О.Б. Панова
ОНТОЛОГИЧЕСКИЙ СТАТУС СЛОВА В ФИЛОСОФСКОМ И ХУДОЖЕСТВЕННОМ СОЗНАНИИ Л.Н. ТОЛСТОГО
Статья посвящена проблеме Слова в философском и художественном творчестве Л.Н. Толстого. Для писателя характерно обращение к универсальной, символической сущности Слова, постижение онтологической природы искусства. «Эстетика невыразимого» в художественном мире Л.Н. Толстого рассматривается в контексте мировоззренческих исканий русского культурного сознания XIX в. и соотносится с важнейшими открытиями XX в. в области философии культуры и философии языка.
Для Л.Н. Толстого характерно приобщение к глубинному, «бытийному» началу жизни, поиск её подлинного, сокровенного, истинного смысла, присуще особое - подчёркнуто онтологическое - понимание Слова.
«Человечество и его жизнь в веках не есть понятие, а есть Слово, имеющее целью намёк на необъятное сцепление событий и мыслей и совершенно непостижимое...» [1. С. 126]. В приведённом фрагменте размышлений Л. Толстого - несколько смысловых уровней. Прежде всего, необходимо обратить внимание на присутствие здесь определённых взаимоотношений:
Слово - Человек («Человечество»);
Слово - Время, История, Вечность («его жизнь в веках»);
Слово - Бытие, Бесконечность («необъятное. непостижимое»).
Толстой интерпретирует Слово как изначальный онтологический признак Человека. Слово может рассматриваться в парадигме [Язык - Мышление] или в парадигме [Язык - Бытие]; для русской традиции последнее наиболее характерно. Согласно, например, русской философии имяславия [2-5], Имя Божие есть божественная энергия и, следовательно, сам Бог. Человечество - результат деятельности божественной энергии -имеет идеальное софийное «задание». Соответственно, Человечество есть инобытие Божественной Идеи, её выражение, или язык, - Слово. Понятие (отвергнутое Толстым) - форма мышления, образуется и развивается посредством гносеологических категорий; следовательно, понятийный способ выражения - существенная черта гносеологии. В определении Л. Толстого явно реализуются категории онтологические (сосредоточение на предельных бытийных вопросах). С переходом к онтологии понятия остаются в стороне, а Слово глубоко переосмысливается: подчёркивается способность Человека к переживанию самой сути Языка - взаимоотношения между Словом и Бытием.
У Толстого Слово, равное Человеку (Человечеству), несёт в себе божественную Истину - Истину Бытия; в нём наличествует акт трансценденции, выхода за пределы сущего к самому Бытию, свершающийся в человеческом существе. Не только человечество постоянно («в веках») обращается к Бытию; но и Бытие нуждается в Человеке, требует его Сознания для предоставления того Слова, в котором его (Бытия) весть сможет быть передана в Мир. Именно такое понимание Слова было присуще русскому восприятию Языка как Логоса. Таким образом, Л. Толстой закрепляет за Словом онтологический статус.
В толстовской мысли обговаривается ещё одно очень важное значение Слова; по сути, содержится
указание на его божественность. Вспомним: «В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог» (Иоанн 1:1). Писателем обозначается вечность Слова, бытие которого совершенно лишено подчинения времени («намёк на необъятное сцепление событий и мыслей» [1. С. 126]). Слово выступает той духовной энергией, посредством которой Человек раскрывает себя для других и тем самым обнаруживает свою сокровенную сущность, следовательно, Слово оказывается самим Человеком, Человечеством («Человечество и его жизнь в веках есть. Слово» [1. С. 126]). В Слове реализуется человеческое жизне-творчество («его жизнь в веках» [1. С. 126]), человеческая бытийность («Человечество есть.» [1. С. 126]) дополняется со-Бытийностью.
Жизнь - осознание Человеком его идеального божественного предустановления, сверхзадачи. Жизнь -непрерывный диалог Человека с Богом по поводу его (человека) предназначения; возможность призадуматься, что именно он (человек) этой своей жизнью выражает. Исходное значение самого слова «диалог» -Ша10§08 - «через слово». Следовательно, жизнь («человечества в веках») - попытка выражения божественной идеи, мысли; добавление к идеальному его материально-языкового воплощения. Жизнь человеческая соотносима с Божьим Промыслом и Словом Божьим, осуществляется в Слове. Слово - сообщение, возможная, но труднодостижимая связь между Богом и Человеком, Человечеством. Соответственно, человеческая «жизнь в веках» и есть Слово (Язык).
Слово - эквивалент бесконечности Универсума («совершенно непостижимое») и возможность самореализации, творческого самоосуществления человека. Значит Слово, осуществляемое в человеке и через человека, - преодоление конечности и прорыв к бесконечной целостности Бытия, к Бессмертию. Слово, согласно Толстому, - ипостась человечности как человековечно-сти. Такое Слово - носитель Истины - приходит к человеку в момент бытийного озарения; к писателю, творцу, художнику, создателю - в момент творчества.
Поэтому не случайно большое значение в русской литературе XIX в. приобретают вопросы о сакральной природе Языка, универсальной сущности Слова.
Т олстовский поиск онтологически глубинной сути Слова - важнейшая часть определённой преемственной традиции, направленной к целостному познанию Бытия, выражающей стремление к Абсолютному, Подлинному, Истинному: «эстетики невыразимого»; эпохальной концепции Слова, формируемой русским культурным сознанием. «От Жуковского и Гоголя -
прямой путь к Толстому, для которого главный закон творчества - снятие покрова и приобщение тем самым к Божественной и невыразимой сути явления» [6. С. 89, 97]. В книге особо акцентируется непосредственная близость Л.Н. Толстого эстетике «невыразимого» В.А. Жуковского. В основе данной эстетической системы - чувство напряжения в Слове между Временем и Вечностью и отражение двух ипостасей Слова: во-первых, его соприродность «небесному», божественному; во-вторых, существование в земном, материальном мире.
Высокую степень Божественного присутствия в Слове чувствовали и пытались передать В.А. Жуковский -создатель «эстетики невыразимого»; Г.С. Батеньков, В. Кюхельбекер, Н. Бестужев, А. Дельвиг, А.С. Пушкин, Н.В. Гоголь, В.Г. Белинский, Ф.И. Тютчев; позже появились работы Ф.И. Буслаева, А.Н. Афанасьева, А.А. По-тебни, посвящённые философии языка и датированные именно 50-60-ми гг. XIX в.
Интуитивно, а далее вполне сознательно чувствуя, что в художественном слове заключены великие творческие возможности, Т олстой пророчески осознаёт главную проблему искусства - проблему недостаточности обычного человеческого слова, принадлежащего материальному миру, для сокровенного акта творчества.
В сознании Л.Н. Толстого совершается выход в эстетику невыразимого, который повлек за собой процесс переосмысления Слова, открытия в нём бесконечной смысловой перспективы; обращение к его символической, универсальной, иррациональной природе, обострённое восприятие его сакральной, онтологической сущности. Слово, синтезирующее в себе два мира - материальный и идеальный, духовный, - осуществляет теснейший контакт Бога и Человека [Бог - Слово -Душа]. Истоки нового отношения Л. Толстого к Слову - в потребности осмысления Жизни в её надиндиви-дуальных процессах, постижения Бытия; в стремлении к художественному способу выражения философско-религиозных открытий.
«- Мари, ты знаешь, Еван. - но он (Андрей Болконский. - О.П.) вдруг замолчал.
- Что ты говоришь?
- Ничего, не надо плакать здесь, - сказал он, тем же холодным взглядом глядя на неё.
Птицы небесные ни сеют, ни жнут, но Отец ваш питает их, - сказал князь Андрей сам себе и хотел то же сказать княжне. - Но нет, они поймут это по-своему, они не поймут. Мы не можем понимать друг друга» [7. С. 59].
Приведённый фрагмент «Войны и мира» демонстрирует встречу двух миров: реального художественного мира русского классического романа XIX в. и сверхреального, сакрального мира Божественной Книги, Библии, слившихся в едином символическом образе - «птиц небесных».
«Птицы небесные» - сокровенная суть души князя Андрея, знак иного мира, небесного Бытия; евангельский образ, посредством которого Андрею открывается Истина, не получающая словесного выражения. Птицы небесные знают что-то, недоступное человеку, обладают духовными ценностями, отныне принадлежа-
щие и герою Толстого, максимально приблизившемуся к ним на грани жизни и смерти, постигающему Бытие в глубинах своей души. Князь Андрей не смог поведать о том подлинном понимании жизни, которое обрёл в последние дни своего пребывания на земле.
«Птицы небесные» - символ-указание на изначальное онтологическое одиночество человека, память об исходной бессловесности, беззвучности, тишине и неотделимости души от неё, подчёркнутость молчания. Высшая Истина невербальна, потому заключена в символах, через которые передаётся человеку.
Намного позже, в «Круге чтения», появится глава, названная «Мудрость», где Л. Толстой пишет: «Чем уединённее человек, тем слышнее ему всегда зовущий его голос Бога» [8. С. 107]. Далее писатель полностью приводит стихотворение Ф. Тютчева «БПепйиш»:
Как сердцу высказать себя?
Другому как понять тебя?
Поймёт ли он, чем ты живёшь?
Мысль изречённая есть ложь.
Взрывая, возмутишь ключи,
Питайся ими - и молчи.
Слова недостаточно, чтобы дать представление об идеальном, Истине, о Боге, который, по Толстому, является лучшей частью человеческой души, следовательно, неотделим от неё. Это требует особого отношения к Слову, особой поэтики Слова, Логоса, с помощью которого писатель проникается ощущением надличного, трансцендентного мира. Таким образом, в поэтике эпопеи «Война и мир» возникает мотив невыразимого начала в Слове, весьма характерный для творческого сознания писателя на протяжении всей жизни, более того, отражающий мировоззрение эпохи в целом.
Подлинное, абсолютно истинное - невыразимо, но поэтическая мысль Тютчева всё же стремится к выражению «невыразимого» в слове, к поиску «языка». Главное предназначение искусства - в способности воспринимать «молчание как таковое, как предельное ощущение полноты и невозможности её выразить, к которому, однако, возможно максимальное приближение» [9. С. 26]. Искусство погружается в стихию первоначал Бытия и впервые обретает свой Язык. Подлинное Творчество должно иметь «опыт молчания», чтобы, обнаружив в слове материально-вещное, возвысить его до идеально-символического; быть способным к примирению крайностей, сопряжению в Слове «небесного» и «земного».
Художественно-философские искания Тютчева и Толстого объединены темой «опыта молчания»; возвеличиванием Слова как дарованного Автору свыше; изумлением перед тайной Слова-Универсума, Логоса, вмещающего бездну смысла; утверждением абсолютной совечности и соприродности Слова и Бога; поиском средств выражения «невыразимого».
Проблема бытийно-символической природы Слова и образа становится принципиально важной в романе «Анна Каренина», особенно в связи с главными, самыми близкими Толстому, героями - Анной, Левиным, Вронским; мотив «непостижимого», «невыразимого» приобретает смысловую значимость в главах о художнике Михайлове, его картине «Христос и Пилат».
«Ни слова больше, - повторила она (Анна. - О.П.) и с странным для него выражением холодного отчаяния на лице. рассталась с ним (Вронским. - О.П.). Она чувствовала, что в эту минуту не могла выразить словами того чувства стыда, радости и ужаса пред этим вступлением в новую жизнь и не хотела говорить об этом, опошливать это чувство неточными словами. Но и после, ни на другой, ни на третий день, она не только не нашла слов, которыми бы она могла выразить всю сложность этих чувств, но не находила и мыслей, которыми бы она сама с собой могла обдумать всё, что было в её душе» [10. С. 169].
Художественная мысль Толстого встречается с невозможностью воплощения в Слове - с невыразимостью. Зафиксировать словами мысль, переживаемую как уникальное творческое напряжение автора-созда-теля при попытке постижения Истины во всей её глубине, оказывается невозможным. Это проявление того, что человеческая творческая мысль несамодостаточна. Если мысль «родилась» в сознании автора и присутствует в художественном пространстве произведения, то она содержит в себе нечто другое, являющееся её основанием. Это другое - Бытие, до конца непостижимое человеком. «Живое» авторское Слово -реальность смыслоприсутствия и смыслообразова-ния - несёт в себе всю глубину соотношения [Сознание - Бытие] в его многомерности и беспредельности.
«Всё подвижное лицо Михайлова вдруг просияло: глаза засветились. Он хотел что-то сказать, но не мог выговорить от волнения. Тот час же вся картина его ожила перед ним со всею невыразимостью всего живого. Как удивительно выражение Христа! - сказала Анна, - Видно, что ему жалко Пилата. Это было опять одно из того миллиона верных соображений, которые можно было найти в его картине и в фигуре Христа. Она сказала, что ему жалко Пилата. В выражении Христа должно быть и выражение жалости, потому что в нём есть выражение любви, неземного спокойствия, готовности к смерти и сознание тщеты слов.» [11. С. 178].
С образом художника Михайлова связано авторское понимание глубоко символической, мифологоонтологической основы искусства; Л. Толстым, по сути, ставится проблема взаимосвязи художественноэстетического и философско-религиозного сознания. Искусство, Слово, рождается в душе создателя из глубины Бытия и осуществляется не как придуманное, принесённое извне, но как причастное «непостижимому», проникнутое «невыразимым» бытийным смыслом. Искусство и есть Логос Мира. Поэтому произведение искусства - настоящее произведение Художника, Писателя, Творца - «живёт», т.к. имеет символическую природу, выражает самую суть Бытия, содержит в себе возможность постижения его сокровенных глубин. Творчество возможно лишь при посредстве Слова священного; родственно другим бытийным реальностям - слову, мифу, художественному образу.
Картина художника Михайлова «Христос и Пилат» свидетельствует не просто об определённой исторической эпохе, но гораздо шире - о духовном, о Мире, о предназначении Человека в Бытии. В основе этого про-
изведения - сущностное начало, бытийная глубина жизни, сокровенный порядок вещей. Изменчивое имеет своё основание в неизменном; время - в Вечности; речь - в молчании; слово писателя - в Слове Божественном; художественный образ - в «небесном образце». Проблема искусства, творчества, призвания художника - проблема восприимчивости Бытия.
«Я не мог писать того Христа, которого нет у меня в душе, - сказал Михайлов мрачно» [11. С. 181]. Душа Михайлова, в достаточной мере наделённая вдохновением и любовью к искусству, отмеченная глубоким проникновением в реальность Бытия, озарением, связанным со смыслом человеческой жизни, в момент творчества достигает той вершины, где человек и художник неразделимы. Высказать, воссоздать через образ, слово, переживание, творчество, воплотить Истину Бытия - в этом открывается самый сокровенный смысл существования Человека в Мире.
Ж.-П. Сартр проницательно заметил, что Слово настоящего писателя, художника, творца представляет собой микрокосм событий, ситуаций, свойств, явлений, что Язык «как бы пребывает по ту сторону человеческого существования - со стороны Бога»; Слово неисчерпаемо содержит в себе весь универсум Вселенной и Языка; через него человек обретает способность войти «в сношение с неким сверхчувственным миром, в котором заключена истина его каждодневных страданий и порождающих их причин». Сартр также особо подчеркнул созидательную, творящую роль Слова - способа преображения человеком своего внутреннего мира [12. С. 26-27].
Художник, Поэт, Писатель в момент творчества непременно пребывает в онтологическом измерении, погружён в стихию диалога («ё1а10§08»), «сообщения» с Абсолютом, душой и «сердцем», устремлён в сферу высшей Божественной Истины. Реальность такого «сообщения» (геН§ю) содержит отсылки к смысловой полноте и целостности Мира, к творческому самовыражению, к пониманию как поиску себя в Другом и Другого в себе, к постижению Истины. Таким образом, Человек приобретает подлинно-жизненный опыт Добра (общения), Истины (познания) и Красоты (творчества).
Мировоззренческие искания XIX в. свидетельствуют о том, что диалог есть некое условие, позволяющее сбыться отношениям типа «Я и Ты». Изначальная и сакральная цель диалога - совместный, общий поиск Истины, следовательно, необходим «другой», в котором «я» пытаюсь найти понимание. Конечной инстанцией диалогического отношения становится Бог. Реальность Абсолюта выполняет роль того всеобъемлющего смыслового пространства, где возможен выход, сбывается трансценденция человека вне себя - к Бытию, Богу, Миру, Другому Человеку.
В творчестве Толстого, мыслителя XIX в., не только содержится опыт онтологического постижения языка, но просматриваются многие важнейшие концептуальные понятия философских систем века XX - «другой», «диалог», «понимание», «высказывание», «выражение», «я - ты отношения»; намечается будущее открытие диалога как некой фундаментальной идеи культуры, формы сближения личностей, наций, культур.
Следует отметить несомненную преемственную связь. Принципиально важная черта философствования в целом на протяжении XX в. - представление о соответствии между Бытием и Языком, осознание бы-тийственности Языка. Однако уже в XIX столетии русской культурой и русским художественным созна-
нием предвосхищаются значительные открытия века XX, связанные с именами Л. Витгенштейна, М. Хайдеггера, Г.Г. Гадамера, русских софиологов - создателей философии имени В.С. Соловьёва, П.А. Флоренского, С.Н. Булгакова, С.Н. Трубецкого, А.Ф. Лосева.
ЛИТЕРАТУРА
1. Толстой Л.Н. О религии // Толстой Л.Н. Полное собрание сочинений. М.: Госуд. изд-во худ. лит., 1936. Т. 7.
2. Булгаков С.Н. Свет невечерний. М.: Республика, 1994.
3. Флоренский П.А. Имена. М.: ЭКСМО-ПРЕСС, 1998.
4. Трубецкой С.Н. Сочинения . М.: Мысль, 1994.
5. Лосев А.Ф. Личность и Абсолют. М., 1999.
6. Канунова Ф.З., Айзикова И.А. Нравственно-эстетические искания русского романтизма и религия (1820-1840-е годы). Новосибирск: Сибирский хронограф, 2001. С. 89, 97.
7. Толстой Л.Н. Война и мир // Толстой Л.Н. Полное собрание сочинений. М.: Госуд. изд-во худ. лит., 1937-1940. Т. 12.
8. Толстой Л.Н. Круг чтения // Толстой Л.Н. Полное собрание сочинений. М.: Госуд. изд-во худ. лит., 1957. Т. 42.
9. Манн Ю.В. Динамика русского романтизма. М.: Аспект Пресс, 1995.
10. Толстой Л.Н. Анна Каренина // Толстой Л.Н. Полное собрание сочинений. М.: Госуд. изд-во худ. лит., 1935. Т. 18.
11. Толстой Л.Н. Анна Каренина // Толстой Л.Н. Полное собрание сочинений. М.: Госуд. изд-во худ. лит., 1935. Т. 19.
12. Сартр Ж.-П. Что такое литература? // Сартр Ж.-П. Ситуации. М.: Ладомир, 1998.
Статья представлена кафедрой английской филологии факультета иностранных языков Томского государственного университета, поступила в секцию «Иностранные языки» научной редакции «Филологические науки» 2 марта 2005 г.