CC BY
27ОН ХОТЕЛ ЗАЩИЩАТЬ ЛЕС...
76 Леса России и хозяйство в них № 1 (48), 2014 г.
Лестеховцы, изменившие мир
Юрий Верикович Исламов родился 5 апреля 1968 года в селении Арсланбоб Базар-Кор-гонского района Ошской области Киргизской ССР. После окончания начальной школы переехал в город Талица Свердловской области, где в 1985 году окончил десять классов. В том же году поступил в Свердловский лесотехнический институт. После первого курса осенью 1986 года был призван в ряды Советской армии. Служил в 22-й гвардейской отдельной бригаде специального назначения 40-й Армии краснознаменного Туркестанского военного округа, входящей в состав ограниченного контингента советских войск в Демократической Республике Афганистан. С мая по октябрь 1987 года участвовал в 11 боевых выходах. 31 октября 1987 года погиб в неравном бою, проявив мужество и героизм. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 3 марта 1988 года ему посмертно присвоено звание Героя Советского Союза.
В 2014 году наша страна отметила важное событие - 25 лет со дня вывода советских войск из Афганистана. Сегодня об этой войне редко вспоминают, а между тем она унесла десятки тысяч человеческих жизней, в том числе уральцев. Бывший студент лестеха Юрий Исламов, ставший Героем Советского Союза, - один из них.
В связи с 25-летием вывода войск из Афганистана администрация Екатеринбурга приняла решение назвать одну из улиц города именем Юрия Исламо-ва. Сегодня в рамках проекта УГЛТУ «Лестеховцы, изменившие мир» мы публикуем очерк об этом человеке.
Лесничий Арсланбобского государственного заказника Верик Эргашевич Исламов, возвращаясь домой из леса, любил передохнуть у горной речушки с кристально чистой водой. Как раз здесь она вырывалась из узкого ущелья, образуя небольшой водопад. У подножия открывался зеленый цветущий луг, заросший по краям кустарником миндаля. Казалось, это райский уголок.
Обычно свои владения - а это более пяти тысяч гектаров уникального орехового леса, раскинувшегося на отрогах Тянь-Шаня, что в Ошской области Киргизии, Верик Эргашевич объезжал верхом на коне. Здесь, у водопада, часто делал последний привал. О том, что отец возвращается домой этим путём, его кучерявый сынишка Юра знал хорошо. И любил встречать его здесь. Вместе с друзьями он приходил к водопаду, купался, загорал. А когда появлялся на тропе всадник с ружьём, вскакивал и с радостью бежал навстречу.
Отец слезал с коня, брал его под уздцы и вёл к прохладной воде - напоить. Юрий с ребятами в это время успевали обмыть крутые бока лошади, которой тоже нравились водные процедуры. Она сама иногда заходила под струи водопада, чтобы освежиться, веселя тем самым голосистую детвору.
Это были счастливые моменты как для Верика Эргашевича, так и для ребятни. Бывалый лесничий мечтал, что когда Юра вырастет, то обязательно продолжит их семейное дело - тоже станет лесничим. Причём уже в третьем поколении...
Наверное, именно так всё и случилось бы. К этому всё шло. Благодаря отцу и деду Юра с раннего детства стал познавать природу. В десять лет уже мог
прицельно стрелять из отцовского охотничьего ружья, «читать» следы зверей, узнавать по голосам птиц.
Не так далеко от водопада, чуть ближе к дому, посёлку Арсланбоб, где жили Исламовы, до сих пор растёт кудрявая, как сирень, экзохорда. В горах Тянь-Шаня теперь это дерево встречается редко. Оно очень красиво цветёт. Раньше люди часто пытались перенести его в свои сады. Выкапывали с корнями, пересаживали, но оно приживалось плохо. Уже в советские годы экзохорда была взята под охрану. Она и сейчас занесена в Красную книгу республики Кыргызстан.
Под этой экзохордой любил мечтать маленький Юра. С этого места открывался чудесный вид на долину, в которой раскинулся утопающий в зелени Арсланбоб. Юре казалось, что это самое красивое место на свете.
Однако после четвёртого класса юному мечтателю пришлось покинуть родимый дом и переехать в более суровые края. Школа в их небольшом селении была национальная, русский язык, вернее, азы русского языка изучали лишь в начальных классах. Но как без русского языка? И это притом, что Юра - из интернациональной семьи. Его мама, Любовь Игнатьевна Корякина, самая настоящая русская женщина, уралочка из города Талица Свердловской области.
После окончания средней школы Любу, как и многих её подруг, манили дальние края, хотелось романтики, и она решила продолжить учёбу в солнечном Узбекистане, поступила в Ташкентский техникум связи. Однажды, возвращаясь с каникул, познакомилась в поезде с парнем-узбеком, студентом Ташкентского госуниверситета Вериком Исламовым. Завязалась дружба, которая позже переросла в любовь. Вскоре молодые сыграли свадьбу.
После окончания университета вместе с Любой Верик вернулся на родину, в Киргизию, стал работать в лесном хозяйстве.
В 1968 году у них родился сын. Назвали Юрием, в честь первого космонавта Юрия Гагарина. К сожалению, мальчик не отличался крепким здоровьем, был невелик, худощав. Но учился хорошо.
И вот после окончания четвёртого класса родители всерьёз задумались о его будущем. Чтобы получить образование, Юрий должен учиться в хорошей школе. Иначе, когда придёт время, он не сможет поступить в вуз.
Выход был один - отправить его в Талицу, к бабушке Агриппине Никаноровне. На том и порешили.
В пятый класс Юрий пошёл уже в Талице.
Вспоминает тогдашний директор школы N 55 Валентина Нестеровна Берсенёва: «Привела его мама к нам не первого сентября, а позже, уже в октябре. Задержка произошла из-за того, что Юру требовалось прописать в доме у бабушки, пройти медкомиссию, собрать необходимые документы и справки, а на это ушло время. Но он уже знал, что пойдёт в нашу школу, и даже успел познакомиться с некоторыми ребятами. Поэтому попросил, чтоб его зачислили в класс, где они учились. Я ему говорю: «Это сильный класс. Ты же отстал, не догонишь их, иди в другой». «Догоню, - сказал он, - вот увидите». И ведь точно! Не только догнал, но и перегнал. Он хорошо учился, всё схватывал на лету. Аттестат получил с двумя четвёрками, остальные пятёрки. Помню, пришёл к нам маленький, щупленький, а к десятому классу преобразился - стал крепким, сильным».
Именно в Талице из застенчивого мальчугана Юра превратился в уверенного и целеустремлённого юношу. Здесь он увлёкся спортом. Причём, что не совсем типично для южанина, лыжами! В классе, в котором он учился, ходить на лыжах могли все, даже девчонки. А вот у Юры это получилось не сразу. Первые попытки оказались неудачными. И тогда Юра записался в детско-юношескую спортивную школу, в лыжную секцию. Руководил ей в ту пору замечательный тренер Александр Алексеевич Бабинов. Он сразу обратил внимание на упорного смуглолицего паренька, стал помогать ему. Через год Юра бегал на лыжах не хуже других в классе, а через два начал участвовать в школьных соревнованиях. Не сразу дались победы. Однако в десятом классе он уверенно вышел в лидеры.
- Те, кто в лыжном спорте достигает высоких результатов, больше трудолюбивы, чем способны, -вспоминает Бабинов.- Юрий был как раз очень трудолюбив и упорен. Физическими данными - сила, рост - он не выделялся. А вот выносливость - да, была.
Александру Алексеевичу уже за семьдесят, но он до сих пор помнит спортивные вехи своего воспитанника. И это немудрено. Позже о Исламове, о подвиге которого узнала вся страна, ему не раз приходилось рассказывать и журналистам, и местным краеведам, дотошно собирающим все сколько-нибудь значимые факты из жизни героя. Конечно, фактов было не так много. Вся биография Исламова - короткая и прямая, как «стометровка». Вот его основные спортивные вехи: в 15 лет он вошёл в сборную детско-юношеской школы. В 16 стал чемпионом ДЮСШ. На следующий
год в областном финале профсоюзно-комсомольско-го кросса пришёл на финиш шестым. Последние соревнования, в которых он участвовал, принесли ему титул чемпиона района в кроссе на дистанции пять километров. К этому времени у него уже был первый взрослый разряд.
Позже, уже в письмах из армии, Юрий не раз спрашивал у бабушки, у друзей, как там поживает «Сан Сеич» - так любовно называл он Бабинова. Передавал ему приветы.
Кстати, спортом Юра занялся вопреки советам врачей. После медицинских обследований ему заявили: «Никаких серьёзных физических нагрузок!» У него выявили заболевание печени. Доктора настаивали на постоянном приёме лекарств. Родители тоже просили, чтобы сын не забывал лечиться. Юра был чрезвычайно послушным мальчиком, однако выполнять наставления не спешил. Вместо этого стал изнурять себя спортивными тренировками. «Извини, бабуля, - говорил он, когда та начинала ворчать на него, что он не думает о своём здоровье, - лучше я совершу пробежку».
Обувал кеды или кроссовки и исчезал за оградой дома...
«Без спорта я уже не могу», - объяснял он и родителям. И просил не ругать его за это.
Упорство, решительность, выдержка граничили в Юрии с добротой, нежностью, отзывчивостью.
Кажется, не было случая, чтобы Юра когда-то повысил голос в разговоре со взрослыми, вспоминали его учителя. Всегда корректен, вежлив. На спорте, как говорят, был помешан: отдавал ему всё свободное от школы время. Во дворе бабушкиного дома соорудил турник, раздобыл гири, гантели и даже небольшую штангу. При этом во всём помогал Агриппине Ника-норовне, бабушке Грипе, как он её называл. Таскал воду из колодца, колол дрова.
Мало кто знал, что Юрий вёл своеобразный дневник. Но делал записи в нём не о том, что с ним произошло, а о том, что надо сделать, чего достичь. Так, однажды записал: «Обязуюсь за лето подрасти на 8 сантиметров». Поделился своей целью с бабушкой. Та в ответ только рассмеялась. Однако потом поразилась упорству внука: тот, привязав к ногам гири, часами висел на турнике.
Распорядок дня у Юры был почти армейский: подъём в шесть ноль-ноль, зарядка, завтрак - и далее по минутам расписан весь день вплоть до отбоя.
У Юрия, казалось, был расписан не только каждый день, но и вся жизнь. Вот ещё строки из его
Лестеховцы, изменившие мир
дневника: «После школы - поступить в лесотехнический институт. Затем уехать к родителям. Помогать им. Защищать лес. Заняться наукой.».
Наверное, подобным образом мечтают все мальчишки. Вспомним себя. Разве мы не мечтали?
Талицкий район - край заповедный. Именно здесь Юрий впервые увидел вековые сосновые боры, где каждое дерево - под сорок метров высотой. В те годы при местном лесхозе, руководил которым заслуженный лесовод России Геннадий Викторович Коростелёв, позже ставший первым директором национального парка «Припышминские боры», действовало школьное лесничество. Весной, когда наступала пора лесопосадок, школьники активно помогали лесхозу: высаживали деревья, работали в теплицах, где выращивали рассаду, познавали азы лесного хозяйства.
Уроки, которые Юрий получил в школьном лесничестве, тоже не прошли даром. В одном из писем родителям он с восхищением рассказывал, что своими руками посадил десятки сосёнок, елей и даже несколько кедров! А сестрёнке Тане, которая ещё ни разу не приезжала в Талицу, сообщал, что в лесу здесь много грибов, ягод, которые очень интересно собирать. За ними ходят целыми семьями. «Лес местами такой дремучий, что заблудиться в нём ничего не стоит, - писал он. - Этот лес совсем не похож на тот, который растёт в горах возле Арсланбоба. Он тоже хорош и красив. Теперь я представляю, что такое уральская тайга.»
Как личность Юрий формировался прежде всего здесь, в Талице. Этому способствовало многое, в том числе особая атмосфера, в которую он окунулся. Жизнь вдали от родителей накладывала особую ответственность. Он старался не подвести ни отца с матерью, ни талицкую родню, которая его приютила: помимо бабушки, здесь с семьёй в своём отдельном доме жил родной брат матери Геннадий Игнатьевич Корякин. У него были свои дети, но к Юрию он относился как к родному. Не раз брал с собой на рыбалку. Словом, как мог, окружал заботой. А Юрий, как мог, отвечал на эту доброту.
Однажды в нижнем ящике комода Юрий обнаружил старые фронтовые фотографии своего деда - Игнатия Никандровича Корякина. На них он увидел воина с добрым, но в тоже время мужественным лицом.
К сожалению, дед не дожил до появления внука в его доме. От бабушки Юрий потом узнал, что до последних дней он носил под сердцем стальной осколок, который, возможно, и стал причиной его
преждевременной смерти. Война оставила след и на лице деда - от близких разрывов пороховых зарядов оно, словно точками татуировки, было покрыто мелкими синими крапинками.
Тут же в комоде обнаружились свидетельства о том, что дед награждён орденом Красной Звезды, медалями «За отвагу» и «Оборону Москвы», а также благодарственные письма Верховного Главнокомандующего. Из них следовало, что командир отделения старший сержант Корякин храбро сражался, защищая Москву, в боях у реки Западный Буг, на берегах Вислы, участвовал в сражении за Берлин.
Все эти документы Юрий аккуратно вклеил в альбом. Приехав на каникулы в Арсланбоб, показал родителям.
- Как же так, мама, - с укоризной сказал ей. - Наш дед Игнатий - настоящий герой, а ты ничего об этом не рассказывала.
Позже Юрий в одном из Талицких фотоателье заказал портреты своих обоих дедов, вставил в рамки и повесил на стену. Этот поступок внука растрогал бабушку до слёз.
Кстати, другой дед, Эргаш, хоть и не был на фронтах Великой Отечественной, но тоже прожил славную жизнь. В годы войны возглавлял в Арсланбобе колхоз, много сил отдал сохранению реликтовых ореховых лесов, выучил немало молодых лесников.
Наверное, имело значение и то, что на уроки в школу Юрий ходил через площадь Революции, мимо памятника легендарному разведчику, Герою Советского Союза Николаю Ивановичу Кузнецову. Пионерская дружина в школе тоже носила его имя. Фильм «Сильные духом» Юрий смотрел и в кинотеатре, и по телевидению. В библиотеке нашёл о Н.И. Кузнецове несколько книг и все прочёл. Думал даже поступить в Талицкий лесной техникум, в котором когда-то учился разведчик, но потом решил, что лучше сразу в институт, как того хотел отец.
Конечно, какой мальчишка не мечтает стать героем? Тем более таким, как Николай Кузнецов? Мечтал об этом и Юрий. А потому сознательно готовил себя к службе в армии. И вскоре понял, что оказался перед выбором: с одной стороны, хотел стать лесоводом, а с другой - манила военная служба.
И это была не просто мальчишеская блажь. Мысль эта всё сильней захватывала Юрия. Причём он уже точно знал, что хочет служить не где-нибудь, а в ВДВ -Воздушно-десантных войсках. Никакие другие его не прельщали. А ради ВДВ был готов на всё, даже пойти против воли отца.
В восьмом классе Юрия вместе с одноклассниками вызвали в военкомат для прохождения приписной комиссии. И тут допризывник Исламов услышал страшный вердикт: «К службе не годен!» Такое заключение врачи сделали, обнаружив у него плоскостопие. А вот симптомов заболевания печени как не бывало! Их и след простыл!
Такой приговор оказался шоком. Наверное, другой бы смирился с участью. Разве виноват человек, что у него плоскостопие? Но не таков был Юрий. Он решил выправить допущенную природой ошибку. Для начала оторвал каблуки от старых ботинок и прибил их изнутри, прямо к стелькам новых. Ходить было не очень удобно, иногда ноги в кровь растирал, но терпел. Такие же каблуки прикрепил и внутрь кроссовок. А дома, когда делал уроки, подкладывал под ноги бутылки и катал их туда-сюда.
Верно говорят: упорство и труд всё перетрут. Так и тут. Со временем Юрию удалось сформировать правильные стопы, короче, к восемнадцати годам и этот недостаток, мешающий пойти в армию, он устранил!
В 1985 году Юрий успешно окончил среднюю школу и поступил на лесоинженерный факультет лесотехнического института. Ныне это - Уральский государственный лесотехнический университет (УГЛТУ).
Деканом ЛИФа тогда был Андрей Андреевич Добрачев. Он и сейчас работает в лестехе и хорошо помнит студента Исламова.
- Этого парня нельзя было не заметить, - рассказывает бывший декан. - Он сразу обратил на себя внимание. На ЛИФе действовала самая сильная в вузе система студенческого самоуправления, и Юрий тут же включился в общественную работу. Сперва его избрали физоргом группы, а затем -и всего курса. Он быстро смог найти общий язык со всеми спортсменами-разрядниками и увлечь их к дальнейшим занятиям в секциях. Хотя некоторые поначалу отказывались, мотивируя тем, что, мол, некогда, надо учиться. Но Юрий умел убеждать. Да и сам подавал пример. Помимо лыж, стал заниматься ещё и боксом. В итоге вскоре первокурсники ЛИФа были представлены во всех 14 секциях института.
Однако началась студенческая жизнь не со спорта, а с колхоза. После зачисления, как водится, первокурсников отправили на картошку. В тот год -в совхоз «Русскопотамский» Ачитского района.
- Мы познакомились с Юрием перед вступительными экзаменами, - вспоминает бывший его приятель
Идрис Низамов. - Честно говоря, я нервничал, а вот он - нет. От него исходила какая-то уверенность. Наверное, это и помогло сблизиться с ним. Я видел, парень он надёжный, к нему притягивало. Слава Богу, поступили мы без проблем. В том же совхозе было нелегко. Осень стояла ненастная, уборка картофеля шла медленно. Однажды из-за дождя решили уйти с поля раньше обычного, хотя оставался совсем небольшой участок. Собрались на краю плантации, под большой ёлкой, где не так мочило. Но подошёл комиссар уборочного отряда. «Ребята, давайте рванём напоследок, а? - предложил он. - Один рывок на час - и потом домой!» «Да завтра доделаем! - отрезал кто-то. - Сколько можно героизм проявлять?». Повисла пауза. Вдруг, ничего не говоря, поднялся Исламов и пошёл на раскисшее поле. За ним потянулись и мы.
И ещё один эпизод из жизни в совхозе запомнился Идрису Низамову. Какая студенческая жизнь без музыки? Был магнитофон и кассеты с записями и в отряде первокурсников. По вечерам их «крутили» в столовой, а иногда под них устраивали танцы. И вдруг ЧП - кассеты пропали. Пропажу «списали» на подозрительных подростков, вечно вертевшихся неподалёку от барака, где жили студенты. Но позже обнаружилось, что кассеты украл один из сокурсников.
Состоялось комсомольское собрание. Юрий, на тот момент уже член бюро ВЛКСМ курса, был непримирим, считал, что вора надо исключить из института.
- Ну что ты кипятишься? - урезонивали его. -С кем не бывает? Ведь так и судьбу человеку сломать можно. На первый раз надо простить!
- Нет! - стоял на своём Исламов. - Если негодяй -нет ему места среди нас! Пожалеем - только хуже сделаем!
Как в воду глядел. Вскоре неразборчивый в средствах меломан вновь проявил себя - грубо отпихнул в умывальнике щуплого парнишку и спокойно расположился у раковины. И тут за спиной обиженного вырос Юрий. Что было дальше, история умалчивает, но меломан после этого стал вести себя намного лучше.
Говорят, тогда, в совхозе, Юрий познакомился с одной из студенток, с которой у него начинали складываться романтические отношения. К сожалению, они не успели развиться. Юрий понимал, что через год в армию, - тогда призывали студентов после первого курса, а потому сознательно сторонил-
Лестеховцы, изменившие мир
ся девчат. Считал, вот отслужит, как надо, вернётся, тогда и выберет себе красавицу. А пока - не до них.
Учёба в вузе Исламову давалась легко. Первую сессию, как, впрочем, и вторую, он сдал без всяких проблем. При этом не забывал о спорте.
Вот что позже, после смерти Юрия, писал о нём уже известный нам декан Добрачев в одной из газетных статей: «Юрий никогда не курил - не переносил табачного дыма. И не пил спиртного. Примерно в середине учебного года его пригласили в спортклуб института - ответственным за оргсектор. Должность хлопотная, но он согласился. Зимой, в конце декабря или начале января, мы, руководители ЛИФа, вместе со студенческим активом обычно выезжали на базу научно-опытного лесхоза в посёлок Северка, где подводили итоги минувшего года и намечали планы на будущий. Как правило, у этого мероприятия была своя спортивная часть. В 1985-ом она оказалась особенно насыщенной. Её разрабатывал лично Исламов. Мы с удивлением обнаружили, что, помимо традиционного футбола, намечены соревнования ещё и по биатлону. Была подготовлена трасса с самыми настоящими мишенями. «А из чего стрелять будем?» -спрашивали заинтригованные ребята. «Найдём!» -улыбался Юрий. Оказалось, стрельбу из винтовок он заменил «стрельбой» . снежками: каждый участник гонок мишени поражал комочками снега. Юрий к любому делу подходил с фантазией, и это всегда помогало. Вот и биатлон получился увлекательным. А на следующий день был футбол, прямо на заснеженном поле. Сугробы - выше колена. Возле одних ворот, которые были ближе к лесу, их намело и вовсе почти по пояс. Вратаря не видно! Но в этом и весь прикол, как бы сказали сейчас студенты. Бегать по такому полю - большое мучение. Но как бегали! На память о том матче у меня сохранилась единственная студенческая фотография Юры, где он атакует ворота, с трудом пробивая глубокий снег.»
По словам Добрачева, активное участие той зимой принял Юрий и в институтской спартакиаде. В лыжной гонке на приз газеты «Инженер леса» лично занял одно из призовых мест, а факультет - первое. Для ЛИФ, считавшегося мужским, вечной проблемой было выставить женскую сборную. Но Исламову удалось сколотить и её. Некоторых девчат Юрий тренировал перед спартакиадой целую неделю. И они тоже не подкачали - заняли второе место среди женских команд!..
Зимой 1986 года Исламов поступил в авиацион-но-спортивный клуб ДОСААФ на курсы парашю-
тистов. Однако об этом в институте никто не знал, о новом своём увлечении он никому не рассказывал. Сообщил только родителям: «Хочу служить в ВДВ, а потому пошёл изучать парашютное дело».
Школу ДОСААФ Юрий закончил успешно, получив третий разряд спортсмена-парашютиста.
Из письма родителям: «Меня вызвали в военкомат и похвалили за то, что готовлюсь к службе в рядах СА. Курс обучения в парашютной секции закончил отлично. Прыгали с АН-2, три раза. Это - не описать! Плоскостопия почти не осталось. Медкомиссию прошёл, сказали, что годен хоть в авиацию, хоть в десант. Вот такая у меня радость.»
В конце была приписка: «Папа, наверное, я уйду из института. Хочу поступить в военное училище.»
Письмо огорчило и озадачило отца. Он был сам не свой. Негодовал: «Бросить учёбу? А кому я передам заказник? Случайным людям? Их и без того уже много вокруг! Так я надеялся на него, так мечтал!.. »
Отец сел и тут же написал сыну: «Никаких военных училищ! Запрещаю - и точка!»
К тому времени Юрий уже обивал пороги Октябрьского военкомата города Свердловска. Познакомился с одним из офицеров - Игорем Васильевым. Юрий рассказал ему о своей непростой ситуации, о том, что хочет бросить институт и поступить в военное училище, однако отец категорически против. Васильев дал совет - не перечить отцу, пока не бросать институт, а как следует проверить свои чувства в армейской службе. А там видно будет.
- Я готов, - ответил Юрий. - Только прошу - направьте в Воздушно-десантные войска!
- Напишите рапорт на имя военкома, - посоветовал старший товарищ. - Чётко и ясно изложите в нём свою просьбу. Обоснуйте её.
Юрий так и сделал. И это помогло. Осенью 1986 года Исламова призвали в ряды Советской армии. И попал он именно в ВДВ! И куда! С Урала его отправили в «учебку», которая находилась совсем недалеко от его родной Киргизии - в соседнем Узбекистане, в городе Чирчике, где готовили бойцов спецназа. Об этом Юрий тут же сообщил родителям. Вскоре отец, мать и его сестрёнка Таня приехали к нему в гости, навезли гостинцев. Это были радостные дни.
Радостные от встречи, но в то же время тревожные от предчувствия, что после «учебки» Юрия отправят в Афганистан.
Впервые применительно к своему сыну Любовь Игнатьевна и Верик Эргашевич услышали это пугающее слово - Афганистан - на КПП части
в Чирчике. Один из прапорщиков, дежуривших на контрольно-пропускном пункте, разговорившись с родителями солдат, приехавших к своим сыновьям, разоткровенничался: «Всех, кто здесь служит, отправляют в Афганистан, - сообщил он. - А где война, там убивают».
Об этом же Верик Эргашевич услышал разговоры и в гостинице Чирчика. Её администратор, молодая женщина, обсуждая с кем-то этот вопрос, неосторожно обронила фразу, что из «учебки» для многих дорога в один конец.
От таких откровений становилось черно на душе. Но Юра на расспросы родителей реагировал спокойно. «Всё это брехня, - успокаивал он. - Люди много всякой ерунды болтают. Всем верить?».
Сын ещё больше раздался в плечах. Форма десантника делала его настоящим мужчиной.
И вот пришло время разъезжаться по частям. Ис-ламову, как отличнику боевой и политической подготовки, присвоили звание младшего сержанта и предложили остаться инструктором в учебном подразделении. Но он отказался. Попросил командира части, чтоб направили в Афганистан.
В середине мая родители получили от Юрия очередное письмо, в котором он сообщал, что уже проходит службу на новом месте - в ГДР. «На самолёте ИЛ- 76 мы прилетели в Берлин, а отсюда на машинах нас перебросили на пересылочный пункт. Сейчас находимся в карантине. Живём на берегу речки, место отличное. За меня не переживайте!.. »
Также сообщал, что вместе с сослуживцами занимается строительством казармы, кирпичи для которой лепят из глины сами. Это сразу насторожило опытного Верика Эргашевича, умеющего в отличие от матери читать подобные послания между строк.
«Ты, наверное, не под Берлином, а под Кабулом кирпичи лепишь? - спросил он напрямую сына. -Не темни, скажи, всё как есть!»
Юрий понимал: само известие о его службе в Афганистане - душевная травма для родителей. Но всё же не выдержал, признался: «Извините, я действительно нафантазировал. Меня направили в Афганистан. Не хотел вас огорчать, но ведь ложь всё равно всплывёт. Теперь всё время буду думать, что вы беспокоитесь. Не волнуйтесь, пожалуйста! Находимся мы в Шахджое. Я попал в группу старшего лейтенанта Олега Онищука, это очень хороший командир. Кормят нас тоже хорошо. Словом, у меня всё нормально. Через полтора года увидимся. Время пролетит быстро, вот увидите.»
Конечно, на счёт лепки кирпичей - это тоже были «фантазии». На самом деле Юрий почти сразу стал участвовать в боевых выходах. Но родителям не сообщал об этом. Откровеннее был со своими приятелями по институту. Одному из них, Андрею Михалёву, писал: «Получил боевое крещение. Трое суток мы ждали караван на «духовской» дороге, чтобы его захватить. Караван должен быть с оружием. Однако каким-то образом «душки» засекли нашу группу еще до появления каравана. Обложили сопку и открыли по нам шквальный огонь. Невозможно было голову из укрытия высунуть, пули так и свистали. Дубасили по нам не только из автоматов, но и из миномётов. Конечно, мы тоже отвечали огнём. Более часа шёл бой, хорошо, вовремя подоспели «вертушки», вызванные по рации. На моих глазах душманы сбили из зенитной установки один вертолёт, командир погиб. После на аэродроме построили батальон, провожали его в последний путь.»
Конечно, даже в этом, достаточно откровенном послании, Юрий не мог сообщить все подробности того боя, его детали. Тем более из окопа солдату всей войны не видно. Много позже о них поведал военный журналист полковник Владислав Майоров в своём очерке «Взрыв на караванной тропе», напечатанном в одной из книг, рассказывающих о подвигах воинов-афганцев Среднего Урала. По его словам, события в том бою разворачивались таким образом. После того, как был сбит вертолёт огневой поддержки МИ-24, капитан Ярослав Горошко, возглавлявший резервную группу, вылетевшую на помощь старшему лейтенанту Онищуку, приказал командиру МИ-8, в котором сам находился, посадить машину у горящей «вертушки». Опытный пилот стремительно сел рядом, а Горошко, рискуя жизнью, кинулся к МИ-24 и вытащил из кабины погибшего товарища, капитана Савина.
За семь месяцев службы в Афганистане Исламов принял участие в десяти удачных боевых выходах. Одиннадцатый оказался последним, трагичным.
Накануне Юрий отправил родителям очередную весточку. Всего за время службы в Афганистане они получили от него 74 письма. Как правило, были они не о войне, а о любви к ним, к самым близким людям.
«Мама, вы пишите такие письма, что плакать хочется, - укорял он её в одном из последних. - Думать о том, что убьют, не стоит. Таня пишет, что вы с отцом даже поседели. Разве можно так переживать? Теперь я тоже начну постоянно думать о вас, волно-
Лестеховцы, изменившие мир
ваться. Так нельзя. В Союзе много ходит небылиц про Афганистан, не надо верить в них. Не смотрите телевизор. Мой совет - выключите его на год. Вот приду, тогда и включим вместе. Обещаю, всё будет хорошо. Крепко целую и обнимаю!»
Не забывал Юрий и о бабушке Грипе, которая тоже переживала о внуке. Писал и ей. И тоже обещал скоро вернуться.
Но в душе у них росла тревога. Хоть Юрий и успокаивал всех и старался не писать о войне, но она была и то и дело напоминала о себе ледяным дыханием скорбных известий.
К сожалению, беда приближалась неумолимо, зачёркивая в календаре последние дни прежней счастливой жизни.
В том же очерке Владислава Майорова есть горькие строки: «Вновь и вновь вглядываясь в те трагические октябрьские дни 87-го, хочется совершить невозможное - повернуть время вспять и крикнуть: «Остановитесь, ребята!» Всё говорило о том, что боевой выход неудачен, обречён. Судьба до последнего берегла спецназовцев. Но какой-то рок тяготел над ними».
В самом деле, выход, точнее, вылет на боевое задание не заладился с самого начала. Вечером 23 октября группа Онищука должна была на вертолёте Ми-8 прибыть в район, где ожидалось появление каравана с оружием, поставляемого душманам из-за кордона. Пропустить его было нельзя. Однако вертолёт, взлетев в воздух, тут же пошёл назад, на посадку. Выявилась неисправность. Технические службы взялись её исправлять, но поломка оказалась не пустяковой, ремонт затянулся. Тогда командование решило отправить бойцов другим вертолётом, но тут резко изменились погодные условия. В результате группа не смогла вылететь ни 24, ни 25 октября. Тогда Онищук обратился к командиру батальона с просьбой выдвинуться «на броне», на бронетехнике. Правда, из-за гористой и сложной местности она не могла доставить группу до места засады. До него оставалось ещё километров пять, но что такое пять километров для спецназа? Час ходьбы пешком! Словом, командиру батальона план Онищука понравился, и 26 октября он отдал приказ выдвинуться «броней».
Группа успешно добралась до караванной тропы и заняла позицию на сопке. Три дня терпеливо ждала транспорт, но он не появлялся. По приказу, через трое суток спецназовцы должны были вернуться назад, в расположение части. За ними предполагалось выслать вертолёт. Но Онищук убеждает командира
батальона остаться ещё на сутки. Тот даёт «добро». И как раз на четвёртый день на дороге появляется караван из трёх грузовых иномарок. Шли они с интервалом в один километр. Онищук принимает решение «взять» первую машину. Это был трехосный «Мерседес».
Захват был стремительным и жёстким. Сначала спецназовцы уложили моджахедов в вездеходе, а затем уничтожили и группу прикрытия.
Произошло это вечером 30 октября, с 20.00 до 21.30. Но «духи» так просто сдаваться не хотели. Из кишлака Дури, что находился неподалеку, они подвергли группу артобстрелу. Более того, попытались отбить «Мерседес». Тогда в 22.30 Онищук на место боестолкновения вызвал по рации вертолёты огневой поддержки - два Ми-24. Они нанесли по душманам и по кишлаку Дури мощный удар. Как казалось, все были рассеяны и перебиты.
Но это только казалось.
По идее, как раз в этот момент командованию следовало бы выслать за нашими воинами «вертушки» и вывезти их в расположение части. Но оно недооценило обстановку, тем более надвигалась ночь, и вопрос отложили до утра.
Около часу, под покровом темноты, 31 октября Онищук с несколькими солдатами пробрался к «Мерседесу» и забрал часть трофеев. Улов оказался богатым - безоткатные орудия, крупнокалиберные пулемёты, миномёты, боеприпасы.
Следующую ходку к подбитому вездеходу спецназовцы решили сделать в 5.30, на рассвете. Семь человек во главе с Онищуком вновь выдвинулись к «Мерсу». Для их прикрытия на трёхглавой сопке свои места заняли пулемётные расчёты Марата Мурадяна и Яшара Мурадова, а также отделение автоматчиков из пяти человек, возглавляемое младшим лейтенантом Константином Гореловым.
Примерно в 5.45, как только Онищук с бойцами подошел к «Мерседесу», душманы вдруг открыли по ним шквальный огонь. Как оказалось, бандиты прятались совсем рядом. Ночью они выследили спецназовцев и поняли, что те вернутся за остальными трофеями. И устроили засаду. Более того, к утру к месту «забоя» вездехода командующий фронтом ДИРА -Движения исламской революции Афганистан - мулла Мадад, под ружьём которого находилось две с половиной тысячи боевиков, успел стянуть более сотни моджахедов. Он был в бешенстве, что у него под носом, вблизи его укрепрайона, так вольно ведут себя советские солдаты. И приказал уничтожить их.
Завязался ожесточённый кровавый бой. Неравный бой. Старший лейтенант Онищук понял, что надо срочно отходить к сопке, но как это сделать под градом пуль? Исламова и рядового Хроленко он оставляет у «Мерседеса» для прикрытия, а сам с остальными бойцами начинает пробиваться к спасительным скалам. Но сделать это не удаётся, трое почти сразу получают ранения и падают. Но продолжают отстреливаться. Тем временем Исламов с Хроленко замечают, что кольцо бандитов сжимается. Уже, кажется, их гортанные крики «Аллах акбар» звучат со всех сторон. Некоторые смельчаки в чалмах бросаются в атаку, но нарываются на длинные очереди из «ка-лашей». И тут наших бойцов накрывает выстрелом из гранатомёта. Хроленко гибнет, а Юрий получает ранение. Но и истекая кровью, продолжает строчить из автомата. Вскоре его ранило второй раз.
Младший лейтенант Горелов, видя, как один за другим гибнут солдаты, тут же вызывает на помощь вертолёты. Умоляет прилететь как можно скорей. Но они, как на зло, не летят!
Кончались патроны. Юрий стал бить короткими очередями. Наконец автомат умолк совсем. Поняв, что нашему десантнику больше нечем стрелять, душманы заорали от радости. Думали - все, теперь боец у них в руках. Подходили с опаской, останавливались, разглядывая смуглого, всего в крови и пыли, солдата. Но Юрий был ещё жив. Превозмогая боль, он просунул руку под себя и нащупал гранату. Незаметно выдернул зубами кольцо и опять спрятал «лимонку» под полой бушлата. Стал ждать, когда бандиты подойдут совсем близко. Вот он увидел, как один из них, хорошо одетый и хорошо вооруженный, остановился буквально в нескольких шагах от него. Подумал: наверное, командир моджахедов. «Пора», - решил Юрий и вытащил руку с гранатой из под себя.
В 1990 году военный журналист полковник Геннадий Иванов выпустил в свет небольшую документальную повесть «Баллада о "караванщиках"». Есть в ней глава и о группе старшего лейтенанта Онищука.
Г. Иванов в своём произведении впервые попытался показать не только героизм наших солдат и офицеров, но и многочисленные ошибки, которые допустили командир батальона подполковник Нечитайло и командир эскадрильи майор Егоров. По сути, считает Иванов, они проявили самую настоящую халатность по отношению к своим боевым товарищам.
Такого же мнения придерживается и сослуживец Онищука Ярослав Горошко. Точнее, придерживался:
к сожалению, в девяностые годы он погиб в результате несчастного случая. И тем не менее его показания проливают несколько иной свет на случившееся. Дело в том, пишет Г. Иванов, что Онищук, оставаясь с бойцами до утра у подбитого «Мерседеса», был совершенно уверен, что в 6.00 к ним прибудет резервная группа на вертолётах в количестве 20 человек под командованием как раз Ярослава Горошко. Кстати, Горошко с Онищуком были земляки, оба с Украины, и настоящие друзья. Такая договорённость на счёт вертолётов с Нечитайло и с Егоровым у Онищу-ка была. Но произошла странная несогласованность между подполковником и майором. Короче, вылет «вертушек» к 6.00 они не обеспечили. Когда Горошко со своими бойцами прибыл на аэродром, то увидел, что тут никого нет. В это время экипажи ещё продолжали спать. Более получаса он в ярости метался возле вертолётов, пока, наконец, не появились пилоты. И то они прибежали только тогда, когда по рации запросила помощи гибнущая группа Онищука. Таким образом, можно смело утверждать, что когда Ми-24 и Ми-8 поднялись в небо, исход боя был уже предрешён.
Кстати, одновременно с «вертушками» в район Дури должна была выдвинуться и бронетехника. И она вышла, но почему-то не получила приказа следовать к кишлаку. Пройдя часть пути, она повернула обратно и вернулась в расположение части как раз тогда, когда на караванной тропе лилась кровь.
Автор документальной повести «Баллада о "караванщиках"» также считает, что допустил ошибку и старший лейтенант Онищук. Ему не следовало утром идти к «Мерседесу». Он явно недооценил обстановку. Ему надо было терпеливо ждать обещанного подкрепления. Занимая выгодную позицию на сопке, даже если бы «духи» пошли в атаку, группа смогла бы продержаться до прихода своих. По крайней мере, таких жертв можно было избежать.
Все эти обстоятельства впоследствии военная прокуратура Туркестанского военного округа изучила подробно. И тоже пришла к выводу, что Нечитайло и Егоров допустили преступную халатность, повлекшую необоснованную гибель людей. Однако в возбуждении уголовного дела в отношении них было отказано на основании принятого 28 ноября 1989 года Верховным Советом СССР постановления «Об амнистии совершивших преступления бывших военнослужащих контингента советских войск в Афганистане».
Лестеховцы, изменившие мир
Вот какую картину увидел на месте боя Ярослав Горошко. Об этом он подробно рассказал в своём письме отцу Юрия Исламова, который просил ничего не скрывать, говорить обо всём начистоту. Его можно понять, какой отец не хочет знать всей правды о сыне, даже если она самая страшная? Горошко выполнил просьбу Верика Эргашевича.
«Когда наши вертолёты подлетели к «Мерседесу», мы увидели разбегающихся по горным щелям душманов. Два боевых Ми-24 устроили «карусель», поливая их сверху плотным огнём. Других два транспортных Ми-8, в которых летела моя группа, высадили нас рядом с сопкой. Выскочив из машин, мы заметили несколько несущихся вниз во весь дух моджахедов. Очередями из автоматов уничтожили их и направились к «Мерседесу». Картина предстала страшная. Всюду валялись трупы. Мы насчитали около шестидесяти погибших душманов. Тела наших ребят были изуродованные. Над ними глумились бандиты. Над мёртвыми глумились. Но Юрия не тронули. Лицо у него было целым. Но гранатой разорвало весь бок. Зияла большая дыра, виднелись клочья кожи вперемешку с клочьями бушлата и свитера. Возле него было много крови, рядом валялись две чалмы, тюбетейка и оторванная нога басмача. На руках мы вынесли тело Юрия и других погибших к вертолёту. Караван дорого обошёлся нашему батальону, мы враз потеряли 12 человек - 11 из группы Онищука (кстати, Онищук тоже погиб) и одного - из моей группы. «Духи» тоже понесли большие потери. Командующему фронтом ДИРА Мададу, как сообщало радио «Голос Америки», оторвало разрывом ракеты голову.»
Трудно сказать, что думал Верик Эргашевич, читая этот откровенный рассказ. Наверное, это были противоречивые мысли. Разве мог он подумать, что его любимый Юрик, которого он видел в будущем мирным защитником леса, в свои девятнадцать попадёт в такую мясорубку, причём, по сути, в мирное для страны время?
Не могла этого понять и мать. Она тоже считала, что растила и воспитывала сына для мирной жизни, а не для войны на территории чужой страны. Тоже хотела видеть в нём образованного, интеллигентного, успешного человека, у которого со временем появится своя семья, пойдут дети, будет интересная работа. И вдруг все эти материнские мечты исчезли как дым.
Сегодня об Афганской войне говорят и судят совсем иначе, чем двадцать с лишним лет назад. Мно-
гие считают, что была она напрасной и бессмысленной, собственно, как и многие другие войны, в которых участвовало советское государство. Никаких глобальных политических целей СССР тогда не достиг, ввязавшись в эту кровавую бойню. А вот человеческих жизней она унесла много, причём как с нашей, так и с афганской стороны.
К сожалению, осознание этого пришло не сразу. Долгие годы война в Афганистане считалась священным долгом. Вот и Юрий Исламов не сомневался, что едет выполнять благородную, почётную миссию, помогать афганскому народу. Так считали все его боевые товарищи.
В то ноябрьское утро Верик Эргашевич рано уехал в лес. Надо было побывать на дальнем кордоне, дать кое-какие распоряжения работникам заказника. Назад возвращался знакомой дорогой. Возле водопада, как обычно, сделал небольшую остановку. Тихо тут было, ни души. Невольно вспомнил Юрика. Подумал, как он там? А когда вернулся домой, увидел рыдающими жену и дочь. Сразу понял: пришла беда. На столе лежала телеграмма с коротким, как выстрел, текстом: «Ваш сын погиб при исполнении интернационального долга.»
Однако тело его привезли не в Арсланбоб, а в Свердловск. Командование объяснило это местом призыва Юрия, таков порядок: откуда призывают, туда и возвращают солдата после смерти. Всей семьей тут же вылетели на Урал. Цинковый гроб ждал Исламовых в Октябрьском райвоенкомате областного центра. Затем его отправили в Талицу. На похороны Юрия прилетели и представители воинской части, в которой он служил. Много и таличан провожало его в последний путь.
Сразу после возвращения с кладбища у Верика Эргашевича случился инфаркт, он попал в больницу. Когда выписался, Исламовы уехали обратно в Ар-сланбоб. Не было человека в посёлке, который бы не выразил им соболезнования. В то же время пришло немало писем и от друзей Юрия, его сослуживцев. Так у воина-афганца началась другая жизнь - посмертная.
О присвоении сыну звания Героя Советского Союза Верик Эргашевич и Любовь Игнатьевна узнали
из телевизионных новостей. Конечно, весть взволновала их и порадовала. Это прибавляло гордости за сына. Однако сразу после телепередачи Верику Эрга-шевичу опять стало плохо. Гибель сына не прошла для него бесследно. Проблемы со здоровьем стали давать о себе знать всё чаще.
Талица на громкое событие - присвоение Юрию самой высшей награды Родины - отреагировала многолюдным митингом на площади Революции. Собрались родственники, друзья, одноклассники, все, кто его знал. Говорили речи, вспоминали, думали, как увековечить память о нём. Руководство школы, в которой учился Юрий, предложило переименовать одну из улиц города в честь Исламова. Райсполком одобрил эту идею.
Сейчас в Талице две улицы носят имя Героев Советского Союза - легендарного разведчика Николая Кузнецова и воина-афганца Юрия Исламова. Несмотря на то, что подвиги эти люди совершили на разных войнах, даже в разные исторические эпохи и при разных обстоятельствах, погибли они одинаково. И тот, и другой, оказавшись в окружении, в последний момент подорвали себя и врагов гранатами...
Кстати, мать Юрия после кончины мужа (Верик Эргашевич после гибели сына прожил, к сожалению, недолго) вернулась жить обратно в Талицу. Здесь она получила квартиру. Дочь Татьяна тоже теперь живёт в Талице. После смерти Юрий всех их собрал вместе. Кстати, и на кладбище могила бабушки Грипы рядом с его могилой. У Татьяны уже давно своя семья, дети. Первенца, старшего сына, она назвала Юрием. Отправляясь по делам, по магазинам или просто на прогулку, теперь они часто ходят по улице Исламова.
Помнит своего бывшего студента и Уральский государственный лесотехнический университет. На стене главного корпуса лестеха в память о нём установлена мемориальная доска, в музее вуза оборудован стенд, рассказывающий о его жизни и подвиге, а зимой в парке Лесоводов России, что на окраине Екатеринбурга, проходят традиционные лыжные гонки памяти воина-интернационалиста Юрия Ис-ламова.
Анатолий ГУЩИН
