CC BY
113Олицетворение как разновидность метафоры в современных стихотворениях в прозе
Вилкова Александра Викторовна
аспирант, кафедра русского языка, Московский городской педагогический университет E-mail: vilkovaalex@mail.ru
В статье производится анализ олицетворений как одной из разновидностей метафоры в жанре стихотворений в прозе конца XX - начала XXI века. Олицетворение рассматривается как тропеическое средство, усиливающее изобразительность и выразительность речи. Под олицетворением понимаются как антропоморфные метафоры со значением персонификации, так и метафоры, в основе которых - сравнение со всеми живыми существами. Исследуются особенности семантики олицетворений в художественном тексте, описывается их структура: предмет сравнения (что лежит в основе метафоры), образ сравнения (итоговый образ и имплицитно присутствующий признак сравнения, свойственный предмету сравнения в реальности или в воображении автора), анализируются функции. Источник материала - лирические прозаические миниатюры современных русских авторов: В. Полозковой, Ю. Цаплина, Г. Заломкиной, С. Заготовой.
Ключевые слова: олицетворение, метафора, лирическая прозаическая миниатюра, стихотворение в прозе, троп.
Художественный текст, особая художественная реальность и неповторимое её отражение, пропущенное через призму восприятия автора, - среда обитания «действующих» тропов, в том числе и метафор. О художественной реальности как о мире событий, «которые создает художник (писатель, композитор), выражая свое отношение к событиям обычного мира», говорит В.Н. Телия. Глубина образов в художественном тексте во многом создаётся за счёт тропов. Способ изображения мира зависит от родовой принадлежности текста. Стихотворение в прозе, или лирическая прозаическая миниатюра, - лироэпический жанр, имеющий некоторые признаки эпоса, но лирический по сути. Новый жанр возник на стыке двух родов: эпоса и лирики. М.Л. Гаспаров даёт следующее определение данного жанра: «Стихотворение в прозе -лирическое произведение в прозаической форме <...> представляют собой промежуточную форму между поэзией и прозой по стилистическим, тематическим, композиционным, но не метрическим признакам» [3]. Е.Ю. Геймбух замечает, что ЛПМ вбирает в себя, преобразуя, другие малые жанры, лежащие на стыке эпоса и лирики, стиха и прозы: «дневник, записки, очерк, зарисовка», верлибр, ритмическая проза [4]. Как в лирике, глубина образов и эмоциональность в данном жанре достигаются благодаря тропам, в частности, метафорам и олицетворениям.
Учёные спорят о том, является ли олицетворение самостоятельным тропом. Вслед за Н.И. Бах-мутовой, Н.О. Гучинской, В.П. Ковалевым, Н.В. Кожевниковой, В.Н. Телией мы рассматриваем олицетворение в художественном тексте как разновидность метафоры - тропа, в основе которого лежит неназванное сравнение предмета с каким-либо другим предметом на основании признака, общего для обоих сопоставляемых членов [5]. Как и при анализе метафоры, в олицетворении мы выявляем предмет сравнения, образ сравнения и имплицитно присутствующий признак сравнения. Термины «олицетворение», «антропоморфизм», «персонификация» обозначают одну и ту же категорию, характеризующуюся тем, что «абстрактное понятие становится лицом, личностью, но уже с перевесом значимости именно этого абстрактного понятия» [7].
Существует широкое и узкое понимание олицетворения. Во-первых, это «стилистическая фигура, состоящая в том, что при описании животных или неодушевленных предметов они наделяются человеческими чувствами, мыслями и речью (антропоморфизм)» [5]. Во-вторых, это «троп, со-
сз о со "О
1=1 А
—I
о
сз т; о m О от
З
ы о со
стоящий в приписывании неодушевленным предметам признаков и свойств живых существ (то же, что персонификация)» [10]. Таким образом, под термином «олицетворение» в одних случаях подразумевается «оживление» в целом, то есть неодушевлённому предмету приписываются свойства одушевлённого, что соответствует широкому пониманию олицетворения, либо перенесение именно человеческих качеств на предметы, которые ими не обладают (узкое понимание). Мы придерживаемся широкого понимания термина.
Олицетворение, как и метафоризация, вытекает из способности и потребности человека не только узнавать и называть предметы окружающего мира, явления и людей, но и мыслить образно, находить скрытые связи в окружающем, сравнивать и таким образом осознавать их (ср. явление синестезии: твердый металл и твердый звук, теплый воздух и теплый тон). Умение улавливать сходства между конкретными и абстрактными объектами также доступно человеческой мысли (ср.: вода течет, жизнь течет, время течет, мысли текут и т.п.). Н.Д. Арутюнова определяет метафору как транспозицию «идентифицирующей лексики, предназначенной для указания на предмет речи, в сферу предикатов, предназначенных для указания на его признаки и свойства» [2]. Исследователь говорит и о том, что в сравнениях духа и материи речь идёт не столько об открытии сходств объектов, сколько об их создании [1]. Определение признаков, как и «создание» новых сходств, свойственно и олицетворению.
В.Н. Телия, говоря о причине возникновения в языке «смысловых переносов», называет особенности восприятия человеком окружающей действительности: «...в основе тропеических механизмов лежит и антропометрический принцип, согласно которому «человек - мера всех вещей»» [2]. Если говорить о структуре, то как и метафора, олицетворение сокращает «знак сравнения» (компаративную связку), вместе с ним отбрасывается и основание сравнения <...> метафора в норме двухчленна (А есть В)» [1 ]. Как писал Хосе Ортега-и-Гассет, «метафора живет сознанием этой двойственности» [9]. При этом оба слова не только получают переносные значения, но и сохраняют память о прямых.
Рассмотрим олицетворения в жанре стихотворений в прозе современных авторов: В. Полозко-вой, Ю. Цаплина, Г. Заломкиной, С. Заготовой.
Олицетворение позволяет изобразить «слияние» лирического героя и окружающей среды. Свобода олицетворения, как и метафоры, заключается в том, что основание для сравнения не нужно: данные тропы сами могут создавать такие основания, например в восприятии абстрактных явлений: время течет, любовь разгорается, 5 усталость валит с ног и т.п. Так, в ЛПМ «Вечер-5 няя» В. Полозковой время года и природа будЯ то бы оживают: «Как живые камни, стоят вдвоём, ° а за ними гаснет дверной проём, и земля в июле стоит своём, синяя, нагая». Многозначное слово
«земля» относится к категории неодушевлённых предметов (И.п = В.п). Эпитет «нагая» семантически соотносится в прямом смысле с одушевлёнными предметами. Таким образом, «нагая земля» - пример олицетворения. Единство человека и окружающей среды подчёркивается также наделением облаков свойствами живого существа. «И стоят [люди] в молчанье, оглушены этим новым качеством тишины, где все кучевые [облака] и то слышны, - ждут, не убегая». Глагол «стоят» употреблён в прямом значении по отношению к людям, в предыдущем же примере этот глагол сочетается с неодушевлённым «земля» и является олицетворением.
Олицетворение, как и метафора, двучленно. Состояние замирания времени, остановка момента, ожидание как ощущение восприятия человека переносится на окружающую обстановку. Плавное течение облаков есть состояние ожидания. Таким образом, можно сказать о том, что перед нами «нерасчленённое сравнение, в котором легко усматриваются оба члена» [6, с. 208], но признак сравнения дан имплицитно. Интересно, что люди в данной миниатюре «овеществляются» (сравнение «как живые камни»), а окружающий мир будто оживает. Живому присуще движение, неживому - статичность. Таким образом удаётся «растворить» людей в окружающем мире. Лирический герой становится частью природы.
Наиболее частотными способами олицетворения у В. Полозковой являются названия частей тела (лицо, ладонь) и родственных связей; указание на способность неодушевлённых объектов и явлений мыслить и говорить, а также на способность окружающей обстановки и составляющих её объектов воздействовать на лирического героя и др.
Так, в ЛПМ «Катя» встречаем строки: «Катя толкает дверь, ту, где написано «Выход в город». Климат ночью к ней погрубел». Метафорический глагол «погрубел», имеющий значение «сменил отношение в связи с обстоятельствами», относится к времени суток. Температура окружающей среды будто бы относится жестоко к лирическому герою. В миниатюре «Без году неделя, мой свет» абстрактное время года физически воздействует на лирического героя: «Израильтянин и палестинец, и соль, и перец, слюна горька; август-гардеробщик зажал в горсти нас, в ладони влажной, два номерка». В данном случае опредмечивание «нас» и превращение в два неодушевлённых «номерка» сталкивается с оживлением августа через приложение «гардеробщик», глагол «сжал», часть тела человека «в ладони». У Г. Заломкиной в ЛПМ «Проверять не хотелось.» форма листьев клёна уподобляется раскрытой ладони, а деревья будто бы затягивают прохожих: «клёнов растопыренные пальцы тесной и немой аллеи вдоль хватают за конечности беззаботных посетителей парка». В ЛПМ «Сквозь стекло» С. Заго-товой травы одарены способностью заманивать: «Сквозь стекло туристического автобуса травы цветные встают и манят: Выходи, поброди, по-
гляди, как красивы мы, и как ласковы, милы стопам твоим будем». Мы видим, как предметы окружающего мира в глазах лирического героя оживают, что на уровне лексики показано через персонификацию.
Олицетворение, как и метафора, может быть развёрнутым. В ЛПМ В. Полозковой «Что-то библейское» олицетворение времени года через образное имплицитное сравнение с больным человеком позволяет почувствовать атмосферу тяжёлого ожидания: «У августа в легких свистит как у конченого астматика, он лежит на земле и стынет, не поднимайте-ка, сменщик будет, пока неясно, во сколько именно». Объект сравнения открывается с новой стороны, что свойственно тропам вообще, но для метафоры и олицетворения особенно характерно глубокое взаимопроникновении смыслов и рождение на их основании нового понимания. В данном случае происходит оживление стёртой метафоры-олицетворения «свист ветра»: благодаря новому образному смыслу звук ветра ассоциируется с болезненным звуком в лёгких: «в легких свистит как у конченого астматика». Объект сравнения «август» (А) есть страдающий астмой человек (В) на основе имплицитного сравнения с ветром и прохладным воздухом. К тому же возникает образ сменщика, который придёт через некоторое время. Олицетворение позволяет понять и опытно пережить что-либо через характерные черты другого.
Предметы и явления окружающей среды могут воздействовать на лирических героев стихотворений в прозе. Они наводят на размышления; «Зеленые стекла на песке задают единственный невозможный вопрос - а дальше»; сковывают движения и мысли: «От этой земли не убежишь, земляная пепельная сырость подхватит руки, запрет их в рукава, заморозит поцелуями, свяжет пальцы» (Г. Ермошина «От голоса остаётся»). Холод изображается как мучитель: «Саднит; и холод губы вытер и впился в мякоть, как хирург» (В. Полоз-кова «Письмо далёкому другу»). Таким образом, получается мир «наизнанку», где неживое владеет ситуацией и действует, а лирические герои пассивны и беспомощны.
Олицетворяется и рукотворный, созданный человеком мир, и города. Вещественные предметы окружающего мира, абстрактное пространство и время взаимодействуют с лирическим героем. В ЛПМ В. Полозковой «Здравица» «Серёжа бомбой на сцену валится, она вскипает под ним, дымя. Она трясется под ним, страдалица, а он, знай, скалится в микрофон тридцатью двумя». Речь идёт о страдании в отношении к людям. Олицетворение происходит через приложение «страдалица» (В словаре Ожегова «страдалец - человек, который много страдал, страдает» [8]). Действия выступающих на сцене будто бы причиняют ей мучения. Человек заставляет страдать и жаловаться звук: «вот он стоит, и дрожат басы под ним, грохочут, ропщут и дребезжат». Из примеров выше мы видим, что, с одной стороны, лирический герой
может вызывать «живую» реакцию окружающего мира, с другой - он может испытывать на себе его воздействие.
Мир «оживает» благодаря антропоморфным олицетворениям. У Ю. Цаплина персонифицируется как целый город, так и отдельные предметы городской среды. Город засыпает вместе с населяющими его людьми: «Взрослые легли спать, и город зажмурил огни. Наступила детская ночь. Сытый город ворчал сонно и безразлично и кололся усиками снежинок» (Ю. Цаплин «Детская ночь»). Олицетворения «зажмурил огни», «сытый город ворчал сонно» позволяют рассматривать неодушевлённое пространство как живое существо, а иногда и как лирического героя стихотворений в прозе. Транспорт наделяется творческими способностями; «Вот, например, автобус; он не просто едет, а дорогу свою - поет» (Ю. Цаплин «Две жены Верди»). Олицетворение позволяет выразить красоту окружающего мира, соединив это с эмоционально-экспрессивными коннотациями: «Доброю и спокойной кажется речка. Волосы голубые солнечной лентой украшены» (С. Заготова «Сквозь стекло»). Луна же, виднеясь, выглядит как задумчивый путник: «Луна присела на край обрыва...» (С. Заготова «Я поняла однажды.»). Олицетворение, как и метафора, может быть выражено через глагол, прилагательное; оно может быть и развёрнутым, включая в себя разнообразные синтаксические конструкции.
Явления окружающей действительности могут как принимать непосредственное участие в жизни лирического героя, так и просто «жить» рядом. Не взаимодействуя с ним прямо, они описаны не как предметы, а как герои, действующие параллельно ЛГ: Катя лежит с двенадцати до шести, слушает, как прибой набежал на камни - и отбежал» (В. Полозкова «Катя»). Предметы могут выступать как равнодушные участники событий. Например, играть роль бесстрастного врача, который никак не реагирует на состояние лирического героя: «И на месте сердца узи видит полый куб, и кромешную тишину слышит стетоскоп» (В. Полозкова «Колыбельная»). Можно предположить, что в данном случае речь идёт об «овеществлении»: доктор, который делает «узи» пациенту, безучастен настолько, что пропадает за своим инструментом.
Для стихотворений в прозе характерно олицетворение пространства и времени. В «Письме далёкому другу» В. Полозковой сопоставительным имплицитным признаком, на котором строится олицетворение, выступает статичность. Неприветливость столицы отражена в строках письма: «Эльвира Павловна, столица не изменяется в лице». Если изменяться может и одушевлённый, и неодушевлённый предмет, даже абстрактное понятие (степень гнева или сила любви), то лицо есть лишь у человека [8]. Пространство города может описываться как родной человек: «Питер -это папа, а Москва - мама. Они в разводе. И живешь ты, понятно, с мамой, властной, громоглас-
сэ о со "О
1=1 А
—I
о
сз т; о т О от
З
и о со
о с
U
см см
ной, поджарой теткой под 40, карьеристкой, изрядной стервой. А к папе приезжаешь на выходные раз в год, и он тебя кормит пышками с чаем...» (В. Полозкова «Мысли вслух»). В данном случае структура олицетворений А (Питер, Москва) есть В (мама, папа) по семантическому признаку степени близости отношений.
Время через олицетворение описывается как субъект действия: «день, растягиваясь, длится так ровно, как при мертвеце электрокардиограф чертит зеленое пустое дно». Временной отрезок наделяется возможностью контролировать свою продолжительность, он «длится» будто бы специально. Интересной разновидностью олицетворения являются случаи, когда абстрактное описывается как живое, но наделённое не свойствами человека, а свойствами животных: «Порхает с губ на губы драгоценная улыбка, переползает с плеч на плечи смертельная усталость» (Ю. Ца-плин «Воскресенье»). «Порхает» семантически сочетается со словом «бабочка», а «переползает» змея или насекомое.
Олицетворяются и чувства, жизнь, судьба: «эта жизнь по тебе катается, переламывая, а ты только и можешь дергаться и реветь» (В. Полозкова «Выговор с занесением в личное дело») - переламывать может не только человек, однако здесь ощущается направленное волевое усилие, присущее живому существу (не обязательно человеку). В ЛПМ «И он говорит ей.»: «судьба обычно берет свое, и у тех, кто бегает от нее - даже чуть грубее». Судьба как некий закон жизни наделяется характером, свойственным человеку. Сохраняя свои свойства, она «обычно» берёт своё, то есть, как человек, обладает способностью к нестандартным действиям.
Вывод. Олицетворение как художественно-изобразительное средство, свойственное жанру стихотворений в прозе, помогает выразить эмоционально-экспрессивную оценку и отразить картину мира лирического героя. Олицетворения позволяют отразить картину мира, в которой изображён «мир наизнанку»: человек овеществляется через метафоры, а окружающий мир оживает и персонифицируется. За счёт подобной компенсации стираются границы между одушевлённым и неодушевлённым миром: художественный текст приобретает равномерность. Окружающий мир воздействует на лирического героя, делая его беззащитным. Через олицетворения могут быть показаны разные семантические категории: предметы, вещественные объекты (речка, автобус, трава, прибой); пространство города, временные промежутки, абстрактные и философские понятия.
Литература
1. Арутюнова Н.Д. Метафора и дискурс // Теория метафоры: Сб. / Общ. ред. Н.Д. Арутюновой и М.А. Журинской. М., 1990. С. 5-32.
2. Арутюнова Н.Д. Предложение и его смысл. М., 1976, гл. 6.
3. Гаспаров М.Л. Стихотворения в прозе // Краткая литературная энциклопедия. В 9-ти тт. Т. 7. М., 1972. С. 206.
4. Геймбух Е.Ю. Поэтика жанра лирической прозаической миниатюры (лингвостилистический аспект). Дисс. <...> д.ф.н. М., 2006, с. 37.
5. Квятковский А.П. Метафора // Квятков-ский А.П. Поэтический словарь. - М.: Сов. Эн-цикл., 1966. - С. 156-158.
6. Крупчанов Л. Метафора // Словарь литературоведческих терминов. М.: Просвещение, 1974.
7. Лосев, А.Ф. Знак. Символ. Миф / А.Ф. Лосев. -М.: МГУ, 1982-479 с.
8. Ожегов С. И., Шведова Н.Ю. Толковый словарь русского языка: 80 000 слов и фразеологических выражений. - 4-е изд., М., 1997. - 944 с.
9. Ортега-и-Гассет, Х. Две великие метафоры / Хосе Ортега-и-Гассет; пер. с исп. Н.Д. Арутюновой // Теория метафоры / вступ. ст., сост. Н.Д. Арутюновой; пер. под ред. Н.Д. Арутюновой и М.А. Журинской. - М., 1990
10. Розенталь Д. Э., Теленкова Е А. Словарь-справочник лингвистических терминов. 3-е изд., испр. и доп. - Е: Просвещение, 1985. -399с.: 175.
11. Телия В.Н. Метафоризация и её роль в создании языковой картины мира // Роль человеческого фактора в языке. Язык и картина мира. М, 1988. С.173-20.
12. Шведова Н.Ю. Грамматика современного русского литературного языка [Текст] / [С.Н. Дми-тренко и др.; изд. Н.Ю. Шведова]; АН СССР, Институт русского языка. - Москва: Наука, 1970. - 767 с. Том ИМ, 1980. с. 462.
PERSONIFICATION AS A KIND OF METAPHOR IN MODERN PROSE POEMS
Vilkova A.V.
Moscow City Pedagogical University
The article analyzes personifications as one of the varieties of metaphor in the genre of prose poems of the late XX - early XXI century. Impersonation is considered as a tropeic means that enhances the figurativeness and expressiveness of speech. Personification is understood as anthropomorphic metaphors with the meaning of personification, as well as metaphors based on comparison with all living beings. The features of the semantics of personifications in a literary text are investigated, their structure is described: the subject of comparison (which underlies the metaphor), the image of comparison (the final image and the implicitly present sign of comparison characteristic of the subject of comparison in reality or in the imagination of the author), the functions are analyzed. The source of the material is lyrical prose miniatures of modern Russian authors: V. Polozkova, Yu. Tsaplina, G. Zalomkina, S. Biloba, S. Zagotova.
Keywords: personification, metaphor, lyrical prose miniature, prose poem, literary trope.
References
1. Arutyunova N.D. Metaphor and discourse // Theory of metaphor: Collection / General ed. by N.D. Arutyunova and M.A. Zhurin-skaya. M., 1990. pp. 5-32.
2. Arutyunova N.D. Sentence and its meaning. M., 1976, ch. 6
3. Gasparov M.L. Poems in prose // Brief literary encyclopedia. In 9 tt. T. 7. M., 1972. p. 206.
4. Geimbukh E. Yu. Poetics of the genre of lyrical prose miniatures (linguistic and stylistic aspect). Diss. <...> D.F.N. M., 2006, p. 37
5. Kvyatkovsky A.P. Metaphor // Kvyatkovsky A.P. Poetic Dictionary. - M.: Sov. Encycl., 1966. - pp. 156-158.
6. Krupchanov L. Metaphor // Dictionary of Literary Terms. Stlb. 208.,
7. Losev, A.F. Sign. Symbol. Myth / A.F. Losev. - Moscow: Moscow State University, 1982-479 p.
8. Ozhegov S. I., Shvedova N.Y. Explanatory dictionary of the Russian language: 80,000 words and phraseological expressions. - 4th ed., Moscow, 1997. - 944 s
9. Ortega y Gasset, H. Two Great Metaphors / Jose Ortega y Gasset; translated from Spanish by N.D. Arutyunova // Theory of metaphor / intro. art., comp. N.D. Ar-ironova; trans. edited by N.D. Arutyunova and M.A. Zhurinskaya. - M., 1990
10. Rosenthal D. E., Telenkova E.A. Dictionary-handbook of linguistic terms. 3rd ed., ispr. and add. - E: Enlightenment, 1985. -399c.: 175/.
11. Telia V.N. Metaphorization and its role in creating a linguistic picture of the world // The role of the human factor in language. Language and worldview. Russian, 1988. pp. 173-20
12. Shvedova N. Yu. Grammar of the Modern Russian literary language [Text] / [S.N. Dmitrenko et al.; ed. by N. Yu. Shvedova]; Academy of Sciences of the USSR, Institute of Russian Language. - Moscow: Nauka, 1970. - 767 p. Volume I.M., 1980. p.462
