призрению малолетного в здравии, благородном воспитании и пристойном содержании, и от которых отеческого попечения к малолетному ожидать непременно можно» [17, с. 67]. К имениям и особе опекаемых должны были приставляться родственники или свойственники, или посторонние люди, известные своей честностью и порядочностью. На дворянские опеки возлагался контроль за сохранностью и приумножением имущества опекаемых, представление их интересов в судах.
Однако, как удалось выяснить в результате анализа архивных материалов по Пензенской губернии, реальное положение дел в данной сфере было далеким от планируемого Екатериной II.
Предваряя представление основных результатов проведенного исследования, отметим, что Пензенская губерния в качестве объекта исследования эффективности мер внутренней политики, направленных на поддержку привилегированного сословия, кажется нам оптимальной в связи с развитостью на данной территории дворянского землевладения [20, с. 123; 21, с. 72].
Проведенная в 1828 г. сенатором И. С. Горголи комплексная проверка присутственных мест Пензенской губернии выявила преобладание формального подхода при организации опек. Члены дворянских опек в своей деятельности чаще всего ограничивались подготовкой распоряжений о передаче имений опекунам и отчетности
для гражданских палат. Материальным благосостоянием опекаемых, нравственным развитием попавших в сложную жизненную ситуацию лиц дворянского происхождения выборные от первого сословия интересовались мало [8, л. 677, 678 об., 679].
Иван Саввич Горголи отметил неудовлетворительное ведение делопроизводства в большинстве расположенных на территории Пензенской губернии учреждений. Среди канцелярских служителей органов опеки отличился нижнеломовский протоколист Ав-рамов, замеченный проверяющими в «дурном и нетрезвом» поведении и уволенный с занимаемой должности [8, л. 681-681 об.].
Многие из обнаруженных в уездах нарушений были связаны с халатностью дворянских выборных и финансовыми махинациями опекунов. На местах не соблюдались правила описи имущества малолетних дворян и вдов, сроки представления сведений о финансовом состоянии опекаемых поместий. Нередким в Пензенской губернии было незаконное продление опеки над имениями лиц, достигших совершеннолетия. В указе, опубликованном по окончании ревизии, обращалось внимание на то, что «по всем почти Опекам и Сиротским Судам замечено с одной стороны слабое и для одной только формы наблюдение за действиями опекунов, уклоняющихся от отчетности по два по три и по пяти лет; а с другой, что многие из сирот, достигнувших 17 летнаго возраста и за прошествием онаго находятся еще в ведомстве Опек» [8, л. 678 - 679].
Помимо общих замечаний пензенскому дворянскому обществу указ определял круг лиц, виновных в злоупотреблении возложенными на них опекунскими обязанностями. Наровчатские предводитель и уездный судья были замешаны в незаконном использовании средств, собранных с опекаемого поместья Арапова [8, л. 681].
В инсарской дворянской опеке деньги, собранные с имения господ Нездина, Романова и Воронцова использовались не по назначению; обвинение в нарушении отчетности было предъявлено как дворянскому предводителю, так и опекунам [8, л. 681].
Посетивший в следующем году Пензенскую губернию министр внутренних дел А. А. Закревский проверил ряд подведомственных учреждений, среди которых оказались пензенская и саранская дворянские опеки. Обратив внимание на небольшое количество опекаемых имений и должный порядок в центральной части проверенной губернии, относительно расположенной на ее окраине саранской опеки министр сделал замечание начальству: «в Дворянской опеке присудствие бывает редко, дела производятся неуспешно и медленно» [1, л. 122-125 об.].
Выявляемые многочисленные нарушения не мешали верховной власти наделять дворянские опеки новыми функциями и полномочиями. Перечень причин, по которым над дворянским имением могла быть установлена опека, был дополнен еще при Александре I. Вначале права распоряжаться собственными поместьями лишили дворян, страдавших психическими заболеваниями [6, л. 139], затем под опеку начали передаваться имения злоупотреблявших помещичьей властью, не выплативших казенные подати и долги, а также собственность, из-за которой у наследников возникли споры [6, л. 139]. При Николае I в сферу компетенции органов опеки попали имения расточительных, лишенных прав благородного состояния, отступивших от православия, глухонемых, а также «безвестно отсутствующих» владельцев [4, л. 96-96 об.].
Опасаясь распространения революционных идей в России, Николай Павлович ужесточает контроль за выездом дворян из страны и поведением русских поданных за рубежом. Согласно указу от 17 апреля 1834 г. в опеку должны были передаваться имения тех представителей привилегированного сословия, которые не возвратились в установленный срок, либо не получили разрешения на продление времени пребывания за границей [13, л. 557]. По разработанным в МВД правилам местные органы власти и сословного самоуправления, учреждая опеку над имениями «безвестно отсутствующих», могли руководствоваться
общепринятыми нормами и обязывались не затягивать время их поиска, так как внешнеполитическое ведомство довело до сведения выехавших за рубеж суть нового узаконения («почему и не представляется надобности в предварительных каких-либо розыканиях о них внутри Империи, кото-рыя могли бы лишь замедлить исполнение Высочайшей воли») [13, л. 557]. Тем не менее, ознакомившись с новым законом, пензенское губернское правление предписало земским судам опросить управляющих имений для того, чтобы «удостовериться и донесть... ненаходится ли кто из дворян здешней Губернии за границею или в безвестной отлучке и с котораго именно времени» [13, л. 557 об.].
Происходившее в правление Николая I усиление контроля за обществом отразилось на изменении полномочий опекунов. В 1836 г. им было предоставлено право «людей и крестьян развратнаго поведения отдавать в рекруты, а в случае неспособности к военной службе, представлять в Губернское Правление для отсылки в Сибирь на переселение, в порядке и на правилах, для самих владельцев определенных, с тем однако же, чтобы о каждом таковом крестьянине, или дворовом человеке, испрашиваемо было предварительно разрешение: по дворянскому имению чрез Дворянскую Опеку» [13].
Сенатским указом от 24 декабря 1836 г. запрещалось завещать недвижимые имения лицам, не принадлежавшим к дворянскому сословию. Поместья, перешедшие к не имевшим на то права владельцам, до обнародования данного законодательного акта, должны были передаваться в ведомство дворянских опек. Последние обязывались по истечении двухгодичного срока организовать продажу имений и передать вырученные за них деньги упомянутым в завещаниях наследникам [13, л. 243].
Ко времени публикации второй редакции Свода законов Российской империи (1842 г.) сформировалось более четкое представление о причинах, по которым имения могли передаваться депутатскими собраниями в опеку. В Своде 1832 г. упоми-
налось, что депутаты имели право накладывать опеку на имения жестоких владельцев. Новое издание законодательства предоставляло депутатским собраниям право налагать опеку «за жестокое обращение владельцев с подвластными им людьми или же за безмерную и разорительную роскошь, или вследствие отступления владельца от православной веры, по предписанным на сие правилам» [16, с. 603].
Таким образом, опека, изначально задуманная Екатериной II как средство поддержки попавших в сложную жизненную ситуацию дворян, в 1830-е - начале 1850-х гг. должна уже была выступать в качестве инструмента социально-
политического и экономического контроля за представителями привилегированного сословия. Трансформация функций данного органа сословного самоуправления в целом соответствовала общей направленности и основным тенденциям внутренней политики дореформенного периода.
Однако, несмотря на законодательные инициативы, даже во второй четверти XIX в., когда контроль государства за дворянством усилился, причины поступления поместий в опеку в абсолютном большинстве оставались традиционными - опекунства в основном устанавливались из-за несовершеннолетия наследников, либо имущественных споров дворян (табл. 1).
Таблица 1
Дворянские опеки в Пензенской губернии в 1837-1860 гг.
Год Причина опеки Итого
Малолетство Помешательство в уме Споры наследников и их отсутствие Долги Расточительность Злоупотребление помещичьей властью
Абс. Отн. Абс. Отн. Абс. Отн. Абс. Отн. Абс. Отн. Абс. Отн. Абс. Отн.
1837 79 87,8 3 3,3 0 0 0 0 5 5,6 3 3,3 90 100
1838 83 89,3 3 3,2 0 0 0 0 4 4,3 3 3,2 93 100
1840 86 87,7 4 4,1 0 0 0 0 4 4,1 4 4,1 98 100
1842 80 88,8 5 5,6 0 0 0 0 0 0 5 5,6 90 100
1843 78 91,8 2 2,3 0 0 0 0 0 0 5 5,9 85 100
1844 69 92 1 1,3 0 0 0 0 0 0 5 6,7 75 100
1845 75 92,6 1 1,2 0 0 0 0 0 0 5 6,2 81 100
1846 87 94,6 1 1,1 0 0 0 0 0 0 4 4,3 92 100
1847 88 72,1 3 2,5 26 21,3 0 0 0 0 5 4,1 122 100
1849 97 70,8 3 2,2 33 24,1 0 0 0 0 4 2,9 137 100
1850 85 60,7 3 2,1 49 35 0 0 0 0 3 2,1 140 100
1851 83 52,9 3 1,9 68 43,3 0 0 0 0 3 1,9 157 100
1853 92 58,6 3 1,9 60 38,2 0 0 1 0,6 1 0,6 157 100
1854 101 63,1 3 1,9 54 33,8 0 0 1 0,6 1 0,6 160 100
1855 147 72,4 3 1,5 51 25,1 0 0 1 0,5 1 0,5 203 100
1856 101 64,7 3 1,9 50 32,1 0 0 1 0,6 1 0,6 156 100
1857 101 64,7 4 2,6 50 32,1 0 0 0 0 1 0,6 156 100
1858 103 65,6 4 2,5 49 31,2 0 0 0 0 1 0,6 157 100
1859 103 66,9 4 2,6 46 29,9 0 0 0 0 1 0,6 154 100
1860 85 61,3 4 2,9 43 31,2 4 2,9 0 0 2 1,4 138 100
Из официальных отчетов следует, что в 1844 г. насчитывалось 69 опек «малолетних» (92 % всех переданных под внешнее управление поместий). В 1860 г. были оформлены 85 опекунств над несовершеннолетними дворянами, что составляло немногим более 60 % всех пензенских опек. Судя по губернаторским отчетам, наибольший прирост по данному показателю был отмечен в период Крымской войны, когда многие дворяне пополнили ряды ополчения и действующей армии.
В то время как в 1840 - 1850-е гг. доля опек над несовершеннолетними сокращалась, постепенно прирастали в абсолютных и относительных значениях имения, переданные под внешнее управление из-за имущественных споров и отсутствия наследников. В 1847 г. по этим причинам под опекой состояли 26 поместий (21,3 %), в 1860 г. -43 поместья (31,2 %).
Из-за злоупотреблений властью пензенские дворяне лишались права распоряжаться собственными имениями в основном в 1840-е гг. В другие годы в официальных источниках отмечены лишь единичные случаи применения подобных санкций по отношению к лицам благородного происхождения.
В 1840-е - начале 1850-х гг. максимальное количество опек над имениями помещиков, нарушивших правила обращения со своими крепостными, было учреждено не только на исследуемой территории, но и в целом по стране. «Наибольшее число злоупотреблений помещичьей власти, - читаем в книге А. Романович-Славатинского «Дворянство в России от начала XVIII века до отмены крепостного права», - преследовалось при гр. Перовском, одном из наших лучших министров внутренних дел. До него редко-редко преследовалось злоупотреблений 6 (только в 1829 и 1839 годах), а большею частию 3, иногда 2 (1833) и 1 (1834 г.). Напротив, при гр. Перовском. В 1836 г. всех имений в опеке за расточительность, жестокость и недоимки было 262... В 1838 г. - 203 имения, из которых 140 за жестокое обращение с крестьянами и 63 - за
мотовство и распутство. Но к концу управления министерством гр. Перовскаго только за жестокое обращение с крестьянами было в опеке 200 имений» [19, с. 363-364].
Данная цитата, таким образом, позволяет сделать вывод о том, что в деле опеки далеко не все зависело от самих дворянских обществ и губернского начальства - важен был еще и характер внутренней политики, позиция, занимаемая отдельными сановниками.
Использование опеки в качестве средства наказания за несоответствующее дворянскому званию поведение было возможно лишь по особому на то распоряжению верховной власти. Так, в 1850-е гг. в результате Высочайшего повеления «за предосудительные поступки» в опекунском управлении состояло располагавшееся в Чембарском уезде Пензенской губернии имение вдовы действительного статского советника Екатерины Мохвисневой [5, л. 58].
Стандартную процедуру установления опеки позволяют воссоздать материалы, находящиеся на хранении в фондах Государственного архива Пензенской области.
В 1830 г. в III отделение собственной Его Императорского Величества канцелярии поступил донос на проживавшего в Пензенской губернии поручика Григория А. (фамилию этого дворянина мы не называем по этическим соображениям). Жандармерии из частных источников стало известно, что помещик А. «хотел изнасиловать дворовую свою 15-ти летнюю девку, за сопротивление же ему в том, избил ея и мать ея безчеловеч-но, и что сверх того он. с величайшею же-стокостию обходится с своею женою, коей жизнь от побоев была в опасности» [10, л. 492]. Ведомство Бенкендорфа изложило царю суть данной жалобы в докладной записке, на которой Николай I поставил визу: «.предать суду, есть ли по следствию все окажется справедливым, а имение взять в опеку» [10, л. 492]. Монаршая воля была передана генерал-адъютантом А. Х. Бенкендорфом пензенскому гражданскому губернатору А. А. Панчулидзеву. Губернатор в свою очередь приказал своему правлению немедленно установить опеку над имением
Григория А. Последней инстанцией, в которую для непосредственного исполнения спускалось распоряжение, стала пензенская дворянская опека [10, л. 492-493].
Несмотря на публикацию нормативно-правовых актов, направленных на усиление надзора предводителей над обращением помещиков со своими крестьянами [7, л. 1-2 об.], руководители сословных учреждений редко вмешивались во внутренние дела дворянских поместий и выявляли компрометировавшие представителей благородного сословия поступки. Даже в самых крайних случаях выборные стремились воздействовать на преступивших границы дозволенного путем убеждений. И дело тут, на наш взгляд, не в простом стремлении «не выносить сор из избы» - начальство опасалось того, что обращение в высшие инстанции спровоцирует доносы, которые помогут вскрыть недостатки в их работе, представят высшей власти сведения о злоупотреблениях служебным положением. Например, именно жалобы местных жителей инициировали сенатские ревизии Симбирской (1826 г.) и Пензенской (1826 и 1828 гг.) губерний.
О нежелании администрации и сословных функционеров замечать правонарушения провинциального дворянства свидетельствует отношение пензенского губернского правления и дворянского собрания к действиям вышеупомянутого отставного поручика Григория А. Лишь после публикации высочайшего указа пензенские чиновники осмелились доложить о поступках вспыльчивого и излишне темпераментного помещика. Среди «подвигов» пензенского дворянина, за многие из которых его к тому времени уже давно следовало отстранить от управления имением, губернским правлением отмечены: сожжение 2 600 руб. ассигнациями и расписки из ломбарда на сумму 4 000 руб.; продажа своего имения и затем отказ от продажи, в результате чего - выплата покупателю неустойки в размере 10 000 руб.; письменное обращение к губернскому руководству с просьбой позволить именоваться «Государственным
Банкиром»; доведение до губернатора А. А. Панчулидзева сведений о собственных занятиях по высочайшему повелению собранием исторических источников; жестокое обращение с крепостными людьми и с женой [17, л. 763 об.-764].
Спустя почти 5 лет после подачи жалобы, 26 ноября 1835 г., собрание предводителей и депутатов дворянства Пензенской губернии приняло решение о проведении медицинского освидетельствования поручика Григория А. Члены врачебной управы, осмотрев помещика в губернском правлении, пришли к выводу: «действительно по видимому подвержен припаткам кратковре-меннаго нелихорадочнаго бреда, или белой горячки» [17, л. 764].
В 1836 г. по просьбе супруги Александры поручик А. был освобожден от наблюдения пензенской полиции и передан под ее собственный надзор «с тем, чтобы она к излечению его в болезни требовала пособия врачей, а в случае естлибы заметила в положении его здоровья какую-либо перемену требующую принятия к охранению его личности особенных мер, тотчас представила бы его в Губернское Правление» [17, л. 764 об.].
В 1834 г. начальнику Пензенской губернии стало известно о беспорядках, творившихся в имении малолетних дворян Морозовых, расположенном в сельце Крас-нополье Пензенского уезда [2, л. 1-1 об., 75]. Родственники означенных господ сообщили губернатору о недостойном поведении их отца Федора Федоровича Морозова, назначенного управляющим данным поместьем по духовному завещанию бывшего владельца (тестя Морозова - надворного советника Апцова). Воспитанием двух своих сыновей, как сообщалось в послании, поручик Морозов совершенно не занимался, сожительствуя с девицей «развратнаго поведения». Опытный администратор, как и полагается, поручил разобраться в сложившейся в краснопольском поместье ситуации дворянским выборным [2, л. 75].
Уездный предводитель повлиять на распутного поручика оказался не в состоянии.
В письме от 24 апреля 1835 г. он сообщил о проделанной работе вышестоящему начальству: «Когда от Его Превосходительства о дознании сего было предложено мне, я пригласил немедленно Г. Морозова к себе, советовал ему сию развратную девку оставить.» [2, л. 75-75 об., 77]. Впоследствии из сельца Краснополье к предводителю приходили дворовые и жаловались на то, что «по ненависти к ним, оная девка наговаривает Г. Морозову, от которого и терпят они боль-шия притеснения» [2, л. 75-75 об., 77]. Поручик не только не внял советам и убеждениям, но даже женился на распутной девице.
Губернскому правлению ничего не оставалось делать, как дать жалобам на Ф. Ф. Морозова официальный ход. 5 сентября 1835 г. пензенское губернское правление прислало дело о злоупотреблениях Морозова в депутатское собрание [2, л. 8].
Вопрос об ограничении в правах должен был рассматриваться в присутствии всех уездных предводителей и депутатов. В сентябре забот у землевладельцев хватало, поэтому для обсуждения дальнейшей судьбы имения Морозовых представителей благородного общества удалось вызвать в Пензу лишь на исходе осени, спустя почти три месяца [2, л. 8 об., 34-35]. Собравшиеся в дворянском доме 22 ноября 1835 г. выборные, осудив поступки губернского секретаря Ф. Морозова, постановили: «имение принадлежащее детям Морозова, находящееся у него в без отчетном управлении, взять в ведомство Дворянской опеки» [2, л. 35].
В дальнейшем события разворачивались вполне типичным для дореформенной
эпохи образом. Процедура передачи имения в опеку затянулась больше чем на год. Ф. Ф. Морозов пытался опротестовать принятое пензенским дворянством решение в судебном порядке, однако сенатским указом от 8 февраля 1837 г. его ходатайство было оставлено «без уважения» [2, л. 41, 46-46 об., 50].
Описанные примеры длительной передачи имений в ведомство опеки (по Григорию А. решение вопроса заняло почти пять лет, по Ф. Ф. Морозову - около трех лет) -свидетельства того, что в николаевскую эпоху бюрократия не только пронизывала все уровни государственного управления, но и была свойственна выборным органам дворянства.
Судя по официальной статистике, дворянская опека в Пензенской губернии накануне отмены крепостного права переживала далеко не лучшие времена. Даже по относительно небольшому временному отрезку, данные по которому представлены в табл. 2, прослеживаются, во-первых, рост количества заложенных имений, во-вторых, сокращение и без того малой доли участия сословных учреждений в делах разорявшихся помещиков. Если в 1853 г. за неплатеж податей было подвергнуто опеке 3,1 % расположенных на территории Пензенской губернии имений, то в 1857 г. таких имений было уже 2,2 %.
Уменьшение абсолютной и относительной численности опекаемых поместий, на наш взгляд, было связано с нежеланием проживавших в провинции дворян обременять себя какими-либо дополнительны-
Таблица 2
Состояние дворянских имений в Пензенской губернии в 1853-1857 гг.
Год Всего имений Заложено и перезаложено За неплатеж податей и долгов
передано в опеку описано выставлено на торги действительно продано
Абс. Отн. Абс. Отн. Абс. Отн. Абс. Отн. Абс. Отн.
1853 1 752 948 51,1 56 3,1 77 4,3 14 0,7 9 0,5
1855 1 849 921 49,8 48 2,5 53 2,8 15 0,8 3 0,1
1857 1 864 1 054 56,5 42 2,2 48 2,5 9 0,4 7 0,3
ми обязанностями в условиях постепенно ухудшавшегося экономического состояния основанных на принудительном труде частновладельческих хозяйств, а также повышения социально-политической активности крепостного крестьянства.
Установленный еще в последней четверти ХУШ в. размер выплат опекунам явно не соответствовал веяниям нового времени. Согласно Учреждению для управления губерний 1775 г., мотивировать опекунов должны были 5 % ежегодного дохода подшефного имения. Однако в первой половине XIX в. подобный размер выплат с небольших поместий уже не действовал как стимул даже на проживавших в провинции дворян. Некоторые дворяне в то время самостоятельно определяли размеры собственного вознаграждения за опеку. Так, в 1820-е гг. в Наровчатском уезде воспользовавшиеся служебным положением уездный предводитель Лачинов и уездный судья Шишкин оформили на себя опеку над именем майора Арапова, утаив затем собранную с данного поместья казенную подать [8, л. 681].
Еще в 1816 г. переданные под управление опекуна Ренова жители с. Кутля Мокшанского уезда Пензенской губернии подсчитали, что на протяжении 3 лет с них ежегодно собирался оброк в размере около 13 000 руб., вместо прежних 8 000 руб. В поданной крепостными в вышестоящие жалобе описывалось бедственное положение «призреваемых»: поборы Ренова совершенно разорили и без того маломощных крестьян - для того чтобы прокормить собственные семейства, им пришлось заложить посевы и продать покосы; не дождались реальной помощи 170 семейств, имущество которых пострадало в результате пожара, - Ренов выделил на постройку только по 10 бревен на каждый двор [15, с. 250-251].
На протяжении 30-х - начала 50-х гг. XIX в. царское правительство не оставляло попыток повышения эффективности института дворянской опеки. Оставаясь промежуточным звеном между властью и отдельными представителями привилегированного сословия, между помещиками и крепостными, опека должна была сдержи-
вать процесс разорения провинциального дворянства и снижать уровень социальной напряженности.
На наш взгляд, как реакцию верховной власти на нежелание дворянских обществ своевременно учреждать опеку следует рассматривать ряд обнародованных в период правления Николая I законодательных актов.
Сенатским указом от 21 февраля 1829 г. губернскому начальству было разрешено устанавливать опекунство над имением злоупотреблявших помещичьей властью или расточительных дворян. По данному узаконению в том случае, если благородное общество не соглашалось с решением администрации, то главнокомандующий мог издать распоряжение о лишении дворянина поместных прав, минуя органы сословного самоуправления [9, л. 437].
В 1847 г. Сенатом были дополнены отдельные статьи Свода законов, после чего местные власти могли обойтись иногда при произведении описи имений без санкции дворянской опеки. Правительствующий Сенат решил «постановить, чтобы описи незначительным дворянским в уезде имениям, стою-щим не более 300 рублей, когда на расстоянии от оных в 50-ти верстах не находиться лиц того сословия, к коему принадлежит владелец описываемаго имущества, были производимы, если владельцы или их поверенные сами при описи будут присутствовать, чиновниками местных полиций, а в противном случае, т. е. при небытности владельцев или их поверенных, Временными Отделениями Земских Судов» [14, л. 357].
В 1851 г. начальникам губерний было предписано при подаче в Правительствующий Сенат постановлений дворянских депутатских собраний «о взятии в опекунское управление имений лиц, обвиняемых в роскоши, мотовстве и расточительности, делать... распоряжение о наложении запрещения на означенныя имения, впредь до окончательнаго разрешения Сенатом вышеупомянутых представлений» [14, л. 389].
В завершение отметим еще одну немаловажную, на наш взгляд, тенденцию. Пытаясь активизировать деятельность
дворянской опеки, верховная власть вмешательство государственных учреждений в финансовые дела провинциального дворянства постепенно сокращала. Например, в Пензенской губернии за недоимки и не-
платеж долгов под присмотром губернского начальства дворянские имения состояли до 1846 г. [3, л. 90 - 91 об.], затем все они были переданы в ведение дворянской опеки [3, л. 9 - 9 об.].
Библиографический список
1. Государственный архив Пензенской области (ГАПО). - Ф. 5. - Оп. 1. - Д. 1504.
2. ГАПО. - Ф. 5. - Оп. 1. - Д. 1993.
3. ГАПО. - Ф. 5. - Оп. 1. - Д. 2763.
4. ГАПО. - Ф. 5. - Оп. 1. - Д. 2868.
5. ГАПО. - Ф. 5. - Оп. 1. - Д. 3053.
6. ГАПО. - Ф. 196. - Оп. 1. - Д. 586.
7. ГАПО. - Ф. 196. - Оп. 1. - Д. 592.
8. ГАПО. - Ф. 196. - Оп. 1. - Д. 609.
9. ГАПО. - Ф. 196. - Оп. 1. - Д. 625.
10. ГАПО. - Ф. 196. - Оп. 1. - Д. 636.
11. ГАПО. - Ф. 196. - Оп. 1. - Д. 715.
12. ГАПО. - Ф. 196. - Оп. 1. - Д. 717.
13. ГАПО. - Ф. 196. - Оп. 1. - Д. 759.
14. ГАПО. - Ф. 196. - Оп. 1. - Д. 1059.
15. Игнатович И. И. Крестьянское движение в России в первой четверти XIX в. / И. И. Игнатович. - М. : Изд-во соц.-экон. лит., 1963. - 464 с.
16. Корф С. А. Дворянство и его сословное управление за столетие 1762 - 1855 гг. / С. А. Корф. -СПб. : Тип. Тренке и Фюсно, 1906. - 720 с.
17. Материалы по истории СССР для семинарских и практических занятий. Вып. 5: Социальный и сословный строй России во второй половине XVIII в. : учеб. пособие для вузов по специальности «История» / сост.: М. Т. Белявский, Л. Г. Кислягина. - М. : Высш. шк., 1989. -352 с.
18. Першин С. В. Сословные учреждения в России в первой половине XIX века (по материалам дворянских и городских обществ средневолжских губерний) / С. В. Першин. - Саранск : Издат. центр ИСИ МГУ им. Н. П. Огарева, 2010. - 316 с.
19. Романович-Славатинский А. Дворянство в России от начала XVIII века до отмены крепостного права / А. Романович-Славатинский. - Киев : Печатня С. П. Яковлева, 1912. - 580 с.
20. Федосеев Р. В. Деятельность дворянских опек в губерниях Среднего Поволжья во второй половине XIX в. / Р. В. Федосеев // Теория и практика общественного развития. - 2014. -№ 19. - С. 122-125.
21. Федосеев Р. В. Поуездное распределение дворянской земельной собственности в Среднем Поволжье во второй половине XIX - начале XX в. / Р. В. Федосеев // Экономическая история. - № 4 (27). - 2014. С. 71-78.
References
1. Gosudarstvennyj arhiv Penzenskoj oblasti (GAPO). - F. 5. - Op. 1. - D. 1504.
2. GAPO. - F. 5. - Op. 1. - D. 1993.
3. GAPO. - F. 5. - Op. 1. - D. 2763.
4. GAPO. - F. 5. - Op. 1. - D. 2868.
5. GAPO. - F. 5. - Op. 1. - D. 3053.
6. GAPO. - F. 196. - Op. 1. - D. 586.
7. GAPO. - F. 196. - Op. 1. - D. 592.
8. GAPO. - F. 196. - Op. 1. - D. 609.
9. GAPO. - F. 196. - Op. 1. - D. 625.
10. GAPO. - F. 196. - Op. 1. - D. 636.
11. GAPO. - F. 196. - Op. 1. - D. 715.
12. GAPO. - F. 196. - Op. 1. - D. 717.
13. GAPO. - F. 196. - Op. 1. - D. 759.
14. GAPO. - F. 196. - Op. 1. - D. 1059.
15. Ignatovich 1.1. Krest'janskoe dvizhenie v Rossii v pervoj chetverti XIX v. / I. I. Ignatovich. - M. : Izd-vo soc.-jekon. lit., 1963. - 464 s.
16. Korf S. A. Dvorjanstvo i ego soslovnoe upravlenie za stoletie 1762 - 1855 gg. / S. A. Korf. - SPb. : Tip. Trenke i Fjusno, 1906. - 720 s.
17. Materialy po istorii SSSR dlja seminarskih i prakticheskih zanjatij. Vyp. 5: Social'nyj i soslovnyj stroj Rossii vo vtoroj polovine XVIII v. : ucheb. posobie dlja vuzov po special'nosti «Istorija» / sost.: M. T. Beljavskij, L. G. Kisljagina. - M. : Vyssh. shk., 1989. - 352 s.
18. Pershin S. V. Soslovnye uchrezhdenija v Rossii v pervoj polovine XIX veka (po materialam dvorjanskih i gorodskih obshhestv srednevolzhskih gubernij) / S. V Pershin. - Saransk : Izdat. centr ISI MGU im. N. P. Ogareva, 2010. - 316 s.
19. Romanovich-Slavatinskij A. Dvorjanstvo v Rossii ot nachala XVIII veka do otmeny krepostnogo prava / A. Romanovich-Slavatinskij. - Kiev : Pechatnja S. P. Jakovleva, 1912. - 580 s.
20. Fedoseev R. V. Dejatel'nost' dvorjanskih opek v gubernijah Srednego Povolzh'ja vo vtoroj polovine XIX v. / R. V. Fedoseev // Teorija i praktika obshhestvennogo razvitija. - 2014. -№ 19. - S. 122-125.
21. Fedoseev R. V. Pouezdnoe raspredelenie dvorjanskoj zemel'noj sobstvennosti v Srednem Povolzh'e vo vtoroj polovine XIX - nachale XX v. / R. V. Fedoseev // Jekonomicheskaja istorija. -№ 4 (27). - 2014. S. 71-78.
Поступила в редакцию 2 марта 2016 г.
Сведения об авторах
Першин Сергей Викторович - доктор исторических наук, профессор, заведующий кафедрой всеобщей истории Мордовского государственного педагогического института им. М. Е. Евсевьева (Саранск). Область научных интересов: социальная история и историческое краеведение. Автор более 90 научных и учебно-методических работ, в том числе 6 монографий (3 в соавторстве).
E-mail: pers99@inbox.ru
Першина Татьяна Анатольевна - кандидат исторических наук, доцент кафедры экономической истории и информационных технологий Историко-социологического института ФГБОУ ВО «Национальный исследовательский Мордовский государственный университет им. Н. П. Огарёва». Область научных интересов: социально-демографическое развитие Среднего Поволжья в XIX-XX вв. Автор более 20 научных и учебно-методических работ.
E-mail: 730791@bk.ru
Мкоян Степан Кирагозович - аспирант Мордовского государственного педагогического института им. М. Е. Евсевьева (Саранск). Область научных интересов: экономическая история, методика преподавания истории. Автор 3 научных работ.
E-mail: general_history@mordgpi.ru
Pershin Sergei Viktorovich - doctor of historical sciences, professor, head of the chair of general history of Evsevev Mordovia State Pedagogical Institute. Research interests: social history and historical regional studies. The author of more than 90 scientific and educational works, including 6 monographs (3 in co-authorship).
Pershina Tatyana Anatolievna - candidate of historical sciences, associate professor of the chair of economic history and information technologies of Ogarev Mordovia State University. Research interests: social and demographic development of the Middle Volga region in XIX-XX centuries. The author of more than 20 scientific and educational works.
Mkoyan Stepan Kiragozovich - graduate student of Evsevev Mordovia State Pedagogical Institute. Research interests: economic history, methods of teaching history. The author of 3 scientific papers.
