CC BY
89
УДК 332.05
ОКРУЖЕНИЕ Ф.М. ДОСТОЕВСКОГО КАК ФАКТОР ФОРМИРОВАНИЯ
ЕГО ОБЩЕСТВЕННО-ИСТОРИЧЕСКИХ ВЗГДЯДОВ В 1840-1850 ГОДЫ
© 2017 Е. А. Волкова
канд. ист. наук, доцент кафедры философии социологии и истории e-mail: [email protected]
Воронежский государственный технический университет,
В статье анализируется формирование и эволюция общественно-исторических взглядов Ф.М. Достоевского в 1840-1870 гг. Автор исследовал окружение писателя, его взаимоотношения с М.В. Петрашевским, А.Е. Ризенкампфом, Н.А. Момбелли, М.Е. Салтыковым, А.Н. Майковым, А.А. Григорьевым, Д.В. Григоровичем. Достоевский изучал труды Фурье и на протяжении жизни сохранил веру в возможное счастье для всех людей. Достоевскому были близки идеи Петрашевского о социальной справедливости, равенстве, христианском социализме, но вызывали разногласия резкие негативные оценки Иисуса Христа, христианства в целом.
Ключевые слова: Ф.М. Достоевский, общественная деятельность, социально-исторические воззрения, утопизм, русский народ, христианский социализм, история России.
Общественная деятельность Ф.М. Достоевского представляет собой одну из актуальных проблем отечественной исторической науки в целом и достоевсковедения в частности. Несмотря на определенные успехи в изучении данной проблематики, эта проблема не получила, на наш взгляд, достаточно полного отражения в научной литературе. Исключение составляет монография В. А. Твардовской [Твардовская 1990: 210]. Издательская деятельность писателя нашла отражение в исследованиях В.С. Нечаевой [Нечаева 1975: 125].
Деятельность Достоевского отличалась многообразием. Она включала общественно-политическую деятельность: участие в кружке М.В. Петрашевского во второй половине 1840-х гг.; издательскую деятельность в журналах братьев М.М. и Ф.М. Достоевских «Время» и «Эпоха» в начале 1860-х гг., в журнале «Гражданин» В. П. Мещерского; публичные выступления перед различными аудиториями, в том числе перед членами императорской семьи; участие в публичных мероприятиях; контакты с другими литераторами и общественными деятелями России, с читателями. Общественная деятельность Достоевского, как в фокусе, отражала дух эпохи, социальное и духовно-нравственное состояние российского общества.
Общественная деятельность молодого Достоевского во второй половине 1840-х гг. сводилась к участию в кружке М.В. Петрашевского, к обсуждению с участниками кружка актуальных и злободневных проблем российского общества. Как вспоминал приятель Достоевского, врач С.Д. Яновский, «Федор Михайлович очень любил общество, или, лучше сказать, собрание молодежи, жаждущей какого-нибудь умственного развития, но в особенности он любил такое общество, где чувствовал себя как бы на кафедре, с которой мог проповедовать. С этими людьми Федор Михайлович любил беседовать...» [Белов 2001: 34].
Важную роль в будущей общественной деятельности Достоевского сыграло его окружение - люди, с которыми он был знаком и в определенной степени близок. Для молодого Достоевского, выпускника Инженерного училища, романтически настроенного, не искушенного жизнью, доверчивого, эмоционального человека,
большое значение имели окружавшие его люди. Впечатления юности - самые яркие и глубокие. Они порой оказывают влияние на всю последующую жизнь. В силу своего замкнутого характера Достоевский нелегко сходился с посторонними людьми. Но дружбой и искренними отношениями дорожил чрезвычайно.
Самым близким - и по родству, и по душевному настрою человеком для Федора Михайловича был его старший брат Михаил. М.М. Достоевский сыграл во многом определяющую роль в судьбе Федора Михайловича, поддерживал его в трудных жизненных ситуациях (а их было немало), помогал материально и морально. А.Е. Ризенкампф, близко знавший братьев Достоевских в 1840-е гг., дал подробную характеристику старшему брату Михаилу. «Михаил Михайлович на шестнадцатом году жизни был таков же, каковым он остался во всю жизнь: невысокого роста, худощав, с несколько впалою грудью, лицо его было очень красивое, умное, продолговатое, слегка смуглое, осененное длинными каштановыми волосами; несмотря на постоянную бледность, цвет его был здоровый; глаза темно-голубые, открытые, весьма выразительные, часто оживленные, почти огненные; нос продолговатый, слегка сгорбленный; губы тонкие, подвижные, нередко сжимавшиеся в виде насмешки. Разговор его был при первой встрече, особенно в кругу незнакомых людей, сдержанный, осторожный...» [Там же].
Федор поверял старшему брату самые сокровенные идеи, чувства. В письме брату Михаилу юный Федор определил собственное жизненное кредо: «Человек есть тайна. Ее надо разгадать, и ежели будешь ее разгадывать всю жизнь, то не говори, что потерял время; я занимаюсь этой тайной, ибо хочу быть человеком» [Белов 2001: 112].
Вернувшись в Петропавловскую крепость после инсценировки смертной казни на Семеновском плацу 22 декабря 1849 г., Федор Михайлович обратился с откровенным письмом к старшему брату, описав выпавшие на его долю страдания. «Сегодня 22 декабря нас отвезли на Семеновский плац. Там всем нам прочли смертный приговор, дали приложиться к кресту. Переломили над головою шпаги и устроили наш предсмертный туалет (белые рубахи). Затем троих поставили к столбу для исполнения казни. Я был во второй очереди и жить мне оставалось не более минуты. Я вспомнил тебя, брат, всех твоих; в последнюю минуту ты, только один ты был в уме моем, я тут только узнал, как люблю тебя, брат мой милый! Я успел тоже обнять Плещеева, Дурова, которые были возле, и проститься с ними. Наконец, ударили отбой, привязанных к столбу привели назад, и нам прочли, что его императорское величество дарует нам жизнь. Затем последовали настоящие приговоры. <.> Я не уныл и не упал духом. Жизнь везде жизнь, жизнь в нас самих, а не во внешнем. Подле меня будут люди, и быть человеком между людьми и остаться им навсегда, в каких бы то ни было несчастьях, не уныть и не пасть - вот в чем жизнь, в чем задача ее. Я сознал это. Эта идея вошла в плоть и кровь мою. Да, правда!» [Твардовская 1990:161]. Поражает то хладнокровие, с которым Федор Достоевский описывает подготовку к собственной смертной казни и саму процедуру ее. Эта сцена вошла впоследствии в роман «Идиот» и была воспроизведена князем Мышкиным.
Среди окружения молодого Достоевского следует отметить близких ему людей -Ивана Шидловского, Александра Ризенкампфа, Дмитрия Григоровича. Время знакомства с чиновником Министерства финансов, поэтом, историком церкви Иваном Николаевичем Шидловским приходится на период с 1837 по 1840 г. Начало знакомства с ним относится к 1837 г., их отношения носили романтический характер. Шидловский в 1840 г. уехал из Петербурга в свое имение в Харьковской губернии, где жил в течение многих лет, занимаясь историей церкви и проповедью Евангелия среди крестьян. Память о Шидловском получила отражение в образе героя-романтика Ордынова в
повести «Хозяйка». В подготовительных материалах к роману «Идиот» главный герой назван именем Шидловского.
С Александром Егоровичем Ризенкампфом, врачом по специальности, Достоевский познакомился в ноябре 1838 г. через своего старшего брата Михаила, который служил с ним в Ревеле кондуктором. В 1843 г. Достоевский и Ризенкампф вместе жили на одной квартире «в доме Прянишникова на углу Владимирской улицы и Чернышева переулка». «Многие из мелочей его частной жизни мне более известны, чем кому-либо другому», - отмечал Ризенкампф в письме А.М. Достоевскому от 16 февраля 1881 г. [Белов 2001: 211].
В своих воспоминаниях Ризенкампф действительно знакомит читателя со многими подробностями из общественной жизни молодого Федора Достоевского. Характерно детальное описание его внешности: «Федор Михайлович... был в молодости довольно кругленький, полненький, светлый блондин, с лицом округленным и слегка вздернутым носом. Ростом он был не выше брата; светло-каштановые волосы были большею частью коротко острижены; под высоким лбом и редкими бровями скрывались небольшие, довольно глубоко лежащие серые глаза; щеки были бледные, с веснушками, цвет лица болезненный, землистый; губы толстоватые. Он был далеко живее, подвижнее, горячее степенного своего брата, который при совместном жительстве нередко его удерживал от неосторожных поступков, слов, и вредных знакомств; он любил поэзию страстно, но писал только прозою, потому что на обработку рифмы не хватало у него терпения. <.> Федор Михайлович был не менее добр, обходителен, но, будучи не в духе, он часто смотрел на все сквозь черные очки, разгорячась, он забывал приличие и увлекался иногда до брани и самозабвения» [Егоров 1984: 113]. Эти замечания чрезвычайно ценны для изучения личности молодого Достоевского.
С Дмитрием Васильевичем Григоровичем, будущим писателем, Достоевский учился в Инженерном училище с осени 1836 по 1840 г. С 1844 г., в период подготовки Достоевским повести «Бедные люди», Григорович жил с ним в одной квартире и был свидетелем работы молодого литератора над первым своим художественным произведением, принесшим ему большой успех [Белов 2001: 217]. Что гораздо более важно, Григорович вместе с Некрасовым был первым читателем и ценителем повести. «Я был всегда высокого мнения о Достоевском; его начитанность, знание литературы, его суждения, серьезность характера действовали на меня внушительно.» -вспоминал Григорович [Там же: 211]
К апрелю-маю 1846 г. относится знакомство Достоевского с М.В. Буташевичем-Петрашевским, сыгравшее трагическую роль в жизни молодого литератора. В воспоминаниях писателя отразилось это событие: «Знакомство наше было случайное. Я был, если не ошибаюсь, вместе с Плещеевым в кондитерской у Полицейского моста и читал газеты. Я видел, что Плещеев остановился говорить с Петрашевским, но я не разглядел лица Петрашевского. Минут через пять я вышел. Не доходя до Большой Морской, Петрашевский поравнялся со мною и вдруг спросил меня: "Какая идея вашей будущей повести, позвольте спросить?" Так как я не разглядел Петрашевского в кондитерской и он там не сказал со мною ни слова, то мне показалось, что Петрашевский совсем посторонний человек, а не знакомый Плещеева. Подоспевший Плещеев разъяснил мое недоумение: мы сказали два слова и, дошедши до Малой Морской, расстались. Таким образом, Петрашевский с первого раза завлек мое любопытство. Эта первая встреча с Петрашевским была до моего первого отъезда в Ревель, и увидел я его потом уже зимою. Мне показался он очень оригинальным человеком, но не пустым; я заметил его начитанность, знания. Пошел я к нему в первый раз уже около поста, сорок седьмого года» [Там же: 116]
М.В. Буташевич-Петрашевский служил чиновником в Министерстве иностранных дел, был образованным человеком, знал несколько иностранных языков. А.Я. Панаева вспоминала: «Петрашевский не бывал у нас, но знал Панаева и иногда при встрече разговаривал с ним. Петрашевский имел всегда вид мрачный; он был небольшого роста, с большой черной бородой, длинными волосами, всегда ходил в плаще и в мягкой шляпе с большими полями и с толстой палкой» (см.: [Егоров 1984: 34]).
С конца 1847 г. Достоевский стал посещать собрания-пятницы Петрашевского, брал для чтения книги из его библиотеки. Кроме простого человеческого любопытства к личности Петрашевского со стороны Достоевского, на сближении этих людей сказалась близость некоторых их взглядов, хотя близкими друзьями они не стали. «Я никогда не был в очень коротких отношениях с Петрашевским, хотя и езжал к нему по пятницам, а он, в свою очередь, отдавал мне визиты. Это одно из таких знакомств моих, которым я не дорожил слишком много, не имея сходства ни в характере, ни во многих понятиях с Петрашевским. .. .Мы никогда не были коротки друг с другом, я думаю, что во все время нашего знакомства мы никогда не оставались вместе, одни, с глазу на глаз, более получаса. Я даже заметил положительно, что он, заезжая ко мне, как будто исполняет долг учтивости; но, что, например, вести долгий разговор со мной ему тягостно. .Повторяю, у нас было мало пунктов соединения и в идеях и в характере. Повторяю еще раз, в слишком коротких отношениях с ним я никогда не находился», -пояснял Достоевский во время допросов по следственному делу петрашевцев [Там же: 117].
Достоевский стремился снять с себя груз ответственности за участие в кружке Петрашевского, преуменьшая степень своего знакомства с ним. Однако доля правды в его словах есть - они действительно никогда не были близкими друзьями. Как воспоминала А.Я. Панаева, летом 1848 г. они жили на даче в Парголове, там же на даче жил и Петрашевский, и к нему из города приезжало много молодежи. Достоевский, Плещеев, Толь часто гостили у него. «Частые сборища молодежи у Петрашевского были известны всем дачникам» [Там же: 12].
С конца 1848 г. в рамках кружка Петрашевского образовалась радикальная группа под руководством Н.А. Спешнева, в которую вошел и Достоевский. К радикальному крылу петрашевцев, кроме Спешнева и Достоевского, относились Мордвинов, Момбелли, Филиппов, Григорьев, В. Малютин. Дальше теоретических рассуждений о его производстве дело не заходило. Однако и это в тех условиях могло стать основанием для ареста и сурового наказания.
Среди членов кружка Петрашевского было много литераторов, общественных деятелей, журналистов. В частности, А.Н. Плещеев был к тому времени известным поэтом. Близкий друг Петрашевского А.П. Баласогло был поэтом, книгоиздателем. Незаурядными личностями были и другие участники пятниц - Н.А. Момбелли, Н.А. Спешнев, С.Ф. Дуров, М.Е. Салтыков (будущий писатель-сатирик Салтыков-Щедрин), Ф.Г. Толь, А.Н. Майков и др. В 1846 г. кружок посещал А. А. Григорьев -один из создателей концепции почвенничества.
Условия жизни и труда в России тех лет значительно отличались от западноевропейских. Капиталистический способ производства только-только набирал силу, рабочий класс как сформировавшийся социальный слой практически отсутствовал. Идеи социалистов-утопистов не в полной мере подходили для российской действительности и выглядели скорее как фантазии, нежели реальность.
Как отмечал в своих воспоминаниях писатель и историк литературы А.П. Милюков, «он (Достоевский. - Авт.) читал социальных писателей, но относился к ним критически. Соглашаясь, что в основе их учений была цель благородная, он,
однако ж, считал их только честными фантазерами. В особенности настаивал он на том, что все эти теории для нас не имеют значения, что мы должны искать источников для развития русского общества не в учениях западных социалистов, а в жизни и в вековом историческом строе нашего народа, где в общине, артели и круговой поруке давно уже существуют основы более прочные и нормальные, чем все мечтания Сен-Симона и его школы» [Егоров 1984: 14].
Будучи сам мечтательным, романтически настроенным человеком, Достоевский изучал труды Фурье, на какое-то время мог увлечься его идеями, особенно в части рассуждений о свободном труде, равенстве и социальной справедливости. Из фурьеризма Достоевский на протяжении жизни сохранил веру в возможное счастье для всех людей.
Влияние учения Фурье на Достоевского все-таки было более значительным, чем он представлял это следственной комиссии. Не случайно замечание писателя о фаланстерах в романе «Преступление и наказание» [Там же: 197].
Постоянные пятничные встречи-собрания у Петрашевского стали проходить регулярно с осени 1845 г. и с самого начала носили просветительский характер. Среди просвещенной части общества чрезвычайно популярными являлись идеи западноевропейских социалистов-утопистов А. Сен-Симона и Ш. Фурье. Сам Петрашевский разделял воззрения социалистов-утопистов, их мечты о преобразовании общества. В 1848 г. Петрашевский подготовил проект освобождения крестьян. Основу будущего устройства России он видел в социализме, а первым социалистом считал Иисуса Христа. Петрашевский признавал возможность революции, но отдавал предпочтение реформам. Достоевскому были близки идеи Петрашевского о социальной справедливости, равенстве, христианском социализме, но вызывали разногласия резкие негативные оценки Иисуса Христа, христианства в целом.
Библиографический список
Белов С.В. Ф.М. Достоевский и его окружение: Энциклопедический словарь: в 2 т.: Т. 1. СПб.: Алетейя; Российская национальная библиотека, 2001. 213 с.
Егоров Б.Ф. Возникновение социалистической мысли в России // Первые русские социалисты: Воспоминания участников кружка петрашевцев в Петербурге. Л.: Лениздат, 1984. С. 255.
Нечаева В.С. Журнал М.М. и Ф.М. Достоевских «Время»: 1861-1863. М.: Наука,
1972.
Нечаева В.С. Журнал М.М. и Ф.М. Достоевских «Эпоха» (1864-1865). М.: Наука, 1975.
Твардовская В.А. Достоевский в общественной жизни России. М.: Наука, 1990.
