CC BY
0ОСНОВАНИЯ СОЦИАЛЬНЫХ ПРАКТИК, ДИСКУРСОВ И СЕМИОЗИСА
DOI: 10.31249/metodquarterly/02.04.U
Фомин И.В.1
Ограничение, стандартизация и габитуация в интерпретирующих системах. Как представить логономический аспект социального семиозиса?2 Доклад3
Аннотация. Под логономическими знаками предлагается понимать социально сконструированные знаки, которые обеспечивают передачу и воспроизводство правил социального семиозиса, которые определяют, кто может производить какие знаки при каких обстоятельствах. Использование категорий из семиотической теории Чарльза Пирса позволяет представить функционирование логономических знаков как процесс, состоящий из трех фаз: фазы логономического понимания, фазы логономической актуализации и фазы логономической габитуации. Логономический семиозис важен для эволюции социосемио-тических систем, так как он обеспечивает наследуемость и стандартизацию социальных привычек, оставляя при этом место и для диверсификации и делая возможным появление новых интерпретаций и новых решений. В качестве рамки для анализа логономических знаков предлагается использовать схему RAMCETO (Regime, Agents, Modality, Circumstances, Effect, Then, Or else). Понятие логономического знака перекликается со многими уже существующими в социальных науках терминами, но является ценным, обеспечивая концептуальный интерфейс между семиотикой и социальными науками.
Ключевые слова: логономический знак; логономические системы; логономические правила; социальная семиотика; динамический интерпретант; финальный интерпретант.
Для цитирования: Фомин И.В. Ограничение, стандартизация и габитуация в интерпретирующих системах. Как представить логономический аспект социального семиозиса? Доклад // МЕТОД : московский ежеквартальник трудов из обществоведческих дисциплин: ежеквартал. науч. изд. / под ред. М.В. Ильина ; ИНИОН РАН, центр перспект. методологий
1 Фомин Иван Владленович, кандидат политических наук, участник проекта «Междисциплинарные методологические основания расширенного эволюционного синтеза в науках о жизни и обществе» на базе ИНИОН РАН, e-mail: fomin.i@gmail.com
2 Исследование выполнено за счет гранта Российского научного фонда № 22-18-00383.
3 В основу текста легло выступление на семинаре Центра перспективных методологий социально-гуманитарных исследований ИНИОН РАН, состоявшемся 8 сентября 2021 г., а также материалы статьи: [Fomin, 2022].
168
соц.-гуманит. исследований. - М., 2022. - Вып. 12. - Т. 2, № 4. - С. 168-191. - URL: http://www.doi.org/10.31249/metodquarterly/02.04.11
Понятие логономической системы было введено в оборот в книге Роберта Ходжа и Гюнтера Кресса «Социальная семиотика» [Hodge, Kress, 1988]. Они использовали эту категорию, называя логономическими системами такие наборы правил, которые предписывают производство или получение тех или иных смыслов в тех или иных обстоятельствах и определяют, кто может участвовать в общении, по какому поводу, в каких обстоятельствах и в каких модальностях [Hodge, Kress, 1988, с. 4].
Ходж и Кресс также указывают на то, что логономические системы сами по себе - это наборы сообщений. То есть они воспроизводятся тоже через семиотические продукты. Это особенно важно, так как то методологическое решение, о котором пойдет речь ниже, во многом является вариантом развития этой идеи. Я попробую ввести понятие логономического знака, т.е. такого знака, который отвечает за воспроизводство логономиче-ских систем. Я буду главным образом опираться на модель семиозиса Чарльза Пирса и на его систему триадических «кайнопифагорейских» категорий. В меньшей степени буду отсылать к самой известной пирсовской триаде, разделяющей знаки на иконические, индексальные и символические знаки, - и больше буду говорить о его типологии интерпретантов. На мой взгляд, именно пирсовская триадическая типология интерпретантов открывает много возможностей для семиотического теоретизирования, которые вообще еще не в полной мере использованы.
Что же это за триада интерпретантов? Вообще, по Пирсу, интерпре-тант - это любой эффект, который производится знаком. Рассуждая о трех видах интерпретантов, Пирс указывает на то, что таких эффектов можно различить три вида. Первый вид - это начальный интерпретант (Initial Interpretant), т.е. некоторый эффект, который знаковое средство производит, воздействуя на ум интерпретатора. Второй вид интерпретанта - это динамический интерпретант (Dynamical Interpretant). Так Пирс именует то фактическое событие, которое происходит вследствие функционирования того или иного знака. Наконец, финальный интепретант (Final Interpretant) - это та привычка, которая порождается функционированием того или иного знака (CP 4.536; ILS 285) [Peirce, 1933; Peirce, 2014]. Соответственно, эта триада интерпретантов вписывается в общую рамку кайнопифа-горейских категорий Пирса: исходный интерпретант соответствует Первичности, динамический - Вторичности, финальный - Третичности.
Как же мы можем эту триаду интерпретантов использовать для того, чтобы прояснить, как функционируют логономические системы? Если мы посмотрим более внимательно фрагмент, где Пирс вводит саму эту типологию, то можно заметить, что когда он рассуждает о динамическом ин-терпретанте, то приводит пример работы логономических систем: Пирс
169
называет динамическим интерпретантом действие, которое производит взвод солдат, реагируя на военные команды (ILS 285) [Peirce, 2014]. Что здесь важно: эффект, который производится военной командой, - это не столько какой-то материальный эффект, сколько некоторое осмысленное действие, которое возникает как реакция на некоторое сообщение. То есть фактически, когда Пирс рассуждает о знаках, которые порождают осмысленные акты как динамические интерпретанты, он говорит как раз о тех самых сообщениях, за счет которых функционируют логономические системы, ведь логономические системы - это и есть наборы сообщений, которые предписывают некоторые акты семиозиса.
Отталкиваясь от этого, мы можем, используя все ту же пирсовскую систематику интерпретантов, более детально концептуализировать те фазы, которые возникают в функционировании логономических знаков. Но сначала я попробую сформулировать определение самого понятия ло-гономического знака.
Логономическими знаками я предлагаю назвать такие знаки, которые ограничивают социальный семиозис, определяя, какие знаки, кем и при каких обстоятельствах производятся. Тут важно понимать, что это не обязательно какие-то особые, специальные знаки, отличные от всех остальных, это, скорее, один из аспектов функционирования знаков вообще. Просто некоторые знаки в некоторых условиях работают как логономические.
Возвращаясь к пирсовской триаде интерпретантов, я предлагаю выделять в функционировании логономических знаков три фазы. Соответственно, первую фазу я называю логономическим пониманием (или логономиче-ской интерпретацией). Это та фаза функционирования логономических знаков, которая заключается в производстве их начальных интерпретантов, т.е. пониманием их смысла. То есть в первой фазе логономические знаки функционируют так же, как любые другие знаки, - вызывая некоторый эффект в уме интерпретирующего. Здесь нет ничего специфически логономи-ческого, но это важная фаза, которая обеспечивает реализацию последующих двух.
Соответственно, вторая фаза - это уже производство фактического семиотического события, которое выступает как динамический интерпре-тант логономического знака. То есть это некоторый акт семиозиса, который возникает как результат реализованного предписания, которое содержится в логономическом знаке. Эту фазу можно назвать фазой логономической актуализации.
И, наконец, третья фаза - это фаза логономической габитуации или воспроизводства. Она, соответственно, может быть соотнесена с финальным интерпретантом по Пирсу. То есть это тот аспект логономического семиозиса, который связан с производством и воспроизводством семиотических привычек в результате интерпретации и актуализации различных логономических знаков.
170
1>Р
Rx Ox
Рис. 1.
Схема логономической актуализации
Ъ*
R/. О;
Рис 2.
Схема логономического воспроизводства
171
1н
Rh ОН
Рис. 3.
Схема логономического воспроизводства как иконического семиозиса
Если попытаться представить это более наглядно (рис. 1), то если, предположим, существует логономический знак X как единство знакового средства RX, интерпретанта IX и объекта OX, то его начальный интерпретант (его можно было бы обозначить как I^) - это некоторый ментальный эффект, производимый в уме под воздействием знака. Это фаза логономического понимания.
В фазе же логономической актуализации возникает уже динамический интерпретант. Этот интерпретант - это некоторый знак-токен s, который производится в качестве динамического интерпретанта (IXD) логономического знака X.
Наконец, фаза логономической габитуации - это фаза, когда эффектом интерпретации логономического знака X становится производство или воспроизводство некоторого финального интерпретанта (IXF), которым выступает некоторая привычка Л (в терминах Пирса такую привычку можно назвать типом).
Фазу логономического воспроизводства можно также представить как иконический семиозис (рис. 3), в котором интерпретируемый в данный момент логономический знак Xq появляется как репрезентамен, икониче-ски отсылающий к схожим логономическим знакам в прошлом Xn...p , тем самым порождая схожий логономический знак X в будущем.
172
Таким образом, в фазе понимания интерпретантами выступают некоторые ментальные эффекты (тоны), в фазе актуализации интерпретан-том выступает некоторый токен (синсайн) и в фазе габитуации интерпре-тантом оказывается некоторый тип (легисайн).
Как мне кажется, в качестве следующего шага было бы интересно соотнести эти фазы логономического семиозиса с рассуждениями Калеви Кулля об эволюции семиотических систем. Кулль указывает на то, что любая эволюция предполагает, что у нас в какой-то момент возникают новые решения, эти решения наследуются и становятся наследуемыми привычками. Соответственно, можно заметить, что в эволюции семиотических систем есть две тенденции. С одной стороны, тенденция к диверсификации, потому что возникают новые решения, с другой - тенденция к стандартизации, потому что появляются привычки, которые воспроизводятся, наследуются и обеспечивают некоторую стабильность.
Если мы соотнесем логономический семиозис с эволюционной моделью, которую описывает Кулль, то можно отметить, что логономические знаки - это те знаки, которые обеспечивают в социальном семиозисе тенденцию к стандартизации. Однако важно заметить, что если мы рассматриваем логономический семиозис как совокупность всех трех фаз, то здесь есть место и для инноваций, и для диверсификации, не только для стандартизации. Ведь в фазе логономического понимания и в фазе логономической актуализации возможно возникновение новых интерпретантов (начальных и динамических), которые потом уже могут привести к появлению новых привычек. То есть такая модель предполагает, что у нас есть место и для аспекта стандартизации, и для аспекта диверсификации.
Также мне представляется важным соотнести понятие логономическо-го знака с некоторыми другими похожими категориями, которые уже есть в социальных науках. Здесь, в частности, можно увидеть много общего с понятием института, который Дугласом Нортом определяется как «ограничение, которое люди создают для придания формы человеческому взаимодействию» [North, 1990, p. 4]. Кроме того, похожие теории о том, как воспроизводятся привычки, можно найти в области социальной феноменологии, в частности у Альфреда Шютца в его рассуждениях о воспроизводстве социальных конструктов и типификации [Schuetz, 1953, p. 2-3]. Наконец, если мы обратимся к фукотианскому понятию дискурсивных практик [Foucault, 1969, p. 153-154], то это понятие тоже оказывается близко к предложенному мной понятию ло-гономических знаков, просто вписано оно изначально в несколько иную концептуальную рамку. Важно также отметить, что, определяя логономические знаки через категорию ограничения, мы, соответственно, можем связать логономический семиозис с более общим понятием ограничения (constraint), которое является ключевым для биосемиотических теорий, главным образом для концепции итерации Дикона [Deacon, 2011].
И последний вопрос, на котором я хотел бы остановиться, - вопрос о том, как мы, собственно, можем анализировать логономические знаки.
173
Ходж и Кресс, вводя в оборот понятие логономической системы, дают на этот вопрос ответ только в самом общем виде. Точнее, речь идет даже не о схеме, а о наборе аспектов или компонентов логономических правил. По Ходжу и Крессу, логономические правила могут предписывать (а) либо производство, либо получение смыслов, при этом они предписывают, (б) кто общается, (в) по какой теме, (г) в каких обстоятельствах и (д) в каких модальностях [Hodge, Kress, 1988, p. 4].
Если попытаться это описание логономических правил развернуть в более структурированную схему анализа логономических знаков, то я бы предложил обратить внимание на опыт построения схемы с похожими задачами, которая была предложена Сью Кроуфорд и Элинор Остром в их работе 1995 г. о грамматике институтов [Crawford, Ostrom, 1995]. Остром и Кроуфорд предлагают пятичастную модель, которую они называют ADICO. Они вырабатывают эту модель как способ описания различных институциональных правил и, соответственно, указывают на то, что такие правила могут быть описаны в пяти измерениях. Из букв, используемых для обозначения этих измерений, и возникает акроним ADICO (Attributes, Deontic, Aim, Conditions, Or else)1.
На основе схемы ADICO я попробовал выработать схему, которая была бы применима для описания логономических знаков. В итоге получилась семичастная схема, которую тоже можно назвать через аббревиатуру, -RAMCETO: Regime, Agents, Modality, Circumstances, Effect, Then, Or else.
Regime к какому режиму применяется данное логономическое правило, т.е. предписывает ли оно производство знаков или их получение
Agents к кому применимо данное логономическое правило
Modality какова модальность данного логономического правила, т.е. предписывает ли оно «возможность», «обязанность» или «запрет»
Circumstances когда и где применяется данное логономическое правило
Effect производство / получение каких знаков предписывается данным логономическим знаком, т.е. какие знаки должны быть произведены в качестве его динамических интерпретантов
Then какие другие логономические правила применяются далее, когда предписанные логономические правила выполняются
Or else какие другие логономические правила применяются, когда предписанные логономические правила неуспешны (unhappy) или нарушены
1 A: ATTRIBUTES - это изменение, которое фиксирует то, по отношению к кому действует описываемое институциональное положение (например, этом может быть описание вроде «18 лет, женщина, высшее образование, опыт работы 1 год» или же описание через конкретную должность, например «президент»).
D: DEONTIC - это «деонтическое» измерение, характеризует институты с точки зрения модальности положений («может», «должен», «запрещено»).
I: AIM - это измерение, описывающее конкретные действия, к которым применяется та или иная модальность (т.е. это измерение фиксирует, что именно «возможно», «должно» или «запрещено»).
C: CONDITIONS - это измерение определяет, когда, где, как и в какой степени действует описываемое положение.
O: OR ELSE - это измерение, которое определяет, какие санкции предусмотрены за невыполнение описываемого институционального положения.
174
В будущем еще предстоит проверить, насколько хорошо эта схема будет работать на эмпирическом материале. Пока я постарался сделать ее максимально широкой по охвату, чтобы она в принципе позволяла описывать логономические правила в самых разных сферах жизни.
* * *
В заключение еще раз коротко повторю пять ключевых тезисов из доклада, которые мне кажутся особенно важными.
1. Логономический семиозис можно представить как процесс функционирования логономических знаков, т.е. знаков, которые ограничивают социальный семиозис, определяя, кто, при каких обстоятельствах, как и какие знаки производит.
2. Функционирование логономических знаков может быть разделено на три фазы: понимание, актуализация и габитуация.
3. Логономический семиозис важен для эволюции социосемиотиче-ских систем, так как он обеспечивает наследуемость и стандартизацию социальных привычек. Вместе с тем он оставляет место и для диверсификации, делая возможным появление новых интерпретаций и новых решений.
4. Понятие логономического знака перекликается со многими уже существующими в социальных науках категориями, но является ценным, обеспечивая концептуальный интерфейс между семиотикой и общественными науками.
5. В качестве модели анализа логономических знаков я предлагаю модель RAMCETO (Regime, Agents, Modality, Circumstances, Effect, Then, Or else).
Дискуссия1
Михаил Ильин (М. И.): Иван Владленович, скажите, пожалуйста, как соотносятся логономические знаки с моррисовской триадой? Тремя типами знаков - семантическими, синтактическими и прагматическими? Чем-то логономические знаки напоминают прагматические? Являются ли эти логономические знаки особым типом, или это версия прагматических?
Иван Фомин (И. Ф.): В логономических знаках важен прагматический аспект, но, пожалуй, я не могу сказать, что это исключительно прагматические знаки, потому что для них важна и Вторичность, проявляющаяся в аспекте производства динамического интерпретанта. То есть здесь
1 Дискуссия состоялась на семинаре Центра перспективных методологий социально-гуманитарных исследований ИНИОН РАН 8 сентября 2021 г. Публикуется с сокращениями и уточнениями.
175
есть и синтактический аспект тоже, который проявляется в том, что в ло-гономическом семиозисе одни знаки производят другие.
М. И.: Появляется ли еще четвертый? Является ли это четвертым типом, в который все предыдущие упакованы?
И. Ф.: Я думаю, что это все-таки прагматический аспект, который опирается на синтактический и семантический.
Сергей Чебанов (С. Ч.): Вот, собственно, то, что Иван Владленович рассказывал, у меня предстает как совокупность прагматических маркеров. Прагматические маркеры - это части какой-то большой семиотической конструкции: текста, архитектурного сооружения, чего угодно. В зависимости от того, какое сооружение, такие и будут прагматические маркеры, которые указывают на то, как нужно себя вести, как нужно понимать, какие компоненты важны, какие компоненты менее важны, на что обращать внимание. То есть совокупность этих прагматических маркеров и должна обеспечить выполнение протокола коммуникации.
Здесь надо перекидывать мостик от Пирса, у которого об этом говорится очень волшебно, к Остину и Серлю, у которых как раз проявляется представление о том, что прагматика обязательно включает в себя некоторый протокол, его можно называть по-разному: протокол, регламент, сценарий и т.д. И у нас тогда в этом протоколе указывается, каким статусом обладают участники коммуникации, как они должны себя вести, какой у них внутренний мир, ну и все прочее. Вот для того, чтобы это распознавалось лучше, и придуманы и расставляются или не расставляются прагматические маркеры. Если они не расставляются, то тогда мы получаем свободу действий, тогда мы не выдерживаем, точнее, делаем ничем не ограниченным наш сценарий коммуникации в негативной ситуации, расширяем способы понимания. Это с точностью до мелочей совпадает с тем, что говорил Иван.
Например, прагматические маркеры должны обладать особой иконичностью. Они должны быть крупными, они должны быть яркими, быть общедоступными и т.д. Мне представляется, что это можно было бы назвать партитурой прагматических маркеров. Если говорить о партитуре прагматических маркеров, то это будут логономические системы, о чем говорил Иван. Этого будет абсолютно достаточно. Можно смотреть и анализировать, как прагматические маркеры устроены, например, с точки зрения Пирса (пирсовский концепт) или какой-то другой.
Я бы сделал еще одно замечание. Во всяких специализированных текстах - научных, юридических и т.д. - используется интересный момент: эти прагматические маркеры могут намеренно не расставляться, для того чтобы создавать в некотором роде иллюзию нейтрального текста. Но в действительности они там присутствуют - во многом за счет того, что присутствуют некие специфические термины, которые сразу указывают на то, в рамках какой школы, какой концепции написан соответствующий документ. И вот этот момент, связанный с прагматическими маркерами, -
176
соответственно, интересный аспект логономических систем: они могут быть открытыми и скрытыми. Вот то, что мне хотелось бы сказать по этому поводу.
И. Ф.: Мне кажется, полезно вспомнить, что есть категория прагматических маркеров. Мне кажется, что это понятие - действительно очень близкое к понятию логономического знака. Если вообще не тождественное. Но если попытаться провести какое-то полезное различение между ними, то я бы сказал, что если маркеры обеспечивают выполнение лого-номических правил, то логономические знаки - еще и доносят эти правила, и воспроизводят их. Но если понимать прагматические маркеры в широком значении, то тогда это одно и тоже.
Герман Остапенко (Г. О.): Мне кажется, что Остин действительно в своем тексте о речевых актах очень конкретно к этому подходит. И это мне в моих исследованиях пригождалось.
По ходу выступления Ивана Владленовича мне захотелось уточнить один момент. Иван Владленович, когда вы говорите о стандартизации и диверсификации, в некотором виде вы как бы останавливаете время и даете этому процессу какие-то правила, которые неизменны, и хотите получить на выходе какой-то результат. А не так ли получается, что эти правила находятся сами по себе в движении и формируется динамика в динамике? Или это что-то более сложное, не подходящее для такой модели, которую вы предлагаете?
И. Ф.: Видимо, я не очень точно сформулировал свою мысль. Я как раз хотел не останавливать процесс, а показать, что в процессе одновременно присутствуют тенденция к стандартизации и тенденция к диверсификации. Он никогда не останавливается, но важно, что в нем есть место и для элементов, которые стабилизируют процесс, но эта стабилизация не окончательна никогда, а есть фазы, в которых возможно появление новых решений.
Г. О.: Если речь идет о каких-то стандартах, которые составляют эти практики, что-то в привычку, например, мне кажется, что сами по себе стандарты тоже меняются и нужно учитывать, что вы начинаете с одним стандартом, а заканчиваете уже с другим. Это будет делать модель более сложной, но более реалистичной.
И. Ф.: Логономические правила могут выстраиваться в ряды и встраиваться друг в друга, поэтому, действительно, здесь может быть система стандартов по поводу изменения стандартов. Вообще я попытался выделить элементарные элементы, которые потом могут выстраиваться в такие вот более сложные конструкции.
С. Ч.: Вот, к последнему пункту очень частный пример, очень показательный. Потому что он простой. Это описание таксонов в ботанике. Там есть одна в этом смысле логономическая система - обычай таксономических описаний, и он устроен таким образом, что он позволяет все время менять тип логономических описаний и позволяет вводить туда какие-то уникальные вещи. Ну, например, описывать экологические харак-
177
теристики или описывать какую-нибудь эстетическую сторону дела. А с другой стороны, - у нас есть номенклатура. И вот в логономическом описании есть раздел «название», и он регулируется кодексом ботанической номенклатуры, который чрезвычайно жесткий, и сейчас уже 14-я или 15-я редакция его действует. Это кодекс, который возник еще в XIX в., а в последние годы раз в четыре года пересматривается. И он построен на стандартизации. Один кодекс, нормальный, работает на стандартизации, другой, неформальный, работает на свободу внутри одного и того же текста.
Владимир Авдонин (В. А.): У меня вопрос, навеянный полемикой об общей семиотике, о которой говорится, в частности, Клаудио Родригеса [Rodriguez, 2018].
Эта концепция логономических знаков относится скорее к общей семиотике? Или выходит в специализированные семиотики, в частности социальную семиотику или в использование семиотики в той или иной отрасли знаний?
И в связи с этим еще один дополнительный вопрос. Если это общая семиотика, то, как отмечают, существует проблема соотнесения общесемиотической тематики с той семиотической проблематикой, которая возникает в конкретных дисциплинах. И вот здесь, я тоже думаю, может существовать некая проблема. Как перевести проблематику общей семиотики в семиотики разных специализаций?
И. Ф.: В этой работе я пытался двигаться от специальной семиотики, в смысле социальной семиотики, по направлению к общей семиотике. Но не с тем, чтобы там, на уровне общей семиотики, остаться, а с тем чтобы потом иметь возможность спуститься к какой-то другой семиотике, или даже не к семиотике, а, например, к институциональным исследованиям, к социальной феноменологии или к дискурс-анализу. Вообще эта работа сделана в духе представления о том, что семиотика может помочь связать разные семиотические и квазисемиотические методологические системы.
Могут ли здесь возникнуть какие-то проблемы? Проблемы, которые возникали при движении вверх от специальной социальной к общей семиотике, мне кажется, я смог решить. Наверное, возникнут проблемы с тем, как попытаться теперь эти обобщенные схемы вновь насыщать предметной спецификой. Возможно, потребуются какие-то новые типологии логономических знаков, которые будут отражать специфику разных направлений. Но я в ту сторону последовательно не двигался, поэтому мне сложно сказать, какие конкретно там могут быть проблемы.
В. А.: Понятно, спасибо. В целом доклад производит впечатление работы по общей семиотике.
И. Ф.: Я бы сказал, что доклад - про взаимодействия между семио-тиками. Ведь большая задача - связать социальную семиотику с пирсов-ской семиотикой. Конечно, семиотика Пирса ближе к общей семиотике, поэтому да, наверное, это движение в сторону общей семиотики.
178
М. В.: Владимир Сергеевич, спасибо большое, что вы задали такой вопрос. Но мне как раз и кажется, что то, что мы обсуждаем, не укладывается в эти рамки. Что только рассуждать в терминах общей семиотики или специальной семиотики - непродуктивно.
Мне кажется, Иван Владленович делает что-то совершенно другое. Я позволю себе зайти издалека. То, что я здесь услышал, возвращает меня к нашим проектам и к очень важному принципу, который, собственно, мы и разрабатываем. Будем считать себя его открывателями, хотя понятно, что мы только продолжаем то, что делали многие другие. Этот принцип -принцип комплекс - симплекс трансформации.
Я попробовал бы термины общий и частный перевести в термины простой и сложный. С моей точки зрения, общая семиотика - это примитивная семиотика. Это до предела приватизированная семиотика. Из которой все частное выброшено, и в результате остаются какие-то совершенно примитивные схемы.
Понятное дело, что когда Иван Владленович говорит, что это движение в сторону общей семиотики, он прав. Но его концепция остается все-таки слишком специализированной. Нам бы сделать следующий следующий шаг - «перепирсив» Пирса.
Меня, честно говоря, эти треугольнички немножко сбивают с толку. Когда мы с Иваном Владленовичем еще работали над его диссертацией - я был в роли научного руководителя, но выступал, на самом деле, как консультант и критик, - тоже постоянно чувствовалось некое напряжение. Я помню, однажды мы обсуждали как раз разные треугольнички, и я сказал: они же у вас «вращаются». Может быть, это не очень точное слово, но просто было такое ощущение.
Иван Владленович пытается сделать что-то, что можно было бы назвать динамической семиотикой. Что я имею в виду? У нас есть разные версии семиотики - примитивная, не очень богатая, общая семиотика и совершенно разбегающиеся, в силу своего богатства, частные семиотики. Так вот, «вращая» треугольники, мы как раз начинаем улавливать динамику.
Иван Владленович, на мой взгляд, занимается не столько общей и не столько частной семиотикой, сколько переходами. И вот, по-моему, сегодняшний доклад тоже об этом.
Отвечал на вопросы Владимира Сергеевича, вы, Иван Владленович, почти все сказали, только вот и сказали, что это еще и нечто динамическое... совершенно что-то новое, да еще и находящееся «между». Вот чем вы собственно, занимаетесь. Так объяснить было бы точнее всего.
Однако вы не пытаетесь отдельно построить модель динамики, и я понимаю, почему. Потому что вы привыкли к пирсовским триадам. Пир-совские триады - это треугольник, когда он кладется на бумагу. И когда с бумаги он попадает к нам в голову, он остается устойчивой геометрической фигурой. Мне так кажется, что эти привычки - это очень важные инструменты, но они тормозят.
179
Вот если бы попробовать сделать следующий шаг. Я хочу вам предложить такую фантазию. В последнее время, в последний год, может быть, полтора, я довольно много об этом думал. И вот что я хочу вам предложить, на какую тему подумать. У нас два типа семиотик. Если их редуцировать до вот этого примитива. Это двузначная семиотика, т.е. семиозис по Соссюру, с парой «означаемое - означающее», потом эту соссюров-скую конструкцию спасает Ельмслев, у него появляются план содержания и план выражения. Это ход совершенно фантастический, он многие вопросы в результате решает. Но эта бинарность еще сохраняется. У Пирса же возникают триады - треугольнички. Хотя они не совсем треугольнички. Ведь у Пирса эта триада постоянно «больна» этими переходами.
Если вы вспомните замечательную статью Пирса «Что такое знак?», то она начинается с того, что человек как будто слышит некий свисток, просыпается и совершенно потрясен этим ощущением как таковым. Да -вот она, Первичность. Вот она, Единичность. Можно назвать это точкой, можно назвать моментом, чем угодно. Вот это отправная точка. И потом возникает двоичность - появляется еще что-то. Собственно, здесь возникают соссюровские означаемое и означающее. Появляются функциональные отношения. Появляется структура. Недаром из Соссюра вырос весь структурализм. Но Пирс добавляет еще и третье: у него появляются вещи, связанные с интерпретацией. И появляются те движения, о которых Иван Владленович говорит, которые у Пирса подразумеваются, но не получают никакого отдельного выражения.
Моррис попытался нечто подобное сделать, но не очень отчетливо, когда свел все это в одну триаду. Потом очень хорошо триаду Морриса, кстати, Юрий Сергеевич Степанов проанализировал. Когда он говорил о языке-1, языке-2 и языке-3. И оказалось, что они не существуют сами по себе. Они, так сказать, упакованы друг в друга. Каждый упакован в другой. Тоже был большой шаг вперед, я считаю.
У Юрия Сергеевича семантика чистая, т.е. язык-1 почти может существовать - в виде двухзначных высказываний. Например, снег белый. Почти может существовать. Но на самом деле это не язык. Когда у нас появляется синтактика, появляются какие-то высказывания. И получается язык-2, в который упакован язык-1. То есть семантика, которая упакована в синтактику, и все высказывания эти - просто констатации - констативы. У нас есть констативы, но кто это констатирует - совершенно не понятно. Тогда у нас появляется то, что вызвало такое бурное обсуждение сегодня здесь - прагматические маркеры, - и вот у нас уже появляется язык-3.
Добавляется и еще один уровень. Он возможен - все эти прагматические маркеры (я почему-то произношу маркеры, но можно произносить маркеры). Недаром Иван Владленович вводит понятие happy / unhappy, потому что тут, кроме функциональности или релевантности, у нас появляется на прагматическом уровне еще и успешность - в смысле остинов-ского happy / unhappy.
180
Я не зря задал вопрос и о четвертом типе. Есть ли у нас четвертый тип? И мой ответ такой: отдельного четвертого типа таких знаков, которые можно было бы добавить к моррисовской схеме, нет. И Иван Владленович совершенно определенно ответил, что да, наверное, все-таки лого-номические знаки - это прагматические плюс еще что-то. Так вот, мой вопрос: что? И ответ будет очень простой, в духе как раз комплекс - симплекс преобразований, сворачивания, упрощения. Что мы видим в результате этих пирсовских преобразований, когда сначала звук свистка - это просто звук, а потом он превращается в обозначение чего-то? Ну, например, что где-то едет паровоз. А на следующем уровне это интерпретация, где уже есть общающиеся. Как здесь у нас сейчас. Я, естественно, ориентируюсь на вас, вы, естественно, ориентируетесь на меня и друг на друга. Да, вот у нас прагматика пошла. И маркеры соответствующие.
Так вот, логономические знаки, по-моему, если их выделять как что-то напоминающее знаки, - фактически позволяют нам соединять разные типы знаков. Тут я снова вспоминаю дискуссию по Вашей, Иван Владленович, диссертации. Тут тоже треугольник крутится. У нас получается, что когда мы поднялись по трем уровням до прагматики и развернули ее, она оказалась не наверху, а внизу. Логономический «знак» можно рассматривать как переход в связке знаков.
И вот мне кажется, что следующей моделькой могло бы стать не что-то в двухмерном пространстве, что очень удобно показывать на бумаге, а что-то, что имеет большее число измерений. Я бы предложил в качестве такой модельки ленту Мебиуса. Почему? Потому что у нас есть некая точка, например свисток, который движется постоянно. У нас есть изнанка, этой точке, этому выражению соответствует содержание, значение. Далее эта точка в результате синтаксических и потом прагматических поворотов - т.е. в силу того, что она попадает в процесс нашего общения, коммуникации, - постоянно проходит по кругу. Но, проходя по кругу, она не возвращается туда же, но возвращается иначе и туда же, а в вывернутое состояние. В вывернутом состоянии в том смысле, что появляется привычка. Привычка появляется не в каждом отдельном, так сказать, моменте, она появляется за счет динамики. Поэтому я бы назвал все ваши опыты динамической семиотикой, а не общей или специализированной.
Привычка появляется за счет того, что у нас повторяются эти круги вращения, за счет того, что мы постоянно общаемся друг с другом, то один берет слово, то другой. У нас все эти правила и наши упражнения повторяются, и коль скоро они эффективно - happy / unhappy, удачно / неудачно - проходят этот круг, то то, что обеспечивает нам удачность, и становится привычкой.
Я понимаю, что пока это выглядит довольно смутно. Но мне кажется, что если на эти вещи посмотреть с точки зрения комплекс - симплекс преобразований, причем не просто каких-то моментов этих преобразований, - это простое, это сложное, - а как раз безостановочной динамики, то
181
это действительно может нас немножко продвинуть. А может, и «множко» продвинуть. Возможно, мы могли бы предложить какую-то версию динамической семиотики, а вместе с тем и какую-то версию интерпретации комплекс - симплекс преобразований, - потому что они у нас выглядят просто как какие-то разорванные процедуры, а если они через интерпретации будут соединены, то может получиться что-то более основательное.
Г. О.: Михаил Васильевич, на самом деле я в целом очень с вами согласен. Эта идея, оформленная таким образом, кажется очень перспективной. Единственное - мне кажется, что сами по себе логономические знаки перформативны. Что если мы считаем эти знаки перформативами, мы можем рассматривать их в перспективе воронки перформативности. В этой логике мы понимаем, что у нас есть какое-то физическое явление, которое мы начинаем интерпретировать, которое имеет, как луч, начало и, скорее всего, и конец, но этот конец довольно сильно отсрочен, и идет процесс именно симплекс - комплекс преобразований, в каждый момент разный. Грубый пример: гудок паровоза может напугать, но потом ты понимаешь, что ты далеко от паровоза. То есть в этот момент, в момент экзистенции знака, мы сначала его как-то интерпретируем, с большим весом для нас, мы пугаемся, затем мы перестаем пугаться, оцениваем, происходит какая-то редукция смыслов для нас, и так несколько раз. Мы можем видеть наложение большого количества воронок перформативности.
С. Ч.: Реагируя на то, что очертил Михаил Васильевич, я бы сказал, что это будет более сложная штука, чем лента Мебиуса. Я попробую сейчас показать это. Представьте, что если мы намотали на этот гиперболоид вращения ленту Мебиуса, в двух направлениях (рис. 4). Я думаю, что в нашем случае получится такая структура; так что это более хитрая история. Здесь на рисунке - таблица Менделеева, представленная в таком виде.
Еще у меня есть следующее соображение. Если уж так Михаил Васильевич так радикально стал обсуждать поставленную проблему, то я предложил бы обсудить другой аспект этой же проблемы в столь же радикальном виде. А именно. Получилось, что остается вопрос о том, как у нас соотносятся логономические системы и к чему они относятся - к общей семиотике или к социальной семиотике, - т.е. вопрос соотношения части и целого.
Вот что получилось у меня в этом контексте. Каждую категорию мы рассматриваем в четырех разных смыслах. Как собирательную, разделительную, популятивную и вещественную. При этом каждая из них может соответственно описываться в собирательном, разделительном, популя-тивном и вещественном смысле. Тогда у нас получаются такие соотношения объемов и содержания (рис. 5).
182
183
НО - ис эо - ИС ио - эс ЭО - ЭС
Разделительные понятия
прямое обратное прямое крутое прямое
Собирательные понятия
прямое постоянное прямое крутое постоянное или
или прямое чаще прямое
Вещественные понятия
нет объема
Попл лятивные понятия
прямое постоянное прямое постоянное
или прямое нли прямое
Рис. 5.
Отношения между интенсиональным (И) и экстенсиональным (Э) объемом (О) с интенсиональным и экстенсиональным содержанием (С) четырех видов понятий
В этом соотношении отношения общей и социальной семиотики весьма нетривиальны. И может стоять отдельная задача аккуратного описания их в категориях объема и содержания. Притом что объемом и содержанием можно заниматься разделительно, собирательно, популятивно и вещественно.
И. Ф.: Я, пожалуй, тоже отреагирую на то, о чем говорил Михаил Васильевич. Я к этим треугольникам отношусь скорее как к «фотографиям», т.е. как к способу статично зафиксировать состояния динамической системы, представить определенную фазу процесса семиозиса. Наверное, можно найти более удачные варианты, в том числе с вращением.
Хотя одного вращения будет недостаточно. Там, с одной стороны, есть вращение, с другой стороны, - есть состояние узлов (углов треугольника). То есть сам узел тоже может находиться как в вывернутом состоянии, так и в прямом. У нас как бы вращается сам треугольник, и вращаются узлы его. В моей версии использования пирсовских триад это представлено в виде встроенных треугольников, но, наверное, можно это показать и через их вращения тоже. (Кстати, у меня тоже, например, есть два разных варианта представления одной и той же фазы - т.е. фаза воспроизводства логономических знаков системы представлена в двух разных разрезах (рис. 2, 3)).
Я думаю, что концепцию Пирса не стоит рассматривать как теорию семиотической статики. Мне кажется, что он как раз боролся с тем же самым и тоже пытался сохранить этот динамизм, концептуально ухватить семиозис как динамический процесс, но представить его через устойчивые, статичные категории. Поэтому у него и возникает целый каскад «треугольников» - чтобы сохранить всю сложность динамического процесса.
184
С. Ч.: А не будет ли здесь что-то вроде треугольника Серпинского (рис. 6)? Мы строим равнобедренный треугольник, затем проводим все средние линии, выкидываем образовавшийся треугольник. Потом из каждого из трех отстатков делаем то же самое, и так до бесконечности.
Это один из классических фракталов. Ковер Серпинского строится на квадратах, а этот - на треугольниках.
Рис. 6.
Треугольник Серпинского
М. И.: Понятно. Здорово. А вот, Сергей Викторович, когда я вас слушал, подумал - здесь у нас опять получается этот маятник, симплекс -комплекс. Я заставил себя до этой очень простой модельки - ленты Мебиуса - опуститься, а Сергей Викторович тут же начал ее разворачивать: то, что он показывал с таблицей Менделеева, и остальное. Классно получается. Мы на самом-то деле нигде остановиться не можем. И не должны. То есть даже если мы где-то остановимся и где-то опубликуем эту развер-точку таблицы Менделеева, мы каждый раз будем должны договариваться, что это лишь момент каких-то иных преобразований, который находится между двумя полюсами предельного упрощения и предельного усложнения. Почему динамика может идти по разным направлениям и т.д., и т.д.?
185
Получается что-то, действительно напоминающее фрактал, где у нас есть каждый отдельно элементик, треугольничек, предположим, или спиралька, или еще что-нибудь, что многократно фрактально. И если мы вернемся снова к тому, чем оперирует Иван Владленович вслед за Пирсом, то все у нас получается из треугольничков Серпинского, или же из каких-то иных треугольничков. Мы можем весь мир представить как миллиард треугольничков. А потом взять этот миллиард и снова свернуть его в один треугольник. Это ведь и получается комплекс - симплекс преобразование. Они могут быть не просто такой формальный штукой, только для трансфера знания пригодной, но и вообще очень творческим инструментом.
В. А.: Если бы мне поручили разместить нашу дискуссию в каком-то тематическом сборнике, я бы все-таки поместил ее в раздел «Общая семиотика». И идею динамической семиотики, диалектической семиотики, с треугольничками и с лентой Мебиуса, все-таки можно было бы разместить в разделе «общая семиотика». Мне кажется, мы не выдвинулись пока за пределы этого раздела.
А вопрос вот о чем. Как для экономических систем или для экономических знаков всю разработку Ивана Владленовича приспособить? Или, допустим, как ее использовать в политологии? Вот Герман говорил про воронки... С помощью таких воронок можно ли это сделать?
Помню, я читал текст Михаила Васильевича по популизму [Ильин, 2020]. Он там популизм с древнейших времен до ХХ в. концептуализирует с помощью логономических систем. То есть там дается такое изложение, которое не всех устроило. Помню, мы беседовали на эту тему с рецензентом Иваном Куриллой [Курилла, 2021], у него было много вопросов, он историк-американист. Допустим, введение логономических систем в рассмотрение политической истории США: что это такое? Что это добавит нам в политологический анализ и что это нам даст?
М. И.: Ничего не даст. Не предполагается изучение истории. Историки занимаются своим делом. А это анализ семиотический. Это совершенно другая штука.
В. А.: То есть это нам ничего не даст.
М. И.: Историкам - нет. Историкам это ничего не даст. Историки хотят, чтобы у них была историография. Чтобы они правильно описали источники. И так далее. Это к историографии, к источникам, к 90% того, чем занимаются историки, не имеет отношения.
В. А.: А политологам?
М. И.: С политологами то же самое. Политологи тоже занимаются много чем. Раз это семиотика, то это семиотика. Семиотика может ответить на какие-то - не на все - вопросы историков и не на все вопросы политологов. На какие-то вопросы может ответить так, как те ответить не могут.
Я приведу пример. На самом деле, то, что я вам рассказывал об уровнях семиозиса, выросло из моей попытки реконструировать то, что придумало еще первое поколение американских политологов, Чарльз
186
Мерриам с Гарольдом Лассуэллом и вся эта компания, Чикагская школа. То, что я сейчас буду рассказывать, не описано нигде. Это моя реконструкция. Но эта реконструкция опирается на тексты Мерриама и Лассуэлла. Они пишут следующее. Всякие политические действия строятся на безусловно принимаемых очевидностях. Очевидности - миф. Мы прекрасно знаем, что в американской политике американцы могут что-то сделать с опорой на объединяющие их очевидности или мифы. Но эти мифы при всей своей очевидности, а может быть, за счет своей очевидности, отчетливо и ясно не понятны, не проявлены. Они всеохватны и расплывчаты. Давайте попробуем разобраться, из чего они состоят. И Мерриам с Лассуэллом делают следующий шаг. Они говорят: они состоят из вещей, которыми восхищаются, и вещей, которыми ужасаются. Миранда и хорренда. Оказывается, что миф состоит из множества таких штучек. Но как эти штучки друг с другом связаны, совершенно не понятно.
B. С.: Миф - это нарратив.
М. И.: Нет. Миф - это миф. Миф - это очевидность. Кто-то из нар-ратологов будет рассказывать, что миф - это наррация. Это не так. Это только очень большая редукция, последующее упрощение мифов, вернее, мифа, с которым надо что-то сделать и который можно представить в виде нарратива. И в результате из мифа исчезнет куча важных вещей. Но что-то очень отчетливое возникнет. С чем можно работать.
C. Ч.: Это легенда.
М. И.: Вот. Это уже будет легенда. А миф - это самоочевидность, по Лосеву - это полное тождество. Тождество всего со всем. Встала из моря с перстами пурпурными Эос. Это и заря, и девушка с пламенеющими руками и пальцами, и богиня Эос, и солнце, и его лучи, и утренние ощущения каждого из нас на берегу моря. Все это равно друг другу и сливается друг с другом. Вот объяснение Лосева.
Но возвратимся к Мерриаму и Лассуэллу. Что они говорят? Раздробили мы миф на такие вещи, которые можно зафиксировать. Они относительно легко поддаются фиксации. Гораздо легче, чем что-нибудь другое. Ужасающее, восхищающее, имеющее какой-то смысл. Вот появляются эти соссюровские двухсторонние знаки.
Что дальше с этими миранда и хорренда делать? С помощью формулы (и у них появляется такое понятие - формула) мы можем их складывать в композиции. Вот что это такое? Это синтактика. Это они, сами того не зная, открыли синтактику. Возможно, деле знали, они на Мориса ссылаются пару раз. Но ни на Пирса, ни на Соссюра не ссылаются. У них свой язык.
Итак, они говорят, что миранда и хорренда с помощью формулы складываются во что-то, а продукт, который получается в конечном счете, -это большое грандиозное здание, и это здание они называют доктрина. Так вот политика предстает в виде доктрины. А дальше потрясающая вещь. Я не помню, кто это написал, то ли Мерриам то ли Лассуэлл, что с этой доктриной уже не один нормальный гражданин разобраться не сможет, но
187
мы же знаем, что люди с этим обращаются. Почему? Ответ очень простой. Да потому, что как только доктрина построена, она тут же редуцируется, чтобы каждый мог ею быстро и точно воспользоваться. До чего? До мифа! Точнее, уже до эквивалента мифа, который именуется кредента, т.е. то, во что следует верить. Я студентов обычно спрашивал, а что это за кредента, как мы ее иначе называем. После нескольких попыток какой-нибудь умненький мальчик или девочка вопит - идеология! Точно, идеология - это операционализация мифа, политической самоочевидности.
По кругу ходим. Мы расшифровали миф. По ходу расшифровки мифа мы прошли какой-то цикл политической динамики, политического развития, провели кампанию, получили практический результат. Мы создали институт. А фактически прошли большой путь к целостной доктрине и редуцировали ее опять до мифа. И так ходим кругами.
Вот она, концепция. Потрясающе! Все это есть у Мерриама и Лассу-элла. Это тридцатые, сороковые годы прошлого века. Но, правда, то, что я вам рассказываю, это моя реконструкция. Но все это у них есть. Они пишут: не верьте всяким нормативным теориям, давайте реально посмотрим на политику, посмотрим, что там происходит. Ну и пошло-поехало. Когда они стали с этим разбираться, они пришли к тому, что политика циклична, это, по сути, циклический процесс смыслообразования.
Вот скажите, Владимир Сергеевич, дает это что-нибудь политологии? Не знаю. В политологии наши коллеги до сих пор не могут этого прочитать и понять. И они до сих пор смысла в этом не видят, точнее, не хотят увидеть. Им проще корреляции посчитать.
В. А.: Согласен, что это совсем другой язык. Если перейти сейчас на современную политологию, это другой язык, совершенно.
М. И.: Но это лучший язык, более эффективный язык, чем то, что несут традиционные и неоинституционалисты... Если вы будете внимательно читать «Систематическую политику» Мерриама [Merriam, 1945] (это последняя его книжка, которую он, уже выйдя на пенсию, написал), вы увидите, что он там энциклопедически пытается свести концы с концами... Если бы мы его читали, то мы бы сказали, что он сильно уходит в усложнение, в то, что мы называем комплекс. А вот то, что я изложил, - это симплекс. Тут уже я из этой сложности мерриамовской пытался какую-то простенькую схемку вытащить.
В. А.: Политика связана с действием. Как миф влияет на действие?
М. И.: У Мерриама с Лассуэллом политика - это жизнь. И нам надо жизнь как-то описать. Понятно и адекватно. А не исходя из предзаданных нормативных схем. Потом уже их ученики создали этот вот бихевиораль-ный поворот и т.д.
Коллеги, ну что, давайте мы от политологии уже вернемся к нашим сюжетам, связанным с логономическими системами? Мне кажется, что логономический знак и логономическая система - это действительно вещи
188
подвижные и изменчивые. Фактически это процессы. А схемы - лишь моментальные снимки этих процесов.
И. Ф.: Коллеги, спасибо! Давайте тогда я попробую какое-то завершающее, обобщающее слово сказать.
Из этой дискуссии я для себя выношу, прежде всего, мысль о важности того, чтобы более отчетливо представить логономический семиозис в его фрактальной форме, более ясно представить эти процессы как динамические и показать, что структуры, которые формируются этими динамическими процессами, в итоге устроены как фракталы. У меня, кстати, в рисунках можно эту фрактальность заметить. Но нужно это продумать и проговорить.
На самом деле, как минимум два аспекта у этого есть: первый аспект -это аспект того, как у нас оказываются встроены друг в друга, накручены друг на друга синтактика, семантика и прагматика. И второй аспект - это то, как оказываются накрученными друг на друга, встроенными друг в друга иконические, индексальные и символические знаки, потому что - я на этом не фокусировался особенно - там действительно, есть такой момент, что происходит совмещение иконического принципа и символического. Или, точнее, иконического и типического (легисайнового).
И последнее, наверное, особенно важное, что здесь прозвучало для меня и над чем я постараюсь подумать, проработать, - это мысль о движении между разными специальными семиотиками и общей семиотикой. Действительно, как я сказал, такое движение подразумевается и даже находится в фокусе моего внимания во многом, но пока еще остается много непроясненных деталей.
Еще раз благодарю за интересную и содержательную дискуссию!
Список литературы
Ильин М.В. Исторические и эволюционные разновидности популистских упований: «На правление народа, с помощью народа и ради народа» // Феномен Трампа / под ред. А.В. Кузнецова. - Москва : ИНИОН, 2020. - С. 104-122. Курилла И.И. Феномен Трампа : взгляд российских обществоведов (Рецензия) // Политическая наука. - 2021. - № 2. - С. 300-310. - URL: https://doi.org/10.31249/poln/2021.02.00 Crawford S.E.S., Ostrom E. A Grammar of Institutions // American Political Science Review. -
1995. - Т. 89, N 3. - P. 582-600. - URL: https://doi.org/10.2307/2082975 Deacon T.W. Incomplete nature: how mind emerged from matter. - New York ; London :
W.W. Norton & Company, 2011. - 625 p. Fomin I. Logonomic signs as three-phase constraints of multimodal social semiosis // Semiotica. -
2022. - Vol. 2022, N 247. - P. 33-54. - URL: https://doi.org/10.1515/sem-2021-0037 Foucault M. L'archéologie du savoir. - Paris : Gallimard, 1969. - 288 p. Hodge R., Kress G.R. Social semiotics. - Ithaca, N.Y : Cornell University Press, 1988. - 285 p. Merriam C.E. Systematic Politics. - Chicago : University of Chicago Press, 1945. - 349 p. North D.C. Institutions, institutional change, and economic performance. - Cambridge; New York : Cambridge University Press, 1990. - 152 p.
189
Peirce C.S. Illustrations of the Logic of Science / ed. by C. de Waal. - Chicago : Open Court, 2014. - 352 p.
Peirce C.S. The Collected Papers of Charles Sanders Peirce. - Cambridge : Harvard University
Press, 1933. - Vol. 4 : The Simplest Mathematics / ed. by C. Hartshorne, P. Weiss. - x, 601 p. Rodriguez H.C.J. Productive perils: on metaphor as a theory-building device // Linguistic Frontiers. - 2018. - Vol. 1, N 2. - P. 102-111. - URL: https://doi.org/10.2478/lf-2018-0010 Schuetz A. Common-Sense and Scientific Interpretation of Human Action // Philosophy and Phenomenological Research. - 1953. - Vol. 14, N 1. - P. 1-38. - URL: https://doi.org/10.2307/2104013
Ivan Fomin1
Constraining, Standardization, and Habituation in Interpretive Systems.
How to Imagine the Logonomic Aspects of Social Semiosis?
Abstract. Logonomic signs are defined as socially constructed signs that enable the transmission and reproduction of the rules of social semiosis, which determine who can produce what signs under what circumstances. The use of categories from Charles Peirce's semiotic theory makes it possible to imagine the functioning of logonomic signs as a process consisting of three phases: the phase of logonomic understanding, the phase of logonomic actualization, and the phase of logonomic habituation. Logonomic semiosis is important for the evolution of sociosemiotic systems because it enables the inheritance and standardization of social habits, while also leaving room for diversification and making possible new interpretations and new solutions. It is suggested that one use the RAMCETO scheme (Regime, Agents, Modality, Circumstances, Effect, Then, Or else) as a framework for the analysis of logonomic signs. The concept of the logonomic sign resonates with many other terms already existing in the social sciences, but is important as a conceptual interface between semiotics and social sciences.
Keywords: logonomic sign; logonomic systems; logonomic rules; social semiotics; dynamic interpretant; final interpretant.
For citation: Fomin, I.V. (2022). Constraining, Standardization, and Habituation in Interpretive Systems. How to Imagine the Logonomic Aspects of Social Semiosis? METHOD: Moscow Quarterly of Social Studies, 2 (4), 168-191. http://www.doi.org/10.31249/metodquarterly/02.04.11
References
Crawford, S.E. S., & Ostrom, E. (1995). A Grammar of Institutions. American Political Science Review, 89 (3), 582-600. https://doi.org/10.2307/2082975
Deacon, T.W. (2011). Incomplete nature: How mind emerged from matter. W.W. Norton & Company.
Fomin, I. (2022). Logonomic signs as three-phase constraints of multimodal social semiosis. Semiotica, 2022 (247), 33-54. https://doi.org/10.1515/sem-2021-0037
Foucault, M. (1969). L'archéologie du savoir. Gallimard.
Hodge, R., & Kress, G. (1988). Social semiotics. Cornell University Press.
Ilyin, M. (2020). Historic and evolutionary types of populist promise of «government of the people, by the people, for the people». In A. Kuznetsov (Ed.), The Trump Phenomenon (pp. 104122). INION.
1 Ivan Fomin, independent researcher, e-mail: fomin.i@gmail.com
190
Kurilla I. (2021). The Trump phenomenon: the view of Russian social scientists (Review). Political science, 2021 (2), 300-310. https://doi.org/10.31249/poln/2021.02.12
Merriam, C.E. (1945). Systematic Politics. University of Chicago Press.
North, D.C. (1990). Institutions, institutional change, and economic performance. Cambridge University Press.
Peirce, C.S. (1933). The Collected Papers of Charles Sanders Peirce, Vol. IV: The Simplest Mathematics (C. Hartshorne & P. Weiss, Eds.). Harvard University Press.
Peirce, C.S. (2014). Illustrations of the Logic of Science (C. de Waal, Ed.). Open Court.
Rodriguez H., C.J. (2018). Productive perils: On metaphor as a theory-building device. Linguistic Frontiers, 1 (2), 102-111. https://doi.org/10.2478/lf-2018-0010
Schuetz, A. (1953). Common-Sense and Scientific Interpretation of Human Action. Philosophy andPhenomenologicalResearch, 14 (1), 1-38. https://doi.org/10.2307/2104013
191
