CC BY
27
УДК 008 (091)
Н. Н. Летина
Онтологические акценты рефлексий А. Блока
В статье обоснованы интуиции многомирия и пути как ключевые принципы организации бытийного универсума в рефлексии А. Блока. Определены позиции, характеризующие видимый, наличный мир в сознании поэта. Раскрыты онтологические основания потребности индивидуального и типичного для символистов ухода А. Блока от «этого мира» в «иные миры». Проанализированы сущностные константы Абсолюта периода Тезы, мыслимого А. Блоком в соловьевско-символистской метафизической парадигме вечножественной образности.
Ключевые слова: русская культура рубежа XIX-XX вв., символизм, онтология, универсум, А. Блок, многомирие, путь, этот мир / инобытие Абсолюта.
N. N. Letina
Ontological accents of A. Blok's reflection
The article substantiates key principles of organizing existential universe in A. Blok's reflection. The positions characterizing the world visible and existing in the poet's mind are defined. The ontological basis for A. Blok's escape from "this world" to "other worlds", typical for symbolists, is revealed. The author analyses intrinsic constants of the Absolute in Teza period conceived by Blok in symbolic metaphysical paradigm of eternally feminine imagery.
Key words: Russian culture at the turn of XIX-XX centuries, symbolism, ontology, universe, A. Blok, multiworlds, way, this world/otherness of the Absolute.
Исходной для А. Блока метафизической интуицией является платоновская идея «двоеми-рия», но идея противопоставленного этому миру единственного и единого Абсолюта замещается, в сознании утративших его видение, представлением о множестве «иных миров» (Блок). В творимой А. Блоком онтологии эта множественность заявлена максимально отчетливо: «мирам этим нет числа» [4, c. 148].
Посыл о множественности миров, актуальный для Блока, перекликается с неоплатоническим и гностицистским понятием «иного-многого», фиксирующего специфику космогонии, осуществлявшуюся как постепенное нисхождение идеального Первоначала до абсолютно непросветленной материальности через посредство многочисленных эманирующих сущностей. Однако если в неоплатонизме речь идет о множественности как разнообразии форм существования Абсолюта ad extra, то для А. Блока она скорее характеризует формы проявления любой инобы-тийной реальности. Множественность проявлений и указание на иной по отношению к данной в наличие действительности характер «тех миров» - первое и главное, что необходимо сказать
о первичной, «подлинной реальности» символистского видения мира Блоком.
Иллюзорности здешнего мира противопоставлены не только «иные миры». В бытийных построениях Блока существует и оппозиция «данный, наличный, неподлинный «старый мир» - желаемый, идеальный, подлинный «новый мир». Этот «новый мир» возникает в результате теургии. Он также входит в парадигму бло-ковской онтологии.
Закономерный результат - создание сложной картины мира. Ее структура подразумевает наличие, во-первых, здешнего мира, во-вторых, инобытия, представленного, в свою очередь, как минимум двойственно - Абсолютом и некоей неопределенной сущностью; в-третьих, будущего теургического «нового мира». Уточним: согласно символистским представлениям, смысловое наполнение Абсолюта преимущественно связано с мистическим откровением Вл. Соловьева Софии Премудрости Божией, Мировой Души, Вечной Женственности, а семантика инобытийной неопределенности - с инфернальной символикой (Бездны, Ночи, первозданного хаоса, стихии).
© Летина Н. Н., 2015
В онтологии Блока важное значение имеет фактор временной необратимости. Его исток -трагедийность мировосприятия, понимание жизни в духе Ницше - как динамического «пребывания в пространстве Трагедии» [5, с. 8]. Жизнь катастрофически разворачивается во времени и пространстве как «действо», движение, путь -путь, основные вехи которого и должен раскрыть символизм, по общей мысли Вяч. Иванова и А. Блока. Эти вехи, по Вяч. Иванову, - воплощенные «теза» (первоначальное единство аполлони-ческого и дионисийского начал бытия), «антитеза» (вскрытие их внутренней противоположности), «снятие» противостояния (возвращение к первоначальной цельности или гибель) [6, с. 93]; или, по его же поэтической характеристике, -«исток» - «возврат» - «затвор».
Для А. Блока, как не раз замечали исследователи (С. Аверинцев, Л. Долгополов, К. Мочуль-ский, Д. Максимов, В. Орлов, К. Чуковский), необычайно актуальна парадигма «пути», которая в его осознании имеет значение отрицания всякой стабильности, всякой замкнутости, как жизненной, бытийной, так и творческой. «Путь» в творчестве поэта является структурообразующим, организует лирику Блока как целое. Именно к «чувству пути» [4, с. 127] апеллирует Блок, поясняя значимость отдельных, даже «полудетских или слабых по форме», стихотворений в составе целого: «многие из них, взятые отдельно, не имеют цены; но каждое стихотворение необходимо для образования главы; из нескольких глав составляется книга; каждая книга есть часть трилогии; всю трилогию я могу назвать «романом в стихах»: она посвящена одному кругу чувств и мыслей, которому я был предан...» [4, I, с. 467].
Поэт мифологизировал свой собственный опыт как «трилогию вочеловечения». А. Белому 6 июня 1911 г. Блок писал: «таков мой путь... я твердо уверен, что это должное и что все стихи вместе - «трилогия вочеловечения» (от мгновения слишком яркого света - через необходимый болотистый лес - к отчаянию, проклятиям, «возмездию» и... - к рождению «человека общественного», художника, мужественно глядящего в лицо миру, получившего право /.../ вглядываться в контуры «добра и зла» - ценою утраты части души» [4, VI, с. 193].
Три тома блоковской лирики, осмысленные поэтом как три вехи пути, пройденного не только Блоком, но и всем русским символизмом («О современном состоянии русского символизма»), составили «Тезу» (мистические «мгновения
слишком яркого света»), скептическую «Антитезу» («необходимый болотистый лес») и нечто вроде итогового «Синтеза» (теургический подвиг во имя нового мира и новой России).
Эта триада имела для поэта не только исторический, но и метафизический смысл: «дело идет, разумеется, не об истории символизма; нельзя установить точной хронологии там, где говорится о событиях, происходивших и происходящих в действительно реальных мирах» [4, с. 142]. «Путь» для поэта оказывается духовным странничеством по «действительно реальным мирам». Блоку, по замечанию С. Аверинцева, необходимо было «навсегда уйти в «лиловые миры» из терема своей Царевны, из покоев своей Прекрасной Дамы, чтобы встретить Незнакомку в ресторане, и ему нужно было взбунтоваться против «лиловых миров», чтобы увидеть Куликово поле» [1, с. 46]. Чередования пребываний и уходов соотносятся с «эпохами» трех томов лирики Блока и его поздним творчеством: (1898/19001903 («Теза»), 1904-1907/08 («Антитеза»), 1908/09-1921 («Синтез»)1.
Что есть наличный, видимый мир в универсуме Блока, корреспондирующем с широкой символистской парадигмой рубежа веков?
Мир, истолкованный в традициях христианизированного платонизма и гностицизма как тварный и падший, низший и погрязший во зле. Мир дискретный, множественный и многообразный в своей действительности. Именно феноменологическое разнообразие есть показатель еще одной черты - «двойной непроницаемости», означающей, по Вл. Соловьеву, несовершенство мира [8, с. 442]. Множественность, понятая как самоутверждение всякого отдельного бытия, вечная борьба и взаимное уничтожение - «прямое следствие внутренней розни» [9, II, с. 125] наличного мира. Эта рознь, в свою очередь, -неизбежное следствие раздробленности. Мир -ложный, неподлинный. Он - «представление», «покрывало Майи», согласно востребованной в символизме идее Шопенгауэра, «аполлониче-ский сон», «аполлоническая иллюзия», по выражению Ницше, «балаган», по характеристике Блока эпохи «Антитезы».
Казалось бы, уличенный в падшей природе, несовершенстве и неподлинности, «страшный мир» (Блок) может быть только отринут. Логичное неоромантическое завершение такого мировосприятия - («хулы на творение и Творца» [6, с. 18] - неизбежный отказ, уход от этого мира. И действительно, «путь» для Блока нередко обо-
рачивается «бегством» от «страшного мира». О «бегстве из дома» (из сложившегося и замкнувшегося жизненного круга) и «бегстве из города» (от культуры, исторической памяти), «бегстве от хаоса», «от себя» как реакции Блока на бытийное «зло» писали К. Чуковский, С. Аверин-цев. И тем не менее, окончательного отказа от мира не происходит. Характерное блоковское «Узнаю тебя жизнь, принимаю!» указывают на иные возможности мироощущения. Их существование и раскрытие связано с космогонией - творением мира, его историей и эсхатологией.
Возможность утверждающего истолкования мира отчасти проясняется спецификой представлений о его происхождении. Космогония обычно апеллирует к христианскому креационизму, свободно истолкованному Вл.Соловьевым. «Божественное существо, - рассуждает мыслитель в «Чтениях о Богочеловечестве», - не может удовольствоваться вечным созерцанием идеальных сущностей - оно останавливается на каждой из них в отдельности, утверждает, запечатлевает ее самостоятельное бытие /.../ что и есть акт божественного творчества /.../» [9, II, с. 128-130].
Процесс творения осуществляется поэтапно: сначала Бог создает посредника - Мировую Душу, а затем Она, наделенная божественной творческой активностью, продолжает творение. Душа мира, посредник между Богом и бытием, и есть исток метафизического «оптимизма». Тварный мир самим актом творения оказывается и удаленным от Бога, и связанным с Ним. Это связь скрытая, символическая, выражающаяся через также неявное присутствие в мире Мировой Души, божественного истока и божественной потенции бытия. Безусловно, мир от этого не перестает быть падшим, но может в эсхатологической перспективе преодолеть это состояние, вернувшись к идеальному замыслу Творца.
Для А. Блока в этом отношении характерна двойственность. Идея креационизма причудливо переплетается в его сознании с идеей происхождения мира из «безначального хаоса». Но акт оформления хаоса в космос связывается с творчеством Мировой Души.
Знак и знамение божественного соприсутствия есть символизм мира, его красота и музыка.
Божественное знаменовано, растворено, проявлено в мире, данном в непосредственное ощущение, главное - уметь заглянуть за грани видимого. Символизм как миропонимание «разоблачает сознание вещи как символы, то есть знамения иной действительности» [6, с. 107] и, следо-
вательно, признает символизм признаком и принципом бытия. Символизм как метафизический принцип намекает на утраченную цельность, позволяет осознать религиозную связь и смысл всего существующего не только в эмпирике, но и в иных сферах.
Наличие Красоты («сотри случайные черты -и ты увидишь: мир прекрасен» [4, II, с. 274]) в панэстетическом сознании Блока - знамение совершенства, явственное проявление «Неизреченной Красоты» Мировой Души, доказательство сопричастности этого мира с божественным.
Не менее значима для метафизики Блока музыка. С одной стороны, это вид искусства, не без влияния Ницше, Вагнера и французских символистов воспринятый в России высшей формой творчества. Другое дело - музыкальность искусства и мира. Музыка в литературном деле Блока важна и как словесно-музыкальная фактура стиха, как максимальное использование звуковых и ритмических возможностей поэзии. «Музыкой стиха» Блок владел в совершенстве. Но прежде всего музыка - главный критерий ценности явлений: «Я /.../ должен оглохнуть вовсе ко всему, что не сопровождается музыкой» [3, с. 150-151]. Основание такой оценки музыкальности в понимании Музыки как сущности и первоосновы мира, во-первых, и первоосновы творчества, во-вторых. Музыка есть не система звуков, а универсальная метафизическая сила, «дух музыки» (Ницше), «духовное тело мира» (Блок), основа не только всякого гармонизирующего творчества, но и всякого движения самой жизни [4, с. 344]. Музыка - божественная сущность мира и одновременно ее «голос», «мировой оркестр» (Блок), которого нельзя ослушаться. Для Блока феноменальная «музыка мира» знаменует «ноуменальные», «трансцендентные» «звуки небес» [4, с. 155], «наиболее выражает и отражает замысел Зодчего» [4, V, с. 133].
Оговоримся: как бы ни хотелось А. Блоку слышать в музыке «звуки небес», «призывы» Лучезарной, «музыку сфер», все же ее «рождение» (в том числе и как категории) изначально связывалось с трагичным, стихийным, диони-сийским духом. Музыка была «гласом» и знамением инобытия, как им поначалу казалось - «певучей» [4, I, с. 149] Мировой Души, но как позднее выявилось - Бездны.
Еще одна черта метафизики Блока - прозрачность, открытость границ, смешение, синтез миров. Первичной реальности здесь не только отказано в трансцендентной природе, но уже нет
возможности отграничить явления этого мира от проявлений иного. В. Ходасевич позднее писал, что в «горячем, предгрозовом воздухе тех лет /.../, нам все представлялось двусмысленным и двузначащим, очертания предметов казались шаткими. Действительность, распыляясь в сознании, становилась сквозной» [10, c. 71-72].
Обретение подлинности Вл. Соловьев видел возможным в эсхатологической перспективе, в слиянии Мировой Души с Богом (Логосом) в Бо-гочеловечестве. А. Блок также мыслил «Синтез» итогом «пути». Но конец света представлялся поэту близким. Точнее, эсхатологическая эпоха, в сознании Блока, уже наступила. Другое дело, что реальность ее неочевидна - наличный мир обладает огромным запасом инерции, и хотя он сущностно давно мертв, но еще господствует в бытийном универсуме.
Такое восприятие видимого мира - необходимый импульс отталкивания. Полагаем, «видимый мир» в контексте метафизической и исторической идеи «пути» есть скорее начало, или даже преддверие пути (блоковское «Ante Lucem»), чем конец. От него и из него уходит Блок в «иные миры», с тем, чтобы потом вернуться - к нему же, но преображенному и обновленному.
Инобытие «Тезы» мыслится как божественный Абсолют, идеальная первичная реальность, которая есть конечная цель (и в творческом, и в онтологическом плане).
Христианская традиция представляет Бога Тем, в Ком «бытие находит себе объяснение и оправдание - свою причину и свою цель» [11, III, c. 337], Творцом мира и человека, Абсолютной личностью, наделенной абсолютной свободой, бесконечной силой, совершенным разумом, безграничной любовью. А. Блок, по его собственным утверждениям, христианского Бога не знал: «Христа не было никогда и теперь нет, он ходит где-то очень далеко. /.../ Но меня это не касается» [4, VI, c. 64]. Свое незнание Христа Блок объясняет пребыванием в иной онтологической реальности «тех стран», куда он «убежал с королевой» [4, VI, c. 64]. «Теза» для Блока связана не с Богом, но с Той, кого он вслед за Вл. Соловьевым называл то Софией, то Мировой Душой, то Вечной Женственностью, то Заревой ясностью, то, по подсказке Брюсова, - Прекрасной Дамой (последнее акцентирует в образности Мировой Души связь с мистическим чувственным культом Мадонны и куртуазной рыцарской культурой).
Хотя символисты, и Блок в том числе, оперировали традиционно христианскими понятиями и
категориями - Бог, горний мир, рай, писавшие о них (Н. Бердяев, В. Ходасевич) неслучайно настаивают, что это было скорее христианское облачение для нехристианского содержания. Довольно жесткая оценка - в ретроспекции Н. Бердяева: «Религиозное возрождение было христиа-нообразным, обсуждались христианские темы, употреблялась христианская терминология. Но был сильнейший элемент языческого возрождения, дух эллинский был сильнее библейского мессианского духа. В известный момент произошло смешение разных духовных течений. Эпоха была синкретической, она напоминала искание мистерий и неоплатонизм эпохи эллинистической и немецкий романтизм начала XIX в.» [2, с. 152].
Видение Мировой Души Блоком связано с интуицией Софии Премудрости Божией, озвученной Вл. Соловьевым, осмысливаемой позднее Н. Лос-ским, П. Флоренским, С. Булгаковым, Е. и Н. Трубецкими, А. Ф. Лосевым. Вл. Соловьев, как известно, раскрывает понимание аспектов Софии в многочисленных трудах («Философские чтения», «Чтения о Богочеловечестве», «Россия и вселенская церковь», «Смысл любви», «Жизненная драма Платона»), в художественном творчестве («Три свидания», «Вечная Женственность», «Песнь офитов», «Иммануэль», «Ночь на рожество», «Милый друг...»). В этом значительном наследии для Блока оказались гораздо более значимы не рациональные конструкции философа, а непосредственные переживания, «действительные видения» мистика, «рыцаря-монаха» (А. Блок). Наиболее точно и полно, по мнению Блока, они описаны В л. Соловьевым в «Трех свиданиях».
Поэма-откровение-«автобиография» Соловьева «Три свидания» повествует о трех мистических встречах с «Подругой Вечной», имевших место в Москве в 1862 г., Лондоне в 1875 г. и в Египте в 1876 г. Жанровая форма произведения (видение-автобиография), трехчастная композиция по количеству «встреч» отчетливо «цитирует» «Новую жизнь» Данте. Показательно, что к приему Дантовой «Новой жизни» обращается и А. Блок, пытаясь осуществить очередную переработку «Стихов о Прекрасной Даме» в 1918 г. Очевидно, Блок, повторяя литературный опыт Данте и В.Соловьева, пытается дать своему мистическому видению Мировой Души - Прекрасной Дамы освященную традицией, проверенную форму. В ней Соловьев дает тот «портрет» Мировой Души, который и составит ядро представлений о Ней Блока. «Она» - «Подруга Вечная», имя которой прямо не называется («тебя не назо-
ву я»), в других произведениях - Das EwigWeibliche («Вечная Женственность»), Афродита Небесная (Платон), «Дева Радужных Ворот» (гностический термин), «Чистая голубка», (ср. «Неизреченная», «Несказанная» у Блока), откликнувшаяся на «зов души» и трижды явившая «живому взгляду» свой «лучезарный» «образ». «Ее» атрибуты раскрываются постепенно, от свидания к свиданию, так же как постепенно «Она» открывает полноту своего облика: «вечность», «нетленность» «божественность», «все-мирность», «творчество», «воплощенность», «личностность», «лучезарность», «красота», «женственность», любовь, радость, чувственность восприятия («осязал»). В таком наборе атрибуций, на наш взгляд, акцентируются такие аспекты Софии Премудрости Божией, как космический, «вечноженственный», интимно-романтический, эстетический, эсхатологический, магический, национальный, гносеологический [ср.: 7]. Как раз они и окажутся наиболее значимы для Блока.
А. Блок, создавая метафизику «Тезы» («О современном состоянии русского символизма»), прямо апеллирует к мистическому опыту Вл. Соловьева, пересказывая описанное в «Трех встречах». Блок и буквально («лучезарный взор», прямые цитаты), и логически - постепенным движением к все большему «приоткрыванию лика» (от «сияния Чьей-то безмятежной улыбки» к видению лица «среди небесных роз», вручению магического оружия - «лучезарного меча» и диалогу-обетованию), повторяет откровение Соловьева. Думается, что эта апелляция Блока к Соловьеву - нечто большее, чем просто опора на традицию. Здесь присутствует и момент присвоения (личного - Блоком, соборного - символистами) соловьевского мистического опыта Мировой Души.
Именно мистический опыт В. Соловьева (наличие которого, насколько нам известно, символистами не подвергалось сомнению) знаменовал реальность бытийно перспективы, возможность прорыва к совершенному. Метафизике Блока была близка патетика соловьевского поэтического откровения.
Метафизическую значимость соловьевского опыта А. Блок акцентирует, призывая «в честь и память Вл. Соловьева /.../ радостно вспомнить, что сущность мира - отвека вневременна и вне-пространственна; что можно родиться во второй раз и сбросить с себя цепи и пыль. Пожелаем друг другу, чтобы каждый из нас был верен
древнему мифу о Персее и Андромеде; все мы, насколько хватит сил, должны принять участие в освобождении плененной Хаосом Царевны -Мировой и своей души» [4, V, с. 166].
Итак, Мировая Душа, Вечная Женственность -воплощенная божественная красота и любовь, объединяющая и преобразующая мир, является первичной реальностью, бытийной целью творчества А.Блока периода «Тезы». Первичная реальность универсума Блока периода «Тезы» связана с общей символической установкой на обретение опыта Абсолюта, знаменованного для Блока символикой Мировой Души. Но еще в период «Тезы» Блок ясно предчувствует его конец, свершающийся как «изменение облика» Мировой Души [4, IV, с. 143], как «мятеж лиловых миров».
Таким образом, бытийный универсум в рефлексии А. Блока организован посредством взаимодействия интуиций «многомирия» и «пути», которое исторически организует метафизику художников как этапное движение по структурным бытийным пластам. Начальная Теза - этап, бытийный пласт, состояние ознаменована уходом от этого мира в пространство Абсолюта, мыслимое поэтом как Мировая Душа, Лучезарная Подруга, Прекрасная Дама.
Библиографический список
1. Аверинцев, С. С. Системность символов в поэзии Вяч. Иванова [Текст] / С. С. Аверинцев // Контекст-1989. - М., 1989. - С. 42-57.
2. Бердяев, Н. А. Самопознание [Текст] / Н. А. Бердяев. - М., 1990. - 336 с.
3. Блок, А. Записные книжки. 1901-1920 [Текст] / А. А. Блок. ; под ред. В. Н. Орлова. -М., 1965.- 663 с.
4. Блок, А. А. Собрание соч.: В 6 т. [Текст] // А. А. Блок. - Л., 1980-1983. Т.1. Л., 1980. - 512 с.; Т.2. Л., 1980. - 472 с.; Т.3. Л., 1981. - 440 с.; Т.4. Л., 1982. - 464 с.; Т.5. Л., 1982. - 408 с.; Т.6. Л., 1983 - 424 с.
5. Ваняшова, М. Г. Нам остается только Имя... - Поэт - трагический герой русского искусства XX века. Блок - Ахматова - Цветаева -Мандельштам [Текст] / М. Г. Ваняшова. - Ярославль, 1993. - 144 с.
6. Иванов, Вяч. И. Лик и личины России: Эстетика и литературная теория [Текст] / Вяч. И. Иванов. - М., 1995. - 669 с.
7. Лосев, А. Ф. Вл. Соловьев [Текст] / А. Ф. Лосев. - М., 1983. - 206 с.
8. Соловьев, В. С. Смысл любви: Избранные произведения [Текст] / В. С. Соловьев. - М., 1991. - 525 с.
9. Соловьев, В. С. Соч. в 2 т. [Текст] / В. С. Соловьев. - Т. 1. - М., 1988. - 892 е.; Т. 2. -М., 1989.- 736 с.
10. Ходасевич, В. Ф. Некрополь. Воспоминания [Текст] / В. Ф. Ходасевич. - М., 1991. - 192 с.
11. Христианство [Текст] : энциклопедический словарь: в 3 т. М., 1993-1995. - Т. 1. -863 с.;Т. 2.-671 е.; Т. 3.-783 с.
Bibliograficheskij spisok (in Russ)
1. Averincev, S. S. Sistemnost' simvolov v pojezii Vjach. Ivanova [Tekst] / S. S. Averincev // Kontekst-1989. M., 1989. - S. 42-57.
2. Berdjaev, N. A. Samopoznanie [Tekst] / N. A. Berdjaev. - M., 1990. - 336 s.
3. Blok, A. Zapisnye knizhki. 1901-1920 [Tekst] / A. A. Blok. ; pod red. V. N. Orlova. - M., 1965. -663 s.
4. Blok, A. A. Sobranie soch.: V 6 t. [Tekst] // A. A. Blok. - L., 1980-1983. T.1. L., 1980. - 512 s.; T.2. L., 1980. - 472 s.; T.3. L., 1981. - 440 s.; T.4. L., 1982. - 464 s.; T.5. L., 1982. - 408 s.; T.6. L., 1983 - 424 s.
5. Vanjashova, M. G. Nam ostaetsja tol'ko Imja... -Pojet - tragicheskij geroj russkogo iskusstva ХХ veka. Blok - Ahmatova - Cvetaeva - Mandel'shtam [Tekst] /М. G. Vanjashova. - Jaroslavl', 1993. - 144 s.
6. Ivanov, Vjach. I. Lik i lichiny Rossii: Jestetika i literaturnaja teorija [Tekst] / Vjach. I. Ivanov. -M., 1995. - 669 s.
7. Losev, A. F. VI. Solov'ev [Tekst] / A. F. Losev. - M., 1983. - 206 s.
8. Solov'ev, V. S. Smysl ljubvi: Izbran-nye proizvedenija [Tekst] / V. S. Solov'ev. - M., 1991. -525 s.
9. Solov'ev, V. S. Soch. v 2 t. [Tekst] / V. S. Solov'ev. - T. 1. - M., 1988. - 892 s.; T. 2. -M., 1989.- 736 s.
10. Hodasevich, V. F. Nekropol'. Vospominanija [Tekst] / V. F. Hodasevich. - M., 1991. - 192 s.
11. Hristianstvo [Tekst] : jenciklopedicheskij slovar': v 3 t. - M., 1993-1995. T. 1. - 863 s.; T. 2. -671 s.; T. 3.-783 s.
Дата поступления статьи в редакцию: 01.10.2015 Дата принятия статьи к печати: 12.11.2015
1 В справочных литературоведческих изданиях обычно дается более жесткая хронологическая схема: «теза» 1900-1903, «антитеза» 1904-1907, «синтез» 1908-1921 (211, 283). Представляется, однако, что надо учитывать включение самим Блоком его ранних стихотворений (1898-1900) в книгу «Стихов о Прекрасной Даме» при установлении «нижней» временной границы; окончание цикла «Фаина», входящего в книгу «Снежная маска» только в 1908 г., непреодоленную стихийность третьей книги «Земля в снегу» (1908) и более поздних циклов («Черная кровь», «Кармен» 1914), а также условность и неизбежный схематизм любых жестких периодизаций.
